Текст книги "Под сенью звезд"

4

Густаво открыл окно и в который уже раз за день вдохнул чудесного канадского воздуха. Он был доволен. Все прошло как нельзя лучше. Дело обещало быть действительно прибыльным, а эти канадцы оказались очень даже толковыми парнями, хотя гонять кусок резины изогнутыми палками по льду – более чем странное занятие. Завтра днем Жоньер улетает в Колумбию, чтобы доложить все дону Игнасио. Густаво представил, как Игнасио выслушает Жоньера и с довольной ухмылкой закурит одну из своих знаменитых сигар, и улыбнулся. Он снял костюм и прошел в ванную. Принял прохладный душ, напевая что-то под нос, обернулся мягким бежевым полотенцем, направился в спальню. Но на полпути его остановил легкий стук в дверь.

– Чего еще? Я уже ложусь, – пробурчал латиноамериканец.

Это мог быть либо Жоньер, его персональный ответственный посыльный, либо Фаустино, один из его телохранителей. Густаво распахнул дверь. Все что он успел увидеть – насмешливый взгляд пронзительных голубых глаз… Потом была темнота.

Густаво очнулся в небольшой уютной комнате, обставленной с безупречным вкусом. Голова немного болела, но в остальном он чувствовал себя неплохо. Он попробовал встать, обнаружил что ни руки, ни ноги не связаны. Для начала подошел к окну. Из него открывался прелестный вид на ухоженный дворик, освещенный изящными круглыми фонарями. Он попробовал толкнуть створку, та легко поддалась. Мужчина уже занес ногу, чтобы влезть на подоконник.

– В Канаде прелестная природа, не так ли? – голос был неприятным (да что там неприятным, этот голос напугал Густаво).

Занесенная нога моментально вернулась на место, и похищенный среди ночи, по прежнему завернутый в широкое бежевое полотенце, обернулся.

Вошедший был одет в идеально подогнанный по фигуре темно-серый костюм, а в руках держал высокий стакан с темной жидкостью. Он подошел к своему пленнику и протянул ему стакан:

– Выпейте! Голова не будет болеть.

– Благодарю, – Густаво взял стакан, аккуратно глотнул. Холодный освежающий напиток с травяным привкусом.

– Присаживайтесь, у меня есть вопросы, – незнакомец указал ему на кресло. Пленник сел. Голова действительно больше не беспокоила.

– Я слышал Вы приехали в Ванкувер, чтобы решить кое-какие дела для своего босса, дона Игнасио.

Голос больше не пугал Густаво (как вообще он мог испугаться такого приятного голоса), он одним глотком допил чудесный напиток, избавлявший от головной боли, и честно ответил:

– Да, я встречался с сеньором Скоттом, да именно. Кстати, он нормальный парень, с ним можно иметь дело, – Густаво поудобнее устроился в кресле, взглянул на незнакомца, и увидев, что тот внимательно слушает с удовольствием продолжил.

Густаво болтал как заведенный около часа, лишь иногда прерываемый вопросами единственного слушателя. За этот час он сказал все. Через час он просто уснул.

Створки ворот закрывавших въезд в чудесный дворик распахнулись и из них выкатилась алая «Альфа Ромео». Включились фары, и автомобиль помчался прочь от города, к затерянному меж далеких холмов военному аэродрому.

5

Давид Лившиц, начальник европейского отделения службы безопасности компании «BlueStallion», в образе солидного еврейского бизнесмена и в компании молодого крепкого человека, очевидно, его телохранителя, вылетел в Эр-Рияд. Группа на удивление статных немецких туристов отправилась в Бейрут. Молодой врач, больше похожий на олимпийского чемпиона по триатлону, купил билет на рейс в Тегеран. Представитель крупной американской строительной компании срочно полетел в Дамаск. Через сорок восемь часов все они встретились в зарослях кустарника на берегу реки протекавшей по территории совсем другого государства. Все девять человек были облачены в камуфляжные костюмы, оснащены миниатюрными переговорными устройствами, приборами ночного видения и вооружены автоматическим оружием. Лица скрывались под масками, две объемные сумки были заполнены взрывчаткой. Лившиц был командиром группы, хотя терпеть не мог боевые операции. Однако срочность операции сделала невозможным личное участие в ней сеньора Мак Брайда, а деликатность добычи, за которой они явились сюда, требовала присутствия, если не самого шефа службы безопасности, то его заместителя.

