Текст книги "В поисках того самого"

Локк был старым приятелем ведьмы. Шаман, выходец из почти вымершего племени имаев, с возрастом растерявший силу, зато накопивший немало знаний, о проклятиях в том числе. Имаи ведь не случайно вымерли, им помогли.

Нита видела Локка один раз. Давно, когда ведьма еще была жива, но уже болела. Шаман зашел в гости, принес травы, которых в здешнем лесу или в аптеке днем с огнем не сыщешь, и на них наставница протянула еще полгода. И ушел Локк не сразу, остался помочь подруге. Тогда старик Ниту напугал: сморщенный и коричневый, как трухлявый гриб, и высохший, как болотная трава. Но волчицу в молоденькой девушке узнал с первого взгляда и живущую внутри нее силу различил, но, в отличие от соплеменников, не испугался.

Ните потребовалось время, чтобы привыкнуть к чужаку в доме, а старик не торопил, только посмеивался над настороженностью недоверчивой юной волчицы. Ее магия была близка шаману и манила познакомиться поближе – таких волков он прежде не встречал. А ей… Нита всегда тянулась к знаниям, а Локк делился тем, о чем больше никто не ведает, рассказывал, почему не стало имаев, и учил тому, за что их боялись.

К сожалению, только на словах. Его дар угас, готовых примеров под рукой не было, а за многие практики во всем цивилизованном мире полагалась виселица, но… Встретив ту, кто могла бы сохранить и передать знания, Локк не смог удержаться.

Расстались они почти добрыми друзьями, и шаман пообещал, что еще о себе напомнит.

Напомнил. Вот же старый хрыч! Надо было догадаться отправить к болотной ведьме волчонка!

Поставив на стол вторую миску с кашей, уже для себя, Нита попыталась достучаться до парня:

– Если бы каждый несостоявшийся оборот был проклятием, у меня отбоя от посетителей не было бы! – Волчонка жаль, но свое время жаль сильнее. Искать выдуманное проклятие – глупее задачку не придумать. – Да и кому тебя проклинать? – продолжала рассуждать вслух. – Девчонку с кем-то не поделил? Или, может, ты наследник клана? – На последних словах парень едва заметно вздернул губу, обнажая клыки, – не то усмехнулся, не то оскалился. Нита наклонилась над столом и ободряюще сжала его здоровое плечо. – Брось это дело. Успокоишься и обернешься со временем. Ну хочешь, я напишу в клан и замолвлю за тебя словечко? Сколько тебе сейчас лет? Восемнадцать? Двадцать?

– Что есть – все мое. – Ларс твердо перехватил ее руку и отвел в сторону. Хватка оказалась крепкой, на вид и не скажешь. Нет, определенно, лет десять – и отличный волк вырастет! – Сколько я должен заплатить, чтобы получить помощь? Этого хватит?

Под любопытным взглядом Ниты он достал завязанный узлом мокрый платок, расправил его, аккуратно разложив на столе. В тряпице оказался крупный – с ноготь большого пальца – камень насыщенного зеленого цвета, ограненный в квадрат.

Ларс радовался своей предусмотрительности: несколько крепко зашитых в пояс штанов камней выдержали все мытарства. Как ни странно, встречу с гулем перенес даже кошелек, привязанный к ремню, но его он в дом не взял, слишком уж вонял.

– Это изумруд. Чистый и дорогой, можешь проверить.

– Надеюсь, ты ограбил кого-то не в Клофорде? – на всякий случай уточнила Нита, растерянно присвистнув. Откуда у мальчишки такое сокровище? Если это на самом деле драгоценный камень. Но какой смысл ему врать? Должен понимать, что она не поверит на слово! – Где взял такое богатство?

– Неважно. Это мое, других хозяев нет. Я готов заплатить, если ты меня вылечишь, – заявил со всей серьезностью.

– А если нет? Тоже заплатишь? – Нита подняла руку, заставив гостя замолчать. Немного перестаралась с шутками, и они перестали быть смешными. – Не отвечай. Я не буду брать с тебя плату за то, что посмотрю. И раз нормально поесть все равно не получается… – Она со вздохом отодвинула тарелку. – Давай показывай.

