Текст книги "Рассказы"

Счастья – всем!

Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный!

Аркадий и Борис Стругацкие. Пикник на обочине

– Кем хочешь стать?

– Президентом!

– Ого! А что бы ты сделал, стань президентом?

– Я бы сделал всех жителей страны счастливыми!

– А как это – счастливыми?

– Богатыми! Чтобы у всех было много-много денег! И чтобы никто никого не обижал! И никто не болел чтобы!

– Всем-всем? И плохим людям тоже?

– Э-э-э… Нет, только хорошим!

– А вот идёт девушка красивая. Она хорошая?

– Конечно, хорошая! Она же красивая!

– А я вот слышал, что она курит, водку пьёт, маму свою не любит, кричит на неё… Всё равно хорошая?

– …Тогда, наверное, нет, нехорошая. Курить и пить водку – это плохо, – произносит, подумав.

– А на маму кричать?

– Я не специально! – расстраивается, прячет глаза.

– Да не о тебе речь.

– Тогда – плохо. Маму обижать нельзя.

– Значит, девушка – плохая? И счастливой ты её делать не будешь?

– Нет, не буду. Только хороших людей.

– А как ты узнаешь: кто хороший, а кто плохой?

– Мне мои помощники расскажут про каждого-каждого! Кто хороший, а кто плохой. Плохих я посажу в тюрьму, чтобы они не мешали хорошим. А хорошим раздам по миллиону долларов! И по два телевизора, компьютеры раздам, машины крутые.

– А вдруг помощники ошибутся, и ты посадишь в тюрьму хорошего человека, а плохой останется на свободе?

– А я прикажу везде поставить видеокамеры! Чтобы знать, кто плохой, а кто хороший!

– А вдруг некоторые дома плохие: водку пьют, например. А на улице хорошие: на улице водку не пьют. Как ты узнаешь, что они плохие?

– Так у них дома тоже будут камеры!

– И в туалете?

– Не-е-е-т, – смеётся. – В туалете нельзя.

– Так кто-то тогда только в туалете и будет водку пить, курить, ругаться… А ты и не знаешь!

– А себе можно не ставить?

– Конечно, ты же президент: как прикажешь, так и будет!

– А, тогда и в туалете надо! – глаза загораются. – Везде-везде камеры, даже в душе!

– Со звуком?

– Зачем?

– А вдруг они будут ругать тебя, а как ты услышишь? Ну, говорят там себе чего-то…

– Точно, про звук я и не подумал.

– Ну, хорошо. Злых и плохих ты посадил в тюрьму, хорошим раздал кучу денег. Люди начнут обижаться на тебя, говорить, что ты плохой президент!

– Как это?

– Так они на эти деньги ничего купить не смогут ведь!

– Почему это?

– Ну, смотри. Вот у тебя какая мечта? Чтобы ты хотел себе купить?

– Велосипед.

– Представь, что велосипед захотели все жители. А что? Денег – валом, можно не только велосипед купить, можно и трактор!..

– Так это же хорошо! Пусть каждый купит себе, что хочет.

– Не перебивай! Так вот, у каждого много денег, и каждый хочет себе велосипед. Тут все кидаются в магазины – за великами. Все пятьдесят миллионов человек, или сколько там у тебя останется на свободе. А в магазинах только десять тысяч великов. Всем хватит?

– А пятьдесят миллионов – это сколько?

– Это пять тысяч раз по десять тысяч.

– Ни фига себе, – присвистывает. – Тогда точно не всем хватит.

– А кому хватит?

– Ну, только тем, кто первые придут.

– Или кто согласится заплатить в 10–20 раз больше, правильно?

– Это как?

– Допустим, твой велик стоит двести долларов. Ты его хочешь продать. К тебе приходит десять человек, и все хотят твой велик купить. Кому ты продашь?

– Ну, кто первый пришёл, тому и продам.

– Так они вместе пришли. И дядя Серёжа предлагает тебе не двести долларов, а тысячу! Кому продашь велик?

– Конечно, дяде Серёже!

– А баба Нина говорит, что купит твой велик за пять тысяч долларов!

– Бабе Нине! Пять тысяч! Ого!

– И в итоге ты продаёшь свой велосипед китайского производства за десять тысяч долларов Мишке. Мишка счастлив?

– Конечно!

– А дядя Серёжа с бабой Ниной?

– Ммм… Ну, они грустные будут.

– Да, грустные и будут обижаться.

– Ну, ничего! Я же президент! Я прикажу сделать пятьдесят миллионов велосипедов!

– А кто их будет делать?

