Текст книги "Маскарад любовных утех"

Глава 6

– Вы мама Кисы? – обрадовалась воспитательница, когда я вошла в группу.

– Да. Как вы догадались? – удивилась я.

– У нас одна новенькая, – засмеялась Оля. – Много ума не надо, чтобы сообразить, кто сейчас пришел, я же всех родителей в лицо знаю. Замечательная у вас девочка! Развитая, некапризная и очень самостоятельная. Сегодня на обед были куриный суп и картофельная запеканка. Все съели первое, а Киса задержалась. Я к ней подошла, хотела спросить – вдруг невкусно? Вижу, девочка ложкой из бульона лук вылавливает.

– Киса не любит, когда в супе, как она говорит, тряпки плавают, – пояснила я.

– Меня удивило не то, что ваша дочка какой-то продукт не употребляет, – продолжила Ольга, – а то, как она поступила. Не стала канючить, плакать, заявлять: «У мамы вкуснее», а молча решила проблему, как взрослый человек.

Мне не хотелось рассказывать воспитательнице, почему Киса не по годам развита, и сообщать о том, что мы с Максом не биологические родители девочки. Если Киса пожелает, то сама скажет правду про брата Егора, их маму и про то, как ребята очутились в нашей семье[1]1
  Судьба Кисы и Егора рассказана в книге Дарьи Донцовой «Добрый доктор Айбандит», издательство «Эксмо».


[Закрыть].

– Очаровательная малышка! – продолжала тем временем Оля.

Я перевела разговор на иную тему.

– Алена Петровна предупредила, что вы дадите список вещей, необходимых для садика.

– Конечно, конечно. Вот он, на доске вывешен, – засуетилась Ольга. – Изучайте и, если что непонятно, спрашивайте. Переписывать не надо. Сделайте фото, а если трубка обычная, без камеры, я дам вам копию, у меня их много.

Воспитательница вышла из раздевалки, я приблизилась к стенду и погрузилась в чтение.

«Вниманию родителей, бабушек-дедушек, а также сопровождающих лиц! Дети принимаются и выдаются лицам, зарегистрированным в личном деле воспитанника. Если у воспитателя возникнут сомнения в подлинности пришедшего в сад лица, он имеет право попросить документ, удостоверяющий личность.

Взрослые допускаются только в раздевалку, без верхней одежды и уличной обуви. Лица с насморком, кашлем, признаками других болезней в сад не допускаются. Алкоголикам, наркоманам, лицам в грязной и рабочей одежде вход воспрещен. Несовершеннолетним лицам дети на руки не выдаются. Записки от родителей вроде: «Сегодня я больна, малыша возьмет старший брат» в саду не действуют.

Выражаться нецензурными словами на территории детского учреждения запрещено. Лица, застигнутые в момент произнесения брани, будут подвергнуты административному наказанию в виде общественно-полезного труда, как то: уборка территории, мытье санузлов или выполнение других мелких работ по выбору руководства сада.

Желающие снять пробу обеда должны иметь при себе белый халат, косынку или медицинскую шапочку, одноразовые резиновые перчатки, сменную обувь, справку от врача об отсутствии психиатрических, венерических, инфекционных заболеваний.

На праздники родители и приравненные к ним лица должны приходить в праздничной одежде и с хорошим настроением.

Родители обязаны вовремя оплачивать посещение сада, снабжать ребенка всем необходимым (см. инструкцию № 2), прививать малышу любовь к родному саду, воспитателям, педагогам, нянечкам, директору, дать свои контакты администрации.

В случае возникновения экстренных ситуаций, таких как наводнение, тайфун, ураган, цунами, начало военных действий и революций, эпидемий, нашествие представителей внеземных цивилизаций…»

Я подумала, что, наверное, неправильно прочитала последние слова, потерла глаза и снова уставилась в инструкцию. Нет, я не ошиблась! На листке черным по белому было напечатано именно это: «нашествие представителей внеземных цивилизаций». Ну и что там интересного дальше? А дальше в списке катаклизмов значились «землетрясение, буря, шквальный ветер, пожар и др.».

