Текст книги "Счастливчики"

– Малышка, все будет хорошо, – ободряюще сказал Билл, когда они ждали обед в ее люксе. Он догадывался, что шопинг прошел не очень удачно. – Ты в этой коляске не навсегда. Как только встанешь на ноги, будешь бегать по магазинам сколько захочешь.

Он руководствовался благими намерениями, но ей стало еще тяжелее. Ей казалось, что она – во сне, как Алиса из «Страны чудес» или Дороти из «Страны Оз».

– Не надо! – закричала она, и он изумился. – Не надо вести себя так, точно я снова буду ходить! Этого не произойдет. Так думаешь только ты, – сказала она и горько зарыдала, а он попытался ее успокоить, но безуспешно.

– Порой вера одного упрямца творит чудеса, – сказал он. – Я никогда не сдаюсь, Лили, и сделаю все, чтобы ты снова смогла ходить.

Он верил в это, а Лили больше не верила.

– У тебя не получится, – по-прежнему рыдала она. – У меня разрыв спинного мозга. Я никогда не встану на ноги и навсегда останусь в этой дурацкой коляске. Когда наконец ты поймешь это и примешь? Я не хочу ездить ко всем этим врачам. Они все будут говорить одно и то же.

– Пока мы не найдем того, кто скажет другое, – тихо произнес он. – Мы ищем именно его.

Он искал Святой Грааль. Это была безумная и бессмысленная затея.

– Я хочу домой, – жалобно сказала она.

– Так и будет. Просто дай мне еще неделю, а потом мы вернемся в Денвер.

Но там она попадет на реабилитацию на несколько месяцев, а ему это ужасно не нравилось. Однако Джесси настаивала на этом, и он уступил. Все уже было согласовано. Ее ждали в клинике сразу по возвращении домой. Лили это тоже пугало. Клиника представлялась ей тюрьмой, в которой все перемещаются на колясках и вряд ли есть ребята ее возраста. Она скучала по друзьям. Ей за глаза хватило полутора месяцев, проведенных в больнице в Скво-Вэлли, и просто хотелось домой.

Когда принесли обед, Лили поела совсем немного, а потом они с Дженнифер несколько часов играли в карты, и это ее отвлекло, а затем они смотрели фильм по телевизору у себя в люксе. День тянулся долго, скучно, и вечером, ложась спать, Лили была печальна. Билл тоже лег рано. Ему не хотелось говорить дочери, что слова британского врача расстроили его. Стоило ли тащиться в такую даль, чтобы услышать старую песню. Но надеялся, что следующие две консультации окажутся более продуктивными.

В Швейцарии им сказали в точности то же самое. Осмотр был формальный, нейрохирург определился с заключением заранее, на основании выписки и обследований, проведенных Джесси. Вслед за своим коллегой из Лондона он не мог понять цели их визита. Консультация закончилась меньше чем за час, и, хотя у них были забронированы два лучших люкса в 5-звездочном «Отеле Бо-о-Лак» на берегу Цюрихского озера, Билл принял решение тем же вечером лететь в Нью-Йорк и поручил Энджи переназначить консультацию. Она договорилась на следующий день. Билл укрепился во мнении, что в Штатах у них будет больше шансов. Европейские докторишки мыслят слишком традиционно и старомодно, в их арсенале нет ничего инновационного. Он возлагал большие надежды на нейрохирургов в Нью-Йорке и Бостоне. А здесь все оказалось без толку.

Он сказал Дженнифер и Лили, что они улетают сегодня вечером. После раннего ужина в люксе они поехали в аэропорт, взяли курс на Нью-Йорк и совершили посадку в полночь по местному времени. Разница во времени была им на руку – они выиграли шесть часов и через полчаса оказались в отеле «Карлайл». Во время перелета Лили хорошо отоспалась, они с Дженнифер заказали ужин в номер, а потом играли в карты. Они прекрасно поладили – Дженнифер всецело помогала Лили и умело отвлекала ее с помощью карт, игр, модных журналов и светских сплетен. С такой компаньонкой девочке было в дороге гораздо веселее.

Позже Лили отправила сообщение Веронике в Денвер, сказав о том, что они в Нью-Йорке. Та ответила тотчас. Она была на вечеринке с крутыми парнями и очень ждала возвращения Лили. Лили тоже не могла дождаться встречи с подругой. Это были два самых долгих и тяжелых месяца в ее жизни. Она скучала по дому, по прежней жизни, по старым друзьям и говорила Дженнифер о том, как будет счастлива увидеть их снова.

