Текст книги "Лавочка мадам Фуфур"

Глава 6
Концепция «Новый быт»

– Обветрела, зараза, – проворчал Венька, разглядывая в зеркало своё опухшее лицо. – Обветрела морда, ты посмотри, а!

– Зато теперь вы с Ракушкой на одно лицо, – философски заметил я. – Вернее, на одну кожу. У тебя морда шелушится, у неё – гребень…

После прогулки в окрестностях КМ друг был сильно не в духе. Он бросил на пол мокрую меховую ушанку, стянул ботинки и прошлёпал к своему дивану. Стукнув кулаком подушку, злобно выпалил:

– Терпеть не могу это место.

Помолчал – видимо, в ожидании моей реакции. Но мудрый Антон знает: когда у Веника такое выражение лица, в его монологи лучше не вмешиваться.

– Носки колются. Из носа течёт. Всё бесит! – гаркнул он, вторично вмазывая по подушке.

Я тактично промолчал; Ракушка испуганно выбежала из кухни, но я похлопал её по гребню и тихонько велел не лезть. Она настороженно удалилась.

– Всё бесит, а! – продолжал бухтеть Вениамин. – Хрен знает, что там с этими транзакциями в этом Крае Мира… Какой вообще Край? Это место другим словом надо называть! Депрессивная клоака!

Он плюхнулся на диван, не сняв куртки. Зажмурился. Не открывая глаз, позвал:

– Иди сюда, Кушка, хорошая моя…

Дракониха тут же снова выбежала из кухни и пошлёпала к нему. Я с лёгкой ревностью взирал, как она усаживается рядом с Веником, а тот берёт её лапу и прижимает к своей щеке.

– Фух… Тепло… Я уж думал, морду отморозил, – пробормотал он. – На улице – дубак. В монорельсе – давка. Люди прут, прут… Когда выходил из вагона, меня чуть обратно не запихали. Нельзя же подождать, пока все выйдут, а? Идиоты! Ослы!

Под его недовольные разглагольствования я быстренько соорудил чаю с мятой. Вручил ему покоцанную кружку:

– Хорош ворчать.

– Да как не ворчать, когда вокруг сплошные ослы? – не унимался Вениамин. – Обожаю этих придурков, которые на всю мощь слушают музыку в общественных местах. Бум, бум, бум! Нет бы наушники надеть! Блин, Тони, терпеть их не могу!

Ну всё. Оседал любимого конька… Быть бы ему каким-нибудь правозащитником, а не технарём – вот уж точно рвал бы всех правонарушителей в клочья.

– Мне ногу оттоптали, – жалобно пробормотал он. – Какая-то тётка. Буду звать её Бегемотиха.

– Да ты её не встретишь больше никогда в жизни.

– Ну и что? – Он выпятил подбородок. – Бегемотиха. Пусть ей шлются волны зла от меня. По воздуху. Через волны. Через чипы.

Да… Что-то он разошёлся. Хотя ещё утром, пока мы прохлаждались на катке, Веник кадрил дамочек, выделывал кренделя и развлекался вовсю. Но после поездки в Край Мира… Впрочем, ничего удивительного: наверняка он, как и я, ощущал это нудное, многодневное напряжение. Последние несколько недель нашей единственной целью было выяснить, что там с Краем Мира, и мы подплывали не торопясь: разузнали географию, перелопатили несколько библиотек (я заодно и альма-матер навестил, забрал свой диплом), выяснили, что без ручного дракона никак. Купили вот Ракушку, и наконец вроде пошло-поехало и в работе, и в жизни. Но с драконихой разве поживёшь спокойно! К рабочим делам добавились хлопоты о Кушке, а это сделало бытие весьма насыщенным. То к ветеринару, то за мазью, то деликатесных фрикаделек, то полетать на природе.

Раньше мы не то чтобы жили скучно, но… Уходили рано, возвращались поздно, ужинали готовой едой в вакуумных упаковках («Фуфуд Деливери Сервис») и спать. По выходным разгребали недельный бедлам в махонькой квартире, по праздникам заказывали готовые наборы ингредиентов и запекали, резали, пережаривали и кромсали согласно инструкции. Выходило не очень. А теперь что ни день – приходилось куда-то мчаться, да не по обычным делам, а по драконьим нуждам. И помимо всей этой возни с Ракушкой, мы размышляли над рабочей задачей. Веник несколько раз побывал у самой границы КМ. Я в это время практиковался в нагнетании вакуума – мало ли что там окажется во время первого нашего визита; вдруг придётся срочно обороняться. Вакуум в таких случаях – отличный инструмент: мгновенная и мощная защита. Конечно, нам с напарником хватило бы и простенькой упругой воздушной концентрации, но Ракушку таким уже не прикрыть – вот и приходилось осваивать вакуум.

