Текст книги "Дело гангстера боится"

Глава 5

Полицейские быстро заполонили маленький домик Марины. Вмиг в нем не осталось ничего от тишины, окружавшей подруг прежде. Теперь им не было страшно, ведь в каждой комнате кто-то находился. Полицейские суетились, допрашивали, снимали отпечатки пальцев, что-то изучали, снова расспрашивали и переспрашивали.

В общем итоге подругам и Лиде с Мариной пришлось пересказать свои истории не меньше пяти раз. И всякий раз им в рот смотрели с таким вниманием, что будь ситуация немного другой, женщинам такое внимание даже бы и польстило. Но все эти мужчины лишь желали уличить их во лжи.

– Чего они от нас хотят? – разнервничалась Лида.

– Чтобы мы признались в убийстве Федора, подписали чистосердечное признание и облегчили им работу.

– Вот еще! Не дождутся! Мы этого не делали!

Между тем полицейские раз за разом все пытливей допрашивали подруг и Лиду, зачем они появились поздним вечером в «Геройской». А Марину так и вовсе попросили предъявить чек из магазина, в котором она покупала свой коньяк.

– Зачем мне чек? Я его не сохранила!

– Очень жаль, потому что на чеке было бы указано время, когда совершена покупка. Это было бы для вас хоть какое-то алиби.

– Я не собиралась возвращать коньяк в магазин. Мы должны были выпить его вместе с дядей моего Феди, которого мы ждали к ужину.

– Кстати, а где он? Время для ужина самое подходящее, а вашего дяди что-то не видно. Или он тут уже побывал?

Марина покраснела. Ей явно не хотелось привлекать к этому делу еще и влиятельного дядю Степу. Но она уже проговорилась. Впрочем, со Степаном ей удалось связаться очень легко. Тот удивился звонку Марины.

– Разве Федя тебе не сказал? Мы с ним уже все обсудили по телефону. У меня сегодня есть еще дела в городе. Я приеду к вам завтра. Федька впутался в какую-то очередную глупость, но не переживай, такой уж он человек. Всегда выкручивался, и в этот раз тоже выкрутится. Я ему помогу, не впервые мне приходится выручать племяша.

И вот тут Марина не выдержала и разрыдалась. Она стойко вынесла допросы полицейских, держалась в присутствии подруг. Но голос друга вывел эту железную леди из равновесия.

– Степа! Степан… Федор убит! Нет, я ничего не знаю. Меня не было дома. Я приезжаю, а он тут… лежит… Нет, ничего не знаю. Полицейские считают, что это я его убила. Приезжай, пожалуйста, ты мне очень нужен.

И что бы вы подумали? Не прошло и получаса, как в дверь уже постучались. Женщины как раз собирались ехать в местное отделение полиции, как им велел следователь, снова давать там показания и выслушивать необоснованные подозрения. Но вошедший в дверь невысокий, но какой-то очень крепко сколоченный мужчина мигом отменил все допросы, сунув под нос полицейским удостоверение, при виде которого они взяли под козырек.

Даже следователь, бывший в чине капитана и до сих пор державшийся перед женщинами очень важно, моментально растерял все свои хозяйские замашки.

– Какие у вас конкретно факты, чтобы задерживать этих женщин? – сухо поинтересовался у него Степан.

И выслушав путаный ответ, решительно постановил:

– Они свидетельницы, запишите их показания и отпустите. Хватит с них и того! Они и так уже за сегодняшний день натерпелись.

Так что полицейским пришлось откозырять старшему по званию и смириться, что ни одна из женщин не окажется в их участке, где можно будет угрозами или посулами выбить из них признание в убийстве. Поэтому они недовольно, но быстро заполнили протоколы, подсунули их женщинам на подпись и разрешили им уезжать.

– Когда тут все закончите, закроете дом, а ключи спрячете в сейф под вашу личную ответственность, – внушительно велел Степан следователю, который разве что не поклонился ему вслед.

Пока Степан вел Марину, бережно поддерживая ту под руку, чтобы не оступилась в наступившей темноте на узкой дорожке, подруги догнали Лиду и спросили у нее:

– Кто это такой?

