Текст книги "Черная жемчужина раздора"

Глава 6

– Ты бросил меня на поле боя! – сказала я утром, входя в кабинет мужа.

– Сбежал, – признался Иван, – с меня хватило, что Рина именует гостью Козявкой.

– Козявочкой, – поправила я, – почувствуй разницу. Ты предательски заснул, а утром уехал, не дождавшись, пока я встану. Вот пусть теперь твой секретарь принесет мне кофе. Объясню тебе, кто и зачем у нас гостит.

– Может, не надо? – заныл супруг. – Все равно мне некогда развлекать тетку.

– Козетта Уткина… – начала я.

Иван хихикнул:

– Где голова у родителей? Имя никак не подходит к фамилии.

– Отчество тоже, – уточнила я, – Козетта Прокопьевна Уткина. Анна, мать девочки, поэтесса, слагала вирши. Они с Риной познакомились в санатории лет пять-шесть назад, часто встречались. Уткины живут в ближайшем Подмосковье.

– А-а-а, – протянул Иван Никифорович, – мать быстро обрастает приятелями, но в дом она редко кого приглашает. Как правило, встречается с ними в кафе.

– С матерью Козетты они постоянно по ватсаппу переписывались, – продолжала я. – Рина помогла поэтессе опубликовать сборник стихов, познакомила Уткину с владельцем издательства. Два года назад Анна влюбилась. Ее избранник то ли шаман, то ли леший, руководит общиной. Он имел сильное влияние на Анну, та в конце концов ушла к нему, поселилась где-то в тайге. Объявила: я умерла для мира. Но физически Уткина жива и очень счастлива, часто пишет Рине.

– А-а-а, – протянул Иван.

– Козетта давно хотела перебраться в Москву, – объясняла я, – но Анна категорически отказывалась жить в столице. Сейчас дочь никто не удерживает, мать переписала на нее свой дом и участок. Козетта хочет продать недвижимость, купить апартаменты в центре Москвы или особняк неподалеку от МКАДа. Она еще не решила, что лучше.

Иван подошел к окну и поднял рулонку.

– Сомневаюсь, что ей это удастся. Девушка не знает о стоимости столичной недвижимости.

– Людям свойственно преувеличивать ценность своей собственности, – согласилась я. – Внук, который всегда считал кольцо на пальце бабушки раритетом, бывает горько разочарован, унаследовав перстень. Он-то рассчитывал продать украшение за длинные миллионы. Но оказалось, что камни в оправе не крупные бриллианты, а горный хрусталь. Рина ищет риелтора, он посмотрит избушку Анны и объяснит Козетте, на что она может рассчитывать в столице.

– Где гостья работает? – поинтересовался муж.

– В Москве администратором в клинике психического здоровья, – пояснила я, – поэтому и решила жить в столице. Из своего городка ей до работы час на электричке пилить. Козетта уверена, что, продав мамин домик, сможет приобрести не только квартиру, но и машину. Она сейчас в процессе выбора колес, сомневается, что лучше: «Порше» или «Бентли»?

Иван вернулся за стол.

– И смешно, и грустно. Козявочку ждет большое разочарование.

Дверь открылась, появился незнакомый мне мужчина с подносом.

– Таня, это Виталий, мой новый помощник, – представил его Иван. – Виталь, перед вами Татьяна Сергеева, начальник особой бригады и по совместительству моя жена.

– Очень приятно, – сказала я, взяв чашку с кофе.

– Рад знакомству, – не остался в долгу Виталий и ушел.

– Кофе он сварил вкусный, – похвалила я, – и печенье к нему, похоже, домашнее. Хорошо, что ты обзавелся другим секретарем, прежний вел себя странно. Но что с моей бригадой? Ее просто лихорадит. Только привыкну к новому человеку, а его раз, и переводят в другую структуру. Чем вызвана эта ротация? Люди бегут от меня, жалуются на мой дурной характер?

– Конечно нет, – сказал Иван, – ты прекрасный руководитель. Не подумай, что я подлизываюсь к тебе, но…

– Начни я плохо работать, никакие супружеские связи мне не помогут, – перебила я Ивана, – ты меня мигом переведешь в хозотдел, поручишь закупать тряпки для мытья пола.

