Текст книги "Сумасшедшая одержимость"

– Когда вы в последний раз его видели? – Аллистер молчал пару секунд, а потом в его глазах зажглось раздражение. – Завтра буду. – Он завершил звонок.

В комнате повисла тишина.

Все было кончено.

Меня наполнило разочарование… и что-то более весомое.

Но потом он сел на корточки передо мной, провел рукой по щеке и поцеловал. В моей груди разлились шок и тепло. Я застонала, обняла за плечи и забралась на него, оказавшись на его коленях. Аллистер был так хорош на вкус, к нему так легко было привыкнуть. И я упивалась каждым движением и каждым прикосновением губ. Он целовал меня с полной отдачей, словно имел на это право, словно я принадлежала ему.

Поцелуй стал другим, непохожим ни на что из того, что я испытывала раньше. Более нежный… более значительный, и мне это не понравилось. Я потянулась к его ремню, но меня остановила его железная хватка на моем запястье.

– Аллистер, – умоляюще сказала я.

– Мой язык только что был внутри тебя, – раздраженно сказал он, – можешь уже начинать звать меня по имени.

Я открыла рот. Закрыла.

Его взгляд потемнел, когда он заметил выражение моего лица.

– Ты забыла, как меня зовут.

Когда я не стала отрицать, он покачал головой и уронил меня обратно на кровать. «Боже мой, да как же его?» Я была пьяна, когда спросила его много месяцев назад, и то, что я всегда звала его Аллистером или офицером, совершенно не помогало памяти.

– Мне надо уехать на какое-то время, – сказал он, накидывая пиджак. – Можешь тут переночевать, или я отвезу тебя домой.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Позаботься о том, чтобы узнать о человеке до того, как полезешь к нему в постель, Джианна.

Я прищурилась.

– Ты что, знаешь по имени каждую женщину, с которой спишь?

– Да.

Я вздохнула, внезапно почувствовав себя максимально обнаженной. И уставшей. Я не хотела возвращаться к себе в квартиру, точно не этой ночью. Магдалена заходила всего пару раз в неделю, так что там было одиноко.

– Я бы осталась здесь, – пробормотала я.

Он остановился передо мной.

– Мы еще поговорим об этом, когда я вернусь.

– Об этом?

– О нас.

Оу. Меня накрыл миллиард противоречивых чувств, так что я решила проигнорировать их.

– У тебя хоть нормальный выбор хлопьев?

Он провел пальцем по моей щеке.

– Ты меня не забудешь. – Это было приказом, но сквозь него проступила едва заметная уязвимость, согревшая мне сердце. Мои волосы были в беспорядке, резинка сползла до середины хвоста. Он стянул ее со спутанных локонов и убрал к себе в карман.

– Как может кто-то забыть твое лицо?

Почему-то это показалось ему смешным. Улыбка тронула уголок его губ, и это было так сексуально, что я встала и поцеловала его. Он издал недовольный звук, но позволил мне этот поцелуй. Мягкий, влажный и сладкий.

Он вложил в мою руку визитку.

– Позвони по этому номеру, если тебе будет что-то нужно.

– Обязательно, офицер.

Он легонько шлепнул меня по заднице и вышел из комнаты.

Позже я озаботилась поиском информации. Его звали Кристиан.

Но это уже ничего не значило.

До нашей следующей встречи мы не виделись три года.

* * *

Я шагала вдоль по Седьмому проспекту, пытаясь одновременно удержать в руках телефон, стакан с латте, коврик для йоги и сумочку.

– Нет, ну какой мужик отлизывает девушке, а потом даже не звонит ей, чтобы она могла отплатить тем же? – это первое, что я услышала от Валентины, когда наконец смогла прижать телефон к уху.

– Напомни, почему я вообще тебе об этом рассказала? – спросила я.

– Потому что я экспертно разбираюсь в мужчинах, а ты хотела понять, что творится в мозгах у твоего федерала.

Это правда.

– Ну и?

– Поверить не могу, что это говорю, но, солнце мое, кажется, ты ему не нравишься.