– Степан. Дядя Федора. Вы же слышали.

– Да, но кто он такой? Что у него за должность?

– Понятия не имею. Видно, важная шишка. Не представляла, что у Федора такие родственники.

В голосе Лиды слышалось сожаление.

– Но Марине всегда везет в этой жизни, – произнесла Лида со вздохом. – Не успела одного мужика потерять, а уже второй на подхвате. Да и какой… Федор-то был горе, а не мужик. А этот такой представительный…

Теперь Лида говорила с откровенной завистью в голосе.

Увы, подругам так и не удалось разузнать, кто такой Степан и какую должность он занимает. Его ожидала большая черная машина, «Мерседес» представительского класса со спецномерами. За рулем сидел мордастый шофер, который услужливо распахнул дверь перед хозяином и его спутницей. Но на подруг зыркнул, словно они в чем-то лично перед ним провинились. Так что подойти к Степану никто из них не решился. И уже спустя минуту «Мерседес» унес в ночную тьму Марину и ее таинственного покровителя.

Оставшиеся три женщины растерялись:

– И что нам теперь делать?

– Что-что! Ноги уносить, пока полицейские не спохватились.

В самом деле, если бы остающиеся в доме полицейские увидели, что покровительство Степана на трех остальных женщин не распространяется, они могли и передумать относительно их задержания! Отменить великодушное решение было так же просто, как несколько минут назад дать его. И поэтому подруги быстренько запрыгнули в «гольфик». Даже Лида сейчас не возмущалась теснотой машины. Молча утрамбовала все свои телеса и велела ехать как можно быстрей и дальше от этого жуткого места.

У себя в поселке подруги оказались уже глубокой ночью. Идти или не идти с отчетом к Таракану? Время было уже позднее. Но проезжая мимо его дома – девушки нарочно свернули на его улицу, – они увидели, что свет в рабочем кабинете горит. Значит, глава их поселка еще не спал. И девушки рискнули постучаться в его дверь.

– Правильно, что заехали, – похвалил их Таракан, когда подруги рассказали ему все, что случилось с ними сегодня. – Ситуация становится опасной. Я приказываю вам отказаться от этого дела.

– Но как же так? Мы ведь наткнулись на след.

– На какой след? Напомню, сегодня вы чудом разминулись с убийцей. А что, если бы вы пожаловали в эту «Геройскую» часом или двумя раньше? Что, если бы вы наткнулись на убийцу? Нет, дело становится слишком опасным. Я вас от него отстраняю.

– Но мы…

– Приказ вам ясен? – сердито гаркнул на подруг Таракан, да еще зыркнул из-под насупленных бровей так страшно, что девушкам только и оставалось, что смиренно ответить:

– Да. Нам приказ ясен.

– Тогда исполняйте. Поезжайте к себе домой, ложитесь спать и забудьте обо всем, что случилось сегодня.

Легко ему было говорить. А подруги так и кипели от возмущения. Они не хотели вообще браться за это дело, но раз уж взялись, с какой стати им отступать? Ну, труп в деле появился, так что с того? Трупы появлялись и раньше, но никогда это не останавливало подруг, а напротив, придавало им азарта.

Однако спорить с отставным генералом явно не стоило, и девушки отправились к себе домой. Накормили и приласкали взбудораженных кошек, которые не находили себе места от беспокойства за хозяек и даже (поистине невиданное дело!) не прикоснулись к замороженной голове семги – деликатесу, которому кошки предпочитали все остальные.

– Ешьте, – уговаривала своих любимцев Леся. – Это же как пломбир. Что с вами такое? От дела мы отстранены, чего вы переживаете?

Но кошки явно давали понять, что в порядочные намерения своих хозяек не верят.

– Мяу-у-у, – тянул Фантик с подвыванием, – если уж мертвец нарисовался, значит, вы точно в деле.

