Текст книги "Камера и два блокнота для важности"

Камера и два блокнота для важности

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 1.

Был урок математики, настолько скучный, насколько это вообще возможно. Помноженное на два. Даже на три. Кому вообще сдались эти яблоки, книги и конфеты? Хотя нет, с конфетами я погорячился.

За окном светило солнце ярче яркого. Самая подходящая погода для того, чтобы сидеть в душном кабинете. А на выходных, как назло, весь день будет лить дождь, и мама не разрешит совать нос на улицу. Даже через окно. «Вдруг, сквозняк». Сентябрь умел вредничать. Мама же мастерски умела запрещать самые приятные вещи на свете. Не со зла, конечно. А от неизмеримой любви.

Либо устав щуриться от солнца, либо расхотев дразнить себя, я повернулся обратно к доске. Как обычно и бывает, за то время, пока я не отвлекался, а хоть как-то пытался насладиться жизнью, в таких-то условиях, на доске образовалось добротное объяснение новой задачи. Измученного Ваню отпустили приходить в себя на место. Он выглядел так, словно вампир – математика высосала из него не только всю кровь, но и всю радость жизни. Приглядевшись к решению на доске, я смекнул, почему. Потому что на доске ничего не было понятно. Я был уверен, многие сидели и тоже не знали, что происходит, просто не подавали виду. Хорошие актеры. Хочется надеяться, что, когда начнется взрослая жизнь, это пройдет, и люди перестанут делать вид, будто понимают, что происходит. На всяких важных совещаниях и по жизни в целом. Может, этому учат в старших классах. Или в университете.

По взгляду учителя было понятно, что она не будет спрашивать, остались ли у кого-то вопросы. Мол: «тут все понятно, мы только что все разобрали. Такая же задача будет на контрольной». Ольга Викторовна сразу начала искать новую жертву. Сперва желающие, а точнее их полное отсутствие, а затем ее сосредоточенный взгляд начнет скользить по журналу, пока не споткнется о какого-нибудь двоечника. Повисла тишина, над классом скопилась целая куча страха. Умеет же учительница держать паузу, смакуя момент.

Я нервно заерзал на стуле, потому что уже не помнил, когда в последний раз выходил к доске на математике. Но что знал наверняка, так это то, что рана пока еще свежа, нельзя мне выходить. Без понятия, где она, эта рана, просто так как-то сказал мой брат Гоша, когда мама приказала ему сидеть с младшими до ее возвращения домой. У нее были какие-то важные дела в выходной, а бабушка с нами посидеть не могла.

Гоша – он старший, ему уже пятнадцать, Тане – четыре, а мне – двенадцать. Не шибко большая разница. Так бы и я мог остаться за главного и, может, ран бы никаких ни у кого не было. Я даже знал, какое особое лекарство применил бы. В виде пиццы, без мяса, разумеется, но с кучей сыра и поставил бы «Суперсемейку». Или первого Гарри Поттера. Я бы на месте определился, какое оружие сочетается с пиццей – суперспособности или волшебство.

Пока я отвлекался на действительно важные вещи, Ольга Викторовна уже вызвала к доске Настю. Сегодня ей неплохо досталось. Это я про Настю, насчет Ольги Викторовны я не знал, но, судя по ее характеру, с ней что-то каждое утро случается, прям перед школой. Причем, плохое. Поэтому она отыгрывается на учениках, которые в отместку ничего не могут сделать. Только терпеть.

Так вот, Настю сегодня уже вызывали на уроке истории пересказать домашний параграф. А у нее память такая себе. Это все знают, даже преподаватели, но им, как и многим взрослым, все равно будь то плохая память или температура, из-за которой ты на самом деле не можешь идти в школу. «Пей больше жидкости. Воды, а не своей газировки», – обычно говорит мама, кладет в итак тяжелый рюкзак бутылку воды, чтобы не тратиться в столовой и отправляет больного меня в школу. Знания важнее здоровья. А на ночь – кислые морсы, словно под вечер я опять болею, а пока в школе – здоровье целехонько. В школе особая лечебная атмосфера. Помогают компрессы в виде пинков одноклассников и уколов острых взглядов учителей. А трояк за самостоятельную работу – это вместо лечебной микстуры. Проглотил и морщишься.

