Текст книги "Дневник деловой женщины"

– Мисс Силверман? – обращается ко мне самый высокий и худой мужчина в мире. Мир для меня сейчас – это здание и прилегающая к нему территория. Удивительно, как этому человеку удается не падать? Смотрю вниз, на его колоссального размера ноги, и понимаю, что именно в них причина его устойчивости. Он не похож на взрослого человека и выглядит как розовощекий мальчик с большими глазами, только очень высокий. Я выпрямляюсь во весь рост (всего пять футов четыре дюйма, несмотря на то, какими стройными и длинными кажутся сейчас мои ноги), а он, наоборот, сгибается и смотрит в пол, вероятно, чувствуя себя некомфортно и как бы извиняясь. Ведь пол – это не человек, который может повести себя непредсказуемо и поставить его в неловкое положение. Несложно предположить, какой именно стиль поведения – сексуального или своего в доску парня – выбирает Джон, чтобы достичь желаемого.

– Да. А вы Джон? – спрашиваю я. Он так слабо пожимает мне руку, что я почти ничего не чувствую.

– Да. Джон Тэнсфорд, приятно с вами познакомиться. Слышал, вы столкнулись с проблемами утром по дороге сюда? – спрашивает он, вопросительно уставившись в пол, пока я собираю пакеты. И затем предлагает: – Давайте помогу.

Не знаю, почему многие считают мир бизнеса беспощадным. Могу представить свой первый рабочий день в редакции. Явись я с сумками, полными покупок, опоздав на час сорок пять минут, мне вряд ли удалось бы так же легко отделаться. Документы на увольнение были бы готовы еще до моего прихода. И пока бы я их заполняла, кто-нибудь мог забрать себе мои сандалии на платформе от Клерджери в качестве компенсации за потерянное из-за меня время и ущерб, вызванный опозданием. А здесь я в полном порядке, и личный носильщик провожает меня к регистрационной стойке, как будто я – Джулия Роберте в фильме «Красотка», стремительно преобразившаяся после похода по магазинам. (Ненадолго задумываюсь, не купить ли мне соломенную шляпку с широкими полями.)

Как здесь все хорошо и профессионально организовано! Пропуск начинают делать немедленно, правда, сначала демонстрируют пять разных образцов и предлагают пройти необходимые проверки, в ходе которых сотрудники службы безопасности, смущаясь, интересуются, сколько у вас было сексуальных партнеров, когда вы последний раз мылись и как часто ссоритесь с матерью.

К сожалению, пропуск оказывается без зажима, и когда я спрашиваю, можно ли заказать один специально для меня, парень принимает мои слова за шутку и начинает истерически смеяться:

– Хорошая шутка! Закажите мне! Ха-ха! – Он толкает Джона (который еще ни разу не взглянул мне прямо в лицо) локтем в бок. Кажется, что этим ударом он насквозь проткнет несчастного, напоминающего беспризорного ребенка Джона.

А вот моя фотография оказывается очень удачной. (Клянусь, это впервые в жизни. Обычно, взглянув на мое водительское удостоверение, люди морщатся, будто на фото изображен омерзительный труп.) А еще я недавно купила прехорошенький бумажник от Гуччи, в котором могу теперь хранить пропуск. (Бумажник стоил немало, да и кредит еще до конца не выплачен.)

Мы поднимаемся на двадцать шестой этаж, потом спускаемся по лестнице вниз и заходим в офис. Это огромное открытое пространство, разделенное на небольшие рабочие кабинки (кьюбиклы, как их здесь называют) ужасными модульными перегородками, обтянутыми старомодной тканью красно-коричневого или серого цвета. В любой другой обстановке все это показалось бы крайне угнетающим. Представьте, насколько гладко собранные волосы и макияж в естественных тонах могут украсить спортсменку, неистово мчащуюся по беговой дорожке. Так и эти перегородки здесь только подчеркивают тот факт, что за ними работает огромное количество мужчин! Снова с удовлетворением замечаю, что следов женского присутствия практически не видно. Плакат «С днем рождения, Тиффани!» или тарелка, красноречиво заполненная конфетами, – да уж, женщин в этом офисе совсем мало. А те, кого я вижу, одеты в костюмы или бесполые брюки и пиджаки, очевидно, все от «Экспресс». Но даже это не мешает мне чувствовать себя одной из них, частью единой большой дружной семьи. Эти люди – мои единомышленники. У меня голова идет кругом от ощущения причастности к чему-то непомерно большому (с участием огромного количества мужчин). И я стараюсь запомнить все до мельчайшей детали для статьи.

