Текст книги "Стальной излом. Остановить Гудериана!"

* * *

Сообщения Советского информбюро

Оперативная сводка за 3 октября 1941 года

Утреннее сообщение 3 октября

В течение ночи на 3 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте.

Группа капитана Шевцова, длительное время оперировавшая в тылу врага на западном направлении фронта, уничтожила свыше 3000 немецких солдат и офицеров, 32 танка и много автомашин. Только на дорогах Витебск – Смоленск и Минск – Смоленск группа разгромила 17 немецких транспортов. В районе В. был разбит батальон СС и захвачено 13 станковых пулемётов.

Вечернее сообщение 3 октября

В течение 3 октября наши войска вели бои с противником на всём фронте.

За 1 октября в воздушных боях сбито 16 самолётов противника. Наши потери – 8 самолётов. Кораблями Северного флота уничтожена немецкая подводная лодка.

* * *

Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера

3 октября 1941 года, 104-й день войны

Обстановка на фронте:

Группа армий «Юг». Ничего существенного не произошло.

…Начата перегруппировка 6-й и 17-й армий. Решение, которое на свой риск приняло командование группы армий «Юг», бросив два левофланговых корпуса 17-й армии в наступление на северо-восток, даёт основание предполагать, что командование группы армий не едино в своих соображениях по поводу дальнейшего плана действий.

Группа армий «Центр». Ничего нового. На отдельных участках наши войска продвинулись, по-видимому, несколько больше, чем предполагалось вчера. Бросок 255-й пехотной дивизии 27-го армейского корпуса оказался безуспешным и преждевременным, принёсшим нам большие потери. Причина несвоевременного начала наступления – честолюбие командира корпуса генерала Вегера.

Командование танковой группы Гота жалуется на недостаточную подвижность 1-й танковой дивизии, действующей на северном фланге танковой группы. Ничего удивительного в этом нет: дивизия недавно прибыла из-под Ленинграда, где она вела тяжёлые бои и совершенно не имела времени, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Аналогичного положения следует ожидать в 19-й и 20-й танковых дивизиях.

Группа армий «Север». Никаких существенных изменений. Переброска испанской дивизии и 227-й пехотной дивизии несколько затягивается вследствие разрушений на железной дороге (действия партизан). Прибытие новых сил вызывает у командования группы армий колебания в отношении плана наступления.

Обстановка на фронте вечером. Отмечено очень успешное продвижение танковой группы Клейста. Успехи на левом фланге 17-й армии, где противник, очевидно, настолько малочислен, что отходит даже под натиском незначительных сил. Передовые отряды 6-й армии продолжают подтягиваться и сменять части правого фланга танковой группы Гудериана.

На фронте, где осуществляется операция «Тайфун», весьма значительные успехи. Танковая группа Гудериана достигла Орла. На остальных участках фронта группы армий сопротивление противника почти всюду сломлено (за исключением фронта 2-й армии). Танковые дивизии продвинулись на 50, а пехотные дивизии – до 40 км. Противник продолжает удерживать фронт и ведёт упорную оборону всюду, где он в состоянии её организовать. Кое-где отмечено даже подтягивание резервов противника к фронту. Признаков преднамеренного отхода нигде не заметно.

Группа армий «Север». Противник произвёл сильную атаку на Ладожском участке фронта (в полосе 8-й танковой дивизии), а также атаковал с востока и запада наши войска, расположенные на побережье Финского залива. Все атаки отражены.

* * *

Из радиообращения рейхсканцлера А. Гитлера к нации по случаю открытия кампании «Зимней помощи» от 3 октября 1941 года

…Утром 22 июня началось самое большое в мировой истории сражение. С тех пор прошло около трёх с половиной месяцев, и сейчас я говорю: всё с тех пор идёт согласно нашим планам. В течение этого периода времени мы ни на секунду не упускали инициативы из рук. До этого дня каждое действие принималось в соответствии с планом, так же как ранее на востоке против Польши, позже – против Запада и, наконец, против Балкан.

