Текст книги "Доллар всемогущий. Как работает экономика глобализованного мира"

1
В храме низких цен и бесконечных предложений

Из США в Китай

Подгузники, хлеб, молоко, сок, яблоки, курица… На ленте перед кассой супермаркета выложены еженедельные покупки Лорен Миллер. Примерно тот же набор мы обнаружим в продуктовой корзине любой домохозяйки из любого американского штата. Но вот покупательница выкладывает на ленту нечто не совсем обычное – новенький радиоприемник. Пока один сотрудник магазина сканирует товары, а другой укладывает их в пакеты, Лорен достает из кошелька купюры. Это самая узнаваемая в мире валюта – всесильный доллар. Посещение супермаркета для Лорен – еженедельный ритуал, и каждый раз оно сопровождается раздумьями о том, как с максимальной пользой потратить свой бюджет. Зарплата у нее повышается не так быстро, как раньше, тем не менее Лорен ухитряется иногда позволить себе купить что-нибудь сверх строго необходимого. Сегодня это радиоприемник для кухни. Стоит он так дешево, что она едва верит своим глазам. Впрочем, в каждом проходе гигантского супермаркета ее взгляд упирается в ценники с предложениями, одно выгоднее другого. Кассир желает ей хорошего дня, и она направляет свою тележку через толпу покупателей к парковке, подальше от магазинного шума и суеты, подальше от искушения тратить деньги.

Каждую неделю около 100 миллионов американцев предпринимают аналогичное паломничество в храмы потребления. Какие товары они скорее всего положат в свои тележки? Обыкновенную гроздь бананов, и дело здесь совсем не в отсутствии выбора. Загляните в ближайший гипермаркет Walmart (если учесть, что всего в США их насчитывается 3504, то он окажется примерно в 15 минутах езды от вас), и вы увидите: на его полках вас ждет 142 тысячи наименований разных товаров, как съедобных, так и несъедобных. Чтобы просто осмотреть их все, понадобится немалое время. Крупнейший Walmart находится в городе Олбани, штат Нью-Йорк. Его площадь составляет 24 тысячи квадратных футов – это четыре футбольных поля. Миновав специального сотрудника, встречающего в дверях покупателей («Добрый день, как поживаете?»), вы попадаете в ярко освещенный зал с множеством проходов, заставленных полками с продуктами питания, игрушками, электроникой, инструментами, одеждой, средствами ухода за автомобилем и так далее.

Это магазин, в котором принцип низких цен доведен до абсолюта. Вы на каждом шагу наталкиваетесь на объявление «НИЗКИЕ ЦЕНЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ», и правда, искусы ждут вас куда ни глянь. Перед этими ценниками невозможно устоять, они сулят невероятное удовлетворение всех ваших потребностей, обещают облегчить вам жизнь – в обмен всего на несколько долларов.

Для сотрудников Walmart и его покупателей цена – это все. Средний доход типичного покупателя Walmart чуть ниже среднего по стране. Каждый пятый расплачивается за покупки продуктовыми талонами, предоставляемыми правительством гражданам с низкими доходами. Ценовая политика Walmart позволяет таким покупателям, как Лорен Миллер (женщин сюда ходит втрое больше, чем мужчин), успешно растягивать свой бюджет.

Это и есть Американская Мечта – по дешевке. Низкие цены оборачиваются для Walmart высокой прибылью. В США через кассы этой торговой сети ежедневно проходит около 1 млрд долларов. Отделения сети в других странах приносят еще 250 млн долларов – или около того. В 2016 году объем продаж сети составил сумму в 481 млрд долларов. Иначе говоря, каждую минуту магазины сети продавали товаров на сумму 900 тысяч долларов – и не будем забывать, что работают они круглосуточно. Цены здесь действительно низкие, но главное не это, а то, что они расположены практически повсюду и предлагают товары на любой вкус. А кушать, как известно, надо всем.

В храме низких цен и бесконечных предложений ничего не стоит растеряться и бросить в тележку парочку товаров, не входящих в перечень необходимых. Как насчет симпатичного резинового утенка для ванной за два доллара? Пары наушников за шесть долларов? Радиоприемника, который стоит меньше двадцатки? Основную выручку сети Walmart обеспечивает продажа непродовольственных товаров, хотя большую часть полученных за них долларов получают не сотрудники Walmart и даже не его акционеры. Новый радиоприемник Лорен Миллер отделяют от его нового дома всего несколько миль, зато ее деньгам предстоит проделать путь длиной во много тысяч миль – на завод, расположенный на другом краю света и выпускающий подобные радиоприемники огромными партиями.

