Текст книги "Песня Вуалей"

– Ну, это уже кокетство, – неожиданно легко и весело рассмеялся Бирг Четвертый. – Вполне милая мордашка. Но тем лучше. Скромность и самокритика на вершине мира не в почете. Если не хочешь думать, то вот, – он подошел к столу, поднял с него тонкую стопку листов и выбрал из них нужный. – Можешь подписать прямо сейчас, и по крайней мере по этому вопросу тебя оставят в покое.

Лист плотной гербовой бумаги лег мне в ладони, и я, хмурясь, вчиталась в строчки, написанные безукоризненным каллиграфическим почерком. Собственно, ничего сложного в документе не было, простой отказ от наследства. От моего имени со всеми данными.

Я подняла растерянный взгляд на императора, но тут же вернулась обратно к бумаге. Еще не хватало свои глупые подозрения высказывать вслух! Еще воспримут их как обвинения, и тогда меня отсюда уведут под конвоем…

– Мне, конечно, лестно казаться пророком и великим манипулятором, – со смешком проговорил император, собственноручно протягивая мне письменные принадлежности. – Но я просто предусмотрел все варианты, включая твое горячее желание незамедлительно вступить в права владения, – он тряхнул оставшейся в руке стопочкой. Мне снова стало стыдно за недостойные мысли, которые приходится читать этому могущественному человеку в моей непутевой голове, без поддержки привычных масок окончательно запутавшейся в ощущениях. – Кроме того, приношу извинения за действия своего кузена, втянувшего тебя в эту историю, – продолжил добивать меня Его Величество, забирая из дрожащих рук подписанную бумагу.

– Ничего страшного, – неуверенно промямлила я, гипнотизируя узорчатый паркет на полу.

Передо мной. Извиняется. Император. Я сплю или просто сошла с ума?

Великая Инина, чем я заслужила столь пристальное твое внимание?! Я прекрасно обошлась бы и без этих извинений, и без всей этой истории!

– Господин подполковник Зирц-ай-Реттер, надеюсь, ты согласишься со мной, что это дитя невиновно в смерти Дайрона? Да и вообще непричастно к его темным делишкам.

– Если даже Вы, Ваше Величество, в этом уверены, кто я такой, чтобы спорить? – с коротким поклоном ответил Разрушитель.

– Ох уж мне эти упрямцы. Спорить не будет, а по допросам девочку затаскает, – с неожиданной ворчливой брюзгливостью ответил император. – Оллан, тебя там не ждут на заседании генерального штаба, нет? – в той же манере обратился Его Величество к генералу. – Ты понял, что твою подопечную я не съем и даже не покусаю. Так что можешь идти, а мы здесь подробнее обсудим дело, которое тебе не будет интересно.

– Как прикажете, Ваше Величество, – невозмутимо поклонился Берггарен и, легким кивком простившись с нами, вышел за дверь.

– Ну вот. С формальностями покончено. А теперь присаживайтесь, и рассказывай, что удалось выяснить о личности и действиях неизвестного благодетеля, избавившего этот мир от моего любимого кузена.

В рассказ Разрушителя я не вслушивалась. Не то чтобы мне было неинтересно узнать, как продвигается дело, стоившее мне такого количества нервов. Просто в данный момент имелись дела поважнее. Внимание императора схлынуло как море во время отлива, оставляя ощущение тяжелейшей усталости и обнаженную душу со всеми корягами и кавернами, скрытыми до поры водой.

Личность любого человека представляет собой многослойный кокон. Как шелкопряды, мы окутываем себя тонкими паутинками мыслей, представлений, ощущений, привитых правил и поставленных целей. А Иллюзионисты, даже не проявленные, поначалу неосознанно, а потом совершенно сознательно укрепляют этот кокон своей магией. Мы можем сделать из себя что угодно, и это не будет иллюзией в полном смысле слова. Точно так же, как воля любого человека позволяет ему совершать какие-либо поступки, наша воля подкрепляется нашей же магией, позволяя привыкнуть, перетерпеть, не сойти с ума от постоянного перестроения собственного «я» и представлений об окружающей действительности.

А сейчас этот кокон медленно осыпался, слой за слоем, вытаскивая на поверхность то, что, казалось бы, давно и надежно похоронено или вовсе перестало существовать.

Отчаянно цепляясь за осколки своей брони, казавшейся такой прочной и нерушимой, я все глубже погружалась в недра того, с чем боялась или просто не хотела встречаться.

