Текст книги "Похищение"

Не дожидаясь ответа, он добавил, что поговорит пока с Патриком и Эдит и сразу после этого вернется. Мариэлла осталась в кабинете Малкольма, со страхом думая о том, что утром предстоит объяснение с мужем. Она понимала, что должна быть предельно откровенна.

Когда Джон Тейлор вошел в кухню, Патрик и Эдит еще не протрезвели окончательно, но были уже в состоянии ответить, где они были, с кем и что делали. Тейлор допросил их, О'Коннор записал показания. Патрик разгневался из-за того, что его посмели допрашивать – это, мол, испортит его репутацию. Однако его репутация нисколько не заботила ни О'Коннора, ни Тейлора. Более того, они подозревали, что Патрик – весьма сомнительный субъект. Эдит же решила, что у нее есть шанс оправдаться.

– Почему вы ушли из дома с этим человеком? Разве вы были свободны сегодня вечером? – спросил Тейлор, не обращая внимания на ее попытки прельстить его своей сексуальностью и шикарным платьем. Накануне Мариэлла была в этом платье у Уитов, потом попросила Эдит отдать платье в чистку. Эдит решила сначала покрасоваться в нем, как она делала уже не раз. Она хотела «взять напрокат» и горностаевую шубу, но не хватило смелости.

– Ну и что? – вскинулся Патрик. – А какая разница, кто посидит с ребенком? Была бы она здесь, ее бы траванули газом и скрутили как цыпленка. Какого хрена? За эти гроши, что нам тут платят?

Он был еще слишком пьян, чтобы понять, что его слова могут обернуться против них обоих. Зато Эдит быстро приходила в себя и, похоже, страшно нервничала.

– Я не знаю... Надо было... Я подумала... сегодня почти что Рождество...

– Откуда у вас это платье?

– Это мое платье. Его мне сестра сшила.

Тейлор понимающе кивнул, уселся напротив нее с таким видом, как будто он видел ее насквозь и не собирался покупаться на то, что она плетет.

– Если я попрошу миссис Паттерсон прийти сюда, она сможет подтвердить, что это ваше платье?

Эдит опустила глаза и принялась всхлипывать, но Патрик опять яростно взвился:

– Слушай, дура, кончай хныкать. Ну ладно, ты взяла платье поносить. Так ты их всегда возвращаешь. Мать твою, да они думают, наверное, что наша мадам – Дева Мария. Послушайте, – обратился он к Джону Тейлору, – не верьте вы этой святой мадонне. Я за эту неделю ее дважды видел с любовником. Она однажды даже брала с собой пацана, так что не надо на нас клепать. Ну-ка идите поговорите с ней и спросите про этого парня, с которым она в пятницу целовалась в церкви, а вчера она к нему в парк и Тедди таскала.

О'Коннор подробно записывал показания. На его лице не дрогнул ни единый мускул. А вот Джон Тейлор очень заинтересовался. Он знал по опыту, что, если он будет достаточно терпелив, может последовать продолжение. И он оказался прав.

– По-моему, тот парень похож на лунатика, он орал на нее, похоже, угрожал ей, потом хотел чмокнуть. Тедди, бедняга, перепугался до смерти. Если хотите мое мнение, у того парня шариков не хватает.

– Почему вы решили, что это ее любовник? – ледяным тоном спросил Тейлор. – Вы видели их вместе раньше?

Патрик на секунду задумался.

– Нет... Только в пятницу в церкви и вот вчера, в Центральном парке. Конечно, может, она и раньше с ним встречалась. Он ее явно знал. Она не всегда позволяет, чтобы я ее возил.

– Она сама водит машину?

– Иногда бывает, ездит гулять, – помолчав, ответил Патрик. – Не очень часто. По-моему, больно себя бережет. У нее голова болит чуть не каждый день.

Что ж, Патрик нарисовал любопытный портрет миссис Паттерсон. Почему-то Джону Тейлору пришло в голову, что у нее не такое уж слабое здоровье.