Мое рабочее место расположено в непосредственной близости от офиса Тома, рядом с кьюбиклом Джона. И здесь стены красно-коричневые, но, думаю, мне удастся сотворить чудо и на некоторое время убедить себя, что этот цвет смотрится просто великолепно. Здесь много места, чтобы развесить всякую всячину, большие ящики для мелочей и хорошо организованное рабочее пространство. Жаль, я не могу приходить сюда, чтобы заниматься' своей профессиональной деятельностью, ведь сама атмосфера располагает к труду! И постель моя достаточно далеко – уверена, мне удавалось бы сделать гораздо больше. В офисе довольно шумно: звонят телефоны, стучат выдвигаемые ящики, сотрудники толпятся у автомата с питьевой водой, набирают тексты на компьютере. Вот где кипит работа и люди живут по-настоящему полноценной жизнью! Как воодушевляет меня вся эта обстановка! И сколько же здесь мужчин! Понимаю, что я похожа на маленького ребенка, для которого все ново в мире работающих взрослых людей, но я так долго просидела взаперти! Просто не могу чувствовать иначе, видимо, я совсем не осознавала, насколько сильно была отрезана от общества. И вряд ли теперь мне захочется забраться дома на кушетку и поглощать еду, рассчитанную человек на двадцать.

На рабочем столе меня дожидается чудесная цветочная композиция из лилий и орхидей – от Тома, и еще маленькая карточка со словами «Мы очень рады, что ты к нам присоединилась». Чувствую себя крайне польщенной; правда, немного забавно, что в конце предложения, там, где любой другой человек не сомневаясь поставил бы восклицательный знак, у Тома он отсутствует. Если произнести эти слова как простое повествовательное предложение, без интонации, необходимой при восклицании, они прозвучат более серьезно. Не сомневаюсь, Том специально так сделал – не случайно ведь он генеральный менеджер отдела слияний и чего-то там еще. Наверняка это очень ответственная должность.

– Не буду вас задерживать, чтобы вы немного освоились. Том оставил инструкции по заполнению бумаг и встрече с сотрудником службы персонала по вопросу необходимых выплат. Если вдруг понадоблюсь, я здесь, за стеной. – Джон кивком указывает на разделяющую наши рабочие места стенку и поднимает брови, ожидая ответа. Если беспокойство и пунцовые щеки говорят о внутреннем состоянии человека, то, похоже, мой провожатый упадет в обморок, задержи я его еще хоть на мгновение.

– Звучит за... – Я уже собираюсь повысить голос, демонстрируя всю степень своего восторга, но сдерживаю себя, откашливаюсь и повторяю монотонно и, как мне кажется, профессионально: – Звучит замечательно.

Джон кивает и исчезает за красно-коричневой стенкой. Кажется, с другой стороны до меня доносится вздох облегчения.

На моем столе – абсолютно новый современный компьютер. Снимаю пальто и вешаю его на край перегородки, имитирующей дверной проем. Оно настолько красивое, что наверняка произведет приятное впечатление на всех проходящих мимо сотрудников. Сажусь в новое кресло с удобной высокой спинкой, откидываюсь и замечаю, что оно еще и великолепно качается – неплохая альтернатива дешевому неудобному стулу, который стоит у меня дома. И сразу же осознаю, что на этой работе я и чувствую себя как дома.