Через два часа группа Лившица залегла на подступах к лагерю, где по их данным находилось около двадцати боевиков и весьма богатый склад оружия.

– Второй первому, – раздалось в наушниках командира, – на позиции.

– Третий на позиции.

– Четвертый…

– Пятый…

– Шестой…

– Седьмой на позиции, – и вдруг не по уставу, в конце концов, они работали не на государство, – Что делаем командир? Не нравится мне это место.

– Точно, – поддержал голос второго, – слишком толково окопались.

– Ага, – шепотом встрял четвертый, тот, что изображал в тегеранском аэропорту матерого нейрохирурга. – Чуть что покрамсают нас как мишени в тире. Удивительно, что они до сих пор нас не вычислили.

– Не считают нужным отслеживать дальние подступы. Напихали вокруг мин, мышь не проскочит, и сидят себе спокойно, чаек прихлебывают, – выдал второй.

– Разговорчики, – пробурчал Давид, которому этот лагерь нравился еще меньше остальных, – Сидим тихо, ждем человека от мистера Мак Брайда! У него будут указания для нас.

– Ясно.

– Есть, сидеть тихо.

– Сделаем…

Девять фигур в специальном камуфляже замерли, полностью слившись с окружающей местностью.

Спустя два с половиной часа Лившиц в очередной раз осторожным движением поднес к глазам бинокль и направил его на неприступные стены лагеря. Повел вправо, остановил взгляд на развалившемся в будке возле ворот часовом, как вдруг над самым ухом раздалось:

– Привет Давид! Заждались меня?

Лившиц вздрогнул всем телом, но в последний момент сумел сдержать грозивший вырваться наружу крик.

– Как ты…

– Расслабься! Я от Джеффри, – на Лившица смотрели пронзительные голубые глаза.

Бывший разведчик не смог выдержать этого взгляда, отвернулся:

– Командовать будете вы?

– Да, пожалуй, сегодня я не против покомандовать. Голубоглазый проверил настройки своей рации:

– Парни! – ожили наушники залегших бойцов, – командую теперь я. Давид, подтверди.

– Да, да, – закивал, не знавший толи радоваться толи огорчаться из за подобного развития событий, Лившиц.

– В лагерь я иду один. Всем рассредоточиться по периметру, обеспечить визуальный и огневой контроль. Если кто-то попытается покинуть лагерь, стрелять на поражение. Вопросы?

Все бойцы подумали о новом командире одинаково. Одинаково плохо. Но возражать никто не стал, возражать приказам их давно отучили, если они вообще это умели. Бойцы медленно и осторожно начали окружать лагерь.

Как сквозь призму дурного сна, наблюдал Лившиц, как человек в защитном костюме, встав в полный рост, с легкостью молодого гепарда понесся к лагерю прямо по заминированной поляне. Поверх полутораметрового глиняного забора была натянута колючая проволока. Бегущего отделяло от забора метров десять, когда, не сбавляя скорости, он вытянул вперед руки, удлиненные стволами итальянских автоматических пистолетов. Две пары синхронных хлопков и металлические столбики, на которых крепился отрезок колючки, преграждавший ему путь, завалились вовнутрь увлекая за собой опасные шипы. В ту же секунду стрелявший одним рывком запрыгнул на забор, на мгновение выставил в сторону правую руку и нырнул на другую сторону поверх завалившейся проволоки. Голова часового, несшего вахту на импровизированной вышке справа от ворот, взорвалась кровавым фонтаном.

Лившиц, вжавшись в землю, ждал, когда ночную тишину беспощадно разорвет колючий треск очередей, и стены лагеря ощерятся стволами, осыпая окрестности смертоносным свинцом. Но прошло уже три минуты, а из лагеря раздавались лишь еле различимые хлопки Беррет. Бывший разведчик уже начинал надеться, что все кончится благополучно. Он позволил себе на секунду расслабиться и потянулся к внутреннему карману, когда из лагеря раздалась бесконечно долгая автоматная очередь. Лившиц снова прижался к земле, силясь рассмотреть что-нибудь в темноте. Очередь внезапно оборвалась, а через несколько секунд ночь разразилась ужасающим криком, полным чудовищной боли, животного страха и отчаяния. У Лившица заныло в желудке.