Периодически мы оба наведывались на лекции – я всё ещё заочно учился по основной программе аспирантуры, а Веник повышал квалификацию: углублялся в сферу технических транзакций и строчил свои статейки о чиповом контроле и платёжных системах. А вообще этот мечтатель всё пытался собрать искусственный интеллект – на основе своих рассуждений, конечно же. Под его диваном давным-давно поселилась целая система – провода, картонки, пружины… Иногда эта композиция непредсказуемо искрит, поэтому Веников диван местами прожжён и дыряв.

Научная деятельность часто будила друга среди ночи и дёргала среди дня. Вот и сегодня после Края Мира ему пришлось заскочить домой всего на полчаса, а потом двинуть по своим учёным делам. Сказал, на встречу по поводу недавней статьи о безопасности чип-платежей – в последнее время он исходил эту тему вдоль и поперёк. Но встреча, вопреки ожиданиям, не затянулась, и вечер Веник всё-таки посвятил нам – своим друзьям, соратникам, соквартирникам и собутыльникам по вечернему кефиру. К счастью, к концу дня его смурное настроение развеялось; впрочем, мы бы всё равно простили ему ворчание – при таком дёрганом ёмком графике без поддержки друзей никуда.

⁂

Уложив Ракушку, мы погасили свет и устроились с ночником подытожить дела рабочие. Накануне мы наконец выяснили, почему в Крае Мира пропадают транзакции между реальностями: оказалось, они вовсе не рассеиваются, как мы думали раньше, а натыкаются на блокирующие преграды. Это требовалось обсудить.

Мы подошли максимально близко к КМ, расстояние уже позволяло как следует прощупать импульсы. Впечатления оказались не из приятных. Мы вернулись, угнетённые тамошними «эманациями», как прозвал их друг, усталые и разбитые. Ракушка привычно вытащила нас на каток – хоть немного развеяться после посещения гнетущей прохудившейся реальности. А назавтра нам предстояло вернуться в КМ и попытаться ликвидировать барьеры между ним и другими реальностями. Кто-то намеренно стягивал туда пространственные блокировки, перекрывая провешенные перемещения и зоны перехода. А мы, технари, должны были во всём разобраться. Ну, ничего нового, впрочем. Сделай то – не знаю что, но чтобы всё работало.

Рассуждая о деталях завтрашней вылазки, Веник вновь залип перед кухонным зеркалом с тюбиком заживляющей мази в одной руке и ватным тампоном в другой.

– Слушай, может, попробовать намазать «ДракоДоктором»? – с сомнением глядя на оранжевую баночку-шайбу, спросил он.

– Дурак? – хмыкнул я. – Хочешь опаршиветь, как Ракушка после этой мазюкалки?

Друг оглянулся на дракониху, но та выглядела уже значительно лучше: травяные припарки и мазь, рекомендованные эльфом-лекарем, помогали куда лучше поддельных медикаментов.

– Успокойся, утром будешь как огурчик. Просто ты перекатался, Вень. Ветер, холод, кожа стала сухой, воспалилась. Хватит терзать физиономию. Пошли спать.

Веник угукнул.

Мы выпили подогретого клюквенного морса, накормили сонную лунатившую Ракушку драконьими галетами и устроились на ночлег. Я погасил гроздь золотых шаров под потолком, и наша квартира на двадцать пятом этаже одной из башен Полиса погрузилась в сумерки, разбавленные бликами чужих огней и реклам.

– Мы стены утепляем по старинке, книгами, – процитировал Веник уже в полусне.

Куша, свернувшись в своём гнезде из огнеупорного плюша и резиновых куриц, тоже быстро уснула. Балансируя на грани яви и дрёмы, я на автопилоте проверил охранку. Дверь, стены, потолок… Вроде бы всё в порядке. И вдруг вскочил как ошпаренный: со стороны окна шёл холодный ток.