– Ладно, хватит на сегодня, – вдруг оборвал разговор Его Величество, и я поймала на себе его внимательный и заинтересованный взгляд. – Подполковник, зайди ко мне завтра в это же время, один. И вот еще что, проводи госпожу магистра домой. Мне кажется, она плохо себя чувствует.

Как во сне я машинально попрощалась и, придерживаемая за локоть озадаченным Разрушителем, вышла из кабинета.

Это было ощущение сродни глотку воздуха для утопающего. В голове слегка зашумело, магия закружила меня пьянящим водоворотом. Судорожно, почти в отчаянии я принялась поспешно окутывать себя слоями привычной защиты. Гораздо более топорной, чем утраченная; невозможно за несколько минут восстановить то, что копилось годами. Сейчас на подобную медитацию не осталось ни сил, ни времени. Для начала стоило хотя бы взять себя в руки, добраться до дома и там уже заняться восстановлением плотины, отделяющей меня от собственных страхов.

Очнулась сидящей на диванчике со стаканом воды в руке. Надо мной, аккуратно придерживая за плечо, стоял сыскарь, а рядом, сжав сухими пальцами запястье, сидел секретарь. Именно его сочувственный взгляд был первым, на чем я смогла сфокусироваться.

– Простите, я… немного ушла в себя, – смущенно проговорила я, не зная, перед кем чувствую себя более виноватой, перед Разрушителем или незнакомым пожилым мужчиной.

– Ничего страшного, дитя, – мягко проговорил секретарь. – С Иллюзионистами такое часто там случается, – он кивнул на дверь императорского кабинета. – Не переживайте, госпожа, еще ни один от этого не умер и не повредился рассудком, скоро все восстановится. Уж очень надолго он вас у себя задержал. Обычно молодых Иллюзионистов старается побыстрее отпускать, – пояснил мужчина в ответ на мой удивленный взгляд. – Выпейте воды, там легкое успокаивающее и укрепляющее зелье, вам сейчас нужно.

Я кивнула и послушно осушила бокал. Глупо ожидать, что меня отравят в императорской приемной. Кому это надо?

– Спасибо, – пробормотала я. От воды ли или от зелья, но в голове действительно стало понемногу проясняться.

– Пойдемте? – осторожно предложил Разрушитель, галантно предлагая мне локоть. На гордость сил не было, поэтому я позволила себе маленькую слабость и с удовольствием приняла помощь, крепко уцепившись за сыскаря.

Мы двигались к выходу вполне уверенно – то ли мой спутник сумел запомнить дорогу, то ли и до этого неплохо ее знал. Присутствие рядом сильного мужчины естественным образом, на инстинктивном уровне, дарило ощущение защищенности и спокойствия. Очень неожиданного, учитывая личность этого самого мужчины. Рядом с кровниками такие ощущения привычны, но господин подполковник не относился к их числу. Более того, он был Разрушителем, магом самого зловещего и страшного направления. И тем более неожиданным оказалось для меня собственное доверие к практически постороннему человеку. Неужели та детская влюбленность не прошла даром? Или, может быть, я зря себя накручиваю, и сейчас мне хватило бы общества любого спокойного, уверенного в себе человека?

– Скажите, Дагор, а господин Тай-ай-Арсель был кровным родственником Его Величества? – задумчиво поинтересовалась я, когда тишина надоела. Сейчас мы двигались значительно медленнее, чем с генералом Олланом, и это радовало. За главой рода Берггаренов приходилось почти бежать, а скорость прихрамывающего сыскаря оказалась вполне комфортной.

– Насколько я знаю, да. А почему вас это интересует?

– Из-за странной силы Его Величества. Я не припомню за дором Керцем ничего подобного.

– Это не совсем врожденная способность, – слегка пожав плечами, ответил мужчина. – Точнее, какие-то специфические магические способности в императорской семье есть, но они имеют мало отношения к тому, с чем вам пришлось столкнуться. Эти силы проявляются только у правящей четы и наследника после официальной церемонии восшествия на престол. Какой-то сложный защитный механизм, на них нельзя воздействовать даже опосредованной магией и артефактами, только немного действует магия исцеления. Это создает определенные неудобства бытового характера, но имеет свои плюсы.

– То есть и императрица, и наследник вот так же воздействуют на окружающих?

