Текст книги "Дорога судьбы"
Автор книги: Даниэла Стил
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)
– Благодарю вас, мисс Бошан.
Увидев лукавые искорки в его глазах, Камилла тоже засмеялась, умудряясь быть и чувственной, и проказливой одновременно. Иеремии вновь пришлось бороться со своими инстинктами. Внезапно все остальное позабылось: Амелия, Мэри-Эллен... Сейчас он мог думать только об ослепительном создании, которое держал в объятиях. Когда танец кончился, он почти обрадовался. Лишь после прощального вальса Иеремия заметил, как мерцали свечи, ощутил головокружительный запах цветов, а потом вновь посмотрел в искрящиеся глаза Камиллы.
Она выглядела нежной, словно прекрасный южный цветок из огромного букета, украшавшего комнату. Иеремии хотелось сказать Камилле, как она хороша, но он не осмелился: ей было только семнадцать лет, и она годилась ему в дочери. Почти с благоговейным страхом он подвел Камиллу к матери и пожелал обеим спокойной ночи. Иеремия еще на мгновение задержал руку девушки. Она не отрываясь смотрела ему в глаза и вдруг нежно произнесла слова, всколыхнувшие душу и в то же время пробудившие в нем самые примитивные инстинкты:
– Я увижу вас до отъезда?
В ее голосе послышалась жалобная нотка, и Терстон улыбнулся. Вот и все, что останется в памяти от этой поездки: с ним пококетничала молоденькая девушка, и он оказался в плену ее чар.
Если это действительно так, выругал себя Иеремия, настало время возвращаться в Калифорнию.
– Честно говоря, не знаю, через несколько дней я уезжаю из Атланты.
– А что вы делаете до отъезда? – спросила она. – Папа сказал, что с делами покончено.
– Да. Но ближайший поезд на Сан-Франциско уходит только в понедельник.
– Ох! – Камилла радостно захлопала в ладоши и широко улыбнулась. – Тогда у вас еще будет время позабавиться.
Он громко рассмеялся и позволил себе поцеловать ее в щеку.
– Спокойной ночи, малышка. Я слишком стар для забав. – Тем более для забав с ней...
Не добавив ни слова, Иеремия пожал руку хозяину и направился к ожидавшей его коляске. По дороге в гостиницу он вспомнил о событиях этого вечера и обманщице Камилле. Эта возмутительная девчонка с огромными голубыми глазами и острым умом могла добиться всего, что хотела, и, несомненно, так и делала. Легко понять, за что ее обожал отец, но с такой, как она, хлебнешь горя. Размышляя о ней, Иеремия испытывал странную боль, похожую на угрызения совести. При одном воспоминании о том, как они вальсировали, держа друг друга в объятиях, начинала кружиться голова. Было безнравственно с вожделением думать о такой молоденькой девушке, он пытался перестать думать о ней, заставлял себя вспомнить Амелию, а потом Мэри-Эллен, но ничто не могло вытравить из его мозга образ Камиллы. В конце концов Иеремия откинулся на сиденье и с трудом перевел дух. Будь Камилла рядом, он бы не раздумывал, ребенок перед ним или нет, а с жадностью прижал бы ее к себе. В ней было нечто столь экзотическое, столь притягательное, столь чувственное, что он готов был сойти с ума... Какая-то непонятная причина заставляла Иеремию испытывать тайный страх. Внезапно ему захотелось поскорее покинуть Атланту и вернуться в Калифорнию, потому что стоит остаться, и... Невозможно представить себе, что произойдет...
Глава 6
Следующее утро выдалось теплым и солнечным, в воздухе пахло весной. Иеремия не торопясь поднялся с постели, надел халат и вышел на террасу. Он думал заняться бумагами, с вечера сложив их стопкой на письменном столе, однако мысли его снова и снова возвращались к очаровательной девушке, с которой ему довелось познакомиться вчера, и он злился на себя. Больше всего его раздражала необходимость провести в Атланте еще два с половиной дня, прежде чем сесть в поезд и отправиться в Калифорнию.
