Текст книги "Детонатор для секс-бомбы"

Дарья Калинина
Детонатор для секс-бомбы

Глава 1

Третий день строгой диеты, а по сути, обычной голодовки, это вам не фунт изюма. Все внутренности словно онемели, а перед глазами то темно, то мелькает кусок маминого сдобного пирога с вареньем или свиной шашлык, источающий уже просто умопомрачительный аромат. И в голове, как ни старайся, бьется только одна мысль, простая и понятная до боли в желудке:

– Хочу есть!!! Я очень хочу есть!!! И чего бы мне этакого съесть, чтобы и вкусно, и калорий не набрать? Боже мой, как же есть хочется!

Чтобы немного отвлечься от этой упрямой мысли, а также от видения предстоящего ужина, составляющего один легкий салатик из огурцов и капусты, политых лимонным соком, Дуня решила немного подышать свежим воздухом.

– Авось, полегчает, – пробормотала она себе под нос, сильно сомневаясь при этом в действенности данного средства.

Однако на балкон она все же вышла. Альтернативы все равно нет. И к слову сказать, вечер был просто замечательный. Замечательный настолько, каким может быть только вечер, принесший прохладу после жаркого солнечного дня. В такие вечера приятно постоять на балконе, нюхая долгожданные и наконец-то распустившиеся цветочки махровых петуний, напоминающие своим видом лохматые граммофончики. Постоять и прислушаться к тому, как умиротворение потихоньку наполняет все твое существо под мерный шелест листвы клена, доросшего уже до четвертого этажа.

Именно этим и занималась в данный момент Дуня. Старательно нюхая цветочки, выращенные из оранжерейной рассады, она изо всех сил боролась с искушением вцепиться в них зубами и жевать, жевать, жевать! За целый рабочий день и вечер, когда она проболталась по магазинам, разумеется, не продуктовым, она успела так устать, что, придя домой, не стала ничего делать по хозяйству, тем более что еда ей была противопоказана, а хлопоча по хозяйству, она бы обязательно не удержалась и сунула в рот что-нибудь не то. Кусок отвратительно калорийного и вкусного сыра или куриную ножку, которую поджарил для себя изувер Витька.

Поэтому Дуня, явившись с работы, просто приняла душ и сразу же, шмыгнув мимо кухни, отправилась на балкон. Тут было прохладно, а вся квартира еще не успела остыть после палящего летнего зноя. Сущая духовка! Перестав нюхать цветы, Дуня подняла глаза к небу. Там, к счастью, ничего съедобного не наблюдалось, и Дуня позволила себе расслабиться. В общем, все ее существо наполнилось покоем и умиротворением. И они ее так основательно наполнили, что Дуне уже не было нужды глазеть на облака, ей и так хорошо было, но в это время за ее спиной где-то в недрах ее квартиры раздался жуткий грохот. Дуня, которая как раз в этот момент перевесилась через перила балкона, чтобы рассмотреть, здорово ли облупилась краска на фасаде дома, вздрогнула и едва не вывалилась вниз. С трудом вернувшись в вертикальное положение, она закричала:

– Что у тебя там еще случилось?

Вопрос относился к Витьку, которому даже жара была не помеха для того, чтобы похозяйничать по дому. Они с Дуней жили вместе уже давно. И Витек своим поведением устраивал Дуню во многих вопросах. Во-первых, что было его основным достоинством, – он никогда не выходил из себя и, конечно, не распускал рук. Во-вторых, неизменно тащил что-то в дом и ничего из дома не выносил, кроме мусора. А в-третьих, что было самым главным достоинством Витька в глазах Дуни, но в чем Дуня не желала признаться даже самой себе, было то, что Витек никогда не заикался о том, чтобы оформить их отношения официально.

