Текст книги "Малютка Интрига"

Глава четвертая

Я начала поднимать бумаги.

– Ну и ну, – протянул Костин, – слов нет. Что это было?

– На незнакомке повис долг в триста тысяч рублей. Я тоже мог бы начать нервничать в подобной ситуации, – тихо произнес Чернов.

– Ну зачем так врать? – продолжил удивляться Володя. – Ладно бы, она пришла… ну… к соседке и солгала о своем бизнесе. Захотелось мадам похвастаться, а нечем. Вот и наплела историю. В этом случае легко прокатит, если соседка не зарабатывает на поиске данных в интернете. Но заявиться к нам и наплести кружева? Юра, ты, небось, уже все о посетительнице узнал.

– И без особого труда – она ведь сообщила, что в Сети ник у нее «Кисонька», – отозвался Чернов. – Посетительница активна везде, где можно. Настоящее имя – Маргарита Андреевна Волгина. Из родственников – мать, ее зовут Эвелина Михайловна. Не успел пока глубже копнуть. Лампа, ты помнишь ваших домработниц?

– Тех, кто работал, когда я еще в школу не ходила – нет, – призналась я. – Знаю, что мама всегда нанимала женщин, которые помогали с уборкой, стиркой. Гладила мама сама, говорила: «Все горничные складывают рукава мужских сорочек и давай по ним утюгом ездить, получается некрасивая складка». Хорошо знала только тетю Настю, вот она служила в доме много лет, очень любила маму. Анастасия Ефимовна Молчанова. Наверное, ее нет в живых, она в моем детстве была уже пожилая.

У Костина зазвонил на столе внутренний телефон. Володя взял трубку, молча выслушал чью-то речь и встал.

– Волгина упала на первом этаже, когда вышла из лифта, девушки на ресепшене вызвали «Скорую». Маргарита просит тебя, Лампа, прийти.

– Небось ногу сломала, – предположил Юра, – у нее обувь на неудобной высокой платформе. Пойду с тобой!

– Не надо, – быстро возразила я, потом подумала, что мой отказ прозвучал грубо, и быстро добавила: – Вероятно, посетительница хочет что-то по секрету сообщить.

– Шагай одна, – распорядился Володя, – сразу зови, если понадобимся.

Заведующий отделом компьютерного поиска когда-то активно не любил меня. Юра ехидничал по поводу моего внешнего вида, манеры одеваться, смеялся над любовью к собакам. Почему парень так себя вел? Наверное, он считал, что жене владельца детективного бюро следует варить супругу суп, заниматься домашним хозяйством, а лезть в расследования ей не стоит.

Самое удивительное то, что Чернов появился в агентстве Вульфа, когда я уже там давно служила и ни у кого из сотрудников ко мне претензий не было. Первое время Юра вел себя мило, всегда здоровался, улыбался. А потом узнал, что я жена Макса, и «понесли галоши Петю». Мне стоило большого труда молчать в ответ, не давать Чернову отпор. Правда, за короткий срок службы у Вульфа айтишник успел довести до трясущихся рук не только меня, но и большую часть сотрудников. Юра великолепный специалист, на поле интернета ему почти нет равных. Но характер! Все, кто наточил зуб на вредину, хорошо понимали: если пойдут жаловаться на Чернова, устроят демонстрацию в кабинете Макса, то, скорее всего, противный парень окажется за бортом агентства. Но отыщется ли быстро другой специалист такой же квалификации?

А я знала: стоит мне рассказать мужу о том, как Юрий издевается надо мной, и айтишник вылетит на улицу через минуту после того, как я закрою рот. И более никуда не устроится. Потому что Вульф добрый, интеллигентный, понимающий, улыбчивый, но все это до определенной границы. Есть красная черта, которую пересекать нельзя. Того, кто обидел его жену, Макс жестоко накажет. И он дружит со всеми владельцами крупных частных детективных бюро, где платят хорошие деньги сотрудникам. Один звонок приятелям – и Юра везде персона нон грата.

Но всякое терпение рано или поздно иссякает. В конце концов я собралась поплакать супругу в жилетку, и тут Чернов неожиданно ушел в другое агентство. Мою радость было не описать словами, я постаралась навсегда забыть о гадком мужике.

