Текст книги "Девочка бандита"

Глава 6

[Гектор]

Ритмичная музыка набатом отбивает в ушах, разогревая кровь в венах. Удобно устроившись в кресле, будто на троне, широко раскинув ноги в стороны, я лениво наблюдаю за тем, как передо мной на сцене энергично вертится на шесте и притворно изгибается одна из самых ярких и сексуальных девочек клуба. Моего клуба. Теперь уже моего. Каждый домишка, каждый переулок этого города снова мой.

Я имею право расслабиться. Хотя бы сегодня. Хотя бы час не думать о делах и как следует оттянуться. Дорогие сигары. Выпивка. Секс. Дурь. Да! Сегодня можно. Всё, пожалуй, кроме последнего. Не моя тема. Но так или иначе зверь должен быть начеку. Постоянно. Враг не дремлет. Мне нужно расслабиться, словить кайф, как советует мне мой двоюродный брат Рифат. Но адреналин до сих пор не отпускает. Опасность сжимает мои яйца до синевы. Поэтому я всегда начеку. Зол и предусмотрителен. Страшен, как десятибалльный шторм.

Выпуская изо рта пряный клуб дыма, я пристально наблюдаю за девочками, которые под зажигательную музыку синхронно дрыгаются на шестах. Милана сегодня ведущая. Солистка. Извивается как змея напротив меня, торгуя своим шикарным телом, как товаром на прилавке базара. Сегодня ей выпала честь меня развлекать. Она из трусов выпрыгивает, чтобы угодить лидеру. Сиськами своими старательно трясет и задницей вертит, соблазняя.

Нет. Наверное, сегодня я не в духе. Не заводит она меня. Скучно. Пресно. Каждый день одно и то же. Привыкаешь. Одни и те же сучки похотливые, одни и те же опробованные по триста раз дырочки, которые удовлетворяют не только одного меня, но и других парней тоже. Да, бесспорно, есть на моем счету избранные красотки, которые рождены ублажать исключительно член вожака. Но и с ними я наигрался. Пустил в расход другим членам клуба.

Другого хочется. Новизны. Чтобы только твоё было. И ничьё больше. Редкий цветок бы сорвать. Никем не тронутый. Диковинный. Уникальный. Почувствовать себя его владельцем и первооткрывателем. Но хорошеньких девственниц сейчас дефицит. Попробуй с лупой отыщи.

Не малолеток же драть? Не моё. Люблю девушек созревших, но невинных. И не шлюх штопаных. Нежную, застенчивую целочку бы поиметь. Вот какую куклу я хочу в свою коллекцию. Но пока ещё не нашёл.

Игрушку, что ли, себе завести? На постоянной основе. Служанку личную. Постельную. Так, чтобы не только в стенах клуба ублажала, но и за его пределами. Но игрушка моя должна быть с особой изюминкой. Что-то должно отличать её от других. Что-то такое изысканное, уникальное.

Покрутившись на шесте, подрыгав сиськами, Милана игриво мне подмигивает. Она заводит руку за спину, ловко клацает застёжкой лифчика. Её пухлые силиконовые дыньки пошло вываливаются из блестящего бюстгальтера. Хихикнув, она запрыгивает на шест, ещё раз гибко прокручивается на нём по часовой стрелке. Замирает. Ловким прыжком, как цирковая акробатка, седлает шест своей киской, выгибая спину. Трётся тонкими и уже давно влажными трусиками о металлическую палку, возбуждая своего законного хозяина, а я заворожено пялюсь на её трясущиеся груди.

Большие. Нет. Гигантские. Как два переспелых арбуза. Член в штанах дёргается по привычке, но не встаёт, продолжает дремать. Сейчас мне не хочется напрягаться. Я слишком утомился. Могу приказать Милане сделать мне скоростной минет, чтобы не напрягаться и кончить, но нет желания. Охота сидеть без дела и молча наблюдать за вертлявыми, гибкими, как шарнирные куклы, шлюшками.

Милана недовольно хмыкает, когда видит, что мой стояк дремлет, а ширинка не стоит торчком. Она отлипает от шеста. На ней лишь тонкие стринги красного цвета, обтягивающие её огромную сочную задницу, такого же цвета лабутены на высоченном каблуке. И больше ничего. Нет, это не трусы, а пять сантиметров несчастных верёвочек. Плоский живот стриптизёрши украшает блестящий камешек – пирсинг.

