Текст книги "Последняя Универсаль. Часть 2"

И словно во сне через Пространство и Время она увидела, как Бессмертный подмигнул ей….

ГЛАВА 2

«НОВЫЙ ГОД»

….Новый 2631-й год оказался для студента первого курса КосмоШколы Земли Виктора Мервина очень печальным.

Погибла Наташа. Он даже не мог предположить раньше, какой нелепой окажется её гибель. Накануне они поссорились, как и многие земляне, которые ссорятся, а затем снова мирятся. Но всё было совсем не так, как он предполагал. Ситуация, казалось, вышла из-под контроля. Наташа взяла воздухолёт с повреждённым двигателем, полетела на плоскогорье за пределы Ассинии. Возможно, она хотела только побыть одной, всё обдумать. Может быть, ею владели другие чувства, Виктор этого не знал.

Да и кто способен знать, что сулит нам будущее? Во всяком случае, не он. Он не знал, что произошло на том проклятом плоскогорье, просто через день нашли её тело в котловане, а неподалёку валялся сломанный воздухолёт.

Изуродованное тело Наташи….Он не хотел об этом думать, потому что считал виноватым себя. Да, именно себя. Если бы они не поссорились, если бы он сам первым позвонил ей и предложил встретиться, она бы не улетела одна на плоскогорье.

Или во всяком случае, они улетели бы вместе…. Да, именно всё было бы именно так.

Виктор сжал руки в кулаках.

На узкой мощёной улочке, отходящей от Центральной Площади, было темно, потому что здесь почти не было неоновых ламп в отличии от Центра.

Ветер усиливался. Уже содранные с городских стен плакаты, установленные и вывешенные на зданиях устроителями праздника, скрывали в себе поздравления.

«С Новым 2631-м годом! – прочёл Виктор, – Пусть этот год станет самым счастливым для вас, жители Земли!»

Он отвернулся.

«Он уже никогда не станет счастливым, – в отчаянии подумал Виктор, – Потому что нет моей Наташи!»

Её нет и больше никогда не будет. И даже та новенькая, которая была вчера в классе, так поразительно похожая на неё, всё равно это не его Наташа.

Но, боже мой, как она похожа, тот же рот, та же форма глаз. Только цвет глаз у Наташи был зелёным, а у этой новенькой Виктории он голубой.

Нет, это не его Наташа!

Да, кстати, как её зовут? Виктория…

Значит, «победа», но он никогда не станет победителем, потому что потерял ту, которую любил.

Неоновые огни на площади ярко горели, высвечивая знакомую надпись: «С Новым Годом!»

Дул сильный ветер, и случайные прохожие сильнее нахлобучивали на себя шапки, закутывались в одежду, неспособную защитить тебя от морозов.

По площади туда-сюда летали украшенные мишурой воздухолёты, люди, как по накатанной колее поздравляли друг друга с новым годом, повторяя давно заученные фразы, произносимые миллионы раз из века в век.

Жизнь продолжалась, и она была такой же, как и раньше для всех…. Но не для него. Не для Виктора Мервина, студента первого курса Школы Космологии.

Порыв ветра, доносившийся откуда-то с запада на какую-то долю секунды задержал его дыхание. Виктор сощурился, посмотрел в сторону площади, где всё ещё мерцали холодные неоновые огни да бездумно летали воздухолёты. Над огромной Ассинией, раскинувшейся над огромной территорией Земли в воздушных шарах-бунгало, где жили лишь аристократы и вся элита города, своим чередом шло веселье.

Как и в старые добрые времена в высоких бокалах пенилось шампанское, люди по-прежнему желали друг другу счастья, здоровья, богатства и всяческих благ. Он вспомнил лица своих одноклассников: белокурого весельчака Сержа, любителя поразвлечься и особенно с девочками; Макса – серьёзного и умного, увлекающегося техникой и всегда что-то изобретающего; Элен – симпатичную девушку, старосту класса.

Кажется, он немного нравился Элен, он читал это в её голубых глазах. Жаль, что он ничем не выделял из остального окружения эту славную девушку.

Наверное, Макс жутко ревновал, ведь он всегда смотрел в их сторону с какой-то злобой или, возможно, с некоторым отчуждением, особенно когда Элен подходила к Виктору, даже просто сказать банальное: «Привет! Как дела!»

