Текст книги "Холодная, хрупкая, нежная"

Глава 3. Родина

Миродар Подпалый

Разговор Мечислава с ушастым правителем оставил странное впечатление. Эльфы хорошо держат лицо, поэтому о том, насколько император расстроен или разгневан пропажей – или даже смертью! – принцессы, судить было сложно. Но даже с учётом этой особенности он принял известие со впечатляющим равнодушием или уж как минимум – фатализмом.

Это ведь дочь, не безделица! Неужели она на самом деле и не нужна ему вовсе? Но почему тогда не избавился раньше? Ведь от чего-то важного и нужного не отказываются так легко, важные решения не отдают на откуп каким-то жрицам из замшелого храма!

Я уже почти разделял вскользь высказанное Мечиславом опасение: такое ощущение, что мы все совершенно потеряли нюх. Мы – это голоса, то есть представители всех княжеств при верховном правителе, которых он призывал для решения каких-то важных вопросов. В случае с эльфийской принцессой пятнадцать опытных носов единогласно подтвердили, что мера оправдана и нужна. Ошиблись? Или просто упустили какую-то деталь?

Последнее было вероятней. Всё же, несмотря на поведение императора, не столь уж чужды нам ушастые. Я предполагал это раньше, нашёл подтверждение этому и совсем недавно, когда в перелётке без зазрения совести подслушивал болтовню эльфиек, явно недооценивающих наш слух, и с трудом давил улыбку.

Взгляд на жизнь княжеской подруги-служанки оказался на удивление близким и понятным: лёгкая, весёлая, любознательная, но при этом достаточно разумная, она удивительно походила на наших женщин. Да и княжна показала себя гораздо более живой, чем это виделось в первый момент, и тоже – понятной. Этакая «книжная девочка», тихая и скромная, но, главное, совершенно понятная.

В том разговоре меня ещё всерьёз зацепила вскользь брошенная фраза о каком-то особом даре княжны, которому Веритэль совсем не завидовала, даже наоборот. Чутьё сразу подтвердило, что это важно, но никаких внятных объяснений я не придумал. Что поделать, магия, тем более эльфийская, это совсем не то, в чём я хорошо разбираюсь.

– Мир, а теперь-то что? – окликнул меня Горислав на родном языке.

– Домой едем, – я пожал плечами.

– Да не, я про девицу. Выходит, Мечислав ошибся? Слухи пойдут.

– Он найдёт способ их пресечь, – отмахнулся я: это меня действительно сейчас не беспокоило. – Ты понимаешь, какая штука… Решение похитить княжну поддержали все. И мой нос по-прежнему говорит, что поступили мы верно. Если великий князь потерял чутьё, то и я, выходит, вместе с ним. Так, что ли?

– И что тебе чутьё говорит? Война-то будет?

– Иди вон у Предков спроси. Или у этой, как её… эльфийской матери, вместе с ушастым императором, – проворчал я.

– Ну… ладно. Может, и впрямь пригодится, – он с сомнением окинул взглядом прикорнувшую на креслах княжну, которая, завёрнутая в шубу, казалась сейчас особенно маленькой, слабой и… бесполезной.

На этом разговор о будущем закончился; Гор упрям, но только в том, что касается его лично. В общих делах он, как и все остальные, доверяет старшим. Не в смысле возраста, конечно.

Всё же мы отчасти волки, и это сказывается: общество строится по принципу волчьих стай. Есть вожаки, которые зовутся «носами», – осторожные и дальновидные оборотни, обладающие отличной интуицией и обычно довольно высоким интеллектом. Именно такие решают за всю «стаю» – маленькую команду вроде моей или весь народ в случае Мечислава.

А Гор – типичный «клык». Он силён, очень силён, отличный воин – они все такие. Идут вперёд, прокладывая кулаками путь для всех остальных. Когда надо, он может проявить инициативу, но в общем-то не рвётся командовать и предпочитает всем планам и рассуждениям хорошую драку. Горислав отличный друг, всегда поддержит и поможет, но обсуждать с ним политику – гиблое дело. С этими вопросами лучше подождать до дома и до отца, который и сам захочет подробностей.

