Текст книги "Рассказы старого зеркала. Из истории Ярославля XX века"

Дарья Озерова
Рассказы старого зеркала. Из истории XX века

Памяти любимого учителя, историка и краеведа

Дутова Николая Владимировича

Исторический редактор – доктор исторических наук, профессор Ярославского государственного университета имени П. Г. Демидова Виктория Михайловна Марасанова

© Озерова Дарья (текст), 2023

© Петрова Дарья (иллюстрации), 2023

© Оформление ООО «Издательство «Цитата Плюс», 2023

Краткое изложение автором содержания повести «Рассказы старого зеркала»

Главный герой повести – Серёжка, ярославский школьник двенадцати лет, наш современник. Однажды благодаря старому зеркалу – экспонату Ярославского художественного музея – он оказывается в двадцатом веке и совершает прогулки по родному городу. Путешествия во времени происходят по понедельникам, когда в музее нет посетителей, и становятся регулярными. Правда, мальчику приходится придумывать самые разнообразные поводы, чтобы попасть в музей именно в выходной день.

Сергей узнаёт много нового и интересного из жизни города. Как выглядели улицы и бульвары в прошлом веке, во что одевались горожане. Почему крестьяне часто уходили на заработки в Санкт-Петербург и как их называли. Когда и почему произошли самые страшные разрушения города на Волге. Что такое Ярославский мятеж. Как ярославцы в годы Великой Отечественной войны спасали взрослых и детей блокадного Ленинграда. Где и как проходили советские демонстрации. Что выпускали на ярославских заводах и фабриках во второй половине двадцатого века.

Главный герой не является активным участником событий, происходящих во время его путешествий. Сергей Белов только сторонний наблюдатель. Каждое из его пребываний в прошлом веке, а в общей сложности их пять, продолжается всего лишь час. По истечении этого времени мальчик всегда возвращается в музей – в двадцать первый век.

Однажды Серж случайно проговорился своей соседке по дому, однокласснице и подружке Маргарите Волгиной, о том, где он оказывается благодаря музейному зеркалу. Ритка подмечает, что путешествия друга случаются только в прошлом двадцатом веке. Вместе дети обсуждают, почему так? Ведь город их древний. Как бы попасть в ранние века его существования? Наверно, для этого надо найти более старинное зеркало – решают юные ярославцы. У читателя остаётся надежда, что повествование продолжится.

Повесть «Рассказы старого зеркала» может быть интересной и познавательной не только юным жителям Ярославля, сверстникам главных героев, но и гостям города, причём разного возраста. В ней упоминаются нынешние ярославские достопримечательные места, часто посещаемые туристами. Это Волжская набережная, Первомайский бульвар, Советская площадь, Речной вокзал. Не случайно мамы главных героев – Серёжки и Ритки – ярославские экскурсоводы. Им хорошо известно, как проводят время в городе российские и зарубежные гости, особенно в летний туристический сезон. Чаще всего они приезжают в Ярославль на теплоходах, которые совершают круизы из Москвы и Санкт-Петербурга.

Все пять рассказов повести написаны на основе реальных исторических фактов и событий, происходивших в прошлом веке в городе Верхнего Поволжья. В повествование включены истории из личного опыта и детских воспоминаний автора книги, родившейся и выросшей в Ярославле.

Сюжеты рассказов отражают историю всей нашей страны в двадцатом веке: дореволюционную эпоху времен самодержавия, Гражданскую войну, Великую Отечественную войну, поздний советский период. В повести упоминаются и объясняются старые ярославские названия: Казанский бульвар, ресторан Бутлера, трактир «Санкт-Петербург», Демидовский юридический лицей, гостиница «Бристоль», железнодорожная станция Всполье. Просто и доходчиво объясняются такие слова, как «самодержавие» и «отходник», «маёвка» и «первомайская демонстрация», «пятилетка», «обком КПСС» и «передовик производства».

Рассказы познавательны для тех, кто интересуется историей Отечества двадцатого столетия, и, в первую очередь, для подрастающего поколения.

Предисловие

– И ты теперь через любое зеркало можешь попасть в прошлое? – восхищённо смотрела Ритка на Серёгу, своего давнего приятеля по двору и школьного товарища и друга.

– Нет, конечно! Зеркало должно быть старым, оно же может показать только то, что само когда-то видело или слышало, – объяснил Серёга.

– А-а… Жаль, а то я тебе своё зеркальце хотела предложить. Оно красивое. Но мне его только в прошлом году подарили на день рождения. Значит, не подойдёт, – с сожалением вздохнула Ритка.