Или ему это тоже только казалось? Хорошо, что в его классе не было ни одного центурианина, да и в остальных их насчитывалось не так уж много. Представители Центуриона не проявляли особых способностей к Космосу, зато он часто оказывался свидетелем их заносчивости в кафе или вот даже на этих вот самых улицах Ассинии.

И вновь хорошенькое личико Наташи встало перед его глазами. Если бы он был девчонкой, он разрешил бы себе немного всплакнуть, но он – мужчина, пусть и в семнадцать лет. Он должен быть сильным. Так, во всяком случае, всегда говорил ему отец – Капитан Дальнего Следования.

Отец уже прославился во многих экспедициях, был непримиримым к человеческим слабостям, к которым он относил, конечно же, слёзы, даже если это были слёзы, принадлежащие его родным и близким. Эндрю Мервин – первый капитан Дальнего Следования, отважный и сильный, и такой же несгибаемый, как гранит.

А если это не лицо Наташи он только что мысленно увидел перед собой? Если это было лицо этой новенькой Виктории, ведь они же так похожи, как две капли воды, хоть и никогда не встречались друг с другом?

Виктор тут же прогнал от себя подальше эту предательскую мысль. Он не должен!

В память о Наташе и о своей первой любви он не должен даже допустить ни одной мысли ни о ком, пусть даже и очень похожем на неё.

Почему судьбе так было угодно, чтобы новенькая пришла именно в его класс особенно после гибели Наташи! Может быть, таким образом эта самая судьба смеялась над ним, простым человеком с его слабостями, пустыми надеждами и желанием любить?

Виктор с вызовом поднял глаза к небу и увидел на нём тысячи, десятки тысяч звёзд, которые мерцали оттуда, с другой стороны. Это словно сама Наташа смотрела на него своими сияющими огромными зелёными глазами и шептала: «Успокойся. Всё будет хорошо». Он готов был поклясться себе, что слышал этот шёпот.

– О, Викки, где ты так долго был? Серж, Макс переживают, места себе не находят. Вчера они были у тебя, твои только руками разводят, не знают, где ты скрываешься.

Виктор поднял голову в сторону довольно приятного женского голоса. В полуметре от него завис воздухолёт последней марки, а за пультом его управления сидела Элен в совершено новеньком серебристом комбинезоне с нагрудным знаком Земли. Её короткие волосы в этот ночной час казались почти серебристыми в свете неоновых мигающих огней. Они то освещали её лицо, то вновь тускнели, и это повторялось несколько раз в минуту, как играющая мишура на новогодней ёлке.

Голубые глаза Элен выдавали в ней беспокойство и переживание, и это затронуло Виктора.

Он тряхнул головой, словно пытался сбросить со своих мыслей наваждение.

– Прости меня, Элен, я – дурак и бесчувственный чурбан, – сказал он, – Ушёл в свою лабораторию, заперся там, напился виски и никого не хотел видеть.

Молчание, воцарившееся между ними на всего какую-то долю секунды, казалось, накалило обстановку. Он видел, как от её рта отходил едва заметный голубоватый дымок, когда она дышала. Он знал, это от холода.

Вдруг в углу её глаза появилась прозрачная слеза, которая скатилась по розовой от мороза щеке. Виктор коснулся щеки Элен, попробовал слезу на вкус.

– Солёная.

Улыбнулся.

Элен тоже улыбнулась в ответ, правда улыбались лишь уголки её губ, глаза же оставались серьёзными и даже печальными.

– Я понимаю, ты расстроился из-за Наташи, – произнесла Элен, – И я сочувствую тебе, но…, – она сделала паузу, – прошлого уже не вернуть.

– Да, – нехотя согласился Виктор, – Да, это так.

Элен ещё раз улыбнулась, только сейчас в голубых глазах её мелькнули огоньки радости.

– У меня для тебя хорошая новость. Ты ведь всегда мечтал стать участником экспедиции. Как раз впереди каникулы, и директор, мистер Майлс, набирает команду на Юпитер. Я попросила, как староста Совета Школы, включить тебя в состав экипажа.