Не скрою: в первую секунду я струсил и подумал о спланированной атаке. Такое уже было однажды: на эльфийскую фабрику проникли ликвидаторы реальностей и засыпали в котлы порошок кодиума – водоросли, которая, будучи пересушенной на солнце, вызывает галлюцинации и сильные отравления. Порошок осел на котлах, выпарился – жара в автоматических цехах стоит нестерпимая – и по трубам ушёл в воздух над Полисом. Повезло, что это случилось ночью, – большинство горожан сидели по домам.

Через несколько часов испарения кодиума вызвали сильный дождь. К тому времени экологи уже поняли, что произошло, и город накрыли огромной концентрированной плёнкой – чтобы поддерживать её, понадобились все специалисты-технари. Подняли даже студентов-первокурсников. Мы с Венькой тогда тоже помогали.

Осадки осели на плёнку, и всю влагу слили в технические озёра – теперь туда, за город, водят экскурсии: огромные котлованы прозрачной чёрной воды в перламутровых разводах. Озёра пользуются дурной славой, местные туда не ходят – говорят, галлюциногены остались в воде до сих пор, и ничего не стоит свалиться в пучину – так притягивает вода.

В тот раз накануне атаки температура резко упала и выпала роса – неизменный спутник заводских дымоходов. То же, казалось мне, было и теперь: холод, туман… Я проморгался. Да нет же. Никакого тумана не было. Это дремотное марево плыло перед глазами.

Я поднёс раскрытую ладонь к стеклу, пытаясь нащупать в струе воздуха чужеродную примесь. И понял: это обыкновенный сквозняк из щёлки. Кушка недавно разбаловалась и повытаскивала из щелей клочки ваты, которые мы напихали, чтобы не дуло.

У страха глаза велики.

Прав Веник, надо бы утеплиться по старинке, книгами.

Глава 7
Ракушка и её суженый

Кто только надоумил нас тащиться в этот дурацкий зоопарк… Была одна паршивочешуйчатая дракониха, а теперь два больных на голову дракона – прутся по пятам. Причём и Ракушка, и этот коричневый дракомонстр, которого она подцепила, вполне довольны жизнью и скалятся во все тридцать два зуба. Или сколько там их у драконов? Семнадцать, двадцать, тридцать? Ой, не считал.

Веник шлёпал рядом и посмеивался. Время от времени он скармливал этим чудовищам остатки имбирной человечинки из давешней коробки. Ракушка лыбилась и шуршала, Коричневый монстр булькал, нежно рыча и оберегая её хвост. Я шагал и тихо таял от ярости, досады и комизма. Влипли так влипли.

А вышло это так.

В выходной мы приехали в зоопарк – Веник (медик в душе) хотел проконсультироваться с ветеринарами насчёт эльфийских снадобий, которыми мы лечили Ракушку: ему показалось, что мазь из ималайской росы чересчур густа. А пока мы повышали уровень знаний по ветеринарии, дракониха решила показать, кто у кого на огнеупорном поводке, и слиняла. Слиняла в буквальном смысле: если бы не след из её опаршивевшей ржаво-рыжей чешуи, мы бы ни за что не отыскали её в этом огромном питомнике зверей, чудищ и фамилиаров.

А уж когда мы её отыскали… Знаете, тут я вспоминаю знаменитую песню про императрицу: «Но ведь сердцу не прикажешь, сердце просит продолжения любви…», и Ракушка кочевряжит до вольера, чтобы встретить визави… А там…

А там этот коричневый драконище с медовыми глазами. Кушка к нему и так и эдак, смяла прутья клетки, лапами тянулась, ушами, хвостом, носом. Тот сначала немного ошалел, но быстро признал суженую (у драконов только так и бывает). И… в общем, он заразился «почесуном», как выразился Веник. И работники зоопарка, рады-радёшеньки, тотчас сплавили его нам и выпроводили честную сумасшедшую компанию вон.

М-да.

