Текст книги "Падчерица смерти"

Она снова кинулась к окну, выглянула из него растерянно. Ближайшая вишня росла далеко, да и какой силы должен быть порыв ветра, чтобы сломать одну-единственную ветку и, открыв окно, так точно ее закинуть?!

Айлин подняла ничуть не облетевшую ветку, прижала к лицу, вдыхая сладкий вишневый аромат, и счастливо улыбнулась. Она все-таки получила свою вишню на Вишневом балу! И, значит, все было самым настоящим!

Глава 5
Оттенки справедливости

В аудиторию Айлин вбежала всего за мгновение до колокола, возвещающего начало занятий.

Проспала! То есть почти проспала, проворочавшись без сна едва ли не половину ночи и только под утро забывшись смутной дремотой… А потом, когда торопливо приглаживала щеткой волосы, плела косу и надевала привычную мантию вместо отправившегося в дальний угол шкафа платья, мелькнула мысль отпроситься на сегодня с лекций. Вовсе не потому, что там ждет мерзавка Ида – еще чего! Просто хотелось побыть одной и подумать о том, что вчера случилось… Но Айлин эту мысль отогнала, напомнив себе, что занятия в день после Вишневого бала только считаются необязательными, на деле преподаватели очень зорко следят, кто на них не является, и делают соответствующие выводы.

– Входите, Ревенгар, – поторопил ее мэтр Денвер, нетерпеливо постукивая по кафедре кусочком мела, и Айлин шмыгнула на свое любимое место на последнем ряду.

Ида и Лионора тут же обернулись к ней, злорадно улыбаясь, и Айлин почувствовала, как ее губы сами собой растягиваются в ответной улыбке. Бедняжка Ида! Знала бы она, с кем вчера танцевала Айлин! И не только танцевала…

От воспоминания загорелись щеки, и Айлин с удовольствием увидела, как усмешка Иды меркнет, а в глазах медленно проявляется недоумение, потом – возмущение…

Надо будет обязательно поблагодарить однокурсницу за прекрасный вечер! Может быть, даже купить для нее конфет… Да-да, принести коробку прямо в комнату Иды и Лионоры и сказать, что только благодаря им Айлин танцевала… но не говорить с кем! Ни в коем случае не говорить, только многозначительно улыбнуться! Во-первых, пусть мучаются от любопытства и ярости, а во‐вторых, нельзя допустить, чтобы про милорда магистра поползли какие-нибудь непристойные сплетни! А та же Ида их и сочинит, если только узнает.

Но и так получится отличная месть. Куда лучше, чем зачарованное зеркало, которое придумал Саймон! А конфеты нужно купить прямо сегодня… или, может быть, завтра. Большую коробку шоколадных, до которых Ида – великая охотница! Интересно, рискнет Морьеза их съесть?

Поглощенная приятными мыслями о мести, Айлин едва не пропустила начало лекции. Хорошо, что все-таки не пропустила: мэтр Денвер хотя и добрый, но ужасно строгий!

И к тому же этим утром мэтр был явно не в настроении. Вместо обычной добродушной улыбки он хмуро оглядел аудиторию и заговорил непривычно резко:

– Сегодняшняя лекция посвящена особенностям упокоения сопротивляющихся духов. Откройте тетради и записывайте все, что я скажу. Рекомендую быть предельно внимательными. Для адептки Ревенгар: к вам это тоже относится, даже если уважаемый мэтр Бастельеро уже преподал эту тему. Закрепите лишний раз. Для адептки Морьезы: быть предельно внимательными – значит слушать и записывать то, что я говорю, а не пытаться наложить на адептку Ревенгар «прыщавую порчу». Во-первых, это грубое нарушение дисциплины, во‐вторых, такая банальность на шестом курсе уже позорна. И, в‐третьих, попытка сделать это в присутствии преподавателя – несусветная глупость. Еще одна подобная выходка, и я повешу в аудитории зеркальный щит. Вы меня поняли, Морьеза? Прекрасно. Открывайте тетради и пишите.

«И зеркало тоже зачаруем!» – мстительно решила Айлин. Да сколько же можно! Она никогда не делала Иде ничего плохого, а тут пакость за пакостью! В самом деле, стоит уже заслужить подобную неприязнь!

