Текст книги "Собственность бандита"

Глава 4

Бандит уверенно срывает с себя куртку, стягивает через голову майку. Абсолютно голый, как бог, совершенный, он поворачивается ко мне лицом во всей своей первобытной красе. В комнате тихо, душно и пахнет сексом. На прикроватных тумбочках горят два светильника. Даже в полумраке мне удаётся рассмотреть его бесподобное, накачанное тело, сплошь украшенное замысловатыми татуировками. Не левой руке, не предплечье, я вижу рисунок – нечто, напоминающее древнего воина: самурай и крылья ангела или птицы. На груди тоже размашистые крылья и какая-то надпись латинскими буквами. Я не понимаю её смысл. Лишь одно слово смогла перевести – «бог».

Волосы чёрные, шелковистые, слегка взлохмаченные. Черты лица твёрдые, жёсткие, но в то же время привлекательные. Подбородок покрывает легкая щетина, которая придает бандиту долю брутальности. Глаза – отдельная тема. Они – изюминка его внешности. Как два ледяных озера, в которых отражается северное сияние. Никогда не видела таких редких оттенков радужки.

Краснея и заливаясь жаром, теряя совесть, я с восхищением вожу по нему взглядом. Сверху вниз. Снизу вверх. Не остановиться. Дух захватывает!

На пальцах серебряные перстни с печатками. На груди блестит крупный серебряный крест. Эта безделушка привлекает внимание. Эффектный образ создал себе негодяй, ничего не скажешь. Накачанные ручищи, широкие плечи с тонной твёрдых мышц, завидные кубики пресса, мощные ноги, огромный стоячий член и пышный, упругий зад… Я браню себя в уме и ненавижу за действия, которые не могу контролировать. То есть не смотреть на него, не мокреть, как первобытная самка. Но мной овладела дурость и похоть. А может быть, наркотик, подмешанный в ром. Его необычная внешность вызывает ужас и одновременно влагу в трусиках. Он не из мира сего. Он чёртов пришелец.

– Ну, насмотрелась? Может, продолжим? – мужчина ехидно кривится. – Садись на меня сверху. Оседлай мой член, крошка. Хочу взять тебя в кресле.

Я замешкалась, обнимая себя руками, когда он шагнул к кожаному креслу, которое стояло в углу спальни. Развалился в нём, будто царь, широко расставил ноги. Его член встал строго вертикальным копьём вверх, отчего я чуть не поперхнулась. Лишь сейчас, с такого ракурса, я в полной мере рассмотрела его шокирующую длину. Мне резко поплохело.

– Не надо меня бояться, я буду тебя трахать, а не резать. Тебе понравится. Ты целка, что ли? Трясёшься как девственница в свою первую ночь.

– Нет, – качаю головой. Когда он уже прекратит задавать мне столь личные вопросы и глупо подшучивать, вгоняя в краску?

– Тогда не мнись. Сверху на меня садись, – хлопает себя по бедру, якобы подзывая.

Ладно. Выдохнув, я еле-еле заставляю себя подняться с пола. Снимаю сапоги, пошатываясь, плетусь на зов своего хозяина. Трусики жалко. Это прожорливое зверьё порвало их насмерть, превратив в тряпку. С ума сойти.

– Садись, малышка, – жадно колет меня взглядом. – Не съем я тебя, хоть и очень хочется сожрать. Красивая, юная, скромная. Ты меня возбуждаешь. Я не сделаю тебе больно. Обещаю. Тебе понравится. Я люблю женщин. Я делаю им приятно в постели. Им очень нравится. У меня большой размер. Не бойся…

Во рту сухо, как в пустыне. Думая о спасении Славы, тем самым справляясь со скромностью, я седлаю бандита сверху.

– Открой ротик, – глаза в глаза. Я захлебываюсь от его опасной, гипнотизирующей красоты. – Ты вся вспотела.

Открываю, будто плаваю в трансе. Данте берёт графин с водой, наливает туда немного прозрачной жидкости и поит меня с рук. Я с жадностью опустошаю весь стакан. Становится немного легче, а он пялится на меня, шипит и облизывается, как дикий шакал, глядя на то, как по моему подбородку течёт вода.