Лицо Виктора просияло, ещё немного, и он расцеловал бы её, но сдержался.

– Ну, ты доволен?

– Да! Ты даже не представляешь, Элен, что ты для меня сделала!

Она приблизилась к поверхности земли на своём воздухолёте, нажала на кнопку, прозрачная пластиковая дверца воздухолёта опустилась, соблазняя его залезть внутрь и удобно устроиться на мягком сиденье.

– Может, полетим ко мне. Ты устал и нуждаешься в отдыхе.

– К тебе? А твои родоки не будут против? – спросил Виктор.

Элен махнула рукой:

– Они отдыхают на Гаваях, хотели, чтобы я во время каникул присоединилась к ним, а я…..

– А ты предпочла экспедицию из-за меня, – закончил Виктор.

Элен завертела головой:

– Нет, я предпочла экспедицию, чтобы доказать себе, что я ещё чего-то стою в этой жизни.

Виктор посмотрел в лицо девушки. Она была мужественной и красивой, совсем такой, о какой можно было только мечтать….

– А Макс?

– Что Макс?

– Ты думаешь, он будет не против нашего рандеву?

Улыбка сошла с симпатичного лица Элен.

– При чём тут Макс! Он – умный парень, постоянно придумывает какие-то штучки, и даже в прошлом году выиграл на конкурсе изобретателей, но….

Она замолчала, не находя больше слов.

– Но он тебе безразличен.

Элен опустила белокурую голову, избегая его взгляда.

– Я не хочу говорить об этом.

– Понимаю.

Он хотел сказать что-то ещё, но слова не шли, и Виктор промолчал.

– Ну, так ты едешь?

– Угу.

Воздухолёт оторвался от земли и плавно заскользил в воздушном пространстве, направляясь в сторону городской площади, где было много света.

….Элен жила с родителями на восемьдесят четвёртом этаже огромной многоэтажной высотки, откуда весь город был виден почти как на ладони. Родители Элен считались людьми состоятельными и могли себе позволить купить воздушное бунгало, подобно многим аристократам планеты Земля. Однако наподобие консерваторам они предпочитали старый стиль, потому что до сих пор не могли привыкнуть к нововведениям, и им казалось дикостью всё, что происходило вокруг них.

Правда Элен также могла снимать жильё отдельно от родителей, как и большинство её одноклассников, но она предпочитала укрепление семьи, потому что ей казалось, что это объединяет людей.

Комната Элен была вся в зеркалах, поэтому Виктор мог видеть своё отражение сразу же в нескольких плоскостях. Его лицо показалось ему бледным и каким-то даже отчуждённым.

Они растворялись друг в друге, их тела слились в едином порыве страсти; они были молоды, и им казалось, что вся жизнь у них впереди. Он ласкал её волосы, бёдра, груди; Элен отвечала на его ласки так, как только может отвечать искренне любящее сердце.

Когда их объятия, наконец, разомкнулись, Виктор вышел на балкон, закурил сигарету и уставился в сияющие горошины звёзд, которые казались в этот ночной час огромными живыми существами. Ему казалось, что эти существа перемигивались друг с другом. Да, они были живыми, они всё ощущали, всё чувствовали, как и он.

Было холодно, но Виктор не почувствовал порыва ветра, на нём были только штаны.

– Ты уже здесь?

Виктор не заметил, как Элен оказалась рядом с ним. В руках она держала поднос с коктейлем. Виктор посмотрел на тонкую соломинку, выставлявшуюся из глубины стакана.

– Звёзды….Они так низко сегодня.

– Да.

Она обратила внимание на то, каким грустным был его взгляд.

– Ты переживаешь из-за Наташи? – решилась спросить Элен. Ей с трудом дался этот вопрос, она боялась его обидеть, бросить опрометчивое слово, способное разрушить всё, все отношения, нарождающееся между ними, – Я понимаю, ведь она была моей подругой… Ужасная смерть. Говорят, её тело было сильно изуродовано, говорят….

– Элен! Прошу тебя, не надо!

Виктор схватился за голову, крик сам собой вырвался из его горла, и он уже пожалел об этом.

– Прости меня, я не должен был так говорить. Я не должен был выходить из себя.

