Текст книги "Вещие сны Храпунцель"
Автор книги: Дарья Донцова
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава десятая
– Знаю про кровососов, – улыбнулась я, – но с ними пока не сталкивалась. А почему вы так Кабанову называете?
– Джейн, – поморщилась Олимпиада, – это она себе имечко придумала. Да все в курсе – Женька она! Евгения, блин, Ивановна. Сына у нее убили, хорошего такого паренька, а ей по фигу! Не ходи к ней, пропадешь. Поверь мне! Лучше подумай: тебе до смерти нужно то, из-за чего ты в долговую яму лезешь? Если кто болен, на операцию деньги ищешь, на лечение, тут уж поделать нечего. Но ежели хочешь машину, квартиру купить, крепко мозгами раскинь! Все рассчитай и только тогда ступай в банк. Но не к Кабановой, она тебя разденет догола!
– Евгения дает деньги в долг? – осенило меня.
– Ну да, – подтвердила Липа. – А ты что, не знала? Зачем тогда прикатила?
Я достала из сумочки удостоверение и показала его приветливой женщине.
– Детективное агентство, – прочитала та, – как в кино прямо! Что случилось-то?
– Вы сказали, что у Евгении убили сына, но он вроде пропал без вести. Вдруг парень просто сбежал? Почему вы думаете, что его лишили жизни? – задала я свой вопрос.
– Значит, слушай, – оживилась Олимпиада и завела рассказ.
Родители Джейн отличались патологической жадностью. Отец Жени – председатель сельсовета, или, на современном языке, местный мэр, ничего никому не делал просто так. Самую простую справку без взятки не выдавал. Мать Евгении была врачом, заведовала небольшой больницей и вела себя как муж. Такая семья не должна была испытывать материальных трудностей. Но все Кабановы бедно одевались, глава семьи носил самые дешевые часы, а его супруга не сверкала даже дешевыми украшениями. Куда они девали деньги? Жители Горяева и близлежащих сел знали: если тебе срочно нужна некая сумма, иди к Ивану Петровичу, он даст деньги сразу. Но ты потом вернешь долг с процентами. Когда отец умер, ростовщичеством занялась Мария Алексеевна, мать Жени. А после ее кончины «ссудной кассой» стала рулить Джейн.
Вся округа знала, что молодая Кабанова хочет выйти замуж. Она не скрывала своего желания, частенько забегала к Лидии, местной свахе, и робко интересовалась:
– Может, для меня жених найдется?
Кое-кто из местных парней с большим удовольствием мог отвести Евгению в загс. Их привлекало богатство невесты, поэтому они проявляли к ней интерес. Джейн радовалась каждому новому кавалеру, короткому периоду ухаживания, подаркам, которые ей дарили, и в конце концов пускала претендента на ее руку и сердце в дом, укладывала в свою постель. Но ни один из женихов совместного проживания не выдержал. Самым терпеливым, считай, жадным, оказался Степа Маслов, он провел с Кабановой три месяца. Когда парень вернулся домой, его мамаша, злоязыкая Катерина Петровна, растрепала в местном магазине, как живет самая богатая невеста околотка: спит на рванине, питается просроченными продуктами и, чтобы поменьше платить за газ, моется холодной водой.
– Пусть у нее «бабок» полные подвалы, но жить с жадиной невозможно, – резюмировала Маслова.
Через какое-то время ручеек лиц мужского пола, который вяло тек к Кабановой, иссяк. От кого она забеременела и родила мальчика? Даже сейчас, когда прошло много лет, этот вопрос нет-нет да и всплывает в беседах немногочисленных теперь местных кумушек.
Ребенок у Джейн получился странный. Люди, которые приходили к Кабановой, никогда не слышали детского плача.
Как только сыну исполнилось три месяца, Джейн отдала его в ясли, затем мальчик переместился в детский сад, потом в школу. Дети не любили Сережу, дразнили его, а порой откровенно издевались над ним, называли нищим придурком, на всю голову больным. В чем причина такого отношения? Кабанов одевался в отрепья. У него никогда не было при себе конфет, печенья, которыми можно угостить приятелей. Евгения отказалась платить за обеды в школе, но директриса, добрая женщина, оформила ученика как неимущего, и Сергей стал получать бесплатные обеды. Вечно голодный мальчик съедал их до крошки, а у местной детворы считалось нормой кривить нос при виде «изысков» школьной столовой и презрительно говорить:
– Такое дерьмо даже собаки не едят.
