Текст книги "Невинная пленница"

Глава 10. Тагир

Моя челюсть падает на пол от удивления. Ну и заявленьице! Вот оно, непосредственность и очарование молодости, млять, в одном флаконе! Самоуверенная, но скромная, безбашенная, но иногда жуткая трусишка. Внутри что-то позорно размякает от мысли о том, что она совсем кроха. Я мог бы прикрыть её сердечко, трепещущее от испуга, своим, и спрятать от всех бед, но… Всегда есть паршивое «но»! Оно-то и не даёт послать всё на хер и свалить за горизонт, прихватив желаемое.

Малинка принимает паузу и моё молчание за раздумья и сомнения, подскакивает и, сложив ладони в умоляющем жесте, начинает тараторить:

– Пожалуйста! Я многое умею… Отец меня муштровал. Я готовить умею, стирать научусь, если надо. Да я кем угодно пойду. Я и в постели всему научусь… – её взгляд падает на мою ширинку. Член ещё больше напрягается под взглядом девушки. – Я всё смогу. Ты мне нравишься. Очень-очень! Пожалуйста… Я не хочу к отцу. Он меня продаст или в тюрьму закроет за побег… Тагир, умоляю! Спаси меня…

Огромные слёзы начинают катиться из глаз Малинки. Она цепляется за мою рубашку и продолжает твердить одно и тоже. Проклятый телефон продолжает трезвонить где-то под горой шмоток.

– Блять… Где он звенит, а?

Я расшвыриваю пинком вещи Малинки. Её телефон покоится там, под ними, лежит экраном вниз. Тянусь рукой к модному «Apple». Малинка вдруг замирает и хватает меня за руку, потрясённо разглядывая кольцо.

– Ты женат, – говорит грустно. – Да, конечно. Поэтому ты думаешь и сомневаешься. Но я… это мой единственный шанс. Я могу…

– Прекрати! – обрываю её сбивчивую речь. Не хочется, чтобы она унижалась ещё больше, чем сейчас. – Тише будь!

Переворачиваю телефон экраном к себе. Хочется раздолбать его об стену только потому, что кто-то такой настырный звонит, не переставая. Отец Малинки, кто же ещё.

Мой взгляд падает на экран. Бум! В голове что-то перемыкает. Моё зрение подводит меня. Точно. Это не мои глаза. Это просто… глюк! Мираж, обман… Не иначе!

С экрана на меня смотрит фото… Дмитрия, одного из самых приближённых подчинённых. Я ему доверяю, почти как своей правой руке. Верный, исполнительный, расторопный. Успех моего бизнеса во многом от него зависит. У Дмитрия не ум, блять, а цепкий крюк. В общем и целом, я им доволен, не скуплюсь с оплатой труда и не жадничаю на квартальные и годовые премии.

Это он… смотрит на меня с экрана, а под фото – надпись «ПАПА»!

Какой… папа?!

Я ошашело смотрю на Малинку.

– Соловьёва? – голос сел на пару тонов, хрипит, как ржавые петли. – Дмитрий Соловьёв твой… отец?!

– Да, он мой папа, – снова заливается слезами Малинка. Понижает голос до шёпота. – Я… сбежала. Хотела свободы и не хочу замуж насильно! Я…

Накрываю её рот ладонью. Млять. Что за засада?! Как я мог так попасть?! Встретил ту, от которой начало рвать крышу, а она… оказалась дочерью моего подчинённого.

В голове сразу всё встаёт на свои места. Я вспоминаю рассказы Дмитрия о семье. Он не особо разговорчив и не лез никогда, задницу не подлизывал. Просто выполнял свою работу на отлично, но кое-что о семье Дмитрия я всё-таки знаю. С его слов, разумеется. Он говорил, что жена умерла, а после неё осталась лишь Дочь. Единственная. Дмитрий рассказывал о ней мало и редко, но всегда так, что было ясно – он гордится дочерью и возлагает на неё большие надежды. Даже планирует её свадьбу, до мелочей. Видно, что повёрнут на жизни дочери после смерти жены, оберегает и ценит… Её. Малинку.