– Значительно мягче, – качнул головой Разрушитель. – У Его Величества данное качество накладывается на характер и врожденное умение читать в душах и чувствах людей. Кажется, за столько лет он уже не просто чувства, но мысли начал видеть.

– Как ему, должно быть, одиноко и тяжело живется, – задумчиво проговорила я.

– Кто-то с вами не согласится, – тихо хмыкнул сыскарь. – Но вы поступили мудро, отказавшись от такого наследства.

– Мне кажется или моя мудрость вас разочаровала? – я, не удержавшись, покосилась на суровый профиль Разрушителя, но понять что-то по его вечно нахмуренным бровям не смогла. А через пару мгновений вообще поймала себя на мысли, что уже вполне откровенно и не совсем прилично любуюсь прямыми строгими чертами его лица. Что-то в нем было общее с так любимыми мной Берггаренами, надежная монументальность, что ли? Не люди, – неприступные скалы, безразличные к ударам стихии. Да и вообще, Дагор относился к числу мужчин, которых украшают шрамы. Не потому, что следы старых ран действительно могут быть красивыми, а просто потому, что они уравновешивают содержимое и внешний облик. Скала, рассеченная глубокими трещинами, смотрится естественней, чем идеально гладкий монолит.

– Скорее, в очередной раз удивила. – Он едва уловимо поморщился, а я поспешила отвести взгляд. – С Иллюзионистами с непривычки тяжело общаться. Сложно соотносить факты, поведение, способности и внешний облик. Постоянно качает от одного сложившегося образа к другому.

– С непривычки? А как же Пир? – озадаченно уточнила я и только после этого сообразила, что мой вопрос довольно бестактен. – Извините, это не мое дело, – поспешила одернуть себя я.

– Здесь нет никакой тайны. – Он пожал плечами. – Пирлан – это исключение, я знаю его с раннего детства, в нем не приходилось разбираться с нуля. А с Иллюзионистами кроме него я начал сталкиваться только последние пару лет, и приходится теперь узнавать много нового. Например, я никогда не думал, что влияние силы Его Величества на вас столь разрушительно.

– Мы… срастаемся со своей магией, со своими сказками с раннего детства. – Улыбка получилась довольно вымученная. – Незаметно оплетаем себя самих и окружающий мир чарами, и когда они начинают рассыпаться, рассыпается собственная личность. Это страшно, – вскользь глянув на собеседника, я неожиданно поймала прямой очень внимательный взгляд. Было в нем что-то непривычное. Понимание?

Коротко кивнув, мужчина первый отвел глаза, отпуская меня. Почему-то его взгляд сейчас оказывал почти гипнотическое воздействие, неуловимо похожее на воздействие императорской силы.

– А как он действует на вас? – освободившись от подавляющей воли Разрушителя, я встряхнулась и поспешила продолжить разговор.

– Да почти никак, – невозмутимо отозвался он. – Эта его сила очень близка роду магии и психологии Разрушителей, – сам того не заметив, подтвердил он мое смутное предположение. – Это в нашей природе, разбирать все на мельчайшие составляющие. Разбивать большое целое на элементы, будь то мысли, люди, чары или даже атомы вещества. Разрушать, – задумчиво проговорил мужчина, и я малодушно не рискнула заглядывать ему сейчас в лицо. Что-то болезненно-личное почудилось в этих словах, хотя прозвучали они невозмутимо и спокойно.

– Кажется, у нас с вами схожая проблема. Я тоже никогда раньше не сталкивалась с Разрушителями, и разобраться в вас довольно трудно, – неубедительно попыталась пошутить я, но сыскарь неожиданно поддержал мое начинание.

– Это проще. Мы как Материалисты, только наоборот, – хмыкнул он в ответ, и на душе слегка полегчало. Все-таки после того потрясения, каким для меня стал визит в императорский кабинет, тяжелые и серьезные темы для разговоров ничуть не способствовали обретению душевного равновесия.

– Господин следователь, а куда мы идем? – растерянно озираясь, опомнилась я. Местность была незнакомая.

– Я же обещал проводить вас домой, – пожал плечами он, после чего лицо мужчины вдруг приобрело растерянное выражение. – Тайр Яростный, я не сообразил! Вас ведь, наверное, нужно доставить в дом к генералу Берггарену?

– Пожалуй, да, иначе Хар с Бьорном меня убьют, а Пир добавит, – мрачно вздохнула я. Конечно, домой хотелось, но не ругаться же из-за этого с кровниками. Тем более я вынуждена была признать их правоту: мне сейчас не стоило оставаться одной в пустом доме.