Глава 8

В квартире было темно – Джо Генри сидел за внушительным письменным столом своего английского партнера в библиотеке у себя дома. Он жил в этой нью-йоркской квартире с женой Карен последние пятнадцать лет, с тех пор как сыновья выросли и таунхаус на 81-й улице был продан. А последние полгода Джо жил один. Жизнь дала такой крен, какого он никак не ожидал. Годы, проведенные в опустевшем доме, не прошли даром для Карен и их брака. Без мальчиков, которым сейчас уже было за тридцать, она чувствовала себя потерянной. Один теперь жил в Атланте, другой – в Кливленде, оба работали в крупных корпорациях, были женаты и обзавелись собственными детьми.

Желая заполнить душевную пустоту, Карен заинтересовалась восточной философией, а Джо продолжал работать на Уолл-стрит и редко бывал дома. А как только мальчики поступили в колледж, он стал проводить с женой еще меньше времени. Теперь он понимал это, а раньше ему было невдомек. Отъезд мальчишек он воспринимал как возможность работать больше и расширять бизнес. Он взял себе партнера, и это привело к катастрофическим последствиям, а Карен стала совершать паломничества в Индию и поначалу проводила в ашраме[3]3
  Обитель мудрецов и отшельников, которая обычно располагалась в отдаленной местности – в горах или в лесу.


[Закрыть] недели, а потом месяцы. Она нашла себе гуру, которого слушалась беспрекословно, и так они с Джо стали постепенно отдаляться друг от друга. Потом она окончила кинокурсы при Нью-Йоркском университете и принялась снимать документальные фильмы, чтобы популяризировать учение своего гуру, а затем отправилась путешествовать по Тибету и Непалу и последние десять лет практически не появлялась дома.

С приходом нового партнера хедж-фонд Джо значительно расширился. Появились новые клиенты, объем инвестиций вырос в разы, а потом все рухнуло. Партнер инвестировал неосмотрительно, не советуясь с Джо, и утаил это от него. Много месяцев Джо боялся, что его привлекут к суду, и чудом избежал федерального обвинения. Его партнеру повезло меньше – он был осужден за хищение и мошенничество. Их клиенты понесли большие убытки, но ФБР посчитало, что Джо невиновен. Он простодушно доверился человеку, который оказался отъявленным аферистом-социопатом.

Бесчисленное количество гражданских исков было улажено, потом партнер отправился в тюрьму, а Джо остался без сбережений, с испорченной репутацией и загубленной карьерой. Карен решила, что самое время отправиться в Непал, и полгода назад уехала, подав заявление на развод. Джо жил на небольшую заначку, благодаря которой едва сводил концы с концами, и сейчас планировал продать квартиру. Оставить сыновьям ему было в буквальном смысле нечего, а Карен, уезжая, ничего взять не захотела, даже фотографии, запечатлевшие историю их отношений и многолетний брак. По ее словам, она возродилась для новой жизни и полностью порвала с прошлым. Она даже с сыновьями не поддерживала отношений. Джо считал, что у Карен слегка поехала крыша, но в отличие от него она была счастлива, так ему ли было ее судить? Он едва узнал жену, когда увидел перед отъездом. Она была с гривой белоснежных волос, которые поседели преждевременно, когда ей еще не было тридцати, и в простом шафрановом балахоне, какие носят буддийские монахини. Она выглядела невероятно умиротворенной и сказала, что собирается и дальше снимать фильмы о своем гуру. С этой женщиной у него не было ничего общего, он совсем не знал ее.

С прошлого августа Джо жил в квартире один. Бизнес он прикрыл, долги были погашены, партнер сидел в тюрьме, жена ушла. Ему было пятьдесят восемь, и потери были невосполнимы. Успешная финансовая карьера позорно завершилась, почти два года после того, как вскрылись махинации партнера и его собственное простодушие, он избегал общаться с друзьями. Он был рад уже тому, что сам не загремел в тюрьму. Встретить другую женщину, даже пожелать того или объяснить, почему его жена предпочла скорее стать буддийской монахиней, чем остаться с ним, – все это представлялось ему немыслимым. Партнер оказался пройдохой, жена – после его многолетнего равнодушия – рехнулась на почве кризиса среднего возраста, привычная жизнь в силу тех или иных причин закончилась, и в будущем ждать ему было нечего. Его будут считать дураком, а может, и мошенником, как его партнера.