Он нажал кнопку звонка и вызвал коридорного, чтобы заказать завтрак. Через полчаса в номер принесли поднос с сосисками, яйцами, бисквитами, медом, апельсиновым соком, кофе и корзинку свежих фруктов. Однако Иеремия едва взглянул на это изобилие. Есть не хотелось. Его охватило неодолимое желание опять увидеть Камиллу, но он ударил кулаком по столу в тот момент, когда раздался повторный стук в дверь. Он открыл и с удивлением увидел лакея Бошана.
– Да? – Иеремия с недоумением смотрел на лакея, чувствуя себя неловко, хотя тот мог и не услышать удара по столу.
– Вам записка. – Любезно улыбаясь, негр протянул конверт красиво написанным адресом.
Вздрогнув и на мгновение замешкавшись, Иеремия взял письмо. Лакей ждал ответа. Очевидно, так ему было приказано.
«Сегодня прекрасный день для прогулки в парке, – вывела полудетская рука. – Не согласитесь ли вы присоединиться к нам во второй половине дня? После ленча мы всей семьей собираемся в парк. Вы будете в полной безопасности, – поддразнивала она, – и, может быть, захотите остаться на обед».
Да, вчера он был прав: эта девица – изрядная нахалка... Терстон не знал, как быть. Мысль о Камилле мучила его, однако он сомневался, что Орвиль Бошан обрадуется, увидев своего делового партнера прогуливающимся в парке с его семнадцатилетней дочерью. Кроме того, если он вновь останется на обед, они вполне могут посчитать это за нескромность. Но ему хотелось видеть Камиллу. Душа разрывалась. Перечитав записку, он бросил ее на стол и схватил перо и бумагу. Терстон не представлял себе, как разговаривать с Камиллой. Он не привык ухаживать за детьми, хотя в Камилле Бошан не было ничего детского. Что ни говори, она была молодой, прекрасной и очень соблазнительной женщиной.
«Дорогая мисс Бошан, если ваша мама не возражает, – писал Иеремия, – я буду счастлив разделить ленч и прогулку в парке с вашей семьей и друзьями. – Ему не хотелось, чтобы его заподозрили в желании устроить тайное свидание с глазу на глаз. – При этом остаюсь вашим покорной слугой. Иеремия Терстон».
Камилла не имела понятия, насколько правдивы его слова. Впрочем, он и сам убедился в собственной искренности лишь тогда, когда почувствовал, что сердце готово вырваться из груди. Камилла надела простое белое кружевное платье. Ее блестящие черные локоны, перевязанные лишь лентой из светло-голубого атласа, рассыпались по спине. Во время прогулки по парку незадолго до ленча Камилла еще больше напоминала чудесного ребенка и в то же время ослепительно красивую молодую женщину.
– Я так рада, что вы решили прийти, мистер Терстон. Должно быть, вам ужасно скучно в гостинице.
– Вы угадали. – Иеремия тщательно подбирал слова.
Рядом с Камиллой от его досады не осталось и следа. Но зато он неожиданно ощутил исходящую от нее неуловимую опасность. Даже сама тяга к ней была опасна. Впервые в жизни он почувствовал, что способен дать себе волю и совершить что-нибудь безумное. Ему хотелось схватить ее, заключить в объятия, швырнув наземь ее зонтик и запустить пальцы в ее волосы. Иеремия отвернулся, пытаясь собраться с мыслями и разрушить чары. Неужели он, сумевший устоять перед Амелией, не сможет взять себя в руки и поддастся этой девчонке?
– Вам плохо? – Заметив на его лице выражение боли, она забеспокоилась и дотронулась маленькой рукой до предплечья Иеремии. – У нас на Юге бывает ужасно жарко. Вы, наверное, просто не привыкли... – Сказав это, она замолчала.
Иеремия обернулся и заглянул ей в лицо. Как она невинна! Желание доводило его до обморока. Он был потрясен силой собственного чувства. Ведь перед ним почти ребенок... Но сколько бы Иеремия ни твердил это, ничто не помогало. Камилла была женщиной, а не ребенком. Даже Орвиль Бошан понимал это...
– Ничуть. Со мной все в порядке. У вас такой прекрасный сад. – Иеремия окинул взглядом клумбы с цветами, стараясь не смотреть на Камиллу, и внезапно громко рассмеялся.
В его возрасте пылкое увлечение просто абсурдно, какой бы очаровательной ни была девушка. Иеремия посмотрел на Камиллу и решился приоткрыть ей свои чувства. – Знаете, мисс Бошан, вы совершенно вскружили мне голову. – Похоже, искренность сделала свое дело.