Я поразмышляла над этой мыслью. Согласиться с ее словами я не могла – он меня поцеловал, – но с чего ему не звонить мне аж две недели с тех пор. Чувство уязвимости преследовало меня с той самой ночи. Он видел меня обнаженной, заставил гореть в его руках. Я умоляла его дать мне больше. А получила ничего. Он даже галстук свой дурацкий не снял. Может, это все было частью его игры. А может, я ему уже наскучила. Мои щеки раздраженно вспыхнули.

– У него были только мюсли с изюмом, – пробормотала я.

– Ась?

– Не, ничего. – Я отпила латте, потом сказала: – Он оставил мне свой номер.

– Серьезно? А почему ты ему не позвонила?

– Потому что не хочу ему звонить, а просто хочу знать, почему он не звонит мне.

«Железная логика».

Валентина засмеялась.

– Слушай, твой федерал очень горячий, видит бог, я бы и сама ему не отказала, если бы он захотел прогуляться, но доверять ему нельзя. Типа совсем нельзя.

– О, поверь мне, я в курсе. Он пристрелил Очаровашку.

– Кого? Хотя нет, постой, не хочу даже знать. Рикардо мне сказал, что никто не знает, откуда этот федерал родом, он просто в какой-то момент появился в нашем мире, сразу со связями от Ла Эмэ до «Братвы».

Я в последнюю секунду успела увернуться от велосипедиста.

– Да, да, да, он суперважный чел с супер-важными связями, – пробормотала я, закатывая глаза.

– Оказывается, он неплохо шарит в компьютерах, вроде бы даже гениален или вроде того. Как Эйнштейн, только бессовестный. Наверное, поэтому Бюро его и подхватило. Нельзя верить тем, кто работает на правительство, Джианна. Он обрюхатит другую женщину близнецами, как только вы начнете встречаться.

– У тебя восхитительно богатое воображение.

– Спасибо.

Короткий писк сообщил мне об еще одном входящем звонке, и я напряглась от предчувствия, увидев индекс Чикаго.

– Мне надо идти, Валентина. Позже поболтаем.

– Удачки.

Я ответила на второй звонок.

– Алло?

– Джианна.

От скорби в ее голосе моя кровь заледенела в венах.

Я остановилась посреди тротуара, чувствуя, как пульс колотится в горле.

– Тара… как она?

После долгой паузы я уже знала.

Знала, что моя мама умерла.

– Нет… – Я стояла на месте, но земля под ногами двигалась, грозя разверзнуться и поглотить меня. Горло сдавило, а слова были еле слышны.

– Я должна была увидеться с ней завтра. – Билет до Чикаго в моей сумочке внезапно стал весить десять кило.

– Джианна… Мне так жаль, но ее больше нет. Она так долго боролась…

Латте выскользнул из моих пальцев и расплескался по асфальту. Солнце грело кожу, но под ней не осталось ничего, кроме льда. В ушах звенело, а шум улиц Нью-Йорка словно потух под крепкой хваткой скорби.

– Я приеду к ней завтра, – бездумно сказала я.

– Она очень тебя любила. – Голос медсестры тронули ноты слез и улыбки. – Ты была для нее всем.

Розовое церковное платьице. Ее улыбка. Рука на моем сердце. «Танцуй под эту музыку… когда захочешь и как захочешь».

Боль, злая и острая, вырвалась из клетки глубоко внутри меня и схватила за горло.

– Почему? – всхлипнула я. Почему она? Почему этот мир такой нечестный? Такой жестокий? Почему любовь ранила сильнее самой острой боли?

– То, что она прожила так долго при такой тяжелой стадии рака, уже было благословением, Джианна. Тебе повезло провести с ней так много времени.

Единственным благословением была Тара. Только благодаря ей я могла видеться с мамой в хосписе, где она жила последние два года. Мой папá запретил мне ее посещать. Он и дышать бы мне запретил, если бы мог.

Слезы жгли глаза, сердце, душу.

– Спасибо тебе, Тара, за все, что делала для нее… и для меня.