Время от времени он встречался с сыновьями, но те редко бывали в Нью-Йорке. У них были достойные жены, крепкие браки, хорошие дети, они любили города, в которых жили и работали, где протекала их жизнь. Рядом с ними Джо чувствовал себя лишним, бесполезным, неинтересным. Он был им не нужен. Он навещал обоих на праздники – одного в Рождество, другого в День благодарения – и везде чувствовал, что внушает не уважение, а жалость.

Февральским вечером он сидел в темной квартире, не удосуживаясь включить свет. Он сидел за письменным столом просто так, по привычке, как это частенько случалось с ним в последнее время. Времени у него было навалом, а поговорить – после отъезда Карен – было не с кем. Он ни с кем не поддерживал отношений, даже с ближайшими друзьями. Он не перезванивал, и в итоге ему перестали звонить, что стало облегчением. Ему было слишком стыдно. Он только что выставил квартиру на продажу, ему требовались деньги на жизнь, он не представлял себе, что делать и куда двигаться дальше.

Размышляя таким образом, а теперь это случалось с ним каждый вечер на протяжении многих месяцев, Джо открыл ящик стола, осторожно расчехлил лежащий там пистолет и взял его в руку. Оружие было заряжено. Так он сидел долгое время. Он делал это уже не в первый раз, но надеялся, что сегодня будет последний. С него было довольно. В силу обстоятельств, неудач и собственных ошибок он бесповоротно сошел с дистанции. Он стал всем бесполезен – детям, клиентам, бывшей жене и самому себе. Его жизнь была совершенно бессмысленна, и уйти сейчас будет для него благом, а дети, пожалуй, даже не удивятся. Они редко ему звонили, и он не мог их осуждать. Когда они звонили, ему было нечего сказать. Он не поддерживал отношений с внуками, которых редко видел, – он жил слишком далеко, чтобы принимать полноценное участие в их жизни. Все как-то утратило смысл. Он был готов. Он взвел курок и медленно поднес пистолет к голове. И тут, как в очень скверном кино, раздался телефонный звонок. Было уже за полночь, и номер, высветившийся на дисплее, был незнакомый. Вероятно, кто-то ошибся. Никто не звонил ему в такое время. Точнее, ему вообще никто не звонил.

Телефон упорно звонил, и он со смешанным чувством досады и любопытства опустил пистолет. Спешить было некуда, но он боялся снова струсить, как уже случалось прежде. Дальше тянуть было невозможно. Он хотел уйти. Время пришло. Но он решил напоследок ответить на звонок.

– Алло?

Голос звучал хрипловато, потому что он несколько дней ни с кем не говорил. Он и из квартиры не выходил и нынче вечером выпил для храбрости двойную порцию виски.

– Джо? Это Билл. Извини, что звоню так поздно. Я только что прилетел из Европы. Ты мне давно не звонил, и я решил о себе напомнить.

Прошла минута, прежде чем Джо обрел голос. Билл был одним из его ближайших друзей. Он был на шесть лет младше Джо, но они вместе учились в бизнес-школе, и, когда началась заварушка с партнером, Билл давал ему ценные советы, а потом Джо, которому было невыносимо стыдно ему звонить, слился, как и в отношениях со всеми остальными. Потерять уважение коллег и друзей для него было мучительно, а в том, что это так, он не сомневался, хотя Билл всегда был хорошим товарищем и, давая советы, вел себя по-дружески. Благодаря его помощи Джо удалось выйти из ситуации с меньшими потерями, чем могло бы быть. Билл знал, что Джо всегда ложится поздно, поэтому осмелился набрать ему в такой час – с другими он бы этого себе не позволил.

– Как Карен и парни? – добавил Билл, и Джо, поняв, что они не разговаривали целый год, протяжно вздохнул. Он сидел, уставившись на пистолет, поблескивающий на столе в свете уличных фонарей.

За это время произошло столько всего, что Джо даже не знал, с чего начать. Помнится, он сообщал другу о том, что бывший партнер попал в тюрьму, а после этого они с Биллом не общались.

– А ты здесь какими судьбами? – автоматически ответил он вопросом на вопрос вместо того, чтобы рассказывать о жене и детях. Ничего лучшего ему пока в голову не пришло.