– Что показывать? – растерялся Ларс.

– Оборот. Мне же надо понять, как проявляется твое… проклятие!

С Локка сталось бы наврать с три короба и отправить мальчишку к ней просто для компании. Юнцу одному, без клана, тяжело. И не прогадал, успел неплохо ее изучить: Нита уже жалела молодого оборотня. В проклятие не верила, но почему не попробовать подтолкнуть его в нужном направлении?

Первые обороты у волков начинались лет с десяти. Поначалу спонтанные: напугался, разозлился – и вот вместо человека в ворохе одежды сидит озадаченный волк. Затем, конечно, получалось взять обращение под контроль. Не сразу. Оборот – процесс не самый приятный, это же не волшебство, чтобы по одному желанию превратиться в зверя! Вытягиваются и изгибаются кости, пробивается шерсть, растут клыки. Боль не проходит за раз, и волчатам требуются месяцы, чтобы тело запомнило оборот, свыклось.

Случались сбои и в старшем возрасте, и Нита почти не сомневалась в чем-то подобном у Ларса. Матерые волки редко утрачивали способность к обороту, а такого молодого парня какое-то серьезное потрясение могло сбить. Шальная пуля, испуг, боль потери – и вот тебе проблемы с оборотом. Странно, конечно, что в клане проблему не решили, но… Кому, как не Ните, знать, что семья – далеко не всегда спасение? Древо знает, что парню пришлось пережить! Не на пустом месте он так одичал и заработал все свои шрамы.

Нита долго прожила вне клана, и свои первые обороты почти не помнила – может, потому что тогда ее волновала магия, которой лучше не было бы? – и тревожащие волчат проблемы ее почти не коснулись. Помочь парню справиться с душевным потрясением ведьма не могла, и единственное, что приходило в голову, это выбить клин клином. Может, если на него вдруг рыкнуть или потрепать за холку, и обернется от неожиданности. У волка постарше такое поведение вызвало бы другие желания, но не у мальчишки же!

– Прямо сейчас? – отчего-то переспросил Ларс.

– А тебе для этого полнолуние нужно, что ли? Давай оборачивайся!

Нита скрестила руки на груди. Хотелось есть, а не нянчиться, да и дела никто не отменял, зелья сами себя не приготовят.

Волчонок встал, с сомнением взялся за завязки штанов, но затем опустился на пол прямо в них, повернул к ней голову.

– Можешь не смотреть так пристально? – попросил дрогнувшим голосом.

Нита закатила глаза. Он еще и стесняться вздумал!

– А как я должна твое проклятие изучать? Не глядя? – не сдержала она раздражения. – Хватит мяться как девица на выданье. Пробуй!

Ларс неодобрительно посмотрел на нее, но послушался. Спина пошла судорогой, выдвинулась вперед челюсть, на руках выросли когти. Казалось, еще немного, и перед ней предстанет волк, но ничего не происходило. Нита уже собиралась рыкнуть на него для острастки, как и планировала, но в этот момент почувствовала…

Сначала решила, что почудилась. Потому что такого просто не могло быть! Чары имаев не обнаружить обычным способом, только ощутить. Локк говорил, что каждый воспринимает их по-своему, лично он видел черную дымку, и не удивился, что у волчицы ведущим оказался нюх.

Она опустилась на колено, схватила дернувшегося от неожиданности парня за плечо и волосы на затылке, фиксируя, принюхалась, почти уткнувшись носом в шею. Ларс напряженно замер, кажется, боясь дышать.

– Вот же подкорная гниль! – ругнулась Нита.

В жизни не поверила бы, что мальчишка окажется прав! Но нет, ошибки быть не могло. От Ларса пахло магией. Запретной, древней… Терпкая горчинка на языке, от которой плеваться хочется. Значит, Локк сказал правду. Чутья он не утратил, а помочь не сумел и сделал что мог: отправил к Ните, которой вполне достанет силы справиться даже с такими сильными чарами – застарелыми, накрепко укоренившимися в теле.

Она разжала руки, и мальчишка буквально шарахнулся в сторону, тяжело глядя исподлобья и едва не скалясь. Ну конечно, взрослый парень, а его как щенка за шкирку держали!

