Текст книги "Очаровательный негодяй"

Максин зашла в палату Джейсона, чтобы сообщить обо всем ему и его матери. Она обещала навестить подростка на следующий день, хотя для этого предстояло перенести прием записавшихся пациентов на другое время. Однако на завтра встреч с теми, кто остро нуждался в ее помощи, не планировалось.

Джейсон, казалось, уже смирился с мыслью о том, что ему придется лечь в клинику. Максин хотела еще немного побеседовать с ним и его матерью, но тут в палату вошла медсестра и сказала, что доктор Уэст желает поговорить с Максин по телефону.

– Доктор Уэст? – удивленно переспросила Максин. – Он хочет проконсультироваться со мной по поводу кого-то из своих пациентов?

К Максин часто обращались врачи за консультацией, но имя доктора Уэста она слышала впервые. Однако мать Джейсона, очевидно, была знакома с ним. Максин поняла это по обеспокоенному выражению лица женщины.

– Это мой доктор, – сказала Хелен. – Я просила его поговорить с вами и убедить вас в том, что Джейсон должен вернуться домой. Но теперь ситуация изменилась, мне как-то неловко… Простите… Но не могли бы вы все же поговорить с ним? Мне не хочется, чтобы он чувствовал, что позвонил зря. Может быть, вы сообщите мистеру Уэсту, что уже обо всем договорились со мной и Джейсон сегодня ляжет в Силвер-Пайнс?

Хелен сильно смутилась, и Максин поспешила успокоить ее. Ей часто приходилось общаться с врачами. Она спросила Хелен о специализации доктора, и та ответила, что мистер Уэст является терапевтом. Выйдя из палаты, Максин подошла к телефону на посту дежурной медсестры. Не стоит Джейсону слышать ее разговор с мистером Уэстом. Скорее всего, это простая формальность. Взяв трубку, Максин улыбнулась, настраиваясь на дружеский разговор с милым, наивным доктором, у которого отсутствовал опыт ежедневного общения с юными самоубийцами.

– Доктор Уэст? – проговорила Максин любезным тоном. – Говорит доктор Уильямс, психиатр Джейсона.

– Я знаю, кто вы, – снисходительно прозвучал голос в трубке. – Мать мальчика просила меня поговорить с вами.

– Я так и думала. Мы только что договорились отправить его сегодня во второй половине дня в Силвер-Пайнс. Я считаю это необходимым. Вчера вечером Джейсон выпил смертельную дозу снотворного.

– Поразительно, на что только не идут дети для того, чтобы привлечь к себе внимание, не правда ли?

Максин была изумлена, услышав в голосе Уэста покровительственные нотки с оттенком пренебрежения. Его слова были для нее как холодный душ.

– Но это вторая попытка суицида у подростка, – возразила она, перестав улыбаться. – Вряд ли он стал бы принимать смертельную дозу таблеток только для того, чтобы привлечь к себе внимание. Джейсон четко и внятно дает нам понять, что действительно хочет умереть. Мы должны со всей серьезностью отнестись к его поступку.

– А я считаю, что мальчику будет лучше дома с матерью, – заявил доктор Уэст. Он разговаривал с Максин так, словно она была ребенком или очень молоденькой неопытной медсестрой.

– Я психиатр Джейсона, – настаивала Максин, – и, по моему мнению, основанному на немалом профессиональном опыте, он проживет не больше недели или даже суток, если вернется домой.

Это были жестокие слова, и Максин никогда не произнесла бы их в присутствии матери Джейсона, но ей хотелось осадить высокомерного доктора Уэста.

– Все это звучит несколько истерично, – с досадой заключил доктор.

– Мать Джейсона в конце концов согласилась последовать моим рекомендациям. У нас нет другого выхода. Джейсон должен находиться под постоянным присмотром в запертой палате. Позволить ему вернуться домой было бы неоправданным риском.

– Вы всех своих пациентов сажаете под замок, доктор Уильямс?

Этот вопрос прозвучал как оскорбление, и Максин вспылила. За кого принимает ее этот заносчивый человек?