Сережа же лопал и суп, и скользкие холодные макароны с аппетитом. Одноклассники прозвали его жруном. Сидел мальчик один на последней парте. Только в пятом классе у него появилась соседка – Майя Трошина, девочка, у которой из родных была только бабушка. Почему она пересела к Кабанову?
Как-то раз школьники начали в очередной раз дразнить Сережу, тот, по своему обыкновению, молчал, сидел на перемене за своим столом, читал какую-то толстую старую книгу. Федя Круглов, весьма недовольный тем, что жертва не реагирует, выхватил у него том.
– Отдай, пожалуйста, – попросил Сережа, – книга не моя. Взял ее в библиотеке в Москве. Если порвутся страницы, мне там больше никакой литературы не дадут, это библиотека для взрослых. А там много интересных книг, еще тех, что в девятнадцатом веке выпустили.
Федор рассмеялся, бросил книгу Лене Кисуниной.
– Собачка, лови!
Сережа попытался поймать том, но Лена перекинула его Паше Окошину. Забава понравилась школьникам, они швыряли том друг другу, потом Лена отправила его в окно и велела:
– Кабанов, иди ищи.
– Как вам не стыдно! – возмутилась Майя Трошина. – Чего Серега вам плохого сделал? Сидел тихо, к вам не приставал.
Майю в классе любили и побаивались. Девочка занималась спортивной гимнастикой и могла так дать в зубы, что мало не покажется. Училась она отвратительно, знаний не хватало даже на двойки. Но поскольку на всех районных и областных соревнованиях Трошина всегда занимала призовые места, ей ставили в журнал четверки.
– Да ладно тебе, – загудел Федор, – уж и посмеяться над придурком нельзя. Он что, тебе нравится?
В ту же секунду Круглов оказался на полу, удар в нос, который Трошина нанесла главному мучителю Сергея, был сокрушительным.
– Да, – заявила Майя, стоя над поверженным хулиганом, – Серега мой друг. Кто его тронет, получит по морде.
На следующее утро Трошина села рядом с Кабановым. Через месяц Майя стала получать честно заработанные тройки, потом четверки. Поставив девочке впервые пятерку за контрольную, учитель математики спросил:
– Что случилось? Тебя не узнать.
– Сережа со мной занимается, – ответила девочка, – он очень понятно объясняет, по сто раз повторяет, и я понимаю.
И вот вам еще одна причина, по которой дети терпеть не могли Сережу, – с первого класса он получал только отличные отметки. У него даже четверок в дневнике не было.
Олимпиада прищурилась.
– Откуда я все знаю? Раиса Сергеевна, бабушка Майи, сдавала жилье дачникам на лето и осень, а потом она нашла жильцов на весь год. Я их с девочкой бесплатно пускала в мою летнюю кухню, она к дому пристроена, ну типа терраса. Студено, конечно, не очень удобно, но когда в кошельке пусто, то радоваться будешь, что есть где спать, жить, продукты на что купить. А холод и потерпеть можно. Сережа постоянно к Майе приходил. Раиса его подкармливала чем бог послал, мне про парнишку рассказывала, удивлялась, какой он замечательный. Никто мальчиком не занимался, а он очень любил учиться. Ездил в столицу в библиотеку, сидел в зале, читал. Книгохранилище на базе какого-то института было основано, там полно старых книг прошлых веков. Мальчик их просто глотал.
Липа горько вздохнула.
– Другим детям все условия родители создают, а толку? Евгения же вообще сыном не занималась, а прекрасный мальчик рос. Но потом он пропал. Вернее, исчезли они вдвоем с Майей. Раиса в панику ударилась: убили внучку.
Я ее успокаивала:
– У нас тихо, кому мы нужны. Майка сильная, с любым мужиком справится. Не переживай, она вернется.
И точно, девочка на следующее утро пришла. Бабка за ремень схватилась, но лупить внучку не стала.
Олимпиада скрестила руки на груди.
– А через год Трошины уехали. Раиса мне сказала:
– Майе предложили учиться в спортивном интернате, там и кормят, и комнату дают, и одевают. Я где-нибудь рядом жилье сниму.
И все! Умотали. Больше здесь не появлялись. Вот уж странно. Зачем за угол в столице платить, с чужими людьми куковать, когда своя изба добротная есть? Можно же не сдавать ее. Если Майка в спортинтернате, то Раисе денег, которые она получала, пенсии и как почтальон, вполне хватило бы. Огород у нее имелся, куры. Глупое поведение.