– Ну, я бы не смогла смотреть на себя в зеркале, если бы разлучила мать и дочь.

Я стояла, невидяще глядя перед собой, и мир казался таким большим, таким тяжелым, что нести на себе его вес было невыносимо больно.

Кто-то столкнулся со мной и выбил из моей руки телефон.

Он разбился о тротуар.

Я не помнила, как добралась домой, но какое-то время спустя стояла на террасе, а с неба лил дождь. Холод. Одиночество. Дурь. Я рыдала, и мои плечи вздрагивали от всхлипов. Я пыталась выплакать все двадцать четыре года боли. Я ревела, пока не заболел живот и не кончились слезы.

Это было последним, что я помнила, проснувшись на жестком полу тюремной камеры.

Хранение наркотиков и вождение в нетрезвом виде.

Безразличие разлилось по венам и поселилось в сердце. Я сидела, обняв колени руками, и смотрела перед собой. Почему-то я знала, что Аллистер не придет, но я и не ждала его. Я не хотела, чтобы меня спасали. Может, я была там, где мне и полагалось быть. И все же полчаса спустя меня вывели из участка и отвезли прямиком в клуб Туза.

Он бросил на меня взгляд, покачал головой и повернулся обратно к бумагам, разложенном на столе.

– Ты вообще понимаешь, чего мне стоит каждый раз вытаскивать тебя из тюрьмы? У меня и так дел по горло, не хватало еще за тобой присматривать.

Я понимала, о чем он говорит, но все равно ничего не чувствовала. На моих плечах висел чей-то пиджак. Он был тяжелым, и на секунду мне показалось, что это просто вес моей вины.

– Честное слово, бросил бы тебя там, если бы не боялся, что ты расколешься, как только тебя начнут допрашивать. Тебе нужен чертов психотерапевт, Джианна, – рыкнул Туз, проведя рукой по волосам. – Учитывая, через что ты прошла… Меня тошнит от твоего отца. Я хотел его прикончить, еще когда мне было десять.

Наши отцы были друзьями. Я знала Нико с тех пор, как мне было пять, а ему шесть. Мы могли быть идеальной парой – Нико видел все мои сломанные стороны. Но я не могла любить Нико. Он меня не спас.

– Я знаю, что ты скажешь, но должен спросить: ты хочешь поехать домой, в Чикаго?

Я помотала головой.

– Тогда хватит с тебя свободной жизни. – Он встретился со мной глазами. – Выбери одного из моих людей, Джианна, или я выберу за тебя.

Неделю спустя я стала миссис Ричард Марино.

Глава седьмая
Кристиан

Сентябрь 2015

– Саша, а у вас бывало такое, что вы чего-то очень хотите и не можете избавиться от этой мысли, как бы, черт возьми, ни пытались? – Ее легкий запах с ноткой ванили, ощущение ее рук на мне, не проходившее несколько дней, ее возмутительные наряды, ее хрипловатый смех, от которого я весь оказывался охвачен огнем. – А когда вам удается попробовать эту самую вещь на вкус… – И ты сходишь с ума. – Вы забываете, почему пытались от нее отказаться?

Саша открыла и закрыла рот.

– Вы хотите что-то, чего не можете получить. – Слова срывались с ее губ задумчиво и недоверчиво, словно она поверить не могла, что я не могу в этой жизни иметь все, что захочу.

Да, я тоже не верил.

Я повел плечами, прогоняя раздражение.

– Я хотел что-то, что мог бы получить.

– Хотели, интересно. Может, вы пытаетесь отказаться, потому что всегда знали, что вам это никогда не получить.

С саркастичным смешком я возненавидел тот факт, что Саша была права.

Я всегда ставил Джианну на полку, до которой не мог дотянуться, и даже не потому, что она была новой женой Антонио и совершенно не удостоила меня вниманием, когда я ее впервые увидел, но потому, что в ней было что-то искреннее и проницательное. Она могла увидеть, какой я на самом деле. Грязный. Запятнанный. Она могла увидеть все моменты из моего детства, которые я пытался забыть. А я слишком долго боролся, чтобы сбежать от собственного прошлого. Я отказывался позволять кому-то затянуть меня обратно.