И вот мы вышагиваем: Веник кормит проглотов пряниками, проглоты, совершенно счастливые, топают следом, путаясь в хвостах и лапах, я – сбоку припёку. И смех и грех…

⁂

Всю дорогу до дома мы решали, что делать с внезапным возлюбленным Ракушки. Пытаться сдать обратно в зоопарк, потрясая Уложением о фамилиарах? Тогда нужно отдавать Кушку вместе с ним, она теперь без него не сможет. Брать к себе? Это значит, выправлять все положенные бумаги, а это та ещё морока – у нас ведь и на Ракушку-то документы фальшивые. Незаконно прятать в квартире? И как прикажете о нём заботиться – мы же круглые сутки пропадаем где попало! Да и самим где прикажете обитать? Даже с появлением некрупной Куши у нас стало тесновато. Ну а кроме того, второго дракона мы банально не осилим по деньгам. Сколько жрёт эта проглотина? Наверняка галетами не обойдёшься…

– Что будем делать, а, Вень?..

– Не знаю, Тони.

– А чего тогда ржёшь?

– Они смешные.

Я обернулся: коричневый дракон вырвал с корнем молодой куст сирени и протягивал его Ракушке. Та простёрла лапы, он встал на одно колено (если о драконах можно так говорить) и пропал.

Ракушка остолбенела. Куст завис в воздухе и плавно опустился ей в лапы. Веник очнулся первым.

– Хорошо подогнанная иллюзия с зачатками автономного интеллекта. Тони, проверяй карманы. Кому-то потребовалось нас отвлечь.

– Надо сказать, у него это получилось, – процедил я, обнаружив, что, пока мы умилялись на драконью парочку, у меня исчезли все дежурные документы.

– Что пропало? – суетливо крикнул Веник, выворачивая куртку наизнанку в поисках потайных карманов. – У меня вроде бы всё по местам…

– А вот у меня пропуск испарился, – ответил я, чувствуя, как по рукам и ногам разливается предательская слабость. От зоопарка до города мы доберёмся, но разгуливать по Полису без документов… Без пропуска невозможно подтвердить личность, хоть трижды ссылайся на чип. Не попасть ни на монорельс, ни на работу, ни в собственный дом…

Веник помрачнел.

– Ладно. Не дрейфь. Будем действовать быстро – никто не узнает. Сейчас домой, там отсидишься до утра, за ночь я смотаюсь на базу и напечатаю тебе временный. Скажем, что пролил на свой пропуск кофе, микросхему заело. Потом восстановишь. Согласен?

– Да, – стараясь не ударяться в панику, ответил я. – Двигаем домой.

Говорить, что пропуск потерян или украден, нельзя. Во-первых, миллион проверок, проволочки с установлением личности, лишение права заниматься технической деятельностью и перемещаться между реальностями – это если повезёт. Второй вариант, если не повезёт, причём крупно, – высылка в колонию для безымянных, где обитают неблагонадёжные элементы, ссыльные и те, кто имел дело с техтайной, а ныне списан со счетов.

Учитывая род работы, фальшивые документы и пару-тройку других грешков, формально я подходил под все категории. А без пропуска мне путеводной звездой светила именно вторая, «невезучая» перспектива.

Отстой.

Глава 8
Сбежать в КМ

Край Мира сочился туманом и слякотью, точно сукровица на ране. На душе царило нечто похожее. Веник так и не сумел справить мне временных документов: на базе свирепствовала инспекция, и многие помещения закрыли, в том числе подсобку, где стоял блок печати. Добраться до руководства тоже не удалось: все вышли на фронт внеплановой камеральной проверки. Увы, друг вернулся ни с чем.

Оставаться в городе без пропуска дольше было опасно. Наши пропуска (спасибо Венику и его конструкторской жилке!) были запрограммированы на самоуничтожение в случае пропажи. Так что если в течение восьми часов мой пропуск не вернётся, он самоуничтожится. Я злорадно усмехнулся, представив, как неведомый вор обнаружит вместо пластиковой плашки коричневую лужицу с плавающей в ней испорченной микросхемой.

Но смеяться было рано, без пропуска дорога мне была заказана всюду, кроме собственной квартиры, которую открыл бы Веник и в которой мне пришлось бы запереться, словно в тюрьме. Так что по прошествии восьми часов мы придумали другой план.

Рано утром прямо с нашего крыльца-балкона, с высоты двадцать пятого этажа, с самого края зоны перехода (чтобы в случае чего было сложнее отследить), мы ухнули в КМ. Столько подкатывали, планировали, мусолили, а пришлось срываться с места в карьер, так уж сложились обстоятельства.