– Мяф-мяф, – фыркала его верная подруга Фатима. – Всегда вы так! Обещаете нам одно, а делаете другое! Не бережете вы себя. А если с вами что-нибудь случится, что будет с нами, бедненькими?

И напрасно подруги твердили, что в этот раз не будут заниматься расследованием. Кошки все равно дулись на них. И когда в дверь раздался звонок, обе кошки едва не подпрыгнули от радостного возмущения.

– Мяу! Мы же говорили!

– М-да-а-а-а! Мур-мяу!

С этим кличем обе кошки сиганули на самый верх шкафа, чтобы оттуда наблюдать за чужаком, пожаловавшим к ним среди ночи, а значит, не с добрыми вестями.

За дверью стояла банкирша Шарикова. Признаться, подруги ожидали увидеть ее у себя меньше всего. Они полагали, что женщина либо сидит в больнице у кроватки сына, либо бьется дома в истерике. Но Шарикова была одна, и глаза у нее были сухими.

– Есть что выпить? – хриплым голосом спросила она у подруг. – Если есть, то дайте скорей! Мой муженек из дома сегодня свалил, дела у него, мать на «Скорой» в больницу увезли. Одна я, а выпить не с кем. Не с прислугой же квасить. Да и отпустила я ее, не хочу, чтобы горничные меня в таком состоянии видели.

Подруги переглянулись друг с другом. И у Леси невольно сорвался с губ вопрос:

– А почему вы не в больнице?

– А чем я там помогу? – пожала плечами банкирша. – Шариков от банка для всех нас самую лучшую медицинскую страховку оформил. Над Виталькой сразу целый штат из докторов и нянек стоит. Если что надо, они получше моего мальчику помощь окажут.

Так-то оно так, но все же присутствие родного человека не заменит самых лучших врачей. Особенно когда речь идет о ребенке. Что за мать, если она предпочитает заливать дома свой страх водкой, когда ее ребенок находится между жизнью и смертью?

И Леся твердо сказала:

– Вы должны быть с Виталиком.

– Завтра поеду к сыну, – отмахнулась мадам Шарикова. – А сегодня мне с вами поговорить надо.

Ага, значит, она пришла не только, чтобы выпить с подругами за компанию. У Виолетты был к ним какой-то разговор.

– Ну, что же, если поговорить, тогда проходите.

И Виолетта прошла под негодующее шипение кошек, доносящееся со шкафа. Фантик, например, так возмущался, что даже свалился. Его когтистые лапки оставили на полированной поверхности некрасивые царапины, но подруги даже не подумали ругать кота. Они и сами чувствовали, что зря впустили в дом эту Шарикову. Сейчас она наплетет им нечто такое, что вновь заставит их приняться за расследование, от которого они уже почти отказались.

В гостиной Шарикова, не церемонясь, извлекла из бара почти целую бутылку виски, налила себе грамм сто и одним махом опорожнила стакан. Но этого ей показалось мало, она налила снова, выпила, а затем с бутылкой и пустым стаканом плюхнулась в кресло.

– Чего же вы? Берите стаканы и садитесь.

Подруги пожали плечами. Как ни странно, бесцеремонность Виолетты их нисколько не злила. Они впервые видели всегда безупречно подтянутую банкиршу в таком вот разобранном состоянии. Красивая прическа Виолетты давно развилась и превратилась в какую-то чудовищную спутанную гриву. Родные волосы смешались с шиньонами до такой степени, что теперь вряд ли уже было возможно распутать их. Только если срезать.

Лак на ногтях облупился, словно банкирша царапала ими дерево. Одета Виолетта тоже была странно. Джинсы, но сверху них накинуто шелковое домашнее кимоно. А тапки так и вовсе она надела мягкие с помпонами, наверное, пока женщина шла к подругам, они промокли насквозь.

– Вы очень переживаете за своего сына?

– Мне страшно за него. Виталька – это единственное, что у меня есть.

– А как же муж? Мама?

– Муж… Муж – объелся груш, – фыркнула Виолетта. – Скажете тоже, муж! Сегодня он есть, а завтра нету. Мама уже старенькая. Да вы сами ее видели. Если она не болеет, то умирает. Нет, Виталька у меня единственная отрада в жизни.