– А что было с Сережей? – спросила я, заранее зная ответ.
– Он так и не вернулся, – вздохнула Олимпиада, – хороший мальчик, только не современный. Вечно в библиотеку уезжал, а потом стал к Владимиру Николаевичу бегать.
Я встрепенулась, услышав новое имя.
– Это кто?
– Владимир Николаевич в музее работал, – пояснила Липа, – названия его не скажу, он каждый день в Москву на работу катался, Сережа к нему туда ездил. Раиса говорила, что он мальчику книги давал, все уговаривал идти в институт, где учат на музейных работников, вроде у него там блат есть. Хотя какой он Николаевич? Парню небось тогда двадцать с небольшим стукнуло.
– Он и сейчас здесь живет? – уточнила я.
– У него тут и дома нет, – усмехнулась моя информаторша. – Мать у парня сильно болела, он ей снимал избу Трошиных на весь год, чтобы жила на свежем воздухе. У Ксении была беда с легкими какая-то, не рак, не туберкулез… х… б… х… л… Вот же! Медсестра я, а название забыла!
– ХОБЛ? – подсказала я. – Хроническая обструктивная болезнь легких?
– Точно! – кивнула Олимпиада. – Экая ты умная! Не один год они жили у нас, потом уехали.
– Значит, у Сергея все же были друзья, – пробормотала я, – Майя Трошина и Владимир Николаевич. Фамилию его помните?
– Знаменитая тогда, политическая! – засмеялась Липа. – Такую не забудешь. Маркс! У тебя телефон мигает.
Глава одиннадцатая
– Ты где? – отрывисто спросил Михаил.
– Беседую с соседкой Джейн, – объяснила я.
– Быстро иди к ней домой, – велел Вуколов, – я нашел Кабанову.
От глагола «нашел» у меня сжалось сердце.
– Она жива?
– Тревожный чемоданчик у меня всегда с собой, я сделал, что мог, вызвал «Скорую». Поторопись, – сказал Миша.
Я встала.
– Олимпиада… э… э…
– Да не люблю я отчество, – отмахнулась хозяйка, – телефон громкий, говорят тебе, а мне слышно. Пошли вместе. Может, и моя помощь понадобится.
Мы быстро оделись, добежали до участка Кабановой, вошли в открытую теперь калитку, дошли до двери дома и очутились в холле.
В нос ударил противный запах.
– Чем воняет? – поморщилась моя спутница. – Гнильем каким-то.
В прихожую из коридора выглянул Вуколов.
– Лампа! Кто это с тобой? «Скорая»?
– Медсестра широкого профиля, – представилась Липа, – а вы машину по какому адресу вызвали?
– По тому, где Кабанова живет, – ответил Миша, – по прописке.
– Ой, нет, надо иначе, – занервничала моя сопровождающая, – дайте телефон.
Я протянула ей свою трубку.
– Алло, – через секунду закричала Липа, – диспетчер, не тот адрес Кабановой дали. Надо улица Рабочая, дом семнадцать. Ага! Официально переулок Октябрьский, но подъезд с другой стороны.
Олимпиада сунула мне мобильный.
– Держи. Где Евгения?
– В гостиной, – ответил Вуколов, – а может, это столовая. Дышите через раз. Главное, по коридору пробраться, в комнате меньше воняет. Давай, Лампа.
Я вошла в полутемное помещение.
– Свет здесь где зажигается?
– Фонарик в айфоне, – хмыкнул Миша, и тут же вспыхнул узкий луч, – любуйся.
– Из чего здесь стены? – удивилась я. – Странные какие-то!
– Около них сложены до потолка пачки старых газет, журналов бог весть за какие годы, самих стен не видно, – вздохнул Миша. – Идите осторожно, пыльно здесь, грязно.
Мы вошли в комнату, которая, возможно, служила столовой. На грязном до безобразия диване лежала Кабанова.
– Матерь божья! – воскликнула Липа. – Ну и бардак! Ну и жуть! А с жадиной что случилось? Тю! Да она спит! Храпит, как всегда! Небось очередной вещий сон Храпунцель видит!
– Кто? – не поняла я.