Мы решили, что спрятать меня в Крае Мира будет лучшим выходом: во-первых, наконец-то вплотную займусь проблемой заблокированных транспортных транзакций и каналов. А во-вторых, здесь меня точно никто не достанет, а на работе не заподозрят, что что-то не так. Веник же тем временем выхлопочет мне временный пропуск. И всё будет в ажуре.

Так я и оказался тут. Край Мира сочился туманом и слякотью, точно сукровица на ране. И несмотря на логичный вроде бы план, на душе царило нечто похожее.

⁂

…Вдалеке выступали из тумана деревянные стены и сторожевые башни старинного городка. Говорят, раньше тут светило такое солнце, что соседние реальности можно было разглядеть, даже не обладая особенно острым зрением. Но теперь в небе висела непроглядная кружевная жемчужная мгла.

Порой из тумана раздавались лай и птичий крик: видимо, где-то неподалёку застряла скромная реальность-деревушка. Иногда ветер доносил свежий ночной запах садов – олеандр, левкой, сирень и барбарис, что-то южно-манящее. Я предположил, что это из мира, где всегда тепло и жизнь зиждется на песнях и огнях. Веник не возражал: он был не слишком-то разговорчив. В этом месте вообще не тянуло много болтать. Тянуло сидеть, молчать, печалиться.

Прозалипав некоторое время на блуждающие огоньки, я резко встряхнулся.

– Ладно. Надо делать дело. Вень, разожги костёр. А ты, Куш, попробуй сосредоточиться и понять, где тут собака зарыта.

– Командир какой, – проворчал Веник, поглаживая Ракушку по рыжему боку.

За всей суматохой с украденным пропуском мы несколько позабыли о нашей питомице. А она между тем пребывала в некотором ступоре. Было страшно думать, что этот коричневый фантомный монстр действительно был её суженым. Дело в том, что так у драконов устроено: раз – и на всю жизнь. Как у лебедей, только монументальнее. А нашей Ракушке повезло влюбиться в иллюзию… Если это действительно любовь всей её жизни, то ей уже никогда не сойтись с другим, настоящим драконом и не обзавестись семьёй. Хотя, в принципе, ручные драконы не так склонны к образованию семей и кланов; ручные смекалисты, доверчивы и тянутся к людям, которые их кормят, холят, лелеют и могут уберечь от всех опасностей, что встречаются их диким сородичам.

Или не от всех. Мы вот с Веником не уберегли.

Так или иначе, Ракушка будто заморозилась. Молча шла следом, когда мы крадучись спешили домой, молча заползла в квартиру, молча устроилась на своей подстилке, пока мы с Веником решали, что делать дальше. Всю ночь она просидела, глядя в окно, не прикасаясь ни к своим любимым резиновым курицам, ни к галетам, ни к ягодному муссу, который я специально для неё приготовил из замороженной клюквы.

К утру она немного оттаяла и согласилась разделить со мной скромный завтрак: чай и сухарики со сгущёнкой; у меня отлегло от сердца. А потом, когда пришёл Веник и мы отправились в Край Мира, она и вовсе, откинув душевные терзания, деловито взялась за работу. Идеальный напарник. И всё-таки в ней проглядывала замороженность. Автоматические движения, механические звуки – как будто не дракон, а робот…

Я боялся, что здешняя тоскливая атмосфера совсем вгонит Кушу в депрессию, но оказалось, что дракониха переносит её гораздо легче нас. Ну и хорошо. Это значило, что пора приниматься за дело.

– Куша, ищи, где тут самый смрадный угол. Оттуда и начнём распутывать. А то здесь столько тумана, словно его из сотни миров нагнали.

– Сдаётся мне, так оно и есть, – хмыкнул Веник, но уже бодрее: небольшим усилием он развёл костерок – слабенький, но способный разогнать хмарь хотя бы вокруг нас. От потрескивания можжевеловых сучьев, крепкого, с брызгами рыжих искр, хрустящего и звонкого, стало легче. По крайней мере, это был реальный человеческий звук, а не психоделические мелодии из пелены тумана и не выклики странных птиц.

Виновато покосившись на дракониху, я устроился поближе к огню. Кушка, потоптавшись, потрусила в туман.

– Нам бы её чутьё.

– Ну не знаю. Не. Не хочу быть драконом.