И что же должны делать родители в таких ситуациях?

«Родители в количестве двух лиц обязаны в течение десяти минут после оповещения их администрацией об экстренной ситуации явиться в сад, имея при себе необходимые лекарства, теплые вещи, термос с горячим питьем. Проявление паники недопустимо, истеричные родители после устранения форс-мажорных обстоятельств будут наказаны проведением общественных работ в здании сада и на окружающей его территории по выбору администрации.

Категорически запрещено!!! Кормить детей дома завтраком. Отказываться от соблюдения расписания сада. Приводить в группу больных малышей. Мобильные телефоны и планшетники в сад не вносятся. Не приветствуются любые украшения: серьги в ушах, пупках и прочих местах детского организма, цепочки, браслеты, кольца, колье, диадемы и пр. Не следует пользоваться декоративной косметикой, лаком для ногтей и волос, духами, туалетной водой, дезодорантом.

Внимание!!! Дети принимаются исключительно в промежуток от шести тридцати до шести сорока пяти утра. По истечении этого времени ворота окружающей территории запираются. Убедительная просьба не перебрасывать детей через забор. Переброшенные воспитанники будут немедленно перекинуты назад дворником в руки опоздавших родителей и приравненных к ним лиц. Если попытка перешвырнуть малыша через ограду будет повторена несколько раз, дворник составит жалобу на имя вышестоящего начальства.

Дети забираются домой в период с семнадцати до девятнадцати вечера.

В случае прибытия матери-отца-бабушки и других приравненных к ним лиц позднее малыш выдается охраной. Регулярные опаздыватели будут наказаны выполнением мелких ремонтных работ.

Настоятельно рекомендуем тщательно изучить Правила и неукоснительно их выполнять.

Правление объединения «Компомрострестбум», отдел детсадов и ясель. Начальник Упырь В. М.».

– Киса просит вас пять минут подождать, она куклу спать укладывает, – прощебетала Оля, вновь появляясь в раздевалке. – Если вы торопитесь, я уговорю ее оставить лялю.

– Нет, у меня полно свободного времени, – пробормотала я. – И я не успела прочитать всю информацию на доске.

Оля засмеялась.

– Глядя на вас, понимаю, что вы ознакомились с правилами, которые составило высокое руководство. Поразительный документ! Но детское учреждение обязано его вывесить без каких-либо изменений. Особенно радует фамилия начальника – Упырь.

– Алена Петровна сказала, что садик не коммерческий, – удивилась я. – При чем тогда трест?

Воспитательница махнула рукой.

– Ох, без тарелки манной каши тут не разобраться. Да, садик не частный, но и не государственный. Он ведомственный, принадлежит организации. Трест огромный, у него в Москве и Подмосковье тьма сотрудников, для них открыто более сорока садов, школы, поликлиники… Вроде все сохранилось с советских времен, я подробностей не знаю. Плата за садик невелика, это, конечно, плюс, но сумм, достаточных для покупки всего необходимого, сверху не выделяют. Алене Петровне приходится выкручиваться, родителей привлекать. Вы посмотрите список нужных вещичек, а я сбегаю, проверю, как там у Кисы дела.

Я вновь повернулась к стенду.

«Дорогие мамочки-папочки, бабушки-дедушки! Мы рады видеть ваших малышей. Чтобы сделать их пребывание в садике удобным, очень-очень-очень просим внимательно прочитать объявленьице.

