Текст книги "Пиявка голубых кровей"

Глава 10

Увидев на пороге хозяйку дома, Зоя Игнатьевна встала, воздела вверх правую руку, а левой указала на странно тихого Игоря и торжественно объявила:

– Этот человек более не является моим родственником. Он отлучен от дома. Лишен всех благ. Отрезанный ломоть. Не желаю иметь с ним ничего общего! Все. Я его вам вернула. Делайте с сим субъектом что хотите! Он ваш!

Рухни сейчас в столовой потолок, я бы удивилась меньше. В конце концов люстра у нас уже падала, ничего нового я не увижу. Но то, что Зоя изгнала обожаемого сына, просто невероятно. Разве можно лишить небо солнца?

Указательный перст Зои переместился на Феликса, который, похоже, был ошарашен не менее меня.

– Забирай его! Не желаю более видеть сего субъекта в своем доме! И помогать тебе содержать его не проси! Денег я не дам. Сам с ним возись. С меня хватит! Все. Прощайте!

Зоя Игнатьевна вонзила в меня свой взгляд.

– Никаких ваших просьб забрать к себе эту личность я слышать не хочу! Конец истории. Молодой человек, не помню вашего имени, немедленно проводите меня к машине!

Юра, к которому обратилась Зоя, вскочил.

– Да. Пожалуйста! С удовольствием отведу вас…

Глаза Зои вспыхнули злым огнем.

– С удовольствием? С удовольствием??? Не испытываю желания доставлять вам удовольствие. Не нуждаюсь в вашей помощи!

Чеканя шаг, Зоя покинула столовую. Пару секунд мы сидели молча, первым опомнился Феликс:

– Игорь, что ты натворил?

– Честное слово, ничего, – затараторил Гарик, – вчера, как обычно, мы поужинали в ресторане. Мило посидели. Я рассказал матери о новом проекте.

– М-м-м, – простонала я, – только не это!

– Наверное, Зое надоело сыну деньги давать, – предположила Маша.

– И ее можно понять, – буркнул Сеня, – это все равно что печь топить купюрами. Бросил, сгорели. Бросил, сгорели. Лично я, услышав про очередную идею Игоря, ни за какие пряники не стал бы ему помогать.

– Так я ей подробности не сообщил, – уточнил Гарик, – еще не составил бизнес-проект, просто обозначил тему. Мы потрепались о разных знакомых, языки почесали. У Глории спросите.

Только после упоминания имени моей свекрови я поняла, что она тоже где-то здесь, завертела головой в разные стороны и увидела ее в кресле, которое стоит в углу.

Феликс повернулся к матери.

– Можешь объяснить, что произошло?

– Нет, – коротко ответила та.

– И все же расскажи, как у вас прошел вечер, – настаивал сын, – иди сюда, сядь с нами за стол.

Глория молча повиновалась и устроилась около меня.

– Игорь говорит правду. Они с мамой посидели в ресторане.

– Тебя, значит, не пригласили, – заметил Феликс.

По лицу свекрови промелькнула тень улыбки.

– Да я и не люблю семейные походы. Когда они вернулись домой, мама меня увидела и велела:

– Исчезни.

Мне стало понятно, что у нее плохое настроение. Я ушла в свою комнату. Через полчаса ее крик утих и наступила тишина.

– Что она говорила? – поинтересовалась я.

– Игоря ругала на все корки, – вздохнула Глория, – она ему раньше даже замечаний не делала. Никогда. И вдруг! Я очень удивилась, и тут мама в мою спальню влетела и велела: «Собирайся, едем». Спрашивать, куда, зачем, я побоялась. Зоя, конечно, не сахарный пончик, но она обычно грань не переходит. Однако сегодня ее прямо переклинило! Это все!

– Прорвало плотину! – вздохнул Юрец. – Встречаются такие люди, спокойные, воспитанные, всем помогают, улыбаются, семью любят. А потом ночью родственников раз, и задушили. Почему? Да надоели они! Бегали, кричали, шумели… Довели, в общем.