Настя записала новый пример и уже успела оценить свои шансы на его решение – мизерные. Не было этих шансов вовсе. Бублик! Это понимали все, в том числе и учитель. Ольга Викторовна, словно заряжалась детским страхом на день, жить без этого не могла. Никто не мог помочь Насте, та просто стояла и надеялась, что если долго смотреть на доску, то пример решится сам собой, скобки раскроются и за знаком равно появится цифра, причем, правильная, чтоб без криков учителя, чтоб без двоек хоть и карандашом, но в журнал. Даже со своего четвертого ряда я видел, как мел в руке Насти потихоньку начал крошиться от того, как сильно она его сжимала. Маленькие кусочки один за другим бесшумно падали. Прямо как моя вера во взрослых и в справедливость.

Возможно, вселенная решила, что для десятилетнего ребенка столько стресса слишком много на день, так как в дверь постучали. Вошла, всеми любимый, завуч, у нее на лице всегда была улыбка, словно с утра она надевала ее вместе с очками и так и ходила. Хотя нет, она ее не надевала, потому что улыбка была настоящая, а среди взрослых это редкость. За ней стояла девочка с растрепанными кудрявыми волосами и страхом в глазах, кажется, зеленых, словно к доске вместо Насти поставили ее. Это она правильно. Я бы тоже стоял с такими глазами, если бы умудрился опоздать к Ольге Викторовне. И волосы бы тоже дыбом встали. Хотя, может, они у нее так всегда торчат пышной копной.

– Извините, что прерываю урок, но у нас тут новое поступление, – сказала Марина Алексеевна, пропуская вперед девочку. – Мы с ней засиделись у меня в кабинете, обсуждая правила школы, – она подмигнула девочке, и та, вроде как, немного расслабилась. – Познакомьтесь – это Полина, она теперь будет частью класса.

– Проходи и занимай свободное место, – сухо сказала Ольга Викторовна, указывая на место ближе к окну. Это было не единственное «свободное место», просто Ольга Викторовна хотела уже с порога показать свою власть.

– Ольга Викторовна, будьте добры, зайдите в мой кабинет после урока. Мне необходимо кое-что с вами обсудить.

– Конечно, Марина Алексеевна, – ответила та и улыбнулась по-взрослому, это когда ты улыбаешься, чтобы быть культурным, а не потому, что действительно хочешь. То есть не как Марина Алексеевна. Две противоположности по обе стороны классной комнаты. А дети между ними делают вид, будто не замечают этого. Все как положено.

На перемене к Полине никто не подошел, решив пока что держать ее на расстоянии, присмотреться. Такой новый зверек зоопарка нашей школы.

На обеде девочки, как всегда, собрались в свой круг и было понятно, что они обсуждают Полину, заедая это все уже холодными макаронами и мясом. У меня на тарелке были только макароны, мясо я не ем. Благо был еще компот, который придавал хоть какой-то вкус еде. Выходило, что во рту у меня были макароны со вкусом компота. Такая холодная сладковатая каша. Честно говоря, я немного не понимал, почему на работу в столовую взяли поваром того, кто толком не умеет готовить. Но это, видимо, останется загадкой взрослых.

Полина же не подавала виду, она спокойно таскала морковку из своего ланчбокса, читала какую-то книжку и периодически поглядывала в окно. На улице все еще светило солнышко.

Но я-то заметил, что за весь обед она всего раз перевернула страницу. Либо Полина медленно читала, либо книжка для нее была просто щитом для защиты от новых одноклассников. Для меня это была шибко знакомая история. А, может, просто книжка была неинтересная.