– Нет, только тех, кто может лишить себя жизни, – твердо ответила она. – Не думаю, доктор Уэст, что состояние здоровья вашей пациентки улучшится после потери сына. А от этого может пострадать ваша репутация, не забывайте об этом.

– Я как-нибудь сам позабочусь о своей репутации, – раздраженно сказал доктор.

– Сделайте одолжение! Что касается меня, то я очень дорожу своей, поэтому и пекусь об этом пациенте. Джейсон Уэкслер уже давно находится под моим наблюдением, и я не разделяю вашу точку зрения о его психическом состоянии и мотивах поведения. Если вы хотите составить мнение о моей компетенции в вопросах психиатрии, то зайдите на мой сайт в Интернете и познакомьтесь с размещенными там материалами. А теперь простите, мне надо вернуться к пациенту. Благодарю за звонок.

Доктор Уэст пришел в ярость, но Максин не стала слушать. Повесив трубку, она вернулась в палату Джейсона. По ее лицу трудно было догадаться, что она только что повздорила со своим коллегой. Хелен не должна знать об этом. Доктор Уэст оказался слишком самоуверенным человеком, не уважавшим чужое мнение, и это могло отрицательно сказаться на здоровье его пациентов и их близких.

– Все хорошо? – спросила Хелен, с тревогой глядя на Максин.

Максин надеялась, что выражение лица ее не подведет. Она широко улыбнулась, стараясь скрыть раздражение и досаду:

– Все замечательно.

В течение следующего получаса Максин рассказывала Джейсону о порядках и режиме в лечебном учреждении, где ему предстояло провести по крайней мере месяц. Подросток хотел казаться совершенно спокойным, однако Максин видела, что он боится оказаться в психиатрической клинике. Впрочем, страх сейчас владел им безраздельно. Джейсон едва избежал смерти, и жизнь пугала его. Он ненавидел этот мир.

На прощание Максин сказала Хелен, что та может звонить ей в любое время суток. Подписав бумаги, необходимые для перевода пациента в другое лечебное учреждение, Максин отправилась домой. Она все еще кипела от гнева, вспоминая разговор с идиотом доктором.

Добравшись до дома, Максин узнала, что Дафна и ее подруги все еще спят, хотя уже приближался полдень.

Максин решительным шагом вошла в комнату дочери и подняла шторы. В комнату хлынул яркий солнечный свет. Максин громко приказала всем вставать. Девочки нехотя зашевелились и, что-то бормоча себе под нос, начали подниматься. Вид у них был неважный.

Встав с кровати, Дафна увидела шеренгу пустых бутылок на туалетном столике и бросила на мать настороженный взгляд.

– О черт! – пробормотала она.

Ее подруги явно испугались. Максин окинула девочек холодным взглядом.

– Спасибо, что зашли, – невозмутимо сказала она. – А теперь одевайтесь и уходите. Вечеринка закончена. И не забудьте захватить все свои вещи. А что касается тебя, – она резко повернулась к Дафне, – то отныне ты в течение целого месяца будешь проводить все вечера дома. Тот человек, который еще хоть раз принесет сюда алкоголь, больше никогда не переступит порог моего дома. Вы злоупотребили моим гостеприимством и обманули мое доверие. С тобой, Дафна, у нас еще состоится серьезный разговор.

Дафна пришла в отчаяние. Как только Максин покинула комнату, девочки испуганно зашептались. Сейчас им хотелось только одного – побыстрее отсюда уйти. У Дафны в глазах стояли слезы.

– Я же вам говорила, что это идиотская затея, – сказала одна из девочек.

– Я думала, вы спрятали бутылки в гардеробной, – упрекнула Дафна подружек.

– Мы их и правда спрятали! – стали оправдываться они. – Твоя мать, наверное, туда заглянула.

Девочки чуть не плакали. Впервые в жизни они совершили столь серьезный проступок и теперь раскаивались. Но Максин знала, что на этом дело не кончится. Главные проблемы и неприятности были еще впереди.

Подруги оделись и быстро ушли, а Дафна отправилась на кухню для разговора с матерью. Зельда бросила на нее осуждающий взгляд, но промолчала, решив, что Максин сама разберется со своей дочерью.

