Текст книги "Невинная пленница"
Автор книги: Дана Стар
Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава 14. Тагир
– Ну, наелась, теперь довольна? – я немного остыл. Жена тоже утихомирилась, когда сгребла всё, что хотела, и съела.
Расположившись на заднем сиденье седана бизнес класса мы держим путь домой. Но сначала нужно заехать на работу, дабы уладить кое-какие моменты.
– Ладно, не бухти. Хоть поцелуй меня, что ли?
Она недовольно вздыхает, ковыряясь в зубах наращенным ногтем ярко-красного цвета, и одновременно похлопывает ладошкой ставшее в два раза больше выпирающее брюшко.
– Черт, что-то в зубах застряло… Кусочек картошки фри, наверно, или наггетс.
Я хватаю её руку, убираю от лица подальше, прикрыв глаза, тянусь к губам Лейлы, чтобы поцеловать, как вдруг…
Слышу неприятный звук.
Резко отстраняюсь.
Лейла икнула.
– Ой, ой, прости! – жена начинает бурно смеяться. – Это малыш шалит!
– Ну ничего, бывает… – цежу сквозь стиснутые зубы.
Моя вина, я разбаловал Лейлу. Сейчас, я многое ей позволяю. Я потеплел. Когда узнал, что скоро стану папой. От счастья на руках начал носить навязанную жёнушку, с целью, что ребёнок изменит наши отношения.
Женщина должна быть тихой и покладистой. Знать своё место. Никогда не перечить, не повышать голос на мужчину и во всём его слушаться.
Лейла нашла рычаг управления. Поняла, что мне нужен наследник и я всё сделаю ради важной потребности. Но она стала этим злоупотреблять.
Дурно укорять женщину беременностью. Но Лейла, начав округляться, резко перестала следить за собой. Решила, что заарканила меня на целую вечность, и просто стала превращаться из изящной и манерной девушки в капризную хабалку с дурным характером.
Недавно в ресторане устроила истерику. Заказ еды, ей, видите ли, не понравился. Заказала мясо средней прожарки, а потом начала визжать, увидев розоватую прослойку посередине. Вызвала повара, начала выговаривать ему. Этот позор случился, пока я в туалет по нужде отлучился. Всего пять минут, а перед моей пузатой женой, как на ковре у падишаха, стоял краснеющий повар и администратор ресторана. Моя жёнушка орала им в лицо, грозила моим именем!
Другие посетители смотрели на Лейлу, как на невменяемую идиотку. Она позорила меня. В тот момент я едва сдержался. Реально. Задать бы ей хорошую трёпку, но беременная же. Жаль ребёнка. Эту женщину, ставшую хабалкой, ничуть не жаль, но может пострадать малыш – и это меня остановило. Пришлось выдернуть жену из зала ресторана и внушительно поговорить с ней, повысив голос, когда рядом не осталось посторонних. Потом она мне две недели выносила мозг обиженным видом и плаксивым выражением на подурневшем лице. Дула подкачанные губы и заваливала мой телефон сообщениями. Говорить отказывалась, но писать – писала.
И это был лишь один случай. Таких в последнее время всё больше и больше. Можно подумать, что моя жена не одного наследника вынашивает, а пятерых и пашет при том, как в концлагере. Она постоянно ноет и жалуется на что-то, часами висит в соцсетях, может ходить в неопрятном дома, забивает на ужины, если по телеку показывают любимый сериал. Ленится даже свою собаку придурочную выгуливать. Охает, пыхтит, игнорирует занятия для будущих мам, куда сама же записалась.
Одним словом, беременность отшибла Лейле мозги и превратила её в склочную, стервозную наглую бабу. Дело не в фигуре. Это естественно. Дело в поведении. Любой каприз, прихоть, дурное настроение или вздувшийся прыщ, Лейла списывает на свою беременность. Для неё это время стало пропуском во вседозволенность…
Сейчас я смотрю на свою жену, копошащуюся в своём телефоне, и вдруг о Малинке вспоминаю. Член резко дергается в штанах, яйца сводит тугим желанием.