– Храпунцель, – повторила Олимпиада, – сказка есть про Рапунцель. А у нас Храпунцель. Вещие сны, видишь ли, она видит. Одно время Женька по соседям ходила, говорила:
– Я могу любую проблему решить. Скажите, в чем дело, вечером лягу спать, мне вещий сон привидится, и я буду знать, как вам помочь. Я сновидица-пророчица.
Ага! Нашла дураков. Вещие сны! Никто из деревенских к ней не пошел. А из города ездили, уж не знаю, сны она им свои сообщает, или люди деньги в долг берут.
– Это не храп, а хрип, – прервал рассказчицу Миша, – Кабановой плохо.
– Она может заснуть в автобусе, – не сдалась Липа, – сядет и хр-хр-хр. Поэтому ее и прозвали Храпунцель! Вещие сны Храпунцель! Умора!
– Хозяева, «Скорую» вызывали? – заорал из прихожей женский голос. – Чем у вас тут воняет?
– Сейчас их встречу, – ответил Миша и направился в холл.
– Святые угодники! – продолжала ахать Олимпиада. – Как же человек в таком хламе-грязи живет? Уму непостижимо!
– К синдрому Гарпагона добавился еще комплекс Плюшкина, – пробормотала я, – небось они друзья, ходят парой.
– Ты о чем? – спросила Липа.
В ту же секунду в комнате появились две женщины.
– Ух! – сказала одна. – Елена Николаевна, у нас с вами сегодня просто день собирателей сокровищ! Уже третий вызов подряд в одинаковые норы с накопленным дерьмом.
– Что случилось? – устало спросила доктор.
Миша показал на открытую банку рыбных консервов на столе.
– Мы с Евлампией приехали сюда по делу, договорились о встрече. Хозяйка нам не открыла. Мне это не понравилось, я вскрыл замок на калитке, потом запоры на двери дома…
На лице врача появилось выражение изумления.
Я вынула удостоверение и показала ей.
– Мы не воры.
– Детективное агентство, – кивнула Елена Николаевна, – все ясно.
– Я вошел в комнату, хозяйка лежала грудью на столе, – продолжал Миша, – она определенно ела эти консервы. Рыбные. Учитывая пейзаж, наверное, купила их где-то по скидке.
Я открыла холодильник.
– Да он отключен, тут пустые пакеты из-под молока складированы.
– Может, она на улице продукты хранила, – предположила медсестра, роясь в железном чемоданчике. – Просто эпидемия! Третий больной сегодня такой безумный накопитель.
– Что-то ей вводили? – осведомилась врач.
Миша открыл свою тревожную сумку.
– Вот. Это у меня всегда при себе, я эксперт-патологоанатом, имею высшее медобразование.
– Хороший набор, коллега, – позавидовала Елена Николаевна, – у нас такого нет. Все грамотно сделали. Пока я осматриваю больную, вы документы ищите.
– Непростая задача, – хмыкнула я.
– Катя Ефимова частенько к Евгении ходила с просьбами, – вздохнула Липа, – так она говорила, что та паспорт держала в буфете.
Миша подошел к серванту, выдвинул пару ящиков и обрадовался.
– Точно. Все аккуратно сложено.
– Вот и славно, – сказала Елена Николаевна, – мы ее забираем. Поможете нам больную вынести? На вид она некрупная, но человек без сознания всегда очень тяжелый.
– Конечно, – в один голос пообещали мы с Вуколовым.
Потом Миша добавил:
– Могу на руках оттащить, я ее легко на софу перенес.
В комнате раздался стон, медсестра подошла к Джейн.
– Как ваше самочувствие?
– М-м-м, – прозвучало в ответ.
– Можете назвать свое имя, возраст? – не умолкала медсестра.
– Вера, ей вкололи коктейль, – сказала врач, – поэтому она и ожила. Адекватного ответа в данной ситуации ждать не стоит.
– Я действую по инструкции, – ответила Вера.
– Расслабься, – велела Елена Николаевна. – Детективы, вы закроете двери?
– Естественно, – пообещал Вуколов.
– А в полицию сообщать не надо, что нас вызвали частные сыщики? – задала очередной вопрос Вера.
На лице доктора появилось тоскливое выражение. Елена Николаевна определенно не хотела связываться с представителями закона и поэтому сообразила, что сказать.
– Они, наверное, родственники Кабановой, поэтому нас и вызвали.
– Родня, родня, – лихо подтвердила ее ложь Липа, – дальняя, я точно знаю.