Ниту мало заботило глупое недовольство мальчишки, а вот проклятие…

– Когда у тебя появилась татуировка? – спросила она, поднимаясь.

Ларс так и остался сидеть на полу, не особо чистом, но его это, похоже, не смущало.

– Значит, проклятие есть?

– Есть. – Нита медленно кивнула. – Очень… экзотическое. Что ты слышал об имаях?

– Почти ничего. Племя такое было. Кочевое. Древнее и дикое. Вымерли.

– К твоему несчастью, вымерли не до конца, иначе не было бы проблем с оборотом. – Нита поймала себя на том, что когтем повторяет на столешнице узор татуировки и хлопнула ладонью по столу.

Где мальчишка только подцепил эту гадость?

– Так ты поможешь или нет? – Взгляд волчонка стал острым, пронзительным, удивительно взрослым, так что Ните на миг сделалось не по себе – допекла парня эта проблема.

– Я попробую, – осторожно отозвалась она, стряхнув неприятное ощущение. – Сядь и поешь наконец.

– Попробуешь? Звучит не очень обнадеживающе. – Ларс поморщился, но перебрался за стол.

– А тебя приободрить надо было? Ну извини, малыш, за этим не ко мне! – Нита развела руками. Ее тоже раздражали собственные неуверенность и растерянность, но не показывать же это мальчишке! – Ты понимаешь что-нибудь в теории магии?

– Нет. Расскажи, – буркнул он и взялся за ложку.

А Нита, вздохнув, собралась с мыслями и постаралась объяснить все как можно короче и проще.

Самой распространенной была природная магия, именно ее подразумевали обыватели каждый раз, когда говорили о тонких искусствах. Каменные деревья источали силу, которой могли пользоваться одаренные. На этой магии работали артефакты и большинство заклинаний, и немногие задумывались, что у нее есть обратная сторона.

Энергия не уходила в никуда. Преобразованная сила возвращалась в свободное пространство, откуда ее впитывали каменные деревья, перерабатывали и замыкали круговорот.

Именно эта сила порождала нежить. Именно ею питались магические падальщики вроде лазурниц. Именно ею управляли имаи и еще сотни разных магов, развивавших самые экзотические практики. И ведьмы работали с нею же.

У природной магии были простые и логичные законы, и почти все изощрения специалистов сводились к комбинации основных, строя нужные чары, словно ребенок – дом из кубиков. А магию вторичную практиковали кто во что горазд, и это уже больше было искусством, нежели наукой. Но имаи и на этом фоне умудрились выделиться, их чары называли проклятиями, но по сути это было что-то на стыке искусства, философии, религии и древних традиций.

– Хорошая новость в том, что, пока ты жив, эта магия обратима.

– А плохая?

Пока она объясняла основы, Ларс умял всю кашу до крошки и только волевым усилием не дал себе облизать тарелку. Молодой организм стремительно восстанавливался и требовал ресурсов.

Тяжело вздохнув, Нита плюхнула в его тарелку добавки. Сплошное разорение с этими волчатами! Придется завтра опять готовить, а одной на пару дней хватило бы.

– Понятия не имею, получится ли найти ключ. Самый простой способ снять чары – выполнить условие. Каждое такое колдовство – это испытание с условием, но точно сказать, что именно заложил автор, может только он сам, это нигде не прописано.

– Прекрасно. – Ларс тяжело вздохнул. – То есть может потребоваться влезть на древо в полночь на новолуние и крикнуть кукушкой четыре раза?

– Хуже, – усмехнулась Нита, – ты должен измениться. Сделать какие-то выводы и правильно поступить там, где ты был не прав.

– С точки зрения имаев?

– В яблочко! Причем через призму понимания конкретного колдуна. Так кто сделал тебе эту татуировку и когда? Проблемы с оборотом начались после нее, верно?

– Мужик какой-то, – Ларс неопределенно пожал плечами, – на ярмарке. А может, и после нее… Значит, тот старик не соврал и проклятие в ней?

– Проклятие в тебе, – возразила Нита, – но попало через нее, да. Это один из традиционных для имаев способов. Предваряя твой следующий логичный вопрос, замечу, что в рисунке никакой подсказки не зашифровано, суть в словах. Мастер тебе что-нибудь говорил?