Итак, Дуня задала вопрос и принялась ждать, когда Витек отреагирует. По многолетнему опыту она знала, что до этого может пройти довольно много времени. Торопиться Витек не любил. Он был человеком обстоятельным и каждую свою реплику и действие, в зависимости от их важности, мог обдумывать по нескольку часов, а то и дней или месяцев. Может быть, других женщин такая медлительность и вывела бы из себя, но только не Дуню. Опять же потому, что по опыту жизни с Витьком Дуня знала: ничего ужасного тот натворить не может. Максимум – уронить полочку, которую потом сам же и приколотит. Поэтому сейчас она задала ему вопрос и терпеливо принялась ждать ответа.

Примерно через четверть часа на балконе появился Витек и сказал:

– Уже все в порядке. Там у тебя кастрюли стояли вперемешку, так я их рассортировал по размеру. Больше не упадут.

– Угу, – ответила Дуня, которую в общем-то в жизни меньше всего интересовало, в каком порядке у нее в шкафу расставлены кастрюли.

Витек облокотился на перила таким образом, чтобы Дуня оказалась между его рук, пощекотал ей ухо и задумчиво прошептал:

– Думаю, что балкон нужно застеклить. Деньги у меня есть. Я за пару месяцев подкопил. Застекленный балкон – это будет очень даже замечательно.

Когда до сознания Дуни дошло, что сейчас предложил ей Витек, у нее по спине пробежала холодная дрожь, а сама она замерла, словно дикая кошка, почуявшая опасность. Несмотря на то, что жили они с Витьком уже давно, никогда раньше он крупных вложений в Дунино гнездышко не делал. Если что-то и покупал, то такие вещи, которые бы при необходимости мог забрать с собой. И теперь его предложение застеклить балкон могло означать только одно – Витек решил обосноваться у Дуни надолго, может быть, даже навсегда. И самое ужасное, что балкон вполне можно было рассматривать в качестве свадебного презента. Ведь застекленный балкон он при всем желании выломать и унести с собой уже не смог бы никогда в жизни. А делать просто так роскошные, по его мнению, подарки было не в характере Витька.

Дуня молчала, но в голове у нее проносился целый вихрь мыслей. Воображение тут же услужливо нарисовало ей картину ее дальнейшей жизни, когда каждую свободную минуту в ее замечательном гнездышке будет присутствовать Витек. Пока он то приходил, то уходил обратно к себе домой, к родителям, что Дуню вполне устраивало. Но если он будет находиться радом с ней постоянно, то… и Дуня непроизвольно вздрогнула.

– Ну так что? – спросил у Дуни Витек. – Решено?

– Н-не знаю, – наконец выдавила из себя Дуня. – Завтра у меня очень напряженный день на работе. Может быть, лучше на той неделе?

– Завтра же суббота, – удивился Витек. – Какая работа?

Дуня работала старшим менеджером в офисе фирмы, занимающейся продажей электроники. И по субботам, как справедливо заметил Витек, их офис не работал никогда.

– Да, в самом деле, – растерялась Дуня. – Как же я могла забыть? Действительно, суббота. Ой! Суббота завтра?! Так я же собиралась к маме. Она давно меня звала. Просто даже неудобно.

– Вот и хорошо, – одобрил Витек. – Ты поезжай, а я пока займусь балконом.

– Ты сам его стеклить будешь? – с замиранием сердца и слабой надеждой, что еще не все так страшно, поинтересовалась Дуня.

– Зачем сам? Мастеров вызову, – ответил Витек, и Дуня похолодела окончательно.

Все! Витек на свои деньги собирался стеклить ее несчастный балкон, да еще оплатить работу мастеров. Нет, это можно было рассматривать только как официальное предложение руки и сердца. Уж своего любовника Дуня знала как облупленного. И знала, что можно от него ожидать. Никогда в жизни он не стал бы тратить деньги на то, чтобы свить гнездышко, в котором не собирался жить. Свое свободное время и силы – да, мог. Прибить гвоздь, починить текущий кран, побелить потолок – это все да. Но только не деньги. Деньги – это совсем из другой оперы. Деньги – это святое. Деньги Витек умел зарабатывать, но умел и считать. И уж что-что, а щедрость не числилась в списках добродетелей Витька. Это Дуня знала твердо, на все сто процентов. Даже не на сто, а на все сто двадцать.