В нашем садике введена форма. Сделано это для того, чтобы менее обеспеченные детки не ощущали дискомфорта, глядя на более богатых ребяток. Если у вас девочка, то ей надо купить: два фланелевых халатика розового цвета с рисунком в виде коричневых мишек, пару пижамок с длинными штанишками того же вида, семь пар белых х/б трусиков и маечек. Для занятий спортом нужны четыре зеленые футболочки и такие же шортики плюс кроссовки белые, носки махровые под цвет обуви. Одежда для группы: юбочка, платье, кофточка, жилетка, пуловер, сарафан, блузка – все заказывается в ателье «Зайчик», там знают, что и как шить. Обувь – туфельки на каблучке 2 см, нос округлый – приобретаются в магазине «Котик», вас там всегда ждут. Верхняя одежда: курточки, шапочки, пальто на выбор родителей. Большая просьба нашить на все предметы герб садика, его нужно купить в «Зайчике».

Второго числа каждого месяца вам надо сдать для нужд ребенка: рулон туалетной бумаги, пачку стирального порошка, коробку пластилина, набор цветной бумаги, клей, скрепки, четыре альбома для рисования, карандаши разные, фломастеры, цветные лоскутки, нитки и корм для хомячка Вени (двести граммов, приобретайте в магазине «Медветеда»). Если у вас трудное материальное положение, то напишите заявление в общественный совет нашего садика, и мы решим проблему.

Мы очень просим вас каждый день перед выходом из дома совместно читать с ребенком стишок, написанный нашим замечательным психологом Анечкой: «Ах (дальше имя вашего ребенка, например, Катя), Катя, ты прекрасна, живи, себя любя. И садик твой прекрасен, живи, его любя. Все, что тебе нужно, в садике живет, и тот, кто тебя любит, в садик придет».

Мы очень просим вас выучить также гимн нашего замечательного, стабильно занимающего первое место по объединению «Компомрострестбум» садика и исполнять его при подъеме флага на линейке. Церемония поднятия знамени проводится по праздникам, мы вас заранее предупредим. Гимн нашего любимого детсада:

 
Мы в нашем садике живем,
Мы наш садик домом зовем,
Ни в чем родителей мы не подведем,
Нам важны улыбки детей,
Мы в единстве всех сильней.
Наша семья с каждым годом мощней,
Наши улыбки все веселей,
Мы любим родителей, любим мы сад,
Каждый день бежать сюда всякий рад!
 

Исполняется на мотив оратории «Слава паркам Родины», ноты можно взять у преподавателя музыки Катюши.

Мы вас любим, вы лучшие на свете родители, ваши детки прекрасны.

Директор садика А. П. Бабаягина».

Я чуть не расхохоталась. Упырь и Баба-яга! Славная компания!

– А вот и мы, – весело пропела Оля, – Киса молодец, всех куколок ужином накормила, спать уложила, песенки им спела. Вот адреса ателье «Зайчик» и магазина «Котик». Пока никто девочку за отсутствие формы укорять не станет, когда сможете, тогда и приобретете. Алена Петровна просила показать вам игровую и спальни, чтобы новые занавески совпали с интерьером. Кисонька, тебе понравилось в группе?

Девочка посмотрела на воспитательницу.

– Да.

– Вот как здорово! – захлопала в ладоши Оля. – Теперь тебя мамочка в награду за отличное поведение чем-то вкусненьким угостит. Что ты любишь?

– Пирожное, – как всегда, лаконично высказалась Киса, – с кремом.

Я погладила малышку по голове.

– Сейчас зайдем по дороге домой в кондитерскую. Мне сказали, что там чудесное кафе.

– А где вы живете? – заинтересовалась Ольга. – Кисонька сегодня у нас первый день, личное дело на нее еще не оформили, я ничего о девочке не знаю.

– Вчера вечером перебрались в «Крот», – пояснила я. – Поселок неподалеку, меньше пяти минут езды. Купили дом на Ягодной улице, сейчас ремонт делаем.

Олечка подала мне шапку Кисы.

– От всей души сочувствую. Хуже нет занятия, чем в бывшем чужом жилье свой порядок наводить. Может, я могу чем-то помочь?

– Большое спасибо, – поблагодарила я милую девушку, – пока справляемся. До завтра. Мы придем прямо к занятиям.

– Знаю, – кивнула Оля, – очень жду. Киса, мы на уроке будем учить буквы.

