Текст книги "Очаровательный негодяй"

Максин отлично понимала, что во всем виноват возраст Дафны, но она не могла не отреагировать на проступок дочери. Родители должны наставлять своих чад на путь истинный, это их святая обязанность. Дафна видела, что мать отчитывает ее без особого энтузиазма, и жалела только об одном – что Максин нашла пустые бутылки.

– Я знаю.

– Твои подружки обязаны уважать правила, принятые в нашем доме. Я не считаю, что устроить вечеринку с пивом было хорошей идеей.

– Другие дети ведут себя еще хуже, – вскинув голову, заявила Дафна. Она была права. Максин знала детей, которые курили марихуану или даже принимали тяжелые наркотики и употребляли крепкие алкогольные напитки. Многие девочки в возрасте Дафны вступали в половые сношения. В своей практике Максин часто сталкивалась с такими подростками. Одна из ее пациенток с шестого класса оказывала интимные услуги, занимаясь оральным сексом. – Что страшного в том, что мы выпили немного пива? – продолжала Дафна.

– Пойми, ты нарушила правила, установленные в нашей семье. И в этом заключается большая опасность. Один раз переступив черту, ты можешь зайти дальше. Где гарантия, что ты вовремя остановишься? Между нами существуют определенные договоренности, негласные или озвученные, это не имеет значения. Мы должны соблюдать их или вносить какие-то поправки после обсуждения. Но нарушать правила в одностороннем порядке нельзя. Я не привожу в наш дом мужчин и не устраиваю здесь диких оргий. Ты ведь хочешь, чтобы поведение твоей матери не выходило за определенные рамки, и я веду себя в соответствии с этим. Я не напиваюсь в своей комнате и не таскаюсь по ночам. Интересно, как бы ты себя чувствовала, если бы я вела себя неприлично?

Дафна невольно улыбнулась. Она не могла представить свою мать пьяной.

– Ты даже ни с кем не встречаешься, – заметила девочка. – Мамы многих моих подруг приводят домой бойфрендов. А у тебя никого нет…

Дафна хотела задеть мать за живое, и ее слова достигли цели.

– Даже если бы у меня кто-то был, я все равно не стала бы напиваться, запершись в своей комнате. Пойми, Дафна, будь ты постарше, мы могли бы выпить вместе, или я разрешила бы выпить тебе в моем присутствии. Но закон запрещает употреблять алкоголь детям в твоем возрасте, и я не желаю нарушать его. Не забывай: тебе всего лишь тринадцать лет!

– Я помню, – буркнула Дафна и вдруг добавила: – Прошлым летом в Греции папа позволял нам пить вино. Даже Сэму немного налил. Папа не сходил с ума из-за того, что мы выпили по бокалу вина.

– Это совсем другое дело. Вы находились вместе с ним. Он сам налил вам столько, сколько считал нужным. Вы не напивались украдкой за его спиной. Кстати, я тоже не схожу с ума из-за того, что ты с подругами устроила ночью попойку. Мне просто хочется, чтобы ты поняла: этого больше не следует делать. Ты еще слишком маленькая, чтобы употреблять алкоголь. Нельзя начинать пить в твоем возрасте.

Поведение Блейка вызвало у Максин недовольство. Его методы воспитания отличались от тех, которых придерживалась она. Для него не существовало правил, которые нельзя было бы нарушить. Он менял женщин как перчатки. Впрочем, его подружек с трудом можно было назвать женщинами. Это были юные создания. Когда дети Блейка повзрослеют, может случиться так, что он начнет встречаться с их сверстницами. Максин считала бывшего мужа слишком ветреным и легкомысленным, он никогда не прислушивался к ее советам и замечаниям. Когда Максин говорила ему о том, что он должен серьезнее относиться к воспитанию детей, Блейк только смеялся.

– Значит, когда я стану старше, ты разрешишь мне выпивать дома? – спросила Дафна.

– Возможно. При условии, конечно, что я буду рядом. Но твоим подругам я не могу разрешить распивать в моем доме алкогольные напитки до тех пор, пока они не достигнут совершеннолетия. У меня из-за этого могут возникнуть серьезные неприятности, особенно если с ними что-нибудь случится.