Но я должен в связи с этим сказать одну вещь. Мы не ошиблись в наших планах. Мы также не ошиблись в оценке эффективности и храбрости немецкого солдата. И мы не ошиблись насчёт качества нашего оружия. Мы не ошиблись относительно прекрасной организации фронтов и службы тыла, осваивающей гигантские области. И мы не ошиблись насчёт нашего фатерлянда. Однако насчёт одной вещи мы ошиблись. Мы понятия не имели, насколько грандиозными были приготовления этого врага против Германии и Европы и как невероятно велика была опасность, как мы чудом избежали разрушения не только Германии, но и всей Европы.

Я говорю это только сегодня, потому что я могу сказать, что этот враг уже сокрушён и никогда не поднимется снова. Его мощь была сконцентрирована против Европы, которая, к несчастью, ничего об этом не знала, а многие и сейчас не имеют об этом ни малейшего понятия. Это было бы второе нашествие Чингисхана. Тем, что эта опасность была предотвращена, мы обязаны в первую очередь храбрости, выносливости и самоотверженности германских солдат, а также самоотверженности наших союзников.

…Течение это беспрецедентного процесса знакомо вам по описаниям. Из трёх германских групп армий одна имела задачу расколоть центр и открыть пути направо и налево. Две фланговые группы имели следующие задачи: одна должна была наступать на Ленинград и другая – захватить Украину. Эти первичные задачи были в основном выполнены. Мы – к востоку от Смоленска, мы – перед Ленинградом и на Чёрном море. Мы у Крыма, а не русские на Рейне. Линия фронта, на которой сражаются германские солдаты, от 800 до 1000 километров по карте. Реальная её протяжённость в полтора-два раза больше.

…Говорим ли мы о наших лётчиках-истребителях, или пилотах пикирующих бомбардировщиков, или о наших подводниках, говорим ли мы, наконец, о наших альпийских стрелках на

Севере, говорим ли мы о людях из подразделений СС – все они одинаково хороши. Но прежде всего, особенно сейчас, я хочу подчеркнуть выдающуюся роль германских пехотинцев. У нас есть три дивизии, друзья мои, которые с весны прошли маршем от двух до трёх тысяч километров. И есть многочисленные дивизии, которые совершили переходы на расстояние от полутора до двух тысяч километров. Я хочу воздать должное германскому солдату. Он достиг совершенства. А также работники всех связанных с армией организаций – наполовину рабочие, но наполовину и солдаты. Потому что в это судьбоносное время практически каждый – солдат. Каждый рабочий – солдат. Каждый железнодорожник – солдат. На оккупированной территории каждый должен быть вооружён, это колоссальная территория. То, что делается в тылу, так же грандиозно, как и победы на фронте.

Кратко описывая картину уникальных достижений немецких солдат и всех, кто сейчас сражается или трудится на Востоке, я также хочу передать вам благодарность немецких солдат за превосходное, первоклассное оружие, которым страна снабдила их, и их благодарность за боеприпасы, которыми они располагают в неограниченном количестве – зависящем только от скорости их транспортировки.

Есть одна проблема – проблема перевозок. Мы проследили, чтобы во время этой великой войны была хорошо организована служба доставки вооружения и боеприпасов, потому что я знаю – нет такого противника, которого нельзя победить с помощью достаточного количества боеприпасов.

И если время от времени вы читаете в газетах о грандиозных планах других государств, о том, что они намереваются сделать, когда собираются начать, когда вы слышите о миллиардных суммах, вспомните мои слова: во-первых, мы осваиваем целый континент, который используем в нашей борьбе; во-вторых, мы говорим не о капитале, а о рабочей силе и на все сто процентов вкладываем эту силу в дело. Если мы молчим, это не означает, что мы ничего не делаем.