Сэм Уолтон основал Walmart – «империю бесконечного ассортимента и низких цен» – в Арканзасе в 1962 году под слоганом «ВСЕГДА НИЗКИЕ ЦЕНЫ. ВСЕГДА». С каждого заработанного доллара Walmart забирает себе в качестве прибыли примерно три цента. Поэтому компания старается тратить на закупку товаров как можно меньше. Той же идеологии Сэм придерживался и в собственной жизни. Даже разбогатев, он продолжал ездить на дешевом грузовичке, а в деловых поездках снимал один номер на двоих с партнером по бизнесу. Именно это помогло ему понять, что движет американским потребителем – желание найти самое выгодное предложение. Для многих из них оно было продиктовано вовсе не необходимостью. Полвека спустя у этой стратегии остаются свои приверженцы, которые подобно Лорен Миллер регулярно совершают паломничество в его магазины.

Как говорил Сэм Уолтон, «многие из произведенных в Америке товаров неконкурентоспособны – или по цене, или по качеству, или по тому и другому одновременно». По иронии судьбы, компания, построенная завзятым капиталистом, богобоязненным мистером Уолтоном, в значительной степени возлагает свои надежды на союз с Китайской Народной Республикой. Скорее всего, именно там находится завод, на котором произвели радиоприемник, купленный Лорен Миллер. Так, в 2004 году сеть Walmart заказала в Китае товаров на сумму 18 млрд долларов. Всего за два года объем заказов «прыгнул» вверх на 40 %. Возможно, это стало результатом переноса в 2002 году подразделения компании по поиску производителей в китайский город Шэньчжэнь.

В 2004 году компания предпочитала публично об этом не распространяться. Однако, судя по анализу объема грузовых перевозок и ряду других показателей, за прошедшее с тех пор десятилетие ежегодные закупки китайских товаров сетью Walmart утроились и достигли суммы в 50 млрд долларов. Дешевый радиоприемник – это одна крошечная капля в бескрайнем океане товаров, заполняющих полки американских магазинов. Вдоль восточного побережья Китая и дальше, вглубь материка, выросли корпуса заводов. Были построены суда, способные всего за пять дней пересечь Тихий океан, и каждый из них перевозил 15 тысяч контейнеров. Все это – для того, чтобы удовлетворить ненасытных покупателей сети Walmart. Одному этому ретейлеру Китай посредством 20 с лишним поставщиков продает товаров больше, чем всей Германии или Великобритании. Большая часть каждого доллара, потраченного покупателем американского магазина Walmart на игрушку, бытовой прибор или футболку, скорее всего, очутится в кармане китайского производителя.

Walmart – далеко не единственная американская компания, совершающая закупки в Китае, но на его долю приходится больше 10 % долларов, которые американские потребители тратят на приобретение китайских товаров. Расставшись со своим честно заработанным долларом, Лорен Миллер стала частью глобального соглашения: дешевая электроника в обмен на самую надежную в мире валюту. В 2015 году в США из Китая было доставлено товаров на сумму больше 483 млрд долларов; путешествие в обратном направлении совершили товары на сумму 116 млрд долларов. Разность между этими двумя цифрами – она же дефицит торгового баланса – составила 367 млрд долларов и стала крупнейшей в истории. Особенно заметным ее рост стал в нынешнем веке, не в последнюю очередь из-за покупательских привычек посетителей сети Walmart.

Лорен Миллер делает то же самое, что и миллионы других американцев, – она несет свой доллар в Walmart. Но этот скромный одинокий доллар – часть огромной глобальной истории. Он – не просто шестеренка в грохочущем механизме крупнейшего в мире потребителя; он – ключевой элемент взрывного развития глобальной торговли, которая стала одним из важнейших признаков экономической и политической картины нашего века. Он – часть процесса, который привел не только к перераспределению богатства, созданию и ликвидации рабочих мест, росту и падению благосостояния, но и к смещению центров силы.