Девочка вывернулась из-под моей руки, схватила лежащую на столике книжку Смоляковой, раскрыла ее и начала озвучивать текст: «Стояла ночь. Возвращаясь домой, Катя услышала из мусорного бачка трель мобильного телефона…»

Оля быстро отняла у нее роман, пробормотав:

– Господи, опять мамочка Краснова детектив забыла, надо его спрятать подальше… Киса! Ты читаешь лучше школьницы!

Малышка подбоченилась.

– Еще могу примеры решать и про динозавров рассказать. Много разного знаю.

– Потрясающе! – восхитилась Ольга. – Завтра непременно получишь звезду Героя группы. Золотую. До свидания, моя радость!

Мы с Кисой вышли во двор и медленно двинулись к воротам. Похоже, Кисе в садике очень понравилось, потому что она стала на удивление разговорчивой.

– На обед давали суп с вермишелью и запеканку. Кроватка моя у стены, рядом спит Лена, у нее есть кролик.

– Ты спала? – спросила я.

– Не-а, – ответила девочка. – Кролик пищал. Тихо, пи-пи-пи, но слышно.

Я поправила капюшон ее комбинезона.

– Лена принесла в группу кролика? Ольга ей разрешила?

Киса приложила палец к губам.

– Тсс… Это секрет. Зайчик – тайна. Никто о нем не знает, только я.

Меня охватило удивление.

– Неужели взрослые не заметили длинноухого?

– Не-а.

– Ни дети, ни педагоги?

– Нет.

– Где же он все время сидел? – недоумевала я.

– Лежал. У Лены на кровати. Под подушкой.

Я изумилась.

– Бедняга болен? И каким образом Лена протащила его в группу?

– В трусах.

– В трусах? – подпрыгнула я. – Кролик поместился у Лены в трусиках?

– Ага!

– Он же большой, – в полной растерянности протянула я.

– Не-а! Маленький, – просветила меня Киса, – вот такусенький, на ладошке умещается. Он программа такая, компьютерная.

– Тамагочи! – с запозданием дошло до меня.

– Не-а! – возразила Киса. – Мистер Кролик живет в телефоне, и, если его не покормить, он умрет.

– В садике запрещены мобильные, – напомнила я.

– Ага, – согласилась Киса. – Лена раньше свой телефон маме отдавала, просила за мистером Кроликом смотреть. Но у мамы работы много, поэтому он умер. Теперь Лена сама другого Кролика воспитывает. Кладет трубку в трусы, потом под подушку прячет. Так все делают, у кого телефоны есть. А у меня его нет.

Я растерялась. Потом пробормотала:

– Макс вернется из командировки, и мы подумаем о покупке тебе мобильного.

– Он мне не нужен, – отказалась Киса. – Звонить некому, с Егором я по скайпу разговариваю через ноутбук. Пошли пирожное есть.

Я взялась за калитку и начала дергать ее, одновременно заверив:

– Сейчас купим эклер или «картошку».

– Мамочка, не ломайте ворота! – вдруг раздался над головой грубый голос. – Заперто у нас. Всуньте в прорезь пропуск родителя, тогда замок сработает.

– У меня его нет, – промямлила я. – Когда входила, никаких проблем не было.

– Без малыша шли, – пояснил невидимый охранник, – не было причин препятствовать. А с ребенком требуется карточка. Возьмите у воспитателя.

– Пошли назад, – скомандовала я Кисе.

– Не таскайте девочку, вспотеет одетая в помещении, простудится, – неожиданно вмешался секьюрити, – пусть во дворе постоит.

– Не хочется ребенка одного оставлять, – вздохнула я.

– Налево гляньте, – приказал домофон.

Я повернулась и увидела маленькую избушку с открытой дверью, на пороге которой стоял мужчина в черной форменной куртке. Он помахал мне рукой и крикнул:

– Не волнуйтесь, пригляжу за малышкой. Да и куда ей деться с подводной лодки? Периметр обнесен сплошным забором, мы его на предмет подкопов и пролазов каждый день тестируем. Ступайте спокойно.