– Бормотал что-то на своем тарабарском. Хочешь сказать, это была инструкция? – Обреченно выдохнув и зажмурившись, Ларс поставил локти на стол и запустил обе пятерни в волосы, понурив голову.

– Вполне возможно. Имаи любят читать наставления. – Нита зачерпнула ложку остывшей каши, прожевала без аппетита, разглядывая волчонка. Тот выглядел таким несчастным и убитым, что даже ее проняло. – Не кисни, малыш, – она дотянулась и ободряюще похлопала его по плечу, – что один маг наколдовал, другой всегда взломать может. Я говорила, способ простой, но не единственный. Если не боишься, попробую поэкспериментировать.

– Делай что считаешь нужным, – с мрачной решимостью согласился Ларс, встряхнулся и налег на добавку.

Можно подумать, у него был выбор! До встречи с тем странным стариком ему и в голову не приходило, что вся проблема в несчастной татуировке, сделанной то ли в знак протеста, то ли по дурости, то ли в момент помутнения. А если так, то… где теперь искать того типа?! Ларс очень смутно помнил, как он выглядел, хотя, наверное, при встрече узнал бы. Но вспомнить слова чужого языка не стоило и пытаться!

Впрочем, у ситуации имелась и положительная сторона: сосредоточенный на осознании всей глубины собственной проблемы, Ларс сумел отвлечься от других переживаний, гораздо более простых и отнюдь не уместных. Стирка, как и любая простая работа руками, успокоила, позволила призвать инстинкты к порядку и напомнить себе, что он не зверь, а разумное существо, способное контролировать свои желания.

Ага. Два раза. Контролер нашелся.

Ведьма над ним издевалась. Совершенно точно.

Когда Нита схватила его и почти уткнулась лицом в шею, когда терпкий запах ее пушистых волос пощекотал нос… Ларс сам не знал, каким чудом сдержался. От ее близости, от запаха, от прикосновения прохладных ладоней, не по-женски твердых, едва не сорвало резьбу. У него давно никого не было, а Нита так хорошо пахла! Он удержался буквально на волоске от того, чтобы не просто податься навстречу – повалить ее, подмять под себя, содрать эти ее штаны и прямо на полу…

Хорошо, не стал раздеваться, и его однозначной реакции на близость Нита попросту не заметила.

С этим надо что-то делать. Судя по всему, быстро разобраться с проклятием не получится, какое-то время придется существовать на одной территории с ведьмой, ощущать ее запах. И эта ее привычка хватать его по поводу и без… Это проблема, и серьезная, а Ларс понятия не имел, как ее решать: с ним никогда не происходило ничего подобного, от близости женщины раньше так не вело. Наверное, потому что давно не встречал волчиц. А эта, на беду, была хороша и не несла на себе запаха другого мужчины – то еще искушение. И дурацкое обращение «малыш» провоцировало почище запаха. Остро хотелось наглядно объяснить ей, что он уже не волчонок, а способ, как назло, представлялся единственный.

Если она избавит его от проклятия, потом придется лечить нервы.

– Пойду со стиркой закончу. Спасибо за завтрак.

И нет, не сбежал – совершил тактическое отступление. Надо было взять себя в руки и придумать способ не выпускать из них при малейшей провокации. Девушку себе найти в городе, что ли? Если это поможет, конечно, в чем Ларс сомневался.

Глава 2
То самое проклятие

Стирка отвлекла ненадолго. Вдобавок выяснилось, что если штаны почти не пострадали, а куртку Ларс кое-как, но мог привести в порядок – заплаткой меньше, заплаткой больше, то с рубашкой пришлось проститься. Располосованная когтями гуля и пропитанная кровью, она даже на тряпки не годилась. Накидывать куртку на голое тело тоже не хотелось: не досохла еще, и зашить сначала надо, а выглядеть все одно будет жалко.

Ларс покрутил в руках остатки рубашки, скомкал их, чтобы после сжечь в печи, и отнес корыто обратно в сарай. Собственно, что дальше? Сидеть без дела он не любил, а возвращаться в дом было настоящим испытанием, Ларс и отсюда ощущал запах волчицы. Только начинал успокаиваться – и по новому кругу. Безумие какое-то!