– Вот, надень на меня презерватив, – внезапно он суёт мне в руки маленький шуршащий пакетик. Дрожащими пальцами я кое-как пытаюсь разорвать фольгу. Не получается. Нервничаю.

– Слишком долго возишься. Мне невмоготу терпеть. Дай сюда, – мужчина выхватывает из моих рук пакетик, с рыком разрывает его зубами и возвращает обратно. – Поторопись. Хочу уже наконец выпустить пар. Ты меня мучаешь, девочка. Я пиздец как сильно тебя хочу!

Вот опять, я краснею и мечтаю умереть от стыда из-за того, что мне приходится раскатывать презерватив по члену незнакомого мужчины. Поправочка, не мужчины, а опасного бандита. Я осторожно касаюсь его руками, придерживаю пенис за основание и, начиная с головки, натягиваю тесный латекс. Едва уловимое прикосновение к мужскому величию, и он дёргается, будто я его не пальцами касаюсь, а иголками. Томно выдыхает, закатывая глаза, продолжая подёргиваться, когда я сжимаю его мощь.

– Нежные ручки, приятные. Продолжай в том же духе. Поласкай меня немного, малышка. Пошали с яичками пальчиками. Но только осторожно.

Пока я игралась с его членом, он тоже смочил горло водой. Поставив стакан на место, мужчина резко схватил меня за бёдра, жадно впился пальцами в кожу, будто когтями, чуть приподнял меня и ловко насадил на член.

– Ах! – взвизгнула я, ощущая запредельную тугость между ног и не абы какой напор внутри себя. Больно не было. Я была уже давно влажной, разгоряченной для него, поэтому без труда приняла гиганта в себя. Данте не позволил мне закричать громче. Схватив за волосы, рванул меня на себя и впился своими губами в мои. Мягкие, полные, настырные, они вытворяли со мной сумасшедшие вещи, как и его язык, который закружил в моём горле, как ураган.

* * *

Он начал ритмично двигаться, раскачивать меня на себе, демонстрируя мне свой большой и твёрдый размер. Дал мне немного времени привыкнуть, подстроиться под его орган, а затем, ускоряясь, резко вошел до упора. Я сама не поняла, как вскрикнула. Но это был не крик, а самый настоящий стон.

– М-м-м, бесподобно, – он отрывается от моих губ, в его бездонных зрачках сияет удивление. Данте перебрасывает мои волосы на правое плечо, оголив шею, и сладко льнёт к ней губами. Посасывает, лижет, как хищник свою жертву, пробуя на вкус прежде, чем её сожрать, ставит засос. Мурашки острым взрывом катятся по коже. Мужчина рвёт на мне застежку лифчика, уничтожая и его так же, как и трусики, за которые я выложила половину своей зарплаты. Он накрывает мою грудь ладонями, властно сжимает нежные полушария руками, зажимая между фалангами пальцев соски, а у меня чернеет перед глазами и эмоции плещут за грань. Я не замечаю, как сама начинаю двигаться на нём, извиваться, кричать, подстраиваясь под доминирующие толчки сущего демона.

– Отлично, Алиса, отлично. Хорошо работаешь бедрами, продолжай в том же духе, хорошо отрабатываешь долг. Умничка! – я заслужила ещё один глубокий и животный поцелуй до искр в глазах. Напряжение на стенках лона всё нарастает и нарастает до критической точки. Я хорошо его чувствую. Он невероятный. Скользит внутри меня, с хлюпающим звуками вырывается наружу и со свистом вколачивается обратно, с каждым толчком удваивая скорость.

Феерия безумия на подходе. Мужчина кусает мои губы, одновременно сжимает соски пальцами и разгоняется до предела. Бах! Радужные искры слепят глаза. Меня всю трясёт и колотит, топит в сладких спазмах оргазма, вышвыривает в мир экстаза и крутит там в сладком сиропе, будто в воронке. Я чувствую, как он сокращается вместе со мной, как грозно рычит на ухо, сильнее выкручивая соски, жёстче работая языком, и тоже получает разрядку. Я обмякаю на его мускулистой груди, истратив все силы. Это был второй оргазм за полчаса. Чистое безумие. Я себя не узнаю.