Иван начал ходить по кабинету.

– Настало время, когда те, кто руководил первыми бригадами, создавал нашу структуру, состарились. Кое-кому полевая работа уже не по силам. Трое отправились на пенсию, конечно, их всегда вызовут при необходимости, но руководить людьми как прежде им трудно. Двое заболели, надеюсь, встанут на ноги. Появилась молодежь. Толя Монакин. Нет к нему претензий в плане службы, он отличный специалист. А как руководитель плох, не способен делегировать обязанности, хочет все делать сам, раздражается, когда сотрудники выражают свое мнение, безапелляционен. На бригадных совещаниях говорит: «Делать, как я велю». Гена Годов. Идеальный агент, придраться не к чему. Как руководитель – мямля. Антипод Анатолия, со всеми соглашается, своего мнения не имеет. И оба категорически не способны сплотить коллектив. Поэтому…

Я вернула чашку на блюдце и продолжила за мужа:

– Ты собираешь команду новичков и отдаешь ее мне. Я тщательно обтесываю людей, сколачиваю бригаду, а ее забирают и передают, например, Ломакину. Я что, воспитатель ясельной группы?

Иван развел руками:

– Извини! У тебя это отлично получается. Димон…

Я вскочила.

– Коробкова не отдам! Он мой, и только мой!

– Твой, твой, – замахал руками муж, – я не посягну на святое. Не посмею разбить ваш тандем. Другое хотел сказать.

– Говори, – милостиво разрешила я.

– Некоторое время назад Димон пришел ко мне и устроил разбор полетов, – признался муж, – шумел, швырялся предметами. Потребовал перестать использовать бригаду Сергеевой, как он выразился, «в качестве инкубатора молодняка». Я устыдился. Поэтому к тебе направлены три новичка. Марк Глебович Кротов, патологоанатом. Михаил Львович Чернов – психолог. Инесса Олеговна Воронина – агент. Честное слово, я их не заберу. Формируй команду. Все они на испытательном сроке. Сведения о сотрудниках сейчас принесут. Пока у тебя нет эксперта, поможет наш Никита, временно прикреплю его к твоим людям.

– Мне нужен как минимум еще один агент, – потребовала я.

– Ищем, скоро найдем, – пообещал Иван, – если предложенные кандидатуры вызовут вопросы, или…

Я встала.

– Я справлюсь. Не в первый раз. Меня больше волнует Козетта. Она у нас жить будет, пока особняк не приобретет.

– У нас дверной звонок сломался, наверное, надо новый купить, – вздохнул Иван, – этот давно работает, его покупал мой отец, когда я еще в школу ходил.

Я усмехнулась:

– Да уж. Патриарх прямо. Попрошу Коробкова, он у нас мастер на все руки, ноги и голову, поставит нам новый. А Козетта – проблема, с ней нелегко справиться.

Дверь кабинета приоткрылась, появился Виталий.

– Иван Никифорович, Анатолий Монакин пришел.

– Я его не вызывал, – удивился мой муж.

– Говорит, что форс-мажор, – пояснил секретарь, – некие кадровые проблемы. Похоже, какая-то неприятность, он весь красный!

– Пусть заходит через пять минут, – разрешил Иван, – как раз побледнеет. С человеком, который цветом лица на огнетушитель похож, беседовать не стоит.

Виталий исчез. Я посмотрела на супруга.

– Если от Анатолия сбежал компьютерщик, а все остальные повелители ноутбуков заболели, Димон не пойдет его выручать.

– Конечно нет, – сказал муж.

– Дай честное слово, – потребовала я.

– Клянусь, – торжественно произнес Иван.

Я вышла в прихожую, направилась к лифту и очутилась на своем этаже. За столом администратора сидел Коробков, он рылся в ящике.

– Тебя повысили? – развеселилась я.

Димон выпрямился.

– Ищу ключ от кухни, всегда в замке торчал, а сегодня исчез. Что случилось? Ты долго у Ивана была.