– Ой, совсем забыла! Мне же нужно позвонить! – пробормотала Дуня.

– Кому? – насторожился Витек. – Кому ты собралась звонить?

– Таньке, – ответила Дуня.

Танька была Дуниной ближайшей подругой, палочкой-выручалочкой во всех сложных жизненных ситуациях и жилеткой для слез, когда это было необходимо. Услышав про Таньку, Витек поморщился.

– Снова эта проститутка, – пробурчал он. – Не понимаю, что вас может связывать? Такая подруга не для тебя.

– Ну уж не тебе судить! – разозлилась Дуня. – Мы с Танькой вместе с первого класса. То есть больше двадцати лет.

Этим Дуня хотела напомнить Витьку, что лично их отношениям не исполнилось еще и четырех лет. Витек верно все понял и засопел носом совсем уж недовольно.

– Давай звони, раз она тебе так дорога! – заявил он. – А я пока пойду прогуляюсь! Может быть, познакомлюсь с кем-нибудь.

– В кино лучше сходи, – предложила ему Дуня.

Витек, который в глубине души надеялся, что его демарш вызовет у Дуни протест и она начнет его задерживать, надулся окончательно и пробормотал:

– Сам как-нибудь разберусь!

После этого он долго протирал замшевой тряпочкой свои и без того чистые сандалии, потом демонстративно обливал себя туалетной водой, потом отряхивал легкую куртку так долго, что Дуня едва не скончалась от нетерпения. Звонить Таньке, когда Витек ходил по квартире туда и сюда и мог услышать ее разговор с подругой, в планы Дуни никак не входило. У нее было много чего сказать Таньке такого, что никак не предназначалось для ушей Витька. Наконец пытка со сборами закончилась. Витек извлек чистый носовой платок из шкафчика. Больше поводов, чтобы не уходить, он найти не сумел и отправился гулять в гордом одиночестве, кинув на прощание на Дуню самый недовольный взгляд, на который был способен.

С радостью захлопнув за Витьком дверь, Дуня стремительно кинулась к телефону. Дрожащими от нетерпения руками набрала номер Таньки и прислушалась к длинным гудкам. Но все ее надежды разбил бодрый Танькин голос, увы, записанный на автоответчик.

– Добрый день, – вещал записанный Танькин голос. – В данный момент я не могу подойти к телефону. Но если вы не последняя сволочь, то не будете молчать в трубку, а оставите мне свое сообщение, чтобы я не ломала потом голову над тем, кто же мне звонил все это время.

Дуню такое приветствие ее подруги ни капли не удивило. Танькина манера общаться со своими друзьями уже давно перестала шокировать Дуню. Сколько она помнила свою подругу, та нисколько не менялась. В школе она говорила учителям все, что она думает о них. Причем как приятные, так и неприятные вещи она выкладывала на одном дыхании, ничуть не заботясь, что при этом будет чувствовать ее собеседник. Даже директору, который вызвал к себе Таньку, чтобы провести с ней беседу о правилах хорошего тона, пришлось выслушать от Таньки ее личное мнение о его отношениях с новенькой учительницей зоологии.

После этого директор почему-то оставил Таньку в покое. Да и другие учителя вскоре перестали цепляться к девочке с удивительными, очень светлыми и почти прозрачными глазами, которые тем не менее видели многое, что окружающим Таньку людям очень бы хотелось от нее скрыть. Каким-то образом Танька всегда оказывалась в курсе того, кто из ее близких и знакомых и в чем грешен. Впрочем, пока ее не трогали, она свои познания держала при себе. Но стоило ее задеть и… О! Тут на голову обидчика во всеуслышание выливался такой поток информации о нем самом, его близких и друзьях, что несчастному долго потом было не отмыться.