Мне следовало чувствовать облегчение от того, что она снова была вне зоны доступа, но вспоминая о том, как она наконец-то лежала на моей кровати и смотрела на меня снизу вверх нежным, покорным взглядом, я не мог найти покоя. Ощущение было такое, как будто у меня что-то украли.

– Итак, вы попробовали это на вкус… и, предполагаю, поняли, что снова потеряли на прошлой неделе, будучи в компьютерной лаборатории?

Я потер челюсть пальцем.

Заграничные дела заняли больше времени, чем я предполагал, но один месяц был не таким уж большим сроком, чтобы вернуться домой и узнать, что Джианна теперь, черт возьми, замужем. Услышав эту новость, как бы между прочим сказанную Тузом по телефону, я почувствовал себя так, словно меня пнули ногой в живот. Моя кровь превратилась в лаву, я забыл, как дышать. Я сорвался. Расколотил каждый компьютер в той комнате до единого.

Я знал, что если коснусь Джианны, то подпишу себе приговор. Я знал, что она будет слишком хороша, чтобы возвращаться после нее к другим. Но, Господи, я же не святой. Она была полуголой, ее сиськи были прямо у моего лица, и я так давно о них мечтал, что должен был узнать, какие они на вкус. На вкус они были такими, словно принадлежали мне. Словно они были моими.

И вот теперь, после такого озарения, она уже принадлежала другому. Я бы мог решить эту проблему буквально за час. У меня руки тряслись, настолько сильно я хотел это сделать. Но она не чувствовала по отношению ко мне того же. Она не позвонила мне, когда у нее начались проблемы. Готов спорить, она даже обо мне не вспомнила. Я годами не мог выбросить ее из головы, знал о ней больше, чем должен был знать, и при всем этом даже не был в поле ее зрения.

Внезапно мне захотелось вернуться в Москву и прибить своего треклятого братца. А еще лучше – вернуться в прошлое и никогда не бросать Джианну голой в своей постели, чтобы ехать спасать его задницу от людей, которые держали его в плену весь тот месяц. Но я знал, что никогда не смогу предать Ронана. Он был единственным, кто понимал, почему я стал таким, какой есть. Оно и понятно – все же у нас была одна сука-мать.

Саша наблюдала за мной, склонив голову на бок.

– Те люди, о которых вы говорили в нашу последнюю встречу, они все еще присутствуют в вашей жизни?

– Нет.

– Почему?

«Потому что я их убил».

– Ваши бабушка с дедушкой еще присутствуют в вашей жизни, Саша?

– Нет, они умерли.

Я позволил ее словам повиснуть в тишине.

Она сглотнула.

– Я слышала, вы подали прошение о переводе в Сиэтл. Далекий переезд.

Мне оставалось только надеяться, что убраться на расстояние целой страны будет достаточно.

– А точнее сказать, этим утром я получила письмо от нашего директора, и он уже одобрил ваш перевод, при условии, что сначала вас выпишу я.

Как пассивно-агрессивно.

Я был нужен Бюро гораздо больше, чем они были нужны мне. Немногие могли выдерать их горы трупов и предпочтительные методы допроса – не говоря о необходимости прибираться за некоторыми политиками-садистами. Я бы мог получить любую должность в любом подразделении, но у ФБР были структура и прикрытие, которые мне нужны. А ведь я мог бы всего этого лишиться из-за чертовой женщины…

– Я думаю, мы оба в курсе, что вам можно вернуться к работе. Честно говоря, не понимаю, почему они заставили вас проходить через весь этот цирк.

– Разочарованы?

Она заправила волосы за ухо с рассеянным взглядом.

– Нет. Я уже давно хотела покопаться в вашей голове.

Я издал мрачный смешок.

– Скажите спасибо, что я вас оттуда выпустил.

Поднявшись на ноги, я поправил манжеты и развернулся к выходу.