Максин всегда свято соблюдала законы и следовала всем предписаниям и правилам, принятым в обществе. Дети знали об этом.

Дафна промолчала. Она поняла позицию матери и не хотела больше обсуждать ее. У ее подружек были разные родители. Одни давали своим детям больше свободы, чем Максин, другие вообще не придерживались никаких правил. Но были и такие, которые вели себя столь же строго, как и мама Дафны. Кому как повезло.

В комнату заглянул Сэм в костюме индейки.

– Можно мне не принимать сегодня ванну, мама? – спросил он. – Я весь день старался не пачкаться. Честное слово, я совсем чистый.

Максин улыбнулась, а Дафна демонстративно сделала звук телевизора громче. Это было знаком того, что она больше не желала разговаривать с матерью. Максин поцеловала дочь и вышла из комнаты вместе с младшим сыном.

– Тебе все равно придется принять ванну, дорогой, – сказала она Сэму.

– Если бы ты знала, как же мне не хочется, – вздохнув, пробормотал он.

Максин отвела сына к Зельде, которая уже с мрачным видом поджидала его, и зашла в комнату к Джеку. Он поклялся, что уже сделал уроки, и успокоенная Максин вернулась в свою спальню. Здесь она прилегла на кровать и включила телевизор. Максин любила такие тихие вечера.

Переключая каналы, она размышляла над словами дочери о том, что ее мама ни с кем не встречается и никуда не ходит. Максин действительно редко бывала в гостях и на приемах. Порой ее приглашали на ужин старые друзья, но это случалось нечасто. Иногда Максин выезжала в театр послушать оперу или посмотреть балет. Но каждый такой выезд требовал от нее определенных усилий. Ей больше нравилось после трудного дня проводить вечера дома, в кругу семьи.

Время от времени Максин ходила с детьми в кино или ужинала с коллегами-медиками. Но Дафна имела в виду совсем другие отношения. В последний раз Максин ходила на свидание с мужчиной больше года назад. Порой одиночество тяготило ее, особенно когда она задумывалась о том, как быстро летит время. Максин исполнилось уже сорок два, и после Блейка она не заводила серьезных романов. Время от времени ее приглашали на свидание, она начинала встречаться со своим поклонником, но вскоре понимала, что это не ее мужчина. Кроме того, Максин было негде знакомиться с новыми людьми. Все свое время она проводила или на работе, или с детьми. Большинство врачей, входивших в ее круг общения, имели жен. Некоторые из них не отказались бы завести роман на стороне, но Максин не желала размениваться на подобные интрижки.

Состоявшихся симпатичных зрелых мужчин подходящего возраста среди ее знакомых было очень мало. Найти человека, с которым она могла бы построить крепкие отношения, – непростая задача. Но Максин не особенно переживала по этому поводу. Уж если ей суждено встретить такого мужчину, то это непременно произойдет. А пока ей и так жилось неплохо.

Сразу после развода с Блейком Максин думала, что обязательно вскоре найдет кого-нибудь и, возможно, выйдет во второй раз замуж. Но с каждым годом ее надежды становились все призрачнее. А Блейк тем временем вел бурную жизнь. Он встречался с молодыми красавицами, и его имя постоянно мелькало в колонках светской хроники.

Сидя вечерами дома с детьми и их няней, Максин спрашивала себя, хочется ли ей изменить свой образ жизни, и не находила ответа. Она, конечно, с радостью пошла бы на свидание с приятным ей человеком. Но где такого найти? Порой Максин вспоминала свою жизнь с Блейком, и у нее сжималось сердце. Неужели она больше никогда не будет заниматься сексом или даже просто целоваться? Впрочем, Максин тут же отгоняла досадные мысли. Главное – у нее были дети, и она убеждала себя, что этого достаточно для счастья.

Дверь внезапно открылась, и в комнату вбежал Сэм, шлепая босыми ногами по полу. На нем была свежая пижама, а от его влажных волос пахло шампунем. Мальчик с разбегу прыгнул на кровать матери.

– О чем ты думаешь, мама? У тебя такой грустный вид.