Разобравшись с горой бумаг и проведя самую скучную в моей жизни встречу, я пытаюсь включить компьютер, но не могу, пока наконец не появляется диалоговое окно с подсказкой ввести пароль. Пароль напоминает мне о голосовой почте, и я начинаю беспокоиться, не разрывается ли впервые за долгое время телефон у меня дома от бесконечных звонков из самых разных издательств, которые хотят предложить мне написать статью. Но я не могу ответить сейчас и чувствую, как у меня начинают подкашиваться ноги. И я набираю номер голосовой почты.

Жду, пока пройдет соединение, и кричу Джону через перегородку:

– Как узнать пароль к компьютеру?

Ответ Джона едва различим, потому что кто-то орет мне на ухо:

– Лейн!

Через мгновение осознаю, что голос раздается из телефонной трубки.

– О, Свен! Прости меня, пожалуйста, – шепчу я, когда все выясняется.

– Не волнуйся, дорогая. Я только что вошел, был в спортивном зале.

Как я рада его слышать – моего потрясающего Свена!

– Как у тебя дела с работой? – спрашивает он.

– Ты просто не поверишь, если я расскажу. – Понизив голос и прикрыв трубку рукой, шепчу: – Здесь миллион, нет, триллион мужчин. – Снова пытаюсь избегать глупых восклицаний.

– Как ты одета? – спрашивает он. Интересно, не использует ли он разговоры со мной как тему для вечерних фантазий после плотного ужина и чая? Но мне не нравится эта мысль, и я описываю ему весь свой костюм и рассказываю о приключении с туфелькой из крокодиловой кожи. (Иногда опыт, который мы приобретаем, выслушав поучительную историю, настолько же ценен, как и личное участие в преодолении трудностей.) И вдруг у меня перед носом снова появляется этот отвратительный галстук в глобусах.

– Я смотрю, ты неплохо устроилась, – говорит Том, дождавшись, пока я закончу разговор. Замечаю, что он смотрит на карточку из букета, которую я прикрепила к монитору, и немного краснеет.

– Спасибо за цветы. Очень мило с вашей стороны. Как прошло совещание? – Я хочу продемонстрировать профессионализм и спрашиваю: – Может быть, нужно набрать ваши записи?

– Ну что ж, если ты больше на сегодня не планировала походов по магазинам, помощь будет очень кстати, – говорит Том и протягивает несколько листов желтой бумаги. – Я уже завел для тебя пароль – это отнимает массу времени, и я решил освободить тебя от лишней суеты. Пароль, – в этот момент он переходит на шепот, – Фолкнер.

Я быстро перепечатываю записи Тома, то и дело спрашивая его о значении разных сокращений: ГМ (генеральный менеджер), ОБИ (отдел банковских инвестиций). Один раз вообще получилось не очень удобно – я позвонила спросить, что значит ТР.

– Это мои инициалы, – ответил Том, явно не желая обидеть меня.

Откатываюсь в кресле немного назад, чтобы посмотреть на своего босса через стекло, заменяющее стену в его кабинете. Забавно, как тщательно он пытается замаскировать мысль «Какая же она тупица!», отчетливо читающуюся на его лице.

Том улыбается и говорит:

– Ну ладно, пока, здесь какая-то девушка пялится на меня через стекло.

Нужно забрать распечатанный текст из принтера, поэтому пользуюсь возможностью лучше рассмотреть отдел. Здесь работает около ста человек, и я уже представляю, как мы все вместе сидим в баре в «счастливые часы» и жалуемся, что «показатели снижаются», или... Интересно, чем еще могут быть недовольны эти люди? Я успела заметить группу немного шумных парней, сидящих через несколько столов от меня. Они постоянно ходят друг к другу за бумагой, файлами и разными другими мелочами и перешептываются, указывая на меня. Я заинтригована.

Когда я приношу документы Тому, он лишь бегло просматривает их и, одобрительно кивая, говорит:

– Ты неплохо справляешься.

– Спасибо, – отвечаю я, и меня захлестывает волна гордости за хорошо выполненную работу. Я словно котенок, впервые успешно выбравшийся из коробки.

– Ну что, готова к экскурсии?

Боже мой, разве может быть иначе? Я снова пройду по зданию с первого этажа до последнего, внимательно рассматривая сильные ноги, спины и руки работающих здесь мужчин.