– Значит, они имели право навестить бабушку, – обрадовалась Елена Николаевна, – пришли, позвонили. Им не открыли. Они забеспокоились и своими ключами воспользовались. Не надо вызывать участкового, лучше больную по-быстрому в больницу доставить.
Глава двенадцатая
– У нас сегодня ужин, как в самой настоящей интеллигентной семье, – ликовала Киса, – сейчас будем есть габелями из набора, воспользуемся всеми приспособлениями. Очень хочу, чтобы чайный вечер состоялся у нас дома. А что на ужин?
– Салат из овощей с яйцом, котлета с гречкой и чай с яблочным пирогом, – озвучила меню Роза Леопольдовна.
– Напитки? – голосом привередливой хозяйки большого поместья вопросила Киса.
– Так я сказала уже, – удивилась Краузе, – чай.
– Его к салату не подают, – заявила наша юная княгиня, – вода, лимонад, морс…
– Минералка! – отчеканила Роза Леопольдовна.
Киса запрыгала.
– Вы идите пока по своим делам, а я накрою на стол и очень воспитанно позову вас!
– Есть хочется, – вздохнул Макс, когда мы с ним оказались в коридоре, – весь день не удавалось перекусить.
– Сейчас поужинаешь, – пообещала я. – Киса так загорелась стать воспитанной по всем правилам девочкой. Похоже, ее сильно задели слова Яковлевой.
– Какие слова? – удивился муж.
Я рассказала ему, как выгнала Зою.
– И правильно сделала, – вскипел Вульф, – сама она такая, в ее случае умственная отсталость вообще никак не лечится! Следовало наподдать царице подъезда веником по башке.
– Я собиралась это сделать, но не успела, потому что к делу подключились Фира с Мусей и изгнали из нашей квартиры это чудище, – сказала я.
– Входите! – закричала Киса. – Все готово!
Макс, Роза Леопольдовна и я вновь очутились в столовой.
Киса посмотрела на лист бумаги, который держала в руке.
– Сделать книксен.
Девочка присела в реверансе и с чувством произнесла:
– Дорогие гости, маман, папан…
Малышка замолчала, потом повторила:
– Дорогие гости, маман, папан… А как обращаться к няне, не написано!
– Роза Леопольдовна член нашей семьи, думаю, ей надо присвоить титул те́ти, – очень серьезно предложил Макс.
– Здорово, – повеселела Кисуля, – дорогие гости, маман, папан и тантэ́!
– Если речь идет о существительном из немецкого языка, то та́нте, – поправила Краузе.
Киса помахала листом.
– Здесь тантэ́.
– Роза Леопольдовна, не спорьте, – попросил Макс, очень хотевший есть, – какая разница, вы тантэ́ или та́нте? Как ни назови, ваша красота с вами останется, про ум я уж и не говорю.
– Прошу всех сесть за стол и вкусить скромное угощение, приготовленное с любовью. Место папана в центре. Мамана по правую руку, я по левую. Тантэ напротив папана.
Мы заняли отведенные места.
– Отлично, – потер руки Вульф, – салатик! Где майонез?
– Елки! Забыла! – подпрыгнула Краузе. – Сию секунду притащу.
– Стойте! – закричала Киса. – Это неправильно.
Роза Леопольдовна, стоявшая на низком старте, вздрогнула.
– В чем моя ошибка?
– Папану надо сказать: «Уважаемая тантэ, соблаго… го… во… соблаговольте, – наконец-то справилась с затейливым словом юная княгиня, – подать соус провансаль. А Роза Леопольдовна должна ответить: «С превеликим удовольствием, мон ами, я уже спешу на крыльях восторга исполнить вашу просьбу».
– Да какие на фиг крылья, – вздохнула Краузе, – я потолстела на два кило за неделю. Меня теперь реактивный двигатель не поднимет.
– Ой! Такая беседа во время суаренного общения под запретом, – затрясла головой Кисуля, – плохо у вас получается красиво говорить и интеллигентно общаться.
– Ща смотаюсь за майонезиком, сяду, и беседа нормально покатит, – пообещала Роза Леопольдовна и умчалась.
– На кухне на столе стоит соусница! – крикнула ей в спину девочка.
– Такая фиговина с круглой дурындой сбоку? Блестящая вся? У нас ее раньше не было! – в ту же секунду среагировала няня.
Я постаралась не рассмеяться. Фиговина с дурындой!
– Да, – ответила Киса и тут же спохватилась: – Так говорить нельзя, это фотопопа!
