Текст книги "Верить в себя"

Глава 6

После приезда Джейсона в Париж прошло уже пять дней, а Кэрол по-прежнему не приходила в себя, и он обратился к врачам с просьбой созвать консилиум специалистов, чтобы оценить ее состояние. Теперь она дышала без помощи аппарата искусственного дыхания, но это было единственным положительным сдвигом, других обнадеживающих признаков не было. Все меньше оставалось надежды на то, что Кэрол выйдет из комы, в которой пробыла уже больше двух недель. Ее близкие понимали: вероятность того, что Кэрол никогда не очнется, с каждым днем возрастает.

Врачи отнеслись к просьбе Джейсона с пониманием. Консилиум с участием лучших специалистов был созван, но его результаты вряд ли можно было назвать утешительными. Один из участников консилиума, видный нейрохирург, без обиняков заявил Джейсону, что, если к Кэрол сознание не вернется в ближайшие дни, клетки мозга начнут необратимо разрушаться. Уже сейчас существовала вероятность отмирания пострадавших участков коры, нарушения нервных связей, утраты некоторых функций. Чем дольше Кэрол будет находиться в коме, сказал врач, тем меньше у нее шансов на выздоровление.

Эти слова только подтвердили худшие опасения Джейсона. Но самым неприятным было то, что никакими медицинскими средствами изменить положение было нельзя. Операция по-прежнему была невозможна, и им оставалось только ждать и уповать на Господа. Медицине, правда, были известны случаи, когда люди благополучно выходили из комы и через несколько месяцев, однако это были скорее исключения из правила. Чем больше времени больной проводил без сознания, тем ниже была вероятность восстановления полноценной работы мозга.

Услышав эти новости, Хлоя расплакалась. Энтони обнял сестру за плечи и что-то шептал ей на ухо, Джейсон мрачно молчал, Стиви громко сморкалась в платок.

– О’кей, – сказала она, как только врачи вышли из комнаты для посетителей, где проходила встреча. – Кэрол никогда не сдавалась, и нам тоже нельзя отчаиваться. Вы ведь знаете вашу маму, – добавила Стиви специально для детей. – Она всегда все делала по своему собственному расписанию, и я уверена, что так будет и на этот раз. Кэрол обязательно придет в себя, но только когда сама сочтет себя готовой. Мы должны верить в нее, верить в ее силы и в то, что она нас любит и не оставит одних, если можно будет этого избежать. Как насчет того, чтобы сходить сегодня куда-нибудь и немного развеяться? Нам всем нужен небольшой перерыв.

– Куда сходить?! – возмутилась Хлоя, поднимая заплаканное лицо. – Ты что, предлагаешь пройтись по магазинам, что ли?

Судя по выражению лиц Энтони и Джейсона, мужчины тоже были шокированы неожиданным предложением Стиви. Вот уже несколько дней они курсировали между отелем и больницей, им и в голову не приходило, что можно заняться чем-нибудь другим. Самой Стиви, по совести говоря, тоже было не до развлечений, однако она чувствовала, что после консилиума родственники Кэрол совсем упали духом и она должна срочно что-то придумать, чтобы поднять им настроение.

– Почему по магазинам? Можно сходить в кино, в Лувр, просто поужинать в каком-нибудь хорошем ресторане. Съездить в Версаль, посмотреть Нотр-Дам и так далее. Ведь мы, в конце концов, в Париже, а не где-нибудь в Техасе, где нет ничего, кроме родео. Конечно, мы все очень переживаем за нашу Кэрол, но нам нужно и отдыхать, иначе в решительный момент мы элементарно свалимся. Сами подумайте, что сказала бы нам Кэрол, если бы могла?! Она бы сказала: нечего сидеть возле меня целыми днями, как прикованные. Развлекайтесь, отдыхайте, гуляйте, а потом приходите ко мне и рассказывайте обо всем, что увидели!

Но предложение Стиви было встречено гробовым молчанием. Наконец Джейсон сказал:

– Не можем же мы просто уйти и оставить Кэрол одну!