После литературы к новенькой все-таки подошли, видимо, за обедом решение было принято. Естественно, во главе была Лиза. Главной гиеной из стаи нашего школьного зоопарка, она первая подошла и села напротив Полины. Как делают в фильмах деловые люди в костюмах. У них еще чемоданчики обычно такие. Для солидности. У Лизы чемоданчика не было. Как и солидности. Только наигранная уверенность в себе.

Я не услышал, о чем именно они говорили, между нами был целый класс, плюс сзади болтали Вовка и Костик, которые обсуждали какую-то новую игру. Я не вникал, потому что в компьютер все равно не играл. Каждую перемену я доставал такой же щит, как и Полина. На этот раз я защищался «Всадником без головы».

В любом случае, под диалог за моей спиной было видно, что в основном говорила Лиза, Полина же молчала. Тут вся группа за спиной Лизы засмеялась, видимо, та пошутила. Со стороны Полины смеха не последовало, она просто улыбнулась. По-взрослому. Вот это она зря, все любят, когда над их шутками смеются, и Лиза – не исключение. Прозвенел звонок на урок, и все разошлись по своим местам. Было очевидно, что беседа у них закончилась не на лучшей ноте. Я не знал, какая нота лучше – ля, си или какая еще, так просто говорит мама. Я решил, что надо будет ее спросить, какая нота лучше, и что делать, если одному человеку закончить беседу на одной ноте приятнее, чем для другого. Очередные мысли и вопросы, которые я забуду минут через пять. Надо бы завести блокнот и начать их записывать. Это я тоже забуду сделать…

На сегодня это был последний урок, поэтому за пять минут до конца урока все постепенно начали убирать свои вещи в рюкзаки. Вот кто-то убрал пенал со всей канцеляркой в рюкзак, оставив только ручку для записи. Потом она попросту полетит в рюкзак. Еще кто-то запихнул в ранец учебник.

Интересно, что при этом чувствуют учителя. Они обижаются, что их уже никто не слушает или тоже рады, что учебный, а точнее рабочий день вот-вот закончится и можно будет заняться своими делами, начать жить.

К Полине больше никто не подошел. Так что не только один я молча собирал ранец, когда долгожданный звонок прозвенел. Я особо никуда не торопился. Но это не было поводом начать с Полиной разговор, хотя пару раз мы и встретились взглядом. На втором взгляде она улыбнулась, ее это, видимо, забавляло, а мне, наоборот, стало неловко. Вот я и ушел. По пути к автобусу я об этом уже, конечно, жалел. По-взрослому, сделать что-то, а потом долго думать, осознавая, что мог сделать все иначе, лучше, если б не струхнул. Но время не промотаешь, только если это не запись на старой кассете. Тогда можно все промотать, вставив в катушку карандаш, и прокрутить до нужного места.

Я не понимал, с чего это я на себя начал злиться. Не начну же я с того ни с сего общаться с одноклассниками после того, как несколько лет преспокойно молчал. Конечно нет. Щит в виде верных книжек всегда был со мной. Но все равно внутри было досадно. Хорошо хоть в этот раз попалась интересная книга, она отлично помогла отвлечься от всяких мыслей.

Глава 2.

Так прошла неделя. Тянулась она безжалостно долго. Как жвачка, которую пытаешься карандашом отодрать от кроссовка. Не то, что неделя летних каникул. Та пролетает перед носом, как скоростной поезд, когда ты стоишь на платформе, ожидая бабушку с дачи.

С Полиной до сих пор никто не разговаривал. Видимо, Лиза дала всем указ не говорить с новенькой. А кому захочется идти наперекор Лизе? Только сумасшедшему, который захочет обратить против себя весь класс. Таких в нашем классе не было. До урока физкультуры в среду.

Осенью после разминки Владимир Николаевич почти всегда предлагал классу играть в баскетбол. В зале. На улице мы только бегаем и катаемся зимой на лыжах.

В играх каждый раз у обеих команд были новые капитаны, это, как говорит физрук, чтобы все были на равных. И эти капитаны по очереди выбирают себе игроков в команду. А тут уже проявляется неравенство. Причем, такими яркими вкраплениями. Даже с плохим зрением без очков заметно.