Болтать попусту не хотелось, оставалось только дремать или внимательно, на этот раз без спешки, разглядывать эльфиек, что пока было гораздо интереснее. Шутка ли, рядом сидит почти сказочное существо! На корабле я к ним не совался лишний раз – не хотел мешать приручению Гором княжеской подруги, да и вид их… раздражал.

То есть, конечно, нервировали меня не сами эльфийки, просто не очень-то приятно смотреть на испуганных девушек, особенно если причина их страха – ты. Меня слишком энергично и старательно грызла совесть, так что сбегал я в первую очередь от неё, а не от общества девушек. Понятно, что ради блага всего народа можно пойти на подлость, но до того, чтобы делать подобные вещи спокойно, я пока не докатился. А теперь, наверное, всё же придётся переступить через собственные эмоции и потихоньку привыкать к их облику.

Это будет сложно: слишком сказочные. Тонкие, изящные, хрупкие, им только прозрачных радужных крылышек не хватало для полного сходства с феями из детских историй. Чуждые лица – большеглазые, узкие, с мягкими чертами. Чуждые, но красивые такой… непрактичной, уязвимой красотой. Особенно княжна.

Веритель даже внешне ближе к нам и не вызывает столько эмоций. Красивая, конечно, но гораздо более «тёплая» и понятная. Она вызывала невольную симпатию и улыбку, словно маленький любопытный волчонок. Даже сейчас, например, она не просто сидела в кресле, а с интересом разглядывала перелётку и проплывающие под ней пейзажи. Наверное, если бы мы не вызывали у неё столько опасений, уже засыпала бы всех вопросами. А Амирэль опять сидела с безучастным видом, как будто спала с открытыми глазами. Если бы не моргала порой, впору посчитать… нет, уже не ледяной статуей, а произведением искусства. Красивое, холодное, отстранённое лицо с тенью улыбки в уголках губ – наверное, у них просто такой разрез.

А перед тем, как любоваться, лучше подумать вот о чём: кому из женщин поручить эльфийек, чтобы дурного не вышло. Молодым-незамужним точно нельзя, у них кровь играет, приревнуют ещё – просто так, потому что красивые, и плевать что пленницы. Старшим тоже лучше не стоит: женщины, что вырастили много сыновей, часто с возрастом приобретают характер властный и резкий, ещё заносить начнёт, а это всё-таки дочь императора, взрослая эльфийка, нечего её воспитывать.

И не стоит забывать, что девицы эти – пленницы. Вряд ли соберутся сбегать, не настолько глупы, но нужен кто-то, кто сможет присмотреть и пресечь безобразия, то есть оборотница достаточно умная и рассудительная. И, главное, не слишком занятая, чтобы было время послужить нянькой.

Я долго перебирал в голове женщин, живших сейчас в княжеских пещерах, и в конце концов пришёл к выводу, что на эту роль лучше всего подойдёт моя родная тётка. Потому что допускать к заложницам кого-то совсем постороннего тоже не очень-то хотелось.

Дело оставалось за малым: уговорить Дарёну.

Прикинув план действий хотя бы на ближайшее будущее, я последовал примеру княжны, то есть придремал вполглаза. Сквозь лёгкое забытьё слышал, как заскучавший – он терпеть не может бездействие – Горислав завёл с Веритэль негромкий разговор. Та поначалу дичилась и отвечала односложно, но потом всё же справилась со страхом и втянулась. Разговор, кажется, шёл о чём-то общеизвестном для оборотней. О том, как вообще живут на Жемчужине, о городах под землёй и океанах под слоем льда.

А княжна не то что не спрашивала – кажется, даже не слушала.

Всё же до чего странная особа. Мне сообщили только, что охрана невелика и от самой Амирэль сюрпризов в бою ждать не стоит, дали её описание и этим ограничились. Знает ли Мечислав что-то ещё? Сомнительно, он бы не стал утаивать важную информацию.