Я прекрасно знаю, что другие делают всё лучше, чем мы. Они строят неуязвимые танки, которые быстрее наших и которым не нужен бензин. В сражениях мы множество из них вывели из строя. Это – решающее. Они строят чудесные самолёты, всё, что они делают, достойно удивления. Всё, что они делают, непостижимо, даже технически непостижимо, но у них нет машин, которые бы могли превзойти наши, и машины, в которых мы сражаемся сегодня, не те, в которых мы будем сражаться в следующем году.

Я верю, что это удовлетворит каждого немца. Обо всём остальном позаботятся наши изобретатели, и наши германские рабочие, и работающие женщины. Позади фронта храбрости и самоотверженности есть ещё и домашний фронт, фронт, состоящий из городов и сёл. Миллионы германских тружеников работают в городах и на селе. Весь народ объединился в борьбе.

Этот единый германский народ противостоит двум крайностям в остальном мире. С одной стороны – капиталистическое государство, которое отнимает у людей естественные права с помощью лжи и предательства, заставляя их интересоваться исключительно собственными интересами; с другой стороны – коммунистическое экстремистское государство, которое принесло невообразимую нищету миллионам и жаждет ввергнуть весь мир в такую же нищету.

По-моему, это налагает на нас только одну обязанность – бороться сильнее, чем когда-либо прежде, в защиту наших национал-социалистических идеалов. Нам должна быть ясна одна вещь. Когда эта война закончится, то победит в ней германский солдат – представитель рабочих и крестьян, настоящий представитель народных масс. Победа будет одержана германским тылом: миллионами рабочих – мужчин и женщин, – крестьян, творческой интеллигенцией. Все эти миллионы будут победителями. Те, кто трудится в тылу, имеют право знать, что это новое государство будет построено для них.

Фронтовой опыт породит ещё большее количество фанатичных национал-социалистов. В Германии правит один закон – тот, кто способен повести за собой – в военной ли, в политической или экономической области, – будет уважаем и ценен в Германии, но ещё более уважаемым будет простой труженик, без поддержки которого самый величайший правитель не добьётся ничего. Германский народ может сегодня гордиться: у него лучшие политические руководители, лучший генералитет, лучшие инженеры и управленцы в экономике, а также лучшие рабочие, лучшие крестьяне – лучшие люди.

Спаять всех этих людей в одно нерасторжимое сообщество – вот задача, которую мы решаем самостоятельно как национал-социалисты. Эта задача стоит перед Германией более ясно, чем когда-либо прежде.

Я приехал с войны на один день с моей партийной программой, выполнение которой ещё более важно для меня, чем когда-либо. Я приехал сюда, чтобы заявить германскому народу, что в рамках Зимней Помощи есть возможность продемонстрировать дух единства. Что жертвы, приносимые на фронте, ни с чем несравнимы. Что настоящие и будущие достижения германского тыла будут запечатлены в истории.

Только когда весь германский народ станет единым самоотверженным сообществом, мы сможем ждать и надеяться на помощь Господа Всемогущего. Всемогущий никогда не помогал лодырям. Он не помогает трусам. Он не помогает людям, которые сами не могут помочь себе.

Это принципиально – помогите себе сами, и Всемогущий Господь не откажет вам в Своей помощи!

Глава четвертая

Под вечер на помощь неудачливым панцер-гренадёрам пришли мотоциклетная и миномётная роты, а также батарея 105-мм полевых пушек. Последней были особенно рады: наконец-то что-то более-менее серьёзное! Артиллерийские расчёты, не теряя времени, развернули свои орудия и открыли огонь по русским позициям. Тяжёлые «стопятки» мерно забухали, в сторону деревни полетели фугасные снаряды. Свой вклад, разумеется, вносили и миномётчики – добавляли огоньку. Вскоре занялись крайние избы, заполыхали сараи, бани, густой белый дым поплыл над полем. Русские не отвечали – видимо, ждали новой атаки и берегли снаряды.