– Мама, мне очень жаль, прости, – пробормотала Дафна и расплакалась.

– Мне тоже жаль, Дафна. Я всегда доверяла тебе. Мне не хочется, чтобы эта история поссорила нас, наши отношения бесценны.

– Я знаю… я не хотела, честное слово… мы думали, что…

– Ты наказана и целый месяц проведешь дома. Никаких развлечений! В первую неделю я запрещаю тебе даже говорить по телефону. Никаких прогулок с друзьями и тусовок. Кроме того, я лишаю тебя карманных денег. Надеюсь, произошедшее больше не повторится, – строго сказала Максин.

Дафна молча кивнула и побрела в свою комнату. Максин и Зельда слышали, как закрылась за ней дверь. Максин знала, что дочь сейчас плачет, но решила оставить ее на время одну.

– И это только начало, – с сокрушенным видом промолвила Зельда, и женщины рассмеялись.

Они не воспринимали эту неприятную историю как конец света, но Максин хотела, чтобы дочь надолго запомнила этот скандал и хотя бы некоторое время воздерживалась от подобных поступков. Тринадцатилетним девочкам еще слишком рано устраивать вечеринки с пивом.

Всю вторую половину дня Дафна провела в своей комнате, отдав мобильник матери. Лишиться сотового телефона было для нее настоящей трагедией.

В пять часов Максин поехала за сыновьями. Как только Джек вернулся домой, Дафна рассказала ему о том, что произошло в его отсутствие. Джек, изумленный глупостью сестры, сказал ей, что она вела себя как дура. Неужели она надеялась, что мама ни о чем не узнает? По мнению Джека, Максин видела своих детей насквозь. У нее, как у любой матери, был своего рода чувствительный радар и рентгеновский аппарат вместо зрения.

Этим вечером вся семья поужинала по-домашнему в кухне, а потом дети отправились спать. Завтра они пойдут в школу. В полночь Максин разбудил телефонный звонок. Дежурная медсестра из клиники в Силвер-Пайнс сообщила, что Джейсон Уэкслер только что совершил еще одну попытку суицида. Сняв пижаму, он скрутил ее в жгут и попытался повеситься. Присматривавшая за ним медсестра обнаружила это и помешала подростку уйти из жизни. Сейчас Джейсон чувствовал себя нормально.

Итак, Максин вовремя перевела Джейсона из больницы Ленокс-Хилл в психиатрическую клинику. Если бы не ее настойчивость, он мог бы погибнуть. Если бы Хелен последовала советам заносчивого доктора Уэста, которого Максин считала полным идиотом, то сегодня потеряла бы сына.

Максин пообещала заехать в клинику завтра во второй половине дня. Страшно было подумать о том, как воспримет эту новость Хелен. Слава богу, мальчик остался жив.

Лежа в постели, Максин размышляла об этом трудном уик-энде. Дочь впервые в жизни напилась, а один из ее пациентов дважды пытался покончить с собой. Впрочем, к счастью, все обошлось. Могло бы быть и хуже. Джейсон Уэкслер мог погибнуть. Хорошо, что его мать не прислушалась к словам Чарлза Уэста. По сравнению с тем, что произошло с Джейсоном, глупая выходка Дафны казалась детской шалостью.

Дверь спальни открылась, и к кровати, шлепая босыми ногами, подошел Сэм.

– Мама, можно я посплю с тобой? – жалобно спросил он. – Кажется, в моей гардеробной прячется горилла.

– Конечно, мой милый, ложись.

Максин подвинулась. Она не знала, следует объяснить сыну, что в гардеробной нет никакой гориллы, или лучше промолчать.

– Мама… – прошептал Сэм, уютно устроившись рядом с ней.

– Да, родной?

– Я наврал про гориллу…

– Знаю.

Максин улыбнулась в темноте и поцеловала сына в теплую щеку. Вскоре они уснули.

Глава 3

На следующее утро Максин уже в восемь часов находилась в своем офисе. До полудня она принимала пациентов, а потом поехала на Лонг-Айленд навестить Джейсона Уэкслера. В половине второго она добралась до психиатрической клиники в Силвер-Пайнс. По дороге съела полбанана и сделала несколько срочных звонков.