– Вы когда-нибудь видели ее в обществе других мужчин?

Скрепя сердце Патрик признал, что никогда не видел. Тогда Тейлор задал Патрику следующий, очень неприятный вопрос:

– А вам приходилось видеть мистера Паттерсона в обществе других женщин?

Наступила тишина, прерываемая только редкими всхлипываниями Эдит, которая решила, что теперь наверняка потеряет работу. Проблемы, которые неизбежно возникнут из-за платья, тревожили ее гораздо больше, чем судьба похищенного ребенка. Патрику же очень не хотелось отвечать на заданный вопрос.

Джон Тейлор повторил вопрос, напоминая Патрику, что он здесь является официальным лицом и уполномочен вести расследование.

– Вам приходилось видеть вашего патрона в обществе других женщин?

– Не могу припомнить такого... – Помолчав, Патрик добавил: – Ну секретарши только...

Тейлор отметил, что этой проблемой следует заняться более детально, но позднее. Вопрос о любовнике миссис Паттерсон не мог оставить его безучастным. Ему казалось, что для адюльтера она слишком холодна, слишком умна, благопристойна. Но трудно судить наверняка. Ее обязательно придется расспросить. Он не любил такие ситуации, когда необходимо нажимать на людей, чтобы вытягивать из них ответы на неудобные вопросы. Но в этот дом его привело происшествие, само по себе неприятное, и если в его силах спасти мальчика, то игра стоит свеч.

Он поднялся на ноги и окинул взглядом водителя, к которому с первой же минуты испытывал острую неприязнь. Скользкая парочка. Но интуиция подсказывала ему, что едва ли они участвовали в похищении. Возможно, конечно, что их подкупили, сунули им сотню баксов, чтобы они, скажем, не заперли какую-нибудь дверь. Но даже и это вряд ли. Просто они ушли потанцевать без разрешения хозяев, воспользовались платьем хозяйки, машиной хозяина. Девушка не выполнила своих обязанностей по отношению к ребенку. Но не более того. Их счастье, иначе он с большим удовольствием засадил бы их в тюрьму.

Тейлор велел О'Коннору пока отпустить этих двоих и пошел в кабинет. Утром он еще допросит Эдит и Патрика. Сейчас оба сказали, что ни сегодня, ни в последние дни не заметили ничего необычного. Единственная странность последних дней, если верить Патрику, состояла в том, что Мариэлла дважды встречалась с «любовником».

– И что вы об этом думаете? – вполголоса спросил О'Коннор, задержав Тейлора в дверях.

– Возможно, сплошная ложь, но я вынужден задать ей вопросы в связи с этим сообщением.

– Судя по виду, она не из таких, – энергично затряс головой О'Коннор.

Очень может быть, что этот любовник и осуществил похищение. Нельзя исключать, что у нее есть внебрачная связь. Люди иногда совсем не таковы, какими кажутся.

– Да, по виду не из таких, – без энтузиазма согласился Тейлор.

Если это правда, тем более необходимо как следует поговорить с ней, пока не вернулся муж.

Войдя в кабинет, он нашел Мариэллу на том же диване. Возможно, она не трогалась с места все это время. Только дрожит она еще более крупной дрожью. В доме было тепло, но она в шоке. Невольно Тейлору стало жаль ее.

– Не хотите чаю или кофе?

– Нет, спасибо, – отозвалась Мариэлла. – Они что-нибудь знают? – спросила она с надеждой, но Тейлор отрицательно покачал головой. – Как вы думаете, может так быть, что они увезли его куда-то и вернулись?

Она сама думала об этом, пока сидела одна, и очень хотела, чтобы это оказалось правдой.

– Возможно, но маловероятно. Утром я еще поговорю с ними. Но вот лично мое мнение: они действительно пили и развлекались.

Он понимал ее, он сам был разочарован. Если преступники – Эдит с Патриком, все было бы крайне просто.

– Они оба меня не любят.