И Виолетта снова сделала большой глоток из своего стакана.

– Шариков думает, что на Витальку покушались из-за его дел, а это не так. Перепугался, трус! А я ведь точно знаю, причина покушения в другом.

– А что за дела у вашего мужа?

– Да ну его! – отмахнулась Виолетта. – Я и сама в них не лезу, и вам не советую. Крепче спать будете. Одно вам могу сказать, моего Витальку пытались убить не из-за делишек Шарикова и других директоров банка.

– Вы знаете, кто покушался на жизнь вашего сына?

– Да. Знаю. Его отец во всем виноват!

– Его отец? – ахнули подруги. – Шариков?

– Нет! Какой Шариков! – досадливо поморщилась Виолетта. – Мой Шариков – отчим Витальке. Нет, я говорю о другом… Это родной отец мальчишки во всем виноват.

– Но он же…

– Умер? – откликнулась банкирша. – Верно, умер. Подох, как последняя скотина.

– Зачем вы так говорите? Тем более о мертвом?

– А вы знали, что отец у Виталика был наркоманом?

– Нет, – переглянулись между собой подруги, не вполне понимая, к чему им-то такая информация. – Нет, мы ничего такого не знали.

– Ну, так знайте теперь, – с непонятным удовлетворением кивнула пьяная женщина. – И думаю, Виталик мой потому таким тупым и отсталым уродился. Гены у отца были героином подпорчены. Поэтому и ребенок ущербный получился, даун, почти инвалид.

А сама ты куда смотрела? Надо же было соображать, от кого рожаешь. Ясно, что от осинки не уродятся апельсинки. Если отец у мальчика наркоман со стажем, то и ребенок получится с изъяном.

– Дура я тогда была, молодая совсем. Мозгов у меня своих мало было, а маманькиными я жить не хотела. Думала, коли родня у моего Николая сплошь депутаты и прочая богатая шушера, так и сам он чего-то из себя представляет. А Николай только одно в этой жизни хорошо знал, как отцовское добро по вене пускать. Ну, и допускался. Сдох от передозировки какого-то нового наркотика. Пожадничал, слишком много в вену себе ввел, да и помер. До больницы даже не довезли.

– А как же вы?

– Виталька тогда у меня еще в животе сидел. Как муж мой умер, так свекор и мне скоро на дверь указал. Витальке месяца два было, как меня он выставил. Сначала-то свекр мне помогать обещал, в доме своем оставить, пособие мальчишке давать, а потом передумал. Но ничего, я свое еще получу. Ведь записали-то ребенка все равно на Николая. Мы ведь с ним в законном браке состояли. В таких случаях, даже если отца уже и нету в живых, ребенка все равно на его имя записывают. Только что проку? Родня Колькина от нас с Виталиком отвернулась. Пришлось мне ребенка на мать оставить, а самой вновь в модельный бизнес податься.

– И там вы познакомились с Шариковым?

– Да. Он не такой уж плохой человек. Меня любит. Мать мою терпит. И к Виталику он добр, что бы там маманька моя себе не воображала. У меня к Шарикову претензий нету. Только правды я ему сказать о том, что с Виталиком случилось, не могу.

– Почему?

– Потому что он еще в самом начале наших отношений строго-настрого велел к родным моего Николая не обращаться. Шариков ведь у меня трус. Сказал, что навел справки, моего Виталика в той семье не хотят. Он им мешает. И, значит, если я желаю жить спокойно, чтобы про семью своего первого мужа и думать забыла.

– Как же так? Мы не понимаем.

– Николай у моего свекра единственным ребенком был. По идее, все ему должно было остаться. Да только старик Николая пережил, ну а Виталик их обоих пережил. В этом случае по закону наследником всего имущества является ребенок, переживший своего отца и деда. Но это если бы дед завещания в чью-то другую пользу не оставил.

– А он оставил?

– Так в том-то и дело, что нет. А мне так и вовсе пообещал наследником моего Виталика указать.