Он все-таки достал фляжку и сделал глоток. Виски обожгло горло. Он зажмурился от удовольствия. В этот момент затрещали наушники:

– Давайте внутрь парни! Нужно кое-что вынести отсюда.

Бойцы осторожно сползлись к тропинке, которая вела к воротам. Потом попарно рванули к лагерю. Лившиц бежал последним, под прикрытием восьми стволов.

Они просачивались между небольшими глинобитными домиками, повсюду натыкаясь на совсем свежие трупы боевиков. Наконец они увидели своего неожиданного командира. Тот стоял, прижавшись спиной к стене одного из домиков и широко улыбаясь, вертел в руках огромный тесак.

– В этом домике, – заговорил голубоглазый, – под циновкой, есть люк. Он ведет в подземное хранилище. Там все, что нам нужно.

Четверо бойцов немедленно проникли внутрь дома. Остальные четверо рассыпались по периметру лагеря. В их сумках была взрывчатка. Очень много взрывчатки. Достаточно для того, чтобы сравнять лагерь с землей. Без следа.

Те, что проникли в дом, откинули циновку и изучили люк.

– Нужно немного взорвать, – констатировал командир отделения, по фамилии Доббс.

– Взрывайте, – кивнул, появившийся в дверном проеме Лившиц.

Люк обложили по периметру взрывчаткой, присоединили детонатор и выбежали наружу. Доббс нажал кнопку и все услышали громкий хлопок. Подождали пока осядет пыль и без труда открыли люк. Под ним обнаружился неширокий лаз, оборудованный ступенями, круто забиравшими вниз.

Лившиц и голубоглазый стояли молча.

– Я, так я, – пожал плечами Доббс и нырнул в узкий проход, подсвечивая себе мощным фонарем.

Спустившись метра на четыре, боец, вдруг, нырнул куда-то вперед и исчез из виду. Через несколько секунд из-под земли раздался голос.

– Все чисто, можно входить, – а после небольшой паузы, – места тут на троих.

Давид Лившиц кивнул стоявшему ближе всех к люку бойцу, и, дождавшись пока тот скроется в проходе, последовал за ним.

Через три минуты в проходе показался Доббс и передал наверх плотно набитую объемную черную сумку, получив взамен две пустых. Через пятнадцать минут, на полу возле люка стояли десять одинаковых заполненных до краев сумок. Двое бойцов вылезли, из подземелья. Лившиц покопался еще какое-то время и тоже выбрался на поверхность с небольшим рюкзаком в руках.

– Все?

– Все, – кивнул Лившиц.

– Уходим, – крутанул рукой голубоглазый.

Бойцы разобрали сумки и бегом покинули лагерь.

Последним из ворот танцующей походкой вышел человек Мак Брайда, державший в руках какой-то сверток.

– Поторопись Давид! – почти веселым голосом пропел он.

Давид прибавил ходу. Через несколько секунд все бойцы, включая запыхавшегося Лившица и неожиданного командира, перевалили через небольшой холмик, попрыгали через ручей и укрылись в сухом, но густом кустарнике. В это мгновение за их спинами земля содрогнулась от взрыва. Лившиц нервно обернулся и увидел, как яркая вспышка отразилась в недоступной глубине голубых ангельских глаз человека со свертком. Клубы мертвого дыма взметнулись в небо.

Потом новый знакомый (как бы Давид хотел, чтобы это знакомство не состоялось) повернулся к Лившицу, подмигнул ему и чему-то улыбнулся. Давид не нашел в себе сил улыбнуться в ответ. Но, похоже, это и не требовалось. Человек взглянул на звезды и молча зашагал прочь. Через несколько секунд его очертания растаяли в сумраке восточной ночи.

Лившиц, которому впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь, поспешил прочь от пылавшего лагеря. Примкнув к группе бойцов, он успешно покинул территорию суверенного ближневосточного государства, а через два дня, в образе богатого промышленника, сопровождаемого молчаливым телохранителем, вылетел из Эль-Рияда обратно в Италию.