– Ничего, все как обычно, – ответила я, – мелкие бытовые комары кусаются. Один из них наш дверной звонок. По возрасту он чуть моложе Ивана Никифоровича. Можешь его поменять?

– Ваш звонок? – уточнил Коробков.

– Да, он начал хрипеть, выть, издавать нечеловеческие звуки, – живописала я, – будь другом, загляни к нам вечером.

– Ладно, – не стал спорить Димон, – в качестве оплаты приму ужин от Рины.

– Это легко, – рассмеялась я. – Следующая новость: у нас в бригаде три новичка. Психолог, патологоанатом и агент. Забыла спросить, когда они появятся. Ну да если не сегодня, то завтра.

Димон опять начал рыться в ящике.

– Маловато, однако, солдатиков у маршала.

– Обещали расширить состав, – уточнила я, – но пока будем работать с теми, кто есть.

Глава 7

Приятно проводить послеобеденное время в кафе, где подают на редкость вкусные пирожные.

– Я впервые здесь, – сказала симпатичная брюнетка, сидевшая напротив меня, – милое местечко.

– Никогда сюда ранее не заглядывала, – призналась я, – мне просто название понравилось – «Котик и белочка».

Мара рассмеялась:

– Девочка остается девочкой, даже если она метко стреляет, ловко скачет на коне и дерется на шпагах.

– Последние два умения явно не мои, – рассмеялась я. – Вы близкая подруга Лены?

– Верно, – не стала спорить Мара, – мы со школы вместе. Она предупредила, что вы захотите со мной побеседовать, попросите ответить на вопросы и чтобы я не спрашивала, почему вы их задаете.

– А какие отношения у вас с Игорем? – спросила я.

– Ну, он, от души потрепав Еленке нервы, наконец-то женился на ней. К мужу лучшей подруги надо относиться хорошо, – ехидно вымолвила Мара.

– Гарик вам не нравится?

– Честно? Не особенно, – отрезала собеседница, – и вы, конечно, понимаете почему.

– Почему? – удивилась я.

– Он маменькин сыночек, – поставила диагноз Мара.

– Игорь сам себя сделал, – возразила я.

– Аха-ха! У них в семье все вопросы решает Мария Алексеевна, – криво улыбнулась пиарщица. – Мамуля наметила невесту, Ольга Сергеевна ее продала.

– Кого продала? – спросила я. – Кто?

– Мать Лены и Кати звали Ольгой Сергеевной, – напомнила Мара, – тетя кучер. Что вы так на меня смотрите?

– Представляю женщину-извозчика, – в тон Маре ответила я.

Та поставила чашку на блюдце.

– Именно так все и происходило. Отец сестер куда-то делся. Ольга врала всем, что супруг погиб в ДТП, но я подозреваю, что муж от нее сбежал или его вообще не было. Я давно удивлялась непохожести Лены и Кати. У них точно отцы разные. Лена добрая, эгоизма в ней нет ни капли, всех любит, всем помочь готова, стройная красавица, веселая, не ноет, не плачет, на жизнь не жалуется. Катька – антипод Лены. Злая, жадная, все себе, любимой, лапой подгребла. Женственности ноль. Ходила, как крестьянин на ярмарке: голову опустит, сгорбится, руками ать-два размахивает. Талии нет, от шеи до колен все ровно, фигура типа «кабачок». Ольга Сергеевна преподавала иностранный язык, подрабатывала репетитором. Нельзя сказать, что Майкины голодали. И конфеты были, и туфли новые, и дни рождения справляли, и отдыхать ездили. Ольга была трудолюбивой поневоле. Не было у нее возможности на диване валяться. Никто денег в клювике не принесет. Характер у бабы ого-го! Всеми пыталась рулить. Думала, что люди как лошади, а она кучер, за вожжи дерг-дерг, и поехали. Где они с Марией Алексеевной познакомились, история умалчивает. Мы с Леной учились в одном классе, Катька была старше нас. В первый день занятий принято приходить на торжественную линейку с цветами, за руку с родителями. Ольга Сергеевна всегда рядом с Екатериной стояла. Я один раз не сдержалась, поинтересовалась у Лены:

– Не обидно, что мама ни разу к тебе на празднике не подошла?