Плотно засела в голове девчонка. Даже по ночам снится. Во сне я не останавливаюсь на полпути, а загоняю свой член на полную длину, срывая с губ красотки страстные стоны. Во сне она даёт мне всюду и умоляет продолжать… Ещё и ещё. Я двигаюсь, как ошалелый, похоть срывает планки благоразумия, но… это лишь сон! Твою же мать. Можно и в трусы кончить от таких-то снов!
Жаль, что всё так ужасно вышло. Было полным потрясением узнать, что она – дочь моего друга, обещанная другому мужчине.
Несколько дней я нещадно себя корил. Девчонку ведь грубо выволокли из отеля и засунули в тачку. До сих пор в ушах стоят её крики и визги, голос, охрипший от слёз звучит в голове на повторе. С ней очень грубо обошлись. Забросили в тачку, как мешок с зерном. Из-за меня, по сути. Потому что я сдал её папаше. Потом Дмитрий сказал, что она проблемная дочь и её нужно воспитывать. Поэтому он отправил Настю в какой-то закрытое учреждение для девушек из богатых семей. Я узнавал о нём. Проще говоря, Дмитрий запихнул Настю в строгую женскую тюрьму. Современный монастырь для зажравшихся золотых деток, млять. Говорят, там из них дурь выколачивают и учат быть покладистыми, как шёлк, готовят в жёны…
В голове промелькнуло, что это перебор. Сам же сказал, что это лишь временно, кризис бунтующего возраста. Я и сам в девятнадцать чудил… Можно было бы сказать пару слов, что я думаю на этот счёт. Но это не мои проблемы. Мне своих хватает. Не хочу ещё и в чужом дерьме копаться.
Жаль.
Очень жаль.
Внезапно в салоне авто раздался звонок мобильного телефона.
– Да, – рыкаю, доставая из брюк телефон, отворачиваясь к окну.
– Босс, новая партия пришла. Ребята ждут оплату.
– Понял. Сейчас буду.
Отключаюсь, давая приказ водителю:
– Кемал, на завод рули.
Водитель кивает, выкручивая руль влево.
– Тагир, куда мы? Я спать хочу. Домой, – зевает жёнушка, пристраивая голову на моём плече.
– На работу. Срочно надо заехать. Потерпишь?
– Ну вот, опять! Тагир, у меня ноги в туфлях не помещаются. Я в сланцах хожу… – начала канючить жена.
– Это недолго, Лей. Посидишь в машине, отдохнёшь, – уговариваю.
Лейла вроде бы соглашается. Но стоило машине притормозить, как она цепляется за мой локоть и выдаёт, капризно надув губы:
– Хочу, чтобы ты меня с собой взял. Цех глянуть хочу.
– Ты же устала, – уточняю. – Отдохни. Лучше.
– Но я хочу-у-у-у… Маленькая прихоть твоей любимой беременяшки. Ну, неужели сложно?!
Вот ведь! Человек настроение.
– Вряд ли тебе понравится видеть то, чем я занимаюсь.
– Ты занимаешься рыбным бизнесом! И что в этом такого?
– Что ж, скоро увидишь. Так и быть, пойдёшь со мной в цех. Но при одном условии.
– Каком? – хлопает пышными, накладными ресницами.
– Что тебя не стошнит от запаха рыбы. На мой ценный товар!
Глава 15. Тагир
Мы шли до дверей офиса минут десять. Супруга снова жаловалась, что у неё ноги отекли. И ей ходить тяжело. Хотя, если бы кто-то крикнул, что через дорогу началась распродажа брендовых сумочек, она бы быстрее ветра побежала. И ноги сразу перестало ломить.
– Тагирчик, – мурлыкнула жена, бросившись мне на шею, – а давай ты меня пожалеешь и на руках отнесешь? Помнишь, как в нашу брачную ночь?
Она что серьезно?
– Лей, мы пришли уже. Входи, – распахиваю перед ней двери завода.