– Конечно, нет. Я посижу с ней, а вы идите – найдите себе какое-нибудь приятное занятие и не возвращайтесь, пока не придете в себя. Кстати, о магазинах... Я не понимаю, Хло, что ты имеешь против шопинга? Я уверена, что твоя мать не упустила бы возможности прошвырнуться по парижским бутикам. Как ты думаешь, с чего бы она начала?

– Я думаю, она сделала бы педикюр, а потом купила несколько пар туфель, – ответила Хлоя и улыбнулась сквозь слезы. – И еще – эпиляцию.

– Вот видишь! – воскликнула Стиви, старательно изображая воодушевление. – Так что же ты киснешь? Поезжай в город и купи себе три пары новых туфель, о’кей? Кэрол никогда не покупала меньше трех пар. Больше – да, меньше – нет. А я позвоню в отель и запишу тебя на косметические процедуры. Маникюр, педикюр, эпиляция, степ-аэробика и прочее. И, конечно, массаж... Вам, джентльмены, сеанс массажа тоже не помешал бы... Кроме того, можно купить абонемент в клуб здоровья. Насколько мне известно, в «Ритце» есть даже зал для сквоша. – Стиви хорошо знала, что и Джейсон, и Энтони очень любят эту игру.

– Не будет ли это выглядеть... странно? – пробормотал Энтони с виноватым видом. Всю неделю он скучал по физическим упражнениям, чувствуя себя посаженным в тесную клетку тигром.

– Вовсе нет. Кстати, после игры в сквош вы оба можете поплавать в бассейне, – предложила Стиви. – Ну как, решено?.. Мужчины играют в сквош, Хлоя приводит в порядок ногти, потом все трое отправляются на массаж. Если хотите, я могу позвонить в отель и вызвать массажиста прямо в номер.

Джейсон с благодарностью улыбнулся. Несмотря ни на что, идея Стиви пришлась ему по душе.

– А как же ты? – спросил он.

– Я побуду здесь, с Кэрол. Думаю, я успею все организовать, пока вы будете ехать в отель. Ведь это моя работа – ждать и организовывать... – То же самое Стиви делала, когда заболел Шон. Бывали дни, когда после химиотерапии она проводила у его кровати многие часы.

– Поезжайте, несколько часов отдыха никому не повредят, – добавила она. – Наоборот, вам это будет только полезно.

Это было очень великодушное предложение, и все они чувствовали себя немного виноватыми оттого, что оставляли Стиви в больнице одну. Что, если именно в это время Кэрол станет хуже или она, напротив, придет в себя? Впрочем, вероятность как первого, так и второго была невелика, поэтому слишком волноваться по этому поводу им действительно не стоило.

Пока Джейсон и молодежь одевались и собирали вещи, Стиви успела позвонить в «Ритц», зарезервировать время в спортзале и вызвать массажиста. Хлое она строго-настрого наказала заехать по дороге в Фобур Сен-Оноре, где было много обувных магазинов и магазинов мужской одежды. Двадцать минут спустя Стиви буквально вытолкала всех троих из больницы и, не слушая их сбивчивых благодарственных слов, усадила в такси. Когда машина отъехала, она вернулась в палату и снова села на стул около Кэрол. Кроме нее, там находилась только дежурная сиделка; по-английски она почти не говорила, но за последние несколько часов они успели проникнуться друг к другу самой искренней симпатией. Стиви жалела только, что не может расспросить сиделку обо всех этих разноцветных лампочках, трубках, датчиках и экранах, по которым бежали зубчатые кривые. Почему-то ей казалось, что если она узнает все это, то будет чувствовать себя намного спокойнее.