* * *

По данным одного исследования, решение Walmart импортировать товары из Китая обошлось США за последние 12 лет примерно в 400 тысяч рабочих мест в сфере производства. Walmart это отрицает. Торговля ведь тоже создает рабочие места – в сфере распространения и логистики. С другой стороны, поддержание цен на низком уровне позволяет потребителям тратить больше денег на закусочные и походы в кино, что также способствует росту количества рабочих мест, хотя и с другими зарплатами.

Бесспорно, изменения в структуре занятости стали серьезной проблемой для законодателей западных стран и головной болью для работников и бизнеса. Ирония заключается в том, что торговый бум может устраивать Лорен Миллер как потребителя, но совершенно не нравится ей как работнику или предпринимателю. В принципе она вообще может лишиться работы. В 1985 году компания Сэма Уолтона разместила во всех крупных газетах огромную полосную рекламу, призывавшую: «Покупайте американское!» В рамках этой акции Walmart по инициативе Билла Клинтона (тогдашнего сенатора штата) перенес часть производственных мощностей с Дальнего Востока в Арканзас, на убыточную фабрику по пошиву одежды. Компания стремилась сыграть на чувствах своей постоянной клиентуры. Тем не менее объем импорта из Китая продолжал расти.

С начала 1990-х в промышленном секторе США исчезло больше 4,5 млн рабочих мест. Так называемый «Ржавый пояс» – сердце индустриальной Америки – протянулся от штата Нью-Йорк, через Пенсильванию, Огайо и Мичиган, к северу, вплоть до Индианы, Иллинойса и Висконсина. Расположенные здесь заводы остановились, не выдержав конкуренции с заокеанскими производителями. Город Флинт в Мичигане – это родина компании General Motors, а также кинодокументалиста Майкла Мура. Как раз он и снял фильм «Роджер и я», рассказывающий о том, как General Motors перенесла производство из Флинта в другие места, например в Мексику. На пике роста в General Motors работало 80 тысяч человек; сегодня это число упало до 5 тысяч. Население города сократилось вдвое и составляет 100 тысяч человек. Две пятых обитателей Флинта живут в нищете. Еще до недавнего скандала, связанного с загрязнением питьевой воды, средняя стоимость дома во Флинте упала до 20 тысяч долларов.

Для семей, живущих в городах наподобие Флинта, а также для их политических представителей все это – жуткая головная боль. Они пытаются спасти одряхлевшее производство, вынужденное конкурировать с молодыми и шустрыми предприятиями с Востока. Самое забавное, что аналогичные действия способствовали процветанию американской промышленности в ее младенческом возрасте. С 1816 по 1945 год в США действовали самые высокие в мире пошлины на импортные товары. За этой виртуальной стеной собственное американское производство чувствовало себя превосходно – никакой конкуренции извне. Это и позволило Америке подняться до роли глобального лидера.

Почему бы сегодня Америке не производить «американское», а покупателям – не покупать «только американское»? Патриотизм – штука, полезная для политики, но не слишком выгодная экономически. Сэм Уолтон предпочитает заполнять полки своих магазинов товарами, привезенными издалека, – в полном соответствии с политической идеологией, также заимствованной из-за рубежа, точнее, из Великобритании, где ее в XVIII веке разработали Адам Смит и Давид Рикардо.

Адам Смит прославился, попытавшись проанализировать, как производится обыкновенная булавка. Оказалось, этот процесс включает в себя 18 этапов. Если каждую булавку, утверждал он, будет изготавливать один рабочий, он не сможет сделать много булавок. Но если каждую операцию поручить отдельному рабочему, эффективность производства намного вырастет. Вы сделаете больше булавок и сможете больше заработать. Если вы произвели булавок больше, чем требуется для снабжения местного рынка, то излишек можно обменять на что-то еще. Так родилась теория специализации.

Но как объяснить, почему та или иная страна выбирает ту или иную специализацию и как она ею торгует? Эти вопросы подробно рассмотрены в работах Смита и одного из его последователей, Давида Рикардо. Оба приходят к выводу: стране выгоднее покупать товары там, где они дешевле, чем производить самостоятельно. Ей следует производить только те товары, в которых она обладает «абсолютным преимуществом». И даже если она способна производить все товары эффективнее, чем другие, ей имеет смысл сосредоточить свои усилия на том, что у нее получается лучше всего, то есть на тех областях, в которых у нее есть «относительное преимущество».