Внутри пусто и темно. На первый взгляд завод кажется заброшенным. Здесь кругом валяется куча разного хлама. Коробки, доски, бракованная фурнитура, запчасти для лодок. Так и должно быть. Для отвода глаз. Основной движ творится на цокольном этаже.
Жена замолкает. Молча идёт за мной в сторону лестницы, по которой мы спускаемся в подвал, застывая перед прочной металлической дверью.
Я прикладываю ладонь к датчику, ввожу код безопасности. Двери разъезжаются в стороны.
– После тебя, – оглашаю, пропуская жену вперед.
Деловито морща носик, Лейла входит внутрь главного помещения цеха. Осматривается, принюхиваясь, хмурится, дёргая бровями.
А вот здесь уже во всю жизнь кипит.
Светло. Людно. Шумно.
Рабочие в синих комбинезонах шустро таскают коробки с товаром, вываливая их содержимое на столы из нержавейки. После чего, потрошат и сортируют. Рыбу в одно место, ценности – в другое.
За ходом дела следят мои люди, которым я доверяю. Во главе команды – Дмитрий и Назар.
– Значит, вот где работает мой дорогой супруг? – тянет Лейла, осматривая масштаб производства.
– Да.
– Ничего особенного, – лениво шмыгает носом, – обычный грязный склад. Здесь жутко воняет. Я надеялась, ты сможешь меня удивить.
– Ах так, иди сюда! – почти зло рычу я, хватая её за кисть.
Мы подходим к одному из прилавков, сплошь заваленного рыбой. Супруга кривится, даже бледнеет, глядя на толстые тушки рыбин.
– Лучше бы ты сумочки шил. Из крокодиловой кожи. Жаль. Всего лишь грязная рыбёшка! – чуть ли не сплёвывает презренно.
– Сейчас ты быстро изменишь мнение.
Я натягиваю на руки резиновые перчатки. В одну руку беру нож, в другую – рыбину. Бросаю тушку на столешницу, чиркаю лезвием по брюху.
– Афигеть! – Лейла издает вопль, зажимая рот ладонями, когда видит, как из брюха рыбины сыплются крупные серебряные камешки. – Что это?
– Очень дорогие, редкие бриллианты, – самодовольно ухмыляюсь.
– С ума сойти! О боже! Это так круто! А бриллианты… Мама Миа, они прекрасны!
Жена тянется к тушке пальцами, как заворожённая, пялится на бриллианты. Её больше не смущает ни запах тухлятины, ни слизь, капающая со стола. Голыми руками она начинает копаться в рыбьих потрохах, вытаскивая из туш драгоценные камни.
– Одна такая рыбина стоит больше миллиона. Долларов.
– Ничего себе! – перекатывает в ладонях камни, жадно взвешивает их на ладони. – Тагир! Ты неподражаем… Они прекрасны.
Лейла нежно баюкает бриллиант подушечкой указательного пальца и напевает под нос:
– Лучшие друзья девушек….
Надо же, больше не брезгует. Шкурка продажная.
Я смотрю на жену с жалостью и презрением, вот почему-то именно сейчас решаю, что нет, вместе мы больше не будем.
Она не та женщина, которая мне нужна. Обеспечу её на всю оставшуюся жизнь. Но жить будем раздельно. После того, как ребенок отлучится от груди.
– Тагир! – окликает меня Назар. – Идём, парни ждут.
– Лей, я сейчас отойду, по делам. Минут десять, подпишу кое-какие бумаги. Никуда не уходи. Ничего не трогай.
– А ты долго?
– Нет, минут десять, говорю же.
Ох, память твоя рыбья.
– А что потом?
– Домой поедем.
– А может в ресторан? Ты ведь хотел меня туда свозить.
Что? Неужели?
Опять есть?
– Кажется, я предлагал тебе ресторан. Ты захотела в Мак, картошкой фри перекусить!
– Ну да. Но ведь можно ещё и в ресторан заскочить. За салатиком…
Я язык со всей силы кусаю, сдерживая возмущения.