Маша посмотрела на мужа.

– Надеюсь, ты не о себе сейчас говоришь.

Юра засмеялся.

– Нет! Я не такой хороший, я как Дегтярев.

– Ну вот, и до меня добрались, – вскипел полковник, – привели в пример как жесткого человека, душителя.

– Просто я объяснил, что мы с тобой похожи, – стал оправдываться Юра.

– Эй, хозяева, вы где? – закричал из прихожей хриплый бас. – Дверь открыта, эдак вас обворуют, а вы и не заметите. Хоть бы собаку завели.

Афина и Хуч, которые мирно сопели на диване, одновременно подняли головы и слаженно опустили их снова на подушки.

– В нашем случае надо волноваться не о том, что вещи сопрут, а о том, как бы воры псов не унесли, – вздохнул Феликс и встал.

– Есть где кто живой? – надрывался незнакомец, и в столовую вошел парень в синей куртке с надписью «Доставим все».

– Здрассти всем, – сказал он, – извиняйте, я орал, как мог, а вы не слышите. Вам пакет.

– От кого? – изумилась я.

– Много лет живем в Ложкине, и впервые курьер приехал, – восхитилась Маруся.

– Там есть данные отправителя, разберетесь, – деловито ответил юноша. – Парни, заноси!

Меня кольнуло беспокойство. «Парни, заноси»! Что это за бандероль, которую надо… Додумать до конца свою мысль я не успела. В столовую спиной вдвинулась фигура, потом показалось нечто громадное, прямоугольное, следом материализовался второй грузчик.

– Вы говорили про пакет, – пропищала Нина.

– Вот он! – голосом аниматора, который третий день веселит свадьбу, объявил парень. – Ставь, ребята!

– Хозяйка, бросьте на паркет тряпку, а то поцарапаем, – попросил тот, кто стоял спиной к нашей компании.

– Вечно тебе, Леха, чужие полы жалко, – недовольно прогудел второй рабочий, – давай, плюхай. Руки у меня отваливаются.

С этими словами он опустил край ящика. Алексей же продолжал держать свою часть.

– Сейчас, сейчас, – засуетилась Нина, выбегая из кухни с пледом, – вот, ставьте. Вам, наверное, тяжело.

– Нормалек. Я ж не дедушка, – прокряхтел грузчик.

– Молодцы, – похвалил их курьер, – доставка оплачена отправителем. С вас ни копейки.

– Бандура тяжелая, аж руки из плеч выпали, – пожаловался первый носильщик.

– Паша, хватит, – поморщился Алексей.

– Ой, бедненький, – пожалела его Нина, – сейчас дам крем.

– Чего? – не понял жалобщик.

– Гель от боли в мышцах, – пояснила Нина.

Алексей кашлянул. Курьер ухмыльнулся, а второй грузчик вытаращил глаза.

– Готова спорить на что угодно, крем ему никто никогда не предлагал, – шепнула мне на ухо Манюня.

Нина сегодня выступила круче Юры. Рассказ зятя о том, как некоторым людям хочется задушить назойливых домочадцев, переместился на второе место в турнирной таблице сегодняшних семейных перлов.

– У меня на все лекарства аллергия, – нашел объяснение грузчик, – лучше деньгами, сам куплю.

Нина открыла ящик консоли, вытащила жестяную коробку, пошуршала бумажками и протянула Павлу ассигнацию.

– Вот. Берите только «Антитяж». Цена ему девяносто девять рублей, тут сто. Прекрасное средство. Дешевое, эффективное. Сама им пользуюсь. Но если подождете минут пять, я сбегаю в спальню и подарю вам упаковку. Только вчера ее в аптеке приобрела, еще не открывала.

Лицо парня стало похоже на морду медведя, которому вместо сочного куска мяса предложили листья салата, прочитав при этом лекцию об их невероятной полезности.

– Ну… э… типа… спасибо, – выдавил он из себя, – не надо. Сам куплю.

– Пошли, Паша, – велел курьер.

