Текст книги "Леди Бэтмен"

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

От бывшей супруги Сержа подруги уходили в смятении чувств. С одной стороны, явных подозреваемых они не получили. Да и покаянно вернувшийся Вовочка, здоровяк-охранник из соседнего магазина, тут же без запинки подтвердил алиби своей любовницы. И тут же с ходу предложил позвать еще нескольких человек, с кем они с Леной провели весь сегодняшний вечер.

Но зато где-то в туманной зыби вырисовывались силуэты не столь явных, но все равно подозреваемых на роль убийцы Сержа. Во-первых, эта таинственная женщина, которой художник раз в полугодие передавал довольно крупную по его доходам сумму денег. За что? Вероятно, на содержание их общего ребенка. Но, возможно, ребенок этот вырос или однажды художнику все это надоело, он заартачился и заявил, что денег больше не будет. За что и пострадал сегодня вечером.

И кроме того, если у этой женщины был от художника пусть и незаконный, но все же ребенок, то все равно при определенных обстоятельствах суд мог решить тяжбу в пользу этого ребенка. И часть имущества покойного художника, за неимением других прямых наследников – бывшая жена не в счет, – перешла бы к этому ребенку. Все лучше, чем совсем ничего. Пожадничавший папочка отправлялся на тот свет, его несостоявшаяся невеста – в каталажку, а внебрачный ребенок и его мамочка получали часть имущества Сержа.

– Квартира, в которой живет Лена, очень даже неплохая, – рассудительно произнесла Инна. – Тысяч на восемьдесят или даже девяносто долларов потянет. А для многих людей и десять тысяч, да не долларов, а рублей – сумма достаточная для того, чтобы лишить жизни себе подобного. Так что убийство с целью получения наследства со счетов сбрасывать нельзя.

– Или это был шантаж, – предположила Мариша. – Деньги Серж передавал за то, чтобы шантажист не выдал какую-то постыдную тайну из его прошлого.

– Может быть и такой вариант, – согласилась Инна.

– Нам с тобой надо будет опросить всех приятелей Сержа, – подвела Мариша итог их сегодняшнему разговору с бывшей женой художника. – Кто-то из этих приятелей мог слышать имя той особы, которой Серж передавал деньги. Может быть, кто-то знал и о существовании ребенка. Если вообще этот ребенок был.

Телефоны этих самых близких приятелей Сержа подругам любезно сообщила бывшая супруга художника. Но опросом этих людей они решили заняться уже завтра. Сегодня часы показывали почти шесть утра. А беспокоить людей в столь ранний час девушкам показалось неприличным. Да и мало кто способен на плодотворный разговор, когда их будят в такую рань.

– Слушай, мы забыли про мастерскую Сержа! – воскликнула Инна, когда они на очередном частнике почти добрались до дома Мариши.

К счастью, на этот раз водитель им попался молчаливый. И девушки смогли подремать, сидя в теплом салоне просторной иномарки.

– А что нам там нужно? – сонным голосом спросила Мариша. – В этой мастерской?

– Ты же сама говорила, что после развода с женой Серж остался жить у себя в мастерской, – напомнила ей Инна.

– Говорила, – согласилась Мариша. – Ну и что?

– Как что? – вознегодовала Инна. – Эта мастерская была фактически его домом! Он мог держать там какие-нибудь письма, бумаги и прочую ерунду, которая бы помогла нам выйти на след той таинственной личности, которую Серж регулярно оделял крупными суммами денег!

– У нас с тобой все равно нет ключа от его мастерской! – вяло сопротивлялась Мариша.

– Если я хоть что-то понимаю, там должны уже орудовать менты! – заявила Инна. – Я еще в ресторане слышала, что они обсуждали между собой, а не мог ли художник отравиться еще дома испорченными консервами. А в его карманах они нашли как ключи от его мастерской, так и ее адрес.

– Так вот почему они не помчались к Елене домой! – спохватилась Мариша. – А я все думала, откуда такое упущение? Бывшая жена, проживающая в их общей квартире! Да менты должны были тут же ухватиться за такую сладкую подозреваемую. А у них, выходит, был кусочек послаще и пожирней! Что же ты молчала?