Я поспешила назад в здание, увидела в группе незнакомую женщину и сказала:

– Мне нужен пропуск родителя. Где Оля?

Тетушка схватилась за голову.

– Ой, простите! Я няня, меня зовут Елена Ивановна. Это моя обязанность карточки выдавать, а я совсем забыла! Вы не сердитесь?

– Конечно, нет, – улыбнулась я, – сущая ерунда.

– Вы такая милая! – умилилась Елена Ивановна. – Уж извините. Зуб мне вчера удалили, болит сильно, вот память и отшибло. Вы Евлампия Андреевна, мама Кисы?

– Правильно, – подтвердила я.

– Девочка у вас развитая, сразу видно, что ею дома много занимаются. Простите, что вам вернуться пришлось. Олечка пошла вместо меня на кухню за кефирчиком. Мы тех, кого мамочки поздно забирают, молочным продуктом всегда поим и по булочке даем, их наша повариха печет. Оля очень заботливая, увидела, что я за щеку держусь, и побежала на пищеблок. Сейчас пропуск дам… Вот, возьмите. Уж не серчайте на меня, – зачастила нянечка.

– Лишний раз пройтись не вредно, – улыбнулась я. – А то все на машине да на машине, этак гиподинамию заработать можно.

Елена Ивановна оглянулась по сторонам.

– Я была в подсобке и слышала вашу беседу с Олей про то, как вы Кисе пирожное в кондитерской у въезда в «Крот» купить пообещали… Прямо не знаю, как и сказать… Неудобно, но я должна, наверное, предупредить… по секрету…

– Что-то случилось? – напряглась я. – С ребенком? О чем мне не сообщили?

– Нет, девочка в полном порядке, но может беда произойти, если в той кондитерской пирожное купите, – прошептала Елена Ивановна. – Там… ну… э… слов не подберу… В общем, в этой лавке людей травили, много народа из деревни умерло. Серафима Кузьминична подробности знает. В поселке «Крот» живет наш воспитанник Антоша Кроков. Его мамочка дружит с Аленой Петровной, она вчера принесла нам торт из того кафе. Очень красивый! Алена Петровна после закрытия решила устроить чаепитие. Мы так иногда делаем, у нас коллектив очень дружный. Короче, начала она торт разрезать, а Серафима заявила: «Нельзя есть бисквит, все на тот свет уедем». И жуткую историю рассказала. Получился настоящий скандал. Заведующая на Симу обозлилась, велела сплетни не распространять, пообещала уволить тех, кто их разносит.

– Что не так с кафе? Говорите конкретно! – потребовала я.

Собеседница втянула голову в плечи, продолжая бормотать:

– В садике хорошие условия, люди прекрасные, зарплата нормальная, не хочется места лишиться… Но я до сих пор под впечатлением от услышанного, а вы такая милая, за пропуск не разозлились, Киса очаровательная… Просто я обязана сказать о возможной беде… Ведь недаром говорят: «Кто предупрежден, тот вооружен»…

– Почему нельзя пользоваться кондитерской? – налетела я на няню.

– Идите к Серафиме, – еще больше понизив голос, шепнула та. – Она рядышком живет, на площади за почтой. Ее избушка в ярко-голубой цвет покрашена, не спутаете. Говорят, кафе, где беда случилась, закрыли, а теперь, оказывается, оно вновь заработало, раз вы туда собрались. Ну… короче… там раньше всех отравили. Ой! Я ничего вам не говорила!

Глава 7

Не успели мы с Кисой открыть железную калитку, как на крыльце маленького аккуратненького домика показалась старушка и ласково спросила:

– За яичками пришли? Завтра к полудню прибегайте. Сколько вам оставить?

– Здравствуйте, Серафима Кузьминична, – отозвалась я, – меня к вам Елена Ивановна, нянечка из садика, отправила.

Старушка прищурилась.