– Почему? Летать умеешь, пламенем пыхать…

– Зато почесун этот дурацкий. И симпатии у них тоже дурацкие.

– Это отчего же? – Я даже обиделся за Ракушку.

– Да ты вспомни, как она телепала к этой иллюзии в зверинце. Будто её магнитом тянуло. Что хорошего, когда в твоей программе от рождения заложен один-единственный драконище!

Веник говорил пылко, коротко и сердито. Затем, помолчав с минуту, с возмущением заключил:

– Нет, быть драконом я не хочу. Вот ещё – чтобы кто-то, пусть даже генная программа или инстинкт, указывал мне суженого.

– Суженую, – машинально поправил я.

– Неважно! – отмахнулся друг. – В общем, я человек, и я доволен. А твоё от тебя не уйдёт. Будешь? – Он достал из рюкзака красный гранат и потряс им у меня перед носом.

В глухом тумане очень хотелось чего-то яркого.

– Давай. – Я протянул ладонь, и он выдал мне целый гранатовый ломоть, исходивший липким алым сиропом. На шкурке я заметил кругляшок этикетки: странный робот с кривой улыбкой.

– Он как будто с сумасшедшинкой, – кивнул я на этикеточного робота. – У какой это гранатовой плантации такой необычный лого?

– Это не марка плантации, дурак. Эта наклейка говорит о том, что гранаты выращены роботами.

– От и до? – ужаснулся я. Масштаб механизации отдельных реальностей год от году пугал всё больше.

– От и до. Жрать будешь? А то я съем.

– Нет, – вдруг расхотел я. – Оставлю Ракушке. Где она там, бедняга, шастает? Нашла что-нибудь?

– Унюхивает, откуда идёт самый мощный блок на переходы, я полагаю. Кстати, ты взял драконьи галеты? Она вернётся голодной.

– Взял-взял.

Помолчали.

Где-то вдалеке копалась в туманных темпоральных вихрях дракониха. Похрустывал гранатовой кожурой Веник. Холодало. Ко мне вернулась забытая мысль о том, что я не смогу отсюда уйти.

– Это ещё почему?

– Опять лезешь мне в голову, мыслечтец мухомористый?!

– Да что у тебя за блажь! Никто не умеет читать мысли. Хватит меня в этом упрекать, лучше перестань разговаривать сам с собой. И вообще, остынь, Тони. Сделаю я тебе документы. Вот прямо сейчас и пойду.

И исчез. Счастливчик. Ему-то можно.

⁂

Но у него получилось! Полдня спустя мой новый временный пропуск лежал в нагрудном кармане друга, в прочном прозрачном футляре вместе с Вениковыми документами. Он просигналил мне об этом, приближаясь к Краю Мира, и я не утерпел, не дождался его и вывалился в Полис напарнику навстречу. А Ракушка попросилась остаться – что-то нашла и хотела разобраться до конца. Я на радостях согласился. Обещал забрать её через пару часов.

На улице бушевала метель (осень в Полисе кончалась резко, и зима пробуждалась, как вспышка головной боли). Спасаясь от снегопада, мы рванули в монорельс: короткая пробежка по открытой платформе, громадный стеклянный купол, и вот мы уже стоим в свете фар приближающегося поезда и вытряхиваем из карманов снег.

– Ну давай!

Трепеща, я протянул руку за новым пропуском, и Веник с улыбкой всучил мне футляр со стопкой документов – и своих, и моих. Кивнул: мол, доставай.

Пока я возился с застёжкой, подъехал поезд. Никто не выходил, и, чтобы открыть дверь, я приложил к считывателю всю пачку целиком. Мы вошли. В вагоне было довольно тесно, и мы устроились совсем рядом с дверями. Вблизи стайка подростков довольно шумно выясняла отношения. Кто-то из парней поднял визг. Я поморщился и продолжил воевать с застёжкой.

Внезапно в компании началась настоящая драка. Ругань, отвратительный хруст, всхлип, щелчки, выкрики – и всё это под грохот тормозящего состава. В центре станции расположены совсем близко, и мы уже подъезжали к следующей. Поезд резко встал, пассажиров тряхнуло и бросило вперёд. Нескольких парней швырнуло прямо на меня. Обзор перекрыло – я только успел заметить, как Веника притиснули к створкам дверей. О том, что было дальше, он расскажет лучше меня.