Записывая лекцию и почти не вдумываясь в слова мэтра Денвера – лучше потом на свежую голову прочитать! – она невольно вспоминала вчерашний вечер. Нет, все-таки Иду она не простит. Конечно, если бы не Ида, у Айлин не было бы никаких шансов на танец с милордом магистром… Но зато, возможно, ее пригласил бы мэтр Бастельеро?

Кровь бросилась в щеки, и Айлин наклонилась над тетрадью как можно ниже. Но в самом деле, ведь мэтр, наверное, мог бы… ну просто потому, что Айлин – с его особого курса. Ох, какая же глупость лезет в голову, но и выкинуть ее оттуда совсем не получается. А вот о вишневой веточке от мэтра Бастельеро нечего и мечтать, даже из почтения к Всеблагой. И очень жаль! Ох, да не думать же об этом!

А еще очень может быть, что придется объясняться с Даррой и Саймоном! Хорошо, если они не заметили ее отсутствия на балу, но что, если все-таки заметили? Дарра, может быть, и не спросит, почему она не пришла, он ведь такой деликатный, но чтобы промолчал Саймон? Да скорее уж мэтр Бастельеро все-таки подарит кому-нибудь эту проклятую вишню! И что тогда сказать? Ну не жаловаться же, в самом деле, что ее обманули? Вовсе не хочется выглядеть глупо в глазах друзей, а Дерек и в самом деле прав – как она могла поверить в эту его любовь с первого взгляда? Как же! Назвали красавицей, она и размякла…

Злобно сжав губы, Айлин старательно записала за мэтром Денвером: «Наилучшее воздействие на строптивого призрака оказывает вбитый в тело, если таковое имеется, заостренный деревянный кол…»

Нет, она ничего не скажет Саймону. Пусть лучше обижается, чем тоже сочтет ее дурой…

– К следующему уроку, господа адепты, прочитаете параграф учебника, повествующий об упокоении духа при отсутствующем теле, – резко бросил мэтр Денвер, и Айлин встрепенулась.

Ой, вот это она задумалась! И не заметила, как лекция прошла! А до следующей еще целый час… Стоит, пожалуй, вернуться в комнату и выбросить эти проклятые пролески, про которые она совершенно забыла вчера!

Пролесков в комнате не оказалось. Зато на их месте в вазочке со свежей водой стояла колючая веточка розы с двумя плотно сжавшими лепестки белыми бутонами. Иоланда, сидевшая на своей кровати, смотрела на веточку странным взглядом.

– Пролески… – начала Айлин, намереваясь сказать, что соседка могла бы и подождать, пока Айлин их выкинет, и только потом ставить свои цветы…

Да и вазы у Иоланды целых две, обе пустые!

– Я выкинула, – поразительно мирно откликнулась соседка. – Они совсем завяли. А роза, между прочим, только что срезана, ее надо в воду. Ревенгар! – фыркнула она, как-то сразу становясь привычной вредной Иоландой. – Вот скажи мне, я что, похожа на почтового голубя?

«Только если марципанного!» – подумала Айлин и помотала головой.

– Вот! А раз не похожа, то скажи ты своему поклоннику, пусть все прямо тебе отдают. А то опять пришли, разбудили, передали вот розу. Для Ревенгар. Я еще спать могла бы, между прочим!

– Извини, Иоланда! – удивленно откликнулась Айлин, подходя к столу.

Роза… Совсем не похожая на пышно распустившиеся кремовые, подаренные Даррой. И такого чистого, пронзительного белого цвета она не видела еще ни у одной розы. Какая она, наверное, будет красивая, когда расцветет…

– Там еще кое-что, – добавила Иоланда, кивая на стол, и Айлин только сейчас заметила деревянную коробочку.

В коричневую бумагу, как предыдущие, она обернута не была, и карточки тоже не прилагалось. Айлин даже приподняла коробочку, чтобы в этом убедиться. Точно, карточки не было!

Иоланда любопытно вытянула шею.

– Что ты там ищешь, Ревенгар?

– Это кто-то другой, – тихо ответила Айлин, не сводя взгляда с коробочки. – Тот, кто прислал нож… и шпильки… он присылал еще карточки. С цветком. Ну, ты же видела, да?