Ей неловко было говорить, что в доме Малкольма, как выяснилось, ее почти никто не любит. Для слуг единственный полноправный хозяин – Малкольм. А миссис Паттерсон может быть к ним добра, снисходительна, они все равно будут позволять себе любые грубости, любое хамство. Им и невдомек, насколько ей это тяжело.

Существование жены Малкольма было не таким безмятежным, как могло показаться. Много, много одиноких и безрадостных ночей. Целые годы. Но она по-прежнему предана Малкольму, она достойная жена и хорошая мать. Впрочем, этого никто не ценил. Иногда, казалось ей, не ценил и Малкольм.

Тейлор наблюдал за выражением ее лица и пытался разгадать ее мысли.

– Почему вы считаете, что они вас не любят?

Нет, он не спорил с ней, он был с ней согласен, потому что видел ненависть в глазах Патрика, видел лицо Эдит, когда зашла речь о платьях Мариэллы.

– Думаю, что они мне завидуют. Большинство слуг в доме появились еще до моего замужества. У них сложились свои отношения с хозяином, и вдруг явилась я, а им не хочется, чтобы в их отношения вмешивались. У каждого из них в доме есть какой-то свой угол, все они делают что-нибудь тайком от хозяина, и им не понравится, если их маленькие хитрости будут раскрыты. Я им как кость в горле.

Тейлор вспомнил про ее регулярные головные боли. Даже странно, почему эти головные боли так не дают ему покоя. А еще после рассказов Патрика возникает вопрос, насколько Мариэлла и Малкольм счастливы в браке.

– Наверное, вы правы. Теперь давайте о другом. Уходя, я попросил вас кое о чем подумать.

– Только об этом я и думала.

Она все еще продолжала бороться с доводами рассудка, со своими страхами. Ей все еще не хотелось верить, что Чарльз решился украсть ребенка. Что бы он ни говорил, сделать этого он не мог.

– Значит, вы уверены?

Тейлор подошел к двери кабинета, открыл ее, подозвал полицейского в форме и сказал, что очень хочет чашечку кофе, а миссис Паттерсон необходим чай. Ему стало вдруг мучительно холодно. Должно быть, потому, что Мариэллу бил озноб.

– Есть какие-нибудь новости? – спросила Мариэлла, глотая слезы. Тейлор отрицательно покачал головой.

Если она сейчас поднимется наверх, неужели же она не найдет там Тедди? Да он же там... Нет, в глубине души она знала, что там его нет.

Полицейский принес чай и кофе и вышел из кабинета, оставив дверь распахнутой настежь. Тейлор поднялся и закрыл дверь. Только после этого заговорил:

– Миссис Паттерсон, должен вам сказать, что водитель кое-что мне рассказал. Мне хотелось бы обсудить его сообщение с вами наедине. Если до этого докопается пресса, может получиться скандал. – Он помедлил, но Мариэлла уже знала, о чем пойдет речь. Возможно, ей будет даже легче, если она расскажет. – Мистер Рейли утверждает, что у вас есть любовник.

Он произнес последнее слово без всякого выражения, и Мариэлла улыбнулась. Улыбка могла показаться абсурдной, но она-то знала, что сам Патрик порочен до мозга костей, и могла себе представить, как подобное обвинение прозвучало в его устах.

– Интересно.

– Это правда?

Она чувствовала, как он буквально давит на нее. Ему нужно знать о ней все. Ради спасения ее сына. Поэтому, хоть она ему и симпатична, он обязан быть безжалостным. Она вздохнула и подняла на него глаза.

– Нет, это неправда. – Как нелепо предполагать, что Чарльз ее «любовник». – Это мой бывший муж, я не видела его семь лет и неожиданно встретила два дня назад. Мы встретились случайно в соборе Святого Патрика.

– Вы предварительно не договаривались о встрече?

Она серьезно покачала головой, и Тейлор ей поверил. В глазах ее застыло горе, и он видел, что это – наследие давней драмы.

– Мы встретились совершенно случайно. В последние годы он был в Испании. Воевал против Франко.