Роза Леопольдовна вернулась в столовую и поставила на стол странный предмет, закрытый со всех сторон.
Киса обрадовалась.
– Папан, маман, тантэ́, желаю вам приятного аппетита.
Макс взял вилку.
– Салатик! Майонезик, иди-ка сюда, я тебя съем. Кисуля, что у тебя в школе?
– Нет! – взвилась девочка. – За едой беседуют об искусстве! Книги, походы в музей, театр. Никакие бытовые темы не поднимаются! Папан, какой спектакль за последнее время произвел на вас наибольшее впечатление?
Вульф вертел в руках странную штуку, которую Роза Леопольдовна принесла из кухни, вопрос Кисы определенно застал его врасплох.
– Спектакль? – пробормотал Макс. – Ну… наверное, тот, что устроили недавно в моем кабинете два клиента.
– Милый, – остановила я мужа, – Киса имеет в виду театральное представление.
– А-а-а, – пробормотал Вульф, – ну… э… э… «Три поросенка!» Вот! Я вспомнил. Испытал глубокое разочарование. Волк пообещал их всех сожрать, но не сдержал слова. А я целых два действия ждал, что он их слопает, надеялся посмотреть на процесс. И что? А ничего!
– Папан, «Три поросенка» пьеса для совсем маленьких, – засмеялась Киса, – а ты большой!
– Так я ходил с детским садом, мне тогда лет пять было, – пояснил Макс. – Черт возьми, как эта фигня открывается?
– Мрак и туман, – закатила глаза Кисонька, – сбоку есть ручка, поверни ее.
Вульф засопел.
– Не могу!
– Почему? – опешила девочка.
– Эта фигня мелкая, а у меня пальцы толстые, – самокритично признался Макс. – И вообще, она не вертится. Наверное, надо нажать.
С этими словами Вульф сделал быстрое движение рукой. Кругляш развалился на две части, из него вылетел фонтан майонеза и осел на рубашке мужа.
– Вот так задница получилась! – воскликнул он.
– Папан, – простонала Киса, – слово, которое ты сказал, недопустимо! Никогда. Нигде.
– А как по-интеллигентному среагировать, когда тебе в лицо майонез выстреливает? – искренне поинтересовался Макс, вытирая салфеткой соус с сорочки.
Кисуля посмотрела в свою шпаргалку.
– Простите, господа, не ожидала такого конфуза!
Я решила перевести внимание девочки на себя.
– Кисонька, передо мной котлета с гречкой. Чтобы не оконфузиться в интеллигентном обществе, как мне ее съесть?
В ответ прозвучало:
– Лампуша, у твоего плато есть все необходимое.
Я замерла. И где у меня плато? В каком месте тела оно расположено? Думай, Лампа! Включи логику. Плато – это вроде нечто плоское. Возможно, я сейчас на нем сижу. Я встала и посмотрела на стул. Да нет тут ничего.
– Справа от плато, – вещала тем временем Киса, – находится крупомессер, слева габель ему в пару.
И тут меня осенило: плато – это тарелка. Лампа, куда подевалась твоя сообразительность?
Я засмеялась.
– Берешь мессер, с его помощью кладешь крупу на габель, – договорила Киса.
Я уставилась на нож с широким лезвием. Ну надо же! Всегда считала его рыбным. А вилку с короткими тремя зубцами раньше вообще не видела.
– Для котлеты положена эштанг! – выпалила Киса.
Я перевела взгляд на еще один прибор. На что он похож? На шило с зубцами! Или на штопор! Как им пользоваться? Да ежу понятно! Есть-то очень хочется, Роза Леопольдовна вкусно готовит! Сглотнув слюну, я воткнула «шило-штопор» в котлету, поднесла ее ко рту, откусила…
– Лампа, – простонала Киса, – мрак и туман! Фотопопа страшная! Страшенная!
– Что не так? – удивилась я.
– Ты держишь котлету на эштанге, – голосом, полным ужаса, объяснила девочка, – это… ну… это… ну это… хуже только в кофе сахар ложкой размешивать при всех!
Теперь в моей неинтеллигентной голове столкнулись два вопроса. Каким образом есть котлету с помощью шила-штопора, если его нельзя воткнуть в еду? И почему сахар в кофе нельзя размешивать при всех? Неужели надо интеллигентно бежать с чашкой в сортир и там проводить процедуру?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?