Текст книги "Легенда о трех мартышках"

– О его местонахождении знали лишь два человека: Игорь и Анна. Поговори с матерью, вероятно, она откроет дочери тайну. Столько лет прошло, думаю, Корольковой захочется наградить тебя за годы сиротства, – выдал Сергей.

Я оторопела, но потом ядовито сказала:

– Даже если твое ведомство может организовать мне командировку на тот свет, я не соглашусь отправиться в такое путешествие. Приходи с этим предложением лет через сто накануне моих похорон, вот тогда я попытаюсь выполнить твою просьбу, отыщу в райских садах Игоря с Анной и задам им ряд вопросов!

– С Корольковой можно пообщаться сегодня, – хмыкнул Водоносов, – она жива и, надеюсь, поймет, что лучше открыть секрет дочери. Не потащит же она с собой ценности в могилу.

Глава 6

– Жива? – переспросила я.

– Да, – кивнул Водоносов.

– Мама?

– Верно.

На меня напал судорожный кашель, Водоносов сгонял на кухню и принес полный стакан воды.

– Выпей, – заботливо предложил он.

Я послушно сделала пару глотков и зашипела:

– Почему ты сразу не сказал основную новость? Приберег сообщение под занавес?

Сергей отвел глаза.

– Я решил сначала ввести тебя в курс дела.

– Где живет Анна?

– Так ты к ней поедешь?

– Да, – заорала я, – прямо сейчас! Назови улицу, номер дома, квартиру. Она замужем? Дети есть?

Водоносов вытащил из портфеля листок.

– Тут все данные. Меня интересует только тайник! Кстати, сегодня за кражу ее никто не посадит!

– Анна здорова? – спросила я.

– Из психлечебницы она давно вышла, – ответил Сергей.

– И ни разу мне не позвонила, – протянула я.

– Не хотела портить дочери биографию.

– А после перестройки? – возмутилась я.

– Вот и задай ей этот вопрос, – быстро сказал Сергей. – Наверное, у Корольковой были свои причины не видеть тебя.

В обморочном состоянии я вышла во двор и села в машину, было от чего лишиться чувств. Мои родители, оказывается, воры! А я предполагала, что отец просто бросил маму, и та попала в психушку. Кстати, насчет клиники я не ошиблась, мать провела в сумасшедшем доме не один год! Значит, я Игоревна? Мой дедушка – не мой дедушка, он отчим папы и второй муж Афанасии. Елена Ивановна и Иван Петрович Васильевы фантомы. Что еще скрыла от меня Афанасия? И как я покажусь на глаза Анне Корольковой, кстати, если верить бумажке, которую всучил мне Водоносов, моя мать еще не совсем древняя старуха.

Я повернула ключ в зажигании и медленно выехала на проспект. Что я скажу Корольковой при встрече?

– Здравствуйте, меня зовут Даша. Я ваша дочь.

Интересно, как она отреагирует на это? Захлопнет дверь? Бросится меня обнимать? Или потребует метрику.

Как будет развиваться наш разговор дальше? Мне напрямик спросить:

– Где тайник? Верни украденное, нехорошо воровать экспонаты из музея!

Глупее и не придумать. И у меня нет никаких бумаг, доказывающих, что я родная дочь Корольковой. Хотя можно показать ей фото Афанасии! Надо сейчас зарулить в Ложкино и прихватить снимок. Надеюсь, Анна вспомнит свою свекровь. Черт возьми, я не могу назвать Королькову мамой! С другой стороны, разве она может на это претендовать? Сколько раз, когда меня обижали разные люди, мне в голову приходила горькая мысль: «Эх, будь рядом со мной мама и папа, наверное, они пожалели бы доченьку. Ну почему мне приходится всего добиваться самой? Отчего нет никаких близких родственников, кроме бабушки?» Конечно, я никогда не показывала ни отчаянья, ни боли, всегда старалась улыбаться, но порой мне становилось очень горько.

На глаза навернулись слезы, руки затряслись, я с трудом припарковалась у тротуара. В памяти неожиданно ожили давние обиды.

Андрей Малеев, которого я любила со всей страстью первокурсницы, после бурного трехмесячного романа меня бросил. На прощание он сказал:

– Ты хорошая, но мать против наших отношений.

– Почему? – пролепетала я.

– Мы не пара, – серьезно ответил Малеев. – Мой отец занимает высокий пост, мать работает в министерстве, а дед генерал. Наша семья приличная, а ты сирота с неизвестным прошлым. Что ты знаешь о своих родителях?