Собственные чувства уже не казались Иеремии постыдными. Наоборот, в них была своя прелесть.
Услышав столь откровенное признание, девушка довольно рассмеялась:
– Правда? Но вы ведь такой взрослый... – Ее слова пришлись очень кстати, и они оба расхохотались.
Иеремия взял ее под руку, и они направились к дому, где их ждал ленч. За столом они болтали о погоде и вечеринках, на которых недавно побывала Камилла. Девушка заявила, что все молодые люди Атланты кажутся ей ужасно глупыми.
– Они... – Камилла нахмурилась, подняв взгляд на Иеремию и подыскивая нужные слова. – Они... не такие важные, как вы и папа.
Терстона еще раз удивило, сколь притягательными казались ей власть и сила.
– Однажды они станут гораздо важнее нас.
– Да, – кивнула она, признавая его правоту, – но сейчас они меня ужасно раздражают.
– А вы, оказывается, злюка, милая мисс Бошан!
Как ни странно, она его очень развлекала. Какой бы несносной и избалованной ни казалась ему Камилла, он находил ее восхитительной и забавной.
– Добряки меня тоже раздражают. – Девушка подмигнула Терстону, и тот зычно расхохотался. – Мама у меня всегда такая добрая... – Тут она закатила глаза, а потом хихикнула, и Иеремия погрозил ей пальцем.
– Как вам не стыдно! Доброта – лучшее украшение женщины!
– Тогда я не уверена, что хочу стать взрослой, мистер Терстон.
– Какой ужас! – Иеремия уже много лет не веселился так, как сейчас, сидя за накрытым для ленча столом.
Орвиль Бошан явно обрадовался тому, что Терстон заинтересовался его дочерью. Он, кажется, не слишком удивился, увидев Иеремию у себя в гостях, и Камилла поспешила объяснить, что это она пригласила мистера Терстона на ленч и прогулку в парке. Все поступки девушки, похоже, встречали полное одобрение отца. Нервничала одна лишь ее мать, охваченная смертельным страхом перед будущим. Терстону еще ни разу не встречалась столь неприятная женщина, абсолютно непохожая на собственную счастливую и веселую дочь.
– Моя дочь хорошо ведет себя, мистер Терстон? – поинтересовался Бошан, сидевший на противоположном конце стола.
– Можете не сомневаться, мистер Бошан. Я просто очарован.
Камилла, судя по блеску в глазах, появлявшемуся, стоило ей посмотреть в сторону Иеремии, испытывала к соседу тоже самое чувство. Однако все оставшееся время до конца ленча она держалась с подобающей девушке скромностью, заставив Иеремию ощутить неловкость лишь тогда, когда все вышли на прогулку в парк.
– Вы считаете меня недостаточно взрослой, чтобы воспринимать меня всерьез, правда? – Склонив голову набок, Камилла посмотрела ему в глаза.
Они продолжали идти по дорожке, и он сделал вид, будто не обратил на это внимания.
– Что вы имеете в виду, Камилла?
– Вы знаете, что я имею в виду.
– Я отношусь к вам вполне серьезно. Вы умная девушка.
– Но вы считаете меня ребенком. – Камилла казалась раздосадованной.
– Вы очаровательный ребенок, Камилла. – Иеремия тепло улыбнулся, однако это тепло не шло ни в какое сравнение с огнем, пылавшим в ее глазах.
Камилла смотрела на него почти со злобой.
– Я уже не ребенок. Мне семнадцать лет, – проговорила она так, будто ей перевалило за девяносто, однако Иеремия не стал смеяться.
– Мне сорок три года. По возрасту я гожусь вам в отцы, Камилла. В том, что вас считают ребенком, нет ничего плохого! Вы не успеете оглянуться, как повзрослеете, и тогда вам захочется, чтобы вас опять считали молоденькой.
– Но я все равно не ребенок, а вы не мой отец.
– Желал бы я им быть... – нарочито спокойно сказал Иеремия, но глаза Камиллы по-прежнему метали искры.