Но когда через час стрелки-мотоциклисты, спешившись, осторожно пошли на разведку, выяснилось, что большевиков в деревне уже нет: во время артобстрела они по-тихому перешли через овраг и скрылись. Дым от пожаров надёжно закрыл этот манёвр. Сражаться немецким панцерным ротам стало не с кем, но ни гауптман Небель, ни обер-лейтенант Вальшагер, разумеется, нисколько об этом не жалели – наоборот, были рады, что не придётся больше жертвовать своими людьми и техникой. Мост, как ни странно, оказался целым и невредимым, русские почему-то не взорвали его. Скорее всего, просто не успели… Это тоже добавило оптимизма: ничто теперь не помешает дивизии идти на восток.

Но дальнейшее наступление пришлось отложить до утра: скоро ночь, а двигаться в темноте, понятное дело, очень опасно. Ограничились тем, что осторожно перебрались через мост и закрыли подступы к нему: а вдруг русские всё же решат контратаковать?

Но ночь прошла спокойно, и уже с первыми лучами солнца панцерные роты (точнее то, что от них осталось) пошли дальше: впереди, как всегда, мотоциклисты на своих тарахтящих, подпрыгивающих на ухабах «железных конях» (с колясками и без), за ними три танка (два «чеха» Вальшагера и «тройка» Небеля), следом – миномётчики и артиллеристы на крытых грузовиках. День был пасмурный, серый, снова стал моросить мелкий дождик, и это совсем не радовало: немецкая авиация в случае чего помочь опять не сможет. Значит, если что – придётся выкручиваться как-то самим. Русских, к счастью, поблизости не наблюдалось (скорее всего, отступили достаточно далеко), шли без остановки. Но бдительно посматривали по сторонам – не нарваться бы ещё на одну засаду.

Клауса Небеля несколько беспокоило то, что основные силы 35-го танкового полка значительно отстали – неожиданно наткнулись на сильное сопротивление у железнодорожного переезда, где большевики оборудовали очень грамотные позиции. Проскочить с ходу не удалось: два тяжёлых «Ворошилова», умело прячась за высокой железнодорожной насыпью, держали под обстрелом всю местность, не давая даже приблизиться к себе. А немецкие артиллеристы достать их не могли: стальные монстры успевали вовремя укрыться за пятиметровым земляным валом, а потом внезапно появлялись в новом месте. И продолжали обстрел.

Кроме того, переезд был хорошо заминирован, и попытка мотопехоты преодолеть его одним рывком тоже не получилась, только людей потеряли. Пришлось отступить и ждать поддержки самолётов. А те вылететь не смогли – погода плохая, непрерывный дождь и густая, низкая облачность.

Так что панцеры Вальшагера и Небеля, прорвавшись наконец через вредную деревеньку, неожиданно оказались далеко впереди родного 35-го полка, превратившись, по сути, в авангард. Между ними и основными силами боевой группы полковника Генриха Эбербаха возник значительный разрыв. И это не могло не беспокоить гауптмана Небеля: он прекрасно понимал, что в любой момент русские могут ударить ему во фланг или же зайти в тыл и, таким образом, окончательно отрезать от других рот. И тогда ему и Вилли Вальшагеру придётся туго: у большевиков, как выяснилось, есть ещё и отличные средние Т-34, и гиганты «Ворошиловы», а у них двоих – только лёгкие «чехи» и одна сильно покоцанная «тройка». Да, конечно, кроме этого имелись 105-мм орудия, но снарядов к ним не слишком-то много. Миномёты же годились только против пехоты, от русских танков они точно не могли защитить.