– Сейчас, только возьму блокнот. – Я не хочу пропустить ни одной детали, которые потом можно будет использовать для статьи.

Том руководствуется профессиональным интересом, но у меня есть и свои задачи, поэтому запомнить все не так-то просто. Сначала мы обходим наш этаж.

– Здесь размещается департамент инвестиций. Большинство помещений занимает наш отдел слияний и поглощений. Почти все наши сотрудники (около ста пятидесяти человек) занимаются сложными расчетами и вычислениями: какие компании можно объединить, где возникли финансовые проблемы, кто способен приобрести другую компанию. Это аналитики, они работают над разными проектами, которые возглавляют управляющие директора и вице-президенты.

Я старательно записываю все услышанное, а особым кодом отмечаю, кто мне понравился, кто оценивающе посмотрел в мою сторону, кто пользуется туалетной водой, едва уловимый запах которой бросил меня в жар.

Том продолжает:

– Здесь кабинеты менеджеров высшего звена. Мы называем этот отдел – ОМ. Только имей в виду, к медицине он не имеет никакого отношения. Их десять человек, и каждый занят разработкой своего проекта в различных секторах рынка. Нам сюда, – указывает Том на помещение в середине коридора. – Это отдел безопасности нашего департамента, который следит, чтобы мы не обращались в одни и те же компании с разными предложениями. В противном случае может создаться впечатление, что мы не контролируем ситуацию.

Я всегда ужасно скучаю, когда мужчины на вечеринках или в барах начинают обсуждать разные финансовые вопросы. Но Том, рассказывая все это (даже в своем ужасном галстуке), производит впечатление солидного влиятельного человека.

– И чем же конкретно вы занимаетесь? – спрашиваю я и с удивлением замечаю, что мне действительно становится интересно.

– Это может быть все, что угодно. Возьмем, к примеру, универмаг «Барниз». Они успешно развиваются и хотят расширить торговлю в дисконтном и стоковом формате. А у «Даффиз» дела идут плохо. В этом случае мы можем поручить нашим аналитикам разработать перспективный план слияния торговых сетей «Барниз» и «Даффиз».

Слияние этих двух магазинов? Да, это было бы впечатляюще! Но совершенно очевидно, что «Барниз» никогда не согласится иметь что-то общее с полуподвальным универмагом, торгующим дешевыми товарами. Просто невозможно себе представить, как, допустим, объединение журналов «Вог» и «Фэмили серкл». Зал для переговоров в этом случае быстро превратится в поле боя, усыпанное вырванными клочьями волос, светлых и идеально распрямленных и порванными бусами из огромного искусственного жемчуга от Шанель с одной враждующей стороны и обрывками одежды из смеси лайкры и полиэстра с другой.

Я сообщаю об этом Тому, а он в ответ улыбается и говорит:

– Потрясающий аргумент.

Представляю, что в этот момент здесь проходят важные переговоры, применяется тактика шантажа и решаются различные финансовые вопросы, и в моем воображении весь этаж наполняется жизнью.

Том открывает дверь, ведущую на лестницу, и показывает мне тот загадочный путь, которым Джон провел меня утром.

– Мы находимся на двадцать пятом этаже. Один лифт движется между первым и двадцать пятым этажами, а другой без остановок поднимается до двадцать шестого, а затем идет вверх до тридцать девятого. Поэтому, чтобы максимально быстро попасть к нам из вестибюля, мы пользуемся вторым лифтом. И так же спускаемся вниз.

Мы поднимаемся на один пролет вверх. Улыбаюсь двум болтающим на лестнице девушкам (из нашего отдела), они замолкают при виде Тома, и я делаю вывод, что он действительно важная персона.

– Первое, что нужно знать в этом здании: в лифтах на табло нет стрелок, указывающих, вверх или вниз ты едешь. Вместо этого горящий красный свет означает «вверх», белый – «вниз».

– Но почему? Стрелки разве не проще? – интересуюсь я.