– О’кей, мисс кинозвезда, – обратилась Стиви к неподвижной Кэрол. – Это опять я. Не надейся, я от тебя не отстану, пока ты не возьмешь себя в руки и не очнешься. Мы все на тебя очень сердиты – пора уже просыпаться, а ты все валяешься. Да и врачи говорят, что ты уже давно должна быть на ногах. Ну-ка давай, просыпайся!.. Тебе необходимо сделать маникюр и привести в порядок голову – похоже, ты не мыла ее с тех пор, как тебя занесло в этот чертов тоннель. И конечно, тебе нужно написать книгу, помнишь? Здесь у тебя ничего не выйдет – в твоей палате даже стола нет, не говоря уже о компьютерах, но я обещаю: как только ты очнешься, мы перевезем тебя в «Ритц». Там ты найдешь все, что нужно для работы. Кроме того, на носу День благодарения, а ты лежишь тут, как капуста на грядке... Нет, Кэрол, ты просто обязана как можно скорее прийти в себя! – проговорила Стиви с ноткой отчаяния в голосе. – Ты же обещала встретить праздник с детьми, а что получается? Это просто нечестно! И несправедливо по отношению к Энтони и Хлое. Ну же, Кэрол, вспомни – ты ведь никогда не сдавалась. Тебе бывало и тяжелее, чем сейчас, но ты все равно побеждала!

Примерно то же самое она говорила своей хозяйке в мрачные дни, наставшие после смерти Шона. Тогда Кэрол смогла справиться с горем, потому что знала, что Шон хотел бы от нее именно этого. Но в этот раз Стиви почла за благо не упоминать покойного мужа Кэрол, воззвав вместо этого к ее материнским чувствам.

– Лично меня уже тошнит от того, что ты здесь валяешься и ничего не делаешь, – продолжила Стиви. – Думаю, тебя тоже. Это ведь, наверное, ужасно скучно, да и сказка о Спящей красавице производит впечатление только на малышей.

Но Кэрол продолжала лежать неподвижно, глаза ее были закрыты, и Стиви невольно задалась вопросом, действительно ли люди, находящиеся в коме, слышат, как их родные и близкие разговаривают с ними и зовут обратно в мир живых. Впрочем, она не перестала бы разговаривать с Кэрол, даже если бы это утверждение было ложью на девяносто девять процентов. Пока существует хотя бы призрачный шанс, что Кэрол ее слышит, она не станет от него отказываться. И, усевшись на стуле поудобнее, Стиви продолжила рассказывать Кэрол о самых обычных вещах – о последних новостях и событиях в мире кино, не пренебрегая даже сплетнями, которые публиковали окологолливудские таблоиды. Сиделка молча занималась своей работой, но раз или два Стиви поймала ее взгляд, исполненный сочувствия и жалости. Насколько она могла судить, младший медицинский персонал не надеялся, что Кэрол когда-нибудь придет в себя. Врачи, похоже, склонялись к тому же, хотя никто из них не признал бы этого открыто. И Стиви понимала, в чем дело. С момента взрыва в тоннеле прошло слишком много времени; если бы у Кэрол были шансы, она давно бы очнулась, но она, увы, по-прежнему лежала без сознания. Это могло означать только одно: ее мозг пострадал гораздо серьезнее, чем считали врачи, и с каждым прошедшим часом надежда на благополучный исход таяла. Но Стиви знала, что она останется с Кэрол до конца, каким бы он ни был.

Было уже начало седьмого, когда, просидев в палате почти восемь часов, Стиви решила вернуться в отель, чтобы поесть, привести в порядок одежду и проведать остальных. Джейсон и дети уехали уже несколько часов назад, и она надеялась, что они успели немного развеяться.

