Текст книги "Варенье из мухоморов"

Глава 3

Марина вернулась от соседки с угольно-черным котенком, которому предстояло в ближайшее время стать ответственным за сокращение поголовья мышей и крыс, которые очень уж расплодились в округе. Кроме котенка Марина обзавелась еще и ворохом деревенских сплетен.

– В лес больше не ходите! – первым делом распорядилась она.

Саша со Стасом оторопели.

– Почему?

– Какая муха тебя укусила?

– А с того, что места тут гиблые, – заявила Марина. – Соседка мне все рассказала!

– И что она тебе рассказала?

– А то, что ни год, кто-нибудь у них в лесах обязательно пропадает или гибнет.

– Кто пропадает? – нахмурился Стас.

– Кто гибнет? – поддержал его Саша.

– Люди! Мужчины!

– Как же так?

– Да вот так! Вот хоть взять старика, который жил в нашем доме. Тебе, Стас, дом его сын продавал. Что он тебе про отца сказал?

– Сказал, что тот умер.

– А как умер, не сказал?

– Нет.

– И правильно, что не сказал. А то ты, чего доброго, передумал бы у него дом покупать.

– Почему это?

– Потому что старик был охотником, собак постоянно держал, места эти знал, как свои пять пальцев. И то не уберегся! Заблудился и погиб. Тело его лишь спустя месяц другие охотники в болоте обнаружили. И случилось это не где-то далеко, а совсем поблизости. Тут в нескольких километрах в лесу есть развалины старой мельницы, вот там-то несчастье и случилось.

– Наверное, ему с сердцем плохо стало или инсульт, – предположил Стас. – Хозяин говорил, что отец его до восьмидесяти двух лет дожил.

– И дольше бы прожил, потому что ни на сердце, ни на давление, ни на сосуды никогда не жаловался! Да вот пошел в лес и там смертушку свою нашел. И не он один, между прочим! Тут до фига народу пропало! Только за последний год три человека! Тот дед, у сына которого ты дом купил. Он еще зимой погиб, тело весной нашли, когда снег стаял. А следом за ним двое приезжих охотников пропали. Те были и вовсе молодые ребята и здоровые, а тоже пропали ни за что ни про что. Завела их лесная девка в самую трясину, так и погубила.

– Какая еще лесная девка? – оторопел Саша.

– Это у местных есть такое поверье, что живет в лесу девка, которая очень до мужиков охоча. Что молодой, что старый, всех к себе в гости тянет.

Саша неожиданно развеселился:

– А женщины, выходит, ни разу не пропадали? Не интересуется ими лесная девка?

– Не понимаю причину твоего веселья, – сурово отозвалась Марина. – А на вопрос отвечу так, нет, женщины не пропадали. Но они далеко в лес и не заходят, боятся. Собирают ягоды по своим местам, поодиночке или даже по двое в лес не ходят. Если идут, то большими компаниями стараются. Ну и далеко никто из них не заходит. А мужики ходят. Конечно, вы же у меня оба охотники, вам же все неймется. Дома спокойно посидеть не можете, вас все в лес тянет на погибель к этой лесной девке!

Марина выглядела откровенно расстроенной.

– Ты не волнуйся, все будет хорошо, – попытался утешить ее Стас.

– Как же! – всхлипнула Марина. – Волнуйся теперь за вас. И зачем мы только сюда приехали!

– Мы же с Сашкой ходим. И Барон с нами.

– Я и раньше переживала, когда ты в лес уходил, а теперь… я представляю! Ладно, Сашка сейчас с нами живет, вдвоем все не так страшно. А когда он уедет? Что мне делать? Я же с ума сойду!

И Марина совсем уж горько расплакалась.

– Мне сейчас кажется, ты специально такое место выбрал, чтобы иметь возможность от меня на тот свет свалить. Не любишь ты меня! Совсем не любишь!

От потоков женских слез у мужчины есть один выход – бегом и подальше. Лучше всего на улицу.

Стас так и сделал. Удрал от рыдающей жены, а следом за ним выбрался и Саша.