Ведь все всегда выбирают сперва самых сильных, потом своих друзей. Потому что, видимо, в спорте каждый сам за себя, и дружба, по какой-то причине, отходит на второй план. Самым последним обычно выбирали меня. И чаще всего я сидел на скамейке запасных, пока Владимир Николаевич не делал замечание тому или иному капитану, чтоб на площадку выходили все. Мое имя он при этом не называет, но это и ежу понятно, про кого он говорил. В этом плане я на физрука не злился. Он ведь правда старался. Он у нас вообще хороший.

Но вообще, я все никак не мог понять, почему Владимир Николаевич всегда выбирал такой вид разбивки по командам. Он очень справедливый, по сравнению с остальными преподавателями, но некоторые его решения не объяснить логически. Как и у многих взрослых. Будь я на его месте, я бы просто предложил всем тянуть спички. Сломанные – ты в одной команде, целые – в другой. И право выбора достается дереву, а не школьнику. И никто не жалуется и нет обиды. Во всем виноваты палочки с серой на одном конце. Таким образом, именно они разводят огонь между одноклассниками. А потом опять отправляются в коробок. До следующего распределения.

В любом случае, в этот раз Владимир Николаевич капитаном впервые выбрал меня. И Лизу. Физрук всегда брал одну девочку и одного мальчика. Чтоб показать равноправие. Первая выбрала Лиза, опередив меня. С ней клювом щелкать нельзя. Лизка у нас та еще важная птица. Я бы даже сказал цапля. Потому что ноги у нее такие длиннющие, как ее хвост, за который только так хочется дернуть, чтобы хоть немного поубавить ее наглость.

Она, как всегда, взяла в команду Костика, он был самый высокий, поэтому его всегда берут самым первым. Только не в футболе, в футболе он неуклюжий. А вот баскетбол и волейбол, это его. Пока Костик шел в сторону Лизы, я понял, что все прекрасно знают, кого выберут последним. Если обычный кандидат на эту должность сегодня стоит в капитанах. Еще я прекрасно понимал, что для меня это особо ничего не изменит. Со мной итак никто не общался, меня считали странным, потому что я всегда молчал и смотрел в окно, а не в телефон на уроках. Потому что телефоны на уроках доставать нельзя, плюс у меня была старая модель, не как у всех. У моего телефона даже кнопки есть, а вот игр особо нет. Они мне и не были нужны. С собой у меня всегда имелась книга. А если она уже почти заканчивается, то и вторая в придачу. На всякий случай. Вдруг, автобуса после школы долго не будет. Или придется ехать на том, который делает большой крюк вокруг района. Это сразу плюс пятнадцать минут к общему пути. А это, считай, полноценная глава какой-то новой истории, которую посоветовала бабушка.

В общем, я принял свое решение еще до того, как Лиза взяла в команду Костика, я это понимал. Поэтому после Костика со скамейки встала Полина. И все мои надежды, если они вообще когда-то были, на то, чтобы со мной когда-нибудь заговорили одноклассники магическим образом улетучились, но мне было все равно. Я бы не хотел иметь ничего личного с людьми, которые так себя ведут. Да и знал, что они не будут водиться с тем, кто вел себя так, как я.

«Мы ягоды разных полей», – отвечал я маме каждый раз, когда она спрашивала, почему я не приглашаю одноклассников в гости. Я, может, и кислая смородина, но они – малина, косточки которой застревают в зубах.

Поэтому от этого решения я ничего не потерял, но, как потом выяснилось, приобрел кое-что другое. Помимо синяка, который образовался на коленке после того, как Костик со всей силы толкнул меня во время игры. У меня даже мяча в тот момент не было. Зато оказался, когда физрук свистнул, зафиксировав нарушение, а я стал пробивать штрафные. И не забил ни одного.

В любом случае, у меня появился лучик надежды на нечто более ценное, чем пара очков очередной игры в баскетбол. Но в тот момент я об этом, конечно, не думал. Меня больше волновала саднящая коленка. Я сегодня был в светлых джинсах, а они уж наверняка замараются кровью.