Воды принести, что ли? Можно дрова поколоть, отлично помогает сбросить лишнее напряжение, но размахивать топором с больным плечом несподручно. Зато с колодцем он и одной рукой управится. Устанет, так и хорошо, меньше сил на глупые мысли.

Бочка рядом с домом почти опустела, на дне плавала дохлая крыса. Трупик утопленницы Ларс выудил, брезгливо поморщившись, остатки воды выплеснул в огород от греха подальше. Понадеялся, что его мыли не этой «живой» водой, но отчего-то безудержно зачесалось под лопаткой.

Первые походы к колодцу и обратно дались легко, монотонная работа и впрямь отвлекала: нацепить ведро, покрутить ворот, донести воду до бочки, стараясь не расплескать по пути. Ларс заодно и голову вымыл. Нита его, конечно, от души прополоскала от болотной жижи, чтобы не тянуть грязь в дом, но запах тины на волосах никуда не делся.

Ведьма застала его у колодца, когда бочка заполнилась наполовину. Ларс переоценил себя и теперь пытался отдышаться, судорожно глотая воздух. Яд гуля изрядно подорвал силы, каждый новый круг давался все тяжелее, зато и запах подошедшей волчицы больше не сводил с ума. Ларс так умаялся, что думал только о том, как не свалиться ей под ноги, в грязь, – сил мыться по второму разу не было.

– И чего тебе без дела не сидится? – поинтересовалась Нита, наблюдая, как пошатывающийся парнишка тащит ведро к бочке.

– Там крыса плавала. Пришлось воду менять, – пропыхтел он, обещая себе, что на сегодня это последнее ведро, – сдаться и бросить его прямо сейчас упрямство не позволяло.

– А старую куда вылил?

– В огород. – Мотнул головой, и женщина, проследив за его взглядом, недобро хмыкнула.

– Прямо на целебные травы, которые я поливаю специальными удобрениями? Молодец, – протянула она, дернув себя за кончик косы, но ругаться не стала. Сама не предупредила, да и с одного раза растения не увянут. Дождь вон поливает – и ничего, а парнишка старался! – В следующий раз спрашивай, прежде чем что-то делать. Идем в дом, хочу кое-что проверить.

– Насчет проклятия? У тебя появилась идея?

Ларс выпрямился. Сил будто прибавилось. Он вылил воду в бочку, оставил ведро и поспешил за хозяйкой.

Конечно, он не ждал мгновенного исцеления: когда раз за разом терпишь неудачи, перестаешь верить в чудеса. А Ларс, пока искал способ выздороветь, навидался всякого, и больше всего мошенников, обещавших результаты в самое кратчайшее время.

Нита на мошенницу не походила. На страшную старую болотную ведьму, которую он ожидал встретить у могильника, тоже. В доме пахло лекарственными травами – ромашкой, зверобоем, багульником и… топленым салом. Ларс невольно сморщил нос, но хозяйка этого не заметила. Поставив рядом с ним крохотную баночку с какой-то мутной черной жижей, велела повернуться.

– Да не спиной, татуировку покажи, хочу рассмотреть получше. – Нита бесцеремонно покрутила его, заставила сесть на скамью и провела пальцами по рисунку, повторяя замысловатый узор. И, естественно, заметила. Три длинных шрама через всю руку, подживших, уже светлых и тоненьких. Раньше не обратила внимания, слишком занятая раной. – А это что такое? – Нахмурилась, сжав его руку.

Рассказывать о собственной дури не хотелось, но ведьма ждала, и Ларс нехотя признался:

– Предположил, что, если повредить татуировку, получится избавиться от проклятия. Искал способы.

– И что, нашел?

– В одной книге было написано, что проклятие можно разрушить свежим осколком или веткой каменного древа. Я подумал, что способ выглядит логичным…

– Думал?!

Короткий смешок, и ведьма отстранилась, глядя сверху вниз.

А она разозлилась. Вот до этого была спокойна, даже когда Ларс решил, что она хочет супчик из него сварить, сейчас же глаза чуть ли молнии не метали.