– Как кто? Рабочие на заводах!

– А зачем им работать? У них же денег много, машины, телевизоры ты им раздал. Они лучше на компьютере поиграют, правильно?

Задумывается.

– …А если не раздавать им так много денег? Пусть лучше работают, велосипеды делают.

– Пусть работают. Но работать им будет грустно. Уж точно не так весело, как играть на компьютере.

– А я им прикажу всем веселиться! И чтобы все улыбались! А кто не будет радоваться, мои помощники увидят по видеокамерам, я прикажу их посадить в тюрьму! А кто не будет выполнять мои приказы, тоже в тюрьму! А камеры будут везде, чтобы никто не спрятался! А потом мои учёные изобретут машинку, чтобы мысли читать, и каждому в голову мы вживим чип, чтобы он не мог скрыть своих злых мыслей про меня! А если будут такие мысли – в тюрьму! И останутся только добрые, весёлые и счастливые люди, которые меня любят! И им я и раздам деньги! А чтобы они всё равно работали, прикажу солдатам следить за ними! А кто не будет работать…

2011

Треугольник

Треугольник был моим одноклассником. Кто и когда его так прозвал – за давностью лет я не помню. По мере познавания новых геометрических фигур наш класс совершенствовал его прозвища. Так, после Треугольника, Кеша побывал сначала Параллелепипедом, а потом Параллелограммом. Какое-то особое чувство удовлетворения мы испытывали, называя Треугольника новым в своём лексиконе словом, причём длина этих прозвищ никого не смущала. Все упорно и старательно выговаривали каждый слог и каждую букву. Но вскоре это всем надоело, и Кеша вновь стал Треугольником.

Треугольник на это не обижался, он даже гордился тем, что у него такие замечательные прозвища. Или делал вид, что гордился?

Семья у Кеши была нормальная, но совсем не богатая. Папа – учитель музыки и мама – учитель музыки. Плюс малолетняя сестрёнка Дашка, тогда под столом тусовавшаяся.

В то советское время мы особо не обращали внимания на то, как кто одевается. У всех стандартная форма, все ходят, как клоны, в пионерских галстуках. Но в зимнее время начинались отличия: у кого свитерок югославский или шарф индийский мохеровый – это, понятное дело, дети мажоров. В старших классах многие начали щеголять в дутых китайских пуховиках. Но в массе – обычный прикид советского школьника. Школа у нас была обычная, без понтов.

Однако все девять классов Треугольник одевался хуже всех. Плюс ко всему фигура его была довольно нелепа. Треугольник был высоким, тощим и очень сутулым, с вечно взъерошенными волосами. В старших классах впечатление дополнил невероятных размеров кадык размером с кулак.

Учился Треугольник неважно, и лишь на уроках пения он преображался: голоса у него не было, но слух был отменный. Ни для кого не стало сюрпризом поступление Кеши в музыкальную школу.

Издевались над ним страшно. Классов пять подряд он носил зимой одну и ту же ушанку рыжей леопардовой расцветки, за что одно время успешно звался нами Леопольд. Почему Леопольд, а не Леопард, хрен его знает. Скорее всего, все были под впечатлением от мультфильма про кота Леопольда. Треугольник и был таким Леопольдом: ни с кем не ссорился, призывал всех дружить и вечно получал по шее. Дети-подростки – жестокий народ.

Одним из наших развлечений было выкрасть из Кешиного ранца времён Первой мировой его леопардовую ушанку и играть в «пятнашки», которые мы называли «сифа». Кеша никогда не плакал, по крайней мере, этого никто не видел. Он бегал от одного к другому и говорил: «Йебята! Отдайте шапку!». Мы перекидывали ушанку через Треугольника, и всё начиналось сначала. С каким-то исступлением Кеша продолжал гоняться между партами за своей ушанкой, падал, вставал и снова бегал, бегал с прокушенными до крови губами. Нелепый такой, нескладный. Нас всё это смешило.

На уроках по всяким точным наукам Треугольник реально тупил, а потому был ненавидим учителями. Наша классная, однажды доведенная тупостью Кеши до состояния берсеркера, жестоко избила Треугольника указкой по голове, да так, что указка поломалась. Треугольник воспринял это как должное наказание за свою тупость. И вроде бы даже родителям ничего не рассказал. По крайней мере, для классной её срыв прошел безнаказанно. Вся фигня была в том, что Треугольник на самом деле сидел за уроками часов по шесть в день, с маниакальным упорством решал задачи, но, как правило, неверно.