– Я здесь с Лили. Это долгая история, – усталым голосом отозвался Билл. – Я вот что подумал: может, ты поужинаешь с нами завтра? И Карен приводи, если она, само собой, в городе.

Карен, конечно, ведет себя странновато, подумал Билл, но, в конце концов, она – жена Джо и в прошлом ему нравилась – до того, как встретила гуру, повадилась ездить в Индию и окончательно съехала с катушек. Он с глубоким уважением относился к восточным учениям, но крыша у Карен поехала давно.

– Она не здесь, – тихо сказал Джо. – Мы развелись. Я получил документы на прошлой неделе. Она живет в Непале.

– О господи. – Билл не очень удивился. – Мне жаль. Но она давно двигалась в этом направлении, – разумно заметил он, подумав, что для Джо так будет лучше, хотя и не знал, как к этому относится сам Джо.

– Это так. А у парней все отлично. По-прежнему в Кливленде и Атланте. Все иски наконец-то улажены, извини, что не рассказал раньше. Бардак был жуткий, бизнес накрылся, но теперь, по крайней мере, все позади. И Роджер в тюрьме, где ему самое место. Получилась своего рода тотальная чистка. Теперь у меня ни жены, ни бизнеса, ни карьеры.

Ему хотелось добавить, что «будущего тоже нет» и «детям я не нужен», но из гордости он промолчал – зачем старому другу знать о том, насколько все хреново? Пистолет поблескивал в свете уличных фонарей, и Джо ласково провел пальцем по стволу, собираясь снова взять его в руку и использовать по назначению, когда разговор закончится.

– Мне жаль, что тебя так прижало, – искренне сказал Билл. – Надо было позвонить раньше, но все мы вечно заняты будничной суетой.

Оправдание было так себе, но оба знали, что это правда.

– А как ты? И как красотка Лили? – спросил Джо, вспомнив о ней. Она всегда была идеальным ребенком, намного младше его мальчишек, которым сейчас было за тридцать, но Джо до сих пор помнил, как ликовал Билл, когда она родилась, и он по-прежнему, разумеется, ее обожает. Она была прелестной в детстве и стала прелестной девушкой.

– Вообще-то я здесь из-за нее, – мрачно произнес Билл. Его клонило в сон, из-за смены часовых поясов у него сдвинулись сутки, но он знал, что перед Джо ему не нужно «держать лицо». Они всегда были честны друг с другом. Или, по крайней мере, Билл так думал. В Гарварде и много лет потом Джо был его ближайшим другом, он был к нему глубоко привязан.

– Полтора месяца назад она получила травму в Скво-Вэлли. Все это время мы находились там.

– Она в порядке? – сразу обеспокоился Джо. – Она продолжает тренироваться к Олимпиаде?

Три года назад он вместе с Биллом ездил на юношеские Олимпийские игры, где Лили выиграла бронзовую медаль в скоростном спуске, и они с со старым другом отлично провели время.

– Будет в порядке, но к Олимпиаде пока не тренируется, – натужным голосом сказал Билл. – В Скво произошла авария на подъемнике, порвался трос, и Лили упала с большой высоты. У нее спинальная травма, Джо, – выдохнул он, снова давясь слезами, что с ним частенько случалось в последнее время. – Тяжелая.

– О господи… – сказал Джо, непроизвольно отодвигая от себя пистолет. – Насколько тяжелая?

Билл хотел сказать, что она будет в порядке, как твердил всем последние полтора месяца, но на этот раз он решил быть честным со старым другом и с самим собой.

– Не знаю. Поэтому мы здесь. В Скво-Вэлли ее оперировала женщина. Понятия не имею, насколько она хороший профессионал. Говорят, что да, но она рядовой местечковый хирург, так что кто знает? Я только что возил Лили в Лондон и Цюрих, и результат нулевой. Завтра у нас консультация здесь, а потом мы поедем в Бостон. У нее разрыв спинного мозга, сейчас она в инвалидной коляске. Это был форменный ад. Она держится лучше меня, но для нее это тоже страшный удар. Она такого натерпелась.

В голосе Билла слышались слезы, у Джо щемило сердце от боли за них обоих. Его проблемы – пошедшая наперекосяк жизнь, загубленный брак и лопнувший бизнес – не шли в сравнение с такой бедой. Речь шла о судьбе юной девушки.