– На заборе много чего пишут, ты всему веришь? – сказала как выплюнула. – Малые дети знают, что нельзя лишний раз осколки трогать, а ты себя им полоснул! Каким надо быть идиотом, чтобы… – Ведьма сорвалась на рык, но тут же умолкла и, выпустив наконец руку парня, которую сжала до синяка, глубоко вздохнула, успокаиваясь. Ну придурок он, какое ее дело? Он ей никто. – Вот что, малыш, – медленно заговорила Нита, и в голосе звучало зловещее предупреждение, – если ты попробуешь подумать так еще раз и сделать что-то с проклятием, не спросив меня, то я умываю руки. Не хочу тратить время на того, кто свою жизнь ни во что не ставит. – Она ткнула пальцем в шрамы. – Знаешь, что это?

– Неудачная попытка? – предположил Ларс, чувствуя подвох.

После того как располосовал себя осколком, было так плохо, что чуть лапы не откинул. Хорошо, шаман был рядом и выходил, отпаивая горькими до тошноты отварами. Но он и не ругался, сказал только, что этот способ не поможет. Впрочем, имай вообще отличался спокойствием, его сложно было вывести из себя, в отличие от эмоциональной волчицы.

– Договаривай уж до конца. Неудачная попытка свести счеты с жизнью, – добавила Нита. – Проклятия – штука тонкая, чужого вмешательства не любят. Тем более такого грубого!

– Бывали случаи, – упрямо возразил Ларс.

Он не сразу от шамана пошел на эти болота. Старик говорил со знанием дела, но Ларс не привык верить кому-то на слово. Осторожно поспрашивал о других специалистах по проклятиям, взглянул на того типа, к кому посоветовали обратиться в городе. К такому он не то что с проклятием не подошел, лишний вопрос задавать не стал бы. Магия имаев вне закона. Еще, не дай Древо, стражам капнет, доказывай потом, что ты – жертва, а не страшный черный маг. Лучше проверенная ведьма у Мертвого леса, чем абы кто городской. Это не обычные целительские практики, проклятия – тема скользкая.

В библиотеке за старыми книгами Ларс провел немало времени. Руку отрубать, как предлагалось в одном древнем трактате, и не подумал, но отрезать ее или иссечь кожу куском камня – не одно и то же, а такой совет тоже попался. Быть волком со шрамами лучше, чем не быть им вовсе. Да и случай этот описывали в нескольких местах. Соврали, получается?

– Исключения, – поправила женщина. – Один случай из тысячи. Да и проклятие проклятию рознь. В любом случае я тебя предупредила: хочешь помощи – никакой самодеятельности. Спасать тебя от твоей собственной дури я не стану. Ты меня услышал? – Ларс поджал губы, но кивнул. – Вот и умница.

Посчитав разговор законченным, она зачерпнула из баночки немного дурно пахнущей мази и провела по самому краешку темного знака. Кожу защипало, но жжение почти сразу прошло. Процедуру Нита повторила несколько раз, внимательно наблюдая за его лицом.

Слишком близко. Ларс выдохнул сквозь зубы, стараясь дышать медленно и думать о проклятии, а не о волчице. Но его проблема была старой и привычной, Нита будоражила мысли куда сильнее.

– Больно? – неправильно истолковала ведьма его тихое шипение.

Спасибо, не подула на кожу, чтобы уменьшить боль, – такого издевательства он не выдержал бы!

– Нет. Как крапивой хлестнуло, – не соврал Ларс. Если он и испытывал дискомфорт, то не от лечения. Собраться с мыслями рядом с волчицей оказалось настоящим испытанием. – Легкое жжение, так и должно быть?

– Вообще-то нет. Сработай как надо, тебя скрутило бы от боли. – Нита постучала ногтем по баночке. – Это духогон. Я вспомнила о нем, пока варила мазь от прострелов.

– Духогон? Это тот, от которого одержимого корчит в судорогах, а он пытается дорваться до любого живого и порвать в клочья? – с нервным смешком уточнил Ларс, не веря, что ведьма так просто испытывала на нем подобную дрянь.

– Угу. – Нита закрутила крышку и убрала мазь подальше.