– Боже, так он из тех, кто...

Тейлор отхлебнул кофе. Уже очень поздно, а на ногах наверняка придется оставаться еще долго. К тому же ему очень хотелось услышать от нее все, пока не приехал муж.

– Он коммунист?

Она опять улыбнулась. Еще одно смешное слово, неприложимое к Чарльзу. Хотя теперь не может быть ничего смешного... Теперь с ней нет Тедди... Смеяться теперь нельзя... Не быть ей больше никогда счастливой... красивой... И жить теперь незачем... Но он вернется. В этот раз все будет иначе. Непременно. Все кончится хорошо на этот раз.

– Нет, что вы, политика его вообще не интересует. Просто в этом вся его жизнь – сражаться с ветряными мельницами. Он – идеалист, мечтатель, писатель. Он сначала поехал в Памплону, чтобы попробовать принять участие в бое быков. Он как Хемингуэй. Я думаю, он услышал, что в Испании воюют, и решил повоевать сам. Не знаю. Я его много лет не видела. По-настоящему мы не были вместе с двадцать девятого года. А с тридцать второго я его вообще не встречала. В тот год я уехала в Штаты и вышла замуж за Малкольма.

– Почему же вы встретились теперь? Зачем он так внезапно приехал? Чтобы увидеть вас?

– Нет. По семейным делам. У него очень старый отец, он умирает или почти умирает.

– Когда он приехал, он позвонил вам? Или, может быть, написал?

Она покачала головой.

– Вы не думаете, что он искал встречи с вами? Как он отнесся к вашему новому браку?

Она вздохнула и долго сидела молча, глядя на агента ФБР.

– Искал ли он встречи – не знаю. Не думаю. Он не звонил. Конечно... он расстроен из-за моего брака. Он рассердился... И из-за Тедди... Он не знал. В пятницу я сказала ему, что снова замужем, а про Тедди... не сказала... А вчера он его увидел...

– Вчера? – Ее рассказ заинтересовал Тейлора.

– Мы гуляли с Тедди в Центральном парке. Подошли к пруду посмотреть на лодки, а пруд замерз.

Инспектор кивнул и спросил:

– А о новой встрече вы договаривались?

– Нет, это опять совпадение. Дом его отца сразу за парком, совсем недалеко от пруда.

– Но вам хотелось там его встретить?

– Я об этом даже не думала. – Она посмотрела ему прямо в глаза. Но ее дрожь не унялась.

– Вы думали о нем?

Она кивнула. После встречи в соборе она думала только о нем.

– Вам не кажется, трудно поверить, что вы дважды встретились случайно после семилетней разлуки? Семь лет не виделись вообще и вдруг встречаетесь два дня подряд, не договариваясь заранее! Вы не считаете, что ему зачем-то нужно было вас увидеть?

– Может быть.

Это действительно могло быть так. Она сама задавала себе тот же вопрос.

– Может быть, он хотел чего-то?

Мариэлла снова подумала, потом наконец кивнула.

– Да... Он хотел видеть меня.

– Зачем же?

– Не знаю... Поговорить... Да, поговорить... У нас когда-то были недоразумения... Теперь все это позади... Давно прошло. Я замужем за Малкольмом... Он мой муж... Уже шесть лет...

Она с трудом выговаривала слова и жалобно глядела на Джона Тейлора. Этот человек вошел в ее жизнь в тяжелейший момент, и сейчас она почти не замечала его. Она видела черты его лица, слышала его голос, но совершенно ничего о нем не знала. Ею владело только одно чувство – отчаянный страх за Тедди.

– Когда вы вышли замуж за этого человека? – Монотонный голос Тейлора звучал вежливо, но достаточно настойчиво.