Боевая группа Эбербаха (в которую, помимо 35-го панцерного полка, входили 33-й пехотный полк, 34-й мотоциклетный батальон, 2-й дивизион 103-го артиллерийского полка, а также 88-мм зенитная батарея и батарея 105-мм орудий) старалась по возможности не отставать от своего танкового авангарда, но это не всегда получалось. Причин было несколько: это и упорное сопротивление русских (с каждым днём – всё сильнее), и разбитые, трудно проходимые дороги, и большие расстояния, которые приходилось преодолевать, и отсутствие запчастей, особенно трансмиссий и моторов. Да и тыловики-снабженцы тоже подкачали – серьёзно отстали, панцергренадёры и артиллеристы уже три не получали горячего питания, а машины – горючего. Если дело так пойдёт и дальше, наступление застопорится.

Чтобы хоть как-то решить проблему, стали грузить на моторные отсеки дополнительные бочки с бензином, а сзади прицепляли низенькие тележки с боеприпасами и продовольствием, но это было далеко не лучшим решением. Во-первых, заправлять панцеры прямо из бочек оказалось очень неудобно, много горючего проливалось на землю, во-вторых, такие танки-грузовозы становились лёгкой мишенью для русских: одно попадание – и они пылали яркими кострами. Бочки с бензином можно поджечь даже из обычного стрелкового оружия. Русские «трёхлинейки» уверенно били на полтора километра, а пулемёты – ещё дальше, что же тогда говорить о пушках? Любая из них превращала панцер с железными бочками на корме в пылающий факел.

Но приходилось рисковать, иначе танки (да и все другие машины) вообще встанут, а без них бороться с русскими бронированными монстрами просто нереально.

Панцеры полковника Эбербаха шли во главе 2-й танковой группы Гудериана, их удар был направлен на Орёл: следовало захватить этот областной город как можно скорее, и особенно – каменный мост через Оку. Это откроет путь на Тулу, очень важный крупный советский промышленный и оружейный центр. После этого танки пойдут дальше – на Серпухов, а затем повернут на большевистскую столицу, на Москву. В общем, всё так, как и было обозначено в плане «Тайфун».

Но по дороге следовало захватить небольшой русский город Мценск и переправиться через речку Зушу. Вот тут-то неожиданно и развернулось очень тяжёлое сражение, стоившее Гудериану немалых потерь – как в танках, так и в людях. Но это случилось чуть позже, за Орлом, а сам город, как ни странно, захватили довольно быстро и легко, практически без боя, одним стремительным, наглым наскоком.

* * *

Танки обер-лейтенанта Вальшагера и «тройка» Небеля подошли к Орлу с юго-запада. До того им пришлось подавить кое-какое сопротивление на подступах, но с этим справились довольно быстро. По сути, не стали ввязываться в долгий бой, а просто обошли стороной. Русские заняли очень выгодные позиции на невысоких, пологих холмах у шоссе и подготовили глубокую оборону, однако Небель и Вальшагер, посовещавшись, решили не вступать в сражение – пустая трата времени и сил. Лучше сойти с шоссе и совершить хитрый фланговый манёвр.

Конечно, это было намного сложнее, чем идти по относительно ровной «панцерштрассе», к тому же – о, редкость! – с хорошим твёрдым покрытием, однако в результате выходило всё равно быстрее, а время сейчас играло главную роль: нельзя позволить русским организованно отойти на запасные позиции и закрепиться. И тем более нельзя позволить им взорвать большой каменный мост через Оку. Если это произойдёт, то широкая полноводная река станет серьёзным препятствием на пути всей 2-й танковой группы.

Манёвр одобрил и командир 35-го танкового полка фон Заукен. Он тоже посчитал, что штурмовать укреплённые холмы смысла не имеет: у большевиков наверняка где-то спрятана сильная артиллерия, можно потерять последние машины. Пусть лучше ими займутся другие части, и в первую очередь – артиллерия и авиация, а вы идите быстрее на Орёл.

Панцергренадёры так и поступили: по широкой дуге обошли русскую оборону, выскочили на ухабистый просёлок, потом опять встали на хорошее шоссе (распугав при этом каких-то беженцев) и рванули прямо до города. И через какие-то два часа были уже на окраине. Их явно не ждали – Орёл жил самой обычной тыловой жизнью. Горожане были абсолютно уверены, что гитлеровцы ещё где-то далеко, совсем в другом месте. Даже военных патрулей на улицах не наблюдалось, не то что баррикад или же нормальной противотанковой обороны.