– О’кей, я пошла, – сказала она Кэрол, как всегда говорила в Лос-Анджелесе, когда заканчивала работу. – Смотри, чтобы завтра ты была уже на ногах. Хватит бездельничать! Сегодня я дала тебе отдохнуть, но завтра у тебя этот номер не пройдет. Хорошенького понемножку, мисс Барбер. У тебя было достаточно времени для отдыха, завтра мы с тобой принимаемся за работу. Утром ты откроешь глаза, оглядишься, позавтракаешь и продиктуешь мне пару писем. Кроме того, тебе необходимо сделать не один десяток телефонных звонков. Майкл Аппельзон, к примеру, звонит тебе чуть не каждый день, и я уже устала придумывать причины, по которым ты не можешь подойти к телефону. По-моему, у него есть для тебя отличный сценарий, но об этом ты уж поговори с ним сама... – Стиви знала, что со стороны она выглядит окончательно свихнувшейся, но ей на это было наплевать. Кроме того, она почти не преувеличивала: Майкл Аппельзон, старый друг и импресарио Кэрол, действительно звонил Стиви по нескольку раз в день с тех самых пор, как все газеты опубликовали сенсационные новости о случившемся с Кэрол несчастье. Много раз Стиви пыталась успокоить его, убедить, что не все так страшно, как расписывают бульварные листки, но Майкл был безутешен. И дело было даже не в том, что он мог потерять свою самую лучшую актрису. Аппельзон знал Кэрол чуть не с самого детства, точнее – с восемнадцати лет, когда она работала продавщицей в новоорлеанской аптеке. Аппельзон купил у Кэрол тюбик зубной пасты и навсегда изменил ее жизнь. В этом году ему исполнилось семьдесят, но он все еще был крепок и полон творческих планов, в которых отводил своей звезде особое место. Впрочем, Кэрол всегда была для него не просто ценным приобретением: Аппельзон, у которого не было своих детей, относился к ней как к дочери. Сейчас он рвался в Париж, но Джейсон лично связался с ним по телефону и попросил подождать хотя бы несколько дней. Им и так приходилось нелегко, и он не хотел, чтобы к их группе – пусть и с самыми благими намерениями – присоединился кто-то еще. Стиви, кстати, вполне разделяла его чувства и была благодарна ему за то, что он не возражал против ее присутствия. От нее, впрочем, пользы было гораздо больше, чем от мистера Аппельзона – это она тоже понимала. Без нее Джейсон с детьми и вовсе бы пропали. Как, впрочем, и сама Кэрол. У нее, разумеется, были в Голливуде друзья, однако больше всего времени она проводила именно со Стиви, а то, через что они вместе прошли за эти пятнадцать лет, сблизило их еще больше.

– В общем, ты поняла? – снова обратилась Стиви к подруге, словно та могла ее слышать. – Сегодня ты снова проспала целый день, а это уже самое настоящее расточительство. Я не допущу, чтобы ты валялась тут в праздности, притворяясь кинозвездой. Конечно, ты – звезда, но не такая, как остальные. Ты привыкла работать, и я от тебя не отстану, пока ты не проснешься и не возьмешься за свою книгу. Я не собираюсь за тебя вкалывать – придется вам, мисс Барбер, самой написать этот ваш роман или что вы там задумали. Подъем, Кэрол, каникулы кончились, пора браться за дело. Кстати, если вас интересует мое мнение, то каникулы вы провели препаршиво!

Если бы сиделка понимала по-английски, сейчас бы она, наверное, рассмеялась. Но она только улыбнулась Стиви и помахала ей на прощание рукой. Через час ее дежурство заканчивалось, и она уже думала о том, как вернется домой к мужу и детям. У Стиви, в отличие от сиделки, ни мужа, ни детей не было. У нее был бойфренд в Лос-Анджелесе и эта лежащая в коме женщина, которую она любила больше всех на свете. Стиви осталась бы с Кэрол и на ночь, но после долгих колебаний решила все же вернуться в отель, чтобы сохранить хоть немного сил на завтра. Сегодняшняя вахта у постели Кэрол вымотала ее до предела. Весь день Стиви разговаривала с подругой: сначала она лишь подбадривала ее, стесняясь присутствия остальных, но, как только все уехали, решила обратиться к Кэрол с настоящей речью, надеясь, что это сработает. Вреда, во всяком случае, от этого быть не могло.

Наконец Стиви вышла на улицу, остановила такси и, забравшись внутрь, откинула голову на спинку сиденья. Час был довольно поздний, но папарацци все еще крутились у входа в отель, надеясь заснять кого-то из детей Кэрол. Кроме того, как Стиви узнала еще утром, сегодня в «Ритц» должен был прибыть сам Харрисон Форд с семьей. Завтра в отеле ждали Мадонну. По каким-то причинам обе знаменитости решили провести День благодарения в Париже, и местная пресса пребывала в состоянии лихорадочного возбуждения.