– Пообещал?! – хором воскликнули подруги. – Значит, вы со своим свекром все-таки общались после того, как он вас выгнал?

– Ну, позвонила я ему примерно с полгода назад или чуть больше, – призналась Виолетта. – Как сердце мое чувствовало, свекор уже плох был. Перед этим с ним инсульт случился. Но звонку моему обрадовался. Прямо так и сказал, рад тебе, Виолетта. Ведь ты Витальку – внука моего единственного, кровиночку родную растишь. А потом целую речь мне толкнул. На тему, что акулы хищные возле него кружат. Но коли внук единственный и горячо любимый у него имеется, так он ему все и отпишет. Очень просил Виталика к нему привезти, перед смертью с мальчиком повидаться. Да как там привезешь, коли возле старика все время шпионка, нанятая родней, дежурила. И о каждом движении старика родне его проклятущей докладывала. Она и про мой звонок им доложила. Потому что не прошло и двух дней, как они мне позвонили.

Кто именно ей звонил, Виолетта так и не поняла, потому что с родней своего непутевого мужа знакома была плохо. Из всех родственников от Николая окончательно не отрекся только его отец. Вся прочая родня давно отвернулась от него, никто не хотел пускать наркомана на порог своего дома.

– Но я их не обвиняю, Николай при случае и спереть что ценное из дома мог. Наркоману деньги всегда нужны, а родня у него вся не бедная. А богаче всех сам старик был. Вот уж кто в девяностых приподняться успел! Завод целый по смешной цене то ли за десять тысяч, то ли за тридцать выкупил. Да не долларов, а рублей картонных! Допустим, заводик-то был так себе, но при нем территория огромная имелась, карьер. Да и кирпич – он ведь всегда в цене. А дед за эти годы еще и кредитов набрал, нового оборудования накупил, сразу три дополнительные линии открыл. И окупились его затраты. Еще и в барышах остался. Жить бы да радоваться, а тут жена – мать Николая – раком заболела. Почти два года по врачам ходила, а только сделать ничего нельзя оказалось. Никакие деньги не помогли. Умерла мать, а полугода не прошло, как новое несчастье. Пока мать умирала, Николай наркоманом сделался. Тот морфий, что ей для обезболивания врач выписывал, Николай себе брал. Кайф ему этот очень нравился. Так постепенно и пристрастился к наркотикам.

Отец воспринял новое несчастье, свалившееся на него, весьма мужественно. От сына не отказался, сделал все, что мог.

Куда он Николая только не отправлял. И в больницы, и в реабилитационные центры, и в православных монастырях мой Коля пожил. И даже в Испанию его отправили, там тоже в религиозной общине жил, только не православные священники ее организовали, а тамошние, католические. Все без толку. В Испании он больше года, правда, продержался. Но как язык выучил, где дилерские точки, узнал, и все! Конец честной жизни. Начал Николай снова хулиганить, деньги себе на наркоту воровством добывать, испанские власти на это посмотрели, да и решили: хватит с них собственных наркоманов, нечего еще и российских тут приваживать. Ну, и выслали Кольку из Испании навсегда. Закрыли перед ним границу на замок. В черный список его фамилию внесли и отпечатки пальцев взяли.

Вернувшись домой, Николай сделал все, чтобы вымолить у отца прощение и доказать, что в Испании он совершенно исправился и его депортация чистой воды случайность.

– Тут я ему подвернулась, он меня к отцу, мол, жениться хочу.

Отец не возражал, потому что видел в этом последнюю зацепку, которая могла удержать его сына в русле нормальной жизни. Но надежда старика не оправдалась. Николай хоть и заделал Виолетте ребенка, но ни ждать его, ни растить не захотел.

– Умер, а мне перед отцом стыдно его было, даже не знаю, за что и стыдно, а только денег я у него просить не стала. Что давал сначала, то и ладно. А как не стал, так и я не лезла.

– А почему не стал-то?

– Суки потому что люди! Языками горазды болтать. Пострадала я из-за чужой болтливости, так скажу.