Немецкие танки один за другим двинулись в сторону центра – мимо низеньких беленьких домиков, утопавших в яблоневых садах. Лишь лай собак из-за высоких заборов сопровождал их. Первыми ползли «чехи» Вальшагера: Клаус Небель уступил ему главенство, ведь его «тройка» из-за проблем с двигателем могла встать в любой момент и перегородить дорогу.

Случайные прохожие, заметив танки с чёрными крестами на броне, в ужасе бросались в разные стороны, стараясь как можно скорее укрыться в ближайшей подворотне или переулке. Но паники и криков, как ни странно, не было: жители, очевидно, ещё не могли до конца поверить, что гитлеровцы уже здесь, в городе. Каждый, наверное, думал: «Этого просто не может быть! Ведь бои идут ещё так далеко…»

На одном из перекрёстков навстречу панцерам выехал городской трамвай № 10. Вагон, громко бренча и попрыгивая на ухабах, неспешно катился по Московской улице. Девушка-вагоновожатая заметила встречные серо-зелёные танки, но приняла их за наши, советские: немыслимо было представить, что это уже фашисты! Резко зазвонила в звонок, требуя освободить дорогу и пропустить вагон – согласно правилам дорожного движения.

Вилли Вальшагер, сидевший в головной машине, слегка усмехнулся и приказал дать предупредительный выстрел. Что и было сделано: пушка глухо бабахнула, перед трамваем вырос чёрно-красный фонтан, из окон вагона со звоном вылетели стекла. Испуганные пассажиры ломанулись было на выход, но пара пулемётных очередей убедила их оставаться на месте.

Вилли приказал подъехать как можно ближе, затем вылез из панцера, поправил пилотку, одёрнул чёрную форму и подошёл к передним дверям трамвая – те были открыты. Протянул руку смертельно бледной девушке-вагоновожатой и галантно произнёс:

– Битте, фройляйн!

Та с круглыми от ужаса глазами подала руку. Обер-лейтенант помог ей спуститься на мостовую, а затем махнул рукой пассажирам:

– Шнель!

Два раза повторять не пришлось: люди, давя друг друга, полезли через все двери. Вальшагер ловко приложил руку к пилотке, шутливо отдал девушке честь, а затем вернулся в свою машину. И приказал идти дальше – вперёд и только вперёд! Его главной целью был большой бетонный мост через Оку. Правда, он не знал, где тот точно находится, карты города с собой не было (немецкие штабисты тоже не ждали столь быстро взятия Орла), но решил так: пойдём вдоль трамвайных путей, наверняка они выведут нас к Оке. А где река, там и мост.

И панцер пополз прямо по рельсам. Миновали рабочий район: заводы и фабрики уже были готовы к эвакуации, на обочинах тут и там стояли громоздкие деревянные ящики с тяжёлым оборудованием, затем показался городской вокзал. Движение по железнодорожным путям всё ещё продолжалось, поезда спешно покидали Орёл. В этом месте решили оставить одну из машин – чтобы воспрепятствовать эвакуации и прервать сообщение Орла с Москвой и Курском. Эту миссию взял на себя Клаус Небель – всё равно его «тройка» ползла с большим трудом и лишь тормозила общее движение. Часть мотоциклетной роты осталась с ним – захватить здание и надёжно перекрыть путь.

Сам же Вилли пошёл дальше. Его расчёт оказался верным: панцеры миновали железнодорожный мост (возле него пришлось оставить ещё одну машину и часть миномётчиков – охранять, чтобы не взорвали), затем улица пошла резко под уклон – значит, близко река. Так оно и вышло: вскоре показалась Ока – широкая, светло-серая, уже по-осеннему медлительная. И большой бетонный мост через неё.