В отличие от Мадонны, приезд родственников Кэрол в столицу Франции был вынужденным, поэтому и настроение у них было далеко не праздничным. К счастью, Стиви заранее подумала об этом и успела договориться с ресторанной службой, которая должна была организовать для них в честь Дня благодарения настоящий праздничный ужин в отдельном кабинете. Это оказалось непросто: к примеру, алтейный сироп для сладкого картофеля во Франции найти было невозможно, но Стиви решила и эту проблему. Она позвонила в Лос-Анджелес своему другу Алану и попросила прислать недостающие ингредиенты срочной почтой «Федерал экспресс». Алан, который тоже переживал за Кэрол и желал ей скорейшего выздоровления, сразу же исполнил эту просьбу. Он вообще был неплохим парнем, но Стиви никак не могла представить себя его женой. «Этой картине не хватает жизненной достоверности», – частенько иронизировала она, повторяя слова одного продюсера, у которого когда-то снималась Кэрол. Это, однако, не означало, что у Стиви был на примете кто-то другой; просто она всегда ставила свою работу у Кэрол на первое место. А сейчас, когда подруга нуждалась в ее помощи больше чем когда-либо, Стиви и вовсе считала себя не вправе думать о личном.

Вернувшись в отель, Стиви обнаружила, что отдых действительно пошел Джейсону и молодежи на пользу. Во всяком случае, они уже не выглядели такими угнетенными и подавленными, как раньше, и даже согласились поужинать не в номере, а в главном ресторане отеля, носившем название «Эспадон». Это оказалось на редкость приятное, хотя и многолюдное место, к тому же еда там была выше всяких похвал. Сама Стиви, впрочем, в ресторан не пошла. Вместо этого она отправилась в массажный кабинет, заказала в коридорной службе суп с гренками и легла в постель, не без удовольствия вспоминая, как горячо и искренне Джейсон и дети благодарили ее за то, что она дала им возможность отдохнуть и развеяться. Как выяснилось, они выполнили почти всю намеченную для них программу и, как сказал Энтони, снова почувствовали себя людьми. Под действием нервного возбуждения Хлоя купила шесть пар туфель и вечернее платье от «Сен-Лоран». Джейсон тоже не устоял и, пока Хлоя обходила бутики, приобрел у «Эрме» две пары туфель «Джон Лоббс», о чем впоследствии рассказывал Стиви с легким недоумением в голосе. Даже Энтони, который терпеть не мог магазины, купил себе четыре рубашки. Кроме того, он и Джейсон приобрели себе кое-что из одежды; с собой они почти ничего не захватили и сейчас очень нуждались в джинсах и свитерах, в которых было удобнее находиться в больнице. После плавания и сеанса массажа оба чувствовали себя на редкость посвежевшими; кроме того, Джейсон ухитрился обыграть сына в сквош, что нечасто случалось в последнее время.

Словом, вопреки печальным обстоятельствам, приведшим их в Париж, все трое провели довольно приятный вечер – и все благодаря Стиви, ее практицизму и неиссякаемому оптимизму, о чем они сказали ей, как только она вернулась. Их благодарность пробудила в душе Стиви теплые чувства; что ни говори, а похвалы были ей приятны. С тем она и заснула – довольно рано, так как устала больше остальных.

В шесть часов утра Стиви разбудил телефонный звонок. Услышав его, она так испугалась, что чуть не уронила аппарат. Звонок в столь ранний час мог означать только одно. Дрожащими руками она сняла трубку.

– Алло?

Это был Джейсон. Несколько минут назад ему позвонил дежурный врач и напугал его чуть не до полусмерти.

– О господи... Что он сказал? – Со сна Стиви плохо соображала, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы вникнуть в смысл его слов. – Что-то случилось?

– Да, случилось... – Джейсон то ли вздохнул, то ли всхлипнул. – Кэрол... Она пришла в себя. Она не говорит, но она открыла глаза и кивнула.

– Боже мой! – Стиви повторила это несколько раз – ничего другого она все равно сказать не могла. Услышав звонок, она решила, что случилось самое страшное, и теперь никак не могла прийти в себя.

– Я сейчас еду к ней, – сказал Джейсон. – Если хочешь, поедем вместе. Ребят я пока будить не хочу – не стоит прежде времени пробуждать в них надежды. Сначала нужно убедиться, что Кэрол...