– Не думала, что тебе так важно обойти ментов, – недоуменно отозвалась Инна. – В конце концов, и мы, и они преследуем одну цель – хотим найти настоящего убийцу Сержа. Но раз беседа с бывшей женой Сержа не дала результата, надо ехать к нему в мастерскую. Адрес я запомнила.

– Ну, поехали, – немного подумав, сказала Мариша.

И, кликнув водителя, который уже почти довез подруг до Маришиной квартиры, девушки велели ему везти себя на Лиговский проспект, где на чердаке одного из жилых домов неподалеку от Московского вокзала находилась мастерская художника. Как и предсказывала Инна, менты тут уже побывали. Они успели открыть дверь мастерской, осмотреть ее и снова закрыть, не забыв опечатать ее, нацепив белую бумажку с противной синенькой печатью.

– И что нам теперь делать? – вздохнула Мариша. – Напрасно приехали. Мастерская закрыта на ключ. А его у нас нет. Я тебе говорила!

– Погоди, рано отчаиваться, – покачала головой Инна. – Насколько я разбираюсь в художниках, они люди достаточно безалаберные. Наверняка этот Серж часто терял ключи. А раз он был человеком сообразительным, а он был сообразительным, раз уж сумел обманывать жену, то…

– И что «то»? – спросила у нее Мариша, отчаявшись дождаться продолжения фразы от замершей вдруг Инны.

– А то, что если бы дверь была деревянной, то он мог терять ключи, сколько ему влезет. Но дверь-то железная.

– Да, – согласилась Мариша, критически оглядывая новенькую стальную дверь, закрывающую вход в мастерскую художника.

– Вскрывать ее каждый раз – замучаешься, – продолжила свою мысль Инна. – И если Серж не был полным идиотом, а он им, как мы уже установили, не был, то должен был смекнуть, что проще отдать кому-нибудь из соседей запасной ключ от своей мастерской. С тем, чтобы потом, при утрате оригинала, делать с запасного ключа необходимое ему количество копий.

Мариша с восторгом посмотрела на подругу. Ход ее размышлений казался просто верхом совершенства и изящества женской логики. И девушки отправились на поиски тех самых соседей, которым Серж мог бы оказать такой знак доверия. Впрочем, выяснилось, что у покойного художника был своеобразный подход к выбору доверителя. Им оказалась не старуха в грязноватом дырявом халате с засаленными волосами и не раздобревший от анаболиков качок, чья рожа едва помещалась в проем двери, и даже не приличного вида дамочка в кокетливых пластиковых бигуди, топорщившихся на ее голове розовыми кренделечками.

Доверенным лицом художника оказался типичный пропойца, с трудом отворивший дверь своей квартиры подругам. Однако, как вскоре выяснилось, дед был хоть и пьяницей, но человеком обязательным. Например, на звонок подруг не ответил никто из его троих соседей, проживающих вместе с дедом в этой до сих пор сохранившейся коммунальной квартире. А вот покачивающийся и пьяненький, несмотря на ранний час, дедуля взял себя в руки, поднялся с постели, держась за стены, доплелся до двери и открыл ее. И мало того, что открыл. Услышав про Сержа, он тут же принялся шарить по стене, чтобы найти и отдать девушкам нужный им ключ.

– Берите, – сказал он им заплетающимся языком и, беззлобно хмыкнув, добавил: – Что, снова загулял наш художник?

И, не получив ответа, пояснил:

– Что, снова свой ключ потерял? В который это уж у него раз?

– М-м-м, – невнятно промычала в ответ Мариша, но, к счастью, сосед и не ждал от нее вразумительного ответа.

– Кстати, скажите Сержу, что про него тут спрашивали, – произнес дед, протягивая ключ.

– Кто? – благодарно принимая ключ из рук доверчивого деда, спросила Мариша.

– А я знаю? – равнодушно пожал тот плечами. – Какая-то баба к нему приходила. Что-то о ребенке своем твердила. Случилось там с ним что-то. А что, я так толком и не понял.