– В двадцать шестом году. Мне было восемнадцать лет... – Мариэлла неожиданно твердо посмотрела в глаза Тейлору, бесповоротно решив, что все ему расскажет. – Инспектор, мой муж не знает об этом. Он считает, что, когда мне было восемнадцать лет, я как-то «легкомысленно себя вела» во время поездки в Европу. Мне представляется, что мой отец распустил среди своих знакомых слух, что у меня был флирт с неким неподходящим типом. Не более. Мой отец любил выдавать желаемое за действительное. Но отец, конечно, прекрасно знал, что пять лет я была замужем, и мы с мужем жили в Европе. Когда Малкольм сделал мне предложение, я попыталась ему рассказать, но он не стал меня слушать. Он сказал, что у каждого человека есть какое-то прошлое, и лучше не трогать его и не ворошить лишний раз. Поэтому он слышал только версию, изобретенную моим отцом ради спасения своего реноме. Отец, по-моему, так никому и не говорил, что Чарльз был моим мужем. Мы с ним жили во Франции... – Казалось, сейчас Мариэлла перенеслась в мыслях куда-то далеко. – И мы были счастливы. – Теперь она была еще красивее.

– А потом ваша жизнь переменилась? Из-за чего?

Тейлор был настойчив, и он очень старался не отвлекаться, не любоваться Мариэллой.

– Были причины.

Он немедленно почувствовал, что она избегает ответа. Должно быть, одна-единственная причина разрушила их идиллию. Только одна причина. Один-единственный день, который ни для Чарльза, ни для Мариэллы не закончился до сих пор.

– Миссис Паттерсон... Мне нужно знать, что произошло. Ради вас. И ради Тедди.

Эти слова тронули ее. Она снова взглянула на него, и в глазах ее опять стояли слезы.

– Я сейчас не могу об этом. Я никому... – Только врачу в клинике.

– Нужно, – решительно сказал он, но она еще продолжала сопротивляться:

– Я не могу.

Она встала, прошлась по комнате, остановилась у окна и принялась всматриваться куда-то. За окном темно, и где-то там, в темноте, – Тедди. Когда она повернулась к инспектору, в глазах ее было столько страдания, сколько Джону Тейлору еще не приходилось видеть. Ему вдруг захотелось приблизиться к ней и взять ее за руку.

– Простите меня. Мне тяжело причинять вам боль, – сказал Тейлор. Таких слов он тоже никогда раньше не произносил при допросах. Но и ни одна женщина еще не производила на него такого впечатления. В ней была чистота, она казалась такой хрупкой, что он боялся за нее. Даже не спросив разрешения, он назвал ее по имени, чувствуя, что необходимо сделать все возможное, чтобы облегчить ей признание. – Мариэлла, вам надо все рассказать.

– Я никогда не говорила мужу... А если бы он знал... Может быть, если бы он знал...

Вероятно, в этом случае Тедди не появился бы на свет, а возможно, и самого их брака не было бы.

– Мне вы можете рассказать, – настаивал он. Он хотел, чтобы она доверилась ему.

– А потом? Вы не расскажете журналистам?

Она сверлила его взглядом. Он медленно покачал головой.

– Ничего не могу обещать. Но даю вам слово, что сделаю все, что только будет в моих силах, чтобы сохранить вашу тайну. Выдам ее только в том случае, если это поможет найти Тедди. Вы согласны?

Она кивнула в ответ и опять стала смотреть из окна в сад.

– У нас с Чарльзом был сын... Наш маленький Андре. – Когда она выговорила его имя, ее горло болезненно сжалось. – Он родился через одиннадцать месяцев после того, как мы поженились. У него были черные волосики, они блестели... Большие голубые глаза... Он был похож на маленького ангела. Пухленький такой херувимчик, мы обожали его. Мы всюду возили его с собой. – Теперь, когда она решилась рассказать ему, она не отводила взгляда. – Он был прекрасен и все время смеялся. Мы ходили с ним к друзьям... Он всем нравился.

Джон наблюдал за ней, и его вдруг насторожил тон ее рассказа. И глаза Мариэллы подозрительно заблестели.