Однажды Треугольник нашёл на улице облезлого щенка со слипшейся шерстью. Щенок был незамедлительно отнесён домой и спрятан в коробке под кроватью. Наивный Кеша хранил свою тайну ровно два дня, пока на запах говна не сбежалась вся семья. Тайна раскрылась. Коробка была извлечена на свет. Щенка обнаружили. А тот, оглядев осоловелыми глазами окружающих, принялся усердно себя вылизывать. Треугольник занял твёрдую позицию: «Или щенок остаётся, или я пейестаю ходить в музыкальную школу». Щенка оставили и назвали Йосей.

Копна волос у Кеши была великолепная. В её зарослях какой-нибудь некрупный воробей заблудился бы и сдох с голоду. Как-то на перемене Треугольник, активно почёсывая голову, сообщил окружающим, что «кажется, у Йоськи вши завелись». А потом, обиженно хлопая глазами, долго не мог понять, чего все так ржут. Когда вошедшей классной объяснили причину массового веселья, она крикнула: «Да что такое, опять этот Маркин! Еще педикулёза мне не хватало!». За воротник вывела Треугольника к доске, прочитала лекцию о гигиене и подчистую отрезала ножницами Кешины волосы.

Маркин – это фамилия у Кеши такая.

* * *

В шестом классе Треугольника назначили мне в подшефные. Была такая традиция в те времена – звенья. У нас было спортивное звено, трудовое, тимуровское и ещё что-то, уже не помню. Каждую четверть звеньевые отчитывались перед классной за поведение своего звена и успеваемость. Чтобы не получить по башке от классной, звеньевые назначали неуспевающим шефов: то есть отстающего по какому-либо предмету ученика должен был подтянуть отличник. Математика мне давалась легко, и потому Треугольник достался мне. Тогда-то я и узнал Треугольника лучше.

Жили они по-спартански. Зато в зале стоял роскошный рояль, на котором Кеша с гордостью мне что-то играл. Классикой я тогда не увлекался, а потому стоял себе со скучным видом, ничуть не восхищённый умением Кеши перебирать клавиши. Кеша огорчённо прекращал играть и предлагал порисовать.

Иногда мы рисовали, иногда лепили из пластилина всяких зверей. Потом между зверями происходил жестокий бой, во время которого они теряли конечности, их грудные клетки безжалостно сминались, а головы расплющивались. Пуская от восторга слюни, Кеша провожал меня до двери, говорил: «Классно мы поигйались!» – и прощался.

Как-то я рассказал пацанам, что Треугольнику мама разрешает к себе друзей приводить. Тут же в друзья к Треугольнику записалось ещё человек пять. Польщённый Треугольник без вопросов согласился на «поиграть у него дома сегодня».

Все пришли со своим пластилином. Пластилин был жесткий: чтобы что-то вылепить, его требовалось хорошо размять руками. Кому-то пришла идея греть пластилин на батарее отопления. Идея имела успех. Потом я забыл свой кусок пластилина на батарее, а когда опомнился – было уже поздно. Кроваво-красными струями пластилин растекся по всей высоте батареи. «Здорово!», – сказал кто-то восхищённо. Треугольник, возбуждённый вниманием к себе, заорал: «Йебята! А давайте все батайеи покйасим!». Все сразу похватали весь пластилин и разложили на каждой батарее в квартире. Через полчаса все радиаторы Кешиной квартиры пестрили всеми цветами радуги.

Была осень, темнело рано, но возвращаться домой никому не хотелось. Мы опустошили Кешин холодильник и выпили литров десять чаю с печеньками. Треугольник как радушный хозяин разрешал нам всё. Мы выкинули с балкона все яйца – ведь они так прикольно взрывались. Йосю выкрасили гуашью так, что, увидев его сейчас, я бы решил, что у меня белая горячка. Потом всей толпою играли на рояле, грохоча кулаками по клавишам. Апофеозом стало пускание корабликов по полу затопленной ванной.

На следующий день Треугольник в школу не пришёл. Позже я узнал, что впервые в жизни его наказали. Ну, это ещё мягко сказано. Замордованные жизнью родители Треугольника пришли в отчаяние от того, что мы натворили. В состоянии аффекта они избили Кешу так, что он не мог ходить.

* * *

Последний раз я видел Треугольника год назад. Одет он был всё так же плохо, зато сигареты смолил по-чёрному. Увидев у меня в руке пиво, предложил его угостить. Я угостил. Кеша залпом в пять крупных глотков залил в себя пиво и немного о себе рассказал. Он окончил музыкальное училище, стал баянистом. Одно время промышлял в кабаках игрой на рояле. Йоська до сих пор жив, правда, облез сильно.