* * *

С минуту мы просто лежим как два овоща, пытаемся отдышаться, затем Данте встаёт с кресла, укладывает меня, беспомощную, в него калачиком, а сам направляется в сторону окна. Шелест ткани, он распахивает настежь дверь балкона, абсолютно голый выходит на лоджию. Закуривает. Распаренной и разгоряченной кожи касается прохлада. Как хорошо. Свежий воздух бодрит. Становится немного легче. В комнате вообще нечем дышать, будто в кратере вулкана. Все запотело и пропахло нашим безумием.

Данте докуривает сигарету. Я прикусываю язык от изумления, когда смотрю на его красивую, подтянутую задницу и массивную спину, разукрашенную татуировками, и мгновенно получаю сладкий укол в промежность. Черт, между ног опять мокреет и разгорается пожар.

Походкой сытого хищника Данте возвращается обратно ко мне. Хватает за лодыжки, рывком притягивает к себе. Я не успеваю и пикнуть, как он разворачивает меня к себе задом, животом прижимает к сидению кресла и коленом разводит ноги шире, любуясь моими ягодицами.

– Нет! – взвизгиваю, дёргаюсь назад, на что получаю хлёсткий шлепок по попе. Тут же прикусываю нижнюю губу. Кожу жжёт. Вот ведь зверьё необузданное!

– Что нет? Мы ведь только начали.

Только начали? Он вменяемый вообще? Я уже ни рук, ни ног не чувствую.

– Можно я поеду домой? – жалобно всхлипываю.

– Я ещё недостаточно насытился. Тебе придется хорошо поработать этой ночью. Ради любви, крошка.

– Для меня такой напор слишком. Поймите, я не проститутка. Слава мой первый и единственный.

– Я же сказал тебе, что ты будешь работать у меня всю ночь. Или что, сделка отменяется? Тогда я сейчас звякну парням, и через час ты получишь своего Славочку по частям, сложенного в мешке.

– Хорошо-хорошо, продолжаем, – сглотнув, запаниковала я.

– Вот и славно. Неужели тебе неприятно?

Я молчу. Еще и как приятно, но я не имею права признаться. Я плохая, неверная девушка. Мне стыдно. Я думаю лишь о том, как после всего этого буду спокойно смотреть любимому в глаза.

Бандит ещё раз хлёстко шлепает меня по попе и, прежде чем я успеваю крикнуть, зажимает рот ладонью, чуть приподнимает выше попку и быстро врывается в лоно. Я мычу в его горячую ладонь, а он лишь сильнее сжимает мой рот и начинает уверенно работать бедрами. Пахом бьется о мои ягодицы, старается, так прытко, что задыхается. Наши тела влажные, липкие, лёгким катастрофически не хватает кислорода. Дико и горячо. До срыва башки. Я ещё никогда в жизни не испытывала таких острых эмоций.

Он рычит, кусает меня за ушко, ускоряется. Я срываюсь в пропасть, лечу на скалы, сыплюсь на атомы, когда получаю третий оргазм. Данте кончает вместе со мной. Обессиленный, падает на меня сверху, подминает под себя, крепко-крепко обнимает, лежит на мне и дёргается в коротких частых судорогах. Как и я. Как и я дрожу, будто окунулась в ледяную прорубь в десятиградусный мороз.

– Бесподобно, – оглашает разбойник, разворачивает меня к себе лицом, обнимает, зарывается носом в мои мокрые и спутанные волосы, целует в шею.

Оклемавшись, он подхватывает меня на руки с кресла, несёт на кровать, кладёт на спину, а сам опять выходит на балкон освежиться. Молча курит и пялится в чёрное небо с мигающими на нём мелкими крупинками. Интересно, о чем думает этот изверг?

Данте дал мне всего несколько минут, чтобы перевести дух, после чего распял меня на кровати. Нет! Сумасшедший! Он что, опять меня хочет?

– П-пожалуйста, это слишком…

– Молчи. Раздвинь ноги шире. Ты обязана мне подчиняться. Мне тебя мало. Ты слишком вкусная. Я. Не. Могу. Остановиться. Слишком голоден. Я теряю контроль, когда вижу твое тело и особенно когда слышу твои стоны.

Данте заменил презерватив и, глядя в моё ошалевшее лицо, снова ворвался в мою плоть на полную длину, динамично работая бедрами, рыча и постанывая, как будто полвека женщин не видел. Возбуждение хлынуло с новой силой, будто тех трёх оргазмов и не было никогда вовсе. Дикость какая! Необъяснимое безумие! Да как такое возможно? Я снова его хочу. И он меня тоже. Его член вновь вырос между моих ног, налился жаром и кровью, требуя пятой по счёту добавки.