– О ребенке? – жадно уставились на него подруги. – А когда? Когда она приходила к вам?

Дед задумался, глубокомысленно качаясь в проеме двери и только благодаря поддержке подруг не падая окончательно.

– Точно – не сегодня, – наконец заявил он. – Может быть, вчера или позавчера. Я и Сержа-то, почитай, уж неделю не видел. Все думал сходить к нему и про эту бабу рассказать. Да то одно, то другое. Все недосуг мне было. Вы уж сами ему скажите.

– А что за женщина? – полюбопытствовала Мариша.

– Обычная такая баба, – отозвался старик. – То есть не вполне обычная, марку держит. В пальто зеленом, в шляпке тоже зеленой. Только ежели судить по виду, так не похоже, чтобы у нее младенец мог быть. Скорей уж, внуков ей пора нянчить. Да и вообще, черная она вся была какая-то. Одни глаза и светились.

– Вы ее когда-нибудь прежде видели? – спросила Инна.

– Нет, – покачал головой старик.

– А откуда она знала о том, что вы с художником общаетесь? Почему она вас просила ему передать о ее визите?

– Да кто же ее знает, она передо мной не отчитывалась, – развел руками старик.

И сделал он это совершенно напрасно. Потому что до сих пор он цеплялся руками за стены. А для того, чтобы изобразить полное недоумение, ему пришлось свои руки от стены отцепить. И как следствие, он начал быстро заваливаться куда-то в сторону. Зазевавшиеся подруги тоже не успели вовремя подхватить старичка. И он угодил прямиком в вешалку с многочисленными, весьма побитыми молью пальто и шапками, представляющими собой модные тенденции в зимней одежде, начиная с середины прошлого века.

Чтобы не упасть, старичок вцепился руками в одно из этих пальто. Старая вешалка не выдержала, жалобно скрипнула и обрушилась вниз вместе с повисшим на пальто старичком и всей зимней ветошью.

– Ой! – испуганно всплеснула руками Мариша, в самом деле перепугавшись.

И подруги кинулись выручать старичка. Памятуя, насколько хрупкими бывают у пожилых людей кости, они уже и не надеялись извлечь дедушку в целости и сохранности. Но, против их опасений, он оказался цел, невредим и вполне бодр. Упал он очень удачно – на толстое драповое пальто, которое послужило ему не хуже матраса. К тому же от сотрясения у деда в голове прояснилось, и он даже протрезвел немного.

– Вспомнил! – радостно воскликнул он, когда подруги немного раскидали вокруг него залежи зимних пальто и шапок и помогли принять вертикальное положение. – Вспомнил! Эта женщина письмо для Сергея оставила! Так и сказала: на словах, дескать, передать не сумеет. А в письме она все целиком изложила.

– Где? – завопила Мариша. – Где оно, это письмо?

– Давайте его сюда! – поддержала ее Инна и, чтобы объяснить свое волнение, добавила: – Мы сами отнесем.

Дедуля начал кряхтеть, пытаясь выбраться из своего мягкого плена. Но Мариша своей богатырской рукой мигом выдернула пьянчужку, поставила на ноги и заботливо отряхнула его от пыли и налипшей паутины.

– Письмо, значит, – пробормотал старичок. – Так, интересно. И куда же я его положил? Тут ведь где-то было. Далеко я не стал убирать.

И он принялся озираться по сторонам. В тесной прихожей много места для того, чтобы запрятать бумагу, не имелось. И вскоре письмо обнаружилось за дверцей, закрывающей нишу, в которой находился электрический счетчик.

– Вот и оно! – радостно воскликнул дедуля. – Нашлось письмо. То самое! Надо же, почитай недели две тут уже хранится.

– Как это? – изумленно замерла на месте Мариша, которая уже повернулась, чтобы уходить. – Как это две недели? Вы же сказали, что та женщина приходила буквально на днях. Вчера или позавчера.

