Текст книги "Вредная волшебная палочка"

Глава 7

Послышался шорох, потом голос соседа.

– Узнаешь?

– Да, булочка с заварным кремом, вернее, ее часть, – ответила Монтини.

– Можешь рассказать, где идиот ее взял?

– Птица прилетела к нам на веранду, – начала объяснять хозяйка, – напугала меня, я не поняла сначала, кто и откуда появился. Попугай схватил булку и был таков.

– Вы с ними чай пили?

– Местоимение «вы» тут не подходит, булки любит только Витя.

– Парень ест сладкое?

– Что в этом странного?

– Ну… вроде он мужик.

– По-твоему, представителю сильного пола надо выглядеть могучим, вонючим и жрать только сырое мясо?

– Да ладно, не пыли.

– Витюша не пьет, не курит, жене не изменяет, любит брата, меня. И лучший подарок ему вот эти булочки. Он что, по-твоему, баба?

– Ната, перестань.

– Плюшки, между прочим, очень дорогие! – не успокоилась Монтини. – Их пекут только в кондитерской «Онегин и Ленский». В них настоящий заварной крем, приготовленный по старому рецепту…

– Витька сам за этой фигней в столицу катается?

– Иногда сам привозит, порой гости приносят.

– Сегодня кто булки привез?

– Что ты ко мне пристал? Далась тебе эта выпечка.

Петр кашлянул.

– Ната, я все помню.

– Звучит угрожающе.

– Сейчас я совершенно серьезен.

– Еще страшнее.

– Валя Громова!

– Ах, это!

– Ты меня спасла.

– Не придумывай. Всего-то пару слов в полиции сказала.

– Ната! Перестань. Я тебе свободой обязан. Поэтому сейчас пришел. Представился случай тебя отблагодарить.

– Петя! Извини, но я ничего не понимаю.

– Попугай стырил у вас со стола булку.

– Да.

– Прилетел к нам. Мы тоже на улице сидели, в саду. На открытом воздухе. Эля, я и сумасшедшая Варвара. Из-за ведьмы у нас не было ничего, кроме чая. Отлично знаем: если появится на столе ваза с печеньем, Варька заорет и двумя руками начнет в пасть курабье запихивать. Если его отнять – драку устроит. Бабка совсем старая, а кулаки у нее как у чемпиона боев без правил.

– О Господи! Я знаю, как вам доставалось.

– Пили мы с Элькой чай, и тут на стол шлепается булка, потом валится идиот. Из его клюва выпадают крошки. Мы с женой сразу и не поняли, что случилось, глядим на дохлого попугая, моргаем. Варька же, дура дурой, сумасшедшая на весь мозг, но при виде хавчика она умнеет. Теща схватила объедки попугайские и в рот!

Эля заорала:

– Мама, выплюни!

А! Щаз! Ждите! Откажется она от жрачки. Эля чуть не зарыдала. Я стал жену успокаивать, сказал, что в сто лет безумная бабка может слопать запрещенную еду. На фиг ей печень беречь? А Варька брык. И умерла. Гляжу я на дохлого идиота, на старуху, на ошметки булки, которые теперь из ее рта на стол вывалилась. Элька меня дергает:

– Петь! Что делать?

А у меня в голове пазл… раз и сложился, я сказал жене:

– Через час звони в «Скорую», плачь, кричи: «Маме плохо». Про то, что она нам на радость тапки откинула, молчи. Начнут на пульте интересоваться: «Сколько лет женщине? Что с ней?», отвечай: «Ничего не помню, не знаю». Изобрази ужас, панику. Про дохлого попугая ни слова, про булку тоже.

Эля ресницами хлопает:

– Почему?

Я ей в ответ:

– Валентина Громова.

Элеонора рот рукой зажала, закивала, она тоже все помнит. Когда медики прикатили, у нас была идиллическая картина. Стол во дворе накрыт к чаю, зефир, конфеты, кексы какие-то мерзкие. Три чашки, молочник. Попугая нет, от булки даже крошек не осталось. У Варвары стояли съемные протезы, я их снял, тщательно вымыл, почистил, рот ей ополоснул. Потом протезами зефир, печенье «пожевал» и на место их вставил.

– Ну ты даешь, – прошептала Наташа.