– Хочешь сказать, у тебя целых два поклонника? – поразилась Иоланда, и Айлин растерянно пожала плечами.

Два неизвестных поклонника? Ей и одного-то много! В самом деле, достойный человек уже давно должен был бы назваться и ухаживать открыто, не заставляя ее мучиться неизвестностью! А двое? После вчерашнего бала это, видит Претемная, ужасно подозрительно! Может быть, это еще один подарочек Иды и на цветке порча? Или на коробочке? Айлин прикрыла глаза, просматривая силовые линии, но некротической энергии в комнате не почувствовала. То есть чужой энергии, не считать же подозрительно затихшего под кроватью Пушка!

Для верности она провела рукой над коробочкой, снова убедившись, что та безопасна. Это, впрочем, тоже ни о чем не говорило. Что, если внутри какая-нибудь гадость, вроде дохлой крысы или живых уховерток? Бр-р, даже подумать мерзко!

Ах, да что бы там ни было! Не хватало еще бояться каких-то уховерток. Вот только…

Айлин щелкнула пальцами, поднимая вокруг коробочки щит, чтобы ее содержимое, если оно все-таки живое, не разбежалось, и вздохнула.

Мэтр Бастельеро требовал, чтобы щиты Вороны ставили без всяких жестов и вообще чем незаметнее, тем лучше. Вот только незаметность Айлин никак не давалась! Не помогали ни отработки, ни дополнительные занятия с Саймоном и Даррой…

Отогнав все посторонние мысли, она решительно откинула крышку, приготовившись бросить на то, что окажется в коробочке, любимую Саймоном «тленную суть», и замерла.

Лента?

Широкая, очень темной, почти изумрудной зелени… шелково блестящая, манящая прикоснуться хоть кончиками пальцев… Даже слишком манящая, может быть, все-таки проклятье? Нет, ни следа магии…

Осторожно вынув ленту из коробочки, Айлин развернула ее, чтобы рассмотреть внимательно. И правда широкая, почти на палец шире обычных лент! В точности как те, которые она обычно заплетает в косы. Мягкая, переливчатая… Вся сплошь расшита тонкими стебельками и листьями более светлой зелени и белыми цветочками… Ужасно захотелось немедленно вплести ленту в волосы или хоть приложить и взглянуть – к лицу ли?

Ну уж нет! Хватит с нее подарков неизвестно от кого! Айлин старательно свернула шелковую красоту и убрала ее обратно в коробку.

Если это не тот же человек, что прислал ей нож и шпильку, то кто же?

Уж конечно, не тетушка Элоиза, та вручила бы подарок лично при встрече, да и зачем бы тетушке присылать ей розу?

Артур – к грядущему дню рождения? Даже подумать смешно! За пять лет брат прислал ей ровно девять писем: пять, – оставшихся без ответа, – с предписанием «младшей леди Ревенгар» прибыть в городской особняк Ревенгаров на летние вакации, и еще четыре – поздравления с днем рождения. Ответные поздравления Айлин, разумеется, отправляла, а летние вакации проводила у тетушки.

Дарра или Саймон? Или кто-то еще из Воронов? Пожалуй, Вороны – единственные, кроме тетушки Элоизы, не считали, что для подарка нужен повод, но прислать что-то втайне? Нет, нет и нет!

Проклятье! Да кто же? Еще и эта роза…

– Иоланда? – тихо позвала Айлин, опасаясь спугнуть нежданную мысль.

– Чего тебе?

– Что… Что означает белая роза на языке цветов?

– Любовь, – тут же мечтательно откликнулась соседка. – И заявление о далеко идущих намерениях. Но это, кажется, распустившаяся, а бутоны… бутоны… Точно, просьбу о прощении!

О прощении? Но ведь Айлин никто не…

Ох нет, обидели, и еще как! Может ли это и в самом деле быть Дерек?!

Допустим… Допустим, он и в самом деле оскорбил ее, желая угодить Иде, а потом вспомнил, что Айлин – некромантка и вдобавок боевичка… Или испугался Воронов? Ах, да какая разница? Испугался и поспешил попросить прощения? Еще как мог! Совсем даже просто…

И как же противно!