– Тебе тоже сильно досталось, – произнес Джо голосом, исполненным сострадания. – Чем я могу помочь?

Билл всегда приходил ему на помощь, и теперь Джо тоже хотел подставить плечо, пусть даже в виде моральной поддержки – больше ему предложить было нечего.

– Ничем. Посмотрим, что скажут врачи. Но я хотел бы увидеться с тобой завтра, так что приходи, если сможешь, к нам в отель на ужин. Лили пока не бывает на людях. Ее выписали несколько дней назад. Мне кажется, в ресторане она будет чувствовать себя неловко в инвалидной коляске.

Он никогда не спрашивал ее об этом, но подозревал, что это так.

– Конечно. Буду рад увидеться. Я приеду. Во сколько?

– Давай в шесть, чтобы обо всем поговорить. Хочу узнать все твои новости и как в итоге все разрешилось.

Какая дикость, что они не общались целый год. Они всегда и по-прежнему были друзьями. Странно, что жизнь порой разводит людей, и они теряют друг друга из виду. Теперь Биллу казалось, что они все так же близки.

– Я приеду, – заверил его Джо. – И еще, – он сделал долгую паузу, – спасибо, что позвонил. Ты даже не представляешь, как много это для меня значило.

– Аналогично. Мне было очень нужно с кем-то поговорить сегодня. Я рад, что ты ответил. Спасибо, Джо. До встречи завтра, – с чувством произнес он.

– Я тоже, – сказал Джо, и они расстались.

Джо взглянул на пистолет, лежавший на столе, ощущая себя так, будто очнулся от кошмара. То, что выпало на долю Билла и его дочки, было гораздо страшнее. Коря себя за малодушие, Джо разрядил пистолет и сунул его обратно в стол. Потом он запер ящик, содрогаясь при мысли о том, что едва не натворил, как это отразилось бы на его детях и как чувствовал бы себя тот, кто его обнаружил бы. Ощущение было такое, точно ему плеснули в лицо холодной водой. Возможно, из них двоих крыша поехала у него, а не у Карен. Вставая и отходя от стола, он точно знал одно: что бы ни случилось, больше он этого делать не станет. Сейчас все его мысли были заняты Биллом и Лили, он надеялся, что сможет чем-нибудь помочь им. Теперь он был обязан старому другу не только советами по бизнесу, но гораздо бóльшим. На этот раз, сам того не подозревая, своим звонком, который раздался так вовремя, Билл спас ему жизнь.

Глава 9

Врач из Больницы специальной хирургии Нью-Йорка, куда Билл отвез Лили, был настроен еще более пессимистично, чем его коллеги в Лондоне и Цюрихе. Он обстоятельно и во всех тонкостях объяснил Биллу, почему Лили никогда не будет ходить. Он рисовал схемы, демонстрировал на манекенах, указывал на рентгеновских и томографических снимках расположение травмы и описывал последствия для ног, обусловленные такой локализацией. Единственной хорошей новостью было то, как Билл уже слышал ранее, что травма располагалась довольно низко и легкие с диафрагмой не были задеты. Билл пробыл в кабинете больше часа и, выходя из него, не тешил себя иллюзиями о том, что консультация с нейрохирургом в Бостоне будет результативнее. Он надеялся, что хотя бы один из врачей скажет, что Лили поправится, или предложит прооперировать ее снова и поставить на ноги. Теперь он знал, что этого не случится, и понимал, почему. Если исключить чудо в области исследования стволовых клеток, то Лили останется в инвалидной коляске до конца своих дней. Когда они покидали кабинет, Билл едва сдерживал слезы, а Лили была на удивление спокойной. Хотя отец беседовал с врачами с глазу на глаз, по выражению его лица она всякий раз убеждалась в том, что Джесси была права. Лили поверила ей еще в Скво-Вэлли. А отец не захотел. Ему потребовалось протащить дочь через полмира к трем другим врачам, чтобы он наконец-то начал понимать.

– Кажется, до папы наконец-то дошло, – сказала она Дженнифер, когда они вернулись в отель. После разговора с нейрохирургом он выглядел глубоко подавленным.

– А ты как, держишься со всеми этими консультациями? – спросила Дженнифер.

– Я в порядке, – тихо произнесла Лили. – Сейчас я просто хочу домой. Но по тебе я буду скучать.

Она улыбнулась медсестре. На следующий день после возвращения в Денвер Лили отправлялась в клинику Крейга, а Дженнифер уезжала назад в Скво-Вэлли.