Что особенно не стерегли – это понятно, по мнению ушастых корабль посреди прыжка от звезды к звезде перехватить нельзя. Куда больше вопросов вызывала цель путешествия княжны. По полученной информации, она летела на планету, которую эльфы называли Ламира. Мёртвый, неприятный, непригодный для жизни мир, и я даже примерно не мог представить, что там делать императорской дочери.

Конечно, люди рассказывали сказки, что ушастые умели как-то с помощью магии изменять климат планет. Но пронаблюдать за процессом до сих пор ни у кого не получилось, посторонних кораблей в своих системах эльфы не терпели, и люди видели только картинки «до» и «после». А на вопросы об этом отвечали только о благословении своей Великой Матери. Не знаю, прибегали ли люди к каким-то более жёстким методам допроса, но с нами результатами никто не делился.

Я мог поверить, пусть и с натяжкой, что у них настолько сильные и талантливые маги, которые способны объединёнными усилиями пары сотен перекроить целый мир. Но какое отношение к этому имела малахольная девица, которая и сама о себе позаботиться не может? Они с Веритэль, конечно, обсуждали какой-то её особый дар, но вряд ли он имел ко всему этому отношение. Мало ли что могут называть «особым даром» эльфы!

И самое досадное, пока было неясно, как можно прояснить ситуацию. Ответить на вопросы могли только сами девушки, добровольно, если вдруг начнут достаточно доверять. Нет, есть оставался вариант выбить информацию силой, из них или их сородичей, но о нём даже думать было противно. Да и чутьё возражало против подобных мер.

А вот попробовать подружиться с княжной – неплохая идея. Тем более её поручили моим заботам, и попробовать найти с ней общий язык вполне разумно. Да и интересно, что скрывать, познакомиться с эльфийской культурой вблизи, через её представителей в неформальной обстановке. Вряд ли это то же самое, что насквозь официальные встречи. Не говоря уже о том, что с ней точно спокойнее, чем с роднёй. Особенно в преддверии большого праздника – свадьбы моей сестры.

Впрочем, как бы я ни любил тишину и как бы ни уставал от домашней суеты, возвращаться на родину – особенное удовольствие. Семья – это всё-таки семья. Приятно, что есть место, где тебя любят и искренне тебе рады. Хотя я и не устаю благодарить Предков, что у отца есть старший сын и наследник, а меня эта участь миновала и я могу позволить себе вести тот образ жизни, который хочу.

К тому же это мне по душе одиночество и дальние перелёты, но есть ведь команда, которая состоит из нормальных оборотней. Они летают, пока молодые, пока хочется приключений и – накопить побольше, чтобы потом уверенно обосноваться с избранницей в собственной берлоге. Для них каждое возвращение, особенно достаточно продолжительное, это большой праздник. Правда, после таких «каникул» команда часто обновляется, кто-то принимает решение остаться и ему приходится искать замену, но это нормальная ситуация.

Я лишь с содроганием жду момента, когда осесть решит Горислав, потому что именно его заменить невозможно. Клыков немногим больше, чем носов, и вряд ли кто-то из них вдруг решит отправиться в космос. Они обычно рано выбирают себе вожака и почти никогда его не меняют. Как, например, получилось у нас с Гором: мы вместе выросли.

Из всей команды один Злат предпочтёт умереть в космосе, но у него случай особый и печальный: его ничто не держит на Жемчужине, родные стены напоминают только о плохом. Златослав довольно поздно женился, по очень большой любви, но семейное счастье оказалось не его судьбой: жена умерла первыми же родами, и ребёнка спасти не удалось. Вот он и пользовался каждой возможностью сбежать подальше, чтобы не рехнуться от горя. Сейчас, наверное, уже не так мучился, успокоился, всё же это случилось довольно давно, и просто привык кочевать. Но точно я не знал, старался не лезть в душу.

В отличие от обители великого князя, к которому мы прилетали исключительно по делу и потому воспользовались входом, стоянкой и даже кабинетом для посторонних просителей, расположенными ближе к поверхности, здесь мы свои. Это приятно, но осложняет путь: жилые пещеры располагаются глубже, поэтому лететь в толще скалы приходится дольше, а садиться – в небольшой пещере, где гораздо сложнее маневрировать. Но Злат мастер своего дела, и об этом можно было не волноваться.