Они присели на бревнышко, которое лежало за домом, и задумались, глядя на то, как закатные лучи солнца окрашивают лес в необычно красновато-оранжевые тона. Казалось, что над лесом полыхает и переливается пламя небесного пожара. Красота была такая, что дух захватывало. Но ребятам было не до нее.

– Ну что скажешь? Серьезно это она насчет того, чтобы нам в лес не ходить?

– Ох не знаю.

– Может, до утра еще переменится у нее настроение.

– Это вряд ли. Или ты свою сестру не знаешь? Единственный выход спасти положение – доказать ей, что никакой опасности не существует.

– Да? И как ты это сделаешь, если в лес нам с тобой ходить запрещено?

И они снова помолчали.

– Сеть, капканы, ключ, мельница… Тебе не кажется, что старый хозяин этого дома имел какое-то отношение к тому подземелью под мельницей?

– Ну, коли ключ, который у него был, подошел к замку на мельнице, то, наверное, ты прав.

– А что говорил сосед по рации?

– Кто?

– Ну этот… Денис.

– А! Он сегодня собирался поехать к своему сообщнику.

– Сразу уж и сообщнику.

– А как еще назвать человека, который что-то прячет в лесу, в котором то и дело пропадают люди.

– Думаешь, эти две вещи связаны между собой?

– Ну, наш-то старик погиб. А у него в сарае хранился ключ, который подошел к замку тай– ного схрона в лесу. И погиб он неподалеку от этого схрона. Узнал, наверное, что-то не то, вот и погиб.

И свояки помолчали. У обоих на уме была одна и та же мысль. Но каждый ждал, чтобы другой высказал ее вслух.

Так они сидели и молчали, но стоило загудеть двигателю машины соседа, как оба наших сыщика вскочили на ноги и бегом припустили к тому месту, где оставили свое собственное средство передвижения.

Проследить за подозрительным соседом – вот была та мысль, которая заставила их двигаться столь проворно. И они успели вовремя. Соседская машина как раз нырнула с горки, скрывшись за пологом небольшого лесочка, через который можно было выехать из деревни.

– Далеко не уедет, дорога тут в большой мир только одна.

– Ага!

Вот и они следом за внедорожником съехали в низкую ложбинку. И как только ветви елей сомкнулись над ними тесным пологом, Стасу стало не по себе. Сколько бы раз он ни проезжал по этому месту, всегда ему чудилось в нем что-то зловещее. Широкая на подъеме дорога тут почему-то сужалась, еле-еле могла протиснуться одна-единственная машина. Легковушка еще с грехом пополам как-то проезжала, а вот водителям грузовых машин приходилось здорово попотеть, чтобы преодолеть этот узкий участок пути.

Но Сашу такие мысли не смущали. Он лишь ругнулся, когда их машина чуть было колесом не угодила в вязкую грязь, которая, несмотря на жару, не спешила тут высохнуть. К счастью, дальше дорога вновь пошла на подъем и расширилась, а вскоре они оказались на грунтовке. Это был перекресток, и отсюда дорога уже шла в две стороны.

– Где же он? Куда поехал?

Налево был тупик, но в нем располагалась деревня Силино. Деревня там была всего одна, но зато большая, в ней даже имелся свой собственный магазин.

Если повернуть направо, то вдоль дороги можно было насчитать великое множество деревенек, но все они были совсем крохотными. И все же их было много, а Силино было всего одно.

Друзья попытались разглядеть следы на грунте, но в этом месте он был таким плотным и слежавшимся, что мог сказать не больше асфальта.

– Голосую за многих.

Повернули направо и поехали, бдительно поглядывая по сторонам, не видно ли где-нибудь темно-зеленого внедорожника. Машину не увидели, да еще, проехав пяток деревенек, наткнулись на автомобильный затор, что в этих местах было равносильно чуду.

Затор был совсем маленьким, всего три машины, но и это было удивительно. Оказывается, впереди велись ремонтные работы, там двигался дорожный комбайн, из пуза которого прямо в дорожные ямки тонкой струйкой лилась горячая асфальтовая крошка. Этот агрегат и перегораживал дорогу, создавая собой пробку.