– Нет, – спокойно ответила подруга. – Она же тут, а с кем рядом стоит – не важно.

– А вот Головина всегда рядом с Игорем, – отметила я, – а ты одна.

Лена промолчала. Но я давно поняла – Ольга Сергеевна Катю больше любит.

– Головин тоже с вами учился? – с запозданием удивилась я.

– Он старше Кати на два класса, – пустилась в объяснения Мара, – матери их в хороших отношениях состояли, но для детской дружбы разница в возрасте огромная. Сорок лет и сорок два года – считай одногодки. А вот девять и одиннадцать лет – разный космос. Гарик в гимназии девочками не увлекался, был тихий ботаник. На Лену он вообще не смотрел, она была мелочь в белых носочках. И Катя его не интересовала. Официант! Ау! Чаю еще, зеленого!

Дав парню задание, Мара откинулась на спинку кресла и продолжила:

– Квартира у Ольги Сергеевны была мрак. В одной комнате она, в другой дети. Пока Лена и Катя в садик ходили, проблем не было. Но потом дочки выросли. Катя начала скандалить:

– Я старшая, почему должна с Ленкой вместе жить? Пусть убирается.

Ольга Сергеевна обожала Катю, все ей позволяла. С ней она никогда кучером не была, наоборот, лошадью, которой управляют. А Лене всегда сполна доставалось за малейшую провинность. Старшенькая девочка – лялечка, уси-пуси-мусенька, чмок-чмок. Младшая – капризная плакса, делай, как мать велит, не смей спорить, рот закрыла, получи по щекам. Когда Екатерина стала требовать отдельную спальню, Ольга Сергеевна занервничала:

– Доченька, наши квартирные условия этого не позволяют…

– Очень даже позволяют тебе иметь свою комнату, – отрезала Катя, – пусть Ленка с тобой живет.

– У меня восьмиметровка, – начала оправдываться мать, – а вы с Еленой в большой расположились, там целых семнадцать метров.

– Или я живу одна, или ухожу, – выдвинула свое условие девятиклассница, – мне Ленка мешает заниматься. Уроки делать некомфортно, когда в ухо сопят.

– Господи, куда ты пойдешь! – не на шутку перепугалась Ольга Сергеевна.

– Не твое дело, – заявила добрая доченька.

Мара вытерла пальцы салфеткой.

– И как, по-вашему, развивались события далее?

– Мать отказала Кате, – предположила я.

Собеседница потянулась к чайнику.

– Не угадали. Выслушав требования Екатерины, Ольга Сергеевна предложила:

– Переезжай в мою комнату, а я отправлюсь к Лене!

Как вам такая идея?

Я сделала глоток чаю.

– У меня нет детей, в вопросах воспитания я полный профан. Но, учитывая, что Катя была уже старшеклассницей, наверное, не стоило идти ей навстречу. Отдельная спальня положена матери.

Мара провела ладонью по скатерти.

– Я до окончания института жила в коммуналке в одной комнате с бабушкой. Плохие жилищные условия сподвигли меня пойти работать, я очень хотела приобрести нормальное жилье. Я не хвастаюсь, не ставлю себя в пример. Просто бытовые неудобства высвечивают характер человека. Например, очередь в нашей квартире в туалет утром, когда надо спешить на занятия или на работу. Один сидит там очень долго, газету читает, курит. А другой управляется за пять минут, да еще, выйдя в коридор, всегда извиняется, что всех задержал. Это просто сортирная история, но две личности как на ладони видны. Катя отказалась жить в крохотной комнатушке, устроила дома ад. Она вопила, что жить в норе для таракана не станет. Там душно, тесно, неудобно, в «пенал» влезла только узкая софа и тумбочка. «Мне что, одеваться в подъезд бегать?» Ну и через пару дней скандалистка оказалась одна в большой комнате.

– Елена перебралась к матери? – изумилась я. – В конуре Ольги сделали двухэтажную кровать, как детям?

Мара махнула рукой.