– Не уходите, – попросила Нина, – дам вам…

В глазах Павла загорелась надежда.

– Давайте. Ждем.

Наша домработница, она же няня, быстрой белкой метнулась в кухню и почти в то же мгновение вернулась с тремя апельсинами.

– Это вам на дорожку, мальчики. Вкусно и очень полезно!

Юра закрыл лицо руками и затрясся. Маша схватила салфетку и принялась усердно вытирать чистые губы. Дегтярев склонил голову набок и по-птичьи вертел ею. Феликс встал.

– Спасибо, молодые люди, давайте провожу вас к выходу.

Компания удалилась в холл, и вскоре я услышала радостные голоса:

– Спасибо, хозяин.

– Приятно с вами дело иметь.

– Вот наша визитка, если чего переставить, перевезти надо, мы завсегда готовы.

– Апельсины, – простонала Маша, – гениально. Куплю пару кило и буду раздавать всем курьерам, которые в мою клинику заказы доставляют.

– Сто рублей, – вторил жене Юра, – крем. Нина! Потрясающе!

– Что не так? – спросила няня. – У человека плечо болит. Надо ему помочь.

– Да в порядке у него руки, – хихикнул Игорь, – трубы у мужика горят. Тут стольник не поможет. И мазь ему не требуется.

– Трубы? – растерянно повторила Нина. – Он водопроводчик?

– Сантехник, – уточнил Гарик и расхохотался.

– Ничего не понимаю, объясните, что происходит, – жалобно попросила Нина, – если мастер занимается починкой…

– Он ждал чаевых, – перебил ее Сеня, – денег!

– А-а-а, – смутилась помощница по хозяйству, – но он жаловался на боль в плече!

– Интересно, что в этом ящике? – сменил тему беседы Феликс, войдя в комнату. – Экий он здоровенный.

– Открываем! – потер руки Игорь.

– Прежде чем распаковывать непонятно что от неизвестно кого, нужно прочитать информацию об отправителе, – остановил Игоря Дегтярев.

– А смысл? – возразил Гарик.

– Вдруг там бомба! – испугалась Нина. – Узнаем, что содержимое взрывается, и вызовем саперов.

Я сделала вид, что пью чай.

– Думаешь, террорист, отправляя взрывное устройство, напишет на нем: «Осторожно, внутри мина»? – развеселился Игорь.

– Если ты еще раз позволишь себе издеваться в моем присутствии над кем-либо из членов семьи, я вызову ОМОН, и тебя, Гарик, запихнут в Бутырский следственный изолятор, в башню, где Пугачев сидел, – пригрозил Дегтярев.

– Да тут письмо! – обрадовалась Маша. – Курьер его на стол с квитанцией положил. Читать?

– Вслух! – велел полковник. – Громко и четко.

Глава 11

– «Дашенька, – начала Маша, – люблю, целую. Всегда твоя». Все.

– Подпись есть? – спросила я.

– Нет, – уточнила Манюня.

У меня запищал телефон, я взяла трубку.

– Получила? – закричало сопрано.

– Кто это? – осведомилась я и включила громкую связь.

– Не узнала? Это я!

Мне пришлось повторить:

– Кто?

– Я!

– Надя? – крикнула Маруся.

– Да! Привет. Твоя мама гений! Она утром зашла ко мне в бутик. Продала вещички. Ушла. И народ попер! И попер! И попер, – твердила Надюша, – полмагазина скупили! Заказываю новый товар! В благодарность отправила твоей мамусе нечто офигительное. Вообще мегасуперкрутая штука. А потом еще ей от меня привезут шикарные часы. Напольные. Их сделал своими руками сэр Томас Эдинский. Это раритет. Поставьте его в столовой. Как раз влезет между высоким и низким буфетом, за спиной полковника. Приеду, посмотрю, как часики устроили. Пользуйтесь ими, радуйтесь. Дашенька! Обожаю тебя! Люблю! Обнимаю, целую! Чмок-чмок-чмок!

Трубка замолчала.

– Можно смело распаковывать, – потер руки Гарик.