Все зависит от того, сколько стоит произвести что-либо в том или ином месте. Что влияет на эту стоимость? Несколько факторов: доступность природных ресурсов, климат, почва, наличие рабочей силы, уровень заработной платы, стоимость аренды, законы, квалификация работников, техническое обеспечение, транспортная сеть. В Китае много молодой рабочей силы и сравнительно мало законодательных ограничений. Китайский рабочий за каждый доллар готов работать примерно в пять раз больше, чем его американский коллега. Компании Walmart дешевле закупать товары в Китае, потому что Китай специализируется на низкотехнологичном производстве. Заводы в Шэньчжэне выпускают игрушки и электронику за малую часть того, во что они обошлись бы на заводе в Мичигане. Китайским производителям – да и любым другим – выгодно продавать свои товары в США. Из каждых пяти долларов, которые тратят потребители, один поступает из кармана американца – это до сих пор самый большой в мире рынок.

Но потоки товаров не движутся в одном-единственном направлении. Благодаря усилиям по мелиорации земель, умеренному климату и хорошим почвам США сумели занять нишу в производстве соевых бобов – то, чего не смог сделать Китай, страдающий от недостатка водных ресурсов и склонных к эрозии почв. На долю Америки приходится треть мирового производства сои, которая используется в пищевой промышленности и сельском хозяйстве (как кормовая культура). Разумеется, самым крупным потребителем сои является страна с самым многочисленным населением. Чем богаче становится Китай, тем быстрее растет его потребность в мясе, а следовательно, и в кормах. Из каждых трех соевых бобов, выращенных в США, два достигают берегов Китая. За последние десять лет объемы импорта сои в Китае утроились.

На другом конце спектра расположились США, занимающие лидирующие позиции по продажам высокотехнологичной продукции. Например, в прошлом году Китай приобрел у Америки самолетов на 8 млрд долларов. По оптимистичным прогнозам американского авиакосмического гиганта Boeing, в ближайшие 20 лет Китай закупит самолетов больше чем на 1 трлн долларов, и Boeing рассчитывает, что львиная доля заказов достанется ему.

Почему Китай не планирует увеличивать инвестиции в собственную аэрокосмическую промышленность, а Америка не торопится сосредоточить усилия на удовлетворении повседневных нужд собственного населения?

Представим себе, что все рабочие американских и китайских заводов будут изготавливать или самолеты, или радиоприемники. Предположим, что это высококвалифицированные работники, что затраты на логистику минимальны, а никаких препон в виде тарифов не существует. Допустим, Китай может произвести один самолет или 100 тысяч радиоприемников. Америка теми же усилиями может произвести два самолета или 100 тысяч радиоприемников. Если бы обе страны решили выпускать и радиоприемники, и самолеты, то в один и тот же отрезок времени они смогли бы произвести три самолета и 200 тысяч радиоприемников.

Но что, если бы обе страны приняли решение специализироваться на производстве самолетов? США пришлось бы пойти на меньшие жертвы, отказавшись ради одного самолета от производства 50 тысяч радиоприемников – а не 100 тысяч, как Китаю. Логично, что США предпочли бы оставить производство радиоприемников Китаю, а самим заняться производством самолетов, и наоборот. В этом случае мы получили бы четыре самолета производства США и 200 тысяч радиоприемников китайского производства. Те же ресурсы, те же две страны, но конечный результат больше.

Что произойдет, если Китай сможет производить что угодно, включая самолеты (которых сейчас он не производит), дешевле и эффективнее? Для США все равно будет выгодно специализироваться в производстве самолетов, если они смогут делать это более эффективно (по сравнению с радиоприемниками), чем Китай. Представим себе, что США, используя равные ресурсы, могут сделать два самолета или 50 тысяч радиоприемников, а Китай – три самолета или 150 тысяч радиоприемников. Для изготовления каждого самолета Америке пришлось бы принести в жертву 25 тысяч радиоприемников, а Китаю – 50 тысяч. Подобное «жертвоприношение» – это метод, с помощью которого экономисты измеряют стоимость изготовления такого самолета. США жертвует меньшим, что означает: они обладают сравнительным преимуществом в изготовлении самолетов. Если каждая страна специализируется на чем-то своем, конечный результат еще больше.