Появление сына отвлекло Максин от тяжелых мыслей, и она улыбнулась:

– Я вовсе не грущу, дорогой, просто немного задумалась.

– О взрослых делах, да? – спросил мальчик, увеличивая громкость телевизора с помощью пульта.

– Ты угадал.

– Можно я сегодня посплю с тобой?

Максин улыбнулась. На этот раз ее сын не стал придумывать историй про гориллу, и это было хорошо.

– Конечно, милый.

Максин нравилось, когда Сэм спал с ней. Им было уютно в одной постели. Какие еще желания могли возникнуть у Максин, когда маленький сын доверчиво прижимался к ней во сне? Никакой роман, никакие отношения не могли сравниться с радостью, переполнявшей сердце матери.

Глава 4

Утром в День благодарения Максин обошла комнаты детей. Дафна, лежа в постели, болтала по мобильнику, которым мать все же в конце концов разрешила ей пользоваться. Девочка все еще была наказана и должна была сидеть дома, но теперь она по крайней мере могла общаться со своими друзьями по телефону. Джек сидел за компьютером, одетый в синюю рубашку, серые слаксы и блейзер. Максин помогла ему завязать галстук. Сэм, который все еще был в пижаме, в это время смотрел по телевизору утреннее праздничное шоу. Зельда взяла выходной и рано утром уехала к подруге в Уэстчестер. Каждый год в День благодарения подруга приглашала к себе Зельду и еще нескольких знакомых нянь на праздничный обед. Эти женщины принадлежали к особой породе людей. Они посвящали свою жизнь чужим детям, не имея собственных.

Максин приготовила одежду для Сэма и велела Дафне заканчивать разговоры по телефону и одеваться. Дафна, продолжая болтать, направилась в свою ванную комнату и громко хлопнула дверью. Максин, вздохнув, вернулась в свою спальню. Она решила надеть сегодня бежевый брючный костюм, кашемировый свитер с высоким воротом и туфли на высоких каблуках. Надев свитер, она начала причесываться.

Через несколько минут в ее спальню ворвался Сэм. Его волосы были взъерошены, рубашка неправильно застегнута, а ширинка на брюках топорщилась.

– Правда, я отлично выгляжу? – победным тоном спросил он.

Максин пригладила ему волосы и попросила застегнуть молнию на брюках.

– Ой! – смущенно воскликнул мальчик и ухмыльнулся.

Максин застегнула ему рубашку и велела принести галстук. Сэм состроил недовольную гримасу:

– Ну зачем мне галстук? Я его терпеть не могу, он меня душит.

– В таком случае мы не будем сильно затягивать его. Дедушка всегда носит галстук, и Джек тоже надел сегодня свой.

– А папа всегда ходит без галстука, – заявил Сэм.

– Нет, ты не прав, – возразила Максин. – В торжественных случаях он надевает галстук.

– Но это происходит нечасто.

– Я тоже не заставляю тебя надевать галстук каждый день. Но в День благодарения ты должен это сделать. И не забудь про новые туфли.

Максин знала, что без этого напоминания Сэм мог отправиться на праздничный обед к дедушке и бабушке в кроссовках. Когда мальчик ушел в свою комнату за галстуком и туфлями, в дверях появилась Дафна. На ней была короткая черная мини-юбка, черные чулки и туфли на высоких каблуках. Дафна попросила у матери ее тонкий розовый свитер. В ушах девочки сверкали сережки с крошечными бриллиантами. Максин подарила их недавно дочери на день рождения и разрешила ей проколоть уши. Теперь Дафна хотела сделать в ушах еще пару дырочек, потому что, по ее словам, «все вокруг» носили сразу по две пары серег. Пока Максин не дала согласия на это. По ее мнению, Дафна и так выглядела замечательно.

Максин дала ей свой розовый свитер, и девочка ушла. Через несколько минут в комнату матери вошел Сэм.

– Никак не могу найти галстук, – с довольным видом сообщил он.

– Поищи хорошенько, и ты его найдешь, – сказала Максин тоном, не терпящим возражений.

– Как ты мне надоела! – огрызнулся Сэм и, повернувшись, вышел за дверь.