– Они погибли в горах, – прошептала я, – увлекались альпинизмом.

Малеев хмыкнул:

– Мама думает, что твои предки загнулись от пьянства. Можешь доказать обратное?

Я пережила предательство любимого и даже сделала вид, что сама послала Андрея по известному адресу, но с тех пор решила никогда никому не говорить о своем сиротстве.

А на работе? Пять лет Даша Васильева ждала ставки старшего преподавателя, а когда вакансия наконец появилась, на нее оформили Нину Терентьеву, двадцатидвухлетнюю пигалицу, только-только получившую диплом. Я возмутилась и задала завкафедрой вопрос:

– Почему она, а не я?

– Так решил ректор, – попыталась увильнуть от ответа дама, но я загнала ее в угол и услышала горькую правду:

– У Нины отец заведует отделом в НИИ, где работает сын ректора.

И подобных оплеух жизнь мне отвешивала много! Ладно, я выбивалась в люди сама, набила многочисленные шишки, но в конце концов стала на ноги и сейчас не только материально благополучна, но и счастлива. Не все родители могут помочь детям сделать карьеру и ссудить их деньгами. Но я была лишена возможности пожаловаться маме, уткнуться в ее плечо, рассказать о своих проблемах, желаниях, надеждах и мечтах. Около меня не было близкого по духу человека! Бабуля очень любила внучку, но мне не хватало родителей, в первую очередь мамы! И пусть вам это не кажется странным, но знание, что мать умерла, меня успокаивало. Да, я понимала: она не придет, потому что с того света не возвращаются. А если человека нет, то на его помощь не надеешься и можешь придумать любой, самый лучший образ матери.

Но она оказалась жива! Ходит по тем же улицам, что и я, вероятно, мы сталкивались в метро или в магазинах и расходились в разные стороны, не зная, что являемся самыми близкими людьми на свете. Почему она так со мной поступила? За что?

Я стукнула кулаком по рулю и тут же услышала писк телефона.

– Эй, ты ревешь? – спросил Пузиков.

– В моей машине установлена видеокамера? – огрызнулась я.

– Нет, – растерялся Фима, – просто голос такой… странный… Что случилось?

Я хотела привычно ответить:

«Все супер», – но тут в груди словно что-то лопнуло.

Воздух со свистом вырвался из горла, потом полились слова, впервые в жизни со мной приключилась истерика. Слава богу, длилось это не так уж долго, минут через пять я опомнилась, вытерла лицо рукавом и прошептала:

– Извини.

– Ерунда, – ответил Фима, – перестань размазывать рукавом сопли по морде.

– Откуда ты знаешь, что я делаю?

– У тебя никогда нет в сумке носового платка, – ответил Ефим.

– Верно, – слабо улыбнулась я, – постоянно забываю положить в бардачок упаковку.

– Это ерунда, – воскликнул Пузиков, – ты ведь знакома с Алиной Карякиной?

– Естественно, – подтвердила я.

– Алинка посмотрела фильм про то, как одна американка сгорела при автомобильной аварии, потому что не смогла открыть дверь машины и разбить лобовое стекло.

Я шмыгнула носом.

– Печально.

– Вот-вот, – сказал Фима, – Карякина решила, что с ней подобное произойти не должно, и теперь всегда возит с собой молоток. Если ее заклинит в салоне, Алина живо долбанет по стеклу и вылезет наружу.

– Предусмотрительно, – одобрила я.

– Погоди, ты не дослушала. Молоток Карякина держит в багажнике.

Мне стало смешно.

– Интересно, каким образом она собирается при аварии достать инструмент?

– Женская логика, – заржал Ефим, – главное, что кувалда есть, а как ее в нужный момент вытащить, уже неинтересно! Хочешь мой совет?

– Ну?

– Выпей кофе, приведи себя в порядок, поезжай в магазин и накупи барахла. Шопинг-терапия лучшее средство от стресса.

– Я собралась к Корольковой!

– Лучше поезжай завтра!

– Нет! Сейчас!

– Ты не в форме.

– Я уже спокойна.

– А то я не слышу твой дрожащий голос.

– Глупости!

– Ярость и обида плохие помощники при непростом разговоре, – заметил Фима.

– С чего ты взял, что я гневаюсь?

Ефим протяжно вздохнул:

– Представил себя на твоем месте и испытал весьма негативные эмоции. Езжай, развейся!

– Наверное, ты прав, – согласилась я. – Почему-то я чувствую себя невероятно усталой, словно таскала на плечах бетонные блоки.