Саша подошел к последнему в очереди водителю.

– Не повезло, да?

– Ждем, когда этот красавец до перекрестка доедет, там мы его обойдем.

– И давно стоите?

– Лично я минут десять. Остальные подольше.

– А темно-зеленого внедорожника тут не было?

– Не видел.

Пришлось повернуть обратно. Теперь ехали медленно, поглядывая по сторонам в три раза внимательней.

– Надо было в Силино ехать, – переживал Стас. – Я как чувствовал, что этот тип туда подался.

Стоило Стасу произнести эту фразу, как знакомый внедорожник вывернул на дорогу прямо перед ними. Случилось это возле большого двухэтажного деревянного дома, судя по бедственному состоянию своего фасада выстроенного тут явно еще на заре прошлого века. То ли пансионат, то ли деревенская школа, понять было трудно.

От неожиданности друзья затормозили.

У внедорожника открылось окно, и оттуда высунулась лохматая голова.

– Привет, соседи! – поздоровался с ними водитель.

На висках у него уже пробивалась седина, но лицо было довольно молодым, а глаза цепкими.

– Забыли чего?

Твое какое дело! Тебя спросить забыли!

– А то смотрю, катаетесь вперед-назад.

Значит, он видел, как они проехали по дороге!

– Катаемся, – как можно дружелюбней и спокойней ответил Саша. – Местами вашими любуемся.

– Да, места у нас красивейшие, – согласился сосед. – Только чего так быстро назад повернули?

– Там впереди ремонт дороги ведется, поэтому назад и решили вернуться. Чем там в пробке стоять, хотели поближе это строение рассмотреть.

Водитель как-то приуныл, словно бы не получилось ему подловить друзей. А Саша про себя отметил, что нужно им держать ухо востро с этим типом.

– Интересная архитектура, – продолжал он разговор с соседом. – Не знаете, что это за здание?

– Отчего же не знаю, напротив, хорошо знаю, – откликнулся тот неожиданно охотно. – Дом этот был построен на пожертвование здешнего помещика господина Кособокова, и в нем содержался приют для несовершеннолетних сирот. В ту пору по губернии пронеслась эпидемия, которая унесла жизни многих людей. Многие дети остались без попечительства взрослых, и помещик выстроил для них этот приют. В советское время приют был перепрофилирован в санаторий, потом тут размещался дом отдыха. Сами видите, место красивейшее. Берег озера, лес вокруг. По тем временам в доме были все удобства, канализация и водопровод. Конечно, со временем все пришло в упадок.

– Но сейчас, как я вижу, в здании ведутся восстановительные работы, – произнес Саша, который разглядел суетящихся рабочих. – Кто их спонсирует?

– Женщина одна, у нее в городе вроде бы цветочный магазин. Она и дала деньги на ремонт и другие работы.

– Зачем же владелице цветочной лавки такой большой дом за городом? Уж не жить ли она в нем собирается?

– Не знаю.

Сосед поднял стекло и тронул свой внедорожник с места. Словно утратив интерес к друзьям, он даже не стал с ними прощаться, а лишь махнул рукой. Внедорожник быстро удалялся и вскоре свернул с дороги там, где был поворот на Борки.

– Домой поехал.

– Вот тебе и Силино. Обыскались бы мы его там.

– А что ему тут могло понадобиться?

– Думаешь, тот тип, с которым наш соседушка хотел встретиться, тут обитает?

– Надо посмотреть, что это вообще такое.

Машину друзья оставили у дороги, а к зданию пошли пешком.

Восстановительные работы тут шли полным ходом. Здание было огорожено лесами, первый этаж был уже почти закончен, а вот на втором еще суетились рабочие.

Как и всюду в матушке России, строительство тут поручили рукастым среднеазиатским ребятам. Все они были людьми молодыми, а потому выросшими уже в постсоветскую эпоху и владеющими великим и могучим на очень примитивном прямо-таки плачевном уровне.

– Нет бригадира! – жалобно заклинали они друзей. – Ушла! Бригадира потом нет! Совсем! Завтра приходи!