Из-за этой особенности своего характера Танька была мало популярна среди соучеников. И единственной ее подругой в школе была Дуня. Остальные ребята старались обойти Таньку подальше и общались с ней только в случае крайней необходимости, например на контрольных работах по математике и химии. В этих предметах Танька была признанным лидером. И, к ее чести нужно сказать, что она никогда не отказывала в просьбе нуждающимся. Злопамятности не было в характере Таньки. Она могла выложить человеку в лицо, что он толстый прилипала, жадина и ябеда, но никакой ненависти она при этом к несчастному объекту своей критики не испытывала. Она просто доводила до сведения своих знакомых, что они тоже далеко не так идеальны, как им хочется о себе думать.

Почему Дуня дружила с Танькой, она и сама толком не знала. Может быть, потому, что Танька никогда и ничего не делала исподтишка. А может быть, робкой Дуне импонировала Танькина бесшабашность. Танька умела придумать тысячи веселых игр и забав. С Танькой никогда нельзя было соскучиться и никогда заранее нельзя было предсказать, что она предложит сделать в следующую минуту. После школы дороги подруг разошлись. Танька пошла в технологический, а Дуня подалась в политехнический институт. Но так как они продолжали жить в соседних домах, то видеться так часто, как им этого хотелось, ничто не мешало.

Потом Танька вышла замуж, разошлась с мужем, основала свою фирму, процветала и пачками заводила любовников, которые долго не задерживались, потому что мало найдется мужчин, способных услышать по первой их просьбе самую беспристрастную и полную оценку их мужских способностей. У девяноста процентов после этого отпадало всякое желание иметь с Танькой сексуальные отношения. А у десяти процентов, которые получали высокую оценку своих способностей, имелись другие недостатки, о которых Танька при первой же возможности старалась их проинформировать. Чаще всего Танька жила одна, отдавая свои силы работе и любимой фирме.

И сейчас Дуня сидела у телефона, размышляя, где бы ей найти подругу, как вдруг зазвонил мобильный. Почему-то решив, что это звонит Танька, Дуня схватила яркую с розово-сине-сиреневыми разводами коробочку «Нокиа». Но звонила не Танька, звонил Витек.

– Ну что? – поинтересовался он. – Поговорила со своей подружкой? Какую гадость обо мне она тебе на сей раз сказала?

– Она не подходит к телефону, – жалобно ответила Дуня. – Я беспокоюсь. Уже одиннадцать. Где она может быть? И почему не отвечает?

– Наверное, какому-то мужику наконец надоело терпеть ее выходки и он ее просто пристукнул, – предположил Витек.

– Зря ты ее так не любишь, – ответила Дуня. – Что плохого она тебе сделала?

– Ничего, кроме того, что всячески пытается разрушить наши с тобой отношения! – рявкнул Витек и добавил: – В общем, выбирай, либо ты прекращаешь общаться с Танькой, либо я еду сейчас к себе домой.

Дуня молчала. И Витек мрачно заявил:

– Что же, я все понял. Спасибо за понимание!

После этого он выключил трубку. А Дуня, слегка расстроенная из-за Витька, все же начала звонить, но не ему, а снова Таньке, и уже на ее трубку. Увы, трубку Танька снова не взяла. Это было странно. Не в характере Таньки было не взять трубку, если ей звонят. Танька предпочитала всегда быть в курсе того, что происходит вокруг нее. Так что трубку она взяла бы в любом случае, даже валяясь с любовником в постели.

Это окончательно встревожило Дуню. Но снова позвонил Витек.

– Так что ты решила? – поинтересовался он у Дуни.