И вот вам! Дежавю! Он вернулся. Макс объяснил мне причину, по которой вновь принял Чернова. Его супруга перенесла инсульт, женщине предстояла долгая, очень дорогая реабилитация. На новом месте он зарабатывал намного меньше, чем у Вульфа. Теперь Юра отчаянно пытается со мной подружиться. Он перестал говорить за глаза гадости про меня, не упускает случая похвалить. И даже сейчас изобразил припадок заботы, захотел сопроводить меня, глупышку, на первый этаж к администраторам. Но я не собираюсь приятельствовать с Черновым. Почему? В другое агентство он ушел из-за денег, там пообещали зарплату больше, чем у нас. Но пообещать – не значит выполнить. К горам из золота Юра так и не приблизился, поэтому вернулся к Максу. Если человек так сильно зависим от кошелька, то он меня с удовольствием продаст любому, кто предложит за мою голову достойную цену. Поэтому я вежлива с Юрием, но пить чай с ним на одном гектаре не хочу.

Я поспешила к лифту, вошла в кабину. Лифт замер на первом этаже, я вышла, и мне сразу стало ясно: дело плохо. Посетителей нет, центральный вход и окна закрыты металлическими рулонками. Около одного из диванов стоят медики. Девочки на ресепшене сбились в кучу, при виде меня они очень обрадовались.

– Что случилось? – тихо осведомилась я у Валерии Буевой, начальницы бюро пропусков.

– Лампуша, подойди к врачам, – прошептала та.

Я направилась к доктору.

– Добрый день. Евлампия Романова. Искали меня?

Глава пятая

– Больная просила вам передать, – тихо произнес врач. – Ее рассказ про кукол и одежду правда. Позвоните Эвелине Михайловне Волгиной. Вот, держите!

Мужчина сунул мне в руку визитку.

В ту же секунду послышался резкий противный звук. Я повернула голову. Железная штора над входной дверью поехала вверх, вошли двое мужчин. Один толкал перед собой каталку, другой нес под мышкой короткую трубу черного цвета, но уже через секунду мне стало понятно: это мешок.

– Маргарита умерла? – обомлела я.

Врач молча кивнул. Я перевела взгляд на диван, увидела, что лицо женщины накрыто куском ткани белого цвета, и пробормотала:

– Только что сидела у нас, выглядела здоровой.

– Все под богом ходим, – ответила медсестра. – Забирайте, у нас вызовов толпа.

Последняя фраза адресовалась санитарам. Потом помощница врача глянула на меня.

– Отойдите, дайте людям работать.

Я переместилась к ресепшену.

– Она того? – прошептала Буева.

– Да, – тихо подтвердила я. – Быстро как все приехали…

– Мы никого не вызывали, – по-прежнему еле слышно сказала Валерия, – женщина эта… сейчас…

Заведующая бюро пропусков ткнула пальцем в клавиатуру.

– Татьяна Ивановна Петрова…

– Посетительницу на самом деле звали иначе, – возразила я и спохватилась: – Вы у нее паспорт проверяли? Или на слово ей поверили?

Лера села в кресло.

– Никого не пропускаем без документа.

– И увидели, что в нем указано «Татьяна Ивановна Петрова»? – уточнила я.

– Она предъявила фото рабочего удостоверения в телефоне, – отозвалась заведующая бюро пропусков, – нам позволили выписывать разрешение на вход по нему. Зайди к нам.

Я повернулась, чтобы открыть небольшую дверку, и увидела, как каталка с телом выезжает на улицу.

Лера показала на экран.

– Смотри. Это скрин ее документа, его сделала Алиса. Все чин по чину. Печать. Указана должность.

– Угу, – пробормотала я, – только фото…

– Что не так? – занервничала Валерия.

– На снимке щекастая, коротко стриженная брюнетка, – объяснила я, – а у нас в переговорной сидела блондинка, волосы ниже плеч. Не похожа она на свое фото.

– Лампа, – остановила меня Буева, – ты прямо один в один как на фотках в удостоверении личности?

– Нет, – призналась я, – всякий раз, когда прохожу контроль в Шереметьево, удивляюсь: неужели я похожа на это чудовище, которое фотограф запечатлел на паспорт?

– У всех так, – проговорила Валерия. – Пришла тетка с ксивой. К вам постоянно клиенты спешат, не все заранее о встрече договариваются. Начальник охраны велел пускать к вам людей без заявки. Глянь на дату выдачи удостоверения.

– Три года назад, – протянула я.