Максин не удивилась его грубости. С невозмутимым видом она надела брючный костюм, жемчужные серьги и туфли на каблуках.

Спустя полчаса вся семья была готова к выходу. Мальчики надели поверх блейзеров куртки, а Дафна – короткое черное пальто с небольшим меховым воротником, которое ей подарил на день рождения Блейк. Окинув детей придирчивым взглядом, Максин решила, что они выглядят отлично.

Ее родители жили неподалеку. Дафна предложила взять такси, но Максин настояла на прогулке пешком. День выдался солнечный, погожий. Выйдя из дома, они пошли по Парк-авеню и вскоре добрались до высотного здания, где располагалась квартира бабушки и дедушки. Дети были в приподнятом настроении, поскольку сегодня им предстояла встреча с отцом. Он должен был прилететь во второй половине дня из Парижа. Максин не без удовольствия обещала пойти вместе с детьми на ужин, который устраивал Блейк в своей шикарной квартире.

В холле многоквартирного дома их встретил швейцар и пожелал хорошо провести праздник. Поблагодарив, Максин вместе с детьми направилась к лифту. Ее родители уже ждали дочь и внуков на лестничной площадке. Максин была поразительно похожа на мать. Отец стоял за спиной жены и широко улыбался.

– Мать, ты только посмотри, какие нарядные гости к нам пожаловали! – воскликнул он.

Поцеловав дочь, он обменялся с мальчиками рукопожатием. Дафна поцеловала сначала бабушку, а потом дедушку, который крепко обнял ее.

Квартира стариков была украшена изящными композициями из засохших цветов и выглядела, как всегда, элегантно – заслуга бабушки. Она содержала все комнаты в чистоте и безупречном порядке.

Войдя в гостиную, дети чинно расселись. Они знали, что в доме дедушки и бабушки нельзя шалить и баловаться.

Родители Максин, несмотря на свое добродушие, не привыкли иметь дело с целой оравой детей, особенно с мальчиками. Сэм достал из кармана колоду карт, и дети вместе с дедушкой стали играть. Максин с матерью вышли на кухню посмотреть, готова ли индейка. Стол уже был накрыт, на безукоризненно белоснежной скатерти посверкивало начищенное до блеска столовое серебро. На плите тушились овощи, в духовке запекалась индейка. Все в этом доме было честь по чести. Празднование Дня благодарения было традицией, которую любили все члены семьи.

Максин обожала ходить в гости к родителям. Они всегда были ее поддержкой и опорой, в особенности после развода с Блейком. Им нравился ее бывший муж, но они считали, что, разбогатев, он пустился во все тяжкие. Они не понимали его образа жизни и беспокоились о его дурном влиянии на детей. Старики были очень привязаны к внукам и с удовольствием проводили с ними все праздники.

Отец Максин все еще работал, он преподавал и практиковал как хирург, хотя делал операции только в особых случаях. Он очень гордился успехами дочери. Когда Максин решила пойти по его стопам и поступить на медицинский факультет университета, радости его не было предела. Правда, ее желание специализироваться в области психиатрии, которой он сам никогда не занимался, несколько удивило его. Однако успешная карьера дочери и ее репутация в научном мире убедили его в правильном выборе. Он с гордостью дарил знакомым экземпляры ее книг.

Маргерит, мать Максин, заглянула в духовку, где запекалась индейка, и потыкала ее большой вилкой. Закрыв духовку, она повернулась и улыбнулась дочери. Эта тихая женщина всю жизнь держалась в тени мужа. Она гордилась тем, что вышла замуж за врача, и никогда не помышляла о собственной карьере. Маргерит принадлежала к тому поколению женщин, которых вполне устраивала роль домохозяйки. Они растили детей, занимались их воспитанием, полностью посвятив себя семье. Они предпочитали сидеть дома и не работать, если это позволяло финансовое положение семьи.