Какое-то время ребята посидели молча. Но через пару секунд Ритка снова начала задавать вопросы:

– Слушай, а как же ты не боишься в него залезать, вдруг там и останешься?

– Что я дурак, что ли? Во-первых, нужно всегда думать только о хорошем. Тогда и будет происходить хорошее. Так мне моя мама говорит. Во-вторых, я же придумал заветную фразу.

– Какую?

– Прежде чем попросить поглядеть на наш город в прошлом – что люди делали, в чём ходили, ну и так далее, я говорю: «Зеркало, верни меня домой через час».

– Почему через час?

– Хорошего помаленьку, – отшутился Серёга.

– Да-а… Ну, давай-давай, рассказывай, что ты там ещё видел.

Рассказ первый
Прогулка по бульвару

Серёжка весело бежал по Первомайскому бульвару. Мама попросила его зайти после школы к тёте Оле в художественный музей. Тётя Оля что-то там приготовила для маминых студентов: то ли книги, то ли какие-то картинки.

«А-а, нет! Репродукции!» – Все эти «выкрутасные» слова, как их называл про себя Серёжа, он знал от мамы. Она у него очень умная, кандидат наук, преподает в университете историю, точнее, всякие там исторические дисциплины. Их называют ещё другим «выкрутасным» словом – факультативы.

На бульваре, как всегда, не пустовала детская площадка. Ребятишки копошились среди многочисленных интересных для них приспособлений: маленьких качелей, лесенок, горок и каруселей. Все эти штуки стоят на «мягком асфальте». Такое название придумал Серёга специальному покрытию. Если на него упадёт малыш, то сильно не ушибётся. Покрытие пружинистое. На скамейках вокруг детской площадки с «мягким» покрытием сидели мамы и бабушки. Они внимательно следили за своими чадами.

Когда Серёга был маленьким, они с мамой тоже очень часто ходили на эту детскую площадку. Особенно нравился Серёже турник с кольцами. Сначала мама подсаживала его, чтобы он мог дотянуться до колец. Потом он стал допрыгивать сам. Когда же Серёжа подрос, то кольца стали ниже его роста, и вскоре они с мамой перестали ходить на эту детскую площадку для малышни. Однако воспоминания о том, как здесь было здорово играть, остались у Серёжи до сих пор.

Мама тоже вспоминала, что в её детстве на этом месте был целый парк аттракционов для детей, но платный. Больше всего она любила огромные качели в виде разноцветных деревянных лодок. Внутри каждой лодки находились две широкие скамьи. К скамейкам крепились железные прутья. За них нужно было держаться, стоя или сидя. Все лодки, штук шесть, были подвешены в ряд на одной большой железной перекладине. Зайти в лодку можно было по билетику. Лучше вдвоём. Мама Серёжи, тогда шестилетняя девчонка, часто качалась одна, а ей так хотелось делать это с кем-нибудь! Вдвоём можно было быстрее раскачать лодку и, самое главное, выше! Для этого в лодке лучше было не сидеть, а стоять и по очереди отталкиваться, интенсивно приседая. И однажды маме повезло. В лодку-качели она попала вместе с мальчиком, вдвое старше её, лет двенадцати, как раз сколько сейчас Серёжке.

Мальчишка оказался-таки смелым и шустрым. Он раскачал лодку практически один, и как казалось маме, до небес. В какой-то момент она думала, что они перевернуться прямо в лодке через перекладину, на которой та весела. Мама рассказывала, что она вцепилась в поручни качелей с такой силой, что её пальцы побелели от напряжения. Она старалась совсем не двигаться, чтобы не вылететь из этой «чёртовой» лодки. В общем, когда мама ступила на землю, её пошатывало, как неопытного юнгу в шторм на палубе лодки, то есть корабля. Цвет лица у неё был, видимо, бледно-зелёный, потому что все, кто был в парке, сочувственно поглядывали на неё.

С тех пор мама Серёжи относится к качелям осторожненько – посидеть на них, слегка отталкиваясь ногами от земли, почитать любимую книжку, но не более. «Накачалась на всю жизнь!» – смеясь, признавалась она сыну.

Так, вспоминая эту историю, Серёжка не заметил, как добежал до Волжской набережной, а там уже рукой было подать до художественного музея.

Здание музея когда-то было самым значительным в городе Ярославле. Да-да, Серёжка живёт в Ярославле, в славном городе на реке Волге. Это родина его, его мамы, бабушки и прабабушки, то есть Сергей Белов – коренной ярославец.