– Я так сказал? – казалось, удивился дед. – Даже и не знаю, почему мне так показалось. Нет, две недели оно тут уже лежит. С тех пор, как мы показание с электрического счетчика в последний раз снимали, никак не меньше двух недель прошло. А в тот раз письма тут еще не было. А показания мы всей квартирой снимаем, потому что как же иначе? Вот я, к примеру, ветеран труда и блокадник, все мое детство в голодном Ленинграде прошло, мне, ясное дело, скидки полагаются. А остальным скидки за что? Старуха моя, она вообще всю войну в тылу просидела у себя за Уралом. Только уже после сорок пятого сюда в наш город сунуться решила. И большую часть жизни на моем горбу проехала. А Володька, он вообще ни одного дня по-настоящему не работал. В прежние времена его бы на лесоповал за спекуляцию, а он видишь, туда же, бизнесмен! Комнату всего год как купил и, обратное дело, уже к моим льготам примазаться хочет.

Он собирался еще развить и продолжить эту тему, но внезапно из-за дверей ближайшей к прихожей комнаты раздался грозный вопль:

– Дед, да угомонишься ты в конце концов со своими льготами или нет? Ни днем ни ночью от тебя покою нет!

– Вот ведь старый черт! – раздался старушечий крик из другой комнаты. – Как пить, так он, пока все пенсию не пропьет, так и не просыхает.

– А электричеством этим всех в квартире уже задолбал! – поддержал дискуссию довольно молодой девичий голос.

– Деньги все пропьет, потом копейки выгадывать начинает! – продолжила ругаться старуха.

– О! – вроде бы оживился старик. – Моя-то уже проснулась. Ну ладно, девушки, пойду на боковую. А то если она сейчас встанет, то до самого вечера не угомонится.

Распрощавшись со словоохотливым старичком, подруги оставили его наводить порядок в прихожей, а сами помчались наверх, где располагалась мансарда художника.

– Открывай! – жарко шептала Мариша на ухо Инне, которая ковырялась в замочной скважине. – Чего тут стоять? У Сержа в мастерской хоть свет есть, там письмо и почитаем.

Инне наконец удалось справиться с замком. И подруги дружно ввалились в мастерскую.

– Ух ты! – воскликнула Инна, когда вспыхнул свет.

– Какие хоромы! – выдохнула Мариша. – Потрясающе! В такой мастерской я бы и сама не отказалась пожить!

– Выходит, деньги у нашего Сержа были, и немалые, – заметила Инна, оглядываясь по сторонам. – Чтобы так отделать этот чердак, ему не одна копеечка понадобилась.

И в самом деле, уходящее вдаль пространство было разгорожено лишь ширмами и зеркалами, придавая мастерской еще более удивительный, прямо сказать, потусторонний вид. Подруги прошли дальше и обнаружили, что в мастерской есть кухня, обставленная вполне современной техникой, ванная комната с душевой кабинкой по цене несильно подержанного отечественного автомобиля. Еще имелись спальня и нечто вроде гостиной. Но большая часть помещения была отведена под мастерскую.

Она была отгорожена от остальной части жилища легкими занавесями. А вдоль стен стояли многочисленные работы Сержа – в рамах и без них. Через косые окна в мастерской было видно закрытое, по питерскому обыкновению, тучами небо.

– Оригинальное местечко, – произнесла Инна. – Впрочем, покойник, похоже, любил все оригинальное. И часы у него вот были не из какого-нибудь там металла, а из настоящей платины. Да, кстати, о часах, как ты думаешь, куда они могли деться?

– Ты о чем? – рассеянно спросила у нее Мариша, которая все еще бродила по мастерской Сержа.

– О часах, – с нажимом повторила Инна. – Они сначала у Сержа были. А когда он умер, то их словно корова языком слизала.

– Ты уверена? – спросила у нее Мариша.

Инна была уверена.

– Может быть, потерял? – предположила Мариша.

Инна пожала плечами. Но ее мысли уже перескочили на другое. И, встав рядом с подругой, она задумчиво разглядывала мастерскую Сержа.

– Кажется, Катька снова здорово пролетела со сватовством, – сказала она. – Этот Серж был бы для нее настоящим лакомым кусочком. Катька любит все такое. Необыкновенное, богемное. И вот нате вам! Умер! Мне кажется, что это даже как-то подло с его стороны. А тебе не кажется?