Вызывающе покачивая бёдрами, девчонка шагает к краю сцены, спрыгивает вниз и направляется ко мне. У Миланы большие зеленые глаза, наращенные ресницы и раскачанные ботоксом губы. Не губы. А губищи. Два жирных вареника.

Её рот создан исключительно для минета. Она мастерски вбирает в себя мой великанский болт, вытворяя с ним нереальные вещи. Рот шлюшки идеально разработан и выдолблен для моего охеренного размера.

Не спрашивая разрешения, она нагло прыгает мне на колени. Садится спиной к моему лицу. Напарывается мокрой щёлкой на мой дремлющий бугор в штанах. Я, как истинный собственник, кладу ладонь на её гибкую спину с красивыми лопатками, лениво провожу сверху вниз, трогая и ощупывая свою вещь. Хихикая, девчонка просовывает руку себе под бёдра, отодвигает полоску стрингов в бок, оголяя щёлку, начинает пошло покачиваться на мне, как на седле жеребца. Наглая сучка собирается похлюпать своей мокрой и раздолбанной киской на моём члене! Но сейчас я не в духе пачкать штаны, нет желания.

Шестое чувство предостерегает меня о надвигающихся проблемах. Рифат считает, что город наш, недруг повержен. Можно забить и уйти в отрыв хотя бы на пару дней. Но я в этом не уверен. Саид сильный враг. Я жду от него подвоха в любой момент и постоянно держу руку на пушке.

– Перестань, Милана, запачкаешь мне штаны. Ты течешь. А я не хочу сейчас. Просто танцуй, развлекай парней, – пальцами впиваюсь в её виляющие ягодицы, останавливая брыкания голодной бестии.

– Гектор! О, Гектор! – она ускоряется, попка трясётся на моих бёдрах, как поролон, исполняя развратный тверк.

– Довольно! – со всей силы шлёпаю шлендру по заднице. Милана резко вскакивает, растирая красный след на пышной булке, бросает на меня обиженный взгляд.

– Иди Давида ублажи лучше, коль дырка чешется. Неугомонная кошка!

Не встает сегодня. Даже на самую жгучую и сисястую красотку клуба. Что со мной не так? Усталость? Апатия? Посттравматическая депрессия после недавней кровавой бойни? А может… кто-то тупо зажрался?

Я решаю не работать сегодня, а просто повалять дурака до конца вечера. Сегодня Гектор Мурадов не принимает посетителей, отменив все встречи. Сегодня я хочу побыть один, раствориться в одиночестве.

Через чёрный вход клуба я выхожу на улицу, направляюсь к парковке, выбивая из пачки сигарету. Закуриваю на ходу, втягиваю ноздрями свежий ночной воздух, после выдыхаю дым в темноту. Как обычно, по привычке я оглядываюсь по сторонам, навострив слух. Манера хищника. Она заложена во мне с самого рождения. Как инстинкт. Ведь даже у стен могут быть уши или глаза. За ними могут прятаться мои недруги.

Я слышу шорох. Позади. Рука рефлекторно падает на ствол, который я всегда ношу с собой в кармане штанов. Резко оборачиваюсь, держа пушку наготове, напрягаясь. Мощные бицепсы под кожаной курткой превращаются в твёрдый гранит, натягивая кожанку до скрипа. Вот-вот, и от одежды останутся лохмотья. Во мне просыпается лютый зверь, оборотень, почуявший опасность.

Я определяю источник шума. Расслабляюсь, отпуская рукоять ствола. За мной вырастает рота охранников.

– Свободны. Прочешите периметр, – отсылаю их, чтобы не портили мне заветные минуты свободы и одиночества. Я бросаю бычок на асфальт, тушу его каблуком ботинка, а сам направляюсь к припаркованной возле клуба тачке.

Я собираюсь немного развеяться, поразмышлять. Просто побыть в одиночестве и погонять по городу. Заодно и сам лично осмотрю свои владения. Я обожаю это делать. Город стал моим. Настал этот сладкий час. Наконец-то!

Он и был моим. По праву. Им правил ещё мой дед. Но пришёл Саид и зверски забрал его у Мурадовых. А потом пришёл я. И поквитался с мразью за жизни моих родных. Я вырезал всю его сраную семейку. Как он… когда-то вырезал мою, оставив в живых лишь меня и двоюродного брата Рифата.