Вид у них при этом был такой трагичный и скорб– ный, мол, и рады бы вам помочь, добрые люди, но не имеем такой возможности, что как-то хотелось побыстрее оставить этих невольных страдальцев в покое. Но на попытку пройти внутрь здания строители разразились еще более жалобными во– плями:

– Нет! Нельзя! Опасна там!

И жестами показывали, как деревянные перекрытия рушатся на головы друзей. При этом дом выглядел уже вполне крепким, по крайней мере, войти на первый этаж можно было без явной угрозы для жизни. Полы там были настелены, стены выровнены, что было видно даже через новенькие стеклопакеты, и надо полагать, что и с потолком тоже проблем бы не возникло. Но по какой-то причине рабочие наотрез отказывались пропустить друзей внутрь.

– Завтра! Нет бригадира! Потом приходи!

Ничего больше от них добиться так и не удалось.

Впрочем, да здравствует интернет! В сети нашлось сообщество здешних мест, которое вел краевед-любитель по имени Ефим. Он в своем сообществе и выложил информацию о здании бывшего приюта на берегу озера Черное, возле которого забуксовали наши друзья. В принципе, они и так уже многое узнали об этом месте. Но имелась в истории с приютом одна любопытная деталь, эдакая вишенка на торте, которую сосед на внедорожнике то ли утаил от друзей, то ли и сам о ней был не в курсе.

Когда приют был достроен, дети заселены и все вокруг на какое-то время вздохнули с облегчением, в губернии вновь вспыхнула эпидемия. В этот раз мор дошел и сюда, в приют. И несмотря на медицинскую помощь, которую своевременно оказывали воспитанникам и воспитанницам, многие дети скончались от тяжелой заразы.

Что это была за болезнь, определить никто не брался. Тогдашняя медицинская наука не позволяла делать точные анализы, ни один известный микроб не был выявлен, так что докторам приходилось ориентироваться на внешние проявления при диагностике болезни. А они у всех пострадавших были одинаковы – высокий жар, который невозможно было сбить никакими средствами, сильный кашель и мелкая красная сыпь, которая вначале выглядела безобидной, но росла, множилась и, в конце концов, покрывала буквально все тело больного, образуя единую спекшуюся корку, из-под которой сочились гной и сукровица.

На этом месте Саша прервал свое чтение, ему требовалась передышка, чтобы отдышаться от ужасов, которые творились в этих местах еще какую-нибудь сотню с небольшим лет назад.

И Стас прокомментировал услышанное:

– В общем, история вполне заурядная, детская смертность в те годы всегда и всюду была высокой и в приюте тоже. Но и это было не странно, учитывая скученность большого количества детей в замкнутом пространстве и уровень тогдашней медицины.

– Слушай, что у них случилось дальше. Когда мор достиг своего апогея и спасения, казалось, ждать было неоткуда, все больные вдруг разом и совершенно внезапно выздоровели.

– Как так? В один день?

– В одну ночь.

– Удивительно, – покачал головой Стас. – Похоже на сказку. Ты уверен, что этот краевед в самом деле ученый-историк, а не басенник?

– Тут так написано.

– Мало ли что написано.

– Разумеется, церковь тут же поспешила поставить победу над мором в число своих заслуг. Дескать, был отслужен молебен у чудотворной иконы, она и помогла исцелить детей. Но среди местных жителей ходила другая версия. Молебны служились и прежде, и многократно, да никакого толку от них не было. А вот как лесной девке сделали подарок, так все сразу и наладилось.

– Подарок? Лесной девке? Той самой, о которой нас Марина предупреждала?

– Видимо.

– А что за подарок ей сделали?

– Не знаю. Тут не сказано. Написано лишь, что ночью презент был преподнесен, а наутро все больные, даже самые безнадежные, которым доктора совсем не давали шанса, оказались здоровы. И сама болезнь ушла, и больше про нее никто не слыхивал.