Что ж… Нужно его найти и сказать, что она принимает извинения, а подарки пусть забирает. Хочет – отдаст Иде или хоть сожжет! Айлин ничего от него не примет.

Вот только где бы его найти? Впрочем, он ведь говорил об отработках… И, может быть, Иоланда знает, где отрабатывают разумники?

– Конечно, знаю, – подтвердила соседка. – На первом этаже, в аудитории, где преподают историю. Там такая маленькая дверца за кафедрой.

«Интересно, какие отработки назначают разумникам? – мельком подумала Айлин, поблагодарив соседку кивком. – Или неинтересно? Нет, неинтересно. Вот сейчас она отдаст Дереку его розу и ленту, и пусть все разумники хоть провалятся!»

Перед самой аудиторией Айлин замедлила шаг. Что, если там проходит занятие? Хороша же она будет, когда ворвется с цветком наперевес! Может быть, найти Дерека… то есть адепта Финнигана попозже? Скажем, вечером, когда все занятия уже точно закончатся? Но ведь она не знает, в какой комнате тот живет, а расспрашивать… нет, это еще больший позор!

Собрав всю, тающую с каждым мигом, решительность, Айлин подошла вплотную к двери и прислушалась.

Тишина… и, значит, аудитория совершенно пуста. Ну и отлично!

Приоткрыв дверь – совсем немного, вдруг все-таки внутри кто-то есть? – Айлин скользнула внутрь и огляделась. Нет, и в самом деле никого. Как там сказала Иоланда? Маленькая дверца за кафедрой?

Постучать пришлось трижды. Айлин даже задумалась, не разыграла ли ее соседка? А если и нет, вдруг Дерек отрабатывает где-нибудь в другом месте?

Она уже почти решила все-таки дождаться вечера, как дверца распахнулась и Дерек Финниган, растрепанный и с чернильными пятнами на руках, застыл на пороге, глядя на нее с изумлением, быстро сменяющимся… настороженностью?

– Что вам угодно? – бросил он так безразлично, что Айлин совсем перестала понимать, что происходит.

Разве так ведут себя те, кто только что просил прощения?

Или это был все-таки не Дерек? Но ведь больше некому! И, раз уж она сюда пришла, следует выяснить все до конца!

– Я пришла сказать, адепт Финниган, – проговорила она с холодной любезностью. – Что готова принять ваши извинения за… вчерашний вечер. Однако принять ваш подарок считаю недопустимым. Обещаю, что о вашем поступке от меня никто не узнает, и я сама также не причиню вреда ни вам, ни вашей… даме.

«Хотя стоило бы, право слово! Хотя бы для того, чтобы больше Ида никогда не устраивала никому таких гадостей!»

– …А вы, со своей стороны, обещайте избавить меня от любого напоминания о себе.

Коротко склонив голову, Айлин протянула Финнигану розу и попыталась вытащить из кармана коробочку с лентой, которая уворачивалась от пальцев, как живая.

Финниган, бросив взгляд на розу, вскинул брови с еще большим удивлением.

– Извинения? С какой стати? Вы слишком высокого мнения о себе, Ревенгар.

И как Айлин могло показаться – хоть на секунду! – что он похож на Аластора? Да ничего общего! Аластор в жизни бы так не поступил ни с одной девицей!

– Можете поверить, вы целиком и полностью заслужили эту маленькую шутку над собой, – с видимым удовольствием добавил Финниган, издевательски глядя на нее. – Двойная звезда, золотая кровь… Полагаете, это делает вас особенной? Мой вам совет, если хотите, чтобы кто-нибудь действительно обратил на вас внимание, попробуйте вести себя как девица, а не как мальчишка в юбке. Кстати, веснушки идут только поломойкам и скотницам, но не леди.

Айлин сжала стебель розы так, что колючки глубоко впились в ладонь. И только тогда резкая боль позволила ей вдохнуть ставший вдруг тяжелым и горьким воздух. А следом за болью пришла злость. Она еще думала помириться? С кем? Вот с этим?! Кончики пальцев загорелись, и Айлин удивительно ярко представила, как сворачивает заклятие и позволяет ему сорваться с руки – прямо в наглое красивое лицо… Ну нет… Она не уподобится Иде!