– А если бы сработало и я на тебя набросился? – спросил напряженно.

– Не думаешь же ты, что взрослая волчица не сможет удержать волчонка? К тому же не забывай об инстинктах: какой волк нападет на самку? – хмыкнула женщина, потрепала его по макушке и скрылась в спальне, а Ларс запоздало сообразил, что все это время она была настороже, готовая схватить его, если начнет буянить.

Очень хорошо, что она об этом подумала. И плохо – Ларс почти не сомневался, что она переоценивала собственные силы и вряд ли смогла бы справиться с ним в невменяемом состоянии. Тем более после такой дряни! Страшно представить, что он мог натворить. И волчьи инстинкты не спасли бы: бешеному зверю все равно, на кого бросаться.

И она еще выговаривала ему за самоуверенность и самонадеянность!

– Надевай. – Нита вернулась с мужской рубашкой. – Хватит щеголять голым торсом, не дорос еще. Да не морщись, она почти чистая.

– Это твоего?.. – Ларс, глубоко вдохнув запах, оборвал себя на полуслове, понимая, что рубашку уже не отдаст.

Лучше бы вещь принадлежала ее любовнику. А она пахла Нитой. Едва уловимо, словно надели ее пару раз, но от этого было только мучительней. Запах не накрывал с головой, а слегка щекотал нос, вынуждая принюхиваться.

– Моя. Я в ней сплю, – подтвердила его опасения Нита. – Купила в прошлом году, удобная и большая. Из-за тебя другую доставать придется.

– Спи без рубашки, зачем она тебе? – хрипло выдохнул Ларс, и Нита рассмеялась, как над хорошей шуткой.

Знала бы, что шуткой его слова не были… Просто вырвалось. Потому что представилось.

Несколько мгновений он стоял так, дурак дураком, пытаясь собраться и принять какое-то решение. Рациональная его часть злилась и предлагала постирать рубашку. Рациональной части не нравилась слишком бурная реакция на запах, и она предлагала решение проблемы. Рациональная часть была права. Только запах оказался сильнее. И осознание, что вещь касалась ее кожи, заставляло воображение рождать очень понятные, естественные, но неуместные картины.

Мысленно обозвав себя больным извращенцем и отмахнувшись от вопроса, бывают ли здоровые извращенцы, Ларс дождался, пока Нита отвернется, и быстро оделся. Порадовало, что и ему рубашка была великовата и прикрывала бедра.

Особой наблюдательностью ведьма не отличалась, пусть ничего не замечает и дальше. Да, он ничего не мог сделать со своей слишком острой реакцией на эту женщину, но можно ее хотя бы не демонстрировать. Во всяком случае постараться.

Жизнь стала бы гораздо проще, если бы Нита ответила на его порыв взаимностью, но Ларс не обольщался. Она называла его «малышом» и снисходительно трепала по волосам, воспринимала волчонком. Какая уж тут взаимность! При таком отношении скорее следовало ожидать насмешливого снисхождения и теоретического урока по половому воспитанию.

Ларс не терпел к себе снисхождения и не хотел быть предметом насмешек. Тем более по такому поводу.

Понять бы еще, отчего так сильно влечет к ней? Не просто же от отсутствия привычки к обществу волчиц! Что-то смутно вспоминалось из школьных уроков про связь привлекательности запаха с получением потомства, но потомство – последнее, что волновало Ларса в этой жизни, а ответа, как с этими ощущениями бороться, он из памяти так и не выудил.

Оставалось надеяться, что со временем он привыкнет и рубашка окажется кстати: регулярный прием малых доз яда в некоторых случаях помогает развить сопротивляемость, может, и здесь сработает так же.

Пока Ларс пытался разобраться в своих внутренних конфликтах, Нита вернулась к зельям. Эта часть быта перешла ей по наследству от наставницы. В юности волчица недолюбливала травы, считая возню с ними глупым занятием, но старая ведьма помогла увлечься. Сначала твердила про стабильный доход, а потом незаметно заразила своей любовью к зельям. Они у Ниты получались даже лучше, чем у наставницы: дар позволял вытянуть из трав то, что они не желали отдавать добровольно.