Кровь за кровь.

Город был моим. И навсегда им и останется.

Мне нужен наследник, чтобы я передал управление городом в его руки. Да. Мне нужен сын. Пора бы. Но для начала наведу порядок в городе. Бунты и разгромы на окраинах продолжаются. После можно уже всерьёз задуматься о семье и о беспроблемном светлом будущем. Когда я буду окончательно уверен в том, что враг истреблен. Под корень.

⁂

Я обожаю звук ревущего мотора. Я обожаю запах шин. Скорость. Адреналин. Дорогие и мощные тачки, из которых выжимаю на максимум их мощь. Обожаю пустынные улицы, по которым, как истинный король, я величественно разъезжаю или юрко лихачу, вдавливая педаль газа в пол.

Рёв мотора. Скорость на грани. Сердце бешено таранит рёбра. Я маньяк экстремальной езды и наркоман дорогих быстрых машин. Я отпускаю газ, дёргаю за ручник, дрифтуя на повороте. Моя новенькая малышка ловко входит в поворот, оставляя на асфальте тёмные следы шин. Грудь быстро колышется, так, что майка натягивает прокачанные рельефы пресса и груди. На языке разливается сладкий вкус эйфории. Я сбавляю скорость, когда вхожу в ещё один поворот. На улице тихо. Прохожие попадаются изредка. Я расслаблен, полностью отдаюсь себе. Наверное, поэтому я не замечаю тень, которая резво выскакивает из переулка на дорогу. У меня отменная реакция. Я успеваю выругаться и вовремя нажать на тормоз. Прежде чем размажу то, что так глупо бросилось мне под колёса.

Что это?

Дворняга?

Бухой бомж?

Я не успеваю понять, да и разглядеть толком. Жму на тормоз, выкручивая руль влево. Удара не избежать. Небольшая, щуплая фигура. Она падает на капот новенькой тачки цвета мокрый асфальт. Удар!

Яркие фары освещают замызганную одежду и пышную копну волос.

Толчок несильный. Но приличный. Глухой стук. Я скалюсь, чертыхаясь себе под нос. Новая тачка, блять! И уже, скорей всего, с вмятиной или царапиной.

Зверея, я выскакиваю на улицу, хлопая дверью. Я мечтаю добить сраного ублюдка, выскочившего мне навстречу! Из-за него я вообще мог бы превратить в металлолом свою крошку. Я уже закатываю рукава, мечтая размазать утырка по асфальту если не колёсами, то собственными руками!

Оборачиваюсь. И мгновенно замираю.

На асфальте я вижу… что? Неужели девчонка?

Я напрягаю зрение, прищуриваюсь. Делаю шаг вперёд, присаживаюсь на корточки рядом с распластанным на дороге тельцем, внимательно его рассматриваю. Мля, я бы уверен, что это бомж или местный сброд. Может, кто-то решил покончить с жизнью?

Нет. Это девчонка. Хрупкая. Светловолосая, кажется. Из-за обилия грязи на волосах трудно разглядеть. Но вот тело… Я бегло скольжу по нему взглядом. Вижу на ней потрёпанные годами штаны на два размера больше, чем ей нужно, убогие кроссовки и… тёмно-серую кофту под горло с длинным рукавом. Но грудь… она почти плоская. Стоп! Если присмотреться, как будто её что-то стягивает под кофтой. Так! Я не о том думаю. Я перевожу взгляд на лицо и вижу, как девчонка моргает. Приходит в себя. Пытается дышать. Открывает рот и жадно глотает им воздух. Я вижу кровь. На её губах. И на лбу.

Странный холод прорезает грудную клетку как пила.

Девушка… Это девка.

Но такая грязная. Оборванка!

Какого хуя ты, девочка, бросилась мне под колеса?

Она замечает меня, зрачки её больших глаз становятся чёрными и расширяются, затмевая ясную небесно-голубую радужку. Запачканное сажей и кровью лицо белеет, превращаясь в снег. Девка издаёт странный нечеловеческий хрип и… теряет сознание.