Мать Максин занималась благотворительностью, участвуя в работе Младшей лиги, и была волонтером в больнице, где работал ее муж. Там она обычно читала книги слепым пациентам. Маргерит, вполне довольную жизнью, беспокоило лишь одно – судьба дочери. По ее мнению, Максин взвалила на свои плечи слишком большой груз ответственности, а Блейк самоустранился от воспитания детей. Впрочем, муж Маргерит тоже мало занимался дочерью в детстве. Но у него были на то уважительные причины – напряженная работа, в то время как Блейк вел праздную жизнь, находясь в вечной погоне за развлечениями. Ее удивляло то, что дочь терпеливо относится к его безответственному поведению. Маргерит жалела и внуков, лишенных отцовской ласки и заботы. Ее тревожила судьба дочери, которая не могла опереться в жизни на крепкое мужское плечо.

– Как поживаешь, дорогая? – спросила Маргерит дочь. – По-прежнему много работаешь?

Максин разговаривала с матерью по телефону несколько раз в неделю, но они редко касались важных тем. Когда у Максин возникала необходимость обсудить какой-нибудь важный вопрос, она обычно обращалась к отцу, обладавшему более трезвым взглядом на окружающую действительность. Пятьдесят лет Маргерит жила в браке как за каменной стеной и плохо разбиралась в проблемах современного мира. Она вряд ли могла помочь дочери разумным советом. Кроме того, Максин не хотелось лишний раз волновать мать.

– Наверное, пишешь новую книгу?

– Пока нет. В последнее время пришлось много работать. Так всегда бывает перед праздниками. Мир словно сходит с ума. Взрослые подвергают детей ненужному риску, а у подростков возникают нервные срывы, – сказала Максин, помогая матери укладывать подогретые булочки в корзинку для хлеба.

В кухне аппетитно пахло. Хотя у Маргерит была помощница по дому, она всегда сама готовила праздничное угощение и гордилась своим кулинарным искусством.

Максин с детьми ходили к бабушке и дедушке на рождественский ужин, что являлось для Максин большим облегчением, так как сама она плохо готовила. Ее никак нельзя было назвать хозяйственной, несмотря на то что она обладала отцовской практичностью и трезвым взглядом на вещи. Максин, с ее научным складом ума, не хватало артистичности. Будучи кормильцем в своей семье, она прагматически относилась к жизни в отличие от своей матери, муж которой сам оплачивал счета и выписывал чеки. Если с отцом что-нибудь случится, мать потеряется в реальном мире.

– На праздники у нас всегда дел по горло, – сказала Маргерит, доставая из духовки аппетитную индейку, которая так и просилась на обложку кулинарного журнала. – Особенно с наступлением зимы. Когда начинается лыжный сезон, люди ломают руки и ноги. А в гололед часто случаются переломы бедра. Ты сама прекрасно знаешь, что в это время года твой отец очень занят на работе.

Маргерит сама три года назад сломала бедро, и ей протезировали тазобедренный сустав. Сейчас она чувствовала себя отлично.

Максин, улыбнувшись, помогла матери достать из духовки противень со сладким картофелем, который был покрыт аппетитной золотистой корочкой.

– Папа всегда занят, – заметила Максин.

– Как и ты. – Маргерит направилась в комнату, чтобы позвать мужа.

По традиции праздничную индейку должен был разрезать глава семьи. Максин последовала за матерью. Отец все еще играл с Сэмом в карты, а двое других внуков смотрели футбол по телевизору. Отец Максин был заядлым болельщиком. В течение нескольких лет он работал хирургом-ортопедом в команде «Нью-Йорк джетс». Некоторые спортсмены до сих пор наблюдались у него.

– Пора заняться индейкой, – объявила Маргерит.

Отец встал и, извинившись перед внуком, с улыбкой взглянул на дочь.

– Мне кажется, он мухлюет, – заявил хозяин дома, кивнув на внука.

– Конечно, мухлюет, – согласилась Максин, и отец с довольным видом направился в кухню.

Через десять минут он внес уже разрезанную индейку в столовую, и Маргерит пригласила всех к столу. Максин обожала отмечать праздники в кругу семьи. Она была благодарна судьбе за то, что ее родители находились в добром здравии и они могли собираться все вместе за большим столом. Несмотря на солидный возраст – семьдесят восемь и семьдесят девять лет, – родители хорошо себя чувствовали.

