Текст книги "Защитники. Отражение"

15

«Будущее принадлежит им… Люди слишком слабы… Несправедливо, что планета досталась нам… Нелепая случайность…»

Арсус пришел в себя и отшатнулся, увидев перед собой испуганные глаза Ксении. Что происходит? Он превращается в чудовище, когда трансформируется. Еще немного – и он убил бы ее, как бездумных андроидов? Он заглянул ей в глаза и понял, что она тоже знает. Большая удача, что Ксения проникла на корабль раньше, чем они, и смогла беспрепятственно соединить с ним сознание.

Арсус огляделся по сторонам. Рубка представляла собой жалкое зрелище: повсюду лежали изувеченные тела дроидов-помощников, большинство уже не поддавались восстановлению. Несколько мониторов оказались разбиты, а ведь прямо сейчас необходимо активизировать станцию для запуска механизма расселения. А Хан и Лер уже приступили. Отлично! Вместе с Ксенией они прошли к пультам.

– Я начну с целевой аппаратуры, а ты запускай проверку систем жизнеобеспечения.

Как только корабль достучался наконец до сознания Арсуса, он успокоился. Все это время они блуждали во тьме, пытаясь найти ответы на вопросы, которые даже не были способны сформулировать. Он видел, как быстро бегают по клавишам бортового компьютера пальцы Ксении. Как они сразу не поняли, что она уже к нему подключена? Разве могла она прочитать, как какой-то примитивный шифр, судовой журнал космического корабля, да разве смогла бы она просто включить компьютер?

Только теперь Арсус понимал его работу, удивляясь примитивности знакомых ему машин. Сколько времени понадобится земным ученым, чтобы достичь такого уровня? Двадцать лет? Пятьдесят? Впрочем, времени у них не будет.

Вновь пришедшие роботы убрали из купола останки собратьев, корабль не станет их восстанавливать, они станут топливом. Их сейчас все равно слишком много. Это они, Защитники, своим необдуманным вторжением спровоцировали их резкий прирост. Обычно кораблю требуется не больше десяти: один для выхода на поверхность, остальные заботятся о пассажирах.

«Хорошо, – думал Арсус, – что андроиды теперь наши помощники». Борьба истощила бы и без того скудные ресурсы корабля, а он себе этого позволить не может – планета оказалась пригодной для заселения. Человечество и большая часть фауны будут вскоре уничтожены, но и многие пассажиры погибнут в борьбе за выживание.

Они работали с Ксенией рука об руку, и Арсусу отчего-то это показалось важным. При этом у него возникло неприятное чувство дежавю, как будто он уже об этом думал. Только еще какая-то мысль, страшная, неприятная, лезла вместе с тем в голову. Сначала он постарался ее ухватить, но потом бросил и постарался не возвращаться, чтобы не сойти с ума.

– Что мы теперь будем делать?

Арсус с удивлением уставился на Доброслава, едва припомнив, кто это. А тот неподвижно стоял за их спинами и внимательно наблюдал за работой. Его мрачное лицо стало землистого цвета.

– Активируем механизм роста, а потом уйдем. Мы – чужеродные организмы, и наше присутствие может быть опасным для пассажиров на начальной стадии расселения.

Добро помедлил и сдержанно кивнул.

Не прошло и получаса, как они все торопливо направились к выходу по идеально ровному пропорциональному коридору корабля. Арс не хотел себе признаваться, но ему было жаль покидать это чудо внеземных конструкторов.

– Зря вы пришли, – подала голос Ксения – он сейчас звучал тихо и бесцветно, – я бы одна с этим справилась.

И Арсус, не раздумывая, с ней согласился.

16

Сознание приходило мучительно. Надоедливая неуловимая мысль теперь вцепилась и не отпускала. Она завелась в голове, как червь, и не давала о себе забыть. Ксения пыталась подумать о чем-то еще, но мысль точила, точила, бесконечно, мучительно. Червь рос, он выворачивался в голове, переворачивал мысли, но самое ужасное то, что он пожирал крупицы доступных ей знаний, голова раскалывалась, червь заполнял ее и собирался проглотить все растревоженные глубины сознания. Понимание ускользало, как страшное сновидение. Ксения очнулась на берегу озера от оглушительного рева Арса.

Медведь был уже на ногах и бежал по каменной дороге на остров. Она тоже вскочила. Разум вернулся. Омерзительный червь из ее сознания превратился в стройную, но ужасную в своей простоте мысль: «Мы сами запустили механизм появления инопланетных чудовищ!» Хан еще валялся без сознания, Лер сидел и стонал, обхватив руками голову.