– Может быть, ей стало плохо? – растерянно произнесла Дуня, все еще думая о Таньке. – Может быть, ее радикулит так скрутил, что она и руки поднять не может?

– Шею ей любовник свернул, а не радикулит, – вредничал Витек. – И что ты так о ней волнуешься? Кто она тебе? Ты лучше вспомни, что она наговорила тебе про меня!

И возмущенный Витек бросил трубку, прежде чем Дуня успела ему сказать, что ничего, кроме правды, Танька ей не сказала. Хотя, может быть, это было и к лучшему. Потому что иначе они с Витьком поссорились бы окончательно.

– Ты, Дунька, просто дура непроходимая, если не видишь, что мужик просто выискивает себе даму сердца с жилплощадью, – сказала Танька Дуне, едва та познакомила ее с Витьком. – Ему жить в его крохотной квартирке вместе с предками некомфортно. Вот он и шарит по сторонам. А тут ты. Хорошенькая, тихая и к тому же с отдельной квартирой. Да еще и кормишь его.

– Но как же не кормить, – растерялась Дуня. – Он же в гости приходит.

– Ну конечно! – фыркнула Танька. – И каждый раз с пустыми руками. Словно ты обязана его кормить за свой счет. Что это еще за благотворительность?

– Но он мне помогает, – попыталась заступиться за Витька Дуня.

– Чем? – взвилась Танька. – Чем он тебе там помогает? Что гвоздь прибил? Господи, да ты сама этот гвоздь могла прибить не хуже. А что еще? Карниз повесил? Боже мой! Наняла бы мастеров, они тебе, честное слово, дешевле бы обошлись. И на кухне корячиться, чтобы их накормить, не нужно. В общем, чтобы нам с тобой не ссориться, я тебе скажу в первый и последний раз, что я думаю о твоем Витьке. Он скуповат, расчетлив, ревнив и к тому же себе на уме. А еще у него очень маленький член.

– Откуда ты знаешь?! – страшно поразилась Дуня.

– А что, не правда? – заржала Танька. – Если бы был нормальный, ты бы это мне в качестве его достоинств и привела бы в первую очередь. А так… Ты помнишь, что сказала? Что он тебе по дому помогает. Так для этой цели есть наемные работники. Поверь мне, все в мужике можно исправить или хотя бы как-то подкорректировать, но только не размеры этого самого его достоинства.

По роковому стечению обстоятельств, вернувшийся с работы Витек как раз входил в комнату. А до этого в течение десяти минут приводил себя в порядок в прихожей и слышал весь разговор подруг. Те же, увлекшиеся обсуждением достоинств и недостатков Витька, попросту не услышали его. Так что его появление стало для них неприятным сюрпризом. Разумеется, Витек закатил скандал, в процессе которого Танька еще раз озвучила свое мнение о нем.

После этого она ушла, а у Дуни ушло почти два месяца на то, чтобы как-то примирить Витька с мыслью, что Танька будет в ее жизни всегда. И если он хочет иметь ее, Дуню, то должен смириться с мыслью, что и Танька будет где-то поблизости. Неизвестно, что больше повлияло на Витька, позиция Дуни или ее отличная квартира возле метро, но в то же время всего в двух шагах от лесопарковой зоны с речкой и небольшим озером. Но так или иначе, Витек поворчал, попытался уйти, но, видя, что его демарш не привел к желаемым последствиям и Дуня не спешит за ним с просьбами вернуться, вернулся сам.

Танька сдержала свое слово и больше ни разу не напомнила Дуне о том, что она думает о Витьке. Так что мало-помалу отношения между ними кое-как выровнялись, но особой теплоты так и не появилось. Снова раздался звонок. Дуня поднесла трубку к уху и услышала:

– Хочешь, сходим к этой твоей подружке, швабре немытой, – произнес Витек. – Если ей и в самом деле стало плохо, пусть потом не говорит, что я совсем подлец и не пустил тебя к ней, когда она испускала последнее дыхание.