– Это ты прости меня, ты ведь любил Наташу, и весь класс знал об этом, – она с тревогой посмотрела в холодные, как лёд, серые глаза Виктора, – Мне показалось, что… что новенькая Виктория Баретто очень похожа на….

– Тебе не показалось! – жёстко ответил Виктор, – Тебе не показалось, Элен.

– Может, я поговорю с мистером Лесли, классным руководителем, чтобы её перевели в другой класс. Ведь она всегда будет тебе живым напоминанием о…….о

Она не договорила.

– Нет!

– Она тебе нравится? – вопрос прозвучал упрёком.

– Она не может мне нравиться, потому что….потому что она – не моя Наташа.

– И всё же, она нравится тебе. Я чувствую это.

Виктор не ответил.

Только сейчас Элен ощутила дикий холод, проникающий в каждую клеточку её стройного, как у пантеры, тела, так она была почти обнажённой, если не считать широкого золотого пояса на её тонкой талии.

Виктор набросил на её плечи плед.

– Пойдём в комнату, здесь слишком холодно.

Элен протянула ему поднос.

– Хочешь коктейль? – спросила она.

– Да, но только в комнате.

В комнате Элен было тепло и пахло розами. Виктор выбросил остаток сигареты, который полетел вниз маленьким горящим пучком.

Он смотрел на неё, такую любящую и такую красивую, но ничего не испытывал к ней, ничего из того, что должен был испытывать. Виктор злился на себя из-за этого, но ничего не мог с собой поделать.

Он поставил стаканчик с коктейлем обратно на стеклянный столик. Элен смотрела на него и посасывала свой коктейль через тонкую соломинку, смотрела на Виктора, пытаясь понять, о чём он думал.

– Элен…, – прошептал Виктор, и шёпот этот прозвучал единым вздохом.

– Что?

– Мы не должны были этого делать.

Её томные загадочные глаза продолжали смотреть на него.

– Мы не должны были так далеко заходить.

– Почему? – едва слышно спросила Элен, – Почему?

Он резко пожал плечами:

– Не знаю, Элен. Это неправильно, так не должно быть.

Элен вздохнула:

– Ты не любишь меня.

Подсознательно она надеялась, что он опровергнет её слова, но он снова промолчал. Она в отчаянии села на широкую кровать в ворохе покрывал и зеркал, обняла колени руками, сжалась в комок, словно маленький испуганный никому не нужный зверёк.

– Ты доволен, что включён в состав экипажа? – наконец, спросила она.

– Спасибо тебе.

Виктор крепко обнял девушку и долго прижимал её к себе, боясь, что она неожиданно исчезнет, и её больше не будет с ним. Но она была рядом желанная и милая.

– А ты полетишь? – спросил Виктор.

– Да, – коротко ответила Элен, глаза её переполнились слезами. Она плакала, она была в отчаянии, её душа была истерзана усталостью и болью.

– Я никогда не хочу расставаться с тобой, Элен, – прошептал Виктор и ещё сильнее прижал её к своему телу, – Никогда! Ты слышишь!

Однако его мысли унеслись в огромные бездонные глаза новенькой с Меркурия, и он возненавидел себя за это.

……..

Владислав Лесли представлял собой высокого сухопарого человека со светлыми волосами и тонкими губами, разрезающими его худое лицо на две части. Он носил очки, категорически игнорируя линзы, потому что так его глаза казались больше.

Многие из Школы недолюбливали Лесли за то, что он симпатизировал центурианам, испытывая особую благосклонность к Айрону, и многих это раздражало.

Владислав Лесли скривил свои тонкие губы в презрительной усмешке, когда на пороге класса появился Виктор Мервин.

Мервин виновато понурился, переминулся с ноги на ногу.

– Ах да, сегодня у нас на закуску опоздавшие и злостные прогульщики, – прокомментировал Лесли.

– Я прошу прощения, – пробормотал Виктор.

Ему с трудом стоило выдавить из себя эту жалкую фразу, потому что он терпеть не мог Лесли за его угодливость и слащавость перед центурианами и режимом Айрона.

Лесли тоже не долюбливал этого свободолюбивого юношу, всегда гордого и независимого, способного пойти на любой принцип ради Истины.