Физкультура была последней. К счастью, учителя порой понимают, что после бега совсем не хочется сидеть в душном кабинете и решать уравнения. А, может быть, и нет, просто хочется верить в лучшее в учителях. Хотя бы иногда.

Пока погода позволяла, многие выбегали из школы прямо в шортах, лишь бы скорее оказаться за пределами ее территории. Мне от этого было только лучше, почти всегда в такие моменты я был в полупустой раздевалке и мог спокойно сверкать своими синяками на острых коленях.

Отодрав корку от засохшей ссадины на левой коленке и одевшись, я посмотрелся в зеркало и попытался пятерней расчесать копну черных волос. После долгих уговоров пальцев, волосы кое-как легли немного на бок. Поморщив от недовольства нос и сузив голубые, как у мамы, глаза, я вышел в коридор.

Полина стояла, поддерживая стену и пиная пакет с кроссовками. Увидев меня, она отошла от стены, и та не упала. А пакет продолжил по инерции болтаться туда-сюда в ее руках.

– Прости, что я хоть и выгляжу, как великий баскетболист, но все равно не оправдала твоих ожиданий, – сказала она. Я не знал, что на это ответить, поэтому просто кивнул. – А на самом деле, почему ты сразу взял меня в команду?

«Потому что тебя бы никто не взял, и не хотелось, чтобы ты расстраивалась», – подумал я.

– Потому что всем всегда надо давать шанс, – что тоже было правдой. Так говорила мама.

– Я свой, видимо, профукала, – хмыкнула Полина.

Мы уже спускались по лестнице к выходу их школы.

– Ты в отличие от Костика пасы даешь. Поэтому я хоть немного, но поиграл. А он словно не понял формулировку фразы: «один за всех и все за одного», – подбодрил ее я. – Ведь, какая разница, с каким счетом выиграла твоя команда, если ты в этом не принял никакого участие?

Полина улыбнулась. Мимо охранника мы прошли молча. Он всегда сидел, серьезно смотря вдаль, либо наклонившись над чем-то у себя на столе. Было не видно, что это, но из предположений было несколько вариантов: кроссворды, судоку и детективные книжки о полицейских. Почему именно о полицейских, никто не мог сказать. Но мнение имеет право на существование. По крайней мере, так всегда с важным видом говорит бабушка, когда не хочет тратить время на споры с кем-то. «Нечего транжирить ценный ресурс», – объясняет она.

– После занятий спортом всегда надо кушать. Чтобы восстановить энергию, – со знающим видом сказала Полина, проходя через калитку. – Что-нибудь сладкое. Для души и энергии.

– Да, наверное, – я никогда не задумывался над этим, а просто шел домой после физкультуры и там обедал.

Чаще всего и есть не хотелось толком. Просто знал, что мама перед работой оставила для нас еду в холодильнике. Ее надо разогреть и съесть к возвращению мамы вечером.

Молча пройдя через сквер, мы наконец очутились на автобусной остановке.

– Я серьезно, – сказала Полина, плюхаясь на скамейку. Я уже и забыл, о чем мы говорили. – У меня там в ранце завернута в салфетке ромовая баба, еще с обеда. Раздели, пожалуйста, пополам.

– Так точно, капитан, – сказал я, обрадовавшись.

Правда потом сразу подумал, что не надо было вот так запросто говорить «капитан». Но так хотелось сладкого, что я особо не подумал, что говорю. Да и мне редко приходилось общаться с одноклассниками. И, в любом случае, я не понимал, как можно быть кем-то еще, если не самим собой.

Когда тебе доверяют такое серьезное поручение, необходимо преступать незамедлительно и со всей ответственностью. Сидя на скамейке, я старался разделить все по-честному, поровну. Но верхушка начинала сыпаться. К счастью, на салфетку, а не на асфальт голубям, которые только того и ждали.