Когда выгружались, я снял с высокого борта княжну и собирался донести её до жилых пещер, но та неожиданно воспротивилась.

– Поставьте меня, пожалуйста, – холодно попросила – почти приказала – Амирэль. – Я благодарна за помощь, но не стоит, я прекрасно могу передвигаться самостоятельно.

– Решили уморить себя хоть так? – с иронией спросил её, но спорить не стал, не хочет – не надо.

Заодно опять напомнил себе о том, как правильно обращаться к княжне. У нас-то всё проще, в речице, нашем языке, даже форма обращения всего одна, которая делится только по родам, а вот в космо разница есть. Людям чаще всего плевать, они спокойно встречают нашу манеру общения, а эльфы… Это эльфы.

Сложно привыкнуть.

– Не беспокойтесь, я не собираюсь осложнять вашу службу, – резко возразила княжна. – Да, я пленница здесь, но не нужно унижать меня ещё больше!

– Унижать? – переспросил я с искренним недоумением. – Чем, позвольте уточнить?

– Вот этим, – она неопределённо повела рукой. – Таская меня как… как вещь!

Кажется, у княжны здорово накипело, если она вдруг начала ругаться. Причём вот так, стоя передо мной, глядя в глаза. Даже как будто бояться забыла. А ведь страх преследовал её всё это время, с первого момента, пусть и прятался за ледяной отстранённостью. Да, может, поначалу ей бы удалось меня обмануть и спрятать эмоции, но я слишком пристально наблюдал за ней в последние часы, особенно когда маска слетала. Совершенно естественная реакция, на её месте и опытному воину было бы не по себе, и держалась княжна более чем достойно, это нельзя было не признать. Но сейчас…

Тонкая, хрупкая, дунь на неё – пополам переломится. Стоит близко, смотрит снизу вверх, обняла себя поверх шубы, и из-за пышного меха кажется ещё меньше. А губы дрожат – мелко-мелко, только вблизи и заметишь. Не то от страха, не то от обиды – попробуй пойми. И глаза от расширившихся зрачков кажутся тёмно-синими. Наверное, если пугнуть её сейчас как следует, в обморок грохнется или ударится в слёзы. Но всё равно – стоит, спорит.

Занятная девица.

– Вещь? – повторил я недоверчиво. – Унизить вас – это вообще последнее, что пришло бы мне в голову! Хотя… погодите, у вас что, вообще не принято носить девушек на руках? – обратился уже к Веритэль, которая в нерешительности мялась рядом с княжной.

– Не принято, – тихо, себе под нос призналась та, не решаясь поднять глаза. – Только совсем маленьких детей.

– Ну да, эти задохлики худосочные никого тяжелее и не поднимут! – фыркнул рядом Гор.

– Вряд ли дело в этом, эльфы хоть и тонкие, но не такие уж слабые. А в сравнении с тобой я тоже худосочный задохлик, – возразил я со смешком, пытаясь разрядить обстановку. – Но князь очень метко про это всё высказался…

– Ты о чём? – озадачился Гор.

– И они ещё нас дикарями считают! Я не хотел вас оскорбить этим действием, луноликая, – примирительно обратился уже к княжне. Ну не запугивать же её дальше, в самом деле! – Считайте это просто развитием вежливого жеста, когда для помощи предлагают руку.

– И поэтому все, кого мы встречали, так злорадствовали? – эльфийка вопросительно вскинула брови. Показалось или в её голосе действительно прозвучала злая ирония? – Там, во дворце князя. Я не знаю вашего языка, но интонации вполне понятны.

– Интонации вы поняли правильно, объект приложения не угадали, – не удержался я от улыбки.

– Что?.. – нахмурилась она.

– Смеялись надо мной, вам они в основном сочувствовали.

– Почему? – совсем опешила девушка.

– Все, кто позволил себе шутить, неплохо знакомы со мной, и это… нечто вроде ритуала.