– Они жили в так называемом экспериментальном доме. Вот сейчас все в один голос ругают блочные пятиэтажки. Но мало кто знает, что до того, как их лепить начали, доброе государство хотело другие «дворцы» возводить. На окраине тогдашней Москвы построили три дома. В них получили жилье люди, которые ранее ютились в жутких коммуналках, «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная». Помните стихи Высоцкого?

Я кивнула, Мара обхватила чашку ладонями.

– Ольга Сергеевна из такой выехала. Сначала, наверное, радовалась. Потом поняла: из огня да в полымя. Открываешь входную дверь, попадаешь в кухню.

– Куда? – удивилась я.

– В кухню, – повторила Мара, – ни прихожей, ни коридора нет, сразу плита, мойка, окна тоже нет, сбоку туалет, в него втискиваешься задом, а выходишь передом, там не развернуться. Проходишь крошечный, метра четыре, камбуз насквозь, оказываешься в маленькой комнатушке. Она как пенал с окном, типа форточка. Из нее попадаешь в большую комнату. Большую! Ха! Если первая кубатура – спичечная коробка, то вторая – аквариум, где даже тощему хомячку тесно. Нечто вроде анфилады. Экономия на коридорах. Ни кладовок, ни чуланов.

– А где ванная? – оторопела я.

Мара вскинула брови.

– Лежать в пене буржуазная привычка! Советскому человеку некогда отдыхать, надо коммунизм строить. В туалете над унитазом устроили душ.

– Над унитазом? – обомлела я. – А мыться-то как?

– Кое-как, – в рифму ответила Мара, – сидя на толчке. Жильцы в баню ездили, умывались на кухне. Высота потолка два метра десять. Двухэтажную кровать не поставишь. Лена спала на кухне на полу, на надувном матрасе.

– Не знала, что в Москве были такие квартиры, – пробормотала я.

– Слава богу, только три дома, – поморщилась собеседница, – даже советское правительство сообразило: это уж слишком, и решило серию «клетка для мышей» не запускать. Узнай народ, который пятиэтажки костерил, куда их могли поселить, мигом бы язык прикусил. Ну а потом Мария Алексеевна взяла Катю на воспитание, Ольге Сергеевне с Леной полегче в бытовом плане стало.

– Разговор с вами сплошное удивление, – призналась я, – сначала я услышала про невероятный жилой дом. А теперь про воспитание Екатерины. Я ничего не поняла. Когда и с какой целью Головина решила воспитывать старшую сестру Лены? И почему вы сказали, что Ольга Сергеевна ее продала?

Глава 8

Мара засмеялась:

– Общаешься подчас с соседом или коллегой, не дружишь, а просто пересекаешься на работе или в лифте сталкиваешься и думаешь, что он воспитанный, добрый. Всегда дверь придерживает, здоровается, улыбается, сумки тяжелые донести помогает. Потом сближаешься с приятным человеком и узнаешь, что он терпеть не может тех, кто носит одежду красного цвета. Прямо голову теряет при виде кого-то в алом пуловере. А в остальном он душка, милашка. Но чтобы сохранить с ним прекрасные отношения, нужно носить только синее, зеленое, желтое. Но тебе очень идет красное. И что делать?

– Под каждой крышей свои мыши, – согласилась я, – милые, так сказать, «на вынос» люди дома могут оказаться вовсе не душками. У каждого есть своя сумасшедшинка. И, уж простите за банальность, все носят маски.

Мара взяла бумажную салфетку и стала ее складывать.

– Катя, вволю поскандалив, наорав на мать и сестру, выйдя из квартиры, превращалась в розовое облако. Этакая конфетка-мармеладка-зефирка. Актриса из нее могла первостатейная получиться. Талантливая врунья и кривляка всех ловко обманывала. В школе старшую Майкину считали прекрасным человеком. Наверное, никто, кроме меня, не понимал (сейчас повторяю вашу банальность), что это маска. Катерина их меняла мастерски. А у Марии Алексеевны в голове водились свои тараканы.

Мара откинулась на спинку стула.

– Почему Лена стала второй женой Игоря? У вас есть версия?