Некоторое время она молча орудовала пестиком в ступке, поглядывая на недовольного хмурого парня, потом заговорила:

– С твоей проблемой поступим так. Сейчас закончу с этим, и мы займемся описанием твоего проклятия. Перед поисками ключа стоит понять, как и когда оно начало действовать. А ты пока вспоминай.

– Что?

– Все. Когда начались первые спонтанные обороты, сколько их было, как протекали. Когда ты сделал татуировку. Как лечили в клане… Тебя же лечили? Ну вот. Зачем пошел делать татуировку. Какие были отношения в семье и со сверстниками начиная с первого оборота, что изменилось потом…

– Это обязательно? – Ларс ощутимо напрягся и ощетинился.

– Судя по твоей реакции – да. – Нита искоса смерила его задумчивым взглядом. Помолчала, но все-таки спросила: – Так плохо?

– Что?

– В клане. Судя по твоей реакции, отношения были… не очень.

– Нормальные отношения, – буркнул он. – Зачем тебе это?

– Я же говорила, – вздохнула Нита, – имаи живут небольшими общинами, для них отношения в семье – одна из самых важных вещей. Отношения с родными, с богами и следование собственному пути – три основы их общества. Татуировка наверняка связана с решением какой-то из них. Есть более мелкие ценности, но они и более сомнительные.

Жаль парня. Нита прекрасно помнила себя в его годы, и тогда это было больно. Сейчас мысли о родных тоже не вызывали никакого удовольствия, но хотя бы не причиняли мучений. А тогда…

Сложно принять, что ты в этой жизни никому не нужен. А подростку особенно тяжело, когда отворачиваются самые близкие. Когда Ниту выгнали из дома, формально она считалась взрослой, и ни единого голоса не прозвучало в ее защиту. Все слишком боялись кружащихся вокруг лазурниц, ее дара, ее самой. А младшая сестра и единственная подруга ничего не смогли сделать – кто послушает вчерашних волчат? Отец на уход старшей дочери смотрел равнодушно, мать отводила глаза, братья делали вид, что незнакомы с ней.

Когда Нита прибилась к болотной ведьме, ей было примерно столько, сколько сейчас Ларсу. Волчица злилась на весь мир и только чудом не успела наломать дров, чтобы разрушить собственную жизнь. Окончательно в себя ее привела ведьма, позволив сначала натворить глупостей – в пределах разумного, конечно, а затем хорошенько ткнув в них носом. Наставница не пыталась заменить ей семью, но помогла обрести спокойствие. Это было ценнее.

Если подумать, Ларс держался гораздо лучше нее в том возрасте. Достойнее. Нет, не так: он держался, а она не считала нужным. Выплескивала злость на всех, кто подворачивался под руку, а волчонок – прятал. Злость порой мелькала в голубых глазах, в коротком оскале, но и только. Неизвестно, правда, что хуже.

Лезть в душу не хотелось, тем более ведьма прекрасно помнила, как ей самой были неприятны подобные вопросы, но проклятие не оставляло выбора.

– Вряд ли проблема в семье, – недовольно буркнул Ларс. – Скорее уж дело в собственном пути. И как твои имаи предлагают его искать?

– Они настолько же мои, насколько и твои, – возразила Нита. – А ты точно к встрече с имаем уже задумался о собственном пути? Только не рычи, я ведь не просто так спрашиваю! Не хочется ошибиться с самого начала. Я понимаю, что о разногласиях с кланом говорить неприятно, но это не моя прихоть…

– Да нормальные у меня были отношения в семье, нормальные, что ты к ним прицепилась?! – взорвался Ларс и заговорил резко, быстро. – Долгожданный первенец, папина гордость, мамина радость. До проклятия у меня все было хорошо! Вообще все, понимаешь? В семье, с друзьями, с девушками, с оборотом! – Он запнулся, шумно вздохнул, словно сдулся, плечи расслабленно поникли, взгляд устало уткнулся в стол. – Я рано обернулся. Отец гордился. Мне только учеба не нравилась, – он заговорил спокойнее, тише, – и давалась с трудом. Я и эту проклятую татуировку решил сделать только потому, что нельзя и не положено. Назло. – Он посмотрел на свое плечо так, будто там сидела ядовитая змея.