Поэтому, сперва мы съели по нашей справедливой половине ромовой бабы, а уже потом собирали сладкие шоколадные крошки с салфетки, облизывая пальцы на закуску. И не важно, что руки были грязные. Так мы укрепляли нашу иммунную систему ко всяким микробам, это было обычным объяснением бабули. А, учитывая, что болел я редко, теория была рабочая.

За все это время я пропустил два своих автобуса. Не знаю, сколько пропустила Полина, она не сказала, но, возможно, больше. От этой мысли внутри появилось теплое ощущение благодарности и надежды, что новый автобус ей не придется долго ждать. Ведь, от ромовой бабы осталась только липкая салфетка, которую мы выкинули в урну рядом. Ромовая баба была запрятана в надежные места – два довольные десятилетних пуза, рассевшиеся на автобусной остановке.

Мы молчали, поэтому я опять погрузился во всякие мысли. Всегда хотелось задать вопрос на уроке математики, почему они заранее не спрашивают детей, хотят ли они быть водителями автобусов или нет. Этим детям бы просто давали больше задачек на скорость, расстояние и время. И не было бы таких ситуаций, что ты, закончив учиться, ждешь автобус, а его все нет и нет. Водитель бы все заранее рассчитал.

Потому что, если бы этим занимались люди, решавшие в школе больше таких задач, проблема бы решилась до ее появления. Это ведь так просто, почему взрослые не могут до этого додуматься сами. Меня ж всерьез никто не воспримет.

Я понял, что опять витаю в облаках, но на этот раз я был не один. Поэтому просто молчать нельзя, а то Полина подумает, что мне с ней неинтересно. А ведь мне на самом деле хотелось ее узнать. Мне казалось, что она совсем не такая, как прочие одноклассники.

– Чем ты обычно занимаешься после школы? – Решил спросить я, пока мы ждали ее или мой автобус. Какой приедет первым.

– Помогаю человечеству, – вот так просто ответила она. Пришлось убедиться в том, что она не шутит, потому что таким обычные школьники после уроков не занимаются. Хоть друзей у меня не особо много, а точнее их нет вообще, но это я знал наверняка. Но все-таки Полина была необычная, поэтому можно было не удивляться. – А ты?

– Читаю книжки, чаще всего про приключения, знаешь: «Хроники капитана Блада», «Пятнадцатилетний капитан», иногда катаюсь на велосипеде по парку. Но только в шлеме, иначе мама не пускает, говорит, что такая светлая голова только у меня и ее надо беречь.

– Думаю, она права.

– Она слишком заботливая и очень переживает, – просто Полина еще не знала мою маму.

– Хороших качеств у человека не бывает «слишком» или «очень» много. Просто мама тебя любит, – пожала она плечами. – Слушай, а не хочешь как-нибудь присоединиться ко мне? Между книжками и велосипедом. Шлем не понадобится, скорее всего…но, если что, наденем, ты маме так и передай.

Конечно, было интересно узнать, чем это Полина занимается, поэтому я не смог отказаться.

Первым приехал мой автобус, автобус Полина шел следом. Так что нам вместе повезло. Договорившись начать помогать человечеству завтра после уроков, мы разбежались, пожав друг другу липкие руки. Скрепили наш уговор как следует.

Маме я решил не рассказывать про наше завтрашнее занятие, тем более рассказывать было, пока что, нечего. Я же не знал, чем мы будем заниматься. Про физкультуру и новый синяк тоже промолчал, но про Полину обмолвился. Мама очень обрадовалась, поздравив с тем, что у меня появился друг. Она чуть не добавила «наконец», но вовремя остановилась. Я понял и, скорее всего, она поняла, что я понял. От этого ее щеки на секунду сверкнули красным. Как у меня порой.

Пришлось прервать эту неловкую паузу и сказать ей, что друзьями не так быстро становятся, это надо доказывать поступками. На что она ответила, что, всяко, во мне она не сомневается и, что Полина в этом тоже скоро убедится.