– Да какой ритуал! – фыркнул Горислав. – Просто Мир, когда был…

– Гор! – оборвал я этого болтуна.

– Ой ладно, неужели ты думаешь, ей эту историю никто не расскажет?

– И тем не менее, – я слегка качнул головой. – Ты – последний, в чьём пересказе это стоит слушать.

– Стесняется, – громогласно хохотнул друг, ничуть не обидевшись, и подмигнул эльфийкам.

Да ладно, пусть дурачится! Главное, они обе немного успокоились. Амирэль опять превратилась в ледяную статую, но это обстоятельство уже не сбивало: начинаю понимать, что в её случае это признак спокойствия и полного контроля над собой.

Подруга осторожно взяла княжну за руку, получив в ответ благодарный кивок, и мы двинулись ко входу во внутренние помещения. А там нас уже встречали.

Амирэль эва Каль-Нави

Это место разительно отличалось от резиденции великого князя. Небольшая пещера, куда мы прилетели, выглядела гораздо аккуратней, чем даже рабочий кабинет главного волка: здесь не просто выровняли пол, но постарались украсить. От природного облика остались лишь отдельные фрагменты скалы, которые смотрелись на фоне полированной гладкости и богатой резьбы декоративными элементами.

А когда мы миновали очередную массивную каменную дверь, то словно вовсе попали в другой мир.

Здесь было гораздо теплее, чем во всех остальных виденных нами местах на Жемчужине, Вита даже сняла защитный полог. Пол выложен серовато-розовым пористым камнем с красивым естественным узором, стены закрыты панелями из срезов другого камня, бледно-фиолетового с прожилками, в обрамлении резных бордюров из обычного тут тёмно-серого камня. Порой встречались большие и роскошные мозаичные панно удивительно тонкой работы.

Ничего не понимаю. Почему здесь такая красота, а кабинет правителя – это просто серая нора?

Тема показалась достаточно безобидной и приличной для светского разговора, поэтому я почти решилась задать вопрос, но не успела: нас встречали. Молодая, глубоко беременная женщина и мальчишка – наверное, её сын. Я не знала, как определяется возраст у детей оборотней, но в пересчёте на наши лет двадцать ему уже было – ростом примерно до талии взрослому мужчине, тонкий и угловатый.

Парнишка с каким-то нечленораздельным воплем подлетел к Миродару, тот со смехом подхватил его на плечо, так что волчонок повис вниз головой вдоль спины мужчины, придерживаемый под колени. Мне от такого зрелища стало не по себе, а мать – ничего, только улыбалась с иронией. Подпалый подошёл, обнял её одной рукой, поцеловал в щёку. Я успела подумать, что это его жена, но следом почти ту же процедуру, к моему удивлению, повторил и Горислав, заодно потрепав по макушке визжащего от восторга ребёнка. Обоих женщина обнимала одинаково крепко, а улыбалась – одинаково ласково. Интересно, кто они все друг другу?

Поздоровавшись с мужчинами – третий, старший, куда-то пропал ещё в первой пещере, – оборотница с интересом взглянула на нас. Спросила что-то с весёлой улыбкой, и Горислав тут же звучно расхохотался, хлопнув друга по плечу.

– Знакомьтесь, это Чеслава, жена моего старшего брата, – представил Миродар на космо, проигнорировав веселье друга. – А это её высочество Амирэль, дочь императора эльфов, и её спутница, Веритэль.

– Аж целая дочь императора? – изумилась оборотница. На человеческом языке она говорила с явным акцентом и не очень уверенно. – Эк ты замахнулся…

– Её высочество – заложница мира, – серьёзно пояснил Подпалый. – Великий князь велел позаботиться о ней, пока не прояснится позиция её отца.

– О!.. – Лицо Чеславы вытянулось в удивлении и построжело. Жаль: улыбаясь, она казалась гораздо красивее, я даже на мгновение забыла, с кем имею дело. А теперь на меня смотрела… волчица. – Заложница? Прости, я как-то не подумала, что… Простите, ваше высочество.

– Всё в порядке, – вежливо кивнула я.