– Стресс, – повторил Фима, – в кровь поступает адреналин, он начинает будоражить человека, и происходит сосудистый спазм. Я был не прав, лучше не пей кофе, а тяпни коньячку.

– За рулем?

– Ладно, я мальчик-идиот, выпей валерьянки.

– Лучше поеду в книжный за детективами, а потом на «Горбушку» за сериалами.

– Отличная идея, – обрадовался Пузиков, – накупи фильмов про пиф-паф и наслаждайся. Хочешь еще совет?

– Давай, – разрешила я.

– Не рассказывай пока домашним про Анну, не стоит!

– Предлагаешь скрыть от них информацию о внезапно обнаруженной матери?

Фима откашлялся.

– Королькова обвинялась в воровстве.

– Сто лет назад.

– Сумма ущерба, нанесенного твоими родителями государству, огромна!

– И что? Я не участвовала в ограблении.

– Аркадий адвокат, Дегтярев полковник милиции, у них на работе могут появиться проблемы. Клиенты не станут обращаться к законнику, чьи родственники совершили преступление, а Александр Михайлович вынужден будет доложить о произошедшем начальству, таков порядок.

Я молчала.

– Получается, ты обманывала всех, указывая в анкетах, что родители скончались.

– Так ведь я не знала правду!

– И кто тебе поверит? Лучше пока держать язык за зубами, – предостерег Фима, – завтра съездишь к матери, попробуешь с ней поговорить. Вероятно, она тебя выгонит. А может, Королькова в маразме. У нее есть дети?

– Дочь Марина, – сухо ответила я, – моя сводная сестра.

– Предполагаю, эта Марина не испытает эйфории при виде Дашутки, – заявил Фима. – Небось она считает себя единственной наследницей матери. А тут, бац, еще одна доченька! Делиться придется.

– Мне не нужны их материальные блага!

– Но сестричке это неизвестно! – перебил Пузиков. – Лучше отдохни, успокойся, завтра побеседуешь с ними, и тебе станет ясно: нужно ли своих домашних напрягать.

– Ладно, – согласилась я.

– И последнее. – Пузиков упорно не желал отсоединяться. – Бедным родственникам, внезапно возникшим из небытия, никто не рад. Ты оденься поприличнее, не в джинсы, прихвати торт, конфеты подороже. А то они решат, что ты хочешь им на шею сесть.

Я молча нажала на отбой, сил слушать поучения Фимы больше не было, хотя кое в чем он безусловно прав: не следует пороть горячку.

Глава 7

Приехав на «Горбушку», я подошла к одному из ларьков и спросила:

– Чего хорошее есть?

– Сериал «Дети любви», – зевнул продавец, на бейджике которого было написано «Костя», – все пять сезонов.[6]6
  Все названия фильмов выдуманы автором, совпадения случайны.


[Закрыть]

– Детектив? – оживилась я.

– Не, романтическая драма.

– Фу! Хочу криминальное кино, – воскликнула я.

Парень порылся на стенде и бросил на прилавок пару коробок.

– Во! «Череп».

– А это о чем?

Торговец почесал бритую макушку.

– Американские криминалисты ищут маньяков, вскрывают трупы, изучают их. Классно!

– Ой, не надо!

– Вы ж хотели про убийства?

– Верно, но так, чтобы без трупов!

Ларечник сдвинул брови.

– Иди в третий павильон. Там Макс мультиками торгует!

– Издеваетесь?

– Неа, ты первая начала! «Дайте про убийства без трупов». Где найти такое кино?

– Не хочу смотреть репортаж из морга, – объяснила я. – Пусть кого-нибудь убьют, но тихо и не демонстрируют во весь экран окровавленное тело.

– Могу предложить советское кино про Анну Каренину, – оживился парень, – прямо для вас! Бабу убили! И ничего не показали! Один паровоз во весь экран!

Внезапно плохое настроение меня покинуло.

– Спасибо, про Анну Каренину не надо.

– А зря, – соблазнял покупательницу продавец, – лента на любой вкус! Там и любовь, и смерть, и скачки. Правда, не из современной жизни, про тысяча пятьсот тридцать седьмой год!

– Каренина бросилась под паровоз! – напомнила я.

– Ну? Вот и труп!

– В шестнадцатом веке никто про железную дорогу не знал, – я ввела его в курс дела. – Фильм снят по книге Льва Николаевича Толстого.

– Ага, – кивнул продавец, – его жена на телике программу ведет! У них там все родственники, баба в студии, мужик кинушки снимает, а ихние дети в сериале играют. Мафия!