Таким образом, специализация и свободная торговля оборачиваются ростом количества товаров и снижением их себестоимости. Ниже себестоимость – ниже цены. Китай получает самолеты, в которых нуждается для удовлетворения страсти к путешествиям своего богатеющего населения, а Лорен Миллер экономит часть своего бюджета, купив китайский радиоприемник в магазине Walmart. Как следствие, у нее остается больше денег, чтобы потратить их на что-нибудь другое, например, сходить в выходные с детьми в боулинг.

Более низкие цены означают более низкую стоимость жизни. Поскольку инфляция равнозначна росту стоимости жизни, ее уровень тоже снижается. Центральные банки, ответственные за управление денежной массой, процентными ставками и макроэкономикой своих стран, видят свою задачу в том, чтобы держать инфляцию на цепи, гарантируя экономическую и финансовую стабильность. Они устанавливают темпы роста инфляции. Если цены растут быстрее этого показателя, банк поднимает процентную ставку, чтобы ограничить доступ к кредитам и снизить траты; тогда ретейлерам труднее поднимать цены. Дешевые китайские товары тоже помогают сохранять процентные ставки в США на низком уровне. Это, в свою очередь, помогает держать на низком уровне стоимость потребительских и предпринимательских кредитов. Дешевые китайские товары дают Лорен Миллер возможность платить ипотеку за свой дом и покупать в него разные вещи.

Короче говоря, свободная торговля гарантирует повышение жизненных стандартов для всех. Но так ли это на самом деле?

В реальности мир устроен не так, как описано выше, – и никогда не был так устроен. Во-первых, транспорт – даже в эпоху контейнерных перевозок – имеет свою стоимость, как финансовую, так и экологическую. Это одна из причин, по которым автомобильная промышленность Китая переживает бурный рост и в настоящее время превосходит размерами американскую и японскую, вместе взятые.

Да и рабочие не настолько универсальны. Тот, кто умеет собирать радиоприемники, не обязательно разбирается в конструкции самолетов. От работников разных производств требуются разные трудовые навыки, приобрести которые не так просто. Это может вести к массовой потере рабочих мест, сопровождаемой катастрофическими последствиями для таких городов, как Флинт. Покупка нового китайского радиоприемника может казаться финансово разумной с точки зрения отдельного человека, но на государственном уровне она оборачивается серьезными политическими и экономическими потрясениями.

Жители разных стран мира так же, как Лорен Миллер, совершают еженедельные покупки в супермаркетах вроде Walmart. Доллары, евро, иены и другие валюты, которые тратят покупатели, способствуют процветанию развивающихся стран, превращенных в мастерские мира. Гиганты ретейла наподобие сети Walmart продают дешевые радиоприемники жителям «ржавого пояса», которые когда-то производили их сами. Сегодня, когда эта промышленность исчезла, не выдержав конкуренции, люди, которые в ней работали, попадают в еще большую зависимость от таких ретейлеров, как Walmart, потому что иначе им не свести концы с концами. Ирония заключается в том, что причиной тому стала стратегия Walmart, который предпочитает гоняться за выгодой в других странах. Все громче звучат голоса тех, кто убежден: за более дешевые товары заплатили заводские рабочие стран Запада.

Теоретически глобализация и свободная торговля служат интересам потребителей и стран в целом. Теоретически. Но жители Гуанчжоу или Тихуаны не голосуют на американских выборах. В отличие от жителей Флинта, потерявших источник средств к существованию. Что хорошо для мира в целом или даже для Америки в целом, которая выигрывает от снижения стоимости жизни, то не обязательно хорошо для локальных экономик, а также для государственных чиновников, несущих ответственность перед своими гражданами. Кое-кто – и не только в Америке – чувствует, что блага глобализации прошли мимо него. Проигравшие в этой игре протестуют, и потому растут националистические и изоляционистские настроения, а также стремление устанавливать деловые контакты с теми, кто находится ближе – и географически, и эмоционально. Зреет конфликт между внутренней политикой и глобальной экономикой.

* * *

Что могут сделать правительства для защиты убыточных производств и депрессивных регионов от угроз свободной торговли и снижения дефицита торгового баланса? Для начала – ограничить нас в нашем выборе. Например, сделать китайский радиоприемник менее привлекательным для покупателя, а то и вовсе убрать его с рынка. Хотите, чтобы люди покупали американское? Тогда добейтесь того, чтобы импортные товары были относительно дорогими или труднодоступными. Попробуйте обложить поступающие в страну товары пошлинами или ревностно следите за тем, чтобы их объем не превышал установленной квоты.