– Ничего вы не желаете. Это неправда. Я видела, как вы смотрели на меня, когда мы танцевали вчера вечером. Но сегодня вы без конца напоминаете самому себе, что я дочь Орвиля Бошана и всего лишь маленькая девочка. Но я не ребенок. Во мне гораздо больше женского, чем вам кажется.
С этими словами Камилла прижалась к Иеремии всем телом и поцеловала его в губы. Терстон до того растерялся, что сделал шаг назад, но почувствовал, что может двигаться лишь в одну сторону – ей навстречу. Он позволил желанию одержать верх над разумом и привлек девушку к себе, целуя ее со всей страстью, на какую был способен. А когда их губы наконец разъединились, Иеремия с ужасом осознал, что он наделал. Терстон даже не вспомнил, что именно она поцеловала его первой.
– Камилла... Мисс Бошан... Я должен извиниться...
– Не говорите глупостей... Это я вас поцеловала... – Казалось, она ничуть не утратила хладнокровия, и, когда из-за поворота тропинки показались остальные, она как ни в чем не бывало протянула Иеремии руку. – Пойдемте дальше, пока никто ничего не заметил...
Ошарашенный Терстон позволил взять себя под руку, но спустя мгновение рассмеялся. Такого с ним еще не случалось. Он впервые в жизни встретился со столь нахальной девицей.
– Как вы осмелились?
– Вы шокированы? – Камилла была ничуть не обеспокоена.
Этот поступок явно доставил ей удовольствие. Иеремии хотелось остановить ее и хорошенько потрясти, пока она не закричит, потом прижать к себе... Он заставил себя прислушаться к тому, что говорит девушка.
– Знаете, я еще ни разу этого не делала.
– Что ж, надеюсь, что так. Иначе о вас наговорили бы такого... – Иеремия смеялся.
Подумать только, его поцеловала семнадцатилетняя девчонка... Больше того, он сам поцеловал ее в ответ... Это напоминало сон, и Камилла смотрела на него с любопытством.
– Вы расскажете?
– Вы представляете себе, Камилла, что начнется, если я открою рот? Вас прикуют цепью к кровати на неделю... или на год... А меня ваш отец вымажет смолой и изваляет в перьях, чтобы с позором изгнать из города.
Девушка от души рассмеялась. Такая перспектива ей явно нравилась.
– Я очень рад, что вас это вполне устраивает, однако сам я привык уезжать немного по-другому.
– Тогда не уезжайте... – Она смотрела на него с мольбой.
– Боюсь, придется. У меня дела в Калифорнии.
Камилла не возражала, но глаза ее стали печальными.
– Мне не хочется, чтобы вы уезжали. Здесь нет никого похожего на вас.
– Уверен, что есть. Вы окружены красивыми молодыми людьми, сгорающими от желания посмотреть на вас.
– Я уже говорила, они все глупые и скучные... – капризно сказала Камилла и вновь посмотрела на Иеремию. – Знаете, я еще не встречала такого мужчину, как вы.
– Мне очень приятно это слышать, Камилла. – Он мог бы сказать то же самое, но ему не хотелось давать ей повод вообразить бог знает что. – Надеюсь, мы еще встретимся когда-нибудь.
– Вы говорите так только из вежливости. – Иеремии показалось, что она готова заплакать.
Они опять остановились, и Камилла вновь посмотрела ему в глаза.
– Я все здесь ненавижу.
– Вам не нравится Атланта? – Иеремия был поражен. – Почему?
Камилла окинула взглядом деревья. Она отлично знала почему и понимала, что ее жизнь совсем не похожа на юные годы ее матери. Конечно, она часто слышала это.
– Все было бы не так, живи мы в Чарлстоне или в Саванне, но... Атланта – совсем другое дело. Здесь все слишком новое и уродливое. Люди тут не такие благородные, как в других местах на Юге. Впрочем, когда мы туда ездим, к нам тоже относятся не слишком любезно. Они похожи на мою мать... Она знает, в чем разница, и без конца твердит нам об этом. Мать решила, что папа ей не пара, меня она считает похожей на него, – она сделала гримасу, – а Хьюберт хуже всех.
Иеремия рассмеялся.