Виолетте явно не хотелось говорить на эту тему. И она снова переключилась на свекра:

– Да он и сам как-то не рвался к общению, это я уж недавно узнала, что там родня тоже подсуетилась, старику разных сказок про меня наговорили. Дескать, что я и гулящая и что ребенок у меня не от Кольки. Только вранье это все! Виталик у меня вылитый Колька! Просто страшно иногда становится, до чего он на батьку своего непутевого похож. Хоть бы таким же придурком не вырос!

Но почти портретное сходство мальчика с его отцом сыграло на руку Виолетте. По просьбе старика она сразу же по электронке послала ему фотографии своего сына. И нескольких фотографий Витальки хватило, чтобы старик поверил: Виолетта честна с ним, это действительно его родной внук. Очень уж похож был Виталька на своего отца и деда.

– Ну, так бы все и срослось, написал бы старик завещание в мою пользу, да только сиделки эти, змеи подколодные, все родне моего свекра и доложили. И про фотографии, и про звонок мой. И про то, что дед внука к нему привести просит. Ну, тут и началось!

Виолетте звонил низкий угрожающий мужской голос. Звонил истеричный женский. Звонили еще какие-то мужчины, которые уже вовсе ничего не говорили, а только грязно ругались и обещали, что они разорвут Виолетту и ее ребенка на части, если она еще раз посмеет сунуться к старику.

– В общем, я рассказать о случившемся мужу побоялась. Просто затихла и решила: будь что будет. Если свекор не последняя сволочь, он в завещании Виталика хоть каким-то местом укажет. А если нет, тогда быть посему. Мы с Виталиком особо в деньгах не нуждаемся, нас двоих и Шариков прокормит.

Это было примерно полгода назад или чуть меньше. И все эти полгода Виолетта ждала звонка от свекра или какого-то иного знака, что пора проявиться. Но знак ей последовал совсем из другого места. Рыская в Интернете в поисках начала распродаж, Виолетта прошлась по многочисленным ссылкам, запуталась, не понимая и не помня, как и куда она попала. И внезапно увидела знакомое лицо в траурной рамке.

– Оказалось, что про свекра моего целая статья была в газете. И в Интернете про него тоже написано было. Мол, ушел из жизни видный промышленник, человек, стоявший у истоков российского бизнеса. Оказывается, на свои деньги свекор мой и детский садик при заводе открыл, и школу построил. И кредиты своим работникам давал, да еще и кирпич им по льготным ценам продавал, чтобы они себе дома могли построить. Так возле его кирпичного завода целый городок образовался. И все это меньше чем за двадцать лет!

Но и самого себя Терентьев Владимир Николаевич не забывал. Купил себе квартирку, да не где-нибудь, а в самом сердце французской Ривьеры. Выстроил из лучшего кирпича огромный дом на самом берегу озера, получившегося на месте карьера, где прежде добывали глину. Карьер принадлежал заводу, а завод принадлежал деду. Так что вскоре он начал успешно продавать коттеджи, которые стояли вроде как и на территории завода, но на другой стороне карьера, в отдалении от рабочего поселка и самого завода, в окружении зеленого леса и озера.

К тому же Терентьев пообещал Виолетте, что и в деньгах на содержание дома и квартиры во Франции она нуждаться не будет.

– У меня три счета есть, – рассказывал бывшей невестке стоящий одной ногой в могиле старик. – Один в рублях, а два в валюте. На каждом лежит примерно миллион в долларовом эквиваленте. Ни ты, ни Виталик нуждаться никогда не будете. А мне с собой эти деньги не забрать. Завод я тебе подарить не могу, не мой он уже. Совет акционеров будет решать, как с ним дальше быть. Свои акции я тебе тоже не оставлю, не женское это дело делами ворочать. Ну а все прочее тебе и внучку.

Но в газете, которую прочитала Виолетта, говорилось, что ее свекор умер почти полгода назад. Получалось, что буквально в течение недели, пока Виолетта пряталась от шквала звонков с угрозами, ее свекор сыграл в ящик и был похоронен. А помер так и вовсе спустя несколько часов после их последнего разговора.