– Я еду с тобой. Мне нужно пять минут, чтобы одеться... – Она неожиданно рассмеялась. – Слава богу, она меня услышала!

На самом деле Стиви вовсе не думала, будто это чудо совершил ее многочасовой монолог. Время, крепкий организм Кэрол и Божественное Провидение – вот что помогло ее любимой подруге очнуться. Слова же – это только слова; впрочем, кто знает?!

– Что ты ей сказала? – поинтересовался Джейсон. Он уж было потерял надежду, когда выслушал вердикт врачей, и вот – на тебе! Не прошло и суток, как Кэрол вышла из комы.

– Я сказала, что она должна перестать лениться, – ответила Стиви, не замечая катившихся по ее лицу слез облегчения. – Что у нее много работы и что она должна написать книгу. Что-то вроде этого...

– Это была прекрасная идея. – Джейсон рассмеялся. – Жаль, она не пришла тебе в голову раньше. Должно быть, Кэрол стало стыдно, и вот результат!

– Хорошо бы так, но я думаю, она сама справилась, – ответила Стиви, думая о том, какой прекрасный подарок к Дню благодарения преподнесла им всем Кэрол.

– Хорошо, одевайся, через пять минут я к тебе зайду, – сказал Джейсон и повесил трубку. К этому моменту Стиви успела надеть джинсы и свитер, натянуть ковбойские сапоги и накинуть на плечи теплое пальто. Пару лет назад она купила их в магазине поношенных вещей, чтобы работать в саду, но они неожиданно оказались очень удобными. Стиви часто называла их своими «счастливыми ботинками», и не ошиблась. Вчера она тоже была в них.

В такси по пути в больницу Джейсон и Стиви с волнением обсуждали удивительную новость. Обоим не терпелось поскорее увидеть Кэрол. Джейсон, правда, напомнил Стиви, что Кэрол пока не говорит и что может пройти еще несколько дней, прежде чем к ней вернется речь. Сам он, однако, не считал это сколько-нибудь серьезной проблемой. Главное, Кэрол вышла из комы и теперь обязательно пойдет на поправку.

В больнице было тихо и безлюдно. Только в коридоре перед палатой Кэрол сидел на стуле охранник. Увидев Стиви и Джейсона, он сразу пропустил их внутрь, решив, что их столь ранний приезд означает что-то не слишком хорошее. Но он ошибался. Это холодное и ясное парижское утро было, наверное, самым счастливым в жизни Стиви, да и Джейсон мог сравнить его разве что с днями, когда появились на свет их с Кэрол дети. То, что произошло сегодня, тоже было сродни второму рождению. Кэрол очнулась!

Когда они вошли, Кэрол лежала на кровати и смотрела в потолок широко открытыми глазами. Здесь же были дежурный ординатор и лечащий врач Кэрол. Она только что приехала – ординатор позвонил ей первой. Увидев Стиви и Джейсона, она приветливо улыбнулась, потом снова повернулась к своей пациентке и заговорила с ней по-английски. Взгляд Кэрол переместился; она посмотрела на доктора, но ничего не ответила. Она вообще не издала ни звука и не улыбнулась, но, когда врач попросила пожать ей руку, пальцы Кэрол чуть заметно дрогнули.

Потом Кэрол перевела взгляд на Джейсона и Стиви, но выражение ее лица не изменилось. Выступив вперед, Стиви заговорила с ней так, словно она была прежней Кэрол, а Джейсон наклонился и поцеловал в лоб, но и это не вызвало никакой реакции. Минут через пять глаза Кэрол снова закрылись, и она уснула, а врач, Джейсон и Стиви вышли в коридор, чтобы поговорить.

– Почему она не реагирует?! – с тревогой воскликнул Джейсон, поворачиваясь к врачу. Стиви тоже была обеспокоена, но молчала, решив, что на сегодняшний день они и так получили гораздо больше, чем рассчитывали.