– Забыла, кем я работал?

– Конечно, нет.

– Тогда чему удивляешься?

– Ну… просто…

– Профессионала включил. Врачи не сомневались, что смерть естественная, но они были обязаны вызвать полицию. Прибыли опера. Эля рыдает, я тоже с красными глазами объясняю:

– Сели чай пить, мама нормально выглядела, печенье поела, зефир. И… сознание потеряла. Доктор приехал, сказал, умерла. Может, он ошибся? Разве так уходят? В один миг?

– Сколько ей лет-то было? – спросил один из сотрудников.

Узнали они, что Варьке к ста годам подвалило, и руками развели.

– Старая очень. В морг ее заберут.

Элька к ним кинулась.

– Не дам маму резать. Знаю, что органы покойных для пересадки используют.

Один полицейский сразу ушел, второй поморщился.

– От мертвеца ничего не берут, ваша мать дряхлая, кому ее сердце-печень нужны? Не хотите вскрытия? Но по закону мы обязаны его провести, если смерть случилась до прибытия медиков.

А тут я с конвертом.

– Помогите, Христа ради, жена в истерике. Понятно же, что в девяносто лет свекровь сама умерла. Мы очень маму любили, заботились о ней, нам страшно, что ее, как курицу, потрошить станут.

Ну и конец истории. Натка, конечно, мы не сможем тебе никогда за Валентину отплатить, но хоть так.

– Петя, – остановила соседа Наталья Марковна, – ничего особенного я для тебя не сделала. Это раз. И два. Какое отношение я имею к смерти Варвары? Сидела дома, к вам не заходила! Извини, вообще ничего не понимаю.

Послышался тихий стук.

– Видишь? – спросил Колесников. – Что это?

– Ошметок плюшки.

– Какого цвета обкусанный край?

– Темно-фиолетового.

– Ната, булка изменилась, из желтоватой приобрела цвет баклажана. Почему?

– Понятия не имею.

– Ната, это яд!

– Яд?

– Да. Пока не могу сказать какой, не было времени для определения.

– Что-то быстродействующее, – прошептала Наталья Марковна, – если и попугай, и Варвара… вот так… сразу…

– Птичке много не надо, старухе, которая почти сто лет прокряхтела, еще меньше, чем попугаю, понадобится, – деловито заметил Петр. – Ната, оцени ситуацию правильно.

Глава 8

– Что ты имеешь в виду? – почти шепотом спросила Монтини.

– Попугай спер плюшку и сдох. Варвара запихнула эту же булку в рот, и капец, – перечислил Колесников, – яд был в булке. Где стояло блюдо с плюшками?

– У нас на веранде.

– Ната, отравить хотели не пернатого идиота с Варькой.

– А кого?

– Тебя!

– Я этого не ем. Много лет не употребляю ни сахар, ни дрожжевое тесто. Врач запретил. И я уже говорила: у нас эту вкуснятину только Витя любит. Плюшки Степа привезла в подарок. Она почему-то считает, что я их обожаю, и всегда притаскивает, но я никогда жирную сладкую еду не трогаю. Зина ненавидит заварной крем, говорит, что он на клейстер похож. Эдик со своими тараканами: он не ест ничего, куда яйца кладут, потому что они «из куриной задницы вываливаются». Это его слова. Аня боится потолстеть, разонравиться мужу, она даже не смотрит на сдобу.

– Так, – протянул сосед, – круг жертв резко сузился. Виктор! Что за отрава, понятия не имею, но то, что в жрачке яд, эксперт поймет враз. И возможно, легко определит какой. Народ у нас тупой, использует средства для чистки унитазов, травли крыс. И на кого подумают, когда сделают анализы? – спросил Петр. – Первым делом примутся допрашивать жену. Классика расследования. Если член супружеской пары умер не своей смертью, второй всегда будет первым под подозрением. Какой смысл Зине Витьку в лучший мир отправлять? У них скандалы?

– Нет, мирно живут, только детей нет.

– Давай зарулим с другого конца. Эдуард и Нина собачились?

– Ну…

– Говори честно.