6

Роскошная вилла, построенная в начале прошлого века талантливым аргентинским архитектором, чей взлет к известности и богатству прервался в придорожной канаве, в нескольких шагах от развеселой колумбийской пивной известной крутым нравом своих завсегдатаев, с десяток раз меняла своих хозяев. Среди них были видный политический деятель с чрезвычайно пышными усами, французский писатель, обожавший устраивать на обширной лужайке с бассейном вечеринки, на которых особы женского пола были такой же редкостью как снег в мае, и американский бизнесмен, разбивший возле ажурной беседки великолепный цветник.

Нынешний хозяин усов не носил, вместо вечеринок устраивал совещания, а пышным экзотическим цветам предпочитал совсем другое растение.

Игнасио Монтаньо был бароном. Нет, он не родился в знатной семье ведшей свою родословную со времен Карла Великого. Его отец был простым матросом, а мать скромной учительницей. Он не унаследовал ни замков, ни состояния. Он не водил знакомств с щедрым монархом, раздававшим баронские титулы. Бароном он стал сам, вернее бароном его сделал кокаин.

Сейчас, когда ему исполнилось пятьдесят, он контролировал огромные плантации коки и десятки лабораторий для производства кокаина, у него были друзья в самых верхах этой и нескольких соседних стран, у него была собственная крайне немногочисленная, но очень боеспособная армия, сплоченная команда подчиненных, двое симпатичных детей, живущих с матерью в Европе и очень, очень много денег.

Он сидел на террасе, потягивая крепкий обжигающий кофе, ожидая приезда посыльного от Густаво, одного из трех своих помощников. Густаво занимался сбытом, поэтому постоянно находился в разъездах. Два дня назад он вылетел в Канаду. Если у него все прошло как надо, они получат еще один очень перспективный, а главное очень надежный канал для сбыта своей продукции (да именно так предпочитал называть свой специфический товар сам дон Монтаньо) на безбрежный североамериканский рынок.

– Анна! – позвал барон, и на террасе появилась прелестная брюнетка с вызывающе сексуальными губами. – Будь так добра, принеси старику его любимую сигару.

– Господь с вами, дон Монтаньо. Если уж вы старик, то Диего просто ископаемое, – бросив лукавый взгляд на хозяина, ярая болельщица сборной Аргентины скользнула в дверной проем.

– Чертовка, – пробурчал наркобарон и сделал большой глоток из своей кружки.

К воротам виллы подъехал БМВ, с водительского сиденья высунулась косматая голова.

– Привет Хосе. Дон ждет меня.

– Здравствуй Жоньер. Да, дон ждет тебя. Сейчас осмотрю машину, и сможешь проезжать.

– Не стоит друг. Осмотри меня и я пройду пешком, а тачку кину здесь.

– Хорошо, но придется отогнать ее к обочине, а то перегородил въезд.

– Без проблем, – посыльный сеньора Густаво немного сдал задом и аккуратно припарковался у обочины метрах в десяти от ворот. Вылез из машины, не спеша закрыл дверь и направился к воротам, где его поджидал Хосе с металлодетектором.

– Как дела? – поинтересовался охранник, обследуя гостя чутким прибором.

– Все отлично, – прибор не издал ни звука.

– Проходи!

– Благодарю, – посыльный сеньора Густаво шагнул в приоткрытую калитку и направился по асфальтированной дорожке прямо к дому.

Жоньер был не простым посыльным. Он был очень толковым посыльным, которому доверяли очень важные сведения, зная, что его навыки и таланты позволят сохранить эти сведения в тайне от всех, кроме того, кому они, собственно и предназначались. Одним из таких талантов было непревзойденное умение скрывать свои эмоции, доведенное до совершенства в многочисленных баталиях за покерным столом. И сейчас он совершенно непринужденно поболтал с охранником, ничем не выказав обуревавшего его волнения. Дорожка плавно свернула направо, и его взгляду открылось грациозное светло-коричневое строение. Жоньеру очень нравилась вилла большого босса, и он всегда с удовольствием приезжал сюда с очередным известием от сеньора Густаво и останавливался на этом месте на несколько секунд, чтобы насладиться изяществом линий архитектурной жемчужины. Но сегодня новости, которые он нес, были шокирующими и скорее всего крайне неприятными, поэтому он сразу поспешил к террасе, где уже заметил приветственно вскинувшего руку дона Монтаньо.