Он ненавидел всех Мервинов вместе взятых, так как ему случилось познакомиться с его отцом Эндрю – человеком с несгибаемой волей и орлиным профилем.

Эндрю считал Лесли подхалимом, человеком ничего не стоящим в Космологии с недалёким умом.

«Такие способны продвигаться по служебной лестнице, если только кому-нибудь вылижут, как следует, зад», – говорил Капитан Дальнего Следования.

Владислав Лесли оценивающе взглянул на вошедшего Виктора.

– Виктор Мервин, не удосужитесь ли Вы сообщить нам, где Вы были последние два дня?

– Я….я…

Лесли вновь ухмыльнулся:

– Ясно, вы предпочли отмечать Новый Год на полную катушку.

Виктор с ненавистью во взгляде посмотрел на преподавателя Космобиологии.

– Я прошу прощения, сэр, этого больше не повторится, – отчеканил юноша.

– Отлично. Если бы не Ваш отец, который считается видным чиновником в Совете города, Ваши дела обстояли бы иначе. Прошу садиться.

Виктор прошёл между рядами и остановился за своим столом, не решаясь, однако, присесть.

Он упорно смотрел на свою соседку по столу. Это была Виктория Баретто, которая с вызовом взглянула на него. Виктор вздрогнул.

– Вам требуется особое приглашение, чтобы сесть? – Лесли иронически усмехнулся.

Тридцать две пары глаз наблюдали за Виктором, за каждым его движением, и это смутило его. Он покраснел.

– Почему она здесь? – небрежно бросил он, кивая на Олимпию.

– Ба! Разве Вы не в курсе, сэр Мервин, что в наш класс принята ещё одна ученица? Её зовут Виктория Баретто, и за неё ходатайствовал сам директор…

– Меня не интересует, кто за неё ходатайствовал. Я просто не хочу, чтобы она сидела здесь.

– О, позвольте поинтересоваться, – Лесли скривился, это не предвещало ничего хорошего. Виктор знал по собственному опыту.

– Раньше это место принадлежало Наташе Кочетовой.

– И Вы намерены поставить памятник этой девушке?

– Нет.

– Она что, была святой?

Виктор не помнил, как размахнулся и ударил Лесли по лицу. Из губы преподавателя потекла кровь.

Дрожавшей от гнева рукой, красный, как рак, Лесли указал на дверь.

– Вон! Вон отсюда! Я буду просить Майлса, чтобы он вышвырнул тебя из Школы, ублюдок!

Всё, что Виктор запомнил в тот момент, было перекошенное ненавистью лицо Владислава Лесли.

– И мне наплевать, что твой отец – видное лицо города.

Он судорожно схватил пульт, нажал знакомую кнопку. Через минуту в дверях появилась мощная фигура Каспера – робота-уборщика в ярко-синей униформе.. Таких роботов-уборщиков было по двое на каждом этаже, однако Каспер пользовался особой привилегией. Он сопровождал учеников в кабинет директора – «ритуал», введённый мистером Майлсом в прошлом году.

Лесли приложил носовой платок к распухшей губе и процедил сквозь зубы:

– Каспер, сопроводи Мервина к директору.

Робот понимающе кивнул:

– Слушаюсь, мистер Лесли.

Когда Виктор выходил из кабинета, он увидел тронутое тревогой лицо Элен, её щёки пылали, она была готова сорваться с места и заступиться за него, только ему это было совсем не нужно.

В конце концов, он – мужчина и способен позаботиться о себе сам, иначе он – не Виктор Мервин.

Он вышел из кабинета, впереди него простирался длинный коридор, заканчивающийся в самом конце лифтом.

Каспер нравился Виктору, и он даже был рад тому, что именно этот биоробот сопровождал его. У него были светлые глаза, совсем как у младенца.

Каспер похлопал Виктора по плечу, когда они оказались вдвоём.

– Ну, что, друг, пришёл день, и за тебя взялись.

Виктор пожал плечами:

– Лесли получил по заслугам.

– Ого! Ты ударил самого Лесли?

– Да, и ничуть не жалею об этом.

– Ну, тогда мужайся, директор, кажется, сегодня не в духе.