Но Мариша все так же молча смотрела по сторонам. Теперь в ее глазах светилось не только любопытство. В них полыхал настоящий сыщицкий азарт. В мастерской царил беспорядок. То ли тут всегда было так, то ли менты во время осмотра постарались. Однако не это сейчас волновало Маришу.

– Письмо! – вспомнила она о послании неизвестной женщины, приходившей к художнику.

И, быстро достав из сумки конверт, она повертела его перед глазами. Но конверт был совершенно чист. Ни адреса, ни имени, ни обращения. Ну, совершенно никаких зацепок на нем не было.

– Ты с ним поосторожней, – опасливо пробормотала Инна. – Смотри, не заляпай. Тут ведь могут быть отпечатки пальцев той женщины, которая написала это письмо.

– И что? – хмыкнула Мариша. – Предлагаешь сначала снять отпечатки пальцев, а потом влезть в базу данных МВД и по ней выяснить, кому принадлежат эти отпечатки?

– Это могут сделать и сами менты, – пожала плечами Инна. – Мы же отдадим им письмо, да?

– В самом деле, – пробормотала Мариша и осторожно вскрыла конверт. – Но сначала надо его прочитать.

Внутри оказался всего один листок с ровными отпечатанными на компьютере строчками. Подруги так и впились в них глазами. Начиналось письмо вполне дружелюбно и даже по-родственному.

«Здравствуй, Сергей! – писал неизвестный адресат. – Я решила написать тебе это письмо, так как обратиться с просьбой лично у меня не получается, мне даже кажется, что ты нарочно уклоняешься от встреч со мной. Надеюсь, что это не так. Но как бы то ни было, у меня есть к тебе всего лишь одна просьба, не беспокойся, на этот раз она последняя. И я полагаю, что ты выполнишь ее, так как я никогда впредь, обещаю, не побеспокою тебя своими проблемами. Но так уж сложились обстоятельства, что мой мальчик угодил в ужасную историю. (Ты знаешь, о чем идет речь.) И я буквально не знаю, как мне быть в этой ситуации. И поэтому обращаюсь за помощью к тебе. Ты знаешь мой телефон и адрес, так что хотя бы из простого человеколюбия позвони мне».

Дальше шли рассуждения в том же духе. Но лишь одна фраза привлекла к себе внимание подруг.

«Я могу подождать еще две недели, – писала неизвестная женщина. – Затем я начну действовать. Я тебе не угрожаю, о нет! Но знай, что доведенная до отчаяния мать способна на все, чтобы выручить из беды своего ребенка».

– Вот так, – задумчиво произнесла Инна. – Она обещала ждать две недели. Серж не отреагировал, потому что не мог знать об этом письме. И тогда эта женщина решила действовать, как и обещала. Это она отомстила Сержу! Вот что!

– Какой кошмар! – ужаснулась Мариша. – Из-за забывчивости того старичка случилось непоправимое! Несчастная женщина не получила помощи от человека, к которому взывала в отчаянии, тогда ее затопила волна ненависти к бесчувственному скупцу, каким представился ей Серж.

– Но из письма совершенно не ясно, кто именно эта женщина, что у нее были за проблемы и что, в конце концов, случилось с ее ребенком, – заметила Инна. – Даже его возраст и тот не упоминается.

– Наверное, заболел или угодил за решетку, – предположила Мариша. – В любом случае этой женщине явно нужны были деньги. Хотя прямо об этом и не пишет, но вряд ли она стала бы затевать эту историю с письмом, если бы ей нужна была всего лишь моральная поддержка Сержа.

– Да уж, – согласилась с ней Инна.

Подруги еще раз перечитали письмо, но так и не сумели понять из его содержания, где им искать автора.

– Удивительная способность писать, не указывая ничего конкретного, – возмущалась Инна.

– Однако помнишь, старик-сосед сказал, что эта женщина была уже хоть и не молода, но одета не абы как, – произнесла Мариша. – Но мне кажется, что если бы Серж все эти годы снабжал ее деньгами, то она могла бы уже скопить себе кое-что на «черный день». Чтобы не бегать за Сержем и не клянчить у него на экстренные дела. Да и с лицом могла бы что-нибудь сделать, чтобы хоть старички не принимали ее за бабушку.