– Я не могу здесь жить. Здесь все думают так же. Они неплохо относятся к маме... но шушукаются насчет папы и насчет меня с Хьюбертом... На Севере это не принято. Я устала от такой жизни. Сколько бы денег ни имели твои родители, здесь все равно говорят только о том, кем был твой дедушка и откуда взялись эти деньги... Возьмите маму, у нее нет ни гроша за душой, однако ее по-прежнему все уважают, а нас нет... Вам не доводилось слышать такое? – Она смотрела Иеремии в лицо.
Терстон прекрасно понимал, что она имеет в виду, но этот вопрос казался ему слишком сложным для обсуждения. Его поразило простодушие Камиллы, рискнувшей затронуть эту тему. Нет, она потрясающая девушка. Для нее нет никаких запретов.
– Через несколько лет, Камилла, на это перестанут обращать внимание. Терпимость приходит со временем, и возможно... – Иеремия неожиданно осекся. – Ваш отец нажил состояние совсем недавно. Однако со временем об этом забудут. Когда ваши дети подрастут, они будут помнить только то, кем был ваш дедушка и как хорошо вы одевались последние двадцать лет.
Однако ни он сам, ни Камилла не слишком в это верили. У Юга свои законы.
– Мне все равно. Рано или поздно я уеду отсюда куда-нибудь на Север.
– Разница невелика. И в Чикаго, и в Нью-Йорке полно снобов. Они есть даже в Сан-Франциско, хотя их там немного. Наверное, потому, что город молодой.
– На Юге хуже всего. Я это знаю. – Девушке нельзя было отказать в правоте.
Иеремия заглянул ей в лицо, и их взгляды опять встретились.
– Я бы хотела жить с вами в Калифорнии.
Шокированный Терстон вдруг подумал: что он будет делать, если Камилла опять поцелует его? От этой мысли пересохло во рту...
– Камилла, ведите себя прилично! – Иеремия впервые напустил на себя суровость, но ей понравилось и это.
– Почему вы до сих пор не женаты? У вас есть женщина в Калифорнии?
Дело принимало скверный оборот. Эту девушку остановить невозможно.
– Что вы имеете в виду? – с досадой спросил он и отвернулся.
– Я имею в виду любовницу. У папы есть женщина в Новом Орлеане. Все это знают. А у вас?
Задохнувшись от изумления, Иеремия посмотрел девушке рямо в глаза.
– Камилла, говорить об этом неприлично...
– Но это правда. Мать тоже знает. – И тут же без передышки. – Так есть у вас любовница?
– Нет. – Он выбросил из головы Мэри-Эллен.
Во-первых, она ему не любовница, а во-вторых, этой девочке абсолютно незачем об этом знать. Как и обо всем остальном. Она и так слишком много себе позволяет.
– Что вы понимаете в таких вещах? Для семнадцатилетней девушки Камилла знала слишком много, и это смущало Иеремию. Однако она так нежно взяла его под руку, что сердце Иеремии смягчилось.
– Вы просто шалунья, лисичка такая! Будь вы моей дочерью или моей «женщиной», как вы выразились, я бы драл вас каждый день.
– Ничего подобного! – Смех Камиллы музыкой прозвучал в его ушах.
Похоже, она видела его насквозь.
– Вы бы меня на руках носили, потому что нам было бы очень весело!
– Вам так кажется? Почему вы в этом так уверены? Я бы заставил вас скрести полы, полоть огород и работать на руднике... – Однако Иеремия говорил это лишь потому, что решил ей подыграть.
Да и кто бы на его месте сумел поступить иначе? В этой девчонке было что-то совершенно неотразимое.
– Неправда. Для этого есть прислуга.
– Никакой прислуги. Я бы обращался с вами, как с индейской скво[1]1
Скво – женщина (индейск.)
[Закрыть].
Но было ясно, что она не поверила ни единому его слову. И Иеремия вдруг заметил, что они ушли из парка, что он стоит слишком близко от нее, ощущает нежный аромат ее духов, слышит, как шуршит шелк ее платья, чувствует тепло ее тонкой руки, видит ее хрупкую шейку, изящные маленькие уши... В нем снова поднялась волна желания, и он тут же подался назад. Что делает с ним эта девчонка? В ее взгляде было что-то дьявольское.
– Знаете, вы мне очень нравитесь.
Наступал вечер, и окраска неба стала такой же нежной, как ее кожа.
– Вы мне тоже нравитесь, Камилла.