– Надо принести инструмент, – сказал Феликс.

Я поняла, что мужики сейчас начнут вскрывать деревянный ящик. Прекрасно знаю, как будут развиваться события. Кто-то уронит кому-то на ногу молоток. Один из представителей сильного пола поранит палец о гвоздь, другой получит занозу… Лучше мне незаметно дезертировать в свою спальню и сделать вид, что я сладко похрапываю.

Улучив подходящий момент, я осуществила задуманное, вошла в ванную, залезла в душ, налила на губку свой любимый гель, который покупаю в Париже в аптеке на улице Сен-Сюльпис, и услышала тихие шаги.

Я быстро завернула кран.

– Кто там? – спросила я.

В ответ раздалось сопение, покряхтывание…

Я сняла с крючка полотенце и завернулась в него.

– Кто здесь?

Стон.

Пришлось вылезти из ванны и выйти в комнату. Я увидела Мафи, которая стояла посреди спальни с самым разнесчастным видом. Я села и обняла собаку.

– Душа моя! Игорь у нас жить не будет. Он просто переночует и уедет. Очень тебя люблю и никому не отдам, ты навсегда с нами.

Мафуша легла на пол и заскулила. Я встала, взяла с дивана сумку и начала рыться в ней.

– Конфеты собакам категорически запрещены. Но ты очень расстроена. Где-то тут был пакетик с мармеладками. Так и быть, дам тебе одну. Вот, держи.

Угощение исчезло в пасти собаки, Мафи улыбнулась.

– Сразу стало лучше? – обрадовалась я, хотела закрыть ридикюль и удивилась: – А это что? Конверт? Откуда он? Надо же, только сейчас его заметила. Ну-ка, заглянем внутрь.

Я вскрыла клапан и вытащила лист бумаги. На нем был короткий текст: «Напишите в директ Инстаграм: @ koko-mimi-komi. Скорей». Мое удивление достигло предела. Я схватила мобильный и увидела, что адрес принадлежит… кошке по имени Коко. Ничего не понимая, я оставила сообщение:

– Вы просили вам написать. Дарья Васильева.

Ответ прилетел почти мгновенно.

– Дом на участке девять. Через десять минут.

– Там никто не живет.

– Знаю, – согласилась кошка Коко, – дверь будет открыта.

– Не имею желания общаться ночью с незнакомым животным, – напечатала я.

– Надо поговорить про Веню, – уточнила Коко, – не бойтесь, я не обижу вас. Я вовсе не сумасшедшая. Прикидываюсь.

Я прочитала последнее сообщение пару раз и ответила:

– Иду. Только волосы высушу.

– Поторопитесь. Времени мало.

Я помчалась в ванную и схватила фен.

Спустя несколько минут я на цыпочках проскользнула мимо столовой. Из нее неслись голоса:

– Поднимай!

– Аккуратно.

– Мой палец!

– Не засовывай руки куда не надо.

– А-а-а! Падает!

Бабах! Раздались грохот и лай перепуганной Афины.

– Руки бы тебе оторвать, – заявил ворон Гектор.

Я прошмыгнула в прихожую. У нас все в порядке. Мужчины заняты делом, пытаются открыть ящик. Афина и Хуч с ними. Пуделиха Черри где-то спит, ворон комментирует происходящее. Никто меня не ищет, самое время сбежать из дома.

Девятый участок имел дурную славу, потому что его владелец покончил с собой. Семья покинула особняк и безуспешно пытается его продать. Наверное, риелторы не сообщают про то, что владелец повесился в ванной. Думаю, нежелание людей приобретать недвижимость связано с ее неудобным расположением. Дом стоит на отшибе, вдалеке от основных построек, с трех сторон его ограждает забор, за которым начинается густой лес. Мрачное, неприятное место, да еще приют самоубийцы. Вы бы хотели стать его владельцем даже за очень небольшую цену?