На самом деле по-настоящему свободной торговли почти не существует. Барьеры для коммерческой деятельности есть везде – от таможенников, проверяющих чемоданы на наличие контрабанды, до наценок, удваивающих цену товаров, поступающих в Бутан. Эти барьеры принимают самые разнообразные формы.

Иногда та или иная страна устанавливает наценку на экспортируемые товары, делая их более дорогостоящими для зарубежных покупателей. Это может показаться странным, поскольку обычно цель производителя – продавать дешевле своего соседа. Еще более странно это выглядит, когда чем-то подобным занимается Китай. Но такое случается. Высокие мировые цены на зерно побуждали китайских фермеров продавать свой урожай за границу, что привело к нехватке зерна внутри страны. Для восстановления баланса правительство, опасавшееся, что в стране не хватит продовольствия, по сути ввело налог на экспорт. На долю Китая приходится одна пятая мирового населения, но только 7 % пригодных для сельского хозяйства земель.

И наоборот, правительство может выделить убыточным отраслям прямые субсидии, как, например, мы наблюдали в случае с некоторыми европейскими авиакомпаниями, или уменьшить им налоговую нагрузку. Еще более лобовой метод заключается в попытке контролировать валютный курс.

Чем ниже стоимость национальной валюты, тем выгоднее экспортировать за рубеж товары. Именно в этом неоднократно обвиняли Китай.

Одним из наиболее ярких примеров этого служит сталелитейная промышленность. Сегодня к ней приковано внимание всего мира. Невероятная скорость, с какой Китай стал мировой фабрикой, а также стремление преодолеть последствия финансового кризиса 2008 года привели к строительному буму, что, в свою очередь, означало рост спроса на сталь. К 2015 году Китай выплавлял половину всей стали, производимой в мире, и большая ее часть предназначалась для внутреннего потребления. Правительство субсидирует не только производителей стали, но и энергетиков, работающих на эту отрасль. В результате Китай смог продавать сталь ниже мировых цен. Это явление известно под малосимпатичным названием демпинга. Оно привело к падению цен на сталь во всем мире.

Остальным производителям стали было нелегко выжить, чего они не скрывали. Но вскоре строительный бум в Китае выдохся, и образовался избыток стали. Китай выбросил на мировой рынок еще больше стали, и, как следствие, цены упали еще ниже. В других странах сталелитейные предприятия закрывались и сокращали рабочие места. В 2016 году сталелитейная промышленность США вернулась к уровню 1973 года.

Последствия кризиса сталелитейной отрасли затронули не только «ржавый пояс». Для гарантии национальной безопасности каждая страна должна быть уверена, что сможет самостоятельно обеспечить себя продовольствием, водой, вооружениями, а возможно, и сталью. Не зря эти отрасли часто называют «стратегическими». Они действительно нуждаются в защите.

Существует несколько способов, какими США (или любая другая страна) защищают свою промышленность, одновременно получая определенную выгоду. Если импорт теряет свою привлекательность, ретейлеры начинают искать поставщиков ближе к дому. Производители, переживающие не лучшие времена, снова открывают предприятия, создавая новые рабочие места. Введение пошлин означает дополнительные поступления в бюджет. Это хорошая новость как для бюджета штата Мичиган, так и для федерального бюджета. Чего не скажешь о заводах в Шэньчжэне.

Со стороны Китая было бы нормальной реакцией «дать сдачи», то есть в свою очередь ввести экспортные пошлины и создать барьеры на пути американских товаров. Ответные действия подобного рода быстро перерастают в торговую войну. Ее результат? Пострадают не только заводы в Шэньчжэне, но также Boeing и Ford, поскольку Китай станет закупать аэробусы, произведенные в Европе, и автомобили марки «фольксваген». Под угрозой могут оказаться рабочие места и целые направления бизнеса.

Некоторые работники обнаружат, что их рабочие места сохранены благодаря политике ограничения импорта. Но расплачиваться за это они будут, когда захотят потратить заработанные деньги. Пошлины обернутся ростом цен на импортные товары. Повышение стоимости жизни побуждает центробанки повышать процентную ставку. Покупателям будет хватать денег на меньшее количество товаров, но не только. Их выбор станет беднее, потому что некоторые импортные товары просто исчезнут с рынка. Вот вам и повышение уровня жизни.