– Твой женишок так тебя трахает, а? Кто лучше? Я или он?

Стыдно признаться. Я лишь дергаюсь под его весом, в такт резким, пружинистым толчкам, кусаю губы до ранок и одновременно впиваюсь ногтями в твердые бугристые плечи.

– Что, свадьба отменяется? Может, после этой ночи со мной ты скажешь ему, что он тюфяк и полное ничтожество? И дашь от ворот поворот?

Я не скажу ни слова. Этот озабоченный сексом монстр пытается меня просто унизить. А может, он все-таки прав? Слава тюфяк. Как в жизни, так и в постели он полный олень.

Нет! Нет! Нет! Настоящий мужчина познается не в сексе. А в быту. Слава мой мастер на все руки. Гвоздь забить, технику починить, унитаз пробить – что бы я без него делала? А в постели у нас все нормально. Обычно, как и у всех других типичных пар. Слава меня любит, и я его люблю. Он не как этот демон из ада с ледяными глазами и членом размером с копьё. Я люблю его таким, какой он есть. Постель в отношениях не главное.

Господи, да кого я обманываю?! Зачем я оправдываюсь перед собой? Нашла время. Глупые, глупые мысли. Ночь не вечна. Пройдет время, я забуду этот проклятый вечер как страшный сон. Наверное.

По щекам тонкими струйками начинают скатываться слезы. Бандит это замечает, удивительно, но дикость в его глазах смягчается. Он ловит губами мои губы и начинает ласково их сосать. Чувственно, необыкновенно. Ласкает губы языком и одновременно работает ягодицами, тараня меня пружинистым толчками до самого упора, а слёзы растирает по щекам ладонями. Нонсенс, но меня это утешает.

Четвёртый оргазм не заставляет себя долго ждать. Я кричу в рот разбойника, он проглатывает мой вопль, как любимый десерт, набирает разгон, последний эпичный толчок, как таран, и Данте тоже взрывается, будто ракета. Дергается на мне, движения слишком грубые, особенно когда он хватает меня за шею и сжимает трахею, но я, видимо, латентная извращенка, раз его животные прелюдии отправляют меня на конечную вершину эйфории.

Выжатые, опустошенные без сил, мы отключается. Я теряюсь во времени, проваливаюсь в темноту. Вскоре меня будит хриплая брань.

– Вот черт! Порвался…

Я не придаю этим словам значения, слишком высушена его сумасшедшей страстью, как в тумане закрываю глаза. Веки весят больше тонны. Я опять засыпаю, мне бы этого очень хотелось, как вдруг позади себя я чувствую горячее и влажное тело, что прижимается ко мне с настойчивостью и напором. И замычать не успеваю, как Данте переворачивает меня на бок. Сил нет, абсолютно никаких, чтобы что-то сказать, возмутиться. Он чуть разводить мои колени, приподнимает повыше левую ногу, сгибает ее и пробивным толчком врывается в лоно.

Он берет меня на боку, слегка сжимая моё горло, энергично сокращая ягодицы. Он дьявол! Он не человек. Откуда у него столько сил? На допинге, что ли? Я уже вообще никакая, как выпотрошенная кукла. Принимаю его в себя, иного выхода нет, а он все работает и работает бедрами, как на вечных батарейках. Я нахожусь в полудреме, вижу лишь то, что настенные часы в золотой оправе показывают три часа ночи. Взрыв. Еще один чудовищный хлопок внизу живота, я корчусь в принудительных конвульсиях, захлёбываюсь в немых стонах и чувствую, как мой мучитель хаотичными выстрелами кончает мне на ягодицы. Я вся мокрая, тону в его сперме, в его власти, в его напоре, я – его собственность, которую он клеймил своим липким белком. Думаю об этом, истошно всхлипываю и проваливаюсь в небытие.

* * *

– Ты такая слабая, а я надеялся на большее, – мужчина гладит меня по лицу кончиками пальцев и нежно целует в губы. Его голос звучит иначе. Очень мягко. Как ласковый ветер. Этот бандит может быть другим? Помимо ледяной грубости? – Твой женишок тебя совсем запустил. Такая забитая, как монашка. У вас что, секс только по выходным? Или по праздникам? – хохотнул.