– А если все деньги, которые давал ей Серж, у нее выманивал этот ее драгоценный мальчик? – предположила Инна. – Такие истории сплошь и рядом случаются. Ребенок – наркоман, а родители не желают признать этот факт, не могут отказаться от него и выгнать из дома. Вот он у них и ворует, что не прибито насмерть или не раскалено добела. Но конец у такой истории обычно один и тот же: драгоценное чадушко, истерзав вконец родителей, отправляется за решетку или на тот свет.

– О-ой, – схватилась за голову Мариша. – А вдруг и сын этой женщины… Тоже… А все потому, что Серж вовремя не дал ей денег? И теперь она ему отомстила.

Версия была вероятной, но шаткой, основанной на голых рассуждениях. Неплохо было бы ее подкрепить еще и доказательствами. Но, обыскав мастерскую художника, подруги не нашли ровным счетом ни одной подсказки. Пожалуй, только несколько работ художника, задвинутых подальше в угол, вызвали у них мимолетный интерес.

– Какие странные портреты, – произнесла Инна. – А ты говорила, что он никогда не рисует… верней, не рисовал портреты.

– Он так мне говорил, – пояснила Мариша. – И на выставке никаких портретов не было. Но, может быть, это очень старые работы. Времен его юности, становления таланта, когда Серж еще только искал себя как художник.

– М-да, хорошо, что он потом отказался от портретов, – заметила Инна. – Выглядят они как-то странно. Цвета такие дикие. Не хотела бы я, чтобы у меня был такой цвет лица. Б-р-р!

Портреты и в самом деле были выполнены в странном сочетании синего и красного, что никак не подходило для изображения человеческих лиц.

– Страх какой! – побыстрей задвинула Инна обратно найденный ею портрет какой-то полуобнаженной молодой женщины. – Такое впечатление, что он с покойников рисовал.

Но к этому времени уже начало светать. И девушки сочли, что могут уже позвонить приятелям усопшего. Учитывая чрезвычайные обстоятельства, они и так слишком долго ждали, чтобы сообщить тем о несчастье, которое случилось с Сержем.

– Надеюсь, вы шутите? – воскликнул первый же абонент – по профессии литературный критик, которому дозвонились подруги. – И, честное слово, это самая глупая шутка, которую я слышал в своей жизни. Серж убит! Что за чушь!

– И тем не менее я не шучу, – мрачным голосом прогудела Мариша.

Аполлинарий Веточкин – так звали приятеля художника – на какое-то время притих. А потом произнес совсем другим голосом:

– Этого просто не может быть! Кому понадобилось убивать Сержа? Да он со всеми был в чудесных отношениях. Он даже со своей бывшей женой умудрялся поддерживать дружбу. Или, во всяком случае, нечто подобное. И это после того, как она выставила его из квартиры, купленной на деньги Сержа.

– Так не бывает, чтобы человек нравился абсолютно всем, – не согласилась с Аполлинарием Мариша. – Наверняка у Сержа были и враги.

– Нет, не было у него врагов! – стоял на своем Аполлинарий.

– Может быть, ревнивая женщина?

– Не было у Сержа ревнивых женщин!

– Так уж точно не бывает! – не согласилась Мариша. – Такой привлекательный брюнет – и чтобы совсем без женщин?

– Женщины были, а ревности у них к нему почему-то не было! – восклицал Аполлинарий. – Говорю вам, Серж обладал удивительной способностью ладить со всеми! Женщины за него не дрались. Напротив, Сержу с ними не везло. Я имею в виду, в том смысле, что долго возле него они не задерживались. Даже жена легко рассталась с ним. И я вас уверяю, что среди мужчин у Сержа врагов не было.

– И тем не менее нашелся человек, который захотел его убить. Если это не женщина и не мужчина, то кто тогда?

Эту карту Аполлинарию крыть было попросту нечем. Он и не пытался. А просто зашел с другой стороны.

– Возможно, это был несчастный случай, – заявил он.