– Волосы она покрасила, – зачастила глава пропускного бюро, – филеры вколола. Сейчас такое сплошь и рядом. И так накрашена, что не понять, какое лицо.

Лера нырнула под стол, вытащила небольшой термос.

– Хочешь компотик? Сама варю!

– Спасибо, вид тела на диване аппетит надолго отбил, – призналась я.

– Компот не еда, – возразила Буева.

– И пить тоже расхотелось, – добавила я.

– Поэтому ты такая стройная, – горестно вздохнула собеседница, – а мне на нервяке всегда жрать охота, сейчас все слопать готова.

– Можешь рассказать, что произошло? – попросила я.

– Когда она пропуск получала, выглядела нормально. А когда от вас ушла, спустилась на первый этаж, вышла из лифта, сразу к выходу не направилась. Я не поняла, что плохо ей. Тетка села на диван, кому-то позвонила. Прошло минут пять-семь, она легла. Когда народ у нас тут кофе пьет, из буфета еду выносит, никогда замечаний не делаем. Но устроиться дрыхнуть в центральном холле! Согласись, это слишком. Отправила к ней Валю.

– Ага, – подключилась к разговору полная блондинка, – спокойно у нее спросила: «Что с вами? Вызвать врача?» Она прошептала: «Доктор уже едет». И тут раз! «Скорая» появилась – наверное, рядом находилась. Медсестра, прямо как пионервожатая лагеря на море, заорала: «Покиньте зал! Все на улицу!» Народ послушно вышел. Баба ко мне: «Опустите защиту на окна и дверь. Вызовите Евлампию Романову, больная хочет с ней поговорить». Лера бросилась вам звонить.

Я поблагодарила девушек и поехала на наш этаж.

– Пока ты вниз ездила, нашел Эвелину Михайловну Волгину, – сообщил Юра, – она владеет небольшим агентством по подбору персонала. Домработницы, шоферы, няни и вообще любые специалисты, каких захотите. Сейчас наберу номер, поговоришь.

– Не испытываю ни малейшего желания сообщать незнакомой женщине о смерти дочери, – испугалась я.

– Послать Волгиной почтовую ворону? – съязвил Юра.

Я отвернулась. Вот и все. Недолго наш герой изображал душку. Его вновь взяли на работу, он успокоился и решил вернуться к прежней манере общения с женой босса.

– Лампуша, – спокойным голосом произнес Володя, – ты же знаешь, как в некоторых моргах дела обстоят. Документы у покойной искать поленятся, матери не сообщат. Бедняга начнет дочку искать.

– Верно, – пробормотала я. – Надо очень осторожно с матерью побеседовать.

– Попробуй, – попросил Костин. – Юра, набери номер.

Чернов показал на стул около себя.

– Лампуша, садись.

Я старательно заулыбалась и устроилась на сиденье. Бедный Чернов, он терпеть не может меня, но вынужден изображать хорошее отношение ко мне. Несколько месяцев парень справлялся со своими эмоциями. Но даже машина устает от постоянного напряжения. Юра сейчас сорвался, однако живо взял себя в руки. Вот я не сумею долго любезничать с тем, кого не люблю от всего сердца!

– Слушаю вас, – сказал приятный голос.

– Добрый день, – откликнулась я, – позовите Эвелину Михайловну.

– Слушаю вас, – повторила трубка.

– Извините, если попала не по адресу, – начала я издалека. – Верна ли информация, что вы когда-то работали у Ольги и Андрея Романовых?

Возникла небольшая пауза, затем раздался ответ:

– Да.

– Меня зовут Евлампия Романова, – представилась я, – имя поменяла, когда убежала от первого мужа. Ранее в паспорте стояло «Ефросинья».

– Беседую с дочкой певицы Ольги Петровны? – уточнила Эвелина.

– Да-да, – подтвердила я.

– И зачем я вам понадобилась? – без особой радости осведомилась владелица агентства.

– Сегодня к нам приходила Маргарита Андреевна Волгина, – начала я подбираться к основной части беседы.

– Так, – протянула Эвелина, – весьма интересно. И что ей надо?

– Девушка работает… – завела я.

– Не верьте, – отрезала Эвелина, – она врет, как дышит. Служба и Маргарита несовместимы. Да, когда-то давно, недолгое время, я работала у ваших родителей. Уж простите за правду, но угодить Ольге Петровне оказалось невозможно. Она требовала, чтобы тарелки в буфете стояли на определенном расстоянии от края полки. Полотенца в ванной должны висеть по ранжиру. Я получала деньги за каждый визит, поэтому в очередной раз просто не появилась у вас. Про вашего отца ничего не могу сказать, видела его один раз, мельком, а мать – наказание для прислуги.