Ощущая, как холод залезает под капюшон куртки, я домчалась до участка и толкнула калитку. Та легко открылась. На заваленной снегом дорожке виднелись следы, они вели к входной двери. Я побежала вперед, поднялась по ступенькам, распахнула дверь, очутилась в полной темноте, и тут мне в лицо ударил луч света.

Я зажмурилась.

– Леся! Убери фонарь!

– Хорошо, что вы догадались, кто такая кошка Коко, – сказала девочка.

Мне удалось приоткрыть один глаз.

– Я поняла это, прочитав: «Я вовсе не сумасшедшая. Прикидываюсь». Что происходит?

– Тут нет света, – объяснила девочка, – пошли.

– Куда? – спросила я.

– В гостиную, – уточнила Леся, – там окна занавешены плотными рулонками. Да вы не дрожите, я давно здесь хозяйничаю. Идите, не бойтесь. Давайте, я возьму вас под руку.

Держа перед собой фонарик, Леся провела меня по широкому коридору в просторный зал, усадила в кресло. Потом ткнула пальцем в большой шар на полу. Тот засветился.

– Супер, – обрадовалась дочь Кирилла, – здесь нас никто не услышит и не увидит.

– У тебя есть телефон? – удивилась я, глядя, как она кладет на стол айфон.

– Да, – подтвердила девочка, – и компьютер. Они здесь, в этом доме. Я все тут нашла. Хозяева уехали, ничего не забрав, даже продукты в холодильнике оставили.

– Как ты попала в их особняк? Он же, наверное, поставлен на охрану, – изумилась я.

– Сюда первым залез Веня, – объяснила Леся, – он гений, любую защиту отключит. Мы искали место, где можно спокойно отдохнуть от родителей.

Леся поморщилась.

– Папа еще ничего, а мать на всю голову больная. Вам трудно понять, как мы с Веней живем. Тюрьма и психушка в одном флаконе.

– Вера очень о вас беспокоится, – вздохнула я.

– Да ладно, – отмахнулась Леся, – она на нас зарабатывает.

– Каким образом? – спросила я.

Глава 12

Девочка засмеялась.

– А вы не поняли?

– Нет, – призналась я.

– Вы в ее Инстаграм заходили?

– Я плохо ориентируюсь в интернете, – ответила я, – но наш сотрудник прочитал мне, как Веру и тебя с братом вытурили из кафе. Отвратительная ситуация!

– Попалась! – весело воскликнула Леся. – И все так же реагируют. Знаете, сколько мамахен за такой пост берет?

– Берет? – повторила я. – Что берет?

Леся ухмыльнулась.

– А что люди больше всего на свете любят?

– Каждый свое, – ответила я.

– Не! Есть то, что каждый всему остальному предпочтет, – заявила Леся. – Ваши варианты?

– Ну… дети, семья, собаки, – начала перечислять я.

Леся скорчила гримасу.

– Анекдот прямо. Какие дети! Деньги!

– Для меня они не являются предметом обожания, – возразила я.

– Судя по тому, что вы живете в Ложкине и на работу не на автобусе трясетесь, у вас с финансами все отлично, – хмыкнула девочка, – а вот если квартирка в Хрюкино, до места службы час давиться на метро, да к станции добираться пешкодралом минут сорок, и платят вам двадцать тысяч в месяц за работу без выходных, тогда деньги главное. Когда нищий все время разбогатеть мечтает, мне этого человека жаль. Но когда такой человек, как вы, все больше и больше карман набить хочет, то он гад! Верка нами торгует.

– Тобой и Веней? – уточнила я. – Своими детьми?

– Ага, – согласилась Леся, – мы ей доход приносим. И не маленький. Вера нас не рожала, наша мама умерла от ужасной болезни.

– Прости, не знаю, как можно наживаться на… – заговорила я и осеклась.

– …инвалидах, – договорила Леся. – Вы не смущайтесь. Я хожу на занятия в спецспортзал, там все такие, как я. И большинство прямо в истерике валяется, если кто-то скажет про них: инвалид. Злятся, кричат: «Не смейте нас обзывать. Мы люди с ограниченными возможностями». И тренеры песню поют: надо проявлять толерантность, нельзя говорить – «инвалид»!