– Что ж, адепт Финниган, – произнесла она со всей любезностью, на которую только оказалась способной. – В таком случае прошу прощения, что подумала о вас лучше, чем вы того заслуживаете. Больше такого не повторится. Но вреда вам по-прежнему обещаю не причинять, так как внимания вы не стоите. Что до веснушек, то вам, несомненно, виднее. Судя по вашему увлечению адепткой Морьезой, общество скотниц вам привычнее, чем общество леди.

– Да ты… как ты смеешь?! – выдохнул Финниган, сжимая кулаки.

Продолжая улыбаться, Айлин с яростным наслаждением подумала, что если этот… мерзавец… скажет еще хоть слово, она вызовет его на дуэль. Неважно, что дуэли под запретом! Удовольствие проучить негодяя стоит любого наказания!

– Кхм… – раздалось вдруг из-за ее спины, и Финниган вдруг на глазах побледнел, почти слившись со своим белым воротником. – Могу ли я узнать, что здесь происходит?

В аудитории вдруг запахло цветущей вишней, и Айлин почти услышала первые такты итлийской паэраны. И губы почему-то пересохли…

Она медленно обернулась – магистр Роверстан стоял у самых дверей и смотрел на них с Финниганом совершенно непроницаемым взглядом.

– Доброе утро, милорд магистр, – проговорила она как можно увереннее, старательно копируя интонации Дарры. – Произошло незначительное недоразумение, но мы его уже разрешили. Не так ли, адепт Финниган?

– Д-да, – выдавил Финниган за ее спиной, как-то разом растеряв всю свою уверенность. – Недоразумение…

– Вот как? – любезно улыбнулся магистр. – Что ж… Я рад, если вы и в самом деле разрешили это… недоразумение.

От его ласкового голоса Айлин почему-то стало не по себе.

– Прошу прощения, мне пора, – пробормотала она, и Роверстан благосклонно кивнул.

– Не смею вас задерживать, адептка Ревенгар.

Он посторонился, давая ей пройти. Айлин почти бегом выскочила из аудитории, закрыв за собой дверь, и прислонилась к стене, переводя дыхание. Видит Претемная, адепт Финниган совершенно прав! Она и в самом деле дура, если подумала, будто он достаточно благороден, чтобы признать вину и извиниться! Еще и цветы принесла… Точно, дура!

– Дерек Финниган, – раздался за дверью голос магистра Роверстана, уже совсем не такой ласковый, как только что, а холодно-любопытный. – Следует признать, вы поставили меня в сложное положение, юноша. Право, не знаю, должен ли я восхититься вашей смелостью или посочувствовать глупости? Чем, скажите, вызвано столь явное стремление к дуэли сразу с девятью сильнейшими в Академии адептами Фиолетового факультета? И позвольте узнать, вы намерены драться с каждым из них по очереди – или решили превзойти юношеский подвиг мэтра Бастельеро и вызвать всех девятерых одновременно? Хм, хотел бы я на это посмотреть…

– Д… дуэли? – запинаясь, пробормотал адепт Финниган таким жалким голосом, что Айлин ему даже посочувствовала.

Ну почти.

– А как же иначе? – удивился магистр Роверстан. – Вы оскорбили девицу, Финниган. Не можете же вы не понимать, что за нее есть кому заступиться?

– Н-но… Милорд магистр, она ведь никому об этом не…

– О, разумеется, она никому об этом не расскажет, – согласился магистр, и вдруг его голос громыхнул так, что Айлин захотелось попятиться. – Ведь у этой леди, в отличие, к сожалению, от вас, адепт Финниган, есть честь и достоинство! Но вчера вы с адепткой Морьезой оскорбили ее на глазах у всей Академии и смеете думать, что это осталось незамеченным? Но даже если бы так! Вы унизили девушку, которая ничем этого не заслужила, и ради чего? Ради улыбки девицы, которая не ставит вас ни в ломаный медяк?!

– Н-но…

– Я не разрешал вам говорить! Вас подставили как последнего болвана, Финниган. Да вы и есть болван! Если бы вы и впрямь были дороги той девице, она первая напомнила бы вам, что за Ревенгар непременно вступятся Вороны, даже если она сама проявит свойственное ей великодушие.

