Текст книги "Сапфир"

Глава 6

Сапфир

– Проснулась, – сообщил женский голос.

Сапфир заморгала и повернула голову. Куда она попала? В какой вымышленный мир?

Предметы в комнате, кажется, были из полупрозрачного стекла. Одни из них светились неестественно ярким синим, другие красным и желтым. Что-то пищало, гудело и хлопало. Рядом с ней стояли люди в странных белых пижамах не из хлопка или льна, а из гладкой блестящий ткани, которая отливала перламутром. Незнакомцы общались друг с другом, не обращая внимания на Сапфир.

От какофонии голосов и звуков у нее разболелась голова. Где она? И что вообще происходит?

Внезапно одна из женщин повернулась к принцессе и наклонилась. Сапфир бросилась в глаза ее странная прическа: волосы не белые, а серебристые, причудливым образом выбриты на висках, тогда как остальные забраны вверх и заплетены в косу.

– Добро пожаловать в Рой, сестра, – произнесла женщина.

Сапфир смотрела в глаза этого существа и понимала, что перед ней вовсе не человек. Не бывает у людей такого отрешенного взгляда. Казалось, мыслями эта женщина находилась совсем в другом месте. Белки глаз существа испещряла кровавая сеть, а вокруг ярко-желтых радужек образовались красные кольца кровоизлияний.

– Кто вы такая? – прошептала Сапфир.

Зрачки женщины моментально превратились в вертикальные щели, а желтизна уступила место золотому блеску. Принцесса дернулась вбок и замерла, когда женщина поднесла узкую черную трубку к ее лбу.

– Очень интересно. – Существо нахмурилось, а все остальные в помещении обернулись к Сапфир.

В трубке раздался глухой хлопок. Тело мгновенно прошила волна судороги. Принцесса выгнулась дугой на прозрачном столе, а из горла вырвался лишь хрип.

– Надеюсь, перезагрузка поможет восстановить синхронизацию, – услышала Сапфир женский голос существа и провалилась в забытье.

– Откуда ты знаешь их язык? – раздался вопрос Изумруд над самым ухом, и Сапфир открыла глаза.

Вокруг царил полумрак. Она лежала в покоях молодоженов. Из приоткрытой двери в будуар проникал слабый свет и доносились знакомые голоса.

Сапфир и без того мутило после пережитого сновидения. Все казалось таким реальным и вымышленным одновременно. Вопросы в голове множились, а в соседней комнате Рубин весьма холодно беседовала с Грониделом, и суть этого разговора принцессе не нравилась.

– Я отказываюсь в это верить, – грозно заявила Рубин. – Вы же едва друг друга на дух переносите! Какой брак? О каком браке может идти речь, когда всем вокруг известно о вашей взаимной неприязни?

– Ты долго не виделась с сестрой, – спокойно ответил Гронидел. – Несколько месяцев назад наши отношения кардинальным образом изменились.

– Настолько, что теперь ты на ней женат? Гронидел, води за нос своего брата! Мне известны настоящие причины твоей поспешной женитьбы. Ты понимаешь, чем это грозит? Отдаешь себе отчет, к чему все катится?

– То есть в нашу любовь ты не веришь, – раздосадовано подытожил он.

– Для таких, как мы, любовь – это роскошь! – набатом разносился голос Рубин.

– Однако же ты посчитала, что имеешь право быть счастливой, – настаивал Гронидел. – В то время как счастье сестры воспринимаешь выходкой! Мы имеем право испытывать чувства. И страсть, которая пылает между нами, не потушить ни твоими упреками, ни недовольством.

При звуках слова «страсть», Сапфир сорвала с себя одеяло и вскочила с кровати. Стоило накинуть халат на плечи, чтобы прикрыть ночную рубашку, в которую ее переодели, но принцесса не собиралась тратить время на поиски.

Она распахнула дверь и замерла в неподобающем виде перед королевой Турема и ее супругом-королем.

Ордерион, что сидел на диване рядом с женой, вежливо отвернулся, а Рубин, наоборот, вперила в Сапфир полный ярости взгляд.

– Оденься! – зазвенел ее голос в повисшей тишине. – Ты принцесса, а не работница борделя!

– Это все, что ты хочешь мне сказать? – выдавила из себя Сапфир.

Рубин от злости побагровела.

– Кроме себя любимой тебя вообще что-нибудь волнует? Ты отдаешь отчет о последствиях своих поступков? Судя по брачному амулету на запястье, думать головой, перед тем как ввязываться во всякие истории, ты до сих пор не научилась!