Производственные процессы – штука сложная. В «американском» самолете Boeing могут быть использованы двигатели из Великобритании, навигационные приборы из Канады и титан из Китая. Повысьте пошлины на импорт из Китая, и Boeing почувствует это очень быстро. Типичный айфон собирают из деталей, произведенных в дюжине стран, включая Тайвань, Китай и Германию. Если Вашингтон решит нанести удар по свободной торговле, больно станет покупателям смартфонов Apple и инвесторам Кремниевой долины.

В какой степени ограничение импорта из Китая позволит Америке перезагрузить производство? Число рабочих мест в американской промышленности начало снижаться еще до того, как США подписали соглашение о свободной торговле, например с Мексикой. Возможно, развитие технологий повлияло на это не меньше, чем перенос производства за тысячи миль от американских границ. Пошлины решают не все. Роботы уже здесь.

Торговая война может обернуться серьезными последствиями. В 2016 году вновь избранный президент США Трамп предложил поднять ввозные пошлины на китайские товары на 45 %. Экономисты из таких банков, как HSBC и Daiwa Capital Markets, предупредили, что это может привести к падению экспорта США на 50–85 %, то есть на сумму около 420 млрд долларов. Китай потерял бы на этом около 5 % доходов, поставив под угрозу миллионы рабочих мест.

Чтобы более наглядно представить себе, как действуют торговые барьеры, вспомним историю Великой депрессии в Америке. В 1920-х годах экономика переживала невероятный бум: промышленность и рынок ценных бумаг стремительно росли. Долго такое продолжаться не могло. В 1929 году в результате биржевого краха («черного вторника») на Уолл-стрит акции всего за неделю подешевели на треть. Потребителям был нанесен жестокий удар: они потеряли не только деньги, но и уверенность в завтрашнем дне. Предприятия увольняли рабочих тысячами. То, что должно было стать сравнительно кратковременной рецессией – неудачным периодом в развитии экономики, – усугубилось действиями властей, которые не решились влить дополнительные деньги в поддержание экономической системы (осуществить то, что называется количественным смягчением). В 1930 году был принят закон Смута-Хоули, согласно которому были подняты импортные пошлины на 890 видов сельскохозяйственной продукции. Он ставил своей целью помочь американским фермерам, пострадавшим от беспрецедентно мощных пыльных бурь и засухи, обрушившихся на прерии Канады и США (известных как Пыльный котел). Но это привело к резкому росту цен на продовольствие, что больно ударило по малоимущим американцам. Другие страны ответили на эту инициативу введением своих пошлин, и объем мировой торговли сократился на 65 %. Протекционизм, веком раньше позволивший США создать мощную промышленность, теперь усилил негативные последствия Великой депрессии.

Эта торговая война, как затем и Вторая мировая, оставила на теле Америки глубокие шрамы. Поэтому США предложили своим союзникам обсудить возможность снижения торговых пошлин. Незадолго до того, с целью координации финансовой политики, были основаны Всемирный банк и Международный валютный фонд (МВФ). Мысль состояла в том, чтобы создать аналог этих институтов, которые могли бы способствовать развитию торговли.

В 1947 году под эгидой организации с труднопроизносимым названием Генеральное соглашение о таможенных тарифах и торговле (ГАТТ) в Женеве прошли консультации, положившие начало постепенному снятию торговых барьеров. 23 страны договорились о торговых льготах на 45 тысяч наименований товаров общей стоимостью 10 млрд долларов. Неплохой результат для всего семи месяцев работы.

Это было только начало. Большая часть торговых барьеров осталась нетронутой, а взаимные соглашения касались не полной отмены, а лишь снижения торговых пошлин. На протяжении последующих 50 лет переговоры продолжались, имея целью снять ограничения в мировой торговле. В 1995 году ГАТТ была преобразована во Всемирную торговую организацию (ВТО). Дело было не просто в смене вывески. Если ГАТТ работала над созданием свода правил для торговли, то ВТО занимается управлением и развитием торговли с опорой на уже существующие правила и следя за их соблюдением. Членство в ВТО – добровольное, и организация постоянно расширяется. В 2001 году ее 143-м участником стал Китай.