Максин больше часа провела наедине с Джейсоном, а затем встретилась с дежурным психиатром и матерью подростка. Максин долго говорила с Хелен, пытаясь успокоить ее. Хелен благодарила Максин за то, что та настояла на госпитализации Джейсона. Если бы он оказался дома, то его сейчас уже не было бы в живых. В клинике Джейсону помешали свести счеты с жизнью и оказали квалифицированную медицинскую помощь после третьей попытки суицида. Хелен признала правоту Максин. Теперь она полностью доверяла ей. Ее бросало в дрожь при мысли, что она могла лишиться сына, если бы увезла его домой. На этот раз Джейсон действовал наверняка. Он был исполнен решимости уйти из жизни. Подросток считал себя виновным в смерти отца. Юношу раздирали противоречия, и сознание вины не давало ему покоя.

Потребуется много времени, несколько месяцев, а быть может, даже лет, чтобы Джейсон залечил свои душевные раны и понял, что не несет ответственности за смерть отца. Для него пребывание в клинике должно было стать настоящим испытанием. Теперь Хелен не возражала, что ее сын проведет в лечебнице много времени и, возможно, не вернется домой даже к Рождеству. По мнению Максин, Джейсону предстояло лечиться в стационаре от шести месяцев до года. Другого выхода она не видела. Однако она пока не стала говорить об этом матери Джейсона, и без того потрясенной поступком сына.

В четыре часа дня Максин покинула клинику. На мосту ей пришлось простоять в пробке, и она вернулась в офис только после пяти часов. В половине шестого Максин приняла пациентку и после ее ухода стала проверять корреспонденцию. В этот момент ей позвонил доктор Уэст, врач Хелен. Максин не сразу ответила на его звонок. Ей не хотелось говорить с этим высокомерным человеком, она еще не забыла, как он отчитывал ее вчера, словно девочку. Кроме того, Максин расстроила очередная попытка суицида Джейсона. Несмотря на большой опыт и высокий профессионализм, Максин продолжала глубоко переживать за своих пациентов и их родственников.

Собравшись с силами, она все же сняла трубку.

– Алло! Говорит доктор Уильямс. – Максин внутренне приготовилась услышать надменный голос Уэста.

– Это Чарлз Уэст. – Как ни странно, в тоне врача не было обычной заносчивости, в его голосе звучали нотки печали. Уэст был явно расстроен тем, что случилось с подростком, и Максин по-человечески понимала его. – Сегодня утром я разговаривал с Хелен Уэкслер, она сама позвонила мне и сообщила о несчастье. Как чувствует себя Джейсон?

Несмотря на то что тон Уэста смягчился, Максин не поверила ему. Ей был неприятен этот человек. Скорее всего, врач Хелен сейчас обвинит ее в случившемся и снова потребует, чтобы Джейсона отправили домой. Максин прекрасно помнила его вчерашние доводы. Вряд ли с тех пор Уэст стал рассуждать более здраво.

– Сейчас Джейсон успокоился. Он помнит, что и почему сделал сегодня ночью. Его мучает чувство вины перед отцом. Он обещал матери больше не совершать попыток самоубийства, но не сдержал слова. – Максин не собиралась долго говорить с Уэстом и давать ему подробный отчет. – Подросток нуждается в лечении, он не остановится и в дальнейшем может снова попытаться свести счеты с жизнью.

– Я понимаю. Мне очень жаль, поверьте. Я хочу извиниться за вчерашний разговор и за свою грубость. Но поймите, я принимаю близко к сердцу проблемы Хелен. Джейсон – это все, что у нее осталось. Мне кажется, она не была счастлива в браке. – Максин не собиралась обсуждать с Уэстом эту тему. – Я думал, что Джейсон просто хочет привлечь к себе внимание матери, – добавил врач. – Вы же знаете, как обычно ведут себя дети.