Мне стало очень обидно.

– Неправда! Мама добрый человек. Да, она любит порядок, аккуратность во всем. Но то, что вы говорите, – такого не было. Вас не знаю, а вот Настю, которая появилась, когда я перешла во второй класс, отлично помню. Мама могла попросить ее помыть грязную плиту, на которую домработница не посмотрела, но не измывалась над горничной. Настя много лет в доме служила.

– Вы решили оторвать занятого человека от дел, чтобы окунуться в воспоминания далекого детства? – хмыкнула Волгина.

– Нет, – отрезала я. – Неприятно приносить человеку такое известие, но ваша дочь Маргарита умерла.

– Верно, – подтвердила Эвелина.

– Вам уже сообщили из полиции? – изумилась я.

– Ну да, – спокойно подтвердила Волгина, – позвонили. Пришлось беседовать с ними. Остались сомнения. Бумагу о кончине девчонки брать отказалась.

То, как спокойно собеседница приняла известие о кончине своего ребенка, меня изумило. Но сведения о разговоре с полицейскими и о том, что Волгиной предложили документ, лишили меня дара речи. Что происходит?

Глава шестая

– Вам хотели выписать свидетельство о смерти Маргариты? – громко спросил Костин.

Похоже, Володя тоже усомнился в правдивости слов Эвелины.

– Да, – ответила собеседница, – в России его непременно выдают родственникам покойного, но я не пойду получать бумагу. У меня возникли сомнения.

– У вас есть интернет? – осведомился Юра.

Раздался тихий смешок.

– Да.

– Знаете, что такое Zoom-конференция? – не утихал Чернов.

– Молодой человек, мне неизвестно ваше имя. Но помещение, в котором я сейчас нахожусь, освещается с помощью электрических ламп. Лучины, что торчали из канделябров, велела ликвидировать. Жаль, конечно, что пока не слышала про канализацию – бегаю во двор, в будку. Отправила вам ссылку на конференцию.

– Куда? – совсем растерялась я.

– На ваш телефон, у меня стоит определитель, – объяснила Эвелина. – Посмотрите в «Телеграме». Входите. Жду.

Не успела я сообразить, что происходит, как экран на стене продемонстрировал даму, похожую на английскую королеву Елизавету Вторую.

– Здравствуйте, господа, – начала она. – Чтобы не затягивать время, коего у меня просто нет, сразу объясняю: моя дочь уже один раз скончалась. И в моем случае надо испытывать радость. Девица – чудовище.

– Наша посетительница то же сказала про вас, – пробормотала я себе под нос.

Эвелина поджала губы.

– Ладно. В конце концов, вы ни в чем не виноваты. Начнем общение заново. Покажите рабочие удостоверения. Назовите свои имена, фамилии, года рождения, адреса по прописке. Если информация подтвердится, опять вызову вас на конференцию. Для выяснения понадобится минут десять. Если вы солгали, позвоню кое-кому, он не любит мошенников. Наверное, знаете, что владею фирмой по найму прислуги. Следовательно, тщательно проверяю каждого, кто хочет попасть в приличный дом. У меня есть люди, которые способны вашу подноготную увидеть. Обмануть их невозможно! А те, кто, вопреки предупреждению «не давайте о себе ложную информацию», нагло брешет в глаза, всегда получают по заслугам. Ясно выразилась?

– Более чем, – ответил Костин.

– Через минуту скрины будут у вас, – пообещал Юра.

– Просто подождите, – велела Эвелина, и экран потух.

– Странные дела творятся в датском королевстве, – заметил Вовка. – Маргарита приходит к нам с просьбой найти клиентку, которая унесла товар на сумму более трехсот тысяч, не заплатив. Желание администратора отыскать даму понятно, ведь от служащей требуют возместить ущерб.

– Да, к этой части повествования претензий нет, – согласился Чернов.

Костин встал и направился к окну.

– Но, рассказывая о воровке, Маргарита безбожно врет. Сначала сообщает о своем успешном бизнесе, потом говорит о нищете, хочет, чтобы мы оказали услуги бесплатно. На ресепшене прикидывается Татьяной Петровой. Имя она называет не сразу. Большинство наших клиентов начинают разговор со слов «меня зовут…» Но эта ведет себя иначе: отказывается представиться, потом просит именовать себя Кисонькой. Просто парад глупости. С какой целью она так поступает?