– Как есть, так и есть. Ты можешь, конечно, обратиться по этому вопросу в службу эксплуатации здания, но, думаю, и так быстро освоишься.

В лифте с Томом здоровается пожилой мужчина.

– Добрый день, Джим! – кивает ему Том. – Познакомься с моей новой ассистенткой. Это Лейн, – представляет он меня, и Джим протягивает мне буйно поросшую волосами руку.

– Рада познакомиться, – говорю я, пожимая ее.

– Мне тоже очень приятно, – улыбается Джим. Прежде чем мы оказываемся на тридцатом этаже, где проходят все встречи и переговоры, лифт еще раз останавливается и входят молодой человек в очках, двое парней в джинсах и футболках, а еще один худой мужчина и два блондина. Вот это да!

– Том, какой... – хочу спросить о направлении движения лифта, но Том меня перебивает:

– Красный – вверх. Я улыбаюсь.

– Спасибо, – делаю пометки в блокноте, а Том морщит лоб, недоумевая, что можно постоянно записывать. И если он решит, что я помечаю для себя правила пользования лифтом, то скорее всего пожалеет о решении принять меня на работу. А я именно это и записываю, поскольку моя голова просто забита мыслями о мужчинах и не в состоянии вместить ничего другого. Как школьница, опасающаяся, что ее экзаменационную работу спишут одноклассники, прикрываю блокнот рукой и отрицательно качаю головой, когда Том пытается туда заглянуть. Ему это кажется крайне забавным.

Тридцатый этаж оправдывает свое название, всю его площадь занимают помещения для переговоров. Около каждого зала расположены столы с приготовленными для совещаний едой и напитками: различными закусками, банками с содовой и водой в бутылках. На дверях залов, где сейчас идут переговоры, висят таблички с названиями фирм, чья судьба решается: «"Веризон" и "Тайм Уорнер'Ч, «"Мэси'с" и "Маршалле"», «"Старбакс" и "Тилюкс"».

Том понижает голос, давая понять, что на этом этаже нельзя шуметь.

– Вот здесь все и происходит. Когда мы будем принимать участие в переговорах, твоя задача – вести протокол. Это не так ужасно, как может показаться, по крайней мере бесплатный ленч гарантирован.

Я до сих пор ничего не ела, поэтому, увидев аппетитное печенье, уже собираюсь протянуть руку, но вовремя останавливаюсь. Оказывается, не так уж и сложно контролировать себя, когда вокруг так много мужчин, которые сидят неподалеку или проходят мимо. И в их присутствии мне совсем не хочется набивать рот как поросенок. (Вот и очередная идея для статьи «Диета с мужской помощью».) Как же их здесь много, а вот этот – явно очень важная персона. Где-то я его раньше видела.

Слышу отрывок разговора: «С теми ресурсами, которые были у нас три года назад...» Собеседники удаляются в одну из комнат, и больше ничего нельзя разобрать.

Мы обходим весь этаж и снова возвращаемся к стеклянной двери у выхода к лифтам. Том предлагает:

– А теперь, Лейн, маленькое испытание. Нужно спуститься на первый этаж. Посмотрим, найдешь ли ты нужный лифт.

Я в замешательстве. Подумаешь, один-единственный раз задала вопрос про цвета, но ведь это не настолько сложно. Зачем пытаться выставить меня полной идиоткой? И вот, ужасно раздраженная мнением Тома, что мне не под силу определить спускающийся лифт, я вдруг замечаю неотразимого парня. И хотя прекрасно вижу по красной индикации на табло, что он стоит в идущем вверх лифте, не могу удержаться и устремляюсь к нему.

– Лейн, ты ошиблась, – говорит Том и придерживает дверцу, чтобы я могла выйти. Красавец улыбается, и у меня возникает ощущение, что даже если я надую на пол, мужчины будут по-прежнему относиться ко мне с обожанием и гладить по головке, как только что сказавшую первое слово малышку.

– Извините.

– Ничего, это своего рода ритуал для всех новеньких, – заверяет меня Том.