– Конечно, – проворчал Стас, – потому что потом пришла советская власть, которая, помимо всеобщей грамотности населения, установила еще и повсеместную вакцинацию. Не говоря уж про электрификацию всей страны, когда в самые дальние и забытые богом деревни пришла «лампочка Ильича».

– Про это в статье нет ни единого словечка, – возразил Саша. – Да и дело происходило еще за десятки лет до прихода власти большевиков. Здание детского приюта – ровесник прошлого века, а эпидемия случилась через год после открытия приюта. Собственно, эта эпидемия мучила губернию долго и не один год. Но всякий раз после подарка лесной девке на какое-то время болезнь утихала, чтобы потом разгореться с новой силой.

– Но не в тот последний раз? Что же за подарок они преподнесли лесной девке, что она согласилась замять эту историю с мором навсегда?

– Информации об этом не сохранилось. Но если хочешь, можем съездить к этому симпатичному чувачку, – предложил Саша, показывая фотографию молодого мужчины в очках и с бородкой. – Как я понимаю, он работает тут неподалеку в музее-усадьбе семьи здешних помещиков Кособоковых.

– Съездим, но не сегодня.

– Да, сегодня уже поздно, – согласился с ним Саша.

Так и вернулись они домой несолоно хлебавши, но зато целые и невредимые.

Глава 4

Впрочем, порадоваться этому было некому.

Марина их встречать не вышла. Видимо, снова сидела в гостях у кого-то из соседок. Зато из дома выскользнул котенок. Он ловко преодолел высокие ступени крыльца и оказался на лужайке перед домом.

Барон кинулся к новому обитателю, но котенок не обратил на него никакого внимания. Прижав для порядка уши и припав к земле, он тут же вскочил на все четыре лапки и отправился исследовать окрестности дома.

Как ни мал был этот кошачий детеныш, но он ни чуточки не боялся Барона, даже зашипел на него, когда пес сунулся знакомиться слишком близко.

Барон на такое поведение своего нового знакомца не обиделся, отпрыгнул в сторону, припал грудью к земле, завилял хвостом и залаял, призывал дружить.

Обычно кошки от такого оглушительного шума старались держаться подальше, но котенок не дрогнул. Стоило Барону отодвинуться, как он невозмутимо продолжил свой путь.

– Может, котенок Маринку отвлечет?

– Или новый диван, – подхватил Саша. – Он ведь уже завтра должен приехать!

Но ни диван, ни котенок не отвлекли Марину от ее главной задачи – не пускать двух самых дорогих в ее жизни мужчин в страшный лес, окружавший их со всех сторон. Муж и брат отныне должны были сидеть возле Марины или находиться где-то поблизости, в пределах слышимости, а еще лучше видимости.

Разумеется, мужчинам это категорически не нравилось.

– Будь твоя воля, ты бы нас к себе на поводки пристегнула.

– И пристегнула бы! Потом еще спасибо бы мне сказали, что уберегла вас от лесной девки!

– Марина, ты же взрослый серьезный человек, начитанная и культурная барышня. Как ты можешь верить в эти деревенские страшилки?

– Все тут в нее верят. Все! Говорят, что эта молодая женщина должна была выйти замуж, да только с женихом ее что-то случилось, погиб он. Осталась она незамужней, крыша у нее на этой почве поехала, да и кинулась она в озеро, где и уто– нула.

– Марина, это же сказка.

– Легенда! И она в этих краях не первый год бытует. Не вы ее начали, не вам ее и прекращать! В чужой монастырь со своим уставом не лезут! Если местные опасаются развалин мельницы, значит, есть на то причина.

– Значит, она в озеро возле мельницы сиганула?

– Не знаю. Это давно было.

– А женихом у нашей девицы, наверное, был мельник или сын мельника. И с тех пор у лесной девы с этим местом связаны сентиментальные воспоминания, вот она там и тусуется.

– И всех тех, кто дерзает потревожить ее покой, жестоко наказывает.

– Или у нее там рандеву с женихом. Тот не приходит, а кто появляется, теми она и довольствуется.

Марина покачала головой:

– Смейтесь, смейтесь, но в лес я вас одних больше не пущу. С вами ходить буду!