Ксения попыталась его растолкать:

– Вставай! Вставай! Он все еще там! Его надо спасти! – И она побежала вслед за Арсом к сфере. Равнодушное солнце садилось, а чужой корабль пламенел в его свете недобрым огнем.

17

Доброслав сидел в кресле перед пультом управления, наблюдая, как широкие экраны перед ним постепенно заполняются графиками, таблицами и столбиками цифр. Это означало, что почти все готово. Корабль теперь уже не казался пустым и заброшенным, он замер в ожидании пассажиров: отовсюду раздавались звуки работающих устройств, воздух стал свежее и чище, а в коридорах появился свет и яркие знаки, очевидно указатели. Андроиды ползали вокруг, как сонные мухи, их миссия заканчивалась.

Хотя Добро не смог понять и половины из того, что сделали его друзья, о главном он догадался сразу – корабль завладел их сознанием. Неизвестно, как это действовало, но с помощью людей техника восстановила свою работу и начала процесс пробуждения. По какой-то причине андроиды не подходили для этой роли. Возможно, их создали для другой работы, а может, они и вовсе были лишены разума. Впрочем, неважно. Кораблю нужен был именно человек, или люди, чтобы активизировать систему роста. И первой под губительное влияние попала Ксения, раньше других проникнув в сферу. Добро подвело к этой мысли беспощадное убийство Адама Свитта. Тот хоть и был порядочным подлецом, но не заслуживал такой жестокой смерти. Смерти никто не заслуживает.

Доброслав наклонился к пульту и решительно выкрутил до предела один из переключателей, с удовлетворением наблюдая, как резко пошла к красной отметке незнакомая шкала.

Он остался единственным, кому корабль не смог навязать свою волю. Вот уже много лет он невидим ни для каких детекторов. Ни радары, ни приборы ночного видения его не замечают. По всей видимости из-за того, что на молекулярном уровне он – практически растение. Не заметил его и местный компьютер с дроидами.

Решение пришло не сразу, но как только нашлось – сомнений не осталось. Добро сам остался на корабле.

Он посмотрел на свои руки. Обычные на вид. Человеческие. В зеркальной поверхности разбитого экрана он увидел свое лицо и не узнал. На щеке кровоподтек, два зуба выбиты, а глаза совсем чужие. Бледные, выцветшие. Что с ним стало? Может быть, он уже и правда не человек? А тогда имеет ли он право бояться или себя жалеть?

Ему все-таки суждено умереть от огня. Что это? У него дрожат руки? Доброслав попытался отвлечься, чтобы не думать. Вспомнил о дочери. С ним всегда ее доверчивый смех, вот она убегает, хохочет, а потом взлетает на его руках, и солнце играет в ее светлых кудряшках. Да, лучше он будет думать о ней. Дочь уже не хохотала. Она плакала и звала на помощь. Вокруг нее полыхало пламя, а Добро, как раненый зверь, метался вокруг дома, не решаясь войти. Он не смог спасти дочь и жену. Все – из-за страха…

Сколько должно пройти времени, чтобы все здесь рвануло? Если осталась в мире еще справедливость, то немного, чтобы не успеть сойти с ума.

Он перешел к следующему пульту, выкручивая до максимума все приборы. Несколько рубильников, когда Добро их толкнул, издали жалобные стоны и задрожали, несколько экранов замигали сигналами тревоги. Инопланетная техника противилась такому бесцеремонному вмешательству, даже бездушный корабль сопротивлялся собственному уничтожению. А что же он, человек? Решение принято, это ясно, но, может, есть способ спастись? Если он прямо сейчас побежит, что, если успеет? Доброслав даже глянул на выход: там в узком проходе толпились три резиновых робота. Их бессмысленные плоские лица ничего уже не выражали, утратив последнее сходство с живыми существами.

Нет, и Доброслав это знал. Никуда он не побежит. Когда он выкрутил последний переключатель, то снова сел в кресло и стал ждать, представляя зеленые глаза дочери.

Механизм расселения был запущен, но не завершен. А значит, оставалось еще немного времени. Значит, оставался еще у человечества шанс.

Разрушительный взрыв прогремел, когда Арсус и Ксения почти добежали ко входу, и мощная взрывная волна отбросила их далеко в озеро. Тишина оглушила. И с тишиной к каждому из них пришло отравляющее чувство вины. На месте сияющей станции полыхал голубой столб огня.