Я подняла крышку чайника, увидела, что он пуст, поманила официантку, потом ответила:

– Я знаю мужчину, который после смерти супруги женился на ее сестре. Его мотивация: любая спутница жизни зуда с подзаводом, а здесь я уже с тещей отношения наладил.

Мара рассмеялась:

– Прекрасный аргумент. Но Игорь дома ничего не решает, там правит балом его мамочка. Бизнес Гарик начинал на деньги Марии, повар не так успешен, как говорить любит. Мать стоит в отдалении, смотрит, как «мальчик» творит глупости. Потом «детка» наворотит гору идиотизма, она грозит обвалиться и погрести под собой Игорька. И опля! Маменька выходит из тени, держа в руках спасательный круг. Я бы ничего не знала о ее тараканах, да один раз возвращалась вместе с Гариком и Марией Алексеевной из школы. Головиной внезапно стало плохо, она чуть не упала. Игорь растерялся, заплакал, стал причитать:

– Ой, мне страшно, вдруг мама умрет.

Мара скорчила гримасу.

– Думаете, ему семь лет было? Он учился в десятом классе, я была младше. Но, несмотря на юный возраст, я мигом поняла: «Скорая» сюда прикатит через несколько часов, надо действовать быстро. Хорошо, что мы находились рядом с шоссе, я бросилась на дорогу, остановила машину, короче, доставила Головину в больницу, ей сделали операцию. Меня в реанимацию, естественно, не пускали, но я прорвалась туда, умолила медсестру. Хотела успокоить Марию, объяснить, что Гарик у нас дома жить будет, он в полном порядке. Она уже отходила от наркоза, но была как будто затуманенная, увидела меня и простонала:

– Нюрочка! Ты не умерла! Слава богу! Очень боюсь, что я умру, а Гарик останется один. Он добрый, но глупый, ленивый, ему нужна помощница и твердая рука. Я помню, как ты мне рассказывала, что взяла на воспитание Алену, жену Марка, когда той шестнадцать исполнилось, вырастила из нее прекрасную невестку. И вот когда мне внезапно плохо стало, я поняла: твой пример мне наука. Надо найти кого-то из простой семьи, приголубить, приручить, научить всему, потом женить Гарика. Когда я умру, она сыну меня заменит. И никаких детей! Жена в них погрузится, про мужа забудет. Спасибо, Нюронька, что пришла.

И заснула. Кто-то ей привиделся в ее послеоперационном сне. Я решила, что Мария Алексеевна бредит. Потом начались летние каникулы, Гарик пригласил Катю с Леной и меня на свой день рождения. Гости гуляли три дня и разъехались, Катя осталась. Она у Головиных провела неделю, потом стала к ним постоянно ездить и вообще в Шихове поселилась. Тут меня осенило: Мария решила воспитать для сына жену. Спустя полгода после того, как старшая дочь обосновалась у Головиных, Ольга Сергеевна купила трехкомнатную квартиру в приличном районе. Эта квартира – плата за то, что Ольга дочь от себя оторвала. Почему Головина выбрала Екатерину, а не Лену? Точно не знаю, никогда с ней на эту тему не беседовала. Да и не те у нас отношения были, чтобы это обсуждать. А вот мотивы Кати мне понятны. Она оценила дом, сообразила, что семья богатая, и стала играть роль наивной девочки, которой очень понравился Игорек. Мария Алексеевна сама не промах, но Екатерине удалось ее обмануть. Свадьбу сыграли на зависть всем. Некоторое время они вроде неплохо жили. Но маску-то всю жизнь не проносишь, сущность наружу вырвется. Многие женщины в браке через какое-то время расслабляются, натягивают халат, тапки, начинают мужем командовать, свекровь отодвигают. Мария Алексеевна неправильный выбор сделала. Ей на Лену обратить внимание следовало, а Головина купилась на Катю-конфетку.

– После кончины первой жены Гарик недолго жил вдовцом, – заметила я, – наверное, мать велела сыну вступить в новый брак. Но по какой причине Лена согласилась на замужество? Она плохо знала Марию Алексеевну? Или решила устроить свою жизнь, стать невесткой в богатой семье?

Мара подперла кулаком подбородок.