– Это только начало, – ответила доктор. – Она еще не различает лиц. Не исключено, что она частично потеряла память, ведь у нее пострадали кора головного мозга и гиппокамп, а именно там находятся запоминающие центры. Какой объем памяти утрачен, сказать пока нельзя. При удачном стечении обстоятельств функции мозга восстановятся полностью, и память вернется, но на это потребуется время – много времени. Пока же ей придется многому учиться заново. Есть, ходить, говорить – ничего этого она пока не умеет. Ее мозг слишком долго был сдавлен образовавшейся гематомой, но шансы у нее есть. И я бы сказала – довольно неплохие шансы.

Врач говорила с необычным для нее воодушевлением. Очевидно, она уже не рассчитывала, что Кэрол когда-нибудь придет в себя, и Джейсон невольно подумал, насколько верна старая истина: чудеса случаются, когда меньше всего их ожидаешь.

Доктор повернулась к Стиви и улыбнулась:

– Вы молодчина, Стиви. Сестра сказала мне, что вчера вечером вы несколько часов разговаривали с мадемуазель Барбер. Думаю, это сыграло свою роль. Многие врачи считают, что при определенных условиях человек в коме может услышать, что ему говорят, и отреагировать сознательным усилием воли.

– Мне кажется, Кэрол проснулась, потому что достаточно для этого окрепла, – возразила Стиви. – Ей пора было прийти в себя, вот она и очнулась.

Давно пора, подумала она про себя. Все-таки три недели были слишком большим сроком как для Кэрол, так и для ее близких. Особенно для близких, поскольку сама Кэрол вряд ли сознавала, что с ней происходит. Они же постоянно боялись потерять ее, причем, возможно, смерть была не худшим исходом. Одним словом, прошедшие недели были самыми тяжелыми в жизни Стиви, и она была рада, что самое трудное осталось позади.

– Сегодня мы сделаем компьютерное сканирование и магниторезонансное исследование головы; кроме того, я приглашу специалиста-логопеда, чтобы он проверил ее реакции. Не исключено, что мадемуазель Барбер просто забыла некоторые слова; в этом случае речь быстро восстановится, нужно только немного ее подтолкнуть. Главное, пригласить квалифицированного специалиста, – добавила врач. Стиви уже сказала ей, что Кэрол неплохо говорит по-французски, но врач считала, что работать с нею должен английский или американский логопед. Только в этом случае Кэрол может быстрее восстановить речь.

– Я могла бы попробовать, если бы кто-нибудь объяснил мне, что и как нужно делать, – предложила Стиви. Она не считала, что справится с задачей лучше специалиста, просто ей не терпелось скорее начать обучение Кэрол.

Врач снова улыбнулась.

– Вы прекрасно поработали вчера вечером, – сказала она, и это был не просто комплимент или проявление французской галантности. Молодая женщина и в самом деле не могла бы сказать, что же разбудило Кэрол на самом деле.

Потом Стиви и Джейсон отправились в отель, чтобы сообщить новости детям. Энтони и Хлоя еще спали, и их первая реакция была такой же, как у Стиви: они испугались, что случилось что-то ужасное. В их глазах была паника, в голосе звучали истерические нотки.

– Что с мамой?! – воскликнул Энтони, протирая глаза. Ему уже исполнилось двадцать шесть, и он был самостоятельным, взрослым мужчиной, но Кэрол по-прежнему оставалась для него мамой и даже мамочкой.

– Успокойся, все хорошо. Кэрол пришла в себя! – воскликнул Джейсон и, не сдержавшись, заплакал. – Она открыла глаза, представляешь? Скоро, скоро она совсем поправится...

Голос его задрожал, глаза Энтони тоже увлажнились, и он с трудом подавил подкатившееся к горлу рыдание. Никто из них не знал, когда настанет это «скоро», однако в эти минуты главным было другое. Кэрол не умерла, Кэрол вышла из комы. И для нее, и для них это было как новое рождение.

Узнав, что Кэрол открыла глаза, Хлоя, то смеясь, то плача, закружилась по комнате, а потом обхватила отца за шею. Доля объятий досталась и Стиви, и Энтони. Хлоя словно ожила и снова счастлива.

За завтраком все четверо смеялись и оживленно болтали, а в десять часов отправились в больницу. К этому времени Кэрол проснулась – на этот раз после самого обычного сна – и взглянула на вошедших с куда бóльшим интересом.