18

После происшествия Леру, Хану, Ксении и Арсусу поступил приказ немедленно вылетать в Москву. Там вся команда несколько недель составляла бесконечные подробные рапорты, пытаясь объяснить фактический провал операции. Вскоре на основании этих отчетов руководство Патриота разработало новые программы тренировок, значительно усложнив их.

Полковник Казачанский позволил Защитникам ознакомиться с личным делом Доброслава Абельчука. Так подтвердилось почти все, что тот им рассказывал, кроме одного. Защитники навестили в Минске его родителей, которые до последнего не верили в смерть сына.

В Великобритании вскоре вышло посмертное издание книги Адама Свитта «Тайны Запретного города», которая имела среди специалистов большой успех. Отчасти благодаря ей Запретный город через несколько лет был занесен ЮНЕСКО в список всемирного культурного наследия. Шпионская деятельность писателя навсегда осталась в секрете. Хотя руководство МИ-6 владело информацией, что произошло на самом деле, официальный Лондон в то время не готов был к ухудшению отношений с Москвой.

Советско-китайский дипломатический конфликт, напротив, вскоре вылился в пограничное столкновение на острове Даманский на реке Уссури. Посол КНР вернулся в Москву лишь два года спустя, а отношения с этой страной начали улучшаться только с началом перестройки.

Каменный мост, построенный Лером, так до сих пор и остается единственным мостом через Подкаменную Тунгуску.

Несколько месяцев в районе Круглого озера работала группа военных экспертов, которая пыталась отыскать следы корабля пришельцев, но, по документам, ничего необычного им найти не удалось. Все необыкновенные случаи в этих местах теперь фиксировались областным отделом КГБ, и не прошло и полгода, как Казачанскому на стол легло первое подобное сообщение.

Местный водитель, желая сократить путь, въехал в закрытую зону, а через три километра машина встала. Больше никаких подробностей не было. Это заставило полковника крепко задуматься. Мог ли у машины просто заглохнуть мотор или, быть может, взрыв, устроенный Доброславом, уничтожил не все? Не всех?

Глаз бури

Июль 1968 года

1

Он сидел у окна в душном, раскачивающемся на горных дорогах автобусе и думал о том, как сегодня увидит «Артек». Время от времени между горами и деревьями мелькало море. Оно сверкало, рассыпая искры по сине-зеленой воде, и чем-то было похоже на бурятские озера. Только на родине Вити они были синими – в цвет неба. От скуки он передвигал по небу облака – сбивал в кучу, собирал в фигуры. Показывал пальцем на нужное облако и, мысленно зацепив, двигал в нужную сторону. С такими пушистыми безобидными облаками это было легче легкого.

Водитель коротко обернулся к нему и, сверкнув золотыми зубами, окликнул:

– Эй, парнишка, не спишь? Подъезжаем уже!

Витя вздрогнул, и овечка в небе рассыпалась на лохмотья облаков. Пузатый автобус, кряхтя, заехал в распахнутые ворота лагеря, чихнул и остановился.

У дверей автобуса, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стояла девочка. На вид – Витина ровесница. Белая рубашка, синяя юбка, красный, летящий на легком ветерке галстук. Нос облез на солнце, коленки ободраны, волосы белые, вьющиеся – невиданные! Глаза прищурены – узкие, почти как у Вити, но только в них плещется море, а не ночь, как у него.

Витя подхватил с пола чемодан, вежливо попрощался с водителем и медленно спустился по ступенькам. Куда и зачем спешить, если главная мечта его жизни уже сбылась. Он в «Артеке»!

– Ты новенький? Витя? Меня Катя зовут, здрасте! – затараторила девочка и, не дав ему ответить, продолжила: – У нас сейчас тут к празднику все готовятся, День Нептуна. Послезавтра уже. А ты чего в середине смены приехал? Ты болел, наверное? Или вместо кого-то послали?

Витя хотел что-то сказать, но в горле запершило от волнения, он закашлялся, и Катя, не дожидаясь ответа, снова затарахтела:

– Я сейчас тебе быстро покажу, где палата, ну где ты спать будешь. И столовую покажу. И мне бежать надо будет, потому что я в спектакле участвую. Я – Царица Морская! – и прыснула, как будто сказала что-то очень смешное.

Витя вежливо улыбнулся.