– Но это же была просто шутка, милорд магистр! – жалобно взвизгнул Финниган, и за дверью стало так тихо, что Айлин невольно затаила дыхание.

– А вы жалки, юноша, – протянул магистр Роверстан с брезгливостью, которой Айлин никогда раньше не слышала в его голосе. – И трусливы ко всему прочему. Вас утешит, если я скажу, что Вороны, несомненно, учтут, что вы просто шутили, и тоже ограничатся… шутками? Не берусь предположить, чью именно шутку вы не переживете. Впрочем… Аранвена, пожалуй, его юмор наиболее… парадоксален. Кстати, о некромантах. Если не ошибаюсь, вашей спутницей была адептка Морьеза, некромантка? Знаете, на вашем месте я проверился бы на приворот.

– Но…если это приворот, то я ни в чем не виноват! – воскликнул Дерек так ликующе, что Айлин невольно поморщилась.

Претемная, как же противно! Просто омерзительно!

В аудитории снова повисла тишина.

– Вы даже большее ничтожество, чем мне казалось, – медленно сказал Роверстан. – Вы второй раз удивили меня, Финниган, а сделать это не так просто. Любой приворот вызывает, чтоб вы знали, исключительно плотское влечение, правда, невероятной силы…

«Ой, – едва не ахнула Айлин. – Это что же получается? Неужели магистра и самого пытались приворожить? Впрочем, ведь он тоже был адептом, и, наверное, многие хотели привлечь его внимание! А уж теперь, когда по нему вздыхает большинство девиц Академии!»

– …Но не затуманивает разум и не отнимает волю. Даже если целители найдут на вас следы фиолетовых чар, подлость, которую вы совершили, – ваше и только ваше дело. Равно как и вторая подлость, не меньшая, – попытка свалить вину и наказание на еще вчера обожаемую вами девицу. Она, впрочем, виновна не менее вас и получит свое. Но это – дело некромантов. Что же касается вас…

Он умолк, скрипнули доски пола, словно магистр прошелся по аудитории.

– Жизнь сложна, адепт Финниган, – заговорил магистр Роверстан снова. – Иногда человек вынужден совершать непростительные или просто недостойные поступки. Но до тех пор, пока он понимает, что совершает именно низость, человек еще имеет возможность искупить свою вину. Маг тем более должен быть готов отвечать за каждое свое действие. И обязан всегда помнить, что подлость, даже совершенная во благо, остается подлостью. Вы же совершили подлость лишь потому, что были уверены в собственной безнаказанности, а когда вам предложили прощение, которого вы не стоите, вы оскорбили девицу снова. И, как я вижу, ответить за свои слова вы не готовы. Так послушайте моего совета, Финниган, и знайте, что это последний совет, который я вам даю. Уходите из Академии сами. До получения перстня вам осталось три года, но перстня вы недостойны. Если же вы не уйдете, то вас, вероятно, заставят это сделать Вороны Бастельеро. И я не стану им мешать.

– В-вы… магистр! – отчаянно вскрикнул Дерек. – Вы же не можете отчислить меня из-за какой-то девицы! Да все адепты нарушают правила, и их не отчисляют, даже алхимиков, которые тайком гонят карвейн! И некромантов! А эти Вороны! Между прочим, Эддерли по ночам лазает в окно к одной алхимичке, и никто, никто не собирается его за это отчислять, а меня…

– Хватит, – уронил Роверстан, и Айлин готова была поклясться, что в его голосе скользнуло омерзение. – Вас отчислят не из-за девицы, Финниган. Будь дело только в девице, я обошелся бы менее суровыми мерами. Впрочем, если вы не последуете моему совету, то Вороны Бастельеро, полагаю, вполне наглядно объяснят вам, как именно отвечают за оскорбление дамы. Вас отчислят потому, что давать вам перстень – преступление. И благодарите Семерых, что вы настолько слабый маг. Будь вы сильнее, видит Странник, я бы настаивал на выжигании дара!

– Вы… выжигании? – пролепетал Дерек, а Айлин в ужасе прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

Выжигание дара! Самая страшная кара для мага, хуже смерти! И магистр… Магистр так спокойно об этом говорит? Но…

– Разум, не скованный честью, но отягченный трусостью и подлостью, слишком страшное оружие, – тихо и тяжело прозвучало за дверью. – К вам, впрочем, это не относится, Финниган, разум – это не про вас. А теперь… Убирайтесь. Немедленно.