И ходила. И других женщин подключила, тех самых соседок, с которыми сдружилась за это время.

Саша со Стасом чувствовали себя страшно униженными, ходить вместе с бабами, которые и леса-то толком не знают. Толкутся на пятачке возле деревни, и грибы, и ягоды, и растения все там собирают.

Одному Барону было без разницы, куда и с кем ходить. Он с одинаковым восторгом мчался впереди женской команды, по пятам у которой уныло тащились мужчины.

Так прошло два дня, а потом Борки потрясла очередная трагедия. Ушла в лес по грибы и не вернулась назад баба Таня, жившая в самом дальнем домике почти на самой окраине леса. Впрочем, пропала-то она еще раньше, это хватились ее лишь через два дня. Нрава старуха была самого строгого, с соседями общалась в основном на уровне поучений и нотаций, а в лес предпочитала ходить в гордом одиночестве. Наверное, поэтому ее хватились далеко не сразу. Может быть, на второй или даже на третий вечер после ее исчезновения люди заметили, что в окнах у бабки Тани не горит свет. Тогда и спохватились.

Приехали спасатели, стали выяснять, когда в последний раз видели старуху.

Местные жители отвечали уклончиво. Характер у старухи был не самый приветливый. Плюс жила на отшибе. Шмыг-шмыг, и баба Таня уже в лесу, никого с собой не зовет, никого не привечает. Когда ушла, когда пришла, это никому неведомо. И ладно бы еще ушла-пришла, это при желании еще можно было проследить, а вот где бывала и куда в лесу ходила, это вообще тайна за семью печатями.

– У бабки Тани всюду есть свои «места», которые она никому не показывает.

– Противная и жадная старуха! А уж хитрая какая! Ни разу не удавалось проследить, где ее заветные местечки в лесу. Все себе, все одной.

Наверное, что-то в этом было, потому что из леса старуха всегда возвращалась с богатым уловом. Для нее было неизвестно словосочетание «слой белых», она в любое время и при любой погоде всегда приносила из чащи хотя бы парочку крепких красавчиков. Грибы она сушила, солила, мариновала, готовила к продаже, которую осуществлял сын, по выходным приезжавший к матери и вывозивший заготовленную ею за неделю продукцию в город. Бизнес у них шел успешно, копеечка собиралась к копеечке.

Наверное, по этой причине бабка Таня скупилась, ни единого грибочка, ни одной ягодки она никому не давала просто так. Если в обмен, то можно, но ценила свои труды дорого, по городским ценам, так что желающих покупать у нее грибы или ягоды в Борках не находилось.

Так и жила бабка Таня сама для себя и для своего сына.

– Я один раз за ней в лес увязалась, думала, что уж так-то увижу, где она свои грибы собирает, да только где там. Вроде бы вместе идем, а потом она – шасть за кустик, и нет ее минут пять. Возвращается, в руках уже охапка красноголовиков. А у меня в лукошке две сыроежки, да и те червивые. А у нее красноголовики, да какие грибы! Все как на подбор! На улице жара вторую неделю, все грибы в лесу червивые до самой макушки, а эта откуда-то крепкие да чистые подосиновики набрала. И ведь сколько с ней ни ходила, так и не смогла ее заветных мест вычислить.

– А как бы хотелось! Она далеко от деревни никогда не отходила, всегда говорила, что в ее возрасте силы надо уже разумно расходовать. И что же? Мы за десять километров идем и назад с корзинкой. А она возле деревни кружок – и тоже назад с корзинкой.

Но неприязнь соседей по поводу грибов можно было еще как-то пережить, хуже было то, что баба Таня ни разу не пожертвовала в храм и здешнему священнику ничего из собранных ею плодов. А это было уже сродни объявлению войны всем своим соседям.

Как поняли Саша со Стасом, здешний батюшка пользовался огромной любовью своей паствы. Прихожанки, в числе которых подавляющее большинство составляли пожилые и сильно пожилые дамы, дружно взяли шефство над батюшкой. По их мнению, он был почти что святым, но в делах хозяйственных соображал не лучше младенца.