– Встречаются вдохновенные лгуны, – отозвалась я, – они плетут охотничьи истории из любви к искусству, не смущаются, когда концы с концами не сходятся.

– Потом дамочка убегает, – продолжил Костин, глядя на улицу, – ей становится плохо, женщина сама вызывает «Скорую». Сколько времени прошло с момента, как Маргарита умчалась, до звонка Валерии?

– Двенадцать минут, – отрапортовал Юрий.

Володя обернулся.

– Видели, что на улице творится?

– Снег валит, – вздохнула я, – Москва в пробках встала. И ведь каждый раз так. Похоже, те, кто дороги чистит, полагают, мы в Африке живем, снегопад в феврале – невероятная редкость!

– Садовое кольцо и МКАД сомкнулись, все в сплошных бордовых линиях, – сообщил Чернов, – центр парализован, и в других районах не легче. Уйма аварий. Сегодня надо сто раз подумать, прежде чем куда-то ехать. Лучше на метро кататься.

– Двенадцать минут, – повторил Костин. – За это время успела прилететь «Скорая», констатировать смерть. Вопрос: кто вызвал перевозку трупа? Врачи «Скорой» не обязаны это делать. А как получилось с нашей посетительницей? Она могла сама звякнуть в неотложку. Но вызвать перевозчиков труп не способен, потому что он труп. Это одна странность, вот вторая: пока Лампа с Лерой беседовала, труповозка оказалась тут как тут! Она что, на метле летела? Да в такую непогоду доктора для живого больного часа два-три ждать придется. А уж тех, кто покойного в морг доставляет, вообще через сутки увидишь. Они и при нормальной дорожной обстановке никогда не спешат, а сегодня и подавно не помчались бы сломя голову.

Юра открыл ящик стола.

– Куда им торопиться? Труп не удерет. А у нас на раз-два все мигом тут оказались. Необычно.

– Создается впечатление, что обе машины находились неподалеку, – продолжал Костин. – Номера автомобилей, конечно, нам неизвестны.

– Почему? – возразил Юра. – Камера над входом в здание определенно зафиксировала… э… э…

– Что? – насторожился Костин.

– Гляньте на экран, – попросил Чернов, – вы видите наш центральный вход, видео из отдела безопасности. Стоп. Где «Скорая»?

– Нету! – воскликнула я.

– Вон они, идут, – обрадовался Юра, – из-за угла вынырнули. Доктор и медсестра. Забавненько. Почему не прямо у двери машина припарковалась?

Я попыталась найти объяснение происходящему.

– Там знак, он запрещает остановку.

– Три ха-ха, – развеселился главный по компьютерам, – смешнее ничего не слышал! Машина с красным крестом имеет право встать где угодно.

– Промотай еще, охота глянуть на перевозчиков, – попросил Володя.

Через короткое время перед нами появилась пара с каталкой и мешком. Парни вышли из-за того же угла нашего здания.

Чернов почесал макушку.

– Режиссер у них не Тарковский, плохая постановочка. Настоящая труповозка всех распихает, попытается прямо в холл въехать, обозлится, что двери узкие, встанет к ним впритык. А эти! Пешкодралом. Цирк в огнях просто!

– Отмотай еще, – процедил сквозь зубы Костин. – Ага! Каталку толкают за угол. Мешок одеялом накрыли?! Идиотство! Покажи видео.

– Какое? – уточнил Чернов.

– Хочу посмотреть, что за углом.

– Там нет камеры, – ответил Юра.

– Почему? – удивилась я.

– С этим вопросом – к начальнику отдела безопасности, – отмахнулся Чернов, – я «глаза» не устанавливаю. Вот подключиться к ним мне легко. Могу лишь предположить, почему отсутствует наблюдение. За углом – глухая стена. Там ни окон, ни дверей, просто кирпич. И нет дороги, только метров десять асфальта, высоченная стена и огромные железные ворота. Слева – наш офис, справа – многоэтажная башня фирмы «Базон», она торгует товарами в интернете. Ворота принадлежат ей, не нам. Понимаешь, как выглядит пейзаж? Он похож на букву «П», левая «нога» – агентство, а правая и середина перекладины – «Базон». Ни у них, ни у нас окон там нигде нет. И камер тоже! Ворота глухие, их никогда не распахивают. Да и сделать это никак нельзя – створки заварили. Зачем «Базон» въезд сделал, потом закрыл? У него спросите.