– Я тоже буду по тебе скучать, – искренне отозвалась Дженнифер.

Для нее это путешествие было чем-то невероятным: Лондон, Цюрих, Нью-Йорк, завтра – Бостон, проживание в шикарных люксах дорогих отелей, обслуживание в номерах, перелет на частном самолете, пусть даже в самих городах они мало что увидели. Она знала, что ничего подобного с ней больше не случится, это будет воспоминание на всю жизнь, о котором она однажды станет рассказывать своим детям. Ей было жаль, что прогноз относительно состояния Лили был неутешительным, но ни она, ни Джесси, ни Лили ничего другого не ожидали, надеялся только Билл.

– Хочешь прогуляться? – предложила она.

День выдался солнечный, но было холодно, правда, не настолько, как в Европе или в Скво-Вэлли в день их отъезда. Приближался март, уже чувствовалась весна, хотя многие считали, что должно снова похолодать. Но сейчас ей казалось, что прогулка пойдет Лили на пользу – лучше дышать свежим воздухом, чем ходить по врачам, смотреть телевизор и весь день резаться в карты.

– А что, давай, – сказала Лили, и Дженнифер помогла ей надеть куртку. Билл купил ей парку в Скво-Вэлли, после того как ее прежняя, с символикой олимпийской сборной, порвалась. Еще перед поездкой в Европу он купил ей одежду, потому что с собой у нее была только спортивная экипировка. Сейчас на ней были джинсы, свитер, новая красная парка и беговые кроссовки, которые она захватила в Тахо на случай тренировки в зале. Он купил ей кое-что по мелочи, но Лили это не волновало. Дома у нее было много одежды.

Дженнифер сообщила Биллу, что они идут на прогулку, и он решил, что ей будет полезно выйти на свежий воздух. Он предложил пройтись по магазинам на Мэдисон-авеню или заглянуть в универмаг «Барниз» и дал Дженнифер свою кредитку. Он так и не понял, насколько некомфортно Лили чувствовала себя в «Хэрродз» и что примерка была бы для нее сущим адом. Она долго одевалась, хотя уже научилась помогать Дженнифер с этим и хорошо усаживалась в коляску. Ее руки стали сильнее, но шопинг уже не прельщал ее, как до травмы.

Девушки двинулись по Мэдисон-авеню, разглядывая витрины, но не заходя внутрь. Доехав почти до «Барниз», они развернулись и поехали обратно. Эта прогулка подбодрила ее, но Лили с грустью поняла, что находится вне поля видимости, люди смотрят поверх нее. Разговаривая, они общаются с Дженнифер, чьи глаза находятся на уровне их взгляда, а Лили полностью игнорируют.

– Будто меня нет. Меня вообще не видят, – жаловалась она Дженнифер на обратном пути в отель. – Со мной никто не разговаривает. Все говорят с тобой.

Дженнифер знала, что это правда, потому что сама обратила на это внимание.

– Мне кажется, при виде человека в инвалидной коляске людям становится неловко, – задумчиво сказала Дженнифер. – Они не знают, как реагировать.

В больнице они всегда разговаривали с пациентами в колясках, но в жизни, по-видимому, все обстояло иначе.

– Так странно, точно я вдруг превратилась в невидимку.

И так же дискомфортно ей было в лифте отеля, когда ее глаза оказались на уровне пояса всех его пассажиров. Люди смотрели поверх ее головы и не опускали взгляды. А когда Дженнифер вывозила коляску из лифта, они отворачивались. Лили была расстроена – Дженнифер видела это, когда они вернулись в номер. Это был другой мир – ей нужно было приспосабливаться к нему и к тому, как окружающие реагировали на нее.

А когда в шесть часов к ним пришел Джо, он едва не расплакался. Лили была такой юной, такой прелестной – и сидела посреди гостиной в инвалидной коляске. Хотя Билл предупредил его, все равно увидеть ее в таком состоянии было огромным шоком. Джо старался не показать этого, но был очень потрясен – он помнил, какой живой и активной она была прежде. Он был свидетелем того, как она выиграла бронзовую медаль на юношеских Олимпийских играх, а теперь она сидела в инвалидной коляске, и так теперь будет всегда. Неудивительно, что ее отец был в таком отчаянии. Мужчины удалились в люкс Билла, Дженнифер листала журнал, а Лили писала СМС друзьям.