– Менты так не считают, – заверила его Мариша. – Они уже задержали одного человека…

Тут она осеклась, решив, что совсем незачем выбалтывать этому Аполлинарию слишком много. И, выяснив, что ни о каком внебрачном ребенке Серж ему никогда не рассказывал, подруги принялись звонить дальше по имеющимся у них телефонам. Но и второй, и третий разговор не дали никакого результата. О том, что у Сержа имелась вторая семья, которая успешно тянула из него деньги, не знал никто. Однако итог бесед с приятелями Сержа был потрясающим. Во всяком случае, подруг он буквально потряс.

– Если бы такое было, то Серж мне бы рассказал, – заявил один из его приятелей, с которым тот ходил играть в покер по пятницам. – Это же мы с ним сколько пива выпили! Друг другу души наизнанку выворачивали. Никогда о ребенке речь не заходила и не могла зайти.

– Почему это? – удивилась Мариша.

– А у Сержа были какие-то проблемы по этой части, – заявил «покерный» приятель. – Он в детстве то ли свинкой, то ли еще какой-то дрянью переболел. И врачи заявили его родителям, чтобы на внуков они не рассчитывали. Так что про ребенка это все полная галиматья и бабские сплетни.

Мариша на «бабские сплетни» обиделась. И из вредности решила не соглашаться.

– Врачи, бывает, и ошибаются, – сказала она. – Ничего невозможного в этом мире нет.

– Ага, – хохотнул приятель. – Вы, девушка, еще скажите, что и чудеса в жизни тоже случаются.

И бросил трубку.

– Фу-у! – сердито произнесла Мариша, тоже положив трубку на рычаг. – И зачем Сержу понадобилось играть в покер с таким гнусным скептиком? Я еще понимаю в преферанс, но в покер?

Инна молчала. Мариша недоуменно покрутила головой по сторонам и обнаружила подругу в огромном, обитом малиновым плюшем кресле, свернувшуюся там уютным клубочком. К этому времени Инна уже крепко спала, выводя своим точеным носиком сладостные рулады.

– Этого еще не хватало! – рассердилась Мариша, пытаясь разбудить подругу. – Вставай, соня! Не хватало еще, чтобы нас с тобой застукали в жилище мужчины, в чьем убийстве и так уже подозревают нашу подругу.

– Ну и что? – вяло пробормотала Инна, отпихивая от себя подругу. – Я спать хочу. Какая разница, где спать.

Мариша с трудом выволокла ее из кресла и придала вертикальное положение.

– Поедем по домам, там и поспим, – сказала она подруге.

– Слушай, – внезапно очнулась Инна, – а можно я пока у тебя поживу?

– Пока – что? – подозрительно осведомилась Мариша.

– Ну, пока все не уладится, – неопределенно ответила Инна.

– Это пока ты с мужем не помиришься, что ли? – заволновалась Мариша. – Если так, то я не согласна. Вы с ним постоянно ругаетесь. Не хочу, чтобы ты каждый раз ко мне жить перебиралась. У меня, к твоему сведению, не гостиница.

– Но что же мне делать? – заныла Инна. – В той квартире, которая мне от родителей досталась, сейчас мои знакомые живут. Их там трое, я уже никак не помещусь. Снимать жилье я тоже не хочу.

– А почему ты у себя жить не хочешь? – удивилась Мариша. – Муж ведь забрал Степку и вашу няню – эту Анну Семеновну – к себе, в ваш загородный дом. Так что в городской квартире ты можешь спокойно жить.

– Так в том-то и дело, что спокойно не получается, – призналась Инна. – Мне все время не дает покоя мысль, что квартира эта принадлежит мужу. А так как я твердо решила с этим грубияном порвать, то сама понимаешь, каково мне в этой квартире жить. И потом, меня там наши с ним общие воспоминания давят. Боюсь, не совладаю с собой и первой побегу мириться с этим хамом. А этого допустить никак нельзя. Так что я с тобой поживу. Ты же моя подруга!

Против этого аргумента Мариша не нашлась, что возразить. И обе подруги отправились к Марише, надеясь наконец-то выспаться.