– Я могу и одна сходить, – возразила Дуня.

– Время уже позднее, – заметил Витек. – Мужики какие-то пьяные возле твоего дома шляются. Лучше уж я тебя провожу, чем потом сидеть и волноваться, не пристанет ли к тебе какой-нибудь идиот. Давай выходи.

– А ты где?

– А где мне быть? – почему-то разозлился Витек. – У подъезда стою. Купил пива и стою. Тебя жду. Знаю же, что ты к своей подружке ненаглядной намылилась. И что тебя к ней тянет? Жуткая баба, недаром ни один мужик возле нее долго не выдерживает.

И, сделав это заключение, Витек отключил трубку. Дуня поспешно надела свои босоножки, накинула легкую кофточку, потому что после душного дня к вечеру на улице заметно похолодало, и пошла вниз. Витек проводил Дуню до Таниной квартиры, но к ней заходить отказался.

– Если понадобится моя помощь, то звони, – сказал он и отправился вниз, а Дуня вытащила ключи от Таниной квартиры и отперла ими дверь.

Эти ключи Танька дала ей после того, как умер ее отец и Танька стала жить одна. Танина мать ушла из семьи, когда дочке было всего шесть лет или даже того меньше. Во всяком случае, это случилось еще до того, как Танька пошла в школу. Воспитывал Таньку один отец, так и не женившийся во второй раз. С матерью Танька не общалась, потому что маменька, исчезнув с каким-то дальнобойщиком, не позаботилась оставить своему мужу и дочери новый адрес, видимо, решив начать жизнь с чистого листа. В Таниной памяти мать осталась вечно недовольной жизнью, своим мужем и дочерью женщиной. Своего отца Танька любила всем сердцем. И когда обширный инфаркт унес его на тот свет, горевала безмерно. Тогда-то Танька и отдала Дуньке второй – отцовский комплект ключей от своей квартиры.

– Теперь ближе тебя у меня человека нет, – сказала тогда Танька.

– А твой муж? – удивилась Дуня, так как ее подруга на тот момент еще была замужем, и Дуня даже считала, что вполне счастливо.

– Мужчины приходят и уходят, – махнула рукой Танька. – Детей у меня нет, а если и будут, то не скоро смогут обо мне позаботиться. А ты моя подруга уже почти два десятка лет. Если со мной что-то случится, хочу, чтобы тебе не пришлось ломать дверь в квартиру. Поэтому возьми на всякий случай папины ключи.

– Танька, что за мысли?! – ужаснулась Дуня. – Выкини их из головы!

– Никто и не говорит, что я сегодня сыграю в ящик, – заявила Танька. – Но никто такой возможности и не отметает. Так берешь ключи?

– Беру, – отозвалась Дуня.

И как выяснилось, ключи ей пригодились много раз. Потом Танька переехала на новую квартиру, но и от новой квартиры она сразу же дала дубликат ключей подруге. И Дуня не возмущалась, когда Танька то и дело звонила ей с просьбой полить цветы, покормить кота или отключить утюг, который Танька, уходя из дома, забыла выключить. Так что Дуня уже давно привыкла хозяйничать у Таньки дома, как у себя. Но сегодня ее все же охватил какой-то трепет, и она долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Вдобавок дверь оказалась закрыта всего на один замок, хотя обычно, уходя из дома, Танька закрывала обе двери на два замка.

Вообще говоря, Танькин доход уже пару лет назад позволил ей, будь у нее такое желание, переехать в отдельный коттедж и жить там в тишине и спокойствии. Но желания такого у нее не возникало.

– Что я буду делать в отдельном доме? – удивлялась Танька. – Нет уж, пока детей у меня нет, буду жить как жила.