Мы входим в нужный лифт, растворяясь в толпе мужчин, и переглядываемся. Кажется, Том посмеивается надо мной. Может быть, он понял мой план? Двери открываются.

– Здесь ты уже была, – напоминает мой босс, когда мы проходим мимо магазина в вестибюле, где продается множество журналов (наверное, есть и с моими статьями), разные безалкогольные напитки, сладости и поздравительные открытки. – А вот и кафе! – показывает Том.

Милое небольшое заведение с вывеской «Кофе-сити», заполненное (кем бы вы думали?) мужчинами. Они ждут заказы и прислушиваются к шипению капуччино и латте. Впервые в жизни кафе воодушевляет меня.

– Здесь есть еще закусочная, мы пойдем туда через минуту. А пока хочу показать тебе, где все начинается.

Мы направляемся туда, где расположено загадочное «все». Спускаемся на эскалаторе, проходим по коридору, вдоль которого тянется длинный стол и стоят несколько автоматов с едой. Неужели он ведет меня в какое-то особое место для совместного ленча?

Я обязательно опишу происходящее в операционном зале, но сначала вам необходимо узнать, что Том рассказал мне немного позже, когда мы лучше узнали друг друга. Трейдеры сидят в этом зале целыми днями, не отрываясь смотрят на экраны компьютеров и ждут, пока не появится нужная надпись. И вся их жизнь – это игра на бирже и постоянный риск. Они сильно возбуждены, потому что вынуждены постоянно сдерживать волнение и сублимировать энергию. И если в зал входит женщина, а они появляются там еще реже, чем в других помещениях этого фантастического небоскреба, все внимание приковано только к ней.

В этом зале очень шумно. На экранах современных мониторов бегущей строкой отображаются биржевые котировки. Такое впечатление, что здесь миллионы компьютеров и за каждым сидит человек.

– Это один из крупнейших биржевых залов на Уоллстрит, – рассказывает мой наставник Том. – В компьютерах здесь заключены миллионы долларов. Теперь слушай самое интересное: существует строгий запрет на обмен информацией между менеджерами, занимающимися инвестициями, и продавцами акций. Они не имеют права обсуждать рабочие вопросы. Компьютерную защиту между этими двумя сторонами называют «огненная стена». Представь себе стену, которую нельзя преодолеть.

Слова Тома звучат загадочно и вызывают ассоциации с персонажем фильма «Уолл-стрит» Горденом Геко и конторой по продаже незарегистрированных ценных бумаг по телефону. Я с трудом сдерживаю волнение. Шпионаж, интриги – это так сексуально. Все работающие здесь очень просто одеты и по сравнению с Томом кажутся такими... Как правильно сказать? Юными – вот нужное слово.

Мы выходим из зала, и Том, завершая обзорную экскурсию, ведет меня обедать.

– Ну и как тебе, понравилось? – спрашивает он.

В этот момент я впервые ошибаюсь. Все происходит само собой, до того, как я успеваю подумать. Возможно, потому, что чувствую себя как после непрерывного секса в течение двух часов: вся раскрасневшаяся, тяжело дышу и витаю где-то в облаках.

– Здесь так много мужчин! – Я тут же понимаю, что сказала, и прикрываю рот рукой. Какой кошмар, выставила себя полной идиоткой! Но Том спокойно относится к моим словам – похоже, ему вообще свойственно не реагировать на чужие ошибки.

– Нуда! Все так говорят. Через некоторое время ты перестанешь их замечать, – произносит он.

Ну конечно, так и будет!

– А вот и закусочная. – Том снова возвращается к своему насмешливо-профессиональному тону.

И опять вокруг одни мужчины.

– Вот и здесь тоже они, – говорит он, и мое сердце замирает на мгновение, пока Том не поднимает брови, давая понять, что пошутил. – Возьми вот это. – Он протягивает мне сложенную картонную коробку и берет одно из блюд, предлагая мне взять немного салата из другого. Я не отказываюсь. – Салат-латук, вот помидоры, морковь, сельдерей, зеленый перец, – показывает Том по мере продвижения вперед.