– Знаешь, у меня опять что-то аппетит разбушевался. А может мы возьмем парочку рыбин домой?
– Зачем, Лей?! – едва не вою. На хрен потащил жену в цех, спрашивается?!
– Это так увлекательно!
– Что именно?! – едва не ору.
– Доставать бриллианты! Захватывающе. Я тоже хочу попробовать быть добытчиком.
– Ох… Зачем тебе пачкаться?! Хочешь брюлики? Ну вот, возьми эти…
В ответ Лейла смотрит на меня так обиженно, будто я отбираю у неё половину жизни. Глаза наполняются слезами. Дурной знак. Скоро выть начнёт, как пожарная сирена, что я её не люблю из-за беременности. Раздражённо машу ей рукой, мол, делай, что хочешь.
– Дайте пакет, пожалуйста, – обращается она к проходящему мимо работнику, тот косится на неё с непониманием.
Делать нечего. Я все же даю ей пакет. Она начинает накладывать туда рыбу.
Я смотрю на неё и не могу сдержать смеха. Хоть и выводит меня из себя порой, но смешная, всё-таки. С пузом со своим. В платье-палатке в крупный горох. С небрежным пучком на голове.
Это тот самый редкий момент, когда мне захотелось подойти и просто её обнять, забыв о недавнем раздражении. Она такая, какая есть. Идеальных людей не существует в природе.
Я делаю несколько шагов, тяну к жене руку…
– Лей, хватит уже навер…
Бах!
Бах!
Бах!
Вздрагиваю. В уши бьют мощные раскаты выстрелов. Я реагирую инстинктивно. Тяну жену на себя, накрываю её собой, пряча под стол.
– Лейла, Лейла! – кричу, переворачивая жену на спину.
Она не отзывается.
Я опрокидываю её спиной на пол, смотрю в застывшее лицо супруги, не выражающее ничего.
Её глаза… Они широко распахнуты. В них нет больше жизни. Там испуг застыл. Мёртвый. Вопиющий. Лицо бледное, испачканное кровью.
– Лейла! – кричу, тряхнув жену за плечи.
Бах!
Бах!
Бах!
Всё нарастающие и нарастающие выстрелы заставляют меня пригнуться.
– Тагир! Тагир! – узнаю голос Назара. – На нас напали!
– Сука! – матерясь, я вытаскиваю ствол из кармана.
Не верю в то, что происходит.
Блять! Лейла!
Мой малыш…
Я опускаю взгляд ниже и вижу кровавое пятно на груди девушки. И на животе тоже. Реки крови хлещут из её сердца и живота, омывая мои дрожащие руки. В панике, я бросаю ладонь на живот Лейлы, пытаюсь остановить кровотечение.
– Врача! Назар! Вызови врача… – рыдаю, но понимаю, что всё.
Всё кончено.
Ей уже не помочь.
Ребенок больше не шевелится под моей ладонью. Я не ощущаю его толчков, как раньше. Обычно, когда бы я не дотрагивался до живота Леи, сын моментально отзывался ворчаньем или толком на прикосновение папы.
Но сейчас там холод. Тишина.
А у меня боль. В груди. На сердце. На душе.
– Нет! Не-е-е-т!
Я потерял их.
Потерял.
Это не сон.
Это кровавый бал.
Обезумев от горя и ненависти, я выскакиваю из укрытия, открывая стрельбу. Но их слишком много. Ублюдки в камуфляжной одежде разносят мою империю в прах, паля из автоматов.
Кто за этим стоит? Кто, блять?!
Я ведь был так осторожен… Уже сколько лет!
Крыса находится здесь. Среди нас. В лике лучших друзей. Я понял это только сейчас. Когда увидел, как ублюдки сгребают всю мою добычу в мешки и уносят через запасной выход, одновременно расстреливая рабочих.
Потом звучит взрыв. Вспыхивает яркий огонь.
Всё в дыму. Я начинаю задыхаться. Бегу к выходу. Пытаюсь открыть дверь, но замок заело.