Перед трапезой Маргерит прочитала молитву, а затем глава семьи разложил индейку по тарелкам. На столе стояли также клюквенное желе, сладкий картофель, канадский рис, горох, шпинат, пюре из каштанов и свежие булочки. Это был настоящий пир.

Сэм положил себе на тарелку большую порцию сладкого картофеля, несколько ложек клюквенного желе и кусок белого мяса индейки. От овощей он решительно отказался. Максин не стала делать сынишке замечаний.

За столом шел оживленный разговор, как всегда в их семейном кругу. Дедушка расспрашивал внуков об успехах в школе и особенно заинтересовался занятиями Джека спортом. Гости наелись до отвала. На десерт Маргерит подала печеные яблоки, тыкву, а также пирожки, ванильное мороженое и взбитые сливки. Мальчики развязали галстуки и расстегнули верхние пуговицы рубашек. Они немного осоловели от сытного угощения. И только Дафна выглядела как настоящая леди. Дети вернулись в гостиную, чтобы досмотреть футбольный матч, а взрослые остались в столовой.

– Мама, обед фантастический, – сказала Максин, пригубив ароматный кофе.

Ей нравилось, как готовила мать, и она даже немного завидовала ей. Но Максин не имела времени овладевать кулинарным искусством.

Лицо Маргерит просияло.

– Твоя мать – удивительная женщина, – заметил отец Максин.

Максин улыбнулась, когда родители переглянулись. Несмотря на свой возраст, они были все еще влюблены друг в друга. В следующем году они должны были отметить пятидесятилетнюю годовщину совместной жизни. Максин уже обдумывала, как лучше устроить старикам праздник. Будучи единственным ребенком в семье, она понимала, что ответственность за организацию юбилея полностью лежит на ней.

– Дети прекрасно выглядят, – заметил отец Максин.

Максин кивнула, взяв с серебряного подноса кусочек шоколада с мятой.

– Спасибо, папа, у них все хорошо.

– Их отцу должно быть стыдно за то, что он не уделяет им внимания, – добавил хозяин дома.

Он всегда делал подобные замечания. Отец Максин любил общество Блейка, но всегда осуждал его за пренебрежение родительскими обязанностями.

– Сегодня вечером он приезжает в Нью-Йорк, – сообщила Максин.

Она знала об отношении отца к ее бывшему мужу и не удивлялась этому.

– Надолго? – спросила Маргерит.

Она разделяла мнение мужа о Блейке как о несостоятельном супруге и отце, однако все же он ей нравился.

– Вероятно, на уик-энд, – ответила Максин.

О планах непредсказуемого Блейка трудно было говорить с уверенностью. Слава богу, что он вообще соизволил наведаться домой в День благодарения и провести этот праздник с детьми. Они всегда радовались встречам с ним.

– Когда Блейк в последний раз виделся с детьми? – спросил отец Максин, неодобрительно качая головой.

– В июле. Они вместе плавали на яхте по морю в Греции – незабываемые для них каникулы.

– Каникулы – это хорошо, – недовольным тоном проговорил Артур Коннорс, – отец должен постоянно находиться рядом с детьми.

– Такого в нашей семье никогда не было, – честно призналась Максин. Она не пыталась защищать бывшего мужа, но и не осуждала его вслух, не желая расстраивать детей. – Именно поэтому мы и развелись. Блейк любит детей, но лишь издалека. Пока они не ставят этот факт ему в вину. Их как будто все устраивает, но до поры до времени. Детям нравится веселость и непосредственность Блейка. Им хорошо сейчас в те редкие периоды, когда он встречается с ними.

Отец Максин задумчиво покачал головой.

– А как же ты?

Судьба дочери тревожила его. Как и жена, он тоже считал, что Максин слишком много работает. Однако вместе с тем отец гордился ею и сожалел только о том, что она оставалась одна. Он считал это несправедливым и всю вину за несложившуюся личную жизнь дочери возлагал на Блейка.

– Я в полном порядке, – заявила Максин, хотя прекрасно знала, о чем беспокоится отец.

– У тебя есть на примете мужчина? – с надеждой спросил он.