Даже хозяйка Матильды и ее приятельница Ганя, хоть то и дело и получали от отца Георгия выговор то за свое неподобающее поведение с мужским полом, то за неумеренное потребление алкоголя, то за курение, то за несоблюдение церковных праздников, все равно принимали участие в деревенских субботниках. И пожертвования на храм делали, боялись окончательно рассориться с отцом Георгием.

А вот баба Таня ничего и никого не боялась, в том числе и их приходского батюшку. И неоднократно вступала с отцом Георгием в жаркую полемику с криками и бранью «пиявка», «жулик», «за счет трудового народа живешь», за что бывала осуждаема всеми своими соседками.

Все прочие бабки своему кумиру не просто несли дары, они и огород ему в порядке помогали содержать. И с садом помогали управиться. И в храме помогали чистоту и порядок поддерживать.

Ну, то есть как помогали, просто брали и все за батюшку делали сами и по собственной охоте. Ну, то есть как по собственной охоте, были и тут некоторые моменты, но делали. А вот бабка Таня категорически не желала идти на поводу у общественности.

– Не желаю я этого дармоеда содержать! Сколько лет без указки попов жили, и все было прекрасно! Ни богатых, ни бедных среди нас не наблюдалось, как родные братья и сестры жили. А как попы вновь власть в свои руки взяли, так и богатые, словно грибы после дождя, полезли. А богатым того и надо, чтобы священников и храмов было побольше. Должен же кто-то их грехи в тех храмах отмаливать, вот они и стараются, заморят сотню-другую рабочих, а на эти деньги крест золотой на храм водрузят. Вроде бы благое дело сделали, вроде бы и не просто так людей на своих фабриках-заводах гнобят! Попы только богатым нужны. А я человек трудовой, мне грехи отмаливать не нужно. Что мое, за то перед Господом отвечу, а слуг его мне кормить не потребно, себя бы и свою семью прокормить.

Прочие бабки пытались вразумить отступницу ветхозаветными цитатами, в которых говорилось, что священник – брат твой, ни сеять, ни пахать, ни скотину пасти ему не нужно, его работа – молиться за весь народ, а народу за такую службу полагается десятую долю от всего, что дает человеку господь, принести надобно священнику. Но бабка Таня держалась твердо. И даже увещевания, что за каждую малую толику господь воздаст в сотни раз более, старуху не вразумляли.

– Пусть молится! Разве я ему запрещаю? Крышу у себя на доме кроет и молится. Картошку на своем поле копает и опять молится. Крыльцо при храме белит, снова молится. Так ему и к чужим услугам прибегать не надо, и порядок и в доме, и в огороде, и в храме будет такой, что любо-дорого. А то крышу ему мужики ваши перекрыли. Картошку Шура с Томой выкопали. Крыльцо Наталья с Трофимом подчистили. А где батюшка в это время был? В город умотал, дела у него там были. Снова, получается, не молился?

– Темная ты женщина! Он за всех нас старается. Знаешь, сколько порогов обойти нужно, сколько поклонов положить, чтобы получить деньги на дальнейшую реставрацию храма.

– Для нашей деревни и одной маленькой часовенки бы за глаза хватило. Зачем храм на три придела отстраивать заново? Когда в этих местах деревня на деревне стояла, тогда понятно, в праздничные дни в храме люди не помещались. А нынче что? Народу вокруг ни души, даже в нынешнюю Троицу храм полупустой стоял. Мимо проходила, видела. Про Пасху я и не говорю, она в такое время бывает, когда сюда из города никто и носа не кажет. И к чему храм заново возводить? Для кого? Вы тут последнее от себя отрываете, а приходской глава наш богатеет с каждым днем!

И напрасно ей возражали, что лично для себя батюшка Георгий никаких благ не ищет. Все, что он делает, делает на благо епархии.

– Пусть делает! Вы-то тут при чем? И я? Мне храм не нужен! И попы тоже без надобности!

В общем, бабка Таня упорно выбивалась из общего благочинного поведения. Как ее ни уговаривали, она не желала обожать деревенского батюшку и при случае всегда награждала его весьма нелестными эпитетами. Но отец Георгий, надо отдать ему должное, никогда до ее уровня не опускался.