Трясу головой, как пёс, выбивая дурные мысли. Ни одной не остаться не должно.

– Сиди тихо. Не пикай. Поняла? – рычу Малинке.

Несусь в ванную, хлопнув дверью. Запускаю пальцы в волосы, плещу в лицо ледяной водой. Успокоиться надо. Разложить всё по полочкам. Решить, как быть!

Разумеется, ни о каком трахе и речи быть не может! Она целочка. Целочкой и останется. Факт. Табу. Точка!

Едва не трахнул её! Каких-то пять минут и было бы поздно. Неизвестно, как бы отреагрировал Дмитрий на новость о том, я его босс, женатый к тому же, сам – будущий отец, трахнул его доченьку!

Соловьёв кажется тихим и спокойным, но проблемы, возникающие в бизнесе, он всегда решал хладнокровно. Не раздумывая. Так что враг среди своих мне ни к чему.

Я должен… вернуть Дмитрию дочь. Целой и невредимой.

Телефон замолкает. Я ещё раз умываюсь ледяной водой и вытряхиваю пачку сигарет. Только выкурив парочку, готов действовать. Надо наступить на горло своей похоти. Да, это просто прихоть. Недотрах сказывается. Залезть на Лейлу сейчас сложнее, чем покорить Эверест. Вот и сказывается спермотоксикоз. Семя переполняет яйца, походу, и в башку простреливает. Иногда. Как сейчас. Это просто похоть. Моментальная. Думал не головой, а членом. Бывает. У мужиков это обычное дело. Но главное, что я вовремя одумался. Встал на правильную дорожку.

Перезваниваю Дмитрию с телефона Малинки.

– Ах ты сука паршивая! Я из тебя дерьмо выбью, пигалица! Отправишься у меня в угол! На горохе стоять будешь… Сопли на кулак наматывать по десятому кругу! – верещит страшным голосом Дмитрий Соловьёв.

Я едва узнаю его голос в этом истошном визге. Совсем крышей мужик двинулся. Из-за дочки. М-да… Родитель. Видимо, интуицию родителей не обманешь. Откашливаюсь.

– Ты кто? Хахаль её, да?! Запомни, скот, если ты дочку мою тронул, я твои яйца выпотрошу, сырыми жрать будешь… Я…

– Дмитрий! – пресекаю поток его дурнословия и бешеных угроз. – Успокойтесь.

На том конце трубки звучит изумлённая тишина.

– Тагир Тигранович? – Соловьёв сбавляет обороты и переключается на вежливый тон. – Что…

– Дмитрий, ваша дочь у меня. Прошу не кричать, а выслушать меня. Я наткнулся на неё случайно. Отбил у банды уличных отморозков. Ей грозило… дурное. Но её никто и пальцем не тронул. У девушки был небольшой шок. Она пришла в себя. Целая и невредимая. Я хотел добиться от неё сведений о родных, но она мало что говорила. Шок. Аффект. Она была испугана.

Глава 11. Тагир

– С ней всё в порядке? – в голосе Дмитрия слышится радость. Выдох. – У-у-уф… Боже! Тагир Тигранович, словами не описать, как сильно я вам благодарен… – кажется, в голосе мужчины даже слышатся слёзы радости и трепета. – Моя дочь – единственное, что у меня осталось. Моя кровиночка. Моя маленькая… Моя… всё. Она всё для меня, понимаете. Я о ней забочусь. Пылинки сдуваю. Опекаю. Иногда Настенька думает, что я сверх меры к ней строг, но это всё… на благо. Из-за страха потери. Я потерял жену, не могу потерять и дочь. Я… – его голос прерывается глухими всхлипами.

Дмитрий Соловьёв натурально рыдает из-за новости о спасении дочери, а я чувствую себя погано. Как будто в душу насрали целую тонну. Я же трахнуть его доченьку хотел. И если бы не его звонок, вытрахал бы, всю ночь на члене вертел, обучил бы всякому… Трахнуть хотел и хочу до сих пор. Член опадает, словно нехотя, за своё право борется.

– Дмитрий, с вашей дочерью всё в полном порядке! – ещё раз говорю я. – Я назову вам адрес. Это отель. Я ехал сюда… на встречу и забрал Ма… – блять, едва не оговорился. – Забрал в машину, привёз с собой. Сейчас Анастасия отдыхает.

– Я по гроб жизни вам обязан! – одухотворённо произносит Соловьёв. – Я в кровь лоб расшибу, но отплачу вам, Тагир Тигранович, добром. От всей своей души благодарен!

Я слушаю поток его благодарностей, а потом сухо и скупо называю адрес отеля. Дмитрий обещает приехать немедля.

По двери ванной слышится лёгкий стук. Малинка. Нет, блять, Анастасия Соловьёва осторожно стучит, скребётся, словно мышка. Я выключаю воду.

– Тагир? Ты там? У тебя всё хорошо?

– Да. Нормально всё. Вопрос один решал. Курил. Оденься.

– Что? Но…

– В другое место поедем.

– Ой! – радостно взвизгивает она. – Ты всё-таки решил помочь мне? Боже! Спасибо!

Наивная девчушка, стоя за дверью туалета, посылает мне воздушные поцелуйчики. Я понимаю это по яркому и звонкому звуку. Их так много…. Она могла бы завалить меня ими с ног до головы. А я… недостоин их. Наверное. Ей не место рядом со мной. Она слишком нежная и хрупкая. Точно не пара мне. Монстру кровожадному. С отцом будет лучше. Да. Так и должно быть.

– Одевайся, Настя!

Я выхожу и натягиваю куртку. Смотрю, как она торопливо надевает бюстгальтер и просит застегнуть, кокетливо глядя на меня через плечо.

– Ты чё? Мужики раздевают. Одевают горничные. Ты во мне горничную увидела?

Злюсь. Не на неё, на себя. Но Малинка в приступе радости этого не замечает. Одевает и хихикает, натягивая джинсы на голую задницу, успевает выкинуть трусики в мусорное ведро.

Через мгновение в дверь стучат.

– Я открою. Это, наверное, врач приехал, – говорю и открываю дверь, мгновенно отходя в сторону.

В комнату вваливается двое амбалов, громилы-мордовороты, а за ними гордо вышагивает Соловьёв.

– Настенька. Вот ты где, моё золотце. Мой сахарочек, иди к папе!

Малинка взвизгивает и обегает кровать, начав швыряться в Соловьёва и его людей всем, что под руку попадётся. Подушки. Пепельница. Абажур.

– Я не дамся тебе! Лучше убей меня! Я не пойду плясать под твою дудку, – рычит чудовищем Малинка.

Соловьёв спокоен, только на лице написано огорчение. Он даже почти не уворачивается от предметов, скорбно принимает удары. Вся его поза выражает сожаление, а Настя выглядит, как фурия взбесившаяся, осыпая своего отца и его седую голову проклятиями.

Кажется, Дмитрий не врал, говоря, что иногда с Настей бывает сложно. Да она же просто проблемная дочь! Наверняка, папа запретил ей курить или набивать тату, кобылка и взбрыкнула. А я, как лох, развесил уши, слушая её сказки о том, что Соловьёв – тиран. Просто кто-то с жиру бесится.

– Настя, прошу тебя, солнышко… Не устраивай сцен. Только не при уважаемом человеке! – говорит Соловьёв, смотря на меня, едва не кланяясь. Смотрит с такой благодарностью огромной и преданностью, как собака на своего хозяина. – Спасибо вам, Тагир Тигранович! От всей нашей семьи. Уверен, Настя потом придёт в себя и извинится за своё неподобающее поведение!

– Тагир Тигранович?! – переспрашивает Малинка. – Т-т-т-ты его знаешь?

Настя застывает на месте и опускает руки. Охранники, воспользовавшись паузой, мгновенно хватают её, зажимая между двух тел, огромных, как скалы.

– Знаю ли я Тагира Тиграновича?! Конечно, знаю. Это мой непосредственный начальник и просто очень хороший человек. И ты бы его тоже знала, Настя, если хотя бы иногда слушала о чём я с тобой разговариваю, а не затыкала уши наушниками с этой попсой…

Настя надламывается и повисает на руках охранников безвольной тряпичной куклой. Когда её проводят мимо меня, Настя бросает в мою сторону взгляд, шепча едва слышно:

– Ненавижу! Предатель! Трус!

Напоследок Соловьёв крепко пожимает мне руку и выходит, закрывая дверь. Ноги несут меня к окну, из которого видно парковку. Я вижу, как Настя пытается вырваться. Соловьёв подходит к ней, говорит что-то. Потом… девчонка плюёт отцу в лицо. Нарывается на воспитательные меры! Стерва. Проблемная дурочка. Характер дерьмовый. Никакого уважения к старшим, к отцу, а он принимал её оскорбления тут. В этом номере.

Но сейчас Соловьёв вытирает плевок рукавом пиджака и отвешивает сильную оплеуху дочери. Голова Малинки дёргается назад. Соловьёв резко машет в сторону машины. Настю забрасывают на заднее сиденье, как мешок. Машина срывается с места.

Вот и всё.

Я поступил правильно, но во рту разливается прогорклая желчь и хочется курить без перерыва.

Глава 12. Настя

– Дрянь!

Отец отвешивает мне звонкую оплеуху. В голове гудит, как будто я стою под высоковольтными проводами, и они вот-вот обрушатся на меня, испепелив дотла! Моя душа сгорает, как спичка. Даже слёз уже нет, а обида прячется глубоко-глубоко внутри.

Лицо горит от удара, ухо ноет. Меня швыряют на заднее сиденье. Охранники отца усаживаются по бокам.

– Отныне. Всегда. Только с охраной. Я на тебя, как на псину дурную, маячок надену. Отслеживающий! Зачипую! – грозится отец, садясь спереди рядом с водителем.

Он не может остановиться даже сейчас и продолжает грозить мне жестокой расправой. Как будто с цепи сорвался, такие гадости и ужасы расписывает, что в другой раз я бы уже скулила от страха и валялась в ногах у отца, вымаливая прощения. Но сейчас я просто сижу, как немая.

Я смотрю на дорогу, не мигая. Она полна огнями, но мне они кажутся блёклыми искрами. Впереди меня ждёт только чернота. Моё будущее загублено. Свободы выбора нет. Всё будет так, как решит отец.

Мой побег ни к чему хорошему не привёл. Чего я добилась? Меня спас самый лучший в мире мужчина, показал рай наяву и… предал меня. Вонзил нож в моё нежное сердце, открытое для любви. Он плюнул в душу и предал доверие.

Тагир просто втихомолку позвонил отцу и ждал, пока тот приедет. Сдал на руки папочки и смотрел с таким презрением! Тагир повёлся на спектакль моего отца… Он просто не подозревает, каким жестоким может быть Дмитрий Соловьёв. Его смирение и тихий нрав, вежливое общение со всеми – это лишь маска.

Никто-никто, кроме меня, не видел истинного лица этого Чудовища. Даже те, кто работает на моего отца и помалкивает из страха, и близко не знают того, чего знаю я. Отец может быть ледяным, как айсберг, и расчётливым, как компьютер.

С ним бывает трудно. Почти невыносимо. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Вот так чаще всего и получается. Но может быть и легко. Я знаю, как. Стоит лишь покориться, делать всё, что папа ждёт от меня, и он становится ласковым, даже балует иногда, называет своей любимой доченькой.

Правда в том, что моему отцу и даром не нужна любовь. Ему нужно слепое поклонение, подчинение во всём. Только так можно выжить. Отныне моя жизнь – это тюрьма.

Пока внедорожник отца катит по ярко-освещённым улицам города, я думаю, как мне поступить. Бунтовать и бежать у меня не получится. Нельзя поступать опрометчиво. Для хорошего плана мне нужна спокойная голова. Чего отец ждёт больше всего? Послушания. Хорошо…

⁂

– Год строгого режима, Анастасия. Напросилась… – шипит отец, толкая меня вверх по лестнице. – Придётся отложить свадьбу. Как я могу отдать тебя – такую?! – брезгливо смотрит на меня, плюёт под ноги. – Выглядишь, как девка с панели! Нет… Так не пойдёт!

Отец толкает меня в кабинет и падает в глубокое кресло, сверлит меня глазами, ставшими узкими, как щёлки.

– Придётся всё переиграть. Из-за тебя, доченька… Видит бог, я сомневался, но выбора у меня нет! Юсупов тебя в жёны не возьмёт! Ему нужна хорошая и покладистая, чистая девочка, а не чучело размалёванное…

– Что ты хочешь делать?

– Я?! Я вытащу нашу семью из долговой ямы. Любым. Способом. А ты станешь примерной дочерью. Самой лучшей.

– Если я исправлю все свои ошибки, я смогу решать свою судьбу сама? – спрашиваю дрогнувшим голосом.

– Год тебе на перевоспитание, а потом мы поговорим… Но сейчас я зол… – отец манит меня к себе рукой. – Давай, детка. На колени. Ты знаешь, что делать.

Содрогаясь внутренне, я передвигаюсь к отцу и встаю на колени, целуя его руку, как будто руку какого-то великого короля. Внезапно пальцы отца впиваются в волосы.

– Я не слышу извинений, Анастасия, – шипит злобно.

– Прошу прощения, – говорю машинально. Душа умывается кровавыми слезами. Снова целую руку. Скоро там мозоль протрётся, а ему всё мало. – Этого больше не повторится. Никогда…

– Вот и славненько, Настенька. Ступай к себе в комнату и собирай вещи. Скоро выезжаем.

Я поднимаюсь с пола. Глотая слёзы, выхожу из кабинета отца. И моментально врезаюсь лбом в чьё-то твердое плечо. Поднимаю глаза, вижу Бориса – охранника. Обхожу его, а он, как моя тень, прётся следом.

Вот и всё.

Отец теперь будет контролировать каждый мой шаг.

Я как неживая мумия плыву по коридору, захожу в комнату. Там уже стоит большой чемодан на колёсах. Под пристальным вниманием амбала я складываю необходимые вещи внутрь чемодана. Поворачиваю голову в сторону стула и вижу на нём аккуратно развешанную форму. Темно-синий пиджак, длинная клетчатая юбка, высокие гольфы.

Папочка подготовился заранее!

– Переодевайтесь, – хрипло приказывает Борис, на время покидая комнату, – у вас пять минут.

Вздохнув, я начинаю быстро раздеваться. Переодевшись в строгую форму, смотрю на себя в зеркало.

Это не я. А моя пародия.

Слёзы хлещут по щекам, как яд.

Дверь распахивается.

– На выход, – гавкает Борис, хватая мой чемодан.

Мы спускаемся по лестнице, вскоре оказываемся на улице. Меня заталкивают в машину. Отец сидит впереди, руководит процессом, а я зажата между двумя амбалами, словно меня перевозят как особо опасного преступника.

А дальше… Аэропорт. Четыре часа утомительного перелёта. И вот я за границей. В Европе.

Мне кажется, что моя жизнь закончилась, когда я оказываюсь на территории высокого светло-серого мрачного здания с металлическим чёрным забором. Ко мне с гордой осанкой подходит худощавая леди в строгом костюме, приобнимает за плечи, увлекая за собой.

Я оглядываюсь. Машина отца газует и мчится прочь. Скрипнув, ворота закрываются. Кадры проносятся как в замедленной съёмке.

Бам!

Прежняя жизнь закончилась. Впереди тяжёлый год мучительных испытаний, где меня будут долго и упорно ломать, делая из меня покладистую лань для высшего общества.

Если бы не он… Тагир!

Возможно, всё могло быть иначе.

Глава 13. Тагир

Спустя неделю после случая в отеле

– Сын?

– Да, Тагир Тигранович.

– Значит, у меня точно будет сын?

– Сто процентов, – улыбается узист, поглаживая датчиком ультразвука огромный живот Лейлы. – Наконец-то малыш показал нам свой перчик.

– Это потрясающая новость! – я не могу сдержать эмоций, смотрю на монитор и улыбаюсь. Широко, до боли в челюстях.

Поворачиваюсь к жене, мягко беру её за руку.

Я думаю, рождение сына пробудит во мне чувства истинной любви к жене, а не обязаловку. Говорят, с рождением ребёнка люди меняются, их отношения друг к другу тоже.

Благослови нас Всевышний! Чтобы наши с Лейлой взаимоотношения изменились в лучшую сторону.

Сейчас Лейла не в духе. Это понятно. Гормоны. Страх приближающихся родов. Я стараюсь её поддержать, порой даже через силу, хоть мне, мужчине властному, закостенелому авторитету, сложно поставить себя на место женщины и понять, что она чувствует. Но я пытаюсь. Как умею.

Жена стала слишком капризной. Порой даже бесит. Доводит до внутреннего взрыва. Но скоро её хандра закончится, и мы обязательно полюбим друг друга. Ведь у нас будет малыш. Наш кроха. Который укрепит семейные узы.

Он такой маленький… Мой маленький человечек. Крохотные ручки, ножки, голова. Он очень активно ими машет, будто приветствует своего папочку с экрана монитора.

Жду не дождусь, когда возьму своего сына на руки.

Прижму к сердцу. Воспитаю из него достойного мужчину.

Лидера. Главаря. Вожака. Хозяина города.

Он весь в меня. Уже во всю крутится в животе. Слишком активный. И сейчас тоже пинается. Лейла постоянно канючит, что ей больно от толчков сынишки. Что он ей печень и рёбра отбивает.

«Терпи, женщина. Богатыря растишь!» – подбадриваю я её.

Это её женское предназначение. Родить наследника мужчине.

Своё я выполнил. Дом построил. Деревьев насадил. Теперь вот сына жду. Ещё и вкалываю как чокнутый. Лейла за всю свою жизнь нигде не работала. Папочка содержал, да баловал.

Я вдруг замечаю, как мои глаза увлажнились.

Да ладно. Серьёзно? Я слезу пустил.

Никогда ещё себя так не чувствовал. Слишком сильные переживания вызвал этот маленький человечек, активно ворочающийся на экране компьютера.

– Лейла, – мягко шепчу, сжимая руку супруги. – Ты рада?

– Ну, я вообще-то дочку хотела! – капризно прыснула она.

Такой хороший момент… Был. Надо было испортить.

Эх, женщина!

Слёзы радости быстро испарились.

По пищеводу к горлу поползла желчь.

Тигр внутри меня обнажил клыки.

Между нами повисло ледяное напряжение.

Я лишь холодно окатил жёнушку чёрными глазами.

– Что ж, – откашливается врач, – плод развивается в соответствии с нормами. С малышом всё хорошо. Однако, дабы не рисковать и не спровоцировать преждевременные роды, из-за низкого предлежания плаценты, я рекомендовал бы вам воздержаться от интима.

Лейла поправляет платье, поднимается с кушетки, кивая.

Скамья под её немалым весом жалобно поскрипывает.

– Сейчас я распечатаю вам фотографии вашего ребёночка, видео скину на флешку и вы можете идти.

– Большое спасибо, Ильнар.

Получив заключение, мы с Лейлой выходим в холл.

Я стараюсь не думать об инциденте в кабинете УЗИ, сосредотачиваюсь на работе. Впрочем, как обычно. Работа сейчас главнее семьи. Я не семьянин. Я не был готов к женитьбе. И порвал бы отношения с так называемой женой, если бы она не заявила, что беременна.

Плакаться начала, умоляла, чтобы я не подавал на развод, после смерти её отца, ведь малыш – это наш шанс, дарованный свыше, который в скором времени пробудит в наших душах любовь.

Я ей поверил. Пожалел ещё. Отца все-таки потеряла. Теперь осталась одна. Кроме меня у нее есть лишь собака. Надоедлива, вечно тявкающая болонка, которая постоянно гадит мне в ботинки.

Жена права, может быть, моё отношение к ней изменится. И мы полюбим друг друга.

Стерпится. Слюбится. Так тоже бывает.

Мы не успеваем даже на улицу выйти, Лейла вдруг начинает капризничать.

– Тагир, я есть хочу! – хнычет она, поглаживая живот, как танкер прёт по коридорам клиники утиной походкой.

Она очень сильно поправилась! Жену разнесло как пороховую бочку. Вот-вот и рванёт. Всё подряд в рот кидает. Разорит нас с таким-то жором ненасытным.

– Опять? – резко останавливаюсь, от удивления рот приоткрываю. – Мы перед УЗИ поели.

– Ты что это на меня кричишь? – хмыкает она, уперев руки в бока. – Разве это я виновата, что хочу есть! Это ребёнок проголодался! Ой, ай-й! – обхватывает живот руками. – Ну вот, опять пинается. Говорю же, голодный!

Честное слово, это женщина выглядит совсем как пузатый генерал, который пытается мной командовать, раздавая приказы направо и налево.

Меня злят её визги. Рвут на части изнутри импульсы протеста. Задето моё эго, блять. Но всё, что я делаю сейчас, я делаю это для наследника. Тем более, для сына. Можно и потерпеть. Тем более, осталось совсем немного.

Потому что в ней мой ребёнок. И если я начну повышать голос, могу спровоцировать преждевременные роды. Я унижаюсь перед бабой лишь потому, что забочусь о своём чаде.

Когда мы поженились, мне было похрен на отношения. Женщины, семья… меня это тогда ещё не интересовало. Шлюху снял – хватало. Лишь бизнес. Статус авторитета. Который я получил, породнившись с отцом Лейлы. Жаль его. Хороший был человек. Ушёл от нас год назад в мир другой, оставив мне весь наш совместный бизнес.

Я мог бы развестись с нелюбимой. Но она забеременела. К тому же было бы слишком по-скотски требовать развод, после того, что её отец сделал для меня. Не хочу быть корыстным мерзавцем.

– Тебе напомнить, чем я рискнула ради тебя, Тагир?

Скриплю сжатыми челюстями.

В другое время, не будь она беременна, я бы быстро приструнил женщину, напомнив ей, где её место.

На кухне!

Дома. У плиты.

И в постели.

Всё.

Ладно. Чтобы не стать причиной бабских слёз, соответственно, нервного срыва, соответственно преждевременных родов, я буду терпеть. Но терпение моё не резиновое.

– Своей красотой! Своей фигурой, милый.

Я просто молчу.

Да, так будет лучше.

Но если синдром стервозности не исчезнет в ближайшее время, я буду вынужден навсегда распрощаться с Лейлой.

– Ты только посмотри! На кого я стала похожа? На гиппопотама.

Спектакль набирает обороты. Рядом с нами уже остановилась парочка случайных прохожих, чтобы поглазеть на бесплатное шоу.

– Меня как на дрожжах раздуло! Любимые брендовые вещи стали малы. Я заказываю себе платья размера 5ХL в отделе для толстых! Позор. Подруги надо мной стебутся! Ноги отекли до такой степени, что стали похожи на ляхи слона! А прыщи? Ты хоть видел как мою спину обнесло? И ещё я пару раз описа…

– Хватит!

Глянув на любопытных зевак, я быстро дёргаю жену к выходу, ускоряя шаг.

– Пошли, – шепчу сдержанно, – отведу тебя в ресторан.

– Нет! Я пойду только в Макдональдс! Хочу картошку фри!

Блять. Ну хорошо.