– Нет, – с улыбкой ответила Максин. – Я все еще сплю с Сэмом.

Родители улыбнулись.

– Я очень надеюсь, что когда-нибудь твоя жизнь изменится, – сказал Артур Коннорс, с озабоченным видом поглядывая на дочь. – Будет очень печально, если твои дети вырастут и ты вдруг поймешь, что осталась совсем одна.

– У меня в запасе есть еще несколько лет.

– Они пролетят очень быстро. Я и оглянуться не успел, как ты выросла и поступила на медицинский факультет университета. И теперь ты светило в области подростковой психиатрии. Тебя уважают коллеги. А для меня, Максин, ты осталась пятнадцатилетней девочкой.

Маргерит кивнула, соглашаясь с мужем.

– Я тебя прекрасно понимаю, папа, – промолвила Максин. – Иногда я смотрю на Дафну, которая уже носит мою одежду и туфли на высоких каблуках, и думаю: когда она успела вырасти? Кажется, еще совсем недавно ей было три годика. Я и не заметила, как Джек вымахал с меня ростом. А что касается Сэма, то мне кажется, он только вчера был грудным младенцем. Как все это странно!

– Конечно, странно. Для нас ты, Максин, такой же ребенок, как и внуки.

Максин нравилось, как относились к ней родители. Приятно сознавать, что в этом мире существуют люди, для которых ты все еще ребенок. Постоянно быть взрослым – тяжелое бремя. Сознание того, что ее родители еще живы, что существуют старшие, более опытные члены семьи, вселяло в душу Максин ощущение защищенности.

Возможно, Блейк вел себя сумасбродно оттого, что боялся взрослеть. Эта мысль часто приходила в голову Максин, но она не осуждала мужа. Блейка пугала ответственность, хотя он был необычайно успешен в бизнесе. Однако деловая хватка и брак – это разные сферы жизни. Блейку хотелось навсегда остаться вундеркиндом, многообещающим молодым человеком, и его не смущало то, что он уже достиг зрелого возраста. К большому огорчению Максин, Блейк не желал смотреть правде в глаза, а ведь он многое терял при таком отношении. Он платил слишком высокую цену за то, чтобы быть Питером Пэном[1]1
  Персонаж пьесы Джеймса Барри, имя которого стало нарицательным. Так называют инфантильных людей. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть].

– Не старайся казаться старше, чем ты есть, – сказал Артур Коннорс. – Ты еще молодая женщина, и любой мужчина был бы счастлив завести с тобой роман. В сорок два года ты сохранила детскую непосредственность. Не запирайся в четырех стенах, чаще бывай в обществе и развлекайся.

Похоже, все на свете знали, что Максин предпочитала в свободное время сидеть дома. Отец Максин боялся, что его дочь все еще любит Блейка и поэтому не вступает в новые отношения. Однако жена уверяла, что дело не в этом. Просто Максин еще не встретила достойного мужчину. Родители хотели, чтобы дочь обрела свое счастье. Отец несколько раз пытался познакомить ее с коллегами-врачами, но Максин заявляла, что сама устроит свою личную жизнь.

Максин помогла матери убрать со стола и хотела навести в кухне порядок, но Маргерит заявила, что завтра придет ее помощница по дому и все сделает сама. Женщины вернулись в гостиную, где дети и их дедушка смотрели телевизор. В пять часов Максин с большой неохотой объявила, что им пора домой. Ей не хотелось огорчать стариков, но она не могла допустить, чтобы дети опоздали на свидание к отцу. Каждая минута, проведенная с Блейком, была для них драгоценна.

Родителям Максин, конечно же, было очень жаль расставаться с внуками. Они расцеловали их на прощание, а дети горячо поблагодарили дедушку и бабушку за вкусный обед. День благодарения – теплый семейный праздник – в этом году, как всегда, прошел отлично. Максин повезло с семьей.