Возле него были два зенитных орудия, но расчёты не были готовы к бою: просто сидели на мешках, пустых деревянных ящиках и курили, на появление танка никак не реагировали. Их больше беспокоило небо – не налетели бы «лаптёжники», не завели бы снова свою шарманку. Мало того что бомбят беспрерывно, так ещё и звук при этом такой, что хоть бросай всё и беги. Это выли специальные сирены, которые немецкие лётчики включали при пикировании, своего рода дополнительное психологическое воздействие на противника. Очень эффективное, надо сказать: кое-кто из красноармейцев, особенно молодых, необстрелянных, не выдерживал душераздирающего звука и в панике бежал. Зажимая уши, выскакивал из укрытий и мчался, куда глаза глядят, попадая прямо под пулемётные очереди, которыми щедро поливали сверху пилоты Люфтваффе. Потери при таких налётах оказывались весьма значительными.

Но «лаптёжников», к счастью, видно не было: небо свинцовое, хмурое, моросит дождик, вот зенитчики и расслабились, сели покурить, поболтать…

Вилли Вальшагер приказал мотоциклистам идти вперёд – надо с ходу ворваться на укрепления, пока русские ещё не опомнились. Мотоциклы громко затарахтели, помчались вниз к реке. В конце концов их заметили, зенитные расчёты забегали, засуетились, но было уже поздно: немецкие пулемёты открыли огонь, не позволяя оказать никакого сопротивления. Зенитчики, бросив позиции, побежали.

Вслед за мотоциклистами на мост въехал панцер Вилли Вальшагера – не торопясь, уже как хозяин положения. И приказал солдатам обследовать опоры – нет ли динамитных зарядов? Но мост, как ни удивительно, оказался даже не подготовлен к взрыву.

Вилли мысленно возблагодарил Фортуну за такое редкое везение: удалось захватить важнейшую переправу практически без больших усилий и даже без потерь. Более того, весь Орёл оказался в руках панцергренадёров – уличные бои так и не начались, русские просто отступили. То ли так и не поняли, что случилось, то ли совсем не были готовы к сопротивлению. Как те самые зенитчики у моста.

В конце дня в Орёл вошла вся боевая группа полковника Эбербаха, однако изрядно потрёпанная: в южных предместьях неожиданно вспыхнул жаркий, ожесточённый бой. Русским удалось высадить на городском аэродроме десант, завязалась упорная схватка. У «воздушной пехоты», как выяснилось, имелись с собой не только противотанковые ружья, гранаты и бутылки с зажигательной смесью, но и ранцевые огнемёты – очень серьёзное оружие: выбрасывали мощную струю пламени на расстояние до сорока метров, сжигая любую бронетехнику, а также людей. После двух-трёх таких огненных «плевков» немецкие панцеры горели, как спичечные коробки (двигатели-то бензиновые!), а солдаты в панике разбегались.

Само собой, были у десантников и ППШ, и ручные пулемёты, и станковые «Максимы». А сам аэродром оказался хорошо защищён, закрыт валами, словно настоящий бастион. Он закрывал дорогу на Орёл, поэтому пришлось его штурмовать. Хочешь не хочешь, а мимо не проскочишь.

Десантники дрались яростно, мужественно, и далеко не сразу немцам удалось оттеснить их: долго ждали, пока подойдёт тяжёлая артиллерия и подавит отчаянное сопротивление русских. Наконец 105-мм пушки и гаубицы встали на соседних высотах и открыли убийственный огонь. И только после этого группа Эбербаха могла продолжить наступление.

Этот бой стоил ей нескольких панцеров и больших людских потерь, возместить которые не представлялось возможным. Однако, несмотря на эту неудачу, и полковник фон Заукен, и командующий 4-й танковой дивизией генерал-майор Лангерман были очень довольны результатами дня: удалось взять крупный советский город, захватить важнейшую переправу через Оку, обеспечить беспрепятственное наступление 2-й танковой группы на Тулу и далее – на Серпухов, а в перспективе – на саму Москву.