Иеремия увидел в ее глазах слезы и застыл на месте.
– Мы с вами еще увидимся?
– Надеюсь, что да. Когда-нибудь.
Они взялись за руки и молча направились к дому. Ощущая какую-то потерю, Иеремия попрощался и возвратился в гостиницу. Всю ночь он ворочался в постели, стараясь избавиться от мыслей о Камилле. На следующий день он разозлился еще больше, поняв, что почувствовал облегчение, когда Орвиль Бошан вновь прислал ему приглашение на обед. Только при виде Камиллы Иеремия понял, как истосковался по ней со вчерашнего вечера, и горько посмеялся над собой. Тем не менее он ласкал взглядом ее лицо. Похоже, она тоже обрадовалась этой встрече – видно, опасалась, что им уже не придется увидеться. Поэтому за обедом они не отводили друг от друга глаз. Бошан обратил на это внимание, да и его сын тоже глядел на них с интересом. Когда Орвиль и Иеремия остались одни и им подали бренди и сигары, Бошан посмотрел собеседнику прямо в глаза и заговорил без всяких околичностей. Услышав имя его дочери, Иеремия почувствовал себя так, словно его ударили под ложечку.
– Терстон, Камилла значит для меня все.
Он вспыхнул, как юноша.
– Я вас понимаю, она очаровательная девушка.
Господи, что он наделал! Неужели отец узнал, что они целовались? Он чувствовал себя провинившимся мальчишкой, заслужившим хорошую трепку. Иеремия с волнением ждал, что будет дальше.
– Я вот о чем хочу вас спросить... – Бошан не сводил глаз с Терстона. – Насколько очаровательной она вам показалась?
Орвиль говорил без обиняков, и Иеремию едва не охватила дрожь. Он это заслужил. Он не имел права флиртовать со столь юным существом. Однако похоже, что Бошана это вовсе не огорчало. Впрочем, как бы там ни было, Иеремии придется держать ответ.
– Я не уверен, что правильно вас понял.
– Вы слышали мои слова. Насколько привлекательной показалась вам моя дочь?
О Боже...
– Конечно, она очень привлекательна, сэр. Но я должен принести мои извинения, если вы или миссис Бошан восприняли это как оскорбление... Я... Мое поведение действительно нельзя оправдать...
– Бросьте! Рядом с ней мужчины всегда ведут себя как идиоты. Старые, молодые – все они становятся полоумными, стоит ей разок посмотреть на них своими голубыми глазами. И она отлично знает свои достоинства, Терстон, так что не заблуждайтесь на этот счет. Я не собираюсь требовать удовлетворения за публично нанесенное оскорбление, я просто спрашиваю вас как мужчина мужчину. Наверное, для начала мне стоит объяснить, в чем дело. Я люблю ее больше всего на свете. И если мне придется отказаться от того, что у меня есть – от моего дела, от денег, от дома, от жены, если понадобится кого-то спасти, – я выберу Камиллу. Я ничем не дорожу так, как дочерью. – Он задумался над собственными словами и через некоторое время добавил: – Да, только ею одной. – Бошан чуть улыбнулся, а потом его лицо вновь стало серьезным. – Я хочу увезти ее с Юга. Это не самое подходящее место для умной девушки. Здесь живут одни выродившиеся идиоты без гроша за душой, а среди тех, у кого есть деньги, как, например, у меня, – Орвиль бросил на собеседника откровенный взгляд, – я не вижу никого подходящего. Они грубые, неуклюжие, неотесанные, и половина их глупее ее. Камилла – замечательная девушка во многих отношениях, она унаследовала все лучшее и от тех, и от других, но именно поэтому ей здесь не место. Люди, подобные ее деду, слабы, плаксивы и бедны, а другие еще хуже. Терстон, здесь ей нет пары – ни в Атланте, ни в Чарлстоне, ни в Саванне, ни в Ричмонде, ни на всем Юге. Я хотел в будущем году свозить ее в Париж и представить в свете.
Иеремия мысленно задал себе вопрос, как Бошан собирался это устроить. Впрочем, иногда он сам удивлялся тому, что можно сделать с помощью денег.
– Честно говоря, я уже давно обещал ей это, но когда вы приехали к нам на прошлой неделе... Терстон, мне пришла в голову поразительная идея.