– Знаю, – холодно согласилась Максин. – Большинство из них не пытаются покончить с собой для того, чтобы привлечь к себе внимание взрослых. У потенциальных самоубийц есть определенные причины, толкающие их на отчаянные поступки. Джейсона, например, мучает чувство вины. И чтобы убедить его в том, что он не виноват в смерти отца, потребуется очень много времени и сил.

– Уверен, вам удастся исцелить его от душевного недуга, – сказал Уэст, и Максин поразил его смиренный, почти уничижительный тон. Вчера врач Хелен разговаривал с ней совсем иначе. – Я заходил на ваш сайт в Интернете, доктор, и меня впечатлили ваши заслуги. Вы высококлассный специалист, признаю это.

Уэст был смущен и расстроен тем, что вчера разговаривал с Максин как с полным ничтожеством, шарлатанкой, которая, по его мнению, пыталась манипулировать Уэкслерами и раздуть их незначительные проблемы до масштабов трагедии. Но, прочитав размещенные на сайте материалы, он узнал, где училась и работала Максин, какие исследования она провела и сколько научных статей написала, и почувствовал к ней уважение. Ее книги о проблемах подросткового суицида высоко ценились в научном мире. Максин пользовалась заслуженным авторитетом среди своих коллег-психиатров. По сравнению с ней Уэст был полным ничтожеством и, несмотря на всю свою самоуверенность, признал это.

– Спасибо, доктор Уэст, – ровным голосом сказала Максин. – Я знала, что Джейсон хочет умереть, а не просто припугнуть взрослых, поэтому настоятельно рекомендовала госпитализировать его.

– Я хотел извиниться за свое глупое поведение. Я давно знаком с Хелен, сейчас она находится в ужасном состоянии. Я являюсь ее врачом вот уже пятнадцать лет и знаю Джейсона с рождения. Муж Хелен тоже был моим пациентом. Но я и представить не мог, что Джейсон действительно способен наложить на себя руки.

– Я думаю, психическое расстройство произошло у него еще до смерти отца. По-видимому, гибель сестры произвела на Джейсона очень сильное воздействие. Шестнадцатилетние подростки чрезвычайно ранимы и впечатлительны. На детей в семье Уэкслеров возлагались огромные надежды, и после смерти сестры Джейсон почувствовал на себе большой груз ответственности. Он боялся обмануть ожидания родителей. Смерть отца подкосила его. Ему все это было нелегко пережить, и поэтому у Джейсона, как выражается молодежь, поехала крыша.

– Теперь я все это прекрасно понимаю. Еще раз прошу простить меня за вчерашнее.

Уэст говорил с искренним огорчением, и сердце Максин наконец оттаяло.

– Не расстраивайтесь, все мы ошибаемся и порой недооцениваем своих коллег. Психиатрия не ваша область. Я бы, конечно, не стала ставить менингит или диабет у ваших пациентов. У всех нас есть своя узкая специализация. В любом случае я рада, что вы позвонили. – Максин знала, что Уэст проглотил горькую пилюлю и надолго запомнит эту историю. – Вам следует внимательно присматривать за Хелен. У нее сильный стресс, и это может расшатать ее здоровье. Я рекомендовала ей обратиться к хорошему психиатру. Сейчас Хелен трудно без сына, которому придется провести в клинике несколько месяцев. Все эти переживания и огорчения могут негативно сказаться на состоянии вашей пациентки.

Максин было известно, что после смерти мужа у Хелен ослаб иммунитет. За последние полгода она несколько раз перенесла сильную простуду и страдала от постоянных мигреней. Три попытки суицида Джейсона и его госпитализация не могли улучшить ее здоровье, и Чарлз Уэст знал это.

– Не беспокойтесь, я присмотрю за ней, – пообещал он. – Я всегда внимательно слежу за состоянием своих пациентов, потерявших близких. После тяжелой утраты организм некоторых из них начинает быстро разрушаться. Но Хелен пока неплохо держится. Я сегодня обязательно позвоню ей и узнаю, как она себя чувствует.

– Думаю, сейчас Хелен переживает этот тяжелый удар.