Даже Гронидел, что стоял напротив Рубин, поморщился от тона королевского фальцета. А Сапфир отступила на шаг, глядя на сестру.

Не такого приема она ожидала. Упав в обморок еще поутру, принцесса очнулась после жуткого бреда, в который до сих не верила. И вот она здесь, напротив сестры-королевы, с которой они целый год не виделись. Напротив той самой сестры, которая похоронила Сапфир месяц назад.

– Не надо, – попытался вмешаться Ордерион.

Он взял Рубин за руку, пытаясь ее успокоить, но сестра вошла в раж.

– Посмотри на себя! – она встала, указывая на нее рукой. – Где бы ты была сейчас, если бы не я? Если бы не Ордерион, с позволения которого ты живешь здесь и творишь что вздумается! Брак с Грониделом? Лучше бы ты оставалась мертвой, чем подвела под войну свое королевство!

Принцесса отступила на шаг, глядя на Рубин. Еще на один. Захотелось убежать. Раствориться. Исчезнуть и никогда не появляться вновь.

Будто услышав ее мысли, Гронидел сорвался с места и направился к ней.

– Нам лучше прервать разговор, – произнес он в гробовой тишине, уничтожающей живых в этой комнате.

Сапфир отступила еще на шаг и почувствовала нежное прикосновение теплых пальцев к руке. Фигура Гронидела загородила яростный взгляд сестры, а тепло согрело холодную ладонь.

Принцесса опустила голову, силясь не расплакаться. Странно даже, ведь она считала себя намного сильнее.

Гронидел резко толкнул дверь за спиной, и та громко захлопнулась. Спальня погрузилась во мрак.

– Она не на тебя злится, а на меня, – прошептал принц и обнял ее.

Сапфир не двигалась. Она не понимала, что испытывает и почему позволяет подобную вольность Шершню. Тепло от его ладоней струилось по спине и проникало под кожу, поджигая покрытый морозной коркой лед. Она и не знала, что настолько заиндевела. Что превратилась в твердый кусок мерзлой воды, от которого чужие слова и поступки откалывали мелкую крошку.

Жизнь полирует лучше всех, и Сапфир уже и сама затруднялась сказать, лед внутри ее или камень, в честь которого ее нарекли.

– Она злится, потому что напугана. – Голос Гронидела ласкал слух, и Сапфир закрыла глаза, наслаждаясь его бархатным тембром. – Видела бы ты ее потрясение, когда ее проводили к тебе. Ты спала беспробудным сном и медленно умирала. Если бы не вмешательство Рубин, кого-то из нас сегодня бы не стало. Возможно, даже обоих сразу.

Сапфир встрепенулась, сбрасывая с себя минутное наваждение, и отстранилась от Шершня.

– Не стало? – Голос принцессы скреб ногтями по стеклу. – Объяснись. Немедленно.

– Мана едва не добралась до центра твоей жизненной силы. Если бы не Рубин, ты бы сегодня погибла.

Сапфир щелкнула пальцами и осветила мрак помещения маленькими огненными стрекозами. Они взмыли под потолок и закружились над головой Гронидела. Он не обращал внимания на нависшую угрозу, а продолжал смотреть ей в глаза.

Черные метки силы по-прежнему покрывали смуглую кожу его лица. Их не прибавилось, но и меньше не стало. Алые глаза, казалось, потухли, а некогда пытливый взгляд теперь остекленел.

Принцесса прижала ладонь к груди и погладила пальцами черные гладкие жгуты рубцов. Это лишь внешние изменения. Внутри все намного страшнее. Закон один: если изменения доберутся до жизненного центра, повелителя силы ждет смерть. Каждое чудо, каждая созданная юни и даже огненные стрекозы, которые кружили под потолком, делали уязвимыми новые и новые участки тела, пока всему этому не настанет конец.

У Рубин был дар исцелять от таких изменений, но даже она после выброса маны и нарушения равновесия сил в теле не смогла излечить саму себя. Сестру спасла богиня Одинелла, которая принесла из другого мира регенерат – чудо-лекарство от всех недугов.

Когда Сапфир утратила контроль над маной и допустила ее выброс, едва не лишивший Рубин и племянника жизни, для принцессы регенерата никто не принес. Гронидел запер ее дар, а Рубин исцелила. Это случилось год назад, и больше они с сестрой не виделись. Сейчас же на их с Грониделом телах так много меток, потому что принцесса должна была умереть, а Шершень использовал юни передачи жизненной силы и позволил мане взять верх над ними обоими. По-другому силы не передать и жизнь не продлить. Кто же знал, что влитой в Сапфир силы не хватит надолго и уже спустя два дня взятое взаймы придется вернуть?