Иеремия похолодел. Менялась вся его жизнь, и он прекрасно понимал это.
– Вы идеально подходите ей. Кажется, она сильно увлеклась вами.
Терстон немедленно вспомнил о поцелуе, которым вчера наградила его Камилла и который отнюдь не показался ему неприятным.
– Вы порядочный человек. Так о вас отзываются все, да я и сам это вижу. Я доверяю собственной интуиции, а интуиция подсказывает мне, что вы вполне достойны Камиллы. Ведь с моей дочерью сумеет совладать далеко не каждый.
Эти слова рассмешили Иеремию. Мысль показалась ему оригинальной, и он с удивлением посмотрел на хозяина дома.
– Ну? Что вы скажете? Вы согласны жениться на моей дочери, сэр?
Иеремии еще никогда не задавали столь прямого вопроса... Как будто речь шла о покупке скота, земли, дома... И все же он с трудом подавил в себе неистовое желание сказать «да». Прежде чем ответить хозяину, он набрал полную грудь воздуха, а потом поставил на стол бокал с бренди. Все это время в комнате царила напряженная тишина.
– Не знаю, с чего начать и что вам сказать, Бошан. Она замечательная девушка, в этом нет никаких сомнений. Я глубоко тронут всем, что вы сказали. Я вижу, как вы заботитесь о дочери, и она вполне заслуживает тех чувств, которые вы к ней питаете. – Сердце Иеремии вновь неистово заколотилось; ему казалось, что оно бьется так с тех пор, как он впервые увидел Камиллу.
Но от того, что он сейчас скажет, зависит его судьба, и поэтому он должен тщательно взвешивать каждое слово, теперь оно было на вес золота.
– Но должен сказать вам, сэр, я почти втрое старше ее.
– Так уж и втрое... – Кажется, Орвиль Бошан не слишком встревожился.
– Мне сорок три года, а ей семнадцать. По-моему, ее должна отпугнуть такая разница в возрасте. А потом, я живу за двадцать пять сотен миль отсюда, в месте куда менее изысканном, чем ваш город. Вы говорили, что собирались ввести ее в высшее французское общество... А я рудокоп, сэр... Я живу просто, мой дом пуст, он находится в десяти милях от ближайшего города. Такая жизнь вряд ли вызовет восхищение у молоденькой девушки.
– Если вас удерживает только это, вы можете переехать в город. Например, в Сан-Франциско. Вам не составит труда управлять рудниками, находясь там. Ведь у вас все уже давно отлажено. Иначе вы просто не смогли бы приехать сюда.
Иеремии пришлось признать его правоту.
– Вы могли бы построить ей дом в городе, и она постепенно привыкла бы к сельской жизни. – Бошан улыбнулся. – Возможно, это даже пойдет ей на пользу. Мне не нравится, когда она скучает, поэтому мы часто берем ее на балы. Однако ваш образ жизни может повлиять на нее благотворно. – Отец Камиллы приподнял брови. – Впрочем, дело не в этом. Главное в том, сумеете ли вы позаботиться о ней?
Иеремия Терстон почувствовал, что вот-вот испустит последний вздох.
– Я никогда не думал, что услышу от вас такие слова, сэр, однако, коль скоро об этом зашла речь, я должен заявить, что, честно говоря, пока сам не понимаю, какие именно чувства я испытываю к вашей дочери. Я борюсь с ними с той минуты, как мы с ней увиделись, и в первую очередь из-за того, что уважаю вас. Она совсем недавно вышла из детского возраста, она еще очень молода, а я уже слишком стар для таких вещей. Я привык к простой, спокойной жизни, как вы только что слышали, и уже давно отказался от подобных мечтаний.
Кроме того, он повстречался с Амелией, и она тронула его душу, а незадолго до этого на его глазах умер сын Джона Харта... Неожиданно, впервые за двадцать лет, ему захотелось иметь что-то такое, о чем раньше он даже не мечтал: любимую жену и собственного ребенка... Чтобы по вечерам его ждала дома не только Ханна, а в субботу не только Мэри-Эллен Браун... Внезапно перед его мысленным взором предстала Камилла – воплощение всего того, чего у него до сих пор не было и, казалось, уже никогда не будет...