Дверь распахнулась через пару мгновений – Айлин только и успела, что нырнуть за ближайший угол. Дерек выскочил из кабинета и почти побежал по коридору в направлении сада, и Айлин подумала, что еще недавно, наверное, пожалела бы его…

Но сейчас было только противно. Какая же мерзость! И Иду он тоже предал… Нет, мстить Дереку она не будет. Все равно что мстить придорожной грязи. Но если розу с лентой прислал не Финниган, то кто и за что просил у нее прощения?!

* * *

«Приезжай во дворец немедленно после получения письма».

Грегор закрыл глаза, сжал ладонями виски, открыл глаза снова, желая и отчаянно боясь поверить собственным глазам.

«…немедленно после получения…»

От гладкого белого листа резко пахло любимой мятной душистой водой Малкольма, и почерк, твердый и ровный, несомненно принадлежал прежнему Малкольму, не доверявшему письма для Грегора ни секретарю, ни канцлеру.

«Ты нужен, Грегор».

Письмо привез курьер, не заставший Грегора дома: бал закончился далеко за полночь, а ведь еще надо было проследить, чтобы все адепты разошлись по комнатам, притом своим, а не чужим!

Пришлось воспользоваться преподавательскими комнатами в Академии, не возвращаться же домой под утро только для того, чтобы передремать пару часов и нестись обратно! С утра в расписании стояли целых три лекции… И неважно, что явилось на них в лучшем случае по половине от каждой группы.

Курьер примчался как раз после окончания третьей лекции, когда Грегор уже предвкушал возвращение пусть не домой, но, по крайней мере, в свою комнату в крыле преподавателей и честно заслуженный сон! До самой лекции у Воронов в пять часов пополудни!

Отказать королю он, разумеется, не мог, но даже если тот позвал его без всякого дела… К Барготу все дела! Судя по письму, Малкольм совершенно трезв! Стоит приехать немедленно хотя бы ради этого!

В коридорах Академии было почти пусто. Только пару раз мимо Грегора пробежали адепты-младшекурсники, не допущенные пока до Вишневого бала, да прошел, быстро поклонившись, мэтр Ирвинг. А при виде выходящего из аудитории Денвера Грегор ускорил шаг, не желая сталкиваться со старым брюзгой хотя бы сегодня! А то ведь не избежать долгих и пространных возмущений Саймоном Эддерли, которого минувшей ночью пришлось выкидывать из комнаты какой-то алхимички. Словно выкидывал его не лично Грегор!

А мальчишке еще хватило нахальства сделать невинные глаза и поклясться, что в комнату девицы после полуночи его привело исключительно желание одолжить редкую книгу для немедленного изучения. Объяснение Грегор оценил, поручив обнаглевшему сыну магистра сделать подробный конспект по этой книге и сдать его содержание публично через три дня в присутствии преподавателей Голубого факультета. Эддерли-младший приуныл, но удар судьбы принял достойно, хотя Грегор сильно подозревал, что конспект будет делом рук Аранвена. Ну и ладно, они с Диланом в свое время тоже прикрывали друг друга, где и как только могли.

Он спустился на первый этаж и едва успел посторониться, чтобы не оказаться сбитым с ног каким-то адептом!

«Невероятная наглость! – растерянно подумал Грегор, глядя вслед юнцу в черной мантии с белым воротником. – И ведь даже не проклянешь его вдогонку для порядка и пущей внимательности – не связываться же с мальчишкой. Но что могло произойти, чтобы разумник летел по Академии, совершенно не глядя по сторонам? Не случилось ли чего? Впрочем, пусть с этим разбирается Роверстан! Магистру Белых давно следует обратить внимание на своих, а не моих адептов!»

Мальчишка-разумник, не сбавляя скорости, выскочил за дверь, ведущую во двор, и в коридоре снова воцарилась тишина.

Во дворе, где Грегор замер на крыльце, прикрыв глаза ладонью от яркого весеннего солнца, истошно заливались птицы и отчаянно пахли цветущие вишни. И это несмотря на то, что крыльцо от сада отделяла изрядных размеров площадь перед Академией!