Очень остроумно. Я что-то мычу в ответ, засыпаю.

Он брал меня снова и снова, снова и снова, но я уже никак не реагировала на его сумасшедшие ласки. Сколько продолжался этот ад? Я уже не понимала. Этот демон выпил из меня все соки. Я не чувствовала собственное тело. Лишь раз за разом испытывала острые вспышки жара и видела тьму. Лишь чувствовала везде его пылкие губы, его животные толчки, его хриплый голос, который шептал мне на ухо то пошлости, то грубости, то неземные комплименты. В конце концов, марафон не на жизнь, а на смерть подошел к концу. Я крепко уснула, и хищник, в коим-то веки насытившись, властно обняв свою добычу, усмирился, заурчав в крепком сне.

Глава 5

Я распахнула глаза от яркого солнечного света, который мягко заскользил по моему лицу. Несколько раз моргнула, сфокусировала зрение на часах – почти восемь утра, застонала, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. По мне будто всю ночь ездил бетоноукладчик.

Голая, бережно завёрнутая в шёлковое одеяло, я очнулась в большой просторной постели совершенно одна. В душу закралась странная пустота, когда я неосознанно вдруг провела ладонью по пустой, уже остывшей постели в том месте, где на шёлковом белье цвета золота осталась крупная вмятина. Вздохнула. Мой мучитель ушёл, оставив мне короткое послание на журнальном столике, нашкрябанное на небольшом клочке бумаги красивым ажурным почерком. Там же, на тумбочке, лежал мой телефон и небольшая коробочка из тёмно-синего бархата.

«Проснёшься, набери Серого. Он отвезет тебя домой. Ты была великолепной, Алиса. Я сыт и доволен донельзя. Долг отсрочен, можешь выдохнуть. У меня для тебя есть „скромный“ презент в знак благодарности».

Да, красивый. Безумно красивый почерк. Странно, что такой неотёсанный бугай умеет так красиво писать. Да он, как типичный бандюган, наверное, пять классов закончил и пустился во все тяжкие. Влип в криминал, высоко поднялся. Зачем таким плохишам образование? Если всё можно решить кулаками и пушкой. Предположения никак не сходятся с реальностью. Я зачем-то взяла эту записку, понюхала, смяла в кулак и прижала к солнечному сплетению. Сердце в груди проснулось и затарабанило, ударяясь о рёбра. На той записке будто бы сохранилось его тепло, его восхитительный запах. Запах настоящего, опасного мужчины. В руках которого бурлил целый океан власти.

«Алиса, твою ж мать! – гавкнула ошалевшая совесть внутри меня. – Совсем обалдела?» Господи, прости грешницу! Я несколько раз лихорадочно перекрестилась. Надеюсь, завтра же забуду об этой синеглазой нечисти.

Слава! В голове бабахнул образ кричащего на грязном асфальте любимого.

Дрожащими пальцами я взяла в руки свой телефон, набрала номер любимого. Затаив дыхание, начала считать гудки. Странно, как именно мой телефон оказался на тумбочке? Ну все понятно, мерзавец рылся в моей сумке. И в телефоне, наверное, тоже. Как хорошо, что наши совместные фото с любимым я хранила в папке, защищённой паролем.

– Алиса! – воплем врезалось в ухо.

– Слава! Ты к-как? – по щекам полились слезы. Я закрыла рот ладошкой и чуть не завыла от радости и отчаяния одновременно. – Ты цел?

– Да. Я возле н-нашего подъезда. Жду тебя. Т-ты, как ты? – в его голосе нет жизни. Он глотает слова, задыхается. Бедный мой, любимый.

– Я в п-порядке. Он сдержал обещание. Я скоро вернусь к тебе.

Надеюсь. Они обещали отвезти меня обратно.

– Любимая, скажи, скажи, пожалуйста, он… он тебя мучил, бил?

– Нет-нет, ничего такого, – я замотала и руками, и головой одновременно.

Интонация вышла отнюдь не страдальческой. Будто мне понравилось, что ли? Будто ничего дурного не произошло этой ночью? Вот только не надо радости в голосе, а то я завизжала так, словно мне было, напротив, приятно от заката до рассвета скакать на члене бандита. Пусть лучше думает, что я страдала.