– А я даже и не знала ничего. Никто мне не сказал, что старика на свете нет. Ну, тут уж я задергалась. В права наследования в течение полугода входят. Если старик Виталику хоть что-то оставил, надо было торопиться.

Виолетта совсем не подумала о тех звонках с угрозами, которые ей уже поступили. Не подумала она и об опасности, которая может исходить от этих людей. Накрасившись и одевшись как можно лучше, Виолетта отправилась к нотариусу, которого вычислила по справочнику и который должен был заниматься делом о наследстве ее свекра.

При виде документов, которые принесла ему молодая женщина, нотариус встревожился:

– Дорогая моя, но ведь это же совершенно меняет дело. У нашего уважаемого господина Терентьева, оказывается, имеется несовершеннолетний внук. Мальчик безусловно наследник отцовской доли. А так как у господина Терентьева прямых наследников, кроме сына, не имелось, значит, ваш Виталик и получит все!

Домой Виолетта вернулась окрыленная. Как ни щедр был к ней и к Виталику Шариков, но все же лучше иметь свои деньги, и много! Виолетта готова была прыгать до потолка, но внезапно ее мобильный зазвонил.

– Ну все, коза, – услышала она грубый мужской голос. – Мы тебя предупреждали, теперь не обижайся. Можешь попрощаться со своим мальцом, в живых мы наследничка не оставим!

И в трубке раздались короткие гудки. Номер звонившего был засекречен. И радость Виолетты стремительно пошла на убыль. К тому же нотариус, к которому она обратилась за помощью и поддержкой, еще больше охладил ее:

– А чего вы хотите, дорогая? У господина Терентьева имеются и другие наследники. Они уверяют, что ухаживали за стариком, а вы к нему даже ни разу не наведались.

– Так меня не пускали! Под конец Владимир Николаевич совсем без посторонней помощи толком передвигаться не мог. Эти люди просто воспользовались его беспомощным состоянием!

– Не знаю, не знаю. Это разбирательство между вами будет решать суд. Все бумаги я передам туда.

Суд! Сердце у Виолетты упало. Она знала, как долго тянутся судебные иски о наследстве. Может пройти так много времени, что и само наследство придет в упадок, и наследников не останется, а их потомки все еще будут ломать копья, доказывая то в одном суде, то в другом, что именно они достойны владеть имуществом покойного родственника.

Виолетте удалось лишь узнать, что на наследство Владимира Николаевича претендует его сестра, ее сын и муж. Дескать, они ухаживали за господином Терентьевым, тому у них есть множество доказательств и свидетелей. А сын их – несовершеннолетний, прописан в доме у господина Терентьева, а значит, тоже должен иметь долю в наследстве.

Но не это было самое страшное. Виолетта была готова к честной борьбе. Она не сомневалась, что при любом раскладе ее Виталька все равно главный претендент на наследство старика. И просто так обойти мальчика другие наследнички не смогут. Им придется поделиться с Виталькой тем, что осталось после господина Терентьева.

– Да только этим людям делиться страшно не хотелось. Вот они и придумали, как решить проблему одним махом. Подкупили этого Кучерина, он Виталика сначала на воздушном шаре похитил, а потом и вовсе из корзины вытолкнул. Ему за это хорошо заплатили, я в этом совершенно уверена!

Договорив, Виолетта уставилась на подруг. А те даже не знали, что ей и сказать. Что же, если Виталик являлся наследником богатого человека, то соперники вполне могли прибегнуть к крайним мерам и попытаться избавиться от мальчика.

– Но в таком случае вам надо обратиться в полицию, – произнесла Леся. – Сообщить об угрозах ваших родственников.

– И что я скажу в полиции? Где у меня доказательства, что я все это не придумала?

– Записей с угрозами в ваш адрес и в адрес Виталика у вас нет?

– Разумеется, нет! – пожала плечами Виолетта. – И мужу я пожаловаться боюсь. Он у меня в последнее время из-за дел в банке и без того страшно нервный. А тут еще это… Только скандал получится, а проку не будет.