В половине шестого она с детьми была уже дома. Не успели все переодеться, как позвонил Блейк. Это было не похоже на него. Он только что прилетел и сейчас направлялся из аэропорта в город. В семь часов он будет в своем пентхаусе, где все было готово для встречи с детьми. Он ждет их с нетерпением. Блейк заказал ужин в ресторане, и его должны были доставить к девяти часам вечера. Индейки среди блюд не будет, поскольку дети ели ее у бабушки и дедушки. Блейк обещал угостить их кое-чем очень вкусным и необычным.

Услышав это, дети оживились. Они уже предвкушали радостную встречу с отцом.

– Ты уверен, что хочешь, чтобы я тоже пришла? – осторожно спросила Максин бывшего мужа.

Ей не хотелось мешать общению детей с отцом, хотя она знала, что Сэму будет комфортнее в ее присутствии. Но младшему сыну пора привыкать обходиться без матери.

Блейк всегда был рад видеть Максин. Они уже пять лет жили в разводе, но все еще оставались добрыми друзьями и ценили общество друг друга.

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты пришла, – ответил Блейк. – Пока дети будут носиться по квартире как угорелые, мы могли бы немного поболтать.

В его большой квартире дети обычно гоняли мяч, играли в компьютерные игры и смотрели видеофильмы. Им нравился домашний кинотеатр отца, расположенный в отдельной комнате с огромными удобными креслами. Блейк, как ребенок, увлекался техническими новшествами. Он напоминал Максин персонаж Тома Хэнкса из фильма «Форрест Гамп» – обаятельного мальчишку, выдававшего себя за взрослого человека.

– Жду вас ровно в семь, – сказал Блейк и повесил трубку.

У Максин и детей оставался еще целый час в запасе для того, чтобы немного отдохнуть и собраться в гости. Сэма смущало то, что ему придется ночевать в квартире отца без матери.

– Если тебе станет страшно, ты можешь забраться в постель Дафны, – успокоила его Максин.

Через час все четверо сидели в такси. Добравшись до высотного дома, где располагалась квартира Блейка, его бывшая жена и дети вошли в кабину лифта, который больше походил на космический корабль. Чтобы подняться в пентхаус Блейка, нужно было ввести специальный код.

Квартира занимала два этажа, и как только ее хозяин открыл дверь, для детей началась настоящая сказка. Гости услышали чудесную музыку, звуки которой лились из совершенной в техническом плане стереосистемы. Ее сопровождала светомузыка, создававшая удивительный эффект в помещении со стеклянными внешними стенами, витражами и огромными окнами в крыше. Внутренние стены квартиры были зеркальными и как будто раздвигали пространство. Потолки в квартире были высотой в тридцать футов.

Купив два этажа жилого здания, Блейк превратил их в одну квартиру с винтовой лестницей посередине. Она была напичкана различными техническими новинками. Встретив гостей, Блейк сразу же передал Джеку пульт и наушники от установки, проецировавшей кино на огромный, во всю стену, экран. Подарил Дафне новый сотовый телефон в розовом корпусе с ее выгравированными на эмали инициалами и показал Сэму, как пользоваться новым креслом с педалями для игрового автомата. Некоторое время дети возились с новыми игрушками, а потом они отправились в свои комнаты, и у Блейка появилась наконец возможность поздороваться с бывшей женой.

– Привет, Максин, – сказал он, по-дружески обняв ее. – Как поживаешь? Прости за весь этот хаос вокруг.

Блейк, как всегда, выглядел великолепно. Густой загар оттенял потрясающую голубизну его глаз. На нем были джинсы, черная водолазка и черные ботинки из крокодиловой кожи, сшитые на заказ в Милане. «Да, он, несомненно, выглядит просто сногсшибательно, – с грустью подумала Максин. – Блейк невероятно хорош собой и кажется обворожительным по крайней мере первые десять минут. А потом начинаешь понимать, что на него нельзя положиться: этот обаятельный мужчина никогда не повзрослеет». Самый красивый, шикарный, восхитительный Питер Пэн в мире! Но если вы не хотите играть роль Венди, то это не ваш мужчина. Максин время от времени напоминала себе об этом, чтобы не подпасть под обаяние Блейка. Он никогда не станет взрослым и не возьмет на себя ответственность за судьбу близких. Максин порой казалось, что Блейк был ее четвертым ребенком.