– Как прошла сегодняшняя консультация? – спросил Джон, когда они вышли из номера Лили.

– Не ахти, – глубоко вздохнул Билл. – Я затеял эту поездку, надеясь найти того, кто поставит ее на ноги, но новости сплошь неутешительные. Думаю, и завтра в Бостоне будет не лучше. Завтра вечером мы возвращаемся в Денвер, и на следующий день Лили поместят в реабилитационную клинику, где она пробудет три или четыре месяца.

Билл выглядел глубоко подавленным, но был рад встрече со старым другом, хотя тот, на его взгляд, за последний год сильно сдал. Жизнь изрядно потрепала Джо, значительно сильнее, чем думал Билл. Знай он, что друг находился на грани самоубийства, он был бы потрясен.

– Может, я навещу тебя, пока Лили будет в клинике? Я совершенно свободен. Может, я смогу помочь тебе или просто составлю компанию на несколько дней.

Казалось, при этих словах Билл почувствовал облегчение – идея пришлась ему по душе. Он боялся думать о том, что Лили не будет дома, знал, что без нее ему будет одиноко, хотя собирался каждый день навещать ее.

– Я об этом пока не думал, да и не хотелось. Но, пожалуй, нужно соорудить пандусы и все такое, чтобы Лили было легче, когда она вернется домой. На коляске в наш дом не заехать. И лифт, пожалуй, надо поставить. Я надеялся, что этого делать не придется, но, судя по всему, ошибался. – Это была наименьшая из проблем, но сейчас он понимал, что от этого никуда не деться. Для него это было начало принятия. – Возможно, у тебя есть идеи на эту тему.

Если потребуется, он собирался нанять архитектора, но ему понравилась идея пригласить Джо на время отсутствия Лили, может быть, даже на несколько недель, раз уж она будет в клинике три или четыре месяца, что представлялось ему нескончаемым сроком. В детстве он даже в походы ее не отпускал.

– Ты просто сообщи, когда хочешь, чтобы я приехал, и я прилечу первым рейсом.

Биллу эти слова пришлись по душе, а потом разговор зашел о злополучном бизнесе Джо, о присвоении денежных средств и так продолжался до самого ужина. Они поговорили и про Карен, но тут было мало что добавить. Она потребовала развода, подписала бумаги и уехала, не вдаваясь в долгие объяснения и сказав, что для нее их брак исчерпал себя, и точка. Казалось, он все еще привыкал к своему новому положению, уже примирился с ее решением, хотя ему все еще было больно. Во время разговора Джо мимоходом обронил, что больше не хочет никаких отношений. Он чувствовал себя слишком старым, чтобы начинать заново и даже иметь связь. У него уже тридцать с лишним лет не было свиданий, брак с Карен закончился полным крахом, и с него хватит. Билл прекрасно понимал его. И ему в последнее время было не до увлечений. Все его мысли были целиком и полностью сосредоточены на Лили. Джо знал, что после гибели жены серьезных отношений в его жизни не было.

Они втроем поужинали в номере Билла, а потом Лили, ловко управляя коляской, поехала к себе, а мужчины грустными глазами смотрели ей вслед. Билл с трудом сдерживал слезы, и Джо осторожно похлопал друга по плечу.

Прощаясь тем вечером, Джо пообещал приехать в Денвер в ближайшее время, как только получит отмашку, а Билл заверил, что так и будет. Встреча со старым другом взбодрила его. Они дружили двадцать шесть лет, со времен бизнес-школы, и Карен он знал с давних пор, потому что, когда они познакомились, Билл уже был женат. И вот как странно порой случается в жизни – он теперь вдовец, Карен живет в Непале и Индии со своим гуру, бизнес Джо пошел ко дну (причем в Гарварде его считали самым умным), а Лили парализована. Ну кому могло бы такое прийти в голову? Все получилось не так, как надеялся Билл, и, ложась той ночью спать, он чувствовал себя не пределе усталости после безрадостной консультации у нейрохирурга. Им предстояло вытерпеть еще один день. Рано утром они улетают в Бостон, а вечером – домой. Билл уповал на то, что врач в Массачусетской больнице общего профиля скажет что-нибудь обнадеживающее. Если нет, тогда, по мнению Билла, с обрывом троса подъемника в Скво-Вэлли жизнь Лили была уничтожена. Никакой альтернативы он не видел.