«А что, нет, что ли? – прыснула грёбаная совесть. – Ты получила пять оргазмов за ночь. Минимум».

Я знала, что их было намного больше. Просто под утро я уже вырубилась, как будто потеряла память. Сбилась со счёта, в обморок грохнулась. Уже и не знаю, чем закончилась кульминация вечера, что он там со мной чудил?

– Малыш, прости. Прости меня. Я исправлюсь, я сделаю всё, чтобы искупить вину. Мне плохо. Сдохнуть охота. Я умираю, я так сильно за тебя переживаю. Глупая, что ты наделала? – он начал реально хныкать в трубку. – Лучше бы сукин сын меня пристрелил, чем я позволил им терзать тебя всю ночь.

– Слав, успокойся, – мне тоже захотелось вдоволь проплакаться. – Это был мой выбор, пойми. Я так решила, захотела. Ты в этом не виноват.

Хватит, не надо давить на больное. Ему и без того хреново. Ругать его сейчас – все равно что пинать упавшего посреди улицы старика. Только хуже сделаю. Какой уже толк от ругани и обвинений в том, что он совершил? Что было, то было. Прошлое не изменишь. Время не отмотаешь, как кассетную пленку. Если я сейчас начну возмущаться и воспитывать парня, вдруг он бросится под машину от горя? А я его люблю. Мы столько планов вместе построили, столько всего интересного затеяли на будущее. Я не хочу убивать наше счастье и наши мечты.

– Алисааааа! Малыш!

– Я скоро буду, пожалуйста, жди меня, – с этими словами я сбросила вызов.

Малыш… Этой ночью именно так называл меня бандит. Это прозвище, озвученное хриплым, тягучим голосом преступника звучало намного вкуснее, чем сейчас, в исполнении моего суженого. Бёдра сжались тягучим спазмом, женские лепестки сладко запульсировали. Да, тело помнит. Оно ведь живое. На коже тоже отпечатываются воспоминания, как и в голове.

Я мысленно врезала себе пощёчину. Соберись, Алиса, ты что творишь? Твои мысли гадкие, неправильные. Спятила? Из-за шока, из-за побега и нападения кровожадной банды у тебя мозги явно встали не в то место. Как вернусь домой, у кого-нибудь срочно выбью денег на психолога. Ей-богу, мои гадкие мысли начинают пугать меня не на шутку.

Тряхнув волосами, я быстро переписала номер какого-то Серого на дисплей своего смартфона, разорвала записку на куски, бросила под кровать и невольно перевела взгляд в конец комнаты. Там, в углу, на том самом кресле, на котором мы грязно беспредельничали с бандитом, я увидела свою куртку и сумочку, аккуратно сложенные на сидении кресла. Хм, как мило. Это он сам, что ли, подсуетился? Ты смотри, заботливый какой.

Я встала с постели, пошатываясь, побрела в сторону ванной. Как вдруг на что-то наступила. Скользкое и липкое. Меня взяла злость, когда я, оторвав ступню от пола, подняла её выше и увидела прилипший к пятке презерватив. Использованный. А рядом, под кроватью и возле балкона, ещё несколько. Чертов зверёныш! Не человек он, точно. А бес из ада! Хмыкнув, я сорвалась на бег и побежала в ванную. Нужно поспешить, а вдруг ещё дьявол вернётся, вдруг возжелает изменить условие сделки, вынудив меня работать не ночь, а две или три ночи. О, ужас! Я закрылась там, в ванной комнате, включила душ на максимум, юркнула под теплую воду. Внезапно меня накрыла тоска и подавленность. По щекам покатились слёзы, которые быстро растворились в воде. Я натирала кожу мочалками и шампунем чуть ли не до мяса, пытаясь смыть прикосновения негодяя, его семя, следы его рук, что оставили на мне едва заметные синяки и красные полосы. Как клеймо. На его законной собственности.

Слава, прости, прости, Славочка! Я грязная шлюха, я согрешила. Но я сделала это ради тебя. Ты жив, слава богу, всё обошлось. Я тебя спасла. Мы снова вместе, всё наладится. Я постараюсь забыть вчерашнюю ночь. Раны затягиваются. Мы отработаем долг, уедем в другой город и начнём с чистого листа. У нас же любовь. Мы мир вместе перевернём, ничто нам не помеха!