Отравляющий дым везде. Он врывается в самые лёгкие и разрывает горло. Задыхаясь, я падаю на пол и отключаюсь.
⁂
Мне кажется, что я сдох.
Но мои глаза непроизвольно открываются, и я вижу белый потолок.
Чувствую запах медикаментом. Ужасно болит голова.
Дёргаю рукой, а в ней игла торчит. Рядом капельница стоит.
Опомнившись от случившегося, я пробую пошевелиться. Поворачиваю голову влево, вижу знакомое лицо. Рядом на койке лежит Назар, прикованный наручниками к кровати с перебинтованной головой.
– Это был Дмитрий, – сухо хрипит друг, глядя на меня сочувствующим взглядом.
– Что? – рычу, чувствую, как меня накрывает ледяным ознобом.
– Дмитрий Соловьев. Он предатель. Он сдал нас конкурентам. Они всё забрали. Всё, Тагир!
Даже больше.
Он. Забрал. У меня. Сына.
А я его дочь спас.
Вот как ты мне, сука конченная, отплатил?!
– Уёбок! – реву, хватаясь за голову.
Убью его. Голыми руками сердце из груди вырву, заставлю сожрать. Всех на куски живьём порублю. Особенно тех, кто ему дорог.
Начну с его драгоценной доченьки…
Не проходит и минуты, как в палату вламываются вооруженные мужчины в масках, в чёрной одежде. Один из них подходит к моей кровати, озвучивая грозным тоном вердикт:
– Тагир Дудаев, вы обвиняетесь в незаконной деятельности. Вам грозит двенадцать лет лишения свободы в колонии строгого режима.
С этими словами на меня надевают наручники, выводят из комнаты на улицу. Как бездомную собаку зашвыривают в грязный грузовик с решётками на окнах.
Двери закрываются.
Меня встречает холод и темнота.
С этой секунды всякая человечность внутри умирает.
В душе просыпается дикий, не знающий жалости зверь.
Глава 16. Тагир
Спустя три года
– Тагир Дудаев! На выход…
Эхом в голове звучат слова конвоира.
Я не верю, что это происходит. Я так долго ждал этого дня!
Свобода. Долгожданная. Жадная. Мучительно долгая…
Замок ржаво звякает. Я делаю шаг вперёд. Дверь хлопает.
Оборачиваюсь.
Высоченные стены карцера, окутанные колючей проволокой, остаются позади. Сжимая руки в кулаки, я делаю шаг вперёд навстречу свободе. А в мыслях, тем временем, жжёт и пенится убийственная месть.
Все эти долбанные годы я жил лишь с одной целью… отомстить.
Мне даже не позволили присутствовать на их похоронах. Меня зашвырнули в грязную зековозку как какую-то псину дворовую и доставили прямиком на нары.
– Тагир! Брат!
Горькие мысли прерываются знакомым голосом. Я поднимаю голову и вижу перед собой чёрный внедорожник, рядом с которым стоит высокий широкоплечий здоровяк. Щетинистый, бесстрашный. Черноглазый. На лысо бритый. В серой пайте с капюшоном.
В здоровяке я узнаю своего двоюродного брата. Валид Гаджиев.
Валид ухмыляется. Отлипает от тачки, к которой прислонился, когда меня ждал, двигается навстречу.
Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но у меня получается лишь оскалиться. Я забыл каково это… улыбаться. Чувствовать радость. Сиять от счастья. Я могу лишь сжимать челюсти и дрожать от льда в груди, упиваясь гневом.
Мои глаза горят в адском огне ненависти. Монстр, запертый внутри меня, рвётся наружу. Жаждет убивать. Крушить. Яро мстить. Сметая и уничтожая всё на своём пути.
Я больше не человек. Я адская машина мести. Железный робот для убийств. И всё благодаря ублюдку Дмитрию Соловьёву.
– Наконец-то, – Валид в два шага оказывается рядом со мной. Хлопает меня по плечу рукой, затем от души обнимает. – Я так скучал! Сколько же лет, сцуко, прошло.
– Три… – делаю паузу, сжимая челюсть. – Сраных. Года. Ада.
Мы оба вздыхаем. Напряжение нарастает такое, что воздух сейчас заискрит молниями.
– Спасибо, что вытащил, – сухо, без капли эмоций.
– Я пытался, раньше… – Валид прочищает горло. – Слишком дохуя затребовали мрази за твою свободу.
– Курить, – холодно требую.
Меня всего дёргать начинает. Я опять вижу перед глазами чёткие картинки из прошлого. Всё вижу в мельчайших деталях. Я живу этими воспоминаниями. Одержим. Расплатой. Одержим желанием наказать всех тех, кто виноват в крахе моей жизни.
За сына. За, блять, не родившегося маленького Тагира я буду скальпы живьём сдирать. Я найду каждую мразь. КАЖДУЮ! Всех тех, кто участвовал в кровавой резне на заводе.
Ненависти за длительные годы накопилось предостаточно. Пора выплеснуть реки расплаты на своих врагов, очистить душу от гнили, которая жжёт меня изнутри, подобно кислоте.
Как опухоль. Она разрастается, а я боле и корчусь от боли. Если не избавлюсь от дряни – я труп.
Каждую ночь мне снились кошмары. Каждую ночь я слышу выстрелы, слышу крики своей истекающей кровью жены и вижу одну и ту же сумасшедшую картинку.
Кровь. Разруха. Крики. Выстрелы.
А затем темнота.
А дальше тьмы тюрьма.
Я умом двигаюсь. Я отмотал под замком приличный срок, и мотал бы его дольше, если бы не Валид. Он сумел собрать нужную сумму и дать взятку кому надо. Я до гроба его должник.
Ещё бы хоть один месяц… я навсегда утратил бы остатки человечности. Те пытки, которые я вынес под замком, невозможно выразить словами.
Я сходил с ума. Волосы рвал на себе от бессилия, горя и жестокой боли в душе. Побитым псом выл, глядя на облупленный потолок зассаной камеры и металлические решётки на крохотном окне. В то время как Соловьёв жировал на награбленное.
Самое ужасное… я ничего не мог с этим сделать. Не мог смириться с горечью утраты и уже начал винить себя в том, что случилось. От одиночества. Из-за того, что на долгие годы остался один на один с самим собой. Со своими мыслями. Это было ещё хуже смерти. Или физических избиений.
Меня почти сломали. Я чувствовал себя щенком с перебитыми лапами, которого швырнули в тёмный угол подыхать.
Сука!
Убью… Долго он у меня будет корчится от боли. Сам будет молить о смерти, но я буду растягивать этот процесс. Смаковать каждую секунду пыток.
Валид чиркает зажигалкой, угощает меня одной сигаретой.
Мы с братом садимся на капот внедорожника. Полминуты молчим, будто поминаем дерьмовую жизнь, делая затяжки. Выпускаем в прохладный, напитанный свежестью воздух серые клубы дыма. Смотрим на синее, синее небо, по которому медленно плывут пушистые облака.
Сердце болезненно сжимается в груди. Я уже и забыл, каково это дышать полными лёгкими и видеть чистое небо, а мои запястья больше не ноют от грёбаной боли, которую причиняет мне холодная сталь наручников.
– Ну, ты нашёл падаль? – я первым нарушаю тишину, делаю ещё одну затяжку.
– Нашёл. Долго искал. Ублюдок умело скрывался. Но засветился.
– Как нашёл? – рычу, едва лопаюсь от ярости, что гудит во мне похлеще убийственного шторма.
– Да вот, новость о грандиозной свадьбе быстро по миру разлетелась. Я всё выяснил. Они два года жили за границей, вот только недавно вернулись.
– Этот долбодятел женится собрался на старость лет, чё ле? – хмыкаю, почти смеясь.
– Нет же! Не он женится, а дочка его замуж выходит. Поэтому и вернулись. Бизнес здесь мутить, с женихом на пару.
Глава 17. Тагир
Дочка…
Меня что-то торкает изнутри. Как сверлом душу пробуривает.
Настя. Настенька… Малинка.
Красивая. Сахарная. Вкусная кукла.
Перед глазами вспыхивает миловидное кукольное лицо. Большие синие глаза с озорным блеском, пышная шевелюра, выкрашенная малиновой краской, пухлые, сочные губы… И где-то далеко-далеко в ушах звучит её тонкий смех – колокольчик.
Меня ведёт как нарика долбанного. Голова резко кружится, еле успеваю схватится за край капота. Но картинка такая реальная… Я как будто её воочию вижу, не в башке, а наяву, стоящую прямо передо мной.
Руку протяни – и она твоя.
Бред! С силой зажмурил веки, головой тряхнул.
Из-за сладкой мести, давящей на мозги сутками напролёт, я превращаюсь, нахуй, в шизика.
Просто не могу её забыть, заразу мелкую. Почему?! Что за идиотизм, сцука! В голове засела как заноза в пятке. Не-мо-гу. Не думать о Малинке!
Её имя, её образ тает на языке. При мимолетном воспоминании член в трусах болезненно дёргается. Яйца, переполненные спермой, сжимает судорогой как капканом металлическим.
Я думал о ней. Все эти годы. Как именно буду за смерть жены с Соловьёвым расплачиваться.
Я трахал её. Как суку драл. В разных позах и во все щели. В своих кошмарных снах. Просыпался весь в собственной конче, с заляпанными спермой штанами.
Я драл свой кулак, вместо кулака представляя её узкую сахарную дырку. Как мараю я её. Как спермой своей поливаю, выжигая на нежной коже клеймо позора. Ведь я мечтал сделать её своей личной шлюхой, чтобы злость вымещать. Чтобы позором замарать честь и репутацию Соловьёва.
Охереть!
Вот значит как? У них всё там прекрасно. Жизнь как мармелад. Как сыр в масле катаются, мразоты, на денежки мои развлекаются. В то время как я как крыса в замурованной канализации гнию.
Если бы они только знали, как меня в душе тюрьма сломала.
Но скоро узнают.
Я теперь даже на человека не похож. Ни капли.
Монстр. Ублюдок бессердечный. Палач жестокий. Зверь плотоядный. Который провёл годы в темноте, света белого не видя, теперь выполз из клетки, предвкушая охоту. Кровавое месиво. Пир на костях врагов своих, блять.
А теперь эта сучка породистая – белоручка, замуж выходит.
И почему-то эта новость ещё сильнее меня взбесила. До трясучки во всем теле, как при острой лихорадке.
– Что ты нарыл о них? О Соловьевой?! – бросаю бычок на влажный после дождя асфальт. Ботинком его давлю.
– Зачем тебе дочь врага?
– Ну ты тормоз, – хмурюсь. – Как зачем? Мстить, – набираю в рот слюны, на пол сплёвываю.
– А, ну да! Логично. Кровь за кровь…
– Ну, так что? Что с пигалицей?
– Охуенно устроилась. Год в закрытом элитном колледже в Европе, теперь вот замуж собирается. Весь город на ушах стоит, ожидая этого грандиозного события, – на одном выдохе перечисляет Валид.
Значит в ссылку всё же сослал…
На секунду под рёбрами промелькнуло подобие жалости. Я вспомнил, как она отца презирала, какие грубости про него выплёвывала, обзывая тираном.
Мне насрать! Вдалбливаю себе это.
Яблоко от яблони недалеко падает.
– Жених кто?
– Артур Микаэлян.
Блять! тот ещё уёбок. Богатый мажор с золотыми яйцами. Папочка местный депутат. При деньгах, собаки. Причём, нехилых.
Что ж, Настенька. Но свадьбы… не будет.
Я стану твоим женишком! И в одночасье ожившим кошмаром.
Я рефлекторно засучил рукава. Размял шеей. Долго же ждал этого момента. Кулаки печёт, не терпится бросится в бой. Зверь внутри меня засиделся на жопе ровно. Пора выпустить тигра.
Интересно, она до сих пор целка? Или женишок пробурил узкий тоннель?
Я бы хотел получить её… как тогда. Зря в отеле не оторвался. Зря! Старался быть честным человеком. И что в итоге получил?
Нож в спину.
Сделал добро, называется. Лучше бы не спасал мелкую сучку. Лучше бы она подохла в том ёбанной переулке, вытраханая ротой бомжей.
Нет.
Встряхиваю головой, прогоняя уж слишком дерьмовые мысли, лезущие изо всех извилин мозга, прочь.
Малинка не заслужила. Малинка не виновата, что её отец чмо болотное. Дерьмо канализационное!
Жалобно шепчет мой слабый внутренний голос – голос истины, но я его в жопу шлю.
Она – его кровь. Отродье его поганое. Которое не должно размножаться. Должно быть истреблено и стёрто с лица земли.
Это будет моя месть. Сильного мира сего. Отребье Соловья не должно плодиться.
Главное, сдержать слово, данное себе и своему погибшему ребёнку.
– Собирай братву, – резко спрыгиваю с капота тачки, хлопаю брата по плечу, прищурившись. – Устроим вечеринку.
– Уже, – его чёрные глаза отзываются на мой приказ диким блеском. Как в старые добрые времена. – Все только тебя и жду.
– Что с оружием, припасами, жильём, баблом?
– Я тебя ждал. Готовился. Только парни о цене спрашивают. Они наёмники. Ты ведь помнишь… – брат горько сглатывает. – Сколько тогда наших полегло? В тот день. На заводе.
Помню. Пусть не напоминает. Мне от этого кулаки в кровь бить охота.
– У Соловья не дом, а дворец музейный, теперь, да?
– Ещё и какой.
– Всё, что смогут унести – всё их. Главное с охраной разобраться и план тщательно продумать.
– Не проблема. Все только и ждут от тебя указа, брат. Те, кто остался, ждут твоего возвращения. Они тебя уважают. Всё так же. Готовы жизнь отдать, не раздумывая. Ты опытный воин. Рожден вожаком. Тебя никто не забыл. Все чтят твою память. И молятся о скором возвращении…
– Я рад это слышать, – дёргаю ручку двери внедорожника. Мы с братом садимся в салон. – Но сначала… Покажи мне могилы.
Валид кивает. Он понимает меня с полуслова.
Железный зверь с рёвом срывается с места.
⁂
Я никогда здесь не был. Мне не дали даже с ними попрощаться, похоронить как положено. Похороны организовал Валид.
И вот я здесь.
Стою напротив невысокого забора, за которым виднеются два холма. Один большой, второй – совсем крошечный. Два надгробия – серая плита, на которой выточена фотография Лейлы.
Слегка улыбается. Она милая. Темноволосая и темноглазая.
В ней ничего особенного, как например в Малинке, но она была моей женой. Носила мою фамилию. Моего наследника! А это многое значит.
Я не могу так просто взять и закрыть глаза. Это низко для меня. Для авторитета, добившегося высот и власти.
Тот, кто оскорбил Дудаева, считай, мертвец.
Надо спросить у Валида, заказал ли он гроб для Соловья.
Не верю, что когда-то этот человек жил. Ходил по земле, смеялся.
Всё. Теперь её нет. Моя жена – моё воспоминание.
Я не любил её взахлёб. Брак был навязан. Но всё же… Она мне нравилась, и я верил, что, когда у нас родится малыш, наши отношения изменятся в лучшую сторону.
Но не судьба.
Сжав челюсти, сдерживая глухие рыдания, рвущиеся из груди, я теряю опору и падаю на колени перед могилами погибших родных.
Мой сынок…
Я так сильно ждал встречи с тобой! Я так сильно о тебе мечтал…
Одинокая слеза скатывается по щеке. Я зачёрпываю рукой горсть земли, пропускаю её через пальцы, смотрю на маленький холмик земли и дрожащими губами шепчу клятву не родившемуся сыну:
– Я отомщу за тебя, малыш. Они расплатятся за твою жизнь. Кровью.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?