Матовые двери лифта бесшумно задвинулись за ними, и миниатюрная кабинка понеслась на последний этаж высотки.

Нравилась ли Виктору космобиология? Да, можно сказать, он восхищался этим предметом, с интересом наблюдал за странными существами, привезёнными с других планет и галактик. Эти животные содержались в лаборатории Школы и выставлялись на обозрение в классе каждый раз в соответствие с темами занятий.

Они были разных цветов и оттенков, имели перепонки на лапах, у многих из них вместо кожи была чешуя.

Некоторых они препарировали, чтобы подробно изучить строение внутренних органов, скелета.

В такие дни Виктор старался прогулять лабораторные часы или отсидеться где-нибудь в буфете, потому что он не мог спокойно наблюдать за тем, как кого-то подвергают пыткам. Виктор был категорически против насилия, поэтому отец иногда называл его «слюнтяем».

«Ты должен быть мужчиной, – говорил Эндрю, – А в космосе случается применять насилие».

«Я за дипломатию», – отвечал Виктор. Он считал себя уверенным в своей правоте и настаивал на этом, несмотря на авторитет отца.

Лесли осклабился после того, как Виктор в сопровождении Каспера покинули кабинет. В его водянистых глазках, похожих на лёд и чем-то на безжизненные глаза центуриан, вспыхнули злобные огоньки.

– Макс Мэллоуин! Вы не поняли, если Вы будете проявлять недовольство, Вас постигнет та же участь, что и Вашего друга.

Макс был высоким стройным парнем в очках, так как не любил линзы; у него были тёмно-каштановые волосы довольно густые, которые формировали на его голове большую густую шапку. Многие в классе называли этого красавца «лунатиком», многие – «вундеркиндом» и всё из-за того, что Макс мечтал в будущем открыть свою лабораторию, в которой хотел с помощью экспериментов впервые создать живой организм, соединив его составные химические элементы.

«Это будет открытием эпохи, так как ещё ни одному учёному никогда не удавалось синтезировать жизнь», – считал Макс.

Он скорчил гримасу после того, как Виктор вышел, и это не осталось незамеченным для Владислава Лесли.

– И Вы, Серж Рэдфорд Младший! – он показал на белокурого подростка с выдающимися вперёд скулами и чуть раскосыми голубыми глазами.

У Сержа были кудрявые волосы, и он считался весельчаком, верзилой, любителей девочек и острых ощущений, и целые вечера просиживал в ночных клубах, посасывая свой коктейль из тонкой пластиковой соломинки. Кто знает, если б его отец, Серж Рэдфорд Старший, не был директором Ассоциации Космических Исследований, этот повеса был бы давно исключён из Школы и искал бы свою цель где-нибудь в другом месте.

Он был не серьёзен в учёбе и не понимал, что интересного люди находят в чёрном космосе с мириадами звёзд.

Тем не менее, Макс, Серж, Элен и Виктор составляли ядро класса. Эта четвёрка держалась как-то обособленно; ребята общались со всеми, но в свою группу не принимали новичков.

Однако и в этой группке в последнее время намечался невольный разлад, особенно после того, как влюблённый в Элен Макс Мэллоуин заметил, какими преданными глазами смотрит эта девушка на Виктора Мервина. Это жутко бесило Макса, но он старался не показывать своего отношения к происходящему. Иногда, правда, между ними возникали стычки, но всё это было мелочью жизни по сравнению с тем, какое будущее ждало каждого из них, ведь в КосмоШколе Земли учились лишь избранные, те немногие, что были собраны с остальных галактик Третьего и Четвёртого Поясов, и в том числе и с Земли.

Директор Школы, мистер Алекс Майлс, старался быть беспристрастным и никому из учеников не отдавать предпочтения, однако он любил Землю, и оказалось, что именно студентов с этой маленькой голубой планеты насчитывалось больше всех в Школе.

Центуриане находились в проигрышном меньшинстве, хотя Айрон на будущий год обещал изменить в корне ситуацию.

– Я добьюсь, чтобы представители высокоцивилизованного Центуриона составляли основной костяк Школы, – с пеной у рта говорил он.

Однако пока ему это не удавалось, и Алекс Майлс ненавидевший Айрона до мозга костей был особенно счастлив.