– Разве что пожурят немного, – не согласился со мной Разрушитель. – Сейчас поймаем экипаж, и я вас отвезу.

– Но вам же, наверное, совсем не до того, много работы, – я тут же почувствовала себя виноватой. – Может, я доберусь сама?

– Нет. Я обещал проводить, – с той мужской категоричностью, перед которой я всегда опускала руки, заявил сыскарь. В таких случаях проще согласиться, чем объяснять, почему оппонент не прав. Согласиться, и в случае необходимости сделать все по-своему. Хотя сейчас мне совершенно не хотелось идти наперекор желанию Разрушителя доставить меня под крышу дома Берггаренов собственноручно, в целости и сохранности, пусть это желание и было продиктовано чувством долга.

Но согласиться или возразить я не успела – вообще ничего не успела. Меня вдруг накрыло волной дикого, животного ужаса, парализовавшего до кончиков пальцев. И тем страшнее было оттого, что ни одной внятной причины для такой эмоции я не видела.

Зато их явно увидел мой спутник. Мужчина грязно выругался, схватил меня повыше локтя и грубо затолкал в неглубокую декоративную арку, похожую на замурованную дверь. А потом я увидела то, чего никогда в здравом уме видеть не желала. Да и возможности такой не случилось бы, не явись ко мне за три дня до зимнего солнцеворота дор Керц собственной персоной.

Бой. Настоящий, насмерть, а потому короткий и совсем не зрелищный.

Вжавшись в обманчиво безопасный угол за спиной подполковника Дагора Зирц-ай-Реттера, я широко открытыми в ужасе глазами наблюдала, не в силах хоть как-то включиться в процесс. Да в любом случае не успела бы, слишком быстро все закончилось. Точнее, это потом я осознала, что быстро, а тогда каждая секунда казалась бесконечной.

Упираясь обеими ногами в землю, – он не стоял, он будто отталкивал брусчатую мостовую от себя, настолько ощутимое физическое напряжение читалось в монументальной фигуре Разрушителя, – он не смотрел на нападающих, появившихся с обоих концов улицы. Может быть, даже закрыл глаза, мне было видно только склоненную голову.

С усилием, медленно, тяжело, будто преодолевая нешуточное сопротивление, мужчина развел руки от плеч в стороны, упираясь в воздух широко раскрытыми ладонями, будто раздвигая невидимые стены. А потом по улице в обе стороны скользнуло зыбкое невесомое марево, какое бывает над песками в полуденный зной. По ушам ударил жуткий многоголосый срывающийся вой. Так не может кричать живой человек…

Этим звуком меня пробрало до самого позвоночника. Осыпались все наспех возведенные в императорской приемной щиты, навалились образы и воспоминания. Те, что были глубоко похоронены под иллюзиями и почти выбрались наружу под безжалостным взглядом Его Величества. Многоголосый предсмертный хрип оказался последней каплей, прорвавшей плотину памяти, и я захлебнулась из последних сил сдерживаемыми рыданиями.

– Лейла! – тревожно окликнул меня, оборачиваясь, Разрушитель. Подхватил за плечи, настороженно глядя серьезными карими глазами магографии в старой газете. И я окончательно сломалась под этим взглядом.

Судорожно вцепившись обеими руками в черное грубое полотно рубашки, уткнувшись лбом в широкую грудь, я рыдала отчаянно и безнадежно, как последний раз рыдала над эпитафией этого же самого человека, в сущности, совершенно мне чужого. Пыталась что-то сказать, но сквозь слезы не сумело протиснуться ни одно слово. Дагор же стоял, осторожно и растерянно придерживая меня за плечи, и явно не понимал, что делать дальше.

Потом мужчина то ли что-то вспомнил, то ли просто решился. Неловко обняв одной рукой, аккуратно прижал меня к себе. Тяжелая ладонь со странной неуверенной осторожностью легла на макушку, медленно скользнула вниз к шее. Чужое, но какое-то удивительно близкое тепло большого и сильного существа окутывало, отгораживало от всех бед и страхов надежней, чем все иллюзии, вместе взятые.

– Тихо, девочка, все уже кончилось, – еле слышно прошептал он. – Не плачь, все хорошо, – и снова тяжелая ладонь бережно приглаживает мои буйные кудри, уже не так нервно, увереннее. Наверное, потому, что эта мягкая отеческая ласка оказала на меня удивительное исцеляющее воздействие, буйная истерика с хрипами и подвыванием перешла в тихий исступленный плач, а потом и он сошел на нет, сменившись редкими отчаянными всхлипами.