– Добрый день, дорогой Жоньер. Как твое здоровье? – дон был всегда очень любезен с подчиненными, пока дела шли хорошо.

– Спасибо, дон Монтаньо. Чувствую себя очень хорошо, чего и Вам желаю.

– Присаживайся, прошу тебя. Сейчас выпьем кофе, выкурим по отменной сигаре…

– Прошу прощения, дон Монтаньо, но новости, которые я принес…

– Ваши сигары, дон Игнасио, – Анна степенно ступала к столику, за которым расположились мужчины, держа в руках массивную коробку с сигарами. Бездонные черные глаза, мгновенно сводящие мужчин с ума, едва коснувшись взглядом загорелых бицепсов молодого колумбийца, на долю секунды скрылись за пышными, длинною в целую милю ресницами, и устремились к глазам Жоньера, приглашая немедленно отведать на вкус умопомрачительное тело. Дон Монтаньо, привыкший к подобным шалостям своей юной домоправительницы, и иногда использовавший их в интересах дела, не без удовольствия отметил, что посыльный Густаво, как всегда в этих случаях, остался совершенно спокоен, и лишь слегка наклонил голову в знак приветствия.

Разочарованная брюнетка, не сказав ни слова, поставила сигары на столик и, задрав очаровательный носик, отправилась обратно в дом.

– Так что ты там говорил, сынок?

– Новости, которые я принес, очень скверные. Дело в том, что…

– Не спеши. Нет таких новостей, которые не могли бы подождать, пока мой гость не отведает моего прекрасного кофе, – барон потянулся за серебряным кофейником, – Кофе приготовили всего пару минут назад, думаю, он еще достаточно горяч.

Жоньер и сам не любил спешки. Он решил, что не стоит спорить с доном. Пару минут они молча наслаждались напитком.

– Такты, мой друг, говоришь, что у сеньора Густаво возникли проблемы с этими канадцами, бейсболистами кажется? – барон отставил кофе и потянулся за сигарой.

– Вообще-то они связаны с хоккеем, – Жоньер заметил, что брови дона вопросительно изогнулись, и поспешил пояснить: – в эту игру играют на небольшой ледяной площадке, специальными клюшками. Она очень популярна в Канаде.

– На льду говоришь? Да, странный народ эти северяне. Немудрено, что с ними возникли проблемы.

– В том-то и дело, что с ними все прошло гладко. Густаво и их босс, его зовут Скотт, встречались дважды. В среду вечером, сразу из аэропорта, Густаво отправился в ресторан, где его ждал этот самый Скотт. Они поужинали наедине. Потом в отеле я узнал, что они пришли к предварительному согласию, подписали, как говорит босс, в смысле мой непосредственный босс, – Жоньер чуть смущенно посмотрел на барона. Тот нетерпеливо взмахнул рукой, чтобы он продолжал.

– Так вот, подписали, как говорит сеньор Густаво, договор о намерениях. В четверг днем мы отправились на виллу к господину Скотту, который, кстати, произвел на меня хорошее впечатление. Там нас ждали сам Скотт, его партнер, мистер Модано и юрист Ларри, так он представился. Мы договорились о цене, обговорили детали, пожали руки. Потом отменно поужинали, немного выпили, перекинулись в покер. В начале одиннадцатого отправились в отель. Разошлись по номерам. Один охранник остался в баре на первом этаже, контролировать выход. Второй был со мной в номере, соседнем с номером сеньора Густаво. В общем, обычные меры предосторожности. Может быть, не ахти какие, но всегда работавшие исправно, – у Жоньера слегка пересохло в горле, он прервался на секунду, чтобы глотнуть остывшего уже кофе.

Дон Монтаньо сидел в расслабленной позе, но озабоченный взгляд и чуть подрагивающий кончик превосходной гаванской сигары выдавали нешуточное напряжение пятидесятилетнего наркобарона.

– Я бодрствовал до половины первого. За это время Фаустино дважды прогуливался по коридору. Все было абсолютно спокойно. Фаустино говорит, что и ночью ничего подозрительного не заметил. То же самое утверждает и Пабло. Утром я встал по обыкновению рано, позавтракал в номере, сделал пару звонков.