– Пойдём, надо устроить гостий. Я хотел попросить тётю Даню взять на себя заботы о девушках, как думаешь? – Миродар предложил оборотнице локоть, и они пошли вперёд. Нам с Витой ничего не оставалось, как последовать за ними, а Горислав замкнул процессию.

– Ну, если она согласится ради этого вынырнуть из свадебных хлопот, – в голосе опять прозвучала улыбка. – Впрочем, я думаю, ради такого согласится. Кто бы мог подумать, что ты действительно привезёшь в дом настоящих эльфиек! Какое у тебя, оказывается, чутьё.

– При чём тут чутьё? Это было закономерно, – отмахнулся мужчина и сменил тему на расспросы о каких-то их общих знакомых или, может быть, родственниках, а потом они и вовсе перешли на родной язык.

– Интересно всё-таки, что у него такое с эльфами связано? – шёпотом спросила Вита.

– Не знаю, но… Мне кажется, мало кто из оборотней знает наш язык, – также негромко ответила я. – Наверное, это что-то значит?

– Ну да, скорее всего. Как ты? – ещё тише выдохнула она, имея в виду, наверное, ту вспышку возле летательного аппарата. Бросила на меня тревожный взгляд, ободряюще сжала ладонь.

– Могло быть хуже. – Наверное, улыбка получилась не очень убедительной, но Веритэль оценила попытку, едва заметно кивнула и немного успокоилась. Были бы мы вдвоём, она, конечно, расспросила бы подробнее, но сейчас не стала. В конце концов, это личное, а Вита прекрасно знает, насколько я не люблю обсуждать подобное, тем более – в присутствии свидетелей, пусть даже они не понимают языка.

Да и знакомство с Жемчужиной сказывалось, и об этом подруга тоже знала. В первое время, пока я только настраиваюсь на новый мир и ищу с ним общий язык, очень сложно отвлекаться на что-то столь малое, как общение с ближним окружением. Я могу связно отвечать на вопросы и сознаю происходящее вокруг, но это требует немалых усилий. Поэтому я кажусь ужасно рассеянной, витающей в облаках, немного не в себе.

Жемчужина мне понравилась. В это верят даже не все эльфы, но я точно знаю, что у каждого мира есть своя душа, свой характер. Некоторые капризничают и неохотно принимают изменения, таких приходится очень долго уговаривать и тщательно контролировать, другие – равнодушно-любопытны, воспринимаются как сторонние наблюдатели.

А Жемчужина приняла меня с радостью и даже как будто с облегчением. Она хотела согреться, хотела, чтобы жизнь кипела, а не едва теплилась на её поверхности. Жаждала освободить океаны от нетающей ледовой корки, согреть долины и пустить по ним в путь реки. И я просто не могла не ответить ей взаимностью – дар не позволил бы. Несмотря на то, что понимала: чем раньше начнутся изменения и чем глубже они окажутся, тем очевидней станет моё влияние. И тем меньше шансов останется вернуться домой.

А впрочем… Может быть, именно этого и хотела Великая Мать? Без её воли дар не мог попасть в чужие руки, скорее, он бы просто угас. Сейчас же я здесь, среди оборотней, и даже ожидание, на которое вынудил их мой отец, очень кстати – если считать, что это воля Фа Эль.

И если подумать… Разве что-то изменится в моей жизни всерьёз, если оборотни узнают, что оказалось в их руках? Не думаю. Просто немного другое окружение. Да, они грубы и бесцеремонны, но даже я уже понимаю, что это не со зла и не из желания обидеть, это просто иная культура. Может быть, не всегда, и мне сложно поверить, что великий князь не собирался меня задеть, предлагая Подпалому женитьбу. Но в основном… их можно терпеть.

Да и не придётся терпеть столь уж многих. Когда Жемчужина расцветёт, а это случится очень быстро, волчий князь найдёт, куда отправить нежданный подарок судьбы, чтобы тот приносил наибольшую пользу. И будет какой-то другой мир, и небольшая группа тех, кого отправят заботиться обо мне. Наверное, даже получится договориться о праве выбора: чтобы отослали не первых попавшихся, а кого-то, чьё общество не станет меня тяготить.