– На прошлой неделе со мной что-то случилось, – выдавил Иеремия. – Мне нужно время, чтобы подумать. – После встречи с Амелией и последовавших за этим событий ему никак не удавалось разобраться в собственных чувствах.
Орвиль Бошан отнюдь не выглядел расстроенным.
– Все равно она еще слишком молода. И я пока не хочу, чтобы вы говорили с ней.
Иеремия был потрясен.
– Я и не собирался, сэр. Мне необходимо все как следует обдумать. Мне хочется посмотреть, что произойдет, когда я вернусь к привычной жизни, в мой пустой дом, на мои рудники. – Иеремия вздохнул, внезапно ощутив себя безнадежно одиноким.
Ему вдруг показалось, что он уже не сможет прожить там без Камиллы. До сих пор он не испытывал ничего подобного... если не считать Дженни...
– Не знаю, что я чувствую к ней. Я бы мог попросить ее руки сегодня же вечером, – голос Иеремии звучал глухо и хрипло из-за охватившего его сильного волнения, – но я должен убедиться, что мой поступок пойдет на пользу нам обоим. Сколько ей сейчас лет? – Неожиданно все мысли куда-то исчезли, и перед его мысленным взором появились ее глаза, ее руки... ее губы...
– Семнадцать.
– Через полгода я вернусь и попрошу у вас ее руки, если решу, что в этом есть смысл. А если нет, я извещу вас раньше. Вы не станете возражать, если я приеду в Атланту и предложу ей выйти за меня замуж? Потом, еще через полгода, я приеду опять и увезу ее с собой.
– К чему тянуть? Вы можете увезти ее через полгода, если решите жениться на ней.
– Я хочу построить для нее приличный дом в городе, если она согласится стать моей женой. Я обязан сделать для нее хотя бы это. Насчет остального можете не беспокоиться. Бошан, если я женюсь на вашей дочери, я не пожалею сил и средств, чтобы ей жилось хорошо. – Взгляд Иеремии, казалось, подтверждал его слова, и Орвиль кивнул в знак согласия.
– В этом я не сомневаюсь. Я хотел выяснить лишь то, о чем только что спрашивал. Ей все равно не найти никого лучше вас.
– Надеюсь на это. – В глазах Иеремии появился какой-то удивительный блеск.
Ему казалось, что он сейчас заключил величайшую сделку в жизни. Девятьсот фляг ртути, о которых они договорились несколько дней назад, теперь не имели для него никакого значения. Но Камилла... Она стала воплощением его мечтаний, и он уже не сомневался, что вернется сюда через полгода. Когда они с Орвилем наконец вышли из столовой, Иеремия смотрел на девушку уже по-другому.
– О чем вы разговаривали с отцом? – шепотом спросила Камилла. – Кто-нибудь видел, как мы целовались? – Впрочем, она, похоже, не слишком из-за этого переживала, и Иеремия в который раз удивился.
Теперь ему самому хотелось сгрести ее в охапку и поцеловать прямо в губы.
– Да, – прошептал он в ответ, чтобы поддразнить Камиллу, – отец решил отдать вас в монастырь на попечение монахинь. Вы останетесь там до тех пор, пока вам не стукнет двадцать пять лет.
– Ни за что на свете! – взвизгнув от смеха, закричала девушка. – Он никогда так не сделает. Ему будет слишком скучно без меня!
Ее слова заставили Терстона подумать о том, каково придется Бошану, если он женится на Камилле и увезет ее с собой. Однако отец девушки был прав. Так будет лучше. На Юге она никогда не станет своей. В ее жилах течет кровь Бошана, чего не простят ни ей, ни ее потомкам по крайней мере еще лет сто. Брат Камиллы, похоже, относился к этому совершенно равнодушно, однако она искренне переживала. Даже мать девушки постоянно вела себя так, как будто в доме стоял дурной запах. Она вспоминала о Саванне как о навеки потерянном рае независимо от того, сколько раз в году она там бывала. Она жила здесь, словно в ссылке.
– Честно говоря, – Иеремия ощутил какое-то непонятное облегчение, казалось, совсем несвойственное человеку, только что решившему собственную судьбу, – мы с ним обсуждали еще одну сделку. Возможно, через полгода я опять приеду в Атланту, чтобы договориться с ним окончательно.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.