– В этом нет ничего удивительного. Любой на ее месте был бы вне себя от горя, узнав о третьей попытке своего ребенка покончить с собой. У меня нет детей, но я представляю, что в таких случаях переживают родители. Хелен уже потеряла дочь, потом у нее умер муж, а теперь над ее единственным сыном нависла угроза смерти. Врагу не пожелаешь такой участи.

– Вы правы, – грустно сказала Максин. – Хелен могла потерять и сына. Слава богу, этого не произошло. И мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы этой трагедии не случилось. Во всяком случае, это мой долг.

– Я вам не завидую. У вас трудная работа.

– Да, легкой ее не назовешь, – сказала Максин и взглянула на часы. Через пять минут к ней на прием должен был прийти следующий пациент. – Хорошо, что вы позвонили.

Ее мнение об Уэсте действительно улучшилось. Не каждый врач на его месте стал бы извиняться перед коллегой и признавать ошибки.

– Теперь я знаю, к кому отсылать тех пациентов, у которых возникают проблемы с детьми.

– У меня большой опыт работы с детьми, пережившими серьезные травмы. Их лечение не оказывает на меня такого угнетающего воздействия, как работа с юными самоубийцами. Я, как правило, имею дело с маленькими пациентами девяти-одиннадцати лет, моя задача состоит в том, чтобы предотвратить отдаленные последствия полученных ими обширных травм. И скажу без ложной скромности: мне это удается.

– Я читал в Интернете ваше интервью на эту тему, данное корреспонденту «Нью-Йорк таймс». Вы добились потрясающих успехов.

– Я стараюсь.

Максин много сил и времени отдавала научно-исследовательской работе, выясняя, как травмирует психику больших групп детей то или иное событие, произошедшее в стране. Этой теме была посвящена ее вторая книга. Максин несколько раз даже выступала с сообщениями в конгрессе.

– Звоните в любое время, если у вас будут какие-нибудь новости о Хелен и Джейсоне. Я с благодарностью приму все ваши советы, – продолжал доктор Уэст. – Вы же знаете, что пациенты порой не все говорят врачу. Хелен – прекрасный человек, но она бывает скрытной. А мне очень важно все знать о ней, чтобы вовремя прийти ей на помощь.

– Хорошо, я позвоню, если в этом будет необходимость, – пообещала Максин.

В этот момент раздался сигнал аппарата внутренней связи. Записанная на пять часов тридцать минут пациентка явилась на прием без опозданий. Эта четырнадцатилетняя страдающая анорексией девочка после шестимесячной госпитализации в клинике Йельского университета чувствовала себя намного лучше, чем в прошлом году.

– Еще раз спасибо за то, что позвонили, – сказала Максин на прощание Уэсту.

В конце концов он оказался неплохим человеком. Только порядочные люди способны признавать свои ошибки и извиняться за них.

– Не за что, – сказал Уэст и повесил трубку.

Максин встала из-за письменного стола и пригласила войти в кабинет симпатичную худенькую девочку, выглядевшую моложе своего возраста. Этой пациентке можно было дать десять-одиннадцать лет, хотя ей должно было скоро исполниться пятнадцать. В прошлом году она едва не умерла от анорексии. О состоянии ее изнуренного организма свидетельствовали редкие волосы и отсутствие нескольких зубов, которые она потеряла в больнице. Одним из последствий тяжелой болезни могло стать бесплодие.

– Привет, Джозефина, проходи, садись, – тепло встретила Максин девочку и показала на большое кресло.

В него эта пациентка обычно забиралась с ногами и сворачивалась в комочек, как котенок, глядя на Максин огромными печальными глазами.

Уже через несколько минут Джозефина призналась, что на этой неделе стащила у матери слабительное, но, хорошенько подумав, не стала принимать лекарство. Максин спокойно восприняла ее слова, и они немного поболтали о том о сем. Джозефина рассказала, что вернулась в школу и встретила мальчика, который ей очень понравился. Ее жизнь постепенно налаживалась. Она чувствовала себя намного лучше. Но девочке предстояло еще проделать долгий путь к выздоровлению. В тринадцать лет она весила не больше шестидесяти фунтов, а сейчас ее вес уже составлял восемьдесят пять. Но для ее роста этого было явно мало. Их целью было сто фунтов. Джозефина старалась изо всех сил и каждую неделю набирала по фунту.