Я вижу, как веки бродяжки закатываются, грудь перестаёт так часто вздыматься. Я сам не понимаю, что творю. Смотрю на неё, как будто в транс проваливаюсь. И жалость колет сердце, когда я вижу разбитые в кровь в губы, а вместо приличной одежды – старые обноски. Рука непроизвольно тянется к её лицу. Я трогаю её губы. Смахивая кровь. Они большие и пухлые. Голову окутывает дурман.

– Эй! Слышишь меня?! Эй!

Я обхватываю её холодные щёки ладонями, пошлёпываю.

– Приди в себя! Ну же!

М-да. В данной ситуации мои приказы не действуют. Я ведь привык, что мне подчиняются с полуслова.

Пацанка молчит. Я наклоняюсь ниже к её ротику, льну к нему ухом. Кожу щекочет слабое дыхание. Я быстро нащупываю пульс на хрупком, очень тонком запястье, стараюсь осторожно сжать его пальцами, чтобы не раздавить, не дай бог, своей здоровенной ручищей.

Бьётся. Слабо. Нужно немедленно показать её Семёнычу.

Я знаю азы первой помощи. Жизнь заставила выучить. Однажды в полевых условиях мне пришлось самому себе вытаскивать пулю из бочины и штопать рану без анестезии. Жизнь научила, блять.

Я быстро прощупываю худенькую фигурку вдоль и поперёк. Убедившись, что у девчонки нет переломов, я осторожно подхватываю её на руки.

Маленькая. Какая же ты маленькая и невесомая! Когда я вот так прижимаю незнакомку к груди, моё сердце начинает барабанить по рёбрам как ошалевшее. Будто кросс пробежал. На выживание.

Почему? Что за связь странная вспыхнула между нами? Между мной и этим облезлым, по сути, бездомным щенком?

По ощущениям, она весит не больше шестимесячного младенца.

Я кладу девчонку на заднее сиденье.

Что со мной?

Что со мной, блять, сейчас происходит?

Она мусор. Я должен вышвырнуть её на ближайшей помойке и не париться. Но что я делаю? Что?!

Кто бы объяснил. Потому что я, чёрт возьми, не могу найти объяснение собственным грёбаным поступкам.

Глава 7

[Гектор]

Я привёз замухрышку в свою крепость. Наверное, нужно было швырнуть на порог какой-нибудь больницы? Но мой дом находится ближе, чем любая городская лечебница. Странно, но я действовал спонтанно. Делал то, что первое пришло в голову. В моём особняке в сто раз лучше, чем даже в самой дорогой больнице. И врачу я своему доверяю как богу. Я руководствовался этими выводами.

Семёныч осмотрел девочку.

– Она везучая. Отделалась парой ссадин. В рубашке, что ли, родилась?

– Не знаю, – пожимаю плечами, жадно тараня взглядом неподвижное тельце бродяжки, которая сейчас лежит на моей постели в моём доме. – Я ничего о ней не знаю. Передай Имрану, чтобы нарыл на неё досье.

Докторишка кивает, направляясь к выходу. Я ещё несколько минут стою неподвижно, смотрю на незнакомку, хмуря брови.

Девчонка, значит.

А почему одежда пацанская? Ещё и грязная. Маскировка?

Пришлось переодевать эту вошь прыткую.

Рита. Её переодевала Рита. А я смотрел. И охуевал оттого, как у меня член в штанах дёргается и рвётся. Встаёт. Дубиной острой. Рвёт штаны и ноет от желания жёсткого траха.

Я спятил? С каких это пор я стал долбанным извращенцем?

Она же грязная. И бездомная, скорей всего. Но мне показалось, что за этой грязью, я успел разглядеть нечто большее. Волшебный цветок.

Бинты. Рита сняла с худющего тельца бинты, которыми девчонка перетягивала достаточно полную грудь. С острыми, бледно-розовыми сосками-ягодками.

Я не смог спокойно смотреть на девчонку. Кто бы объяснил моё долбанное аномальное возбуждение? Она ведь худая, как палка. И грязная, как подвальная крыса. Бред.

Откланявшись, Маргарита спешно удаляется, переодев девушку в мою рубашку и укрыв её одеялом.

Не проходит и часа, как незнакомка приходит в себя, открывает глаза. А глазищи у неё как камни драгоценные. Большие, синие. Блестящие. И ресницы длинные, чёрные. Она смотрит на меня испуганно, ничего понять не может, хлопает ими, как бабочка крыльями. А я странные противоречивые чувства в груди испытываю. Но, вопреки всему, веду себя в своей привычной манере. Ледяного. Властного. Диктатора. Она должна понимать, что не на курорт попала. А в логово. К зверю. К криминальному палачу. Железному авторитету. И она должна ответить за то, что поцарапала мою тачку.