Естественно, она спросила, кто Полина по гороскопу, мама этим увлекается и верит в звезды и во всякое такое. По утрам, когда она подвозит меня до школы перед работой, мы обычно попадаем на рубрику гороскопов на радио. Она всегда прибавляет звук. В такие моменты нельзя говорить. Особенно на деве и стрельце. Мама – дева, а стрелец – я. Близнеца она тоже слушает, это Гоша, но в пол уха, потому что он попросил «не запариваться о нем по этой части». Но мама не может «не запариваться», потому что Гоша ее сын, хоть и старший. Но любит она нас всех одинаково. Хотя разделить одну любовь на три части поровну очень сложно. Я специально считал на калькуляторе. Выходит странное число. Но, всяко, мне принадлежит треть маминой любви. Можно сказать, я богат.

Так вот, в дни, когда гороскоп не очень хороший, мама, к счастью, перестает в них верить, но, когда звезды обещают нечто необычное и вообще грандиозное, тогда мама сразу готова идти в бой. Тогда звезды обмануть не могут. Правда на подъезде в школу она уже забывает, что они ей сулят. Так, наверное, у всех, даже тех, кто в них верит.

Еще по гороскопу и тому, где мы в данный момент едем можно понять, насколько мы опаздываем в школу и на работу. Но я про это маме не говорю, ей не нужен лишний стресс. Она дева. И мама троих нас, так еще и с бабушкой в придачу. Бабушку ко взрослым я бы не стал относить. Она уже переросла этот возраст.

На следующий день Полина в школу не пришла, ее парта пустовала. Может быть, она сказала родителям, что плохо себя чувствует и осталась дома, только бы не говорить со мной о помощи людям. А, вдруг, ей на самом деле плохо, а у меня такие мысли. Поняв, что я поступаю не очень хорошо, создавая такие мысли у себя в голове, я, как бы мне того и не хотелось, переключился на уроки.

После занятий я, как обычно, шел в одиночестве к автобусной остановке. Другие ребята стайками разбредались каждый в своем направлении. Кто-то стоял, дожидаясь пока товарищи выйдут из здания школы.

Маневрируя мимо них, я аккуратно продвигался, представляя будто я ледокол. «Почти что людокол», – подумалось мне и я улыбнулся.

– Эй, шкет! – Услышал я за спиной возглас Вовки.

Еще проходя мимо, я краем глаза подметил, что в руках у него с Костиком было по рогатке.

Я почти обернулся, потому что, понятное дело, Вовка это мне крикнул. Но, опомнившись, что это не мое имя вовсе, я пошел дальше. Почти спокойно.

Вовка еще что-то крикнул, ребята вокруг начали хихикать, а я ничего не слышал. В висках что-то пульсировало, отдавая грохотом в уши. Наверное, оно и к лучшему было.

Подходя к автобусной остановке, я понял, будь рядом Полина, мне бы точно было легче. И я взаправду не обратил бы на Вовку и его выкрики никакого внимания. Мне было бы попросту все равно.

Но я пока что еще учусь. Видимо, для этого и дана школа. Не обращать внимания на грубиянов. У меня, судя по всему, этот предмет был одним из основных. Так сказать, углубленное изучение. Правда, пока что этот предмет я еле-еле вытягивал на трояк.

В пятницу Полина уже была. Я решил не спрашивать, что с ней стряслось. Мама говорит, что некультурно быть слишком любопытным и лезть в чужие дела. «Если человек захочет, то сам тебе все расскажет», – говорит она. Тут я с ней соглашусь, поэтому Полину я не спросил. И она не рассказала. Возможно, ее доверия я еще не успел заслужить. Но оно и понятно. Все что она обо мне знает, это автобус, на котором я езжу и то, что люблю сладкое.

На географии мы вместе повторяли материки и океаны на глобусе, стоявшем за нашей партой. О помощи человечеству Полина тоже не говорила. Даже после уроков, пока мы сперва шли по аллее, а потом ждали автобус.