Шершень сделал шаг навстречу. Тяжелые ладони легли ей на плечи.

– Она сказала не подумав. Не суди ее, как не желаешь, чтобы судили тебя.

– Когда они с Ордерионом прибыли в замок? – спросила принцесса и мягко убрала его руки.

– Час назад, – ответил Шершень и отвернулся.

– Ночь за окном, а они только час назад прибыли, – злобно заметила Сапфир. – Долго же они добирались до нас, поднятых из могил. Верхом скакали или все же порталом воспользовались?

– Порталом, – тихо ответил Гронидел. – Когда прибыл гонец с посланием, в Звездном замке находились делегаты из Ошони. Бросить все и явиться немедленно ни твоя сестра, ни Ордерион не могли.

Сапфир поджала губы и отвернулась.

– Мне стало плохо утром, а сестра помогла мне только вечером. Кто же подарил мне еще один день, чтобы дождаться ее величества Рубин и спастись?

– Кандидаты для передачи жизненных сил в очередь не выстраивались, – признал Гронидел.

– А если бы сестра явилась только завтра? Или вообще не приехала?

Гронидел осуждающе покачал головой:

– Она не обязана тебя спасать, Сапфир. Никто не обязан.

– Зачем тогда спас ты? – Принцесса резко повернулась к нему.

– А должен быть повод?

– Да, когда ценой спасения является твоя собственная жизнь.

Гронидел смотрел на нее исподлобья. Кажется, он намеревался что-то сказать, но в последний момент передумал, развернулся и подошел к двери.

– Если они все еще там, я уведу их в свой кабинет.

– Значит ли это, что Ордерион вернул тебе должность руководителя школы?

– Да, отказа он не принял.

Гронидел вышел, а принцесса провела рукой и развеяла огненных стрекоз под потолком. Обняв себя за плечи, она опустила голову и часто задышала. Никто не увидит ее стенаний. Даже огненные стрекозы.

Гронидел

Рубин и Ордерион ждали на диване. Королева Турема украдкой вытирала слезы со щек, а король ободряюще сжимал ее руку.

Гронидел понимал и негодование, которое испытывала Рубин, и мог объяснить ее поведение усталостью и пережитыми потрясениями. Но все же Рубин – королева, и ей нельзя позволять себе истерик и говорить все, что на ум придет.

– Предлагаю переместиться в мой кабинет, – принц указал на дверь.

– Я хочу поговорить с сестрой, – заартачилась Рубин.

– Сейчас не время, – разумно предупредил Ордерион. – Сапфир – огневик, который плохо контролирует и эмоции, и дар. Пусть сейчас отдыхает, завтра встретитесь. Тогда и поговорите.

Гронидела слова Ордериона покоробили. Видимо, король считал Сапфир невероятно опасной особой, у которой не все в порядке с рассудком. С другой стороны, еще недавно и сам Гронидел не высказался бы о Ведьме лучше. А теперь он обеспокоен тем, что Рубин лишь усугубила отношения с сестрой, которые знатно потрепались год назад.

Королева не стала спорить с мужем, что свидетельствовало о силе его влияния на туремский трон. Она встала и горделиво задрала подбородок.

– Надеюсь, завтра сестра будет в настроении, чтобы принять и меня, и помощь, которую я могу ей оказать.

Гронидел от пафоса речи едва глаза не закатил. А вот Ордерион терпеливо погладил жену по спине. Невозмутимое выражение его лица подсказывало, что к подобному поведению королевы он давно привык.

– Ты хотя бы вид сделай, что благодарен, – грозно произнесла она.

– Премного благодарен, ваше величество, – ответил Гронидел и поклонился.

Рубин подошла к Грониделу и буквально прорычала ему в лицо:

– Если по твоей вине между Туремом и Ошони начнется война, я лично снесу тебе голову с плеч. Ты меня понял?

– Да, ваше величество, – кивнул Гронидел.

– Найди время навестить Изумруд и поговорить с ней.

– Пусть вернется к обучению в замке Света, тогда я с ней побеседую.

– Она не вернется.

– Тогда и говорить мне с ней не о чем. – Гронидел сложил руки на груди.

– Ты жесток, – Рубин понизила голос.

– Женись я на королеве Ошони, а не на Сапфир, ты бы тоже назвала меня жестоким и попросила объясниться с Изумруд?

Рубин на глазах стушевалась.