– Так все равно яиц нет. Расхватали все, потому что вкусные очень, не с птицефабрики, домашние.

Я решила сразу начать с главного вопроса.

– Хочу про кафе-кондитерскую спросить, которая при въезде в поселок «Крот» работает. Я собралась там пирожное девочке купить, а Елена Ивановна меня остановила, посоветовала сначала к вам зайти, вроде вы что-то о кафе знаете.

Бабуля начала креститься.

– Свят, свят, свят… Да, да, не ходите туда!

– Почему? – спросила я.

Пенсионерка обернулась.

– Катька!

Из домика выглянула девочка лет десяти.

– Чего?

– Оденься и погуляй с ребенком, – распорядилась старушка. – Козочек ей покажи, кролей, кур. А мы пока потолкуем.

Катя закатила глаза.

– Рожу-то не криви, – одернула внучку бабушка, – схлопочешь за кривлянье. Велено – делай.

Девочка не посмела спорить.

– Сейчас. Только в куртку влезу.

– Так-то лучше, – одобрила Серафима Кузьминична и поманила меня рукой. – Скидывай сапоги, ступай в кухню.

В неожиданно просторной комнате с современной электроплитой вкусно пахло какой-то травой. Я подергала носом.

– Чабрец аромат дает, – пояснила хозяйка. – Чаю хочешь?

– Не откажусь, – ответила я, – холодно на улице.

Старушка включила чайник.

– Да уж, зима на дворе, не август. Садись. Как тебя звать?

– Евлампия, – представилась я.

Хозяйка всплеснула руками.

– Надо же, как мою бабушку покойную, царствие ей небесное… Ну, слушай про кондитерскую. В «Кроте» какой-то праздник устроили и позвали на него из Мишкина наших простых людей, кто в поселке работал. И на банкете целая семья померла, Варфоломеевы. Они в соседнем доме жили: Светлана Петровна, Алексей Борисович и Рома. А еще Лариса Прокофьева, тоже из наших. Во какое дело. Яд был в пирогах-пирожных. Нинка, жена нашего участкового, мне сказала, что там вся еда была с отравленной начинкой. Вроде хотели всех «кротовцев» поубивать, но остальные поесть не успели. Полиция преступника нашла – хозяйку кондитерской. Ее посадили, кафешку закрыли, долго она запертой стояла, а в конце нынешней осени открылась. Но наши из Мишкина туда никогда не пойдут. И старые «кротовцы» тоже. Новые же, вроде матери Антона Крокова, ничего не знают. Она нам из того кафе торт принесла. Но я его есть не стала и других отговорить пыталась, за что от директора выговор получила. Нет бы Алене Петровне мне спасибо сказать, что я хотела коллектив от смерти уберечь.

– Убийцу же поймали, – напомнила я, – она, по вашим словам, заключена под стражу.

– Все равно опасаюсь, – поморщилась Серафима Кузьминична. – Мало ли чего, вдруг еще одна психованная появилась. Правильно вас Елена Ивановна притормозила, не хотите неприятностей, не покупайте там ничего. И вообще «Крот» гиблое место. Вечно там гадости происходят: то женщина из окна выпадет, то ребенок в песочнице покалечится, то в кафе народ отравится.

– Ничего об этом не слышала, – удивилась я.

– А где сами живете? – проявила любопытство Серафима. – Не из наших вы, смотрю. Может, из Рогожина? Или в Янтарной слободе поселились? В округе столько поселков понастроили. Раньше тут одно наше Мишкино было, а теперь народу, словно муравьев, развелось. Так откуда будете?

– Из «Крота», – пробормотала я, – мы с мужем дом там совсем недавно купили.