И я смогу, например, выучить язык оборотней, прочитать их книги. Узнать историю, сравнить предания с нашими, понять, как именно они живут. Как без магии летают их корабли, что это за крылатое существо сидело на столе у здешнего правителя, что их сказки говорят о нас. Может, тогда я их пойму и окончательно перестану обращать внимание на грубость.

Впрочем, о быте и магии я наверняка сумею узнать здесь, пока живу на Жемчужине, и очень скоро. Вряд ли оборотни станут таиться в таких мелочах в своём собственном доме.

Вскоре «наш» коридор вильнул влился в более широкий, который мы услышали издалека. Отделанный светлым камнем, чистый и гулкий, он больше всего походил на оживлённую улицу, и здесь даже получалось забыть, что находишься под землёй: светильники горели ярко и свет давали очень естественный, живой.

Но это всё я отметила мельком, куда больше увлечённая встречными оборотнями. Почти сразу подобрала подходящие слова, чтобы описать отличие здешних обитателей от тех, кого мы встречали возле великого князя: они держались свободнее.

К счастью, ничего особенно впечатляющего звери себе не позволяли, но разница всё равно ощущались. Прохожие болтали, часто оживлённо жестикулировали. Кипела жизнь. Миродара постоянно окликали, приветствовали. Женщины обычно махали руками, мужчины – подходили хлопнуть по плечу и перекинуться парой слов. Но нас он больше никому не представлял; или это были не такие уж близкие знакомые, или не хотел тратить время.

Наконец моё внимание привлёк огромный лохматый волк, который промчался мимо, старательно огибая прохожих, но затормозил возле небольшой стайки увлечённых болтовнёй девушек и игриво толкнул одну из них в бедро – так, что бедняжка не удержала равновесия и полетела на хохочущих подруг. С негодованием она обернулась к волку и начала что-то выговаривать, но тот легко подпрыгнул передними лапами, прицельно лизнул девушку в нос и, оставив ту полностью деморализованной, умчался дальше. Хихикающие подружки утащили «пострадавшую» дальше по коридору.

Интересно, у них такое «проявление симпатии» – нормально к любой женщине? Или эти двое просто очень хорошо знакомы?

А главное, в отличие от княжеское резиденции, здесь попадались дети, чаще всего в обороте. Забавные толстолапые волчата или даже жутковатые полузвери – взрослые-то в таком виде пугали, а дети вовсе казались порождением чьей-то болезненной фантазии! Кажется, на двух ногах бегали только ребята постарше, вроде сына Чеславы.

– Как ты думаешь, у них дети рождаются вот в таком зверином облике? – не выдержала я через пару минут. – По-моему, я ещё ни одного нормального маленького ребёнка не видела…

– А это мы сейчас узнаем, – оживилась Вита и обернулась, чтобы задать вопрос замыкающему нашу процессию гиганту.

Всё же она потрясающе решительная и умеет найти подход к кому угодно: я на Горислава и смотреть без дрожи не могла, не то что разговаривать! К Миродару, может, ещё обратилась бы, но тот был увлечён разговором с родственницей, не прерывать же чужую беседу.

– Горислав, а скажите, пожалуйста, у вас дети рождаются в волчьем обличье?

– Нет, с чего ты взяла? – удивился мужчина, поравнявшийся с Витой. К счастью, с противоположной от меня стороны.

– Ну вот нам попадаются дети, и младшие – исключительно в зверином облике. Почему?

Здоровяк пару мгновений смотрел на неё растерянно, а потом широко улыбнулся.

Великая Мать! По-моему, он не выглядел таким страшным, даже когда убивал наёмника на корабле…

– Учатся, – весело ответил мужчина. – Дети как ползать начинают, тогда же полному обороту учатся – оно легко, само собой выходит. А частичный сложнее, тренироваться надо. Вот они друг перед другом хвостами вертят. Меряются, у кого лучше выходит.