– И я о том же, – прокомментировал Гронидел. – Сапфир тоже много чего пришлось пережить. Однако ее ты не жалеешь, а о чувствах Изумруд печешься. – Принц наклонил голову, пытливо глядя в лицо королевы. – Все дело в твоем сыне? Не можешь простить сестре, что она замахнулась на ребенка?

– Замолчи! – рявкнула Рубин. – Ни слова больше!

– В том, что тогда случилось, есть и твоя вина. Давно пора признать это и двигаться дальше.

Королева отвернулась и протянула руку мужу. Ордерион обнял ее и прижал к себе.

– Пока у тебя не появится свой ребенок, ты не сможешь нас понять, – озвучил Ордерион.

Гронидел спорить не собирался. У него не было детей, и ему действительно не понять, через что прошли эти двое.

– За судьбу Сапфир с тебя будет двойной спрос, – произнесла Рубин. – Запомни, Гронидел, может, я с ней и не в ладах, но у нас – одна кровь. И я скорее прикончу тебя, чем отдам ее на растерзание.

* * *

Ордерион открыл портал и увел жену в Звездный замок.

Как только пространственная воронка за их спинами свернулась, принц сел на диван и вытянул ноги.

Веки закрылись сами собой. Он бы с удовольствием прилег и проспал до утра, но из спальни выбежала Ведьма и нарушила его минутный покой.

– О каких чувствах Изумруд шла речь? – прохрипела принцесса, указывая на Гронидела.

– О нежных, – честно ответил он. – А вообще, подслушивать чужие разговоры нехорошо.

– Изумруд влюблена в тебя? – Произнося эту фразу, Сапфир так сильно сморщила нос, что он мог вот-вот превратиться в пятачок.

– Это не настоящая любовь. Так, детское увлечение учителем, который слишком часто ее хвалил.

– Ненастоящая?! Боги, Гронидел! – Сапфир прижала ладони к заалевшим щекам. – Да ты послушай себя!

– Богов среди нас нет. – Он хлопнул себя по коленям. – И я тому рад!

– Как ты можешь быть таким жестоким?

– Я?! – удивился он и встал. – Это я жестокий? Ты хотела знать, почему из вас двоих я выбрал в жены тебя, а не ее? Выбор пал на тебя, потому что ты старше и не влюблена в меня. Такова правда. Я никогда не хотел становиться объектом любовных фантазий Изумруд. А, к несчастью, став им, не хотел усугублять ситуацию и играть с ее чувствами. Что касается нас с тобой, – он поводил пальцем, указывая на нее и на себя, – так мы заключили сделку. И того, что произошло этим утром, повториться не должно. Я не ищу ни привязанностей, ни страстей.

– Сказал тот, кого устраивают похотливые этюды со служанкой.

Гронидел коварно улыбнулся и резко приблизился к ней, замерев у самого лица.

– А вот и уязвленное самолюбие проснулось. Чего же ты, столь правильная и целомудренная, так рьяно целовала меня следом за другой женщиной?

Сапфир моментально вспыхнула. Огненная Ведьма снова смотрела на него своими солнечными глазами и обжигала потоками маны, что текли реками магмы по рубцам на ее теле.

– За поруганную честь я отомщу тебе самым изощренным способом, на который способна.

– Это каким же? – хмыкнул он.

– Улягусь в постель с твоим братом, – выпалила Сапфир. – Говорят, он не пропускает ни одной юбки. Вот и я свою перед ним задеру, пусть возьмет то, что вроде как должно принадлежать тебе.

Гронидел и сам не понял, как вспыхнул. Гнев и ярость переполнили его, и рука моментально приблизилась к шее жены. Но он к ней не прикоснулся, не сжимал пальцы, борясь с собой и опасаясь только одного: задушить Ведьму.

– Попробуй лечь под него, и тогда я превращу твою жизнь в пекло.

Сапфир смотрела на мужа без страха в глазах и даже растянула губы в оскалившуюся усмешку.

– Выходит, тебе можно развлекаться с кем захочешь, а мне нельзя? – лукаво выдала она.

– Не играй с огнем, Сапфир, – предупредил Гронидел, прижимая ладонь к ее шее и приклеивая каждый из светящихся пальцев к ее коже.

– Я и есть огонь, – ответила Ведьма, надменно задирая подбородок и подаваясь вперед, чтобы плотнее прижаться к его руке, – который тебе не потушить.

В этом он уже перестал сомневаться. Захотелось самому сгореть. Принц представил, как резко овладевает ей и без остановок доводит до умопомрачения, пока она стоит на коленях и цепляется за подушки, пытаясь найти в них точку опоры для гибкого тела. Еще немного, и раздастся громкий стон ее освобождения, который превратит в пепел и его самого. Вот какую сцену рисовало ему воображение, пока дева с глазами цвета солнца плавила в его разуме похоть и доводила ее до кипения.