– Для того, что вы описали, есть слово, Кристиан.

Я остановился, держась за ручку двери.

– Одержимость.

Уголок моих губ дернулся, я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Часть вторая
Настоящее

Глава восьмая
Джианна

Наши дни

– Я… В общем, хочу спросить, ты выйдешь за меня?

Я моргнула, глядя на мужчину, стоящего передо мной на одном колене. В пляжных шортах и без футболки. В руках черная бархатная коробочка и кольцо с таким огромным бриллиантом, что если бы я его надела и выпала за борт, то меня бы утянуло сразу на дно океана.

Лежа на шезлонге на палубе плавно покачивающейся яхты, я прикрыла рукой лицо от солнца.

– Винсент, я была в полной уверенности, что закон пока не позволяет быть замужем за двумя мужчинами одновременно. Хочешь сказать, я что-то пропустила?

Винсент вздохнул.

– Все знают, что твой брак – это фикция. Между тобой и Ричардом ничего нет, ты же даже кольцо не носишь.

Бриллиант в его руках сверкал на солнце и слепил меня. Я села прямо, мысленно спрашивая себя, почему такие вещи вечно происходят именно со мной.

– Даже если бы я могла выйти за тебя, Винсент… я бы отказалась, потому что ты бы взвыл от меня уже через неделю.

– Непременно взвыл бы, – подтвердила Валентина с соседнего лежака и отпила мохито через трубочку.

– Я ужасно неопрятная, – продолжила я. – Даже моя экономка неопрятная. В моей жизни полнейший бардак.

– Джианна, все это меня совершенно не волнует. Я просто… люблю тебя.

Валентина подавилась, закашлялась и похлопала себя по груди.

Иронично, что в нашей жизни предложение о помолвке звучит менее шокирующе, чем признание в любви.

Я потеребила в пальцах золотую цепочку, пересекающую мой обнаженный живот, и окинула взглядом яхту. Все взгляды были направлены на нас. Внезапно я даже посочувствовала парню. Любовь – это отвратительная штука. Никому бы ее не пожелала. Ну, может, кроме лорда Волан-де-Морта.

Я поднялась с шезлонга.

– Пойдем выпьем, Винсент?

Он вздохнул и посмотрел на небо. Он знал, что я ему вежливо откажу, но, в конце концов, с печальным щелчком закрыл коробочку и поднялся на свои обутые в сандалии ноги. Я босиком прошла на нижнюю палубу и направилась прямиком к маленькому бару, твердо намереваясь намешать что-то очень крепкое.

– Почему ты меня любишь? – спросила я, наливая в стакан текилу «Патрон».

Винсент потер шею.

– Ты… такая… шикарная, Джианна. Когда я вижу других женщин, на автомате сравниваю их с тобой.

И что, это все, что нужно, чтобы кого-то любить?

Я потянулась за апельсиновым соком, но в последний момент передумала и добавила в стакан еще больше текилы.

– Я хочу заботиться о тебе, Джианна. Хочу знать тебя лучше, чем кто-либо другой.

А вот это уже мило.

И все равно этот мужчина кинулся бы к канадской границе, лишь только осознав размер проблем, доставшихся мне от отца. Винсент любил ту меня, которую видел: веселую, свежую, общительную. Ему бы не захотелось знакомиться с беспорядком внутри, который я скрывала по одной панической атаке за раз.

– Винсент, ты знаешь, что я не могу за тебя выйти. – Я развернулась, и в этот момент он меня поцеловал. Полный стакан текилы в моей руке покачнулся, и часть жидкости выплеснулась. Он взял мое лицо своими теплыми, мягкими руками и прижал свои губы к моим. Нежно. Аккуратно. Словно я сломаюсь, если он не будет осторожен.

«Укуси меня. Дерни за волосы. Прижми спиной к стене».

И все же прикосновение его губ было мягким, милым и совершенно не вдохновляющим. В моей голове прозвучал разочарованный вздох. Он отстранился, тяжело дыша, словно его впечатления были ровно противоположны моим.