Затем Максин приняла еще одну пациентку, шестнадцатилетнюю девушку, год назад пытавшуюся покончить с собой. Ее руки были покрыты шрамами. За помощью к Максин обратился семейный доктор, и теперь они работали вместе, стараясь помочь девушке. За последнее время ее состояние заметно улучшилось.

Прежде чем отправиться домой, Максин позвонила в психиатрическую клинику в Силвер-Пайнс и узнала, что Джейсон ходил сегодня на ужин вместе с другими пациентами, а потом снова вернулся в свою палату. Дежурная медсестра сообщила Максин, что он все еще замкнут и молчалив. Однако первые шаги к выздоровлению уже были сделаны. С Джейсона все так же не спускали глаз, поскольку опасность повторения попытки суицида оставалась.

В семь тридцать вечера усталая Максин вошла в лифт своего дома. Ее встретил Сэм в костюме индюка. С громкими криками он стал носиться по комнатам. Максин невольно улыбнулась. Она всегда с радостью возвращалась домой. Однако на душе у нее по-прежнему скребли кошки. Максин переживала за Джейсона. Она всегда беспокоилась о своих пациентах и их родственниках.

– Хэллоуин давно прошел! – заявила Максин.

Сэм остановился, а потом, громко смеясь, бросился к матери. Он был крепким мальчиком и едва не сбил ее с ног, с разбегу уткнувшись лицом ей в живот и обнимая за талию.

– Знаю, мама. Но мне дали роль индюка в школьном спектакле, – с гордостью сообщил младший сын.

– Она тебе очень подходит, – заметил Джек.

Не снимая футбольных бутсов, он прошелся по ковру, оставляя на нем комочки грязи. Однако это не смущало Джека. В руках он держал стопку игровых дисков, которые на время взял у друзей.

– Зельда сейчас устроит скандал, – сказала Максин, глядя на грязные следы, оставшиеся на ковре.

И действительно, в холл тут же вышла Зельда и накинулась на Джека:

– Я выброшу эти ботинки в окно, если ты будешь расхаживать в них по дому, Джек Уильямс! Неужели ты не знаешь, что такую обувь нужно снимать у двери? Ты испортишь все ковры и полы! Сколько раз я должна повторять тебе одно и то же?!

Произнеся эту гневную тираду, Зельда с негодующим видом повернулась и удалилась на кухню. Джек сел на пол и снял бутсы.

– Прости, Зельда, – пробормотал он и улыбнулся матери. – Мы сегодня победили в матче с командой колледжа. Они настоящие лохи. Двое из них даже заплакали, когда проиграли.

Максин не раз видела, как плачут игроки команды, в которой играл ее сын. Мальчики в этом возрасте азартны и непредсказуемы. Они всерьез относятся к спорту и принимают близко к сердцу все неудачи. Они редко проявляют великодушие, одерживая победу, или стойкость, проигрывая сопернику.

– Я очень рада вашей победе. В четверг обязательно приду на вашу игру, – пообещала Максин. Для этого ей придется передвинуть часы приема пациентов. Повернувшись, она взглянула на одетого в костюм индейки Сэма, который с обожанием смотрел на нее. – Когда состоится твой спектакль?

– Накануне Дня благодарения.

– Тебе дали слова, которые ты должен выучить?

Вместо ответа Сэм снова начал громко кулдыкать, и Джек в ужасе заткнул уши.

– Ужин будет готов через пять минут! – крикнула Зельда из кухни.

Вскоре она вышла и, взглянув на Максин, тихо сказала:

– Мы вас ждали.

Зельда всегда задерживала ужин, стараясь дождаться с работы хозяйку дома. Максин и детям нравилось ужинать вместе. Зельда знала, как важно для них собраться вечером всей семьей за одним столом. Максин ценила Зельду за понимание и преданность. Некоторые няньки или помощницы по дому пытаются рассорить хозяйку с ее детьми, но Зельда искренне любила Максин и все двенадцать лет верно служила ей. У нее никогда не возникало желания узурпировать права матери, однозначно принадлежащие Максин.