Не знаю, почему Разрушитель не спешил меня отодвигать, наверное, боялся второй серии, и потому терпеливо ждал, пока я возьму себя в руки. А на меня после эмоционального всплеска навалились слабость и полное безволие. Сейчас мне было настолько спокойно и уютно, что я просто не могла заставить себя отстраниться.

Сколько мы так простояли, и простояли бы еще, пока у мужчины не кончилось бы терпение, неизвестно, но зыбкий островок покоя был разрушен извне.

– Оставаться на своем месте, руки держать так, чтобы… Дагор?! – Незнакомый сильный мужской голос вклинился в окружающую тревожную тишину требовательной скороговоркой, но сорвался нешуточным удивлением, опознав Разрушителя: – Тайр Гневный, да что тут у тебя произошло?! – Голос приблизился, а я попыталась собрать остатки силы воли и отстраниться. Получилось плохо.

– По-моему, это очевидно. – Над головой раздался полный сарказма тихий хриплый голос. – Я напал на группу мирно прогуливающихся вооруженных наемников и жестоко убил их всех. Хотел еще цинично осквернить останки, но отвлекся.

– Я скорее поверю в это, чем в то, что какой-то идиот попытался совершить на тебя покушение, да еще среди дня в километре от Полуденного дворца, – бодро расхохотался незнакомец. – Девушку-то отпусти, ты ее и так небось напугал до полусмерти, – фыркнул он, чем мгновенно вызвал во мне глубокую неприязнь. Потому что Разрушитель действительно перестал меня обнимать. Хорошо хоть, не шарахнулся в сторону как от чумной! Продолжая аккуратно придерживать за плечо, слегка отстранился, приподнимая второй ладонью мою зареванную физиономию, дабы заглянуть в лицо.

– Лейла? Как ты? – мягко спросил Дагор, внимательно меня разглядывая. Как будто что-то искал, но, не находя, очень удивлялся.

– Спасибо, – хриплым от выплаканных слез голосом проговорила я, неуверенно и смущенно улыбаясь. Истерика прошла, и теперь мне было очень неловко перед этим мужчиной; странная тенденция, почему-то я плачу только в его присутствии. Даже при кровниках такого очень давно не случалось. Да что там – давно? С того злополучного портрета в газете! Интересно, можно ли считать, что те слезы были тоже пролиты рядом с ним? – Извини, я… не плакса на самом деле, честно, просто все как-то навалилось разом, – виновато пробормотала, потупившись. Взгляд уткнулся в мятую и совершенно мокрую рубашку и мои собственные стиснутые руки. Я попыталась ослабить хватку, но пальцы свело судорогой. – Дагор, прости, я… – всхлипнула я, чувствуя себя круглой дурой. – Я руки не могу разжать, – еле слышно выдохнула, боясь поднять взгляд.

Рядом кто-то жизнерадостно захохотал, но смех внезапно оборвался. Не удивлюсь, если причиной тому послужил тяжелый взгляд сыскаря. А Разрушитель, шумно и как-то обреченно вздохнув, аккуратно, без видимого напряжения разжал мои дрожащие побелевшие пальцы. После чего, совершенно меня шокировав, не отодвинул, а с той же легкостью подхватил на руки.

– Ренар, ты тут один справишься? – обратился Дагор к незнакомцу.

– Да, конечно. Только вот… – уже знакомым голосом ответил тот, кого я сейчас с недоумением разглядывала.

Это тоже был Разрушитель. Правда, значительно моложе Дагора, наверное, мой ровесник. Но два Разрушителя рядом на улицах Амариллики – это ровно на два больше, чем я встречала за предыдущие двадцать пять лет жизни! Точнее, мельком я их, конечно, видела, но чтобы вот так, вблизи, разговаривать…

Они были чем-то неуловимо похожи. Не только одеждой, – а Ренар тоже был в черном, – но общими повадками, сложением, аурой силы. Да и внимательный тяжелый взгляд был у обоих, даром что у младшего Разрушителя он странным образом сочетался со вполне искренней жизнерадостной улыбкой и… оптимизмом, что ли! Показалось, что этот парень здорово похож на Фрея: яркая легкомысленная оболочка, скрывающая стальной характер. Разумеется, со скидкой на пугающую силу Разрушителя.