Мы говорили минут десять, я очень спешил. Отмазавшись стандартным: «Ну, встретимся ещё, пивка попьём» – я удалился. Сейчас даже не помню, куда спешил. Зато навсегда запомнил то выражение всемирной скорби на лице Треугольника. Скорби, но не обиды. Треугольник никогда ни на кого не обижался.

А в сегодняшней местной газете прочёл новость. Новость с заголовком «Ценой своей жизни». Ценой своей жизни Кеша спас десятилетнюю девочку, потом кинулся за её старшим братом, но утонул сам – в октябре вода обманчива. В статье фотография улыбающегося Кеши. Я это фото сразу узнал: увеличенный портрет Иннокентия, вырезанный из групповой классной фотографии. Видимо, позже Кеша не фотографировался.

Если бы я мог вернуться в то школьное время! Но ничего не изменишь.

Кеша, Треугольник, Параллелепипед, Параллелограмм… Иннокентий Матвеевич Маркин, прости.

2004

Хоббит

В лесу близ деревни Ореховки завелись хоббиты. Хоббитов в полуросликах опознал Гринька, сын кузнеца Степана, на лето ездивший в город. В городе Гринька посмотрел американский художественный фильм о хоббитах и теперь являлся признанным авторитетом в этом немаловажном вопросе.

Людей хоббиты боялись и прятались в норки, где и проживали. Ростом хоббиты были с полметра. Поначалу принимали их за леших, но когда тракторист Ванька Остолопов узрел пару хоббитов, сидевших на пригорке и куривших трубки, сомнений в том, что не лешие это, а хоббиты, ни у кого не осталось.

Окончательно вопрос разрешился, когда в капкан Сидора попался один из полуросликов. Сидор рассказывал, что у капкана суетились ещё с десяток хоббитов, но все дали стрекача, когда заметили его. В деревню Сидор принес скулившего хоббита, предварительно перевязав его волосатые ноги и засунув в мешок.

Посмотреть на чудо собралась вся округа. Гринька придирчиво осмотрел пойманного хоббита и авторитетно заявил:

– Хоббит! Он и есть. У тех, что в кино, правда, глаза были пошире, и ростом они были повыше.

– В кино, – презрительно сплюнул Сидор. – В кино тебе что хочешь покажут!

– Ещё они разговаривать умеют, – вспомнил Гринька.

Жители плотнее обступили хоббита и стали по-всякому пытаться разговорить его. Хоббит на все их вопросы отвечал писком и пытался вжаться в землю. Никакой одежды на нём не было, но лицо действительно было человечьим. Глаза жалостливо смотрели на людей, требуя пощады.

– Ещё они кольца носят! Золотые! – снова вспомнил Гринька.

Произвели тщательный досмотр. Колец, ожерелий, браслетов и прочих изделий ювелирной промышленности у хоббита не нашли. Старик Прокофьич даже не побрезговал заглянуть хоббиту промеж ягодиц, но и там колец не было.

Испуганный хоббит пукнул. Все засмеялись и решили больше «животинку» не мучить.

– Телевидение надо вызывать! Это же сенсация! – воскликнул Сидор. – Может, медаль мне дадут за важное научное открытие!

Все кивками и поощрительными возгласами дали понять, что целиком и полностью Сидора поддерживают. Каждый был горд за свою деревню и втайне надеялся, что его покажут по телевизору. Телефона в деревне не было, а потому вызывать учёных в город направился Гринька.

На ночь хоббита Сидор взял домой.

* * *

Утром Сидор не узнал свой дом. Кругом царили чистота и порядок. Посуда блестела, стёкла в окнах стали невидимы, настолько чисты. Вся одежда выстирана, выглажена и аккуратными стопочками сложена по полкам. Половички выбиты, скатерть, которую Сидор давно собирался сменить, избавилась от всех пятен и манила поскорее сесть за стол.

Вот только хоббита нигде не было.

Зато на столе, на белой скатерти Сидор нашел ранее не примеченную бумажку. Корявым почерком на ней было написано: «Уважаемый Сидор Михайлыч! Я – не хоббит, а домовой. У нас слёт домовых близ вашей деревни. Спасибо за гостеприимство, но мне пора домой в Москву. С глубочайшим уважением, домовой Кузьма».