– Спасибо, Зельда, – сказала Максин и огляделась по сторонам. – А где Дафна? В своей комнате?

Наказанная наверняка сейчас дулась на мать.

– А Дафна забрала свой телефон и теперь все время кому-то звонит, – наябедничал Сэм, не давая Зельде ответить на вопрос.

Няня нахмурилась, бросив на мальчика недовольный взгляд. Она сама собиралась в подходящий момент рассказать Максин о непослушании дочери. Зельда ничего не скрывала, и Максин ценила это.

– Нехорошо ябедничать на сестру, – сказала Зельда.

Максин, вздохнув, направилась в комнату дочери. Дафна лежала на кровати и увлеченно болтала с кем-то по сотовому телефону. Увидев мать, она вскочила на ноги. Подойдя к дочери, Максин протянула руку. Даже не попрощавшись со своей собеседницей, Дафна нажала кнопку отбоя и молча отдала телефон матери.

– Могу я полагаться на твое честное слово или лучше запереть телефон в сейф? – суровым тоном осведомилась Максин.

Дафна сильно изменилась за последнее время. Раньше она ни за что не нарушила бы запрет матери и не взяла бы телефон, которым ей не разрешалось пользоваться. Тринадцатилетний возраст не зря считался трудным, и Максин не нравилось поведение дочери.

– Мама, прости, – пробормотала Дафна, избегая смотреть матери в глаза.

Зельда позвала всех ужинать. Джек явился на кухню босиком и в футбольных трусах. Дафна вышла к столу в той одежде, в которой обычно ходила в школу. А на Сэме все еще был костюм индейки. Максин сняла пиджак и надела домашние туфли. Весь день она ходила в туфлях на высоких каблуках. Максин всегда выглядела деловитой и подтянутой и только дома позволяла себе расслабиться. Будь у нее время, она переоделась бы сейчас в джинсы и рубашку свободного покроя, но дети не могли больше ждать. Максин и сама страшно проголодалась и поспешила за стол.

Это был обычный семейный ужин, и Зельда села вместе со всеми за стол. Максин не допускала, чтобы Зельда ела одна, и обычно приглашала ее поужинать вместе с ней и детьми. Мальчики стали обсуждать события, произошедшие сегодня в школе, а Дафна, пребывавшая в плохом настроении, упорно отмалчивалась. История с телефоном не выходила у нее из головы. Девочка злилась на Сэма, который наябедничал на нее. Время от времени она сердито поглядывала на младшего братишку, строя планы жестокой мести.

Джек рассказал о прошедшем сегодня матче и обещал матери поставить новую компьютерную программу. После ужина все разошлись по своим комнатам. Максин тоже отправилась к себе, чувствуя себя разбитой после трудного рабочего дня. Зельда осталась на кухне, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Через некоторое время, собравшись с силами, Максин решила заглянуть к дочери и поговорить с ней.

– К тебе можно? – спросила она, приоткрыв дверь спальни девочки.

Максин всегда просила у детей разрешения, когда хотела войти в их комнату.

– Заходи, если хочешь.

Дафна лежала на постели и смотрела телевизор. Пройдя в комнату, Максин села на кровать рядом с дочерью. Дафна успела сделать уроки еще до возвращения матери с работы. Она всегда хорошо училась. Джек уделял учебе меньше внимания, он отличался несобранностью и много времени проводил за компьютером.

– Я знаю, ты злишься на меня, Дафна, – мягко сказала Максин. – Наказание кажется тебе слишком суровым. Но пойми, никуда не годится, если девочки устраивают вечеринки с пивом. А я бы хотела доверять тебе и твоим подругам и не бояться оставлять вас одних.

Дафна долго молчала, потупившись.

– Это была не моя идея, – наконец заговорила она. – Пиво принесла одна из моих подруг.

– Но ты позволила ей сделать это и потом пила пиво вместе со всеми. Семейный очаг – это священное место, Дафна. Я доверяла тебе, но ты обманула мое доверие. Это нехорошо.