– Чарльз буквально надышаться на него не мог... И я тоже. Однажды мы поехали на Рождество в Швейцарию. Андре было два с половиной года. Нам было там очень хорошо. Мы играли в снежки... Даже лепили снеговика... – По ее щекам текли слезы, слезы горя и боли. Джон не прерывал ее. – И вот однажды Чарльз отправился в горы покататься на лыжах, а я осталась в Женеве. Мы с Андре пошли гулять на озеро. Мы болтали с ним, играли. А озеро замерзло, и у самого берега стояли какие-то женщины с детьми. Мы подошли к ним. Я разговорилась с одной женщиной, у нее мальчик был такого же возраста... – Каждое слово давалось ей с трудом, как будто бы ей не хватало воздуха. – Вы же понимаете, как женщины любят поболтать о детях, так что мы заговорились... заговорились...

Она поднесла дрожащую руку к глазам, и в этот момент Джон Тейлор подбежал к ней, словно предлагая помощь, и она судорожно вцепилась в его руку.

– Мы разговаривали, а он выбежал на лед вместе с другими детьми, потом вдруг... Это было ужасно...

Она почти не могла продолжать, в этой комнате слишком душно, но Джон так сжал ей руку, что это дало ей силы. Теперь она забыла о нем, теперь она вернулась в то время, которое почти убило ее.

– Что-то ужасно захрустело... Похоже на гром... Лед треснул, трое детей провалились... Один из них – Андре... Я выбежала на лед, другие женщины тоже... Все закричали... Я первой добежала до воды... Вытащила двух девочек... Да, обеих... – Она всхлипнула. – А его никак не могла вытащить. Я старалась... Я очень старалась... Я сделала все, что можно, даже сама оказалась в воде... Но он был подо льдом... Потом я нашла его... – Голос ее прервался от боли. Джону Тейлору хотелось плакать вместе с ней. – Он весь посинел и покорно лежал у меня на руках, такой холодный... Чего я только не делала... Искусственное дыхание... Я согревала его... Потом приехала «Скорая помощь», его отвезли в больницу, но там...

Она опять посмотрела на Джона. Они оба сокрушались о судьбе маленького мальчика, провалившегося под лед на Женевском озере.

– Его не смогли спасти. Сказали, что он умер у меня на руках, когда я только вытащила его... Он уже не дышал... А откуда они знали, что он уже тогда был мертвый... – А не все ли теперь равно? – Это все моя вина... Надо было смотреть за ним... Я стала болтать с этими женщинами... Я как раз о нем рассказывала... А он умер. И я его убила.

– А ваш бывший муж?

Едва оправившись от всего услышанного, Тейлор тут же задал ключевой вопрос, потому что по ее опустошенному горем лицу он видел, что было что-то еще.

– Конечно, он обвинял меня. Меня оставили в больнице... Я хотела там остаться, рядом с Андре. И меня с ним надолго оставили. Я все держала его на руках и думала, что он ко мне вернется, что я смогу его отогреть... Но конечно... – Рассказывая, она, казалось, снова переживала то давнее безумие.

– Ваш муж, наверное, приехал в больницу. Как он повел себя? – мягко спросил Джон Тейлор. Очередной важнейший вопрос. И снова на агента ФБР смотрели невидящие глаза.

– Он стал бить меня... Он сильно бил... Долго... Потом мне сказали... Нет, неважно... Я подумала... Сказали, что, когда я прыгнула на лед...

– Миссис Паттерсон, что он делал?

– Он чуть не убил меня. Говорил, что из-за меня погиб Андре, что я во всем виновата... Правильно, я заслужила... – Она захлебнулась слезами и издала какой-то странный звук, напоминающий собачий вой. – Я потеряла ребенка.

Она опять посмотрела на него, а он положил руку ей на плечо и притянул к себе, чтобы она могла поплакать ему в плечо. Она прижалась к его груди, а он принялся безотчетно гладить ее по голове.

– Боже мой!.. – Только тут смысл ее последних слов дошел до него. – Вы были беременны...

– На шестом месяце... Девочка... Умерла в тот же день, что и Андре.

Мариэлла долго молча плакала, а Джон Тейлор поддерживал ее.