Я потрясла головой.

– Чья жена телеведущая?

– Ну… эта… – защелкал пальцами «киновед», – забыл… имя странное! От нее еще тараканы убежали!

Я на всякий случай попятилась от прилавка, но любопытство всегда было сильнее меня, поэтому я решила уточнить, о ком говорит продавец.

– От кого сбежали тараканы?

Парень скорчил страдальческую гримасу.

– Она не умывалась… ну… из маминой спальни выходит типа кран…

– Мойдодыр! – озарило меня.

– О! – обрадовался собеседник. – В точку.

– И какое отношение он имеет к Анне Карениной? – обалдела я.

– Так у жены имя, как у той, с тараканами, – заулыбался Костя, – ща, из головы вылетело. У меня сынишка, ему жена недавно вслух читала!

– Анну Каренину? – изумилась я. – Маленькому ребенку? Конечно, нужно приучать отпрыска к классической литературе, но роман о даме, изменившей своему мужу, не лучший выбор для ребенка. И, простите, вы запамятовали, как зовут вашу супругу?

– Я че, идиот? – нахмурился Костя. – Наташка! За фигом вам про нее знать?

– Сами сказали «имя у жены заковыристое», – я попыталась превратить идиотскую беседу в разговор разумных людей.

– Так я не о Натке балакал, – засмеялся продавец, – во, про него! Мужик, Лев Толстой, снял кинушку, дюдик с любовью, а его жена на телевидении светится! Имя у бабы, как у стиха про тараканов! А моя Наташка Мишке читала! Понятно?

Я откашлялась.

– Супругу Льва Николаевича Толстого звали Софья Андреевна, она, на мой взгляд, была очень несчастлива в семейной жизни, граф вел себя некрасиво по отношению к ней. Но госпожа Толстая скончалась задолго до изобретения телевизора!

– Она померла, а он второй раз женился на молоденькой, – не сдался Костя, – обычное дело.

– Писатель Лев Толстой умер в тысяча девятьсот десятом году.

– Этта вы путаете, – отрезал продавец, – я сам видел его бабу! Ниче, хорошенькая! Черт! Ну и имя у нее! Про посуду!

– Про посуду? – в полнейшем недоумении повторила я. – Телеведущую зовут, как кухонную утварь?

– Ага, – кивнул парень.

– Сковородка?

– Неа.

– Кастрюля?

– Да вы че!

– Вилка? Хлебопечка? Плита? – тупо перечисляла я.

– Ну, е-мое, – Костя хлопнул рукой по прилавку, – знаете вы расчудесно и девку, и книжку! Просто забыли! От нее все ушли… по полям, по лугам.

– Федорино горе! – воскликнула я.

– Федора! – подпрыгнул Костя. – Вау! Точно!

– Детские стихи про плохую хозяйку написал Корней Иванович Чуковский, – менторски произнесла я. – Он не имеет никакого отношения к Льву Николаевичу Толстому!

– Вы ваще без понятия, – заявил Костя, – Федорой зовут телеведущую, которая жена Толстого. Ясно?

Я оперлась о прилавок:

– Не Федора, а Фекла, Фекла Толстая, очень симпатичная и умная девушка, она хорошо образована и прочитала горы книг. Вот только супругой Льва Николаевича Фекла никогда не была.

– Как же она на телик попала? – хитро прищурился Костя. – Туда только своих берут.

– А писательница Татьяна Толстая, которая тоже работает в «Останкино»? – засмеялась я. – По-вашему, и она жена нашего классика? Толстых в русской литературе было много. Несмотря на одинаковые фамилии, Фекла и Татьяна не родственницы. Первая имеет прямое отношение к Льву Толстому, а вторая к Алексею, тоже замечательному писателю.

– Они там все в родстве. Простому человеку не пролезть, – уверенно заявил Костя. – Меня, например, не приглашали на телевидение. А почему? Ясно ж, кому нужен парень с улицы. Так берете дюдик про Каренину?

– Спасибо, не надо, – отказалась я, – пойду дальше.

– Во народ, – разочарованно забубнил Костя, – сами не знают, чего хотят! Возьмите документальный фильм «Подвалы Лубянки»[7]7
  Название придумано автором.


[Закрыть]. Его снял журналист, которого убили за то, что он кучу тайн понараскрывал. Шоколадное кино получилось, все правда! Забирайте последний диск, недорого отдам, со скидкой.