⁂

– Пошла вон, – рычу я, херача кулаком по столу.

Дрянь. Мелкая саранча такая! Кишки выпущу, кости в порошок сотру. Но сначала! Язычок этот дерзкий подрежу!

Бесстрашная, наглая шалашовка. Как смеет, блять? Торговаться?!

– Нет. Не прогоняйте. Послушайте, я…

Ну вот, я спустил на зазнайку весь свой дьявольский пыл рычащим басом и грохотом кулака. Девчонка быстро позеленела. Что, уже не такая бойкая, как кулак мой увидела?

Я едва держусь, подавляя внутри необузданную звериную сущность, чтобы не разодрать мелочь надменную на куски.

– Имран! Вышвырнуть! Немедленно!

– Пожалуйста, нет! Выслушайте…

Разделась передо мной. Ляжками своими худощавыми дрыгает. Смешно! Хотя… Грудь у неё лакомая. В ладони поместится. Всё, как я люблю. Фигура привлекательная. Но худая. Как спичка. Доходяга. Лягу на такую, и проткнёт она меня своими костями. Хотя если откормить, будет за что подержаться и во что воткнуться.

Девка издевается. Смертница она. Я ведь раздеру её. Раздавлю, как муху. Один раз подомну под себя в порывах голодного безумия, сдохнет с первого же толчка члена. Насмерть пробурю. Не умею силу рассчитывать. Мои девочки знают, каким я порой одержимым монстром бываю. Трахаю так их дырки, что они визжат как резанные до искр из глаз и кровищи в глотке. Редко такое бывает. В основном, когда проблемы в делах трудно разруливаются.

– Если вы выставите меня из дома, я скажу всем… Что вы меня… изнасиловали. Запишу видео и выложу в сеть! Оно разлетится по всему миру! Митинг соберу.

Стоп.

Ей конец.

Не знаю, как я сдержался. Я бы так её нагнул, что о смерти бы молила, а не угрозами плевалась. Глупая дура! Удивляюсь, как она до сих пор по земле ходит? Или живучая, или везучая.

Я бы за патлы блоху грязную схватил и ртом бы на член насадил. Выдолбил бы так её рот назойливый, что она бы год говорить не смогла, если бы выжила. После рта я её ещё в жопу бы отвоспитывал. Язык бы у меня потеряла. Немой и хромоногой калекой бы стала. Если бы… Не странное чувство в груди.

Тормозит оно меня. Будто цепями к стулу прибивает. Не пошевелиться.

Нахуй.

Валит пусть. Некогда мне руки о пигалицу языкатую марать. Улица сама добьет. Буду ещё время на дрянь тратить.

Звучит как оправдание. Не лидера, а ссыкуна немощного. Пф.

– Убирайся из моего дома, дрянь. Иначе я тебя по стене размажу, – очень холодно, но сдержано шиплю. Как будто внутри вулкан адский просыпается, грозясь обернуться вселенским взрывом.

Впервые вот так я слабину дал. Сам не знаю почему. Не могу объяснить. Точка. Не поднялась рука к стволу. Так бы пристрелил курву и забыл. Неужели зацепила чем-то? Вот только чем? На жалость надавила? Ранами своими жуткими, тряпками грязными и прилипшим к позвоночнику впалым животом?

Да, вышвырнул. Просто выбросил, как мусор, которому самое место на свалке, в своей родной стихии. Потому что оборванка посмела диктовать мне условия. Мне! Королю и владельцу целого города! Кто она? А кто я? Совсем страх потеряла. Мошкара бесстрашная.

Ночь проходит, а я места себе не нахожу. Не сплю. Ворочаюсь с одного бока на другой. Плюю на грёбаную бессонницу. Вскакиваю на ноги, одеваюсь, решаю поработать, коль не спится. Но вместо задуманного как лунатик слоняюсь по кабинету, не могу за дела рабочие взяться. О ней всё думаю. О бродяжке. Какого хера? Вот какого?! Не могу из башки выбросить. В мыслях картинки опасливо мигают. Глаза её синие и большие, но такие грустные, обречённые. Губы алые, дрожащие. Грудь. Манящая, мягкая. С тугими камешками – сосками, которые дерзко торчат.