– Привет, мам! – жизнерадостно поздоровалась Хлоя, подходя к кровати, чтобы поцеловать мать. Кэрол, однако, никак не отреагировала. Стиви даже показалось, что она несколько удивилась, но лицо Кэрол оставалось неподвижным, как маска, и только в глазах появилось какое-то странное выражение. Пластырь, закрывавший рану на скуле сняли, и на коже багровел свежезаживший шрам. Сейчас Стиви подумала, что Кэрол наверняка расстроится, когда его увидит, но до этого, во-первых, было еще далеко, а во-вторых, как сказал Джейсон, для чего-то же существует пластическая хирургия. Сами они давно привыкли к ее шраму и почти перестали его замечать, но сейчас он прочно завладел вниманием Стиви. Она буквально не могла оторвать от него взгляд, словно боясь взглянуть подруге в глаза и прочесть в них неприятную истину: Кэрол не узнавала самых близких людей!

Кэрол между тем продолжала следить за ними взглядом и даже чуть-чуть поворачивала голову, когда кто-то из них перемещался по палате. Это было обнадеживающим признаком, но, когда Энтони в свою очередь тоже поцеловал мать, во взгляде Кэрол появился новый вопрос. «Кто это?» – словно хотела она спросить.

Энтони сменил Джейсон, который взял Кэрол за руку, но и на него она не прореагировала. Стиви, которая стояла, прислонившись к стене, улыбнулась подруге, но та ее как будто и вовсе не заметила. Впрочем, не исключено было, что Кэрол еще не могла сфокусировать взгляд и разглядеть лицо человека, находящегося в нескольких шагах от нее.

– Мы все очень рады, – проговорил Джейсон и поперхнулся от волнения. Он по-прежнему держал бывшую жену за руку, и на губах его играла счастливая улыбка, но Кэрол скользнула по нему ничего не выражающим взглядом. Потом губы ее дрогнули. Она была очень слаба, и ей потребовалось больше минуты, чтобы произнести единственное слово:

– ...У-у-с-с-с-с-та-ла.

Это прозвучало как вздох.

– Я знаю, что ты устала, дорогая, – нежно произнес Джейсон. – Ты очень, очень долго спала, но теперь...

– Я люблю тебя, мама! – вставила Хлоя, и Энтони эхом повторил ее слова.

Кэрол посмотрела на них, словно они говорили по-китайски, потом снова заговорила:

– П-пи-ить... – Слабой, трясущейся рукой она потянулась к чашке с водой, и сиделка поспешила напоить Кэрол. Эта сцена напомнила Стиви похожий эпизод из фильма «Сотворившая чудо», где главную роль сыграла великолепная Энн Бэнкрофт. «Все повторяется, и нет ничего нового под этими небесами», – всплыли в памяти Стиви строчки, и она чуть заметно пожала плечами. Что ж, по крайней мере, все движется в правильном направлении, что само по себе служит достаточным поводом для оптимизма, хотя Кэрол так и не обратилась ни к кому из них и никого не назвала по имени. Она только смотрела на них, как на совершенно посторонних людей, и молчала, и Джейсон с детьми явно растерялись. Ничего подобного они не ожидали.

Пробыв в больнице до обеда, они уехали в отель. Кэрол к этому времени явно устала. Она еще дважды просила пить, и теперь она произносила слова намного отчетливее, ее голос был совсем не похож на тот, какой у нее был прежде. Он был шелестящим, слабым, с сильной хрипотцой, которая, впрочем, могла появиться после того, как Кэрол несколько недель дышала при помощи аппарата искусственного дыхания. Стиви, однако, не могла не отметить, что у Кэрол изменился не только голос. Глаза ее казались огромными на осунувшемся бледном лице, к тому же она сильно похудела, а ведь у нее и раньше не было ни унции лишнего веса! Все же, несмотря на худобу и болезненную, больничную бледность, Кэрол была по-прежнему красива. С таким лицом, как сейчас, она могла бы сыграть и Мими в «Богеме», и любую трагедийную роль. Стиви, впрочем, от души надеялась, что трагедия для них закончилась и больше не повторится.