Танька ограничилась тем, что переехала из хрущевки в новый, недавно построенный по соседству дом, сделала там отличный ремонт, купила новую дорогую мебель и технику и превратила свое жилище в игрушечку. Поэтому двери, уходя из дома, Танька всегда старательно закрывала, чтобы не провоцировать воров, хулиганов и тому подобных личностей, охочих до чужого добра.

– Танька, ты дома?! – окликнула подругу Дуня, хотя и так было ясно, что Таньки и вообще никого в квартире нет.

Сначала Дуня удивилась. Нет, не тому, что не отозвалась Танька. Если ее не было дома, то и отозваться она, ясное дело, не могла. Но у Таньки был кот. Роскошный мордастый красавец сибирской породы. Звали его Браслет из-за странных белых полосок на передних лапах, и в самом деле напоминающих браслеты.

– Браслет! – позвала кота Дуня. – Кис-кис-кис! Иди сюда! Ты куда спрятался?

Но кот не торопился отзываться. У Дуни даже мелькнула мысль, а не заболел ли он. Тогда по крайней мере становилось ясно, почему дверь была закрыта только на один замок и почему Танька не отзывается. Наверное, придя домой вечером, она застала своего любимца больным, заволновалась, схватила его в охапку и выскочила из дома, впопыхах просто захлопнув за собой дверь. Когда жизни близкого существа угрожает опасность, тут уж не до мер предосторожности. И как только Дуня решила, что все так оно и было и даже слегка успокоилась, как она увидела Браслета.

Кот сидел на шкафу под самым потолком и не сводил с Дуни пронзительных желтых глаз. При этом он не издавал ни звука, а шерсть у него на загривке стояла дыбом.

– Браслетик! – обрадовалась Дуня. – Иди ко мне, мой хороший котик! Что ты туда забрался? Иди ко мне!

Браслет, словно понял, что она ему говорит. Коротко мяукнув, он осторожно скользнул по краю шкафа и мягко спрыгнул на диван. После этого он подбежал к Дуне и попытался взобраться теперь уже на нее.

– Да что с тобой? – удивилась Дуня, прижав к себе кошачье тельце и заметив, что кот весь трясется. – Может быть, ты и в самом деле заболел?

Но нос Браслета оказался влажным и холодным. И тем не менее с котом явно что-то было не в порядке. Он не хотел есть, не хотел пить и не желал слезать с рук Дуни. И при этом он не мурлыкал, хотя обычно, оказавшись у нее на руках, тут же заводил песенку, и стоило ей начать его гладить, урчал, словно маленький грузовичок.

– Браслетик, ты тоже волнуешься? – вздохнула Дуня. – И где же твоя хозяйка?

Кот ничего не ответил. Дуня прошла по трем комнатам, отметила, что с работы Танька уже вернулась, потому что ее помятая одежда валялась по всем стульям в гардеробной. Но нигде самой Таньки не обнаружилось. Дуня заглянула в ванную комнату, опасаясь, что Танька могла поскользнуться на скользком кафеле и даже получить сотрясение мозга. Однако и в ванной подруги не было.

В полной растерянности Дуня забрела в кухню и машинально отметила, что у Таньки был гость. В посудомоечной машине стояли две тарелки со следами жаркого, возле мойки стояли два недавно ополоснутых бокала, а в плетеной корзиночке на салфетке, лежащей на обеденном столе, были красиво разложены круглые кусочки серого финского хлеба, остатки которого лежали на рабочем столике. Кроме того, на обеденном столе в подсвечниках, стилизованных под кошачью фигурку, стояли две красных свечи, сгоревшие почти наполовину.

Поняв, что у Таньки были сегодня и причем совсем недавно гости, Дуня присела на краешек диванчика и задумалась. Если у Таньки был мужчина, то куда же он делся? Не в характере Таньки было отпускать мужика, не получив с него сполна в постели за скормленный ужин.

– Ну ладно, мужика Танька могла и сама выгнать, так что не буду удивляться, куда он делся, – решила наконец Дуня, обратившись к Браслету. – Но куда же делась сама Танька?