2004

Моя любовь и страсть Татьяна

Не нравятся, даже бесят меня истории, написанные с целью поучить чему-либо. «Не надо так делать», – словно говорит нам автор подобной истории. Или, что чуть лучше, но почти такое же говно – «Надо делать так!». В моей, несомненно, увлекательной истории вы такого не увидите. Зачем мне вас учить чему-то? Самому бы научиться. К примеру…

Тут я хотел написать «автор этих строк», но вспомнил, что мне такое тоже не нравится. Что значит «автор этих строк»? Так и возникают в голове нехорошие ассоциации. Складывается ощущение, что «автор этих строк» сидит где-то на диване и диктует, а кто-то другой пишет за него эти строки. Типа, я – не я, и хата – не моя. Прошу прощения за столь избитое народное выражение. Вообще, писать и говорить о себе в третьем лице крайне странно…

Или, бывает, автор пишет неожиданную концовку. Зачем? Кого он хочет удивить этим? Если ты рассказываешь историю, будь добр, заканчивай её так, как и должно из нити повествования.

Нить повествования… Хм.

Что-то я отвлекся. Так вот, было мне тогда лет четырнадцать, и училась с нами в классе девушка неземной красоты по имени Татьяна.

Постойте, что значит «лет четырнадцать»? Я же точно помню, Танюха училась с нами только год, а значит было мне тогда точно четырнадцать до февраля, а потом исполнилось пятнадцать.

Так вот, было мне тогда сначала четырнадцать лет, а потом пятнадцать. И училась с нами в классе девушка неземной красоты по имени Татьяна…

Интересно, а как это – «неземной красоты»? Инопланетной? Небесной? Космической?

Да и красота, опять же, понятие относительное. Посмотрите на портреты писаных красавиц позапрошлого века – боюсь сегодня их всех поголовно…

Черт! Писаных! Звучит двусмысленно.

Впрочем, я, кажется, отвлёкся.

Если не мудрствовать лукаво и не растекаться мыслью по древу, то я влюбился в Татьяну. Я испытывал к ней чувства. Я воспылал всей своей четырнадцатьюлетней, а потом и пятнадцатилетнею страстью юного девственника. Мне хотелось быть с ней, касаться ее, вдыхать ее запах и носить её сумку с учебниками.

Татьяна была ко мне равнодушна.

Прошло много лет.

Я вышел на пенсию, и у меня появилось много свободного времени.

Хороший день

Ранним утром Валере захотелось по нужде. Он терпел, так как вставать было лень, и даже пытался продолжить сон, но вскоре стало так невтерпеж, что он встал и помчался в туалет. Одной рукой держа достоинство, другой написал сообщение в «Фейсбук» и «Твиттер»: «Всем доброе утро и хорошего рабочего дня!». Стряхнул, заправился, смыл и пошел досыпать.

К обеду Валера окончательно устал спать. Сев на кровать, он закурил. Затянулся. Открыл френд-ленту и увидел более сотни ответов на утреннее приветствие. «Бешеный рабочий день, зашиваюсь!», – написал он, ожидая, когда загрузится компьютер.

Забурлила вода во вскипающем чайнике. Валера сделал себе кофе, щедро отсыпал сахару, размешал и сел за компьютер. Друзья по Фейсбуку и Твиттеру активно поддерживали Валеру, а то и сами жаловались на тяжелое начало дня.

Валера запустил онлайн-игру, а пока игра коннектилась к серверу, оставил еще одно сообщение: «Появилось небольшое окошко в сжатом графике дня. Еду на тренировку! В здоровом теле – здоровый дух!». К сообщению Валера прикрепил фотографию мускулистого парня с мотивирующим текстом «No pain – no gain».

Сыграв несколько игр, он сделал паузу – налить кофе. Пока грелся чайник, Валера увидел, как много лайков и ретвитов набрало его сообщение о здоровом теле. Удовлетворенно улыбнувшись, Валера написал: «Сегодня пробежал 12 км! Футболку пришлось выжимать:-)».

Ближе к вечеру Валера проголодался и заварил себе «Доширак» с сальсой. В сеть он выложил фото стейка с текстом «Ужин чемпионов!».

Так незаметно пролетел день: игры, сериалы, перекуры и кофе. На ужин были шикарные пельмени с кетчупом и майонезом.

У себя в блоге Валера опубликовал пост о тайм-менеджменте – как важно относиться к времени, как к самому ценному ресурсу.

В комментариях к посту, помимо традиционных плюсов, лайков и восхищений автором, было предложение о работе на должности топ-менеджера средней компании, пара приглашений провести тренинги в Уфе и Вологде и в личке – несколько фотографий топлесс от неких особ, желающих познакомиться с Валерой поближе.

«Хороший день», – подумал Валера.