Чтобы не разочаровывать парня, я протянула ему деньги, сунула покупку в сумку, вышла на улицу и услышала недовольный звон мобильного.

– Дашунчик, ты где? – зачирикала Галя Мысина. – Мы с Александром Михайловичем уже приехали! Он очень нервничает, даже от ужина отказался, бедняжка!

– Если Дегтярев пропустит прием пищи, ему от этого станет только лучше, – ответила я, садясь в машину. – У нашего борца с преступностью десять лишних килограммов веса.

– При чем тут полковник? – удивилась Галка. – Ты забыла про мою просьбу?

– Нет, – возразила я, тщетно пытаясь вспомнить, по какой причине Мысина решила посетить Ложкино, – у меня с памятью полнейший порядок. И что вы там поделываете с Александром Михайловичем?

– Он весь на нервах, – затараторила Галка, – сначала носился по лестницам с первого этажа до мансарды: вверх-вниз и обратно. Я оторопела от его скорости, прямо в глазах зарябило!

Я чуть не врезалась во впереди идущую машину, но, слава богу, успела вовремя крутануть рулем и, краем уха слушая раздавшиеся недовольные гудки, спросила:

– Бегал по лестнице? Александр Михайлович?

– Ага, – подтвердила Галя, – четверть часа гонял. Наверное, от стресса.

Я опешила, полковник терпеть не может физические упражнения. В свое время мы с Машей пытались заставить его посещать спортзал, даже подарили абонемент в фитнес-клуб, но толстяк заглянул туда всего один раз. Больше всего он уважает два вида упражнений: плотный ужин и крепкий сон. Никакие рассказы о гиподинамии, необходимости движения и грозящих тучному человеку болезнях не пугают приятеля. Он, правда, периодически садится на диету и стоически выдерживает ее в промежутке между завтраком и обедом. Скакать по лестницам совершенно не в духе Дегтярева, он ходит по ступенькам медленно, осторожно, со скоростью беременного бегемота. Что происходит у нас дома?

– И где ты? – вопрошала тем временем Галка. – Далеко до Ложкина?

– Может, за час доберусь, – оптимистично пообещала я, – хотя ничего гарантировать не могу.

– Боюсь, я не смогу тебя дождаться, – огорчилась Мысина.

Я испытала радость, но постаралась скрыть ее и лицемерно воскликнула:

– Вот жалость!

На самом деле у меня не было ни малейшего желания общаться с Галкой и выслушивать сплетни, которыми ей не терпелось поделиться, но неприлично же сообщать об этом Мысиной. Мы с ней явно договорились встретиться, Галка не из тех людей, которые сваливаются на голову без предупреждения. Я просто начисто забыла о запланированном приезде гостьи, и это неудивительно, учитывая мое потрясение после известия о живой матери.

– Я могу опоздать на самолет, – объясняла ничего не подозревавшая о моих мыслях подруга, – поэтому оставляю тебе Александра Михайловича и сматываюсь. Пожалуйста, присмотри за ним, бедная Нинка с ума сойдет, если любимчик захворает.

В моей голове словно включился свет. Ну конечно же! Утром Галка попросила меня пригреть на недельку некоего Александра Михайловича, тезку нашего Дегтярева, кавалера Галкиной сестры Нины. Значит, это он, а не полковник со скоростью звука носился по лестнице. Похоже, дядечка не совсем нормален, он не способен находиться один дома, Мысина побоялась отпустить сего джентльмена к нам без сопровождения, а, прибыв в гости, этот тип стал использовать лестницу в качестве тренажера. Хотя Галя упоминала о том, что Александр Михайлович спортсмен, чемпион, вероятно, он боится потерять форму и использует каждую возможность для тренировки. Ну что ж, такое поведение похвально, надеюсь, Дегтярев вдохновится его примером и тоже будет изредка шевелить ластами!

– Не обидишься, если я сейчас уеду? – спросила Мысина.

– Нет, – не подумав, ляпнула я и тут же исправила оплошность. – Жаль, конечно, что мы не пообщались, но работа важнее.

– Я тебя обожаю! – ажиотированно воскликнула Мысина. – Сейчас чаю глотну и унесусь! Ирка испекла чудо-пирог! С ягодами.

– Она отлично готовит, – я решила не выдавать домработницу, которая абсолютно не умеет печь пироги.

Откуда взялась аппетитная выпечка? Ира просто разморозила готовое изделие и ничтоже сумняшеся выдала его за собственное творение.