Макс сжал кулаки.

– Я ничего не сделал, мистер Лесли. Виктор – мой друг, и я не хочу, чтобы он уходил из Школы.

– Поменьше дерзости, Мэллоуин! Иначе я найду на Вас управу.

– Мистер Лесли, хоть я и ниже Вас по званию и по социальному статусу, я требую уважения к себе.

– Вы слишком горды, Мэллоуин! Но ничего, после вашей поездки на Юпитер, я добьюсь, чтобы Вы стали шёлковым.

Макс с иронией улыбнулся и посмотрел на преподавателя. В его серых глазах застыло презрение.

– Интересно, как? – спросил он.

– Я ничего не обязан Вам объяснять, Мэллоуин! Так, а сейчас продолжим наш урок.

….

Двери лифта плавно раздвинулись на сотом этаже Школы. Виктор вошёл в приёмную директора. Это было обычное помещение с голубыми стенами с серебристым напылением, где царил полный беспорядок, впрочем, как и всегда. Кипа всевозможных бумаг, проектов была разбросана то здесь, то там, и даже на полу.

Секретарша Аллочка барабанила по клавишам компьютера своими длинными пальцами с очень длинными ногтями. Как и все уважающие себя секретарши, Аллочка была блондинкой, носила высокие каблуки на шпильках и строгий синий костюм, состоящий из пиджака и короткой юбки, оголяющей её стройные ноги.

Виктор плюхнулся на мягкий стул-вертушку как раз напротив секретарши. Аллочка улыбнулась ему и продолжила барабанить своими длинными ногтями по клавишам компа.

– Ну, что, шеф вызывает? – спросила Аллочка, как ни в чём не бывало.

В приёмной пахло кофе. Он стоял в маленьком пластиковом стаканчике на столе Аллочки и дымился. Периодически она попивала его, облизывая свои полные накрашенные перламутровой помадой губы.

– Да, Алл, скажи, а шеф в хорошем настроении? – спросил Виктор.

Аллочка пожала плечами:

– С утра был не в духе.

– Жесть, – в голубых глазах Виктора проскользнуло отчаяние, но он не хотел показывать этого, тем более Аллочка сегодня так очаровательна.

– Ну, я пошёл.

– Подожди, Викки.

Аллочка подошла к двери, приложила к ней ухо и долго вслушивалась.

– Там кто-то есть?

– Тсс! – Аллочка приложила свой маленький пальчик к губам.

– Кажется, у него Камилла.

– Кто кто?

– Ну, эта психованная лаборантка со старшего потока.

Виктор представил себе мулатку с пышными кудрявыми волосами, которая, кажется была неравнодушной к нему. Пару раз он даже встречался с ней «тет-а-тет», и возможно, их интимные отношения продолжились бы, если бы однажды он не встретил Наташу. Она приехала из другого города в их класс….так же, как и эта новенькая Виктория Баретто.

– Камилла Реверс? Что ей нужно от директора? – спросил Виктор.

Аллочка пожала плечами:

– Ну, не знаю, не могу сейчас ничего сказать, Викки. Вообще-то она девушка со странностями.

Виктор усмехнулся, повторно представив себе смуглокожую мулатку.

Однако у него не было времени предаваться своим воспоминаниям, потому что тотчас двери кабинета директора раздвинулись в противоположные стороны, и оттуда вышла девушка в розово-серебристом комбинезоне с огромными почти с кулак серебристыми шарами-серьгами в ушах.

Она напоминала древнюю египтянку смуглостью своей кожи и полными губами. В руках она держала папку с бумагами, её губы растянулись в улыбке, когда она увидела Виктора. Девушка подошла к нему и похлопала Виктора по ягодицам.

– Встретимся ещё, красавчик!

– Уж на это не рассчитывай, дорогуша! – парировал Виктор.

– А что случилось? Ты занят?

Серебристые шары-серьги в её ушах сверкнули от того, что она слегка дёрнула головой с шапкой густой шевелюры.

– Нет, просто сейчас я увлечён.

Камилла нахмурилась:

– Уж не этой ли новенькой Баретто? – спросила она.

Её вопрос прозвучал упрёком.