– Словесных перепалок не затевали, при мне они ничего не выясняли, но, понимаешь… Вот Зина и Витя, когда расписались, у них такие страсти кипели. Витюша скажет глупость вроде: «Зин, хватит картошку трескать, у тебя лицо, как трансформаторная будка стало», а жена в слезы: «Ты меня не любишь». Вите ее надо бы приласкать, разубедить, но он, дурачок, злится: «Не пори чушь. Я на тебе женился, значит, хорошо к тебе отношусь». После этих слов у новобрачной начиналась истерика, швырнет о пол чашку, убежит. Я Витю отчитывать, а тот лишь сильнее взъерепенится, уйдет. А через несколько часов к чаю оба выходят румяные, глаза блестят, за руки держатся. Понятно. Мы с мужем в первый год тоже в постели мирились. Я только посмеивалась, когда у Витюши с Зиной перепалка начиналась, молодые бранятся – только тешатся. А Эдик с Ниной с первого дня жили мирно, ровно, ни разу не передрались. И у меня вопрос возник: они любят друг друга? Никаких эмоций на людях. Ну, знаешь как? Он ее ущипнет, она ему врежет. Нина-то булочку есть не хотела, к ней Витя пристал: «Откуси, попробуй, чего сидишь с похоронным видом». Прямо насильно в нее плюшку впихнул. Нина сначала возражала:

– Я на диете. Чего сам не ешь?

Но Виктор прямо прилип к ней.

– У меня стоматит, ничего слопать не могу, больно. А ты ешь!

О! Нет! Зачем Вите лишать Нину жизни? И у нее нашли… э… кардио…

– Кардиомиопатию!

– Точно. Нина умерла от болезни сердца. То, что она в тот момент ела плюшку, просто совпадение.

– Ната! На вскрытии увидели поражение сердца и не стали делать анализ на яды. Зачем? Но я думаю, что в твоем доме завелся кто-то из Борджиа! Учитывая, что никто, кроме Виктора, не фанатеет от булок, убрать хотели именно его!

– Ты с ума сошел!

– Нет. Внешний вид следа укуса говорит, что булка была с начинкой, от которой тапки отбрасывают.

– Недавно по телевизору рассказывали, что один повар засовывал в одну из жареных котлет яд, потом она кому-то доставалась. Ему все равно было, кто умрет, мстил так владельцу заведения, клиентов распугивал, – сказала Монтини. – Может, в кондитерской такой же завелся?

– У вас на площадке стоит выпендрежная тачка. Она чья? – неожиданно сменил тему Колесников.

– Степы. Внучки Белки. Ты их обеих знаешь.

– Девчонка в гости приехала?

– Да, по моей просьбе в салоне несколько дней поработает. Степа очень удачно замуж вышла, и на работе она теперь начальник.

– Так. Если не ошибаюсь, в тот день, когда умерла Нина, девица тоже здесь гостила?

– Да. Слава богу, девочка убежала купаться. Ужас не при ней случился.

– Ага. Купаться!

– Петя! Ты о чем думаешь?

– Когда Степанида у тебя в последний раз гостила?

– Э… э… э…

– Вспоминай.

– В Краснинск она приезжала в день гибели Нины.

– Опля!

– Петр! Она тогда была совсем ребенок! Перестань придумывать ерунду.

– Когда Степанида вышла замуж?

– Точно не помню.

– В этом году?

– Нет, нет, значительно раньше.

– А начальником на службе когда стала?

– Спроси чего полегче. Она в фирме «Бак» работает со студенческой скамьи или сразу после получения диплома. Карьеру быстро сделала. Но я дат не назову.

– Хватит и той информации, что я услышал. Твоя Степа на момент смерти Нины была вполне взрослой, а ты ее по старой памяти ребенком считала. Кто-нибудь из твоей семьи за то время, что внучка Изабеллы не приезжала, внезапно умирал?

– Нет!

– Делай выводы!

– Петя! Это невозможно.

– Почему?

– С какой стати девочке убивать Нину?

– Она уже давно не девочка, – отрезал Колесников. – Кто булочки привез?

Послышался протяжный вздох.

– Я уже говорила: Степа. Она очень давно как-то приехала с выпечкой от «Онегин и Ленский». Я из хорошего воспитания сделала вид, что пробую плюшку, и расхвалила ее. Степа теперь привозит сдобу. Да, она редко у нас показывается, но всегда специально заезжает в «Онегин и Ленский». Очень хорошая девочка, всегда готова помочь без просьб, старается мне приятное сделать, притаскивает несколько коробок всякого разного и непременно булки для Вити.