Серафима Кузьминична пару раз моргнула, потом завела:

– Замечательное место, в лесу строили. Прежде там начальники из организации, которая тоннели строит, жили. Мы, мишкинцы, им по гроб жизни будем благодарны – они газ себе тянули и нам провели. Хорошие люди, не чванные. А за одного из них, за Андрея Николаевича Кутузова, я утром и вечером молюсь. Он мою дочь в клинику устроил, в ведомственную. Причем бесплатно. Раиску туда положили, и я ни копейки денег не заплатила. В нашей-то больничке в Мишкине руками развели и в лицо мне сказали: «Зачем такую девочку лечить? Только ее и себя измучаете. Оставьте дочь умирать спокойно». И мы с тем домой и поехали. Рая-то еще школьницей была, не поняла, что ей добрые доктора скорую смерть накаркали, а я в автобус села и про себя твержу: «Господи, вот ужас-то! Только не зареви, Сима! Не надо на людях чувства показывать!» Дочка, как назло, давай просить: «Мам, купи мороженое!.. Мам, хочу пломбир…» Вышли мы с ней на станции, в магазин заглянули, дочка побежала к морозильнику, а у меня слезы сами собой потекли. Я в ряд, где консервы, бросилась, рукавом утираюсь и прямо в мужика врезалась. Он высокий такой, уж не молодой, но красивый, в дорогом костюме, сначала недовольно отреагировал: «Женщина, осторожнее, вы мне на ногу наступили». А потом присмотрелся и стал расспрашивать: «Что случилось? Почему вы плачете?» И я ему, совсем незнакомому человеку, возьми да и выложи про скорую кончину Раи. Мужчина выслушал, не перебивая, из кармана носовой платок вынул и в руки мне сунул, потом визитку достал. «Завтра по указанному здесь телефону в час дня позвоните. Ответит секретарь, вы ей свое имя-фамилию назовите, и она объяснит, что делать надо. Лицо вытрите, не стоит девочке ваши слезы видеть. Все будет хорошо. Как вас зовут?»

Серафима Кузьминична сложила руки на груди.

– Дальше прямо как в сказке было. Женщина на телефоне адрес мне продиктовала, имя врача назвала, Растопов Валерий Валерьевич, велела ехать срочно. Я ей робко так намекнула: «Денег у меня совсем нет». А она в ответ: «Не нужно платить, ничего вам визит стоить не будет». И вылечил Раису доктор. Я с тех пор в церкви свечи за Валерия Валерьевича и Андрея Николаевича ставлю. Дай им бог здоровья! Всегда с праздниками их поздравляла. Растопову до сих пор на Новый год и в день рождения банки с вишневым вареньем отправляю, он его любит. Кутузов уважал мою наливку из черной смородины, я специально для него пятилитровую бутыль настаивала. А потом у него молодая жена разбилась.

Серафима Кузьминична перекрестилась.

– Из окна выпала. Олеся Фокина, уборщица в администрации «Крота», мне рассказала, что Кутузова случайно свалилась, не самоубивалась. Подошла к окошку воздухом подышать, у нее, наверное, голова закружилась, и бац! Вроде не особенно высоко, второй этаж всего, могла руки-ноги покалечить, но живой остаться, да не повезло, шею сломала. Андрей Николаевич сразу из дома уехал, ни адреса его, ни телефона теперешнего не знаю.

Плавную речь старушки прервал телефонный звонок.

– Господи! – всполошилась бабулька. – Совсем позабыла про внука, надо его с продленки забрать.

– И нам с Кисой пора, – сказала я.

– Вы с кошкой? Где же она? Очень этих зверьков люблю, – засуетилась хозяйка.

– Нет, – улыбнулась я, – Киса это домашнее прозвище девочки, которая ходит в детский садик в группу к воспитательнице Ольге.

– Хорошая женщина, – сказала хозяйка, – Олю все наши любят, она о чужих детях, как о своих, заботится. Сейчас садик образцовым стал, а заслуга в том Алены Петровны. Раньше им Надежда Федоровна рулила, так о той доброго слова никто сказать не мог.

Я встала.

– Спасибо вам за предупреждение о кафе, пирожные мы с Кисой там покупать не станем.

– Вот и правильно, – одобрила Серафима Кузьминична, – береженого бог бережет.