– Я так вам сочувствую... С вами столько случилось... Вам пришлось много перестрадать. И я опять заставил вас все это пережить...

Что ж, у него не было выбора. Ему обязательно нужно было знать то, что она скрывала. Он видел по ее глазам, что она пережила трагедию, но он предположить не мог, что все было так ужасно.

– Со мной все в порядке, – тихо произнесла она. В каком-то смысле так оно и было. А в чем-то совсем даже не в порядке. Она вдруг вспомнила, что с ней не было Тедди. Это уже слишком много для нее. И поэтому Джон Тейлор теперь просто обязан найти его.

– Мне было потом очень плохо. И очень долго. Наверное, это можно назвать нервным срывом или еще как-нибудь. Мне кажется, Чарльз тоже был не в себе. В тот вечер его пришлось оттаскивать от меня. Потом мне сказали, что во время похорон он совершенно сорвался. Не знаю, мне не разрешили пойти. Меня положили в частную клинику в Вилларе, и я пролежала там двадцать шесть месяцев. Лечение оплатил Чарльз, но я его не видела. Наконец, перед тем как выписывать меня, его пустили ко мне. Он просил меня вернуться, но я уже не могла. Мы оба с ним думали, что это я убила нашего сына. Даже, может быть, обоих наших детей. Я ведь не только не усмотрела за Андре, но еще и прыгнула в воду, и от этого погиб второй ребенок.

– Да что же вы могли сделать? Неужели позволить Андре утонуть?

– Нет, я все правильно сделала, но прошло два года, прежде чем я пришла к такому выводу. А потом еще шесть лет надо было жить с этим. Я думаю, – она опять расплакалась, – я решила, что Тедди потому родился, что бог решил простить меня. Когда я никак не могла забеременеть от Малкольма, я все время думала, что он наказывает меня.

– Ерунда. Вы и так уже наказаны. Вы ничего не сделали плохого, чтобы заслужить такое наказание.

Она печально улыбнулась человеку, с которым только что разделила тайну своей жизни.

– Все эти годы я тоже старалась себя в этом убедить.

Он еще раз дотронулся до ее ладони, потом подлил ей чуть-чуть бренди в чай. Ему было трудно поверить, что она ничего не рассказала Малкольму. Как же тяжело было ей нести это невыносимое бремя! Неудивительно, что она страдала от головных болей.

– Теперь расскажите про вашу встречу в церкви, – попросил он, но смысл этой встречи он уже понял.

– В тот день была годовщина... смерти детей. В этот день я всегда хожу в церковь и ставлю свечи за упокой их душ. И еще за родителей. И вдруг появился Чарльз, как призрак.

Радостной ли была та встреча, подумал про себя Тейлор. Теперь он был полностью на стороне этой женщины, и потому, что она пережила так много горя, и потому, что она нашла в себе силы жить дальше. Она была сильнее и глубже, чем могло показаться с первого взгляда. Теперь ему захотелось получить ответ еще на один вопрос:

– Вы его все еще любите?

– Да. Думаю, что какая-то часть моего сердца, души моей навсегда принадлежит ему. – Она говорила теперь так открыто и искренне, что невозможно было не поверить ей. Тейлор вспомнил шофера, который орал, будто миссис Паттерсон ходит на свидания с «любовником», и его передернуло. А Мариэлла добавила с полной убежденностью: – Но он принадлежит прошлому. Эта часть моей жизни окончена.

– А он что хотел? Чтобы вы вернулись к нему?

– Не знаю. В соборе Святого Патрика мы говорили недолго, нам обоим было трудно говорить. Он сказал, что я ни в чем не виновата, но я знаю, что он всегда будет обвинять меня. Он обвинял меня в том, что я убила нашего сына. Преступная небрежность. – Мариэлла отвернулась от Тейлора, и он почти заставил ее глотнуть чаю с бренди. – И ведь правда. Я была совсем девчонкой, мне был двадцать один год, и я допустила непростительную ошибку. Я говорила с той женщиной совсем недолго, а Андре тем временем отошел от меня. Я была удивлена, что Чарльз намерен простить меня, я же знаю, что он чувствовал тогда.