Ждать пришлось довольно долго, а Полина все молчала. Видимо, передумала. Решила не посвящать меня в свое дело, поняв, что поторопилась. И я не подхожу на роль напарника. Приехал ее автобус, мы пожали руки, в этот раз они не были липкие, не каждый раз посчастливится лакомиться ромовой бабой после уроков.

Я продолжил ждать дальше, а она побежала, оставив меня на остановке одного со своими мыслями. И переживаниями, хоть я и не дева. Видимо, немного от мамы передалось. Или звезды так на сегодня распорядились, чтобы переживал я. Чувство было такое себе. Не представляю, как мама так живет. Это ж у нее каждый день.

Вечером настроения не было вовсе, даже читать не хотелось. Поэтому я решил сделать уроки, не откладывая их на вечер воскресенья. В общем, воспользовался плохим настроением во благо. Мама удивилась, но ничего не сказала. Она культурная, и не лезет в чужие дела.

Суббота – всегда хороший день, до вечера воскресенья еще далеко, а значит, еще долго можно заниматься всем, чем только пожелаешь. В рамках разумного, конечно, как говорит мама.

Только день становится скучным, когда нет интересной книжки или документалок про древний Рим по телевизору. Как, например, сегодня. На день рождения я заранее попросил маму купить мне несколько дисков с документальными фильмами. Про древний Рим, Грецию или Египет. Пришлось уточнить, потому что никакие другие я не люблю, тем более про Персию. У меня день рождения в декабре, так что у мамы еще будет возможность отложить денег, выбрать и купить подарок. А бабуля ей подскажет, если я эту документалку уже смотрел. Она когда с дачи осенью приезжает, всегда смотрит их со мной, пока вяжет на своих длинных спицах что-то нам к Новому году. Так что шанс, что мама выберет те, которые я уже смотрел, ниже.

А пока что я сидел в комнате и, словно на уроке, проверял часы каждые десять минут, правда, почти каждый раз они показывали, что прошло только пять. Говорю же, как на уроке.

Гоша ушел гулять. Сказал, что с друзьями. А мама с Танюшкой поехала в супермаркет за продуктами. Я в такие места не езжу, там много людей, есть мясной отдел, а в молочном очень холодно. И, как назло, именно там продаются шоколадные молочные коктейли. Это, конечно, логично, но холодно. Порой бывают безвыходные ситуации и приходится ехать с мамой, тогда я обязательно захожу в отдел со стиральными порошками. Вот там пахнет, что надо. Мама говорит, что я нюхач. Сегодня была не безвыходная ситуация. Мне нужно было только помочь поднять пакеты из машины наверх, когда мама вернется. Надеюсь, правда, что Гоша к этому времени вернется. Одному тащить покупки будет тяжеловато. Маме мы таскать тяжести запрещаем. Только Танюшку, но она не тяжесть, она на вес золота.

Поэтому я сидел дома, без документалок и со скучной книгой в руках чувствовал себя будто на уроке. И это в выходной! Кощунство какое-то.

На эту неделю наконец приехала бабушка, но сейчас она была на кухне и, судя по звукам, готовила кофе. Кофе всегда предвещает сладкое. Так что я решил отложить наискучнейшую книгу и выбраться из комнаты. Слух меня не подвел. Бабуля уже накрыла на стол – ее серебряный френч-пресс, в котором был кофе на целую компанию, но для нее одной, чай с мятой для меня и две тарелочки со сладким на выбор. Она всегда красиво расставляет чашки и вкусности на столе, каждый раз, словно ждет гостей. «А вдруг и правда кто-нибудь придет», – обычно говорит она. В этот раз пришел я. Думаю, к этому она точно была готова.

Почему-то от бабули всегда словно веяло спокойствием, хотя кофе она пила много. Она делала все нерасторопно, но уверенно. Я уже замечал, что есть такие люди, которые будто всегда куда-то опаздывают, торопятся, но все равно ничего не успевают. Так вот, бабушка была совсем не такая. Но даже со своей медлительностью все всегда успевала сделать. Это была ее суперспособность.