– Нет, но и ты уже не вызываешь во мне интереса. Всё в прошлом.

Её колючие чёрные глаза сузились.

– Ты знаешь, лучше со мной не портить отношений, ведь я имею влияние на Майлса.

– Отлично. Никогда не сомневался в этом.

– Один мой звонок может решить твою судьбу. Хочешь я его сделаю?

– Не стоит.

Виктор отмахнулся от своей бывшей подружки, как от назойливой мухи, и шагнул в кабинет директора.

Камилла Реверс презрительно передёрнула плечами.

…Кабинет мистера Майлса напоминал огромную обсерваторию. Он любил звёзды, любил наблюдать за ними, поэтому потолок его офиса был сделан в форме купола чёрного цвета со звёздным небом.

Конечно, всё это было лишь компьютерной графикой, но всё же, смотрелось это очень красиво.

Несколько мониторов было настроено на длинные коридоры Школы, где работали биороботы-уборщики и расхаживали ровными размеренными шагами роботы-охранники, чтобы просматривать в любой момент состояние Школы, ведь это касалось, прежде всего, личной безопасности такой серьёзной организации, как КосмоШкола Земли.

Все эти роботы были нового поколения, из стареньких оставался лишь Каспер, хотя если честно, Алексу Майлсу были больше по душе те из «старых», так как от новых разило холодом и безразличием.

Зато в перечень их возможностей были включены дополнительные функции, такие, как письмо, счёт, анализ.

Майлс бездумно смотрел на мониторы, барабанил пальцами по столу, и как всегда, допивал свой коктейль с многочисленными шипучими пузырьками внутри. Они плавали на поверхности, вновь ложились на дно, словно микроскопические живые организмы. Мягкий шум задвижных дверей отвлёк внимание Майлса. Напротив него стоял Виктор Мервин – высокий красивый парень в серебристом комбинезоне со знаком Земли на груди и удручённым взглядом синих глаз, направленных прямо на директора. Майлс встряхнул головой, думая над тем, с чего начать разговор.

– А Вы вообще-то очень похожи на Вашего отца, Виктор Мервин.

– Мой отец – слишком гордый человек.

– Я знал его, когда ещё служил в пехоте. Надо сказать, отважный он парень.

Майлс поставил второй стакан, налил в него коктейль из большой пластиковой бутылки.

– Садитесь и угощайтесь.

Виктор сел, чувствуя, что разговор будет недолгим и судьбоносным.

– Вы знаете, для чего я Вас вызвал? – помолчав немного, произнёс директор.

Виктор вздохнул:

– Подозреваю. В общем, это касается моего отсутствия в Школе.

– Да, – Майлс кивнул, – к сожалению, Виктор Мервин, на Вас поступили жлобы от….

– От мистера Лесли?

– Увы, но это так.

Майлс поставил допитый стакан на место, вновь забарабанил пальцами по столу.

– Я, как мог, защищал Вас, зная, что Вы – отличный парень, но…., – Алекс Майлс сделал небольшую паузу, – Но Лесли удалось настроить Совет Школы против Вас. Увы, как бы мне этого не хотелось, я должен подчиниться. Виктор Мервин, Вы исключены из Школы. Вот Ваши документы и личные дела.

С этими словами директор протянул Виктору увесистую папку. Его слова прозвучали как приговор, как набат, сначала откуда-то издалека, затем как будто бы всё ближе и ближе.

Виктор закрыл глаза.

– А как же экспедиция на Юпитер во время зимних каникул? – спросил он.

– Да, к сожалению, Вы отстраняетесь от участия в экспедиции.

– Но как же так, я всю жизнь мечтал об этом, – пробормотал Виктор.

Слова не вязались друг с другом. Он даже впервые на знал, что говорить, потому что отчаяние захлестнуло его целиком.

– К сожалению, так случается, что наши желания иногда не осуществляются. Вы – талантливый парень, и я бы посоветовал Вам найти себя здесь, на Земле. Я заметил, у Вас есть склонность к технике, и я думаю, у Вас получится освоить новую специальность, ведь в Ассинии много учебных заведений.

Виктор долго смотрел на документы, перелистывал их, бумаги были ровными, гладкими, но он ничего не видел, а как бы смотрел сквозь них.