Кладу себе понемногу из разных блюд и размышляю: забавно, что такие солидные люди, как Том, тратят время на столь обыденные вещи, как еда.

– Не буду заправлять салат, стараюсь есть только полезную пищу, – говорит Том. Я уже собираюсь последовать его примеру, но приверженность правильному питанию никогда не была моей сильной стороной, поэтому наливаю еще одну порцию итальянского соуса и лишь пожимаю плечами в ответ на крайне неодобрительные жесты и возгласы Тома.

Он берет для себя горячий рогалик, и мы направляемся к кассе.

– Я заплачу, – говорит мой босс, пока кассир взвешивает салаты и подсчитывает общую сумму.

– Знаете, если вы стараетесь поддерживать форму, горячий рогалик – абсолютно неправильный выбор.

– Это почему же?

– Углеводы, в нем сплошные углеводы, – объясняю я. – Можно мне кусочек? – По-моему, никто не способен устоять перед чистыми углеводами.

Том отрицательно качает головой.

– Почему? – спрашиваю я.

– Не хочу нести ответственность за съеденный тобой микроскопический кусочек рогалика. Ведь через пару недель я окажусь виновным в том, что ты поправилась на целых тридцать граммов.

– Никогда так не скажу, – старательно хлопаю ресницами – пытаюсь быть похожей на Бетти Буп.

– О, что-то подобное я уже слышал. – Том по-прежнему не дает мне дотянуться до рогалика.

– Ладно. Нет так нет. – Изо всех сил стараюсь изобразить безразличие и принимаюсь за выбранные мной блюда.

– Ну что ж, а я попробую, – решительно заявляет Том и, откусив кусочек, зажмуривается от удовольствия. – Ты не представляешь, как это вкусно.

– Надеюсь, ты растолстеешь, – не остаюсь в долгу я.

– Уверен, что это твоя участь.

Вы уже поняли, что в отделе слияний и как его там (вот черт, все время забываю это слово) компании «Соломон Смит Барни» мне был оказан теплый прием. К пяти часам я уже вполне освоилась в своем «кубике», как мне нравится называть мой кьюбикл. Теперь я произношу это слово все чаще, потому что Том постоянно поправляет меня. Я уже поняла – ему нравится это делать. А он уверен, что я прекрасно знаю правильное название.

У меня уже появилось прозвище. Об этом я мечтала в течение многих лет, с тех пор как избавилась от последнего приобретенного в колледже. Ужасная была кличка – Бестолковая, и появилась она по достаточно веским причинам и по этим же причинам не соответствовала моему внешнему образу. Она доставляла определенные неудобства при знакомстве на вечеринках и разных других мероприятиях.

Мое новое прозвище – Эб Фэб, сокращенное название комедийного сериала «Просто фантастика», – Том придумал во время ленча, когда я рассказала ему, что пишу статьи. Он уверял, что совсем не имеет в виду главных героинь фильма, цитирую: «отвратительных испорченных женщин», просто я вызываю ассоциации «с миром моды в целом, и вообще эта комбинация слов тебе подходит».

Теперь мне понятно, почему специализацией Тома была английская литература. Ему интересны слова сами по себе.

Все сотрудники из близких ко мне кьюбиклов расходятся часов в пять-шесть – наверное, потому, что приходят на работу очень рано. Когда начинается уборка, Том говорит, что, если я не возражаю, сегодняшний рабочий день можно считать завершенным. Но сам он еще остается, а мне так комфортно (наверное, отчасти потому, что я боюсь выйти на улицу, столкнуться с реальным миром и вдруг понять, что все происшедшее сегодня – всего лишь сон). Поэтому я предпочитаю остаться и записать первые впечатления.

Я решила, что каждый вечер буду подробно излагать в дневнике все события, чтобы как минимум не потерять навык. Но самое главное – это возможность проанализировать каждого встреченного задень мужчину и критически, с профессиональной точки зрения оценить его внешность и каждую часть тела в отдельности. Таким образом, я смогу разобраться, не остался ли незамеченным мой Эм-энд-Эмс. Вполне возможно, за эти пару месяцев мне в голову придет еще несколько тем для статей, которыми я смогу заняться позже.