Это был мой первый поцелуй после продажного федерала, которого-нельзя-называть. И пока часть меня умирала от потребности в продолжении, от любого, кто смог бы утолить ненасытный голод внутри меня, мой собеседник был донельзя воодушевлен.

– Это было… вау, – выдохнул Винсент.

Я опрокинула в себя содержимое стакана. Текила смыла с моих губ вкус его вишневой гигиенической помады.

– Вау, правда? – спросил он.

– Чего? – пробормотала я. – А, ну да… вау.

Он схватил меня за липкую, облитую текилой руку.

– Дай нам шанс, Джианна. Мы отправимся в путешествие, я покажу тебе мир. Нет ничего, чего я бы не мог тебе дать.

Я могла только догадываться, что большинство женщин на моем месте были бы вне себя от счастья в этот момент. Но я? Меня это только разозлило.

– Ты не врубаешься, да? Я не могу просто развестись со своим мужем и убежать с тобой. – Я вырвала руку и тут же поняла, что сказала это все на быстром итальянском. На мои плечи словно взвалили тяжелый груз. Я глубоко вздохнула и попыталась еще раз, уже по-английски. – Развод не вариант для меня, Винсент.

Винсент сглотнул и задумчиво потер лоб.

– Хорошо. Значит, нам не нужно ничего официального. Просто… будь со мной.

Господи, мне так хотелось не быть Железной леди. Мне так хотелось, чтобы всю любовь, которая во мне была, не вырвали из меня в первые двадцать лет моей жизни. Мне так хотелось быть нормальной. Потому что сейчас передо мной стоял идеальный мужчина и признавался мне в любви, а мое сердце не могло даже дрогнуть.

– Я живу не так свободно, как тебе может казаться, Винсент. Я не могу изменять мужу. И не могу гарантировать твою безопасность, если нас раскроют. – Я печально вздохнула. – Честно говоря, даже свою не смогу. – Я была более чем уверена, что терпение Туза на исходе.

На лице Винсента появилось возмущение.

– Твоя семья подняла бы на тебя руку?

У меня вырвался легкий смешок, и я была удивлена, что он не вышел горьким. Видимо, я справлялась с внутренними демонами лучше, чем думала.

– Может, не физически, но они могут испортить мою жизнь.

«Например, отправить меня домой в Чикаго…»

Винсент запустил пальцы в мои волосы, слегка сжимая затылок. За последние годы физический контакт стал мне так чужд, что кожа покрылась мурашками.

– Это может быть нашим секретом.

– Мы не Ромео и Джульетта, – тихо сказала я, убирая его руку со своих волос. – Но если будешь настаивать, Винсент, то можем закончить, как они.

Я обошла его и направилась обратно на палубу.

Мамины слова всплыли в памяти с привкусом меланхолии и запахом ее цветочных духов.

«Однажды ты станешь маленькой похитительницей сердец».

Какая ужасная участь.

* * *

Я распахнула дверь в квартиру, уронила сумочку и включила свет. Лампочка в гостиной мигнула и тут же погасла, погрузив комнату в темноту.

– О, нет, нет, нет, – пробормотала я, найдя глазами выключатель на кухне. До него было всего три метра, но расстояние увеличивалось, пока не стало больше похоже на два километра. Сердце замирало с каждым ударом, я вытерла вспотевшие ладони о ткань поверх купальника. «Ты сможешь, – сказала я себе. – Темнота – это просто отсутствие света. Она не может тебе навредить».

Я сделала шаг вперед и застыла в страхе, когда тьма превратилась в дом с кривыми зеркалами, из которых на меня смотрели все кошмары, которые мне когда-либо пришлось пережить. Легкие сдавило, и я шагнула назад.

Я сползла по двери в коридоре и попыталась успокоить трясущиеся руки. Достав телефон из сумочки, позвонила Лоренцо, но меня тут же перебросило на автоответчик. Я выматерилась и выбрала следующий контакт в списке.

– Что случилось? – ответил Лука.

Я сглотнула.