– А он действительно намеревался вас простить? Вы абсолютно уверены?

Она посмотрела инспектору прямо в глаза. Вот большой вопрос.

– Не знаю. В пятницу, в соборе, я думала, что да. Я сказала ему, что опять замужем, и он, по-моему, удивился, наверняка ему это не понравилось, но мне показалось, что он принял эту новость. Но на следующий день мы встретили его в парке... Он пришел в бешенство, когда увидел Тедди. Оттого пришел в бешенство, что у меня опять есть ребенок, а у него нет. Он сказал, что я этого недостойна, и я почувствовала, что он мне угрожает, хотя, по-моему, это были пустые угрозы. Он сказал, что способен отобрать у меня ребенка, чтобы заставить меня вернуться.

Наконец-то Джон Тейлор услышал то, что хотел услышать. Теперь он не сомневался, что преступник рано или поздно будет у них в руках. Остается только найти его. Слава богу, Мариэлла почувствовала доверие к нему, Тейлору. Что бы теперь ни случилось, они смогут упрятать бывшего мужа Мариэллы в тюрьму и забыть о нем. Сочувствуя Мариэлле, ее горю и страданиям, он куда меньше сочувствовал Чарльзу, который избил беременную жену в больнице и вместо того, чтобы ее утешать, обвинил в детоубийстве. Потом он покинул ее на два года в больнице и так или иначе заставил ее нести тяжкий крест всю жизнь, заставил ее жить с сознанием, что по ее вине погибли оба ребенка. Джон Тейлор рассудил, что этот субъект заслуживает наказания.

– Как вы думаете, он серьезно говорил?

– Не уверена. Просто не знаю. Не могу себе представить, что он может причинить кому-то вред, тем более ребенку. Но с другой стороны, я не знаю, насколько он еще сердится на меня. Поэтому я не могу утаить все это от вас.

Что ж, в конце концов к лучшему, что шофер обвинил свою хозяйку в тайных отношениях с «любовником».

Было уже шесть утра, а расследование не продвинулось дальше. Вот только информация, которую сообщила Мариэлла, обещает многое. Джон Тейлор аккуратно записал фамилию и адрес Чарльза и пообещал, что через пару часов осторожно с ним побеседует. Если Чарльз представит удовлетворительное алиби и Тейлор сможет ему поверить, тогда вопрос о Чарльзе Делони можно будет считать закрытым. А вот в противном случае он должен будет дать этой информации ход. Втайне Тейлор рассчитывал, что ему удастся узнать больше. Скорее всего этот парень – круглый дурак, раз он так открыто угрожал похитить ребенка. Не исключено, что он и украл его. Может быть, чтобы отомстить за смерть собственных детей той, кого он считал виновной, либо просто в безумной надежде вернуть ее. Но ведь он уже пообещал Мариэлле ничего не рассказывать ни представителям прессы, ни ФБР, ни Малкольму. Сначала нужно поговорить с Чарльзом Делони. Так будет лучше для всех. Она это и сама понимает.

Они вышли из кабинета почти в семь часов утра и еще долго простояли в холле, беседуя. На улице еще не рассвело. Он смотрел на нее и думал: как было бы хорошо, если бы он мог пообещать обязательно найти Тедди. Ей это нужно. У него создалось впечатление, что брак Мариэллы с Малкольмом Паттерсоном был всего-навсего сделкой. Вся ее жизнь сосредоточилась в Тедди, а Тедди у нее отняли. Тейлор видел, что мать обожает сына. Насколько Тейлор может судить, она никогда не вернется к Чарльзу, но у нее нет человека, который помог бы ей в этой жизни. Невозможно понять другое: как удалось похитить ребенка в полночь совершенно бесшумно и не оставив никаких следов. Его, одетого в красную пижаму, вынули из постели... А потом он исчез.