Вот только удивленное, даже скорее шокированное выражение, появившееся на его лице, смотрелось очень странно и неуместно. Не только меня, оказывается, удивил поступок сыскаря.

– Я буду в Управлении, у себя, – оборвал его Дагор.

– А…

– И госпожа тоже, – поморщившись, заверил Зирц-ай-Реттер. – Я возьму один из ваших экипажей.

– Да, конечно, – не стал спорить младший.

Дагор осторожно двинулся по улице. Я, уцепившись обеими руками за шею мужчины, повернула голову по ходу движения, пытаясь внимательно разглядеть сквозь пелену не высохших слез непонятные серо-бурые пятна в конце улицы, вокруг которых суетились люди. Но сыскарь вдруг строго и как-то нервно произнес:

– Не смотри. Не стоит это видеть, – весомо добавил он. – А лучше вообще закрой глаза.

Я хотела возразить, но вдруг вспомнила тот жуткий предсмертный вой, окончательно выбивший меня из колеи, и поняла, что спорить не буду. Более того, очень аккуратно выполню все рекомендации. Поэтому я молча зажмурилась и для надежности еще уткнулась лбом в шею мужчины, украдкой впитывая через это прикосновение его уверенность и силу. Мне было настолько хорошо и спокойно, что это казалось почти невозможным.

От маленьких радостей бытия отвлекло проснувшееся любопытство, подговаривающее нарушить просьбу Разрушителя и оглядеться, но в нос вдруг шибанул сильный, насыщенный запах, какой бывает в мясных рядах городского рынка к концу торгового дня. Перед глазами вновь возникли отдельные картины Безумной Пляски, и любопытство спряталось до лучших времен. Мне хватит собственных кошмаров, чтобы взваливать на себя еще и чужие.

– Вот и умница, – тихо пробормотал Разрушитель через несколько секунд. – Теперь можно открывать.

Послушавшись, я обнаружила, что мы завернули за угол, и мужчина собирается усадить меня в совершенно обычный на первый взгляд экипаж, только выкрашенный в яркий алый цвет.

– В Управление, – сообщил он возничему и присел рядом со мной.

– Что там произошло? – спросила я, тут же вцепляясь обеими ладонями в руку сыскаря. Чем, кажется, невероятно его удивила, но мне было плевать. Да, я вела себя странно, даже в какой-то мере неприлично, но сейчас стоило немного отдалиться от Разрушителя, потерять хотя бы незначительный физический контакт, и я чувствовала себя щепкой, которую затягивает водоворот уже знакомого страха и еще более знакомого одиночества. Я не хотела думать, как и почему Дагор вдруг стал для меня якорем в этой жизненной ситуации. Во всяком случае, не сейчас. Сначала нужно было успокоиться и хоть немного взять себя в руки.

– Вас интересует общая ситуация или… то, на что я просил не смотреть? – с иронией уточнил мужчина.

– Первое. А второе… если только очень-очень вкратце, – вздохнула я.

– Вас почему-то пытались убить, – огорошил Разрушитель, глядя со странной смесью сочувствия и легкой насмешки.

– Почему вы думаете, что именно меня? – недоверчиво нахмурилась я.

– Потому что если бы собирались убивать меня, подготовились бы гораздо тщательней. Ну, или покушение готовили просто клинические идиоты, – пожал плечами он.

– Но… зачем?! – потрясенно выдохнула я, пытаясь по лицу мужчины прочитать если не ответ на вопрос, то хотя бы признаки веселья. Я готова была скорее поверить, что Разрушитель издевается, чем в то, что меня действительно всерьез собирались убить. – И почему тогда они напали, даже когда увидели рядом вас?

– Зачем – очень хороший вопрос, и поискам ответа на него стоит уделить наиболее пристальное внимание. Увы, об этом я пока ничего не могу сказать. А «почему»… Возможны варианты. Во-первых, не думаю, что меня вообще все вокруг знают в лицо. Во-вторых, дремлющую силу мага сложно распознать до тех пор, пока она не раскроется. В-третьих, молодости свойственна самонадеянность, и они вполне могли решить, что втроем справятся. Ну и в-четвертых, вполне возможно, они предпочли самоубийственный риск докладу о провале.

– Так, может, они самонадеянно попытались убить именно вас, – верить в то, что моей жизни теперь угрожает настоящая опасность, категорически не хотелось, и я упрямо пыталась найти аргументы против.