– Это новенький? – раздался окрик откуда-то со спины, и их нагнала пионервожатая. Статная, высокая, а волосы заплетены в такие же смешные тугие барашки с бантами, как у Кати. И значок. Витя присмотрелся: ГТО 3-й степени, ух ты, неслабо! – Ты Витя? Здравствуй! Я Таня, твоя вожатая. Катя! Почему ты еще здесь, тебя все ждут? Бегом на репетицию! А то мигом тебе замену найдем!

– Танечка, но я же новенького встречала! – закричала беловолосая Катя. – А автобус опоздал!

Вокруг них была неимоверная кутерьма, дети разных возрастов и национальностей быстрым шагом, а то и бегом перемещались от корпуса к корпусу. От суеты, шума и солнца у Вити начала болеть голова. Он поставил тяжелый чемодан на землю и сел сверху. Мимо пробежал чернокожий мальчик. Витя, впервые в жизни увидев негритенка, от неожиданности чуть не упал. Распахнув рот от удивления, он провожал глазами стайку китаянок, разрезами глаз похожих на него самого.

Таня и Катя все так же кричали друг другу что-то о репетиции и празднике. «Как будто нельзя говорить тихо и спокойно!» – подумал Витя, раздражаясь. Не такой прием он надеялся получить в «Артеке».

Когда ему объявили, что на олимпиаде по физике он выиграл путевку в пионерский лагерь, название которого было известно всему Советскому Союзу, не мог поверить своему счастью. Сама олимпиада не показалась ему сложной – он с легкостью ответил на все вопросы и думать забыл об участии. Когда через несколько месяцев директор школы, раскрасневшись от волнения, пришла в класс, он меньше всего ждал таких новостей.

– Наша гордость, – сказала директриса, с умилением глядя на него, – будущее Союза Советских Социалистических Республик! Витя, встань!

Она громко зачитала письмо, где было написано, что Витя стал победителем олимпиады по физике, за что награждается поездкой в пионерский лагерь «Артек».

Класс смотрел на него, а учительница сказала, что все должны встать и отдать Вите пионерский салют. И вот этот момент, когда два десятка рук птицами взметнулись выше голов, салютуя ему, только ему, цепко врезался в память.

Отчего-то он считал, что по приезде в «Артек» все будет так же, как в родной школе, – слава, известность, руки в стремительном пионерском салюте.

Может быть, его и встретили бы иначе, доберись он вовремя, но ангина изменила все планы. По настоянию врачей поездку в «Артек» отложили на две недели. Конечно, все уже успели перезнакомиться, подружиться, узнать лагерь и порядки. А Витя стал чужаком, приехавшим всего на две недели…

– Пойдем, Витя! – Пионервожатая наконец обратила на него внимание. – Покажу тебе твое место. – Катя! Бегом на репетицию!

Витя нахмурился, но пошел вслед за пионервожатой. Поднявшийся легкий ветерок запутался в пионерском галстуке Тани, растрепал концы, захлопал алым шелком. «Спокойно, – сказал себе Витя. – Надо сдерживаться, ты же знаешь, что будет, если…»

В палате, куда они пришли, была свободна только одна кровать, стоявшая прямо у окна.

– Вот тут и будешь спать, – сказала Таня, улыбнувшись. – Располагайся, а я на репетицию!

Она торопливо убежала, а Витя, присев на пронзительно пискнувшую кровать, наконец выдохнул.

Вот он и в «Артеке».

Радости не было. Хотелось плакать. В палате не было никого, перед кем стоило бы стесняться. Он закрыл окно, убедившись, что ставни держат надежно, и только тогда позволил себе расслабиться. В носу предательски защипало, и Витя упал лицом в пухлую подушку.

Ветер откликнулся сразу, как было всегда. Он шустро подхватил с земли сухие листья, закрутил буравчиком пыль, а потом, набрав силу, стал расти вширь. Разбросал белые облака и нагнал тяжелые мокрые черные тучи. Дождь упал плотной стеной, заставив крышу загудеть от потоков воды.

По ступеням палаты застучало множество ног: дети прятались от дождя.

– Вот это ветрище! – раздались возбужденные голоса. – Ничего себе!

Витя замер на кровати.

– О, глядите-ка, новенький приехал! – произнес мальчишеский голос у него над головой. – Тихо, ребята, не будите его. Пусть спит.

Витя беззвучно плакал в подушку.

За окном ветер бился в деревянные стены дома, стучал в окна, пробовал сорвать крышу – через нее добраться до Вити. Чтобы подхватить, закрутить в вихре силы, смыть злые слезы с его глаз, заставить парить вместе с ветром…

Витя знал это, и страх сковывал его тело, мешал встать с кровати. Не давал забиться в самый темный и тихий угол дома, как он всегда делал, когда ветер приходил за ним.