Я нажала на газ и… домчалась до нашего дома за пятнадцать минут. Можете мне не верить, но Кутузовский проспект, МКАД и Ново-Рижское шоссе были практически пусты. В шесть часов вечера это казалось невероятным, и я на всякий случай включила радио, вдруг в Москве приземлились инопланетяне и все автолюбители ринулись к месту их посадки. Другая причина отсутствия пробок просто не пришла мне в голову.

Не успела я войти в дом, как в холл выскочила страшно довольная Галка.

– Дашута! Ты летела ракетой! – воскликнула она.

– Невероятное везение, – не скрыла я удивления, – по дорогам ехало три с половиной автомобиля.

– Отлично! – возликовала Мысина. – Сейчас познакомлю тебя с Александром Михайловичем. Он милашка! Душка! Очаровашка!

– Прекрасно, – кивала я, не понимая, почему наши собаки не выбежали, как обычно, в прихожую.

– Эй, эй, – закричала Галка, – Александр Михайлович! Иди сюда! Милый, поторопись!

Из столовой важно, словно авианосец, выплыл Дегтярев.

– Что случилось? – без особой радости спросил он. – Пожар? Зачем мне бежать во весь опор? Только сел попить чаю!

– Ты вернулся из командировки, – улыбнулась я, – как съездил?

– Отвратительно, – заявил полковник, – поэтому рассчитываю без эксцессов насладиться чаем вкупе со сливовым пирогом. Говорите, чего хотите, и оставьте меня в покое!

– Тебе нужен Дегтярев? – повернулась ко мне Мысина.

– Нет, – замотала я головой, – вернее, сейчас нет.

– Зачем тогда меня звали? – начал злиться полковник. – Орали: Александр Михайлович!

– Это не тебя, – засмеялась Галка.

Дегтярев покраснел.

– У нас завелся еще один Александр Михайлович?

– Точно! – подтвердила Мысина.

– Он здесь временно поживет, – быстро сказала я, – всего недельку.

Полковник закатил глаза, но удержался от комментариев, однако Мысина чутко уловила недовольство толстяка и зачастила:

– Никаких проблем не будет. Веселый, контактный, с чувством юмора, аппетит прекрасный, он очень аккуратный, вообще без недостатков! Сейчас вас познакомлю. Эй! Александр Михайлович! Сюда! Эй, фью, фью…

Вытянув губы трубочкой, Мысина засвистела, мне стало любопытно: как выглядит мужчина, которого подзывают таким оригинальным образом?

Сверху послышался быстрый дробный топот.

– Кто это скачет на втором этаже, в библиотеке? – задрал голову полковник.

– Увидишь, – загадочно ответила Галка и заорала еще отчаянней:

– Эгей! Александр Михайлович! Живо! Пст!

Дегтярев сделал было шаг по направлению к Галке и тут же побагровел, я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Топот переместился левее, стал приближаться, в конце концов на лестнице показалось маленькое бело-рыжее тельце, несущееся к нам со скоростью камня, выпущенного из пращи. Я попятилась и уперлась спиной в стену. Собака! Пес, размером меньше Хуча, но больше Жюли и, похоже, у него шестнадцать лап. Ни один из членов нашей стаи не способен передвигаться с такой безумной скоростью.

Внезапно собачка замерла.

– Дорогой, – пропела Галка, – иди сюда, познакомься!

Кобелек взвизгнул, подпрыгнул и кубарем скатился по ступенькам, по дороге он задел одну из напольных ваз, украшавших лестничную площадку. Она покачнулась, шлепнулась на бок и покатилась вниз. Песик добавил скорости и очутился у ног Дегтярева. Через секунду к домашним тапкам полковника добралась ваза и рассыпалась веером осколков.

– И-и-а-а, – визгливо заорала собачка, потом присела на задние лапы и взвилась в воздух.

Я много лет общаюсь с животными и считаю себя почти ветеринаром. Конечно, оперировать под общим наркозом я никогда не возьмусь, но постричь когти, почистить уши, сделать укол, обработать рану, короче говоря, оказать первую помощь могу легко и хорошо знаю, на что способны собаки. В Ложкино часто привозят на передержку представителей самых разных пород. Был у нас спаниель, самозабвенно плавающий в пруду, алабай, без проблем спавший по несколько часов в сугробе, пудель, игравший в футбол лучше Бэкхема, но, поверьте, мне никогда в жизни не встречался пес, способный с места допрыгнуть до лица взрослого человека, облизать его, а потом, не приземляясь на пол, перелететь ко второму гомо сапиенс и повторить сладкий поцелуй.