Леся ухмыльнулась.

– Во дураки! Они не люди с ограниченными возможностями, они люди с ограниченным мозгом. Что обидного в слове «инвалид»? Оно в переводе с латыни означает «бессильный». И в отношении меня это совершенно справедливо. Когда меня в судороге крутит, я точно бессильна. Те, кто слово это отбрасывает, просто не хотят себя правильно оценивать, прикидываются здоровыми. Ну это реально смешно. А то не видно, что ты в коляске катаешься. Надо, чтобы люди не язык прикусывали, а понимали: если руки-ноги кого-то не слушаются, то это фигня, главное – мозг на месте! Я знаю, что болею, это навсегда, но голова у меня варит. Я очень хорошо представляю свои перспективы: в институт мать поступить мне не разрешит, замуж не отдаст. Верка о дочери до смерти заботиться будет. А моя задача от нее удрать! Получить высшее образование. Работать. Жить одной!

Леся улыбнулась.

– Исполнится мне восемнадцать, и я сразу убегу.

– Куда? – вздохнула я.

– В никуда, – отрезала девочка. – Как мамахен на нас бабло косит? Элементарно. Едем, например, от врача, Верка тормозит у кафе, улыбается.

– Пошли, надо вам чаю попить.

И мы тащимся в кафе. Дальше начинается спектакль. Если нас там хорошо встречают, сразу в зале усаживают, спрашивают:

– Вашей девочке удобно? Мальчик кашляет, может, ему плед принести?

То Верка отвечает:

– Спасибо, спасибо, дайте меню.

Почитает карту и встает.

– Пошли, ребятки, тут нет ничего, что Вене можно. Одни аллергены для него.

И мы в другую жральню едем. Иногда по три-четыре раза так, пока на нужную нарвемся. На такую, куда нас пытаются не пустить. Или предлагают сесть подальше от здоровой публики. О! Вот она радость! Верка втихаря записывает на мобильный все слова администратора, потом уже открыто наставляет на нее телефон и говорит:

– Знакомьтесь! Перед вами красивая девушка, которая ненавидит больных детей, не пускает их, усталых, голодных, перекусить, вон гонит, потому что они от рождения ущербные. Своим внешним видом они здоровым людям аппетит испортят.

Иногда подключается метрдотель, пытается у нее сотовый отнять, требует стереть запись. Ну, это вообще праздник. И совсем круто бывает, если налетают с кулаками. Заканчивается это всегда одинаково: появляется кто-то из местного начальства, уводит мамахен с собой. Минут через пятнадцать она возвращается. Жуть какая довольная. Администратор падает на пол, бьется лбом, просит нас сесть на лучшие места. Но Верка гордо произносит:

– Ну уж нет! Давайте еду с собой.

И уносит тьму жратвы. Бесплатно.

– Весь спектакль затеян ради дармовой еды? – изумилась я.

Леся засмеялась.

– В сумке у мамульки появляется конвертик. Там кругленькая сумма. Если же скандал в обжорке не помогает и нас выгоняют, мамашка выкладывает во все соцсети видео с рассказом, как оскорбили детей-инвалидов. У нее полно подписчиков, у многих в семье есть кто-нибудь больной. И пошел лай! Визг! Народ кидается в аккаунт ресторана: «Позор тем, кто детей голодными оставил», «Бойкот гадам, не ходите туда». Такую волну гонят! Допустим, Верка спичку к канистре с бензином в полдень поднесла, а вечером ей владелец жральни пишет: «Простите, все наказаны. Готов вас накормить в любой день бесплатно». Ха! За фигом мамаше салат «Оливье». Бабло гони! Капнет ей на карточку, тогда она уберет пост.

Леся чихнула.