Через полчаса, когда обессиленный мальчик заснул, ветер собрал черные тучи и унес их прочь. Ветер знал, что ему всего лишь нужно подождать. Нужный момент обязательно придет.

2

На завтрак Вите идти не хотелось. Вообще не хотелось никуда выходить из комнаты. Он бы с удовольствием провел весь день, а лучше всю смену под одеялом. Ладно – под простыней. Для одеяла тут слишком жарко. Тут вообще все слишком. Слишком жарко, слишком яркое солнце, слишком синее небо, слишком шумные и бойкие дети. Слишком активная вожатая.

«Лучше бы вожатый был парнем», – подумал Витя.

С мужчинами ему было проще, чем с женщинами. Вся семья Вити состояла из женщин. Он вспомнил свою вечно капризничавшую младшую сестренку. Потом бабушку, ворчавшую на него за недоеденный обед, невымытую посуду, невыученные уроки, разбросанные вещи. Потом маму. По маме он скучал так сильно, что даже всхлипнул. Неожиданно для себя.

– Нюня-нюня-нюня, – услышав его, завел приставучий Севка.

Витя нахмурился. На солнце мгновенно набежало облачко.

Внезапно вожатая остановилась, а за ней и весь отряд.

– Дети, знакомьтесь! – звонко сказала Танечка. – Это Артем, наш второй вожатый! Он немного задержался из-за учебы, но теперь он с нами!

– А может, первый? – широко улыбнулся белозубый Артем – высокий, загорелый, мускулистый, черноволосый. По нему сразу было видно, что он любит играть в футбол и волейбол, отлично разводит костер, а потом мастерски поет возле него песни под гитару, что он умеет мирить поссорившихся, утешает плачущих и вообще – просто идеальный пионервожатый.

Даже Витя не смог не улыбнуться ему в ответ. Тем более что Артем, как и он, появился в середине смены. Это сближало.

– Топаем за мной на поиски вкусного и полезного завтрака! – скомандовал Артем, и дети послушно затопали.

В столовой детей ждали тарелки с кашей, хлебом и большими зелеными яблоками, стаканы с чаем.

– Кто съест первым, тому добавка! – пообещал Артем. За те несколько минут, что он был с отрядом, он успел незаметно оттеснить Танечку на второй план и действительно стал первым вожатым.

Стоял невообразимый гвалт. Все: взрослые и дети – говорили одновременно и, казалось, пытались перекричать друг друга. Витя почувствовал, что еще немного – и он или оглохнет, или сойдет с ума.

– Что, нюня, опять приготовился разнюниться? – опять вылез Севка.

– Отстань, – Витя отодвинул его.

– А новенький дерется! – заорал Севка.

Артем появился мгновенно.

– Так, разошлись по разным частям стола! Драться плохо, ябедничать еще хуже, на первый раз прощаю обоих. Разбираться начнем со следующего инцидента.

Витя разочарованно вздохнул. Артем, выходит, такой же, как все взрослые. Несправедливый. Несправедливость Витя ненавидел больше всего на свете.

День не задался. Как и прошлый вечер. Однако то, что Витя услышал на линейке, мигом изменило его настроение.

Начальник лагеря, меряя плац шагами, сообщил:

– Двадцать человек, из тех, кто указал в своей специализации метеорологию, зоологию и ботанику, сегодня отправляются в экспедицию на научно-исследовательском корабле «Альбатрос». Фамилии я сейчас называть не буду. Список вывешен на доске объявлений. Отправление через час. Возглавят группу вожатые третьего отряда Золотарева Татьяна и Тимохин Артем.

Завистливый вздох прокатился по рядам пионеров. Двадцать человек из нескольких сотен – надо было оказаться редким счастливчиком, чтобы попасть в список.

После окончания линейки все первым делом понеслись к доске объявлений. И Витя тоже. К доске было не пробиться, дети окружили ее плотной толпой.

– Да читай уже вслух! – крикнул кто-то нетерпеливый из дальнего ряда.

В повисшей тишине мальчишеский голос громко зачитал фамилии, имена и номера отрядов.

Услышав фамилию Кириллов и имя Виктор, новенький все еще не мог поверить в свое счастье. Только номер отряда убедил его, что именно ему, а не какому-то другому неизвестному Виктору Кириллову сегодня предстоит сесть на самое настоящее научно-исследовательское судно и отплыть в самую настоящую экспедицию.