– М-да, – крякнул Костин. – И как нам выяснить номера машин?

Чернов скривился.

– Подключусь к дорожным камерам и увижу, кто в наш переулок въехал в нужное время. Доктор и медсестра не снимали маски, защитные очки, спустили шапочки до бровей. Лиц не видно. Один санитар тоже так поступил. Включаю еще раз видео на первом этаже. Тот, что мешок нес… Стоп! Внимание на экран! Замедляю запись, чуть назад отмотаю, чтобы увидели все.

Мы с Володей одновременно повернули головы. Я увидела, как медленно открылась дверь, появилась фигура в одноразовом комбинезоне, лицо у нее прикрыто маской, очками. Руками в перчатках мужчина толкал каталку. За ним возник другой парень, он выглядел точно так же. Но, войдя в холл, этот человек вздрогнул, мотнул головой, и в ту же секунду оправа свалилась на пол. Санитар быстро снял маску, провел по носу рукавом куртки, поднял очки, нацепил защиту, начал выпрямляться и замер. Его лицо резко увеличилось.

– Стоп-кадр, – прокомментировал Чернов, – дурачок чихнул, потерял очки, решил вытереть нос. Он не санитар. Эти ребята четко соблюдают меры безопасности. Запущу его фотоморду в поиск. Авось что-то выпадет.

– В холле устроили спектакль, – подвел черту Костин, – организатор – не профессионал. Он старался, но допустил массу ошибок. Нас водят за нос. Кто? С какой целью?

– Еще раз здравствуйте, – раздалось с экрана. – Включите звук.

– Мы здесь, – объявил Юра.

– Отлично, – кивнула Эвелина. – Маргарита Андреевна Волгина – не моя дочь по крови. Много лет назад меня, шестнадцатилетнюю девочку, после смерти матери отчим выгнал из дома. Я ночевала на вокзале. Потом один пассажир, который регулярно ездил в Ленинград, обратил внимание на меня. Федор Петрович пожалел меня, бездомную, поселил бесплатно у себя на даче. В мои обязанности входило принимать по воскресеньям его гостей. Они развлекались на секс-вечеринках. Я в них лично не участвовала, подавала напитки, бутерброды. Мужики ко мне не приставали, там без меня баб хватало. Когда мне исполнилось восемнадцать, Федор сделал предложение. Я получу кооперативную квартиру, если запишу на себя младенца и воспитаю девочку, все расходы оплатят. Я согласилась и получила Маргариту. Мне ее прямо на дачу доставили, а потом нас отвезли в Москву, поселили в районе метро «Аэропорт». Просторная двушка, шестьдесят метров, кухня двенадцать плюс десять лоджия. В этом кооперативном доме жили журналисты, в основном те, кто за границу ездил. Помню, как вошла в лифт на своем пятнадцатом этаже, а в кабине – два мужика из телевизора. Забавно. Никто не усомнился, что Рита – моя дочь. Жили мы с ней не очень хорошо, девочка непослушная, с первых классов двоечница. В тринадцать лет она связалась с плохой компанией. И начался ад. Из дома убежит – я ее по всем подвалам, стройкам ищу. Или придет домой пьяная, или уедет куда-то на поезде, пропадет на неделю. Мрак. Потом вообще исчезла. К тому времени Федор умер, мне перестали платить деньги на содержание подростка. Кто ее родители? Понятия не имею, а спросить не у кого. По документам она моя дочь. Заканчивались девяностые, какой-то порядок начал появляться. Предприняла попытку найти Маргариту. Почему? Ощущала ответственность за девочку – она несовершеннолетняя. Но ничего не получилось. Я неплохо зарабатывала, клиентов хоть отбавляй – всем нужна ответственная, аккуратная домработница. Евлампия, ваша мама – редкая капризуля, поэтому я недолго у вас продержалась. Риту я так и не нашла. Она исчезла, но я ее не забываю. Не так давно меня пригласили в театр на премьеру. Актриса, которая играла главную роль, оказалась очень похожа на Маргариту. Никакой любви в моем сердце к девчонке не было, но я решила пройти за кулисы, попросила спутника, Игоря Николаевича, познакомить меня с актрисой. Игорю Николаевичу никто отказать не может – он главный спонсор театра, содержит его на свои деньги. Нас провели в гримерку. Исполнительница вела себя мило, предложила кофе, мы завели беседу, я спросила: «Ваши родители в зале?» «Мамуля здесь», – весело ответила она. И, как по заказу, дверь открылась, появилась дама в жемчугах. Мне стало понятно: в гримерке не Рита. Ошиблась я, не видела девочку много лет. Ну да, у нее есть что-то общее с той женщиной, которая работает на сцене. Моя воспитанница убежала, будучи школьницей. Она за прошедшее время определенно изменилась внешне. Но у лицедейки есть семья. Ошиблась я. Потом вдруг звонок из полиции. Найдено тело молодой женщины, при ней паспорт на имя Маргариты, прописана в моей квартире. Бомжиха. Скончалась от алкоголизма. И что могу теперь сделать? Воскресить? Малоприятная история.