– Стоп! Козлова знает, что только твой старший их ест?

– Ты меня не слушаешь? Только что сказала: она привозит всякое и отдельно коробку для Вити. Очень внимательная девочка!

– А сегодня кто фигню припер?

Тишина.

– Кто? – повторил вопрос сосед.

– Степа, – нехотя ответила Наталья Марковна, – она же их и остальные пирожные раскладывала и к столу принесла.

– Ты ее попросила помочь?

– Она просто встала со словами: «А где блюда взять?», потом пошла на кухню. Нет, нет, нет. Петя, нет! Тебе в голову полная дурь пришла.

– Степанида когда-нибудь на Виктора засматривалась?

– Он ее намного старше. И женат.

– Кого из современных шлюшек остановит возраст и законная супруга?

– Петя! Давай прекратим этот глупый разговор! Степа прекрасная девочка. Она правильно воспитана, замужем за Романом Звягиным, тот очень богат. Назови хоть одну причину, по которой она могла убить Витю?

– Не знаю. Но она пока единственная подозреваемая.

– Все. Я устала. Пошла спать. Если тебе нужна моя помощь, я сразу прибегу, только позови. После завтрака зайду к вам, поцелуй Элю. И выброси глупости из головы. У тебя профессиональная деформация личности. Врачи везде видят больных, для портных народ плохо одет, а тебе убийства мерещатся и яд! В булку положили что-то некачественное, масло испорченное. Вот она и потемнела!

Послышался скрип, потом звук шагов. Я подождала, пока звуки стихли, осторожно закрыла окно и легла в кровать. Но сон не шел.

Заподозрить меня в намерении отравить Виктора? Абсурдная мысль. Я никогда не обращала внимания на старшего сына Монтини. Для начала, он старше меня. Вроде на пятнадцать лет, хотя я могу ошибаться, пусть одиннадцать, но все равно в детстве это целая жизнь. Какие тут возможны отношения? Хорошо помню, как юноши один раз приехали вместе с Натальей Марковной на день рождения Белки. Мне они казались дядями. Не могу сообразить, сколько мне тогда было? Может, года четыре? Пять? Я увидела, как «мужчины» дерутся во дворе. Один повалил на землю другого, тот, кто оказался в партере, отчаянно отбивался. С громким воплем:

– Белка, дяди безобразничают. – Маленькая ябеда понеслась в гостиную.

Услышав мой крик, Наталья мигом вылетела во двор и закричала:

– Дети! Как вам не стыдно!

Я так удивилась! Дети? Они же маленькие, а у нас сейчас дома взрослые люди!

После того случая Витя и Эдик у нас не появлялись. Наталья стала приезжать одна, а вот я ездила вместе с бабулей в Краснинск. Братья относились ко мне как к малышке, целовали в макушку, дарили шоколадки, игрушки. Чем старше они становились, тем приветливей относились ко мне, я для них оставалась крошкой, младенцем. Помню удивление Вити, когда я, одетая в длинное платье, с прической, макияжем подошла к нему в ресторане, где Белка справляла юбилей, и сказала:

– Привет!

Витя окинул меня оценивающим взглядом мужчины и ответил, как посторонней:

– Здравствуйте.

Я рассмеялась.

– Не узнал?

– Степашка, – закричала бабуля, – куда ты подевалась?

– Сейчас подойду, – ответила я.

– Степа? – опешил старший сын Монтини. – Сколько тебе лет?

– Ну и вопрос, – засмеялась я, – год назад я защитила диплом, сам посчитай.

– Давно не виделись, – смутился Витя, – мне казалось, что ты ходишь в пятый класс.

– Да, все никак к Наталье Марковне не приеду, – улыбнулась я, – работы много.