– Ленка в Игоря еще в школе влюбилась. Никто об ее чувстве не догадывался, она не рассказывала о своей страсти. Но я очень хорошо подругу знаю, мне говорить ничего не надо было, по глазам все видела. Лена прекрасно держалась, на свадьбе исполняла роль подружки. Думаю, одна я заметила, когда Катя бросила букет, он полетел прямо к младшей сестре, а та замахала руками, специально его не поймала. Мария Алексеевна приветливо относилась к Лене, приглашала ее в гости, делала ей подарки. Леночка тоже старалась. У нее и в мыслях не было разбить брак Кати. Нет у моей подруги подлости. Лена просто радовалась, что сестра удачно замуж вышла, а она может приезжать к ней домой и находиться рядом с Игорем.

– Наверное, в моей душе поселилась бы ревность к сестре, – призналась я. – Тяжело видеть, что кто-то счастлив с твоим любимым.

– Вы не знаете Лену, – сказала Мара, – она человек бескрайней доброты. Почему Гарик быстро вступил во второй брак? За Леной начал ухаживать Миша Кротов. Мой бывший однокурсник, умный, с солидным заработком, квартирой и в придачу сирота. С личной жизнью парню не везло. Я Мишке честно сказала:

– Елена для тебя лучший вариант, но она с Игоря глаз не сводит, да ей там ничего не светит. Перетягивай ее на себя.

И на свой день рождения позвала только их двоих. Мишане Лена очень понравилась. И она на него без отвращения смотрела. Я потом с ней работу провела, растолковала: Гарик занят, можешь обожать его сколько угодно, но не сидеть же вечно в старых девах? Обрати внимание на Мишу. Хорошая семья не со страсти начинается, пожар в крови скоро погаснет, любовь возникает, когда муж и жена уже вместе живут. Еленка к моим словам прислушалась, начала с Мишей встречаться. Отношения у них детские были, никакого интима, даже поцелуев. Один раз Лена с Мишей к Кате на день рождения приехали. У Марии Алексеевны такое выражение на лице появилось! Как у бабы, которая в колодец внезапно новое ведро уронила. Опаньки! Вот так нежданчик! Вскоре после этого Кате совсем плохо стало, и она умерла. Мария Лену попросила о помощи. Разве можно отказать женщине, которая говорит:

– Не могу похороны любимой невестки организовать, ноги подкашиваются.

Да еще эта самая невестка твоя сестра! Лена все на себя взвалила, Катю похоронили. Потом Головина в больницу угодила, Лена металась между клиникой и Гариком. С Мишей общаться ей некогда стало. Ну и как-то сама собой свадьба с Игорем наметилась.

– Что случилось с Катей, так и не выяснили? – уточнила я.

Мара махнула рукой:

– Диагнозы разные ставили и снимали. Чего только не придумывали. Умерла она от сердечно-сосудистых проблем, их вызвало ожирение.

Я осторожно взяла чайник и стала наполнять чашки.

– Кто из знакомых вам людей терпеть не может Игоря?

Мара пожала плечами:

– Он маменькин сынок, но совершенно не злой. Хороший повар, ведет телепрограмму, открыл ресторан, кафе. Мать ему деньгами помогает и всем говорит, что Гарик горы золота зарабатывает, но на самом деле прибыль у него скромная. Игорь улыбчивый, позитивный, не жадный. Путает Гоголя с Гегелем, считает, что «Войну и мир» написал Пушкин, а электричество изобрели в каменном веке. Шучу. Не все так запущено, но образованным человеком Игоря не назовешь. Его интересуют только кулинарные новости. Сомневаюсь, что он знает фамилию президента России. Телевизор не смотрит, радио даже в машине не слушает. Весь в своих кастрюлях. Ну и пусть. Ленка счастлива с ним безмерно. Мужа она обожает, свекровь почитает, восхищается ею, со всех ног несется исполнять любую ее прихоть. Головина в восторге от невестки. Ольга Сергеевна скончалась, но она младшую дочь никогда не любила, а Мария Алексеевна Ленке просто мать родная, какой у нее никогда не было.

Мара рассмеялась:

– Интересно, привидение у них до сих пор живет?