– А-а, – понимающе протянула Веритэль. – Мы так магию осваиваем, вот в этом возрасте. Ни на что серьёзное резерва не хватает, но первые простые плетения – как раз лет в десять, когда уверенно говорить начинают.

– В десять? – озадачился Гор, что-то подсчитывая в уме. – Поздно что-то…

– Мы долго живём и, наверное, взрослеем медленнее, – невозмутимо улыбнулась Вита. – А вы, наверное, в этом как люди?

– Да даже пошустрее, кажется, – оборотень рассеянно поскрёб затылок. – Но я в детях как-то не очень понимаю, я больше по брыкам, – оскалился он. То есть, наверное, снова улыбнулся.

– По чему?

– А это звери такие полезные, мы их разводим.

– Это из них? – Вита выразительно огладила полу шубы.

– Не, это камаки. У брыков ость грубая, толстая, из неё набивку делают для мебели. А вот пух когда вычёсывают – он да, тонкий и мягкий. Из него нитки сучат, потом одежду шьют.

Миновав часть коридора, мы свернули в одно из ответвлений – их здесь было много, и каждое отмечалось затейливой вязью на стене, наверное содержащей указание, куда именно ведёт ход.

А за очередной дверью неожиданно обнаружилась пещера с небольшим и исключительно живописным подземным озером. Вода слабо светилась сине-зелёным, явно собственным светом, скорее всего – благодаря каким-то водорослям. Берег можно было бы назвать заросшим, пусть и довольно странными, непривычными растениями.

Вокруг громоздились разновеликие мохнатые шары пастельных оттенков бирюзового, голубого, зелёного и жёлтого – от совсем небольших, с кулак ребёнка, до нескольких огромных, выше моего роста. По камням стелился пёстрый, местами довольно толстый бледно-сиреневый ковёр не то мха, не то травы. По свисающим с потолка естественным каменным выростам плелись густые вьюны ослепительно чистого белого цвета с ярко-алыми вкраплениями – то ли засохшими листьями, то ли цветами. Хотя, казалось бы, зачем подземному растению цвести?.. Пахло тут свежо и сладко, и аромат слегка кружил голову.

Удивительно живой, богатый красками и потому – неожиданный пейзаж. Если бы я была одна, непременно задержалась на пороге, поглощённая новыми впечатлениями, но Миродар шага не сбавлял.

На удивление в этом уютном месте, располагающем к отдыху, никого не было.

– А почему тут так пусто? У вас не принято отдыхать в подобных местах? – Мысли Виты явно повернули в ту же сторону, что и мои. – Или оно какое-то особенное?

– Так середина дня, – пожал могучими плечами Гор. – Все или работают, или учатся, или обедают. Вот вечером Миродарова родня сюда и сползётся, она для этого как раз и есть, для общих посиделок.

– Только Миродарова?

– Так это семейные пещеры. То всё земли рода, а здесь – семья. Ну и гости, конечно, придут, особенно как узнают, что Мир вернулся.

– А род и семья – не одно и то же? – всё-таки спросила я.

– Это мне Горислав уже объяснял, – оживилась Вита. – У них есть великий князь, который правит всеми и принимает общие решения. Но не единолично, а с поддержкой из местных князей, каждый из которых управляет своими землями. На этих землях живёт княжеский род, то есть куча семей, условно связанных общим происхождением, и ещё несколько десятков или даже сотен родов поменьше. Каждый род или иногда несколько родов живут вместе, так у них выглядят города. Город княжеского рода – столица княжества. А семья – это семья. Отец, сыновья, внуки и правнуки со своими жёнами, а девочки обычно переходят в семью мужа. Ну то есть семья почти такая же, как у нас, только живут все вместе.

За этим разговором мы миновали ещё одну дверь типичной здешней конструкции и попали, кажется, в ещё один рабочий кабинет. Только этот кардинально отличался от великокняжеского. В первую очередь, конечно, убранством: богатая отделка фиолетовым и зелёным с золотистыми прожилками камнем, который прекрасно оттенялся естественным цветом стен, пол из всё того же пористого материала. Красиво, по-мужски строго, и сразу видно, что кто-то приложил здесь немалое мастерство и фантазию.