Не могу не отметить, что в традиционной рабочей обстановке дела продвигаются гораздо быстрее. Особенно по сравнению с работой в моем «домашнем офисе», который если и вдохновляет меня, то только на то, чтобы сходить за кофе и пофлиртовать с владельцем кафе, да и то исключительно из-за недостатка общения. Мне кажется, что имидж занятой деловой женщины делает меня более привлекательной для окружающих мужчин (как ни странно, так оно и есть).

Я начинаю уже четвертую страницу записей о своей работе. Пожалуй, это самое длинное произведение, выходившее из-под моего пера за последние... за всю мою жизнь. На новенькой чистой странице, украшенной золотыми листочками, я написала название – «Дневник деловой женщины». Мне нравится, как оно звучит.

В этот момент в стену стучит Джон:

– Я иду домой. Из-за тебя я чувствую себя неловко. — Он улыбается, но, видимо, спохватившись, что изменил обычной нервной манере общения, устремляет взгляд в пол, будто пытается понять некий код, зашифрованный в рисунке ковра (в стиле фильма «Игры разума»).

– Том тоже еще здесь. – Я рада, что мои действия начинают приносить результат.

– Да, но лишь потому, что не хочет возвращаться домой к противной подружке, – сообщает Джон, по-прежнему разглядывая ковер. Но очевидно, эта тема ему очень интересна, и он даже начинает подвывать, чтобы добавить сказанному ужаса, а затем медленно поднимает руки к голове, складывая пальцы так, словно собирается показать понятное всему миру обозначение нечистой силы. Правда, он быстро отказывается от своей затеи. Видимо, еще не готов вести себя со мной подобным образом.

– Да что ты? Действительно настолько ужасная девушка? А Том кажется таким милым.

Да уж, просто замечательный парень, который опасается есть богатую углеводами пищу; отличный парень с вращающимися глобусами на галстуке – такие не встречаются на каждом шагу. Никогда бы не подумала, что у него может быть подобная девушка.

– Я обедал с ними пару раз. Когда-нибудь расскажу тебе про инцидент со спагетти.

Интересно, как долго мне придется ждать этого рассказа – ведь за весь день я так и не увидела глаз Джона и даже не знаю, какого они цвета. И вдруг он удивляет меня.

– Только я тебе ничего не говорил! – Джон на секунду взглянул мне в лицо (ура! глаза голубые, между прочим) и оглянулся на дверь в кабинет Тома – убедиться, что она закрыта. Все в порядке. Пожав плечами, он прощается и уходит по коридору, втягивая голову в плечи, чтобы не задеть потолок.

Сажусь записывать эту информацию в дневник и понимаю, что новость про Тома была для меня неожиданной.

По моему, «Спагетти-инцидент» – название крайне неудачного диска «Ганз-энд-Розес». Что там могло произойти ?Посадил пятно или некрасиво чавкал ?Или нет, подождите. Может быть, Том заказал спагетти, и его девушка тоже хотела спагетти, но ей было неприятно заказывать то же самое, и она орала, пока он не согласился на другое блюдо.

Понимаю, что подобные мысли абсолютно бесполезны для моего материала или других статей в будущем (хотя мне очень нравится название «Инцидент со спагетти» – можно было бы сделать шикарную стильную фотографию: потертая мебель семидесятых годов, грозди спагетти свисают со стола, буфета, из сита оливкового цвета, оранжевых мисок, расписанных цветами...), поэтому пора переходить к более важным вещам.

Я в восторге, что работаю здесь, и просто влюблена в свой отдел. Очень скоро смогу с легкостью говорить: «Мы с отдельскими зашли немного выпить». Закончился только первый день, а я уже знакома с милым парнем по имени Джон и знаю его так хорошо, что собираюсь в ближайшее время разговорить его (что просто нереально с курьерами служб быстрой доставки). Еще меня заинтриговал пресловутый инцидент со спагетти. Ведь только на прошлой неделе я... я...