– То есть вы предлагаете все-таки рассмотреть версию с клиническими идиотами? – усмехнулся господин следователь.

– Но в чем разница-то?! На вас ли покушались или на меня, все равно результат оказался один и тот же!

– Это просто, – пожал плечами Разрушитель. – Акция явно была спланирована заранее. Вы же не думаете, что они вообще напали на первых попавшихся прохожих? – под насмешливым взглядом сыскаря я отрицательно качнула головой. – Уже хорошо. А дальше обратите внимание вот на что. Иллюзионист Разрушителю не противник. Вообще. Даже Целители, хоть в это и трудно поверить, опасней для нас, чем вы. Наша природа полностью отрицает вашу магию, разум Разрушителя невозможно запутать иллюзией, какой бы сложной и качественной она ни была. Да, даже лучшим из нас далеко до сил Его Величества, но мы все равно видим сквозь иллюзии и способны их уничтожать без особого труда. Труднее всего здесь с иллюзиями, наложенными непосредственно на Иллюзиониста или третье лицо: мало какой Разрушитель способен сломать обманку, не навредив здоровью человека, поэтому на такие вещи ведемся даже мы. Так вот, там было трое слабых Разрушителей. Вам бы хватило и одного. Помимо них было еще четыре человека с оружием. Если бы убивать шли меня, то уж точно не таким составом. Меня проще устранить как-нибудь незаметно, с помощью яда, например. Это тоже довольно трудно, но проще, чем организовать на преступление пару магов моего уровня или одного – более высокого. Не говоря уже о том, что все более-менее приличные Разрушители дают клятву лично Его Величеству и просто не способны покуситься ни на собственных товарищей, ни на других мирных граждан. Только в порядке самозащиты, что я и сделал. Это были трое недоучек, понятия не имевшие о личности человека, вдруг оказавшегося рядом с их целью, и решившие рискнуть. Теперь я вас убедил? – вопросительно уставился на меня мужчина. А мне было совершенно нечего возразить.

– Я многого из этого никогда не знала, – вздохнула, качнув головой. – Про клятву, про разницу в силе. Вас слишком мало, негде было выяснить.

– Нас не меньше, чем магов остальных направлений, – опять озадачил меня Разрушитель. – Просто мы учимся не в столице, да и служим в большинстве своем в военных частях, где и обитаем. Знаете что, Лейла, – вдруг оборвал самого себя Дагор. – Давайте я лучше отвезу вас к кровнику, ничего нового в Управлении вы все равно не скажете, – и он тихонько постучал по перегородке, отделявшей возничего от пассажиров. – Давай сначала к поместью Берггаренов.

– Как скажешь, – глухо донеслось в ответ, и окошко захлопнулось.

– Но вы ведь обещали этому своему знакомому, – не укоризненно, скорее растерянно напомнила я.

– Ничего, обойдется, – поморщился Дагор. – Только, пожалуйста, пообещайте мне не выходить на улицу некоторое время. Если только с этим вашим кровником, Хаарамом. В отличие от остальных, он сможет вас защитить.

– А Бьорн? – совершенно ничего не понимая, нахмурилась я.

– Он Материалист, насколько я помню? Тогда отпадает. В крайнем случае, если вдруг вас вызовут во дворец, попросите генерала Берггарена.

– Вы действительно думаете, что я посмею его о чем-то просить? – опешила я. – И как меня, во имя Инины, может защитить Хар, если он такой же Иллюзионист и не противник Разрушителям? Ладно, положим, про него я многого не знаю и допускаю наличие каких-то скрытых талантов, но какую защиту может дать гар Оллан, кроме своего имени и репутации? Он даже не маг!

– Вот и продолжайте так думать, – хмыкнул Разрушитель, проигнорировав остальные вопросы. – Если не рискнете обратиться к генералу, зовите меня. Или меня вы тоже стесняетесь беспокоить? – насмешливо вскинул брови он. В исполнении обычно мрачного сыскаря подобная гримаса выглядела натурально издевательской.

– Хорошо, – кивнула, решив не вступать в препирательства и не отвечать на провокационные вопросы.

И пусть я до сих пор отчаянно, как маленький ребенок, цепляюсь за руку мужчины! Это просто лекарство, а от той странной глупой влюбленности уже не осталось и следа!

Иллюзионисты лучше всего умеют убеждать себя в чем угодно, так ведь?