И вообще боевые успехи дивизии за неполную неделю были весьма впечатляющими: с 30 сентября по 3 октября прошла от Глухова до Орла двести сорок километров. При таких темпах, если так пойдёт и дальше, они будут у стен Кремля уже через полмесяца. Если Фортуна останется к ним всё так же благосклонна, разумеется…

* * *

Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера

4 октября 1941 года, 105-й день войны

Потери с 22.6 по 30.9.1941. Ранено 12 886 офицеров и 396 761 унтер-офицер и рядовой; убито 4926 офицеров и 111 982 унтер-офицера и рядовых; пропало без вести 423 офицера и 24 061 унтер-офицер и рядовой.

Итого потеряно 18 235 офицеров и 532 804 унтер-офицера и рядовых.

Общие потери наших войск за период с 22.6 по 30.9 1941 года составляют 551 039 человек, или 16,2 % средней численности войск Восточного фронта, равной 3,4 млн человек.

Обстановка на фронте:

Операции на юге успешно развиваются. Танковая группа Клейста наконец начала продвигаться в районе восточнее Днепра и наступает, имея три танковые дивизии в первом эшелоне. Во втором эшелоне следует одна моторизованная дивизия, расположенная уступом за флангом. Венгерские войска будут подтянуты через Днепр.

Операция «Тайфун» развивается почти классически. Танковая группа Гудериана, наступая через Орёл, достигла Мценска, не встречая никакого сопротивления. Танковая группа Гёпнера стремительно прорвалась через оборону противника и вышла к Можайску. Танковая группа Гота достигла Холма, подойдя, таким образом, к верхнему течению Днепра, а на севере продвинулась до Белого. Противник продолжает всюду удерживать неатакованные участки фронта, в результате чего в перспективе намечается глубокое окружение этих групп противника.

Группа армий «Север». Отражена контратака противника на участке корпуса Шмидта (южнее Ладожского озера). На остальных участках, прежде всего в районе Валдая и Ржева, полное затишье.

…Во время посещения фюрера обсуждалось положение на фронте. Результаты: а) направить наступающую на Москву танковую группу Гудериана через Тулу; б) очистить от противника район Ладоги, продолжив наступление на Тихвин.

…Фон Бок отдаст Гудериану приказ оседлать шоссе Орёл – Брянск, которое необходимо для снабжения танковой группы, занять Мценск и обеспечить переправу через Оку в районе Белого. В остальном Гудериан должен подготовиться к наступлению как восточнее, так и западнее Оки.

* * *

Сообщения Советского информбюро

Оперативная сводка за 4 октября 1941 года

Гитлер обманывает немецкий народ

Третьего октября по радио выступал Гитлер. Поводом для своего выступления Гитлер выбрал кампанию «зимней помощи». Однако известно, что кампания «зимней помощи» в Германии в текущем году открылась месяц назад, и Гитлер несколько недель назад уже опубликовал по этому поводу обращение к населению. Таким образом, выступление Гитлера ни в какой мере не связано с кампанией «зимней помощи».

Каковы же действительные мотивы, заставившие Гитлера выступить перед населением Германии?

Огромные потери немецко-фашистской армии на Восточном фронте вызывают у населения Германии серьёзное беспокойство, тревогу и недовольство гитлеровской политикой войны и насилия. Немецкое население не верит фашистской брехне «о беспримерных победах германской армии» и всё более теряет свою уверенность в исходе войны.

Страх за состояние своего тыла – вот действительная причина, заставившая Гитлера 3 октября 1941 года обратиться по радио к немецкому населению с новой порцией столь же хвастливых, сколь и лживых посул и обещаний скорых побед. Выступление Гитлера, предназначенное для внутреннего употребления, имело задачей не только успокоить немцев, но и оправдать перед населением свою захватническую империалистическую политику.