Мы поговорили еще минут пять и разошлись. И да, в день кончины Нины, первой жены Эдика, я находилась в Краснинске. Поездка заранее не планировалась. Поздно вечером в районе полуночи мне позвонила Наталья и выпалила:

– Степа! Помоги. У дочери мэра завтра свадьба. У нас в городе один приличный стилист Николай, естественно, он работает у меня. Катюша примерила прическу, макияж. Завтра в десять ей надо собирать лицо и волосы, а Коля час назад попал в аварию! Он в реанимации. В салоне опытные мастера, но они Катюше то, что она хочет, никогда не сделают. Степа! Спаси!

– Уже еду, – ответила я и пошла паковать свои рабочие чемоданы.

Мне просто негде и некогда было в тот момент покупать яд! Хотя, если девушка Козлова профессиональная отравительница, то она держит дома канистру с цианистым калием. Этак литров на пять!

Глава 9

– Вы хотите меня покрасить? – недоверчиво спросила полная дама с волосами цвета сметаны, в которую добавили зеленки.

Я улыбнулась. На язык просится ответ: «Нет, не хочу. Пообещала Наталье Марковне поработать в салоне, поэтому придется заниматься окрашиванием, только не клиентки, а ее шевелюры».

– Не желаю, чтобы меня подмастерье обслуживала, – закапризничала клиентка, – на афише обещали ведущего специалиста «Бака»!

Симпатичная девушка в серо-голубом форменном платье попыталась залить пожар недовольства сиропом комплиментов.

– Маргарита Андреевна, вам очень идет розовая блузка.

– Конечно, – фыркнула дама, – я прекрасно знаю, как одеваться. И у меня отличное зрение. Девчонка, которой лет двадцать, не обучена пока ничему. Можете кого угодно обманывать, но с Ласкиной это не пройдет! Отлично знаю, что тут происходит! Я заметила: она разводит краску!

– Да, – осторожно согласилась администратор, – вы правы.

Маргарита оттопырила нижнюю губу.

– Ведущий стилист никогда не станет заниматься черновой работой.

Я опустила глаза. Ни один колорист в мире не разрешит помощнику смешивать краску, поскольку это самая ответственная часть процесса.

– Вы хотите подсунуть лучшей клиентке леворукую стажерку, – перешла в режим ультразвука дама. – Решили меня обмануть? И кого? Ласкину?

Администратор на ресепшен посмотрела на меня взглядом мыши, которая тонет в ведре с водой. Тетка же резко повернулась и показала пальцем на Леона.

– Вот он!

Данный мне в нагрузку парень мирно смотрел в экран своего телефона и никак не отреагировал на демарш. Он просто не заметил жеста тетки и, похоже, не слышал ее слов.

Я приблизилась к своему ученику и незаметно толкнула его.

– А? Где? – начал озираться Леон.

– Вот он, ведущий стилист, – вновь прошипела капризная особа, по-прежнему указывая на художника, который решил сменить профессию.

– Кто? Я? – испугался Леон.

Маргарита театральным жестом приложила ладонь ко лбу.

– Умоляю! Не надо спектакля. Меня не обманешь, вы одеты соответствующим образом, выглядите правильно…

Я быстро окинула взглядом Леона. Сегодня на нем были слишком узкие джинсы цвета поноса младенца, который съел старый веник. Рубашка Леона категорически не соответствует его задорным штанишкам. Она тоже в обтяжку, у нее цвет клубники, крохотный воротничок и огромные зеленые пуговицы. Носки стажер подобрал в пару к застежкам на сорочке. Ботинки словно пришли с маскарада: они салатные с золотыми вкраплениями, красными шнурками, на толстой белой подошве.

Палец Ласкиной переместился в мою сторону.

– Ни один уважающий себя стилист не придет на работу в джинсах и белой футболке.

Я тихо отползла к ресепшен. Очаровательная дама никогда не заглядывала за кулисы Недель моды в Париже, Милане, Нью-Йорке. В противном случае она бы знала, что те, кто «рисует» моделей, бегают в штанах из корабельной парусины, в футболках и в черных свитерах. Перья, стразы, каблуки – это все на подиуме. Те, кто «делает» лицо и волосы, предпочитают одеваться просто, нам хватает блеска на работе.

– Она жена бизнесмена, – прошептала администратор, у которой на груди висел бейджик «Клара», – постоянно за границей отдыхает, покупает вещи только от Шанель. Очень у нее муж богатый. Что делать? Леон сможет ее покрасить?