Ай! Где-то в области плеча больно защипало, когда первые капли воды ударили по коже. Закончив намываться, я подошла к зеркалу и едва не завизжала. На левом плече красовался свежий укус. Этот больной кретин меня укусил. Неверное, останется шрам. Тронутый на всю голову психопат, который не выходит у меня из головы! Невменяемость, кажется, заразна. Бандюган меня заразил через поцелуи, раз я о нём до сих пор думаю и буду думать ещё очень долго. Каждый день. Пока время не излечит.

Глядя в зеркало, я потрогала свои губы кончиками пальцев. Они до сих пор горели огнем, припухли и болели. Голодное зверьё. Он терзал меня всю ночь. Я до сих пор чувствовала его вкус. Вкус его языка на своём языке, остроту его напора, его запах, его большой и ненасытный член до самого упора глубоко в себе, как будто мы с ним стали единым целым.

От этих воспоминаний мне стало дурно. Ощутив тугой жар в области бедер, я рефлекторно сжала ноги. Ерунда какая-то! Решив кое-что проверить, я запустила пальчики между ног, потеребила складочки.

Охнула. Влажно. Подумав о Данте, я за секунду стала мокрой.

Алиса, ты спятила! Ты сошла с ума. Так нельзя! Ненормальная. Как шлюха.

Набросив белый халат на чистое тело, я вышла из душа. Подхватила телефон с кровати, быстро набрала номер, этого… Серого, мечтая как можно скорей убраться из этого чёртового места.

– Алло, – лениво захрипел знакомый голос. Я узнала его, это один из подельников Данте.

– З-здравствуйте… Данте сказал, он с-сказал… Что вы отвезете меня д-домой, – я страшно нервничала. Не каждый день приходится вживую общаться с реальными бандитами. Которые грабят, убивают, насилуют людей. Господи!

– Понял. Сейчас буду.

А потом вдруг вспомнила о той странной коробочке из бархата. Взяла её с тумбочки, открыла и едва не потеряла сознание от восторга. Во всей своей невероятной красе, искрясь и переливаясь миллионом радужных бликов, внутри коробочки лежали серьги с крупными камнями. Вот это да! Они что, настоящие? В смысле это настоящие бриллианты? Наверняка они стоят как два Славкиных долга? Отрабатывала я, а в итоге за ночь заплатили мне.

Отдышавшись, я захлопнула коробочку, сунула её в карман халата. Их можно продать. Наверняка они погасят весь долг. Почему бандит сделал мне столь дорогой подарок? Я не понимала. Может, правда ему понравилась?

Не прошло и минуты, как в дверь постучали. Я чувствовала себя ещё более разбитой, когда столкнулась с чёрными глазами одного из прихвостней главаря. Он смотрел на меня так же прожорливо, как и Данте, знал же, чем, точнее кем, их босс вчера ночью занимался. Думаю, наши вопли слышал весь комплекс. Из-за этого я чувствовала себя крайне гадко. Дешевой подзаборной подстилкой.

Набросив на себя куртку, прямо поверх гостиничного халата, ссутулившись, я молча выскочила из комнаты, побежала по ступенькам вниз, выскочила на крыльцо. Бугай кривился в ехидной усмешке и молча следовал за мной. Только сейчас я увидела на его угрюмом лице жуткий шрам.

– Я могу в-вам доверять? – остановилась возле знакомой машины, глядя в отражение рожи амбала в боковом стекле внедорожника.

– Не боись, киса, не трону, – хохотнул упырь. – Хозяин приказал не распускать клешни.

Да, выходит, синеглазый для этих чмошников авторитет, как я поняла. Они его как щенки боятся, носятся перед ним, словно забитые дворняги. Боятся, значит, это хорошо. Значит, мне не стоит бояться их. Всё-таки Данте, наверное, честный бандит, что держит слово.

Господи, да что за бред я несу? Честный? Бандит? Ну да. Если он живёт по их особому бандитскому кодексу. Я такое где-то слышала.

Была ни была. Я рванула дверную ручку на себя, юркнула на заднее сидение огромного джипа, притихла там, забившись в угол, и с нетерпением ждала возвращения домой, а бугай послушно занял место водителя.