Впрочем, и к лучшему, что отделяла: цветущие вишни так отчетливо напомнили возмутительную сцену на поляне, что Грегор невольно скрипнул зубами, и превосходное настроение, вызванное письмом Малкольма, потускнело…

Нет уж. Нет никаких причин портить себе утро. Хвала Благим, Айлин Ревенгар – достаточно разумная девица и честно держит данные обещания, а значит, Грегор может быть совершенно за нее спокоен. А вот Малкольм…

Он постоял на крыльце еще мгновение, вдыхая прохладный ароматный воздух и подставив лицо ласке солнечных лучей и легкого ветерка, а потом решительно свернул к конюшням… Погода прекрасна, и можно не брать экипаж, а проехаться верхом!

Но, не пройдя и пары десятков шагов от входа, остановился, озадаченный странным зрелищем. Во-первых, возле самых дверей конюшни замер тот самый едва не врезавшийся в него адепт-разумник. Во-вторых, путь к дверям перегораживали две отлично знакомые Грегору фигуры: высокая и тонкая – Аранвена, пониже и поплотнее – Саймона Эддерли.

Как… любопытно. Раньше, как помнилось Грегору, Воронята не враждовали с разумниками! Или это и есть преемственность, так часто поминаемая магистром Эддерли? Что же такого натворил разумник, если жаждущих его общества юных лордов не смущает даже тележка с навозом всего в двух шагах от них?

Грегор поспешно отступил за ближайшее дерево, для надежности прикрывшись заклятием отведения глаз, и пробормотал формулу «Кошачьих ушей». Ну-ка, послушаем, что такого разумник сделал сразу двоим Воронятам? Если вспомнить вчерашний вечер…

Право, Грегор заподозрил бы, что Ревенгар отказала Дарре из-за этого мальчишки, не знай он точно, с кем она танцевала! А этот юнец… да, точно, именно с ним провела весь вечер Ида Морьеза. Но едва ли причина сегодняшней встречи – юная итлийка…

– Дерек Финниган, Белый факультет? – уточнил Аранвен, улыбнувшись с такой холодной опасной любезностью, что разумник даже попятился, а Грегор в своем укрытии невольно поморщился.

И вот этот трус ему показался вчера похожим на Малкольма? Точно цветочными испарениями надышался, ничем другим такое не объяснишь.

– Я… – забормотал разумник, и Саймон Эддерли со злорадной усмешкой щелкнул пальцами, поднимая силовую стену за его спиной. – Я ни в чем не виноват! Это не я… это не я! Она меня заставила, Ида… это она!

Светская улыбка Дарры не поблекла ни на миг, а вот Саймон скривился с явным отвращением.

– Ну и мерзость! Дарра, его даже проклинать противно!

– Противно, – тихо и очень ровно согласился Аранвен. – К тому же я не уверен, что достаточно спокоен для хотя бы относительно безобидного проклятия, а накладывать смертельное…

Он осмотрелся и пожал плечами.

– Полагаю, я всего лишь приведу внешний облик этого… экземпляра… в соответствие с его внутренним содержимым.

Он шагнул вперед и – Грегор не поверил своим глазам! – коротко, без замаха ударил разумника кулаком в подбородок. И это ледяной рассудочный Аранвен, ни разу на памяти Грегора даже голоса ни на кого не повысивший?! Кинь он в кого-то проклятием, Грегор бы не удивился, но ударить просто рукой, словно не владеющий собой простолюдин?!

«Каменный кулак, – привычно определил Грегор, глядя, как Финнигана отбрасывает на два шага назад, прямо в тележку с навозом. – Заклятие Красных… И как интересно адаптировано под фиолетовую силу! Не иначе, Ревенгар показала его друзьям, а те, разумеется, пожелали освоить. Похвально. Перелом челюсти – можно и не гадать. И все-таки, что же им сделал этот разумник?»

– Как здесь и родился! – злорадно сообщил Эддерли, раздувая ноздри.

Аранвен извлек из кармана мантии белоснежный кружевной платок, вытер руку так, словно испачкал ее чем-то мерзким, и бросил его в ту же тележку.