Я встряхиваю головой. Хватаю со стола бутылку виски, забрасываю жгучее топливо прямо из горла. Надеюсь, поможет отвлечься и расслабиться.

Может, она ведьма? Приворожила? Проклятие навеяла? Почему забыть не могу да расслабиться? Что за напасть?!

Внезапно я слышу стук в дверь.

– Входи, – рычу, сжимая бутылку в правой руке.

– Босс, та девчонка! – задыхаясь, Имран, как чёрт бешеный, врывается в мой кабинет.

– Да блять! Я же сказал! Избавиться от неё!

Не выдерживаю. Со всей дури швыряю стекляшку с пойлом в стену.

Хлопок. Звон стекла. Осколки градом падают на дорогой ковёр.

– Простите! Не знаю, как так вышло… Она вернулась. Убить моль надоедливую?

– Нет, – это говорю не я, а кто-то вместо меня вырыкивает.

И опять я не могу найти ответ на вопрос «почему»? Жалею.

Должен был уже давно закопать голодранку в первую же секунду нашего знакомства, когда понял, что она под колёса бросилась. Специально же? Ну конечно! Вот я лохопед редкостный, только сейчас это понял.

– Где она? – спрашиваю после короткой паузы.

– На заднем дворе. Арслан её нашёл с Цезарем, когда обход делал. Только что. И я к вам сразу с новостями… Она без сознания. Ранена.

– Блять!

Я вылетаю из кабинета прежде, чем Имран успевает закончить речь. Ноги сами по себе несут меня в сад. Имран бежит за мной. Мы подходим к забору. Уже издали я вижу хрупкий, неподвижный силуэт, который наполовину тонет в воде и глине после сильного ливня.

– Босс, она не дышит… Холодная, как лёд.

Оглашает мой подчинённый, когда я падаю перед девушкой на колени, поднимаю её беззащитное тельце на руки, грязно ругаюсь себе под нос и мчусь обратно в дом.

Холодная. Ледяная.

Борись, девочка! Борись!

Что за бред я несу самому себе, раскачивая нежное и хрупкое создание в своих мощных бандитских руках, погрязших в крови? Я прижимаю малышку к груди, к самому сердцу, растираю холодную кожу прямо на бегу. Грею собой. Своим жаром и мощью накачанного огромного тела. Ведь счёт идёт на секунды.

⁂

– Как посмели?! Как не заметили?! – хватаю Имрана за шкирку, встряхиваю. У него голова набекрень дёргается от мощи моей безграничной. – У вахты что, новички дежурили? Рукожопы сраные, да?

Я вне себя от злости. Трясусь как волк, заражённый бешенством.

– Вроде да. У парней праздник вчера был. У Азимута день рождения, – оправдывается Имран, белея, как лист бумаги.

Я не буду разбираться. Некогда копаться в грязном белье. Тот, кто ошибается, не живёт. Мой девиз. Моё жёсткое правило.

– Утилизировать. Всех.

Оглашаю вердикт, который не подлежит оспариванию.

– Что?

– Я сказал – убрать. Закопать. Ты понимаешь, если бы она была не девчонкой, а разведчиком Саида? Я потерял бы всё. Всё, что отвоевал с превеликим трудом.

– Но Саид, он же…

– Молчать! – ещё раз встряхиваю Имрана. – Саид сильный враг. У него осталось много подельников.

– Понял. Вы правы. Будет исполнено.

– Найди другую охрану, проверенную. Которая жопы готова рвать за своего вожака. А этих… не жалей. Отбросы и неудачники.

Имран сутулится, но не возникает. Слово лидера – закон.

– Что с девкой? – задаю следующий вопрос.

– Почти откинулась. Семёныч её выходил. Пришла в себя. Цезарь её подрал неплохо так.

– Свободен! – гаркаю я и вылетаю из кабинета.

Меня трясёт всего. Адским ураганом выкручивает до треска костей и суставов. Убить бы кого-нибудь голыми руками. Хребет вырвать, на горло намотать и повесить у главных ворот личных владений Мурадова. Чтобы злость и ярость наружу выплеснуть. Чтобы все знали, что за ошибкой следует страшная карма.