– Или я получаю мастера, который соответствует моему положению, – бушевала тем временем Маргарита, – или ухожу. Я абсолютно не скандальна, являюсь тихим, интеллигентным человеком, поэтому кое-кто и пытается меня обмануть. Я-то промолчу. Я-то спокойно покину ваше заведение. Я-то не имею в душе ни капли злобы. Я ангел. А почему нет ответа на вопрос, который я задала? Наталья Марковна!

– Мам, – сказал тихий голосок, – не надо. Салон хороший, мастера суперские. И девушка…

– Замолчи, – приказала жена бизнесмена, – тебя не спрашивали.

Я повернула голову и только сейчас увидела в соседнем кресле рослую девочку в ситцевом платье с воланами, белых гольфах с помпонами и сандалях. Судя по одежде, ей лет десять, просто она очень высокая.

– Маргарита Андреевна, – заворковала Наталья, – не волнуйтесь, вами, конечно, будет заниматься лучший стилист, Леон!

Парень встал.

– Он прямо сейчас начнет работу, – как по нотам пела Монтини.

– Кто? – испугалась моя «нагрузка».

Я незаметно ткнула его в спину.

– Конечно, вы, – заулыбалась Наталья Марковна и перешла на речитатив: – Маргарита Андреевна, не переживайте.

– Не переживайте, – повторила скандалистка, – обожаю, когда слышу это выражение. Переживать будут люди, которые не оказали мне должного внимания. По воскресеньям у нас в доме всегда собираются ближайшие друзья. Могу попросить Ефима Николаевича проверить затрапезный салон на предмет соблюдения правил пожарной безопасности. Вы их все досконально соблюли?

Наталья Марковна растерялась, похоже, она испугалась, и я знала почему. Выполнить все пресловутые правила невозможно. Даже если в зале расстояние между клиентскими креслами окажется таким, как требуют пожарные, во всех углах найдутся огнетушители с нормальным сроком годности, а на стене в глаза бросается «План эвакуации клиентов и сотрудников в случае возгорания», то проверяющий при желании легко найдет массу косяков. Например, лак для ногтей! Его положено держать в железном закрытом ящике. И кто из вас видел такой у своего мастера? Или коврик у двери, к гадалке не ходи, он куплен по дешевке, сделан из ерунды, которая вспыхивает как спичка. Я знаю, как один салон оштрафовали на приличную сумму за «План эвакуации клиентов и сотрудников». Что в нем было не так? А где слова: «…и просто посетителей»? Те, кто просто так зашел, горите синим пламенем?! Если поставлена задача закрыть заведение, ее всегда сумеют выполнить. В головном бутике «Бака» инспектора встречают с поклоном, под белы рученьки отводят в мой кабинет. А я уже наготове с улыбкой, кофе, коньяком, пакетами и речью:

– Ой, как я рада вас видеть! Вот вип-наборы косметики для вашей жены, дочки, мамы, тещи. А этот вот, тсс, никому не расскажу, для красавицы Люсеньки, она такая милая, обожает вас. И конвертик. Не потеряйте, приходите, приходите, всегда жду вас с любовью!

Но у меня есть телефоны постоянных клиенток, женщин, одного слова которых мужу хватит, чтобы пожарная инспекция от нас отстала. А у Натальи Марковны другая ситуация, она не вхожа в тусовку великосветских дам Краснинска. И похоже, в городке процветает снобизм.

Я бросилась на помощь подруге Белки.

– Маргарита Андреевна, разрешите сказать? Вы неправильно выразились. Я не имею права работать с клиентами. Как вы верно заметили, только краску смешиваю. Господин Леон никогда не разрешит ученице обслуживать вип-посетительницу.

– Кто? Я? – повторил Леон.

Мне захотелось его пнуть. Вот же непонятливый какой!

– Ладно, – сменила гнев на милость вредная тетка. – Хорошо. Начинайте. Только я сначала кофейку глотну!

Наталья выдохнула, а у меня в голове мигом оформился план. Я согнулась в почтительном поклоне.

– В качестве комплимента от салона разрешите я уложу пока вашу девочку-красавицу?

Я, наивная, почему-то решила, что скандалистке будет приятно услышать об ангельски-прекрасной внешности ее дочери. Но я фатально ошиблась.