Самое большее, что мог сделать, с легкой ехидцей в голосе ответить на все упреки в жадности и хитроумности:

– Всяк по себе меряет, матушка.

Бабка Таня от этого сердилась на попа еще сильней, потому что и впрямь, сказать уж правду, была скуповата.

И вот теперь эта строптивая бабушка Таня затерялась где-то в лесу.

Как только эта новость облетела деревню, так сразу же возле отца Георгия собралась толпа его верных почитательниц.

– Вот бог ее и наказал, да, батюшка? – спрашивала одна из старушек, льстиво заглядывая в лицо священнику.

Но отец Георгий и тут показал себя на высоте, не упустил случая прочитать небольшую проповедь.

– Все в руках божьих, помолимся, чтобы помог нашим доблестным спасателям отыскать в лесной чаще след заблудшей своей рабы Татьяны.

– Будет другим острастка, чтобы не болтали про вас лишнего!

– Если господу будет угодно, то выберется Татьяна из этой беды. Ни вы, ни я судить ее не можем. Со своей стороны, я буду за нее молиться. Да и все мы должны немедленно пройти в храм и помолиться там перед образами о благополучном разрешении этого происшествия.

– Как же так, батюшка? – возмутился кто-то из женщин. – Она про вас гадости говорила, нас дурами и тряпками обзывала, а мы за нее молиться станем? Пропадет, туда ей и дорога!

– Негоже ты говоришь, Мария. Имя-то у тебя какое, а такими рассуждениями ты его позоришь. Что Татьяна говорила, за то ей бог судья. А мы своим ближним только добра желать можем. Помолимся, чтобы господь вернул нам Татьяну живой и вразумленной, чтобы отступила от нее жажда наживы, стала бы она одной из сотен овец стада божьего.

И батюшка в сопровождении своих верных почитательниц отправился в храм. А спасатели начали прочесывать лес в окрестностях деревни.

Под общий шум Стасу с Сашей тоже повезло, им удалось удрать от Марины.

– Мы же не одни идем, мы со спасателями идем. Или ты и спасателям тоже не доверяешь?

– Как бы вас самих спасать потом не пришлось.

Но отпустила.

Спасатели добровольным помощникам обрадовались.

– Странные дела в вашей деревне творятся. В других местах все местные вперед нас бегут, пропавшего человека искать помогают. Дня два-три точно всем гуртом суетятся, потом, конечно, у каждого свои дела находятся. А тут первый день поисков и никаких помощников, кроме вас, нет.

– Вот же еще ребята, – указал Саша на нескольких молодых ребят.

– Это наши постоянные волонтеры. Они из общества поисковиков, которые на добровольных началах заблудившихся стариков по области ищут.

– Почему обязательно стариков?

– Так молодые, те ориентируются на местности лучше, а со старичками – беда. Они, старички и старушки, уже многие и соображают плохо, а в лес все равно их тянет. Идут, а дорогу назад найти не могут. Опять же телефонами мобильными не пользуются, иные вовсе не понимают, как эти штуки работают, другие их берегут, дорогая же вещь, и в лес с собой потому не берут. Спички с собой взять, по их мнению, лишняя морока или просто забывают. В результате ни сигнал подать, ни костер разжечь, чтобы ночью погреться, они не могут. Силы рассчитать не умеют, забредут, а назад выбраться уже никак. Знаете, сколько мы таких старушек только за последний месяц из леса вывели? Десятки!

– Молодцы!

– Но дело-то в другом. Всюду нам местные стремились помочь, показывали, куда запропастившиеся бабушки чаще всего любили ходить, а тут как метлой смело. Кроме вас двоих и нет никого из помощников.

– У пропавшей бабушки характер был не сахар. И в лес она предпочитала одна ходить, чтобы заветных местечек никому не показывать. Говорили, что долго в лесу никогда не задерживалась, значит, и местечки у нее где-то поблизости от деревни были. Но где именно, никто не знает.