* * *

Шрамированный горилла молчал всю дорогу, а я молилась, глядя в окно. Прежде всего молилась о том, чтобы всё, что случилось ночью, навсегда забылось. Машина повернула вправо, мы оказались на уже знакомой улице. Меня почти отпустило. Не соврал, значит. Они меня не в лес везут убивать, а домой. Какое облегчение!

Тонированный внедорожник плавно въехал в родной двор и остановился. Не проронив на прощание ни слова, я быстро толкнула вперед массивную дверь и выскочила на улицу, со всех ног бросившись к подъезду, ведь там, на обшарпанных ступеньках, обнимаясь с бутылкой водки, сидел мой Славочка.

Лицо как раздавленная слива. На нём не было живого места. Хорошо так отделали любимого, ушлёпки. Ненавижу их.

Подчинённый Данте дал по газам и скрылся за углом дома.

– Слава! – я закричала, зарыдала, бросилась в объятия будущего мужа, а он – бросился мне навстречу. Мы не целовались. Ему больно. Не то чтобы говорить, двигаться особенно, а целоваться – так вообще пытка. Лицо Славы – сплошная, открытая рана.

– Малыш, – он рыдал как девчонка. – Прости меня, прости, – его заело.

Обнявшись, мы вошли внутрь подъезда. Он хромал, шатался, всхлипывал от боли, нес неразборчивую лабуду и в стельку был пьян. Когда мы оказались в нашей квартире, я отвела его в спальню. Положила на кровать, раздела, накрыла одеялом.

– Отдохни. Отоспись. После поговорим. Но я бы хотела, чтобы мы… больше не возвращались к этой теме, – прошептав это сонному Славе, я легонько коснулась губами его лба. – Со мной, правда, всё хорошо. Но могло бы быть в разы хуже, – закончив монолог, я тихонько вышла из спальни.

* * *

Мне было ужасно стыдно смотреть Славе в глаза. У меня сперма чужая колтунами запуталась в волосах, меня всю ночь терзали, как общественную тряпку, но мне не было больно или противно. Господи, я плохая будущая жена, изменщица! Я получила пять оргазмов. Никогда такого не испытывала. Он просто монстр в постели. Я согрешу, если признаюсь, что да… мне было хорошо. Лучше буду просто оправдывать себя, что мои ощущения – это просто влечение. Данте специально бросил мне что-то в бокал, чтобы я желала его больше, как примитивная самка, млекопитающее во время течки. Честно, если сравнить мой половой опыт, то в сексе со Славой было приятно, но не настолько ярко, как с этим дьяволом.

Прошёл один день. Слава был растерян, он не разговаривал особо со мной. Просил прощения, обнимал ночью, прижимал к себе, пока я рыдала на его груди. Странные ощущения, мне не было больно. Нет, бандит не мучил меня, не издевался, тем более не бил. Мне просто было стыдно. Вероятно, Слава считает меня грязной, испорченной потаскухой. А что, лучше бы его убили? А меня пустили по кругу?

Я правильно поступила. Всё хорошо, Алиса. Всё хорошо. Вот только на душе кошки драли, а низ живота сжимали тугие спазмы, когда я вспоминала, как тот монстр с пронзительными глазами цвета льда наполнял меня собой, доводил до точки кипения, взрыва, сумасшествия. Таких безумных ощущений я не испытывала никогда. И вообще не думала, что заниматься сексом это так… так запредельно.

Самый шок ждал меня утром. Честно, я не ожидала такого исхода событий. Под утро мой Слава ушёл. Просто собрал свои вещи, обнял меня, сонную, едва ощутимо чмокнул в макушку, прошептав на ухо:

– Я уезжаю, малыш. Отрабатывать долг. В рейс. В другую страну. Буду работать на судне, платят прилично. Они обещали больше тебя не трогать.

– Нет, Слава! – я резко очнулась ото сна. Вцепилась в его руку, с мольбой уставилась на парня. Глаза наполнились слезами, а сердце быстро-быстро забилось в груди.

– Прости, так надо. Не хочу, чтобы ты пострадала снова. Если бы ты только знала, что я сейчас чувствую. Я себя ненавижу, сдохнуть хочу. Возможно, будет лучше нам какое-то время пожить отдельно.