– Но так тоже дело нельзя оставлять! Если это ваши родственники хотят смерти Виталика, то нужно что-то делать.

– Нужно вывести этих людей на чистую воду.

– Заставить их признаться в содеянном.

– И пусть они понесут наказание!

Виолетта радостно кивала в такт каждому высказыванию.

– Да, да! Пусть их накажут! – воскликнула она. – Отправьте этих гадов за решетку, я вам за это заплачу!

Подруги замолчали.

– Что?

– Возьмитесь за это дело!

– Но мы пообещали…

– Да знаю я, вы пообещали работать на моего мужа.

– Не совсем на него, скорей, на нашего Таракана.

– На него, на Таракана! Какая разница! – досадливо передернула плечами Виолетта. – А теперь я вас нанимаю! Лично! Буду платить вам из своего кармана! Ни муж, ни, тем более, Таракан ничего не узнают!

– Но что мы должны сделать?

– Так вы же сами сказали! Надо вывести этих сволочей на чистую воду! Пусть они заплатят за свои гадости, пусть их отправят за решетку. При любом раскладе желаю, чтобы они оказались в тюрьме. Не хочу, чтобы мой Виталька умер, а эти гадюки пользовались бы его добром!

– Не надо хоронить сына раньше времени. Мальчик ведь еще жив. А раз жив, есть надежда на спасение.

– Но если не посадить его родственничков, они не успокоятся! Они предпримут новую попытку! И как знать, возможно, во второй раз у них все получится очень быстро.

Да, в словах Виолетты была горькая правда. Если родные Виталика продолжат свои преследования, то рано или поздно их чудовищный план может осуществиться. Виталик погибнет в автокатастрофе, при пожаре или с ним случится другой несчастный случай. И отвечать за его смерть никому не придется. И родные его, если так можно назвать людей, стремящихся к деньгам через труп ребенка, незаконно завладеют богатством.

Подруги все это понимали. И еще они понимали, что Виолетта не такая уж надутая гусыня, что в этой жизни ей тоже довелось повидать всякого. И сына своего она любит. И самое главное, справедливость должна восторжествовать. Именно это обстоятельство и повлияло на решение подруг сильней всего.

И Леся, глянув на подругу, сказала:

– Ну, если речь идет не о каких-то финансовых махинациях, в которых замешан ваш муж и другие шишки, а всего лишь о ваших оборзевших родственничках, то, пожалуй, мы можем попробовать.

А Кира добавила:

– Такое дело нам вполне под силу.

И не успела она закончить, как Виолетта кинулась благодарить их.

– О, спасибо! Спасибо вам! – горячо восклицала женщина. – Я вам так благодарна за вашу помощь! Сколько вам выдать на расходы?

– Пока что у нас есть деньги, которые выдал нам ваш муж. Мы и их еще толком не отработали.

Виолетта повеселела еще больше.

– Значит, мы с вами договорились?

– Ну… да.

– И когда вы начнете свое новое расследование?

– Утром.

– Ах, какая я глупая, – улыбнулась Виолетта, сделав безуспешную попытку встать из кресла. – Ну, конечно, не можете ведь вы сорваться с места прямо сейчас. Темно, ночь на дворе. Пожалуй, мне тоже пора идти.

Она снова попыталась встать, но подругам пришлось ей помочь. Ноги у Виолетты изрядно заплетались, но язык работал словно помело.

– Нет, не провожайте меня, – гордо остановила она подруг. – Я совсем не хочу, чтобы вы считали меня полной никчемностью.

С этими словами Виолетта вышла из дома подруг. Если бы девушки знали, к каким катастрофическим последствиям приведет эта ее поздняя прогулка, они бы, конечно, пошли вместе с ней. Но подруги ничего не знали, а их дар предвидения вкупе с интуицией притупились от страшной усталости, которая на них навалилась.

И поэтому, предоставив Виолетте самой разбираться сегодня со своими конечностями, подруги с трудом доплелись до кроватей и провалились в сон без всяких сновидений.