– Вы уверены, что речь шла о девочке, которую взяли на воспитание? – осведомился Костин. – Асоциальная личность могла украсть чужой паспорт. Вы не ездили в морг на опознание?

Эвелина поджала губы.

– Нет смысла в этом. Времени немало пролетело. От меня убежала школьница. Хорошо одетая, сытая, полненькая девочка с юным личиком, с густыми, красивыми волосами. Натуральная блондинка, огромные голубые глаза – прямо ангел. То, что под этой внешностью спряталось чудовище, сразу не понять. И надо отметить, Маргарита легко могла прикинуться кем угодно – актерские задатки у нее прекрасные. Все что угодно изобразит, легко прикинется королевой, и вы ей поверите. Без труда сыграет роль нищей оборванки, вызовет к себе жалость – отдадите «несчастной» свои деньги, поселите у себя дома. А она сопрет дорогие вам вещи и унесется. Я от нее столько натерпелась, что хотела лишь одного: не видеть девку, не слышать, никакой информации о ней не иметь. Это одна причина, по которой я отказалась пойти на опознание. Есть вторая. Каким образом я смогу понять, кого вижу? У бездомных зубов нет, на голове проплешины, лица старческие, может, еще синяки, шрамы. Да я никогда не пойму, кого вижу. Паспорт у страшилища на имя Маргариты? Вот и хватит с полиции, уверена, это она и есть. Хорошо знаю, девчонку всегда тянуло к темной стороне жизни, еще живя дома, она начала пить, курить, убегать, врать, воровать. Тайна для меня, кто ее биологические родители, но, вероятно, ребенку досталась их дурная генетика. Вот вам одна история. Девчонка ходит в пятый класс, приносит в четверти «два» по географии, ее хотят оставить на второй год. Нас с Маргаритой вызывают к директору. Местная начальница начинает обличительную речь в адрес ученицы, Маргарита пада на пол, рыдает: «Николай Петрович мне платье расстегивал, целовал, я убежала. После этого педагог начал мне плохие отметки ставить». Пригласили географа, тот чуть чувств не лишился: «Деточка, разве можно так врать?» У Маргариты слезы по щекам: «Сказала правду, вы мне говорили на ушко…» И такую фразу произнесла, которую пятиклассница определенно не узнает, если не попадет в руки озабоченного педофила. Географ оторопел. Девочка в голос рыдает: «Трогал меня везде! Честное слово!» Итог: Рите поставили четверку по географии, перевели в шестой класс. Директриса чуть ли не на коленях умоляла ее никому не сообщать об инциденте. Учителя выгнали. Через полгода школьная начальница попросила меня приехать в гимназию. В кабинете находилась одноклассница Маргариты. Она сообщила, что Волгина, узнав, что у нее «два» в году по географии, прошипела: «Ну я ему покажу! Работу навсегда потеряет». Одноклассница долго молчала, боялась, что Рита ей за правду отомстит. А потом школьницу совесть замучила. Меня попросили забрать девчонку из школы. Едем с ней домой, я не выдерживаю: «Как ты могла оболгать педагога? Он же волчий билет получил, никогда такого к детям не подпустят». Маргарита засмеялась: «И очень хорошо! Просила его мне тройку нарисовать. Дурак ответил: «Даже двойка – оценка знаний. Если ученик неуд получил, значит, он имеет хоть какое-то представление о географии. А у тебя ноль знаний, но «зеро» не могу написать в дневнике». Ну и пошел вон! Помог бы мне – и нет проблем».