– Развлекательные центры, кино, театры… Много где можно сабантуй отметить. Если в том или ином месте начальник ушлый, он Верку сразу к себе уведет, посмотрит, сколько у нее подписчиков в соцсетях, и сейф откроет. Есть и такие, кто с мамашкой еще лучше договаривается. Она никакого дерьма не выставляет, никто понятия не имеет, что нас, ну… допустим, в кафе «Сладкая морковка» не пустили. Через два-три денька мы опять у них. И уж нас тут встречают круче, чем президента. Прямо на руках в зал несут, подушку под спинку кладут, на мои костыли бантики завяжут, на огромные прыщи Вени поглядят, скажут: «Сын у вас красавец, дочка сплошное очарование», ну и дальше в том же духе. И мамахен спектакль на видео записывает, сбрасывает «киношку» во все свои профили, пишет: «Не все гады, посмотрите, как прекрасно тут к инвалидам относятся». А конвертик-то толстенький уже в ее лапках. Верка честная. Срубила бабло? Всегда отработает!

Леся поморщилась.

– Самое смешное, что она думает, будто мы в Веней дураки и не понимаем, что происходит. Ну да, когда я была маленькой, очень расстраивалась, громко плакала в кафе. Не понимала, почему поесть не дают. А потом, спустя года три, Веня сказал:

– Хорош выть.

И объяснил, чем мамахен занимается.

– Ясно, – пробормотала я, – хотя нет, совсем не ясно. Зачем обеспеченной женщине заниматься такими вещами, да еще с участием своих детей?

Раздался странный звук, похожий на кваканье.

Леся вздрогнула.

– Мне пора уходить. Насчет обеспеченности мамаши я ничего не знаю. Она постоянно говорит о деньгах, вечно покупает новую одежду, сумки, косметику, шипит на отца:

– Ты ожидал, что я во вьетнамках зимой ходить буду и тебя за роскошную обувь благодарить стану? Думаю, тебе немало платят сам знаешь за что.

Отец молчит, не спорит с ней.

А насчет «своих детей» я уже говорила: мы от другой женщины. Мачеха нас не любит. Пошли.

Леся погасила фонарь, взяла меня за руку и в кромешной темноте повела в холл.

У меня возник вопрос, который я должна была задать ранее:

– В доме нет света. Как же тут ноутбук работает?

Леся хихикнула.

– У него батарея. Зарядил ее, и готово.

Меня охватило любопытство.

– Где ты это делаешь?

Леся проигнорировала мой вопрос, но я не замолчала.

– А интернет? Он же тут тоже отключен.

Леся открыла дверь.

– Все потом объясню.

– Как ты мой телефон нашла? – не утихала я.

– К отцу в контакты залезла, – хмыкнула девочка. – Видите? Иду с пустыми руками. Мобильный и комп в доме остались. У вас теперь есть мой номер, вы только не звоните, не пишите мне, я сама эсэмэску накнопаю. Пожалуйста, не ищите Веню. Я позвала вас, чтобы объяснить, что мы с братом плохо живем. Он смог вырваться, я пока нет. Веня сейчас устроится где-нибудь, тогда я к нему убегу. Только надо его совершеннолетия дождаться.

– Твой брат страдает тяжелой аллергией, – сказала я, – он в любой момент может перестать дышать.

Леся остановилась.

– Ну, не так уж он плох. И мы не с пеленок убогие. Все началось, когда мамахен заболела, я тогда только в школу пошла.

Леся вздохнула.

– Отец по отношению к жене внимательный, вежливый, никогда не орет. Терпения у него вагон. Но мне кажется, что он Верку не любит на самом деле.

Леся остановилась, потом продолжила:

– Я бы давно от нее ушла. Иногда думаю, что она отца специально доводит. Вот просто ждет, чтобы он ей по башке вмазал. Верка в больнице несколько дней провела. Аппендицит ей удаляли. Я не понимаю, почему отец с ней живет? Она не работает, сидит дома. Вечно всем недовольна. Не красавица. Не умница. Может, отец благодарен ей за то, что она его детей воспитывает? Типа мы инвалиды, кто еще согласится с такими возиться. Но, понимаете, и я, и Веня родились здоровыми. После смерти нашей родной мамы отец жил один. Веня мне рассказывал, что в доме были няни, но он помнил маму, поэтому всех, кто пытался ее заменить, выгонял. В конце концов отец женился на Вере. Мне тогда было совсем мало лет, Веня говорил, что мачеха ему не очень понравилась, но папа ему сказал: «Вера будет жить с нами. Если она тебе не нравится, отправлю тебя в детдом». Брат испугался и перестал гнать новую жену отца.