– Насрать мне на твой завтрак! Что, в конце концов, произошло? – дон Монтаньо грубил только в самых крайних случаях. Жоньеру стало совсем неуютно, но он нашел в себе силы спокойно продолжить рассказ.

– В два я должен был улетать. В половине десятого я постучался в номер сеньора Густаво, хотел перед отъездом уточнить кое-что. Но дверь не открылась. Я знал, что босс встает самое позднее в девять, поэтому постучал еще раз, громче. Безрезультатно. Я набрал номер его мобильного, никто не ответил, – Жоньер заметил крайнее нетерпение на лице дона и поспешил продолжить, опуская ненужные детали, – в общем, мы вскрыли дверь. Номер был пуст.

– Ну и что? – не сразу понял наркобарон.

– Но дон Монтаньо, Густаво никуда не уходил из номера. Он не мог, не должен был. Нет, это невозможно. Охранники все контролировали, портье, охрана отеля, горничные, все кого мы успели опросить за два с половиной часа, что оставались у меня до отъезда, никто ничего не видел, – Жоньер выплевывал последние слова со скоростью пулемета, больше не пытаясь скрыть своего взвинченного состояния, – сеньор Густаво пропал, исчез, растворился.

До дона Монтаньо начал доходить смысл сказанного. Когда посыльный заговорил о проблемах, он предположил, что, либо канадцы оказались подставой, либо у Густаво возникли сложности с дипломатическим паспортом, но такого, умудренный опытом наркоторговец предположить не мог. Жоньер продолжал рассказывать что-то о предпринятых им мерах по поиску своего непосредственного босса, но Игнасио Монтаньо уже не слушал. Он уже прокачивал ситуацию, задавая себе два вопроса: кто это сделал? но главное, чем это может обернуться? На первый вопрос находилось слишком много ответов, а вот ответ на второй был почти очевиден, и был очень неприятен. Густаво знал очень много, да что там, Густаво знал почти все. Утечка на таком уровне сулила огромные неприятности, ставила под удар всю наркоимперию Игнасио Монтаньо.

– Теперь слушай меня внимательно Жоньер. Отправляйся в Детройт, как можно скорее! – дон быстро написал что-то в лежавшем на столике пухлом блокноте, вырвал листок и протянул его посыльному, – найди этого человека! Полетите с ним в Ванкувер и сделаете все возможное, чтобы выяснить куда подевался Густаво. Он знает в этом толк, у него хорошие связи. Обо всех результатах сообщай мне лично по указанному там телефону. Все, ступай!

– Сделаю все, что возможно, дон Монтаньо. До свидания.

– Да, удачи тебе!

Жоньер поднялся и быстрым шагом направился к воротам роскошной виллы – лучшего творения талантливого, бесславно погибшего в самом рассвете лет архитектора. Он ощущал за собой вину за происшедшее и был полон решимости исправить ситуацию, не подозревая, что меры, которые он собирался предпринять, уже безнадежно запоздали.

Как только верный посыльный пропавшего помощника скрылся из виду, дон Игнасио Монтаньо поднялся и быстрым шагом направился в свой кабинет, по дороге велел домоправительнице принести туда сигары и кофе. Он сел за свой рабочий стол, достал из ящика спутниковый телефон, дождался, пока Анна выполнит поручение и выйдет из кабинета.

Набрал номер. Первым делом нужно было предупредить Ибрагима. Ибрагим был еще одним помощником барона.

Он находился очень далеко, в другой стране, на другом континенте, но был очень близок к дону Монтаньо. Ибрагим был арабом и умел отлично воевать.

В устроенном им лагере постоянно находилось около полутора десятка хорошо обученных боевиков. У них было две основные задачи. Молниеносно и жестко рубить завязавшиеся в безнадежные узлы нити отношений барона с конкурентами и бывшими партнерами. И охранять сам лагерь, в котором хранились огромные суммы черного нала, который, по различным причинам не успели, не смогли или не захотели отмыть, и очень пикантные документы, некоторые из которых при определенных обстоятельствах могли стоить дороже всей хранившейся по-соседству наличности.

Разместить свою маленькую армию за океаном, до минимума ограничив возможность взаимного контакта, Игнасио Монтаньо считал своей самой блестящей бизнес-идеей в жизни. До сих пор она работала идеально.