– У меня лампочка перегорела.

Он помолчал пару секунд.

– Я думал, у тебя уже прошла эта хрень.

– Нет, я просто была накурена.

– Ну так сделай мне одолжение и накурись.

– А мой психотерапевт говорит, что наркотики не решают проблемы, а только усугубляют их. – Теперь я доставала порошок только тогда, когда одиночество становилось сильнее чувства вины.

– Да что ты говоришь? Что ты ему рассказываешь, Джианна?

– Исключительно грязные детали твоей личной жизни.

Он усмехнулся.

– По крайней мере, ему не скучно.

– Только немного тошнит, – парировала я.

Он издал смешок и положил трубку.

Я подтянула ноги к груди, откинула голову к стене и принялась в очередной раз ждать, пока один мужчина спасет меня от проблемы, которую создал другой.

Лука вышел из лифта двадцать минут спустя – крупный силуэт, отглаженный серый костюм. Я даже не посмотрела на него, как бы между прочим сообщив:

– В этой стене ровно две тысячи двадцать два кирпича.

Он даже впечатлился.

– Если бы меня не интересовал тот же вопрос, я бы сказал, что у тебя ужасно печальная жизнь, Джианна.

– Ха-ха.

Пока он менял лампочку, я включила весь свет в квартире, чисто для успокоения.

– Хочешь пива? – спросила я.

– Нет.

Я взяла пива себе и плюхнулась на диван. Стоило мне потянуться, чтобы сделать глоток, как бутылку вырвали у меня из рук. Я вздохнула.

– Ну серьезно?

Лука сделал глоток и сел рядом со мной. Он был большим мужчиной, которого не волновало, сколько места он занимает. Вместо того чтобы чувствовать себя селедкой в бочке, я вытянула ноги и закинула их на его.

– Нам надо поговорить. – Он положил руку мне на колени, обводя взглядом гостиную.

– О чем?

– Для начала о твоем браке, а точнее, об отсутствии твоего брака с Ричардом. И о твоих развивающихся отношениях с Винсентом Монро.

Я вздохнула, зная, что у меня проблемы.

– Я бы с удовольствием с тобой это все обсудила, но, боже, как же я голодна. Хочешь есть? – Я попыталась вскочить, но он схватил меня за ногу, и мне пришлось выбирать между возращением на диван и очень неловким падением на пол. Я выбрала диван.

– Ходят слухи, Джианна.

Я стащила обратно свое пиво.

– И кого волнует, кто что болтает?

– Туз женится, так что нам нужно прилично выглядеть перед Абелли.

– Ах да. Бедняжка Адриана. – Я надулась и отпила пива.

– Ты придешь на обед в это воскресенье с Ричардом.

– Так точно. – Я закатила глаза.

– И покончи с Винсентом. – Его взгляд стал жестким. – Или я сделаю это за тебя.

– Уверяю тебя, с Винсентом у нас ничего нет. – Какая-то часть меня хотела, чтобы это было неправдой, чтобы меня закружило в страстных отношениях, где мы оба готовы были умереть, лишь бы не оставаться друг без друга. Этой части меня хотелось этого до боли, а вот вторая часть не верила в сказки.

– Где есть ты, там обязательно что-нибудь происходит, – пробормотал Лука, скидывая с себя мои ноги и вставая.

– Спасибо, Лука.

Он кивнул и закрыл за собой дверь.

Как и в большинство ночей, я направилась на кухню. Рецепт достался мне от мамы. Все мои рецепты были мамины. Некоторые из них я уже позабыла или так и не успела уточнить, так что часто мечтала о том, как вернусь в Чикаго, только чтобы добыть ее старые кулинарные книги. Мое воображение было очень скудным.

Квартира наполнилась запахом карбонары, и я уселась за стол с тарелкой в руках.

Тихое тиканье часов притупляло мысли. Где-то на шумной улице выла сирена. Включился кондиционер.

Я накрутила спагетти на вилку и откусила.

К сожалению, одиночество прекрасно себя чувствовало и при свете ламп.