Я внимательно слушала девочку. Кирилл сообщил нам другую версию. Якобы они с женой встретились в загсе, пришли за справками. Маленький Веня бросился к Вере с криком: «Мама вернулась…» Прямо рождественская история, сладкая, как конфета. Но я не особенно люблю все с сахаром, соленые огурцы мне предпочтительнее пирожного. Я поняла, что Кирилл соврал про место знакомства с Верой, Вениамин вовсе не радовался, обретя мачеху вместо родной матери.

– Наверное, через год после того, как они расписались, – говорила тем временем девочка, – брата аллергией обсыпало, я вообще в кровать слегла. Мне кажется, Верка вампир.

– Надеюсь, ты не веришь в глупости про Дракулу, – вздохнула я.

– В то, что кто-то может меня укусить и я стану кровососом? – засмеялась Леся. – Нет. А в энергетический вампиризм верю. Верка из нас с Веней жизнь высасывает. И из отца тоже. Но он сам себе ее выбрал, а нам она за что?

Леся взяла меня за руку.

– Простите, что хамила вам. Я не хотела, чтобы Вера поняла, что вы мне понравились. У меня теперь такая тактика: я наглый подросток, хамка. Очень надеюсь, что терпение у мамахен лопнет, она меня сдаст в интернат. Я там выздоровлю. Знаете, что странно? Ни у Веры, ни у отца друзей нет. Гости в доме никогда не бывают, сами родители тоже никуда не ходят. Кино, театр… никогда. Мать с нами только по магазинам и кафе носится, отец в прогулках не участвует. На работе он занят. Думаю, они оба вампиры, поэтому никто с ними рядом находиться не хочет. А мы с братом постоянно с ними живем, вот и стали инвалидами.

Леся остановилась около забора, который ограждал ее дом.

– Пожалуйста, не ищите Веню. Он не так серьезно болен, как мать говорит, сможет сам о себе позаботиться. А когда брату восемнадцать исполнится, я к нему убегу.

Я должна была объяснить девочке, что их с братом план невыполним. Дети не озаботились бытовыми вопросами, не подумали, где они будут жить, на какие деньги… Но я не стала разрушать их мечту, сказала:

– Леся, зачем ты подсыпала таблетки отцу и матери? Впрочем, я знаю ответ: ты не хотела, чтобы родители начали быстро искать Веню?

Олеся опешила.

– Как вы догадались, что я им лекарство в еду запихнула?

Я улыбнулась.

– Кирилл прибежал к нам в дом, он вел себя неадекватно, разговаривал странно, плакал. Вера, к которой я пришла в дом, тоже выглядела ненормальной. Но спустя время они оба превратились в других людей. Кирилл искренне удивлялся своему визиту в наш особняк, не помнил, как оказался в гостях. Я сразу заподозрила, что Габузова с женой тайно накормили какими-то препаратами. А кто мог это проделать? Гостей в семье не бывает, прислуги нет, остаются дети. Веня сбежал. Ход моих мыслей понятен?

Леся кивнула.

– Зачем ты это сделала? – не утихала я.

– Не хотела, чтобы они сразу шум подняли, – объяснила девочка, – Вене требовалось время, чтобы дойти туда, куда надо. У матери с отцом разные спальни, но они оба пьют на ночь кефир, я бросила таблетки в него. Лекарство типа снотворного, а когда проснешься, ведешь себя как идиот. Уж я-то знаю! Меня им поили, и до сих пор на ночь глотать его заставляют, да я выплевываю тайком капсулы.

– А куда Веня пошел? – задала я главный вопрос.

– Не знаю, он мне не сообщил, – соврала Леся.