Браслет в ответ только жалобно мяукнул. И Дуня в задумчивости обвела глазами кухню. Уехать на дачу Танька не могла, потому что обязательно взяла бы Браслета с собой. Махнула отдохнуть куда-нибудь с любовником? В ночной клуб, например? Что же, это вполне было в духе Таньки. Но почему она в таком случае не берет трубку мобильного? Дуня еще раз вздохнула. И тут ей позвонил Витек.

– Ну что? Нашлась твоя подруга? – спросил он у нее.

– Нет, – расстроенно ответила Дуня. – Ее нигде нет!

– В ванну заглянула? – деловито поинтересовался Витек. – Нет ее там? Тогда загляни в холодильник.

– Зачем? – удивилась Дуня.

– Если бы я ее прикончил, то в такую жару тело нужно куда-то спрятать. А куда? Разумеется, в холодильник. Там оно по крайней мере не испортится.

– Идиот! – возмутилась Дуня. – И шутки у тебя идиотские.

Но, отключив трубку, она и в самом деле направилась к холодильнику. Нет, вовсе не за Танькиным телом. Просто ей захотелось как-то расслабиться. Ну и, например, наплевав на диету, выпить пивка. А у Таньки в холодильнике всегда имелся запас этого напитка, кстати говоря, с пониженным содержанием калорий. Насчет продуктов, как точно знала Дуня, в холодильнике было несколько хуже. Обычно летом Танька затаривалась продуктами раз в месяц, а потом спокойно жила, жаря при необходимости готовые котлеты или варила на ужин пельмени. Однако запас пива не переводился у нее никогда.

Браслет, увидев, что Дуня направилась к холодильнику, начал крутиться у нее под ногами, истошно мяукая и делая короткие перебежки к холодильнику и обратно к Дуне. При этом вид у него был на редкость очумелый. Дуня решила, что он надеется получить лакомый кусочек французского липкого сыра, до которого был большой охотник. Распахнув створку огромного пузатого холодильника «Бош», Дуня истошно завопила. Там, скрючившись в весьма неудобной позе, лежала Танька и в упор смотрела прямо на Дуню своими странными светлыми и словно бы неживыми глазами. Издав еще пару воплей, Дуня замолчала, схватилась за сердце и крикнула:

– Танька, ты офонарела? Чего ты в холодильник-то забралась?

Так как Танька продолжала придуриваться и не шевелилась, Дуня тряхнула ее за плечо. Но тут подруга вдруг стала выпадать из холодильника. Дуня с трудом успела перехватить ее странно потяжелевшее тело и опустить на пол, чтоб не ушибить.

– Танька, хорош придуриваться! – возмутилась Дуня. – Ты меня больше не проведешь. После того случая, когда ты вылезла из дровяного сарая вся в крови и с топором в голове, я на твои шуточки больше не поведусь. Меня в тот раз чуть инфаркт не хватил. Слышишь! Хватит!

Но Танька, несмотря на то, что Дуня разоблачила ее притворство, продолжала лежать на полу в очень неудобной позе, не сводя с Дуни своего остановившегося взгляда. Дуня присмотрелась повнимательней, и тут внезапно ей стало совсем дурно. По шее Таньки шла красная полоса, словно след от веревки или ошейника. Преодолевая подступившую к горлу тошноту, Дуня дотронулась до шеи Таньки. Подруга не шевелилась, не протестовала и вообще никак не реагировала. Кожа у нее была холодная. Тогда Дуня, затаив дыхание, попыталась нащупать пульс. Его не было. Дуня проверила еще раз свои подозрения, приложив ухо к тощей Танькиной ключице, но гулких ударов сердца так и не услышала. И тогда, сообразив все, Дуня издала мышиный писк, тихо сползла на пол рядом с телом своей подруги и без дальнейших проволочек лишилась сознания.