Гронидел погладил пальцами хрупкую шею и немного сжал их, поддаваясь приятному чувству власти над Ведьмой, что захватила в плен его мысли.

– Я не спал с Элией, – хриплым голосом сообщил он. – Она шпионит для моего брата и выполняет мелкие поручения от меня за дополнительную плату. Утром она явилась отчитаться о том, что происходило здесь, пока меня не было. Разговаривать со шпионами в одном полотенце мне не впервой. Особенно с теми, кто несколько лет обслуживал зальтийскую знать. Закончив беседу, я вежливо открыл перед ней дверь. Остальное ты видела и красноречивую историю придумала сама.

– Так Элия шпионит для Зальтии, – прошептала Сапфир.

– Верно, – прохрипел Гронидел.

– И спит с теми, с кем прикажут спать.

– Совершенно верно.

– А это вызывает в тебе презрение, которое ты даже не пытаешься скрыть, – сообщила Ведьма с придыханием.

– Ненавижу шлюх, – произнес он.

– Зато любишь вступать с ними в связь.

– Не со всеми. Только с самыми изысканными.

Гронидел совершенно забылся. Его губы снова оказались в непозволительной близости от ее губ. В штанах все одеревенело, и картинки близости с Огненной Ведьмой стали ярче и волнительнее.

Принц провел языком по ее губам. Он почувствовал, как Сапфир вздрогнула. Он увидел, как она приоткрыла рот в надежде получить настоящий поцелуй от грешника, с которым затеяла столь дерзкую игру.

Гронидел погладил пальцами кожу ее шеи и впился губами в жилку, пульсирующую рядом. Сапфир охнула. Принц провел носом вдоль шеи плутовки, вдыхая тонкий аромат мыла и туремских трав. Губы блуждали следом, а язык оставлял влажные дорожки на королевской белой коже.

Ямочка за ушком. Он добрался до нее, тяжело дыша. Язык скользнул на опасную территорию и предвестил наступление губ. Ладонь принца переместилась на ягодицы и сжала упругие формы вместе с тканью платья, в то время как другая его рука продолжала гладить шею принцессы.

Губы захватили в плен мочку уха и, немного поиграв с ней, поползли вдоль подбородка к губам принцессы. Сладкая, светящаяся Огненная Дева снова распахнула их, ожидая настоящего взрослого поцелуя, сметающего все на своем пути.

В голове возникла совершенно потрясающая картина.

Обнаженная Сапфир плавно двигалась на нем, позволяя наполнять ее тело до отказа и срывая с его губ порочные стоны удовольствия. Белые волосы упали на щеки, и он убрал их, чтобы видеть выражение ее лица, покрытого золотом веснушек. Плавно набирая темп, принцесса поддалась воле его рук, которые сжали ее ягодицы и начали задавать ритм. Она с шумом втянула воздух и застонала, когда он подал бедра вперед, чтобы резче наполнить ее послушное тело.

– Я люблю тебя, – прошептал Гронидел срывающимся голосом, и волшебное видение во мгновение ока исчезло, обрушив на него все бремя реальности.

Гронидел отпрянул от Сапфир как ошпаренный. Он не знал, успел произнести эту фразу вслух или ему померещилось. И это пугало гораздо сильнее, чем угроза войны, смерти и вечных мучений в царстве мертвых.

«Я люблю тебя»? Какая любовь! При чем здесь любовь? Он даже не увлечен ею! Так, минутная слабость из-за долгого воздержания. А она обычная дева. Да, молодая, да, с ладной фигурой (не признать этого он уже не мог) и интересной внешностью (это он тоже отрицать был больше не в силах), но все же обычная! И уж никак не возлюбленная!

Принцесса открыла глаза и сжала губы, которые он так и не успел поцеловать. Судя по гневу, который плескался в ее взгляде, ничего ужасного он сказать не успел, иначе выражение ее лица было бы иным. Более удивленным и, возможно, одухотворенным, ведь кому не польстит спонтанное признание в любви от давнего противника?

– Это моя вина! – успел выпалить он и поднять руки, показывая, что сдается. – Прости меня! Больше подобное не повторится!

Принц поспешил к выходу из покоев, где вот-вот должен был наступить конец света. За спиной он услышал треск. Неужели от разъяренной Ведьмы посыпались искры?

Проверять предположение Гронидел не собирался. Открыл дверь и рванул в свою комнату.