Я захожу в комнату к незнакомке. Смотрю на тощее тельце, укутанное в три пуховых одеяла. Без сознания лежит. Подрагивает едва заметно. И плачет во сне. Одна голова кукольная на подушке лежит с размётанными на ней спутанными волосами, испачканными в грязи. Всё остальное под одеялом спрятано.

Меня накрывает волной удивления. Выжила всё же. Дала отпор костлявой. Такая маленькая, но такая сильная. Боец. Она сильнее и смелее любого моего головореза, раз не побоялась сунуться в логово к демону и осмелилась ему дерзить. Чтобы выжить. Чтобы за жизнь свою убогую побороться.

Смелая. Умная. Везучая. Возможно, именно это меня в оборванке и зацепило. Сила духа, настойчивость. И упругие, мягкие сиськи, млять, соблазнительные. Натуральные! Я не знаю, что творю. Я на край кровати рядом с девчонкой присаживаюсь, слёзы её пальцами ловлю, по бледным щекам растираю. Болит что-то. В левой части груди. Колет и давит, когда смотрю на малышку, когда пальцами её касаюсь. А кожа у неё нежная и мягкая. Как бархат. Мурашки от мимолетных касаний рассыпаются по всему моему телу. Дрожь берёт. То в холод, то в жар швыряет.

Жалость.

Что? Я умею чувствовать? Я испытываю что-то, похожее на жалость? Разве умею? Разве дано мне? Мяснику кровожадному, дьяволу беспощадному?

Она хрупкая. Нежная. Маленькая. Я не знаю почему, но не могу избавиться от заразы назойливой. Она меня оскорбила. Слух уже нехороший между бойцами пошёл. Не должны видеть во мне слабака. Должны злость и жестокость видеть. Я руку тяну к маленькой головке… Одно моё нажатие на тонкую лебединую шею… И всё. Нет назойливой заразы. Нет проблем лишних. Если оставлю… Не хорошо это. Вдруг в душу залезет? Помешаюсь, влюблюсь. Станет слабостью моей девчонка. А там враг ненавистный не дремлет. Слабое место вычислит. Бах! И нет короля больше. Из-за кого? Из-за чего? Из-за какой-то там драной девчонки. Без племени и корней. Пылинки уличной. Я кулак свой напрягаю, тянусь к личику бледному, умытому слезами. Прикончить! Стереть с лица земли. В землю закопать. Наказать! За то, что сунулась на запретную территорию. За то, что дерзить осмелилась и условия диктовать. Маленькая разгильдяйка! Злость в венах закипает. Зубы скрипят от напряжения челюстей. Я почти касаюсь шеи. У неё очень тонкая кожа. Почти прозрачная. Как крыло мотылька. Одно движение, один нажим…

– Мамочка… Мама…Хнычет. Всхлипывает. Ручейки слёз скатываются по впалым щекам. – Вернись… Не ходи ту-да… Не бросай. Меня. Одну. Я боюсь.

Сука.

Не могу! Бормочет что-то во сне. Маму зовёт. Я резко дёргаюсь назад, как будто током меня бьёт. Не поднимается рука. Сам не знаю почему. Замертво упала. Не могу даже ствол взять и на курок нажать. А это проще простого! Руки парализовало.

Я смотрю на неё жадно. Всю рассматриваю, как будто взглядом своим дьявольским на ней клеймо ставлю, как на вещи законной. Тянет меня к ней. Как магнитом. Необъяснимо. А что в ней есть такого, чего у других девок нет, я не понимаю!

Нет, нежен я с ней не буду. Без вопросов. А умею ли я быть таковым вообще? Способно ли ледяное сердце кровожадного монстра любить? Видеть добро и счастье в мелочах? Беззаботно наслаждаться жизнью, радоваться новому дню и банально тому, что тебя окружает? Тому, что у тебя есть, а не тому, что ты хочешь взять, отнять, истребить?

Хм. Вряд ли. Никогда!

Сложно себя ломать. Сложно с адскими эмоциями и чувствами бороться. Эта девчонка… она будто пытается меня переделать. Укротить, угомонить беспощадного зверя. Своим присутствием, своей энергией, чистой и тёплой. Ангельской.

Я быстро выхожу из комнаты, хлопнув дверью. Припадаю спиной к двери, с хрипом выдыхаю, закрывая глаза.

Девочка. Что же мне с тобой делать?