Здание музея было когда-то резиденцией ярославских губернаторов. Резиденция – звучное мощное слово. Так считал Серёжка. Оно произошло от французского слова «сидеть», то есть исполнять какие-то должностные обязанности. Этим и занимались губернаторы. Одновременно резиденция служила им домом. В нём жили не только сам губернатор, но его семья, прислуга. Здесь могли остановиться передохнуть важные гости, например, русские императоры, когда путешествовали по стране. Поэтому дом называли ещё и путевым дворцом. Очень простое и понятное название – дворец стоял на пути следования царственных особ.

За долгие годы в доме в общей сложности проживало больше десяти губернаторов, сколько точно, Серёжка забыл, хотя мама ему говорила. Конечно, они не все вместе тут жили, каждый в своё время правления, вплоть до революции 1917 года. Потом, после революции, бывшую резиденцию губернаторов назвали Домом народа. Музеем этот дом стал уже давно, ещё до маминого рождения, а Серёжина мама родилась в 1973 году.

Сегодня понедельник. В музее нет посетителей. Выходной день. Но все сотрудники на месте, в своих кабинетах. Занимаются научной работой. Что это конкретно означает – Серёжка затруднялся объяснить своими словами, но знал, что это явно полезное дело.

Тётя Оля тоже была на месте. В музее она работает художником. Картины она не пишет, она занимается рекламой, чтобы в музей приходили и приезжали из других городов и даже стран как можно больше людей, и взрослых, и детей. Ещё тётя Оля занимается поиском различных мастеров, чтобы те свои изделия – брошки, куклы, украшения – приносили в музейный киоск для продажи. Это, оказывается, тоже привлекает посетителей.

Серёжка часто бывал в художественном музее. Несколько раз с классом на музейных программах и экскурсиях для школьников. И очень часто с мамой или один, как сейчас. Музей Серёжка любил.

Тётя Оля встречала его уже у входа. Она сразу отдала Серёжке сумку с длинными ручками, чтобы ему удобнее было нести груз на плече. Правда, сумка была не такой уж тяжёлой.

– Тётя Оль, а можно я чуть-чуть у Вас побуду? Мама всё равно освободится только часа через два. Лекция закончится, и я бы как раз к ней пришёл.

– Конечно, побудь! – разрешила тётя Оля, – давай сюда обратно сумку и свой рюкзак. Зайдешь потом, заберёшь. Тётя Оля была самой доброй из всех маминых подруг и приятельниц.

Серёжка радостно побежал на второй этаж по парадной лестнице. Он любил, когда в музее не было посетителей. Можно было спокойно, в полной тишине побродить по залам, помечтать, представить, как тут всё было устроено во времена ярославских губернаторов. А заодно уже в который раз полюбоваться на картины художников – музей-то ведь художественный. Чего-чего, а картин и скульптур здесь много.

Как вести себя в музее, Серёжка, конечно, знал. Экспонаты, то есть предметы, которые были выставлены для всеобщего обозрения, трогать руками нельзя. Понятное дело – вещи-то старые. Надо относиться к ним с уважением, бережно. Некоторые из них – единственные в своём роде остались. Только в музее. Правда, в художественном музее в основном представлены не вещи, а картины. Картины тем более нельзя трогать руками. Если это делать, то в этом месте краски потускнеют.

Особенно Серёжке нравился зал с картинами, окна которого выходили в парк. Парк теперь называют Губернаторский сад. В нём в тёплое время года бьёт фонтан, много цветочных клумб, зеленеют кусты и деревья, в том числе настоящие вековые дубы. Среди цветов и зелени в парке повсюду прячутся скульптуры: Дон Кихота – он появился в саду самым первым, плачущего короля, неизвестной красивой купальщицы и поэтов Марины Цветаевой и Анны Ахматовой, и почему-то несколько скульптур животных: пухлого бегемота, мохнатых львов, да ещё и большеклювой птицы-пеликана.

В парке на одном из вековых дубов, которому точно было двести лет, весной и летом из года в год часто сидела ворона-хулиганка. Когда созревали жёлуди, она срывала их и метко сбрасывала на головы прогуливающихся по парку музейных посетителей. Ничего не понимая, они удивлённо вертели головами. Про ворону-хулиганку знали все смотрительницы зала, большие окна которого выходили в Губернаторский сад, и наблюдали за проказами птицы не один раз.

В этом зале кроме картин висело ещё зеркало. Красивое зеркало. Явно старинное, в золочёной раме. Под ним стояла такая же старинная золочёная подставка. В солнечный день, как сегодня, эта рама и подставка ярко поблёскивали.

Каждый раз, когда Серёжка бывал в музее, он останавливался около зеркала и заворожённо в него смотрел. Нет, не себя он разглядывал. Что он, Ритка, что ли, чтобы пялиться на своё отражение в зеркале. Это ей, девчонке, полагалось смотреться в зеркало, любуясь то на свою причёску, то на новое платье, юбку или джинсы с яркой футболкой.

Серёжка смотрел в зеркало с умом, размышляя и мечтательно думая о том, сколько разных людей, событий оно повидало на своём веку, сколько услышало разговоров.

Сергей остановился напротив зеркала и подумал: «Эх, как раз у меня часок времени. Вот бы провести его где-нибудь в начале прошлого века, посмотреть, каким был бульвар, по которому я только что бежал».

Похоже, что Серёжка даже сказал тихо вслух:

– Зеркало, возьми меня на часок в прошлое! Но только верни обязательно, мне к маме скоро надо идти, отнести ей репродукции и книги. Она ждёт.

И вдруг что-то яркое сверкнуло в зеркале рядом с Серёжкиным отражением, и через мгновение, сам не зная каким образом, он стоял на бульваре. Да, точно! Первомайский бульвар!

Но… Минуточку! Разве на бульваре есть эти лавки под навесом с деревянной будкой сзади. Что это? Кино? И тут Серёжку осенило. Он попал на бульвар, но только не Первомайский. «Как же он назывался раньше?» – мучительно пытался вспомнить Серёга. Мама же ему рассказывала. Из её рассказа он помнил, что на бульваре когда-то в начале двадцатого века находился самый первый в городе кинозал под открытым небом. Его называли синематограф.

Поэтому и будка деревянная, наверно, там киноаппаратура спрятана, и лавки. Работал кинозал только летом. Сейчас весна. Но уже тепло. «Видимо, готовятся к сезону», – машинально подумал Серёжка. Он стал с любопытством оглядываться вокруг. Его никто не замечал. Возможно, для прогуливающихся людей он был невидимым или просто на мальчишку никто не обращал внимания.

Вдоль бульвара по липовым аллеям прохаживались красиво одетые дамы с кавалерами. Среди них были молодые офицеры и купцы. Купцов Серёга узнал по чёрным сюртукам. Это такая мужская одежда, что-то наподобие современного мужского пиджака, но очень длинного, почти до колен. Купцов в сюртуках Серёжка видел на картинах в художественном музее. У некоторых купцов, важно вышагивающих по бульвару, под застёгнутыми на маленькие пуговицы шерстяными сюртуками виднелись жилеты. Сшиты они были из другого материала, чем сюртук, бархатные, шёлковые, украшены орнаментом, обшитые тесьмой.

Серёга обратил внимание на двух дам, одетых столь шикарно, что даже у него, мальчишки, непроизвольно рот открылся. Тотчас он вспомнил Ритку: «Видела бы она сейчас эти шляпки, меха и перья, с ума бы сошла…». Дамы приближались к Серёжке, и вскоре он отчётливо услышал их разговор.

– А вот и ресторан господина Бутлера, о котором я Вам говорила, – сказала более молодая дама. На ней были костюм необычного, изысканного сочетания цветов – серого с розовым – и огромная шляпа, украшенная цветами и перьями.

– Это тот ушлый немец, который арендовал у города участок сада при бульваре. Надолго ли, – скептически произнесла дама постарше. На ней было платье насыщенного гранатового цвета, оттенявшее лёгкий румянец её лица, слегка скрытого шляпой, такой же большой, как и у её спутницы. С большой шляпы спускалась завязанная под подбородком вуаль. На плечах дамы красовалась меховая горжетка.

– Кстати, милочка, теперь этот бульвар всё чаще называют не Стрелецким, как раньше, а Казанским, – продолжила разговор дама в мехах и с вуалью.

В унисон её замечанию зазвучали колокола со стороны Казанского женского монастыря. Серёжка от неожиданности вздрогнул: «Надо же, и сейчас там находится монастырь!».

– Да, со времён молодости моей матушки место это сильно изменилось, – продолжала дама постарше, – помню, говорила матушка моя, что при губернаторе Безобразове, Господи, какая всё-таки несуразная фамилия, это где-то году в 1820-м, как раз летом, солдаты Нарвского полка, стоявшего тогда в Ярославле, срыли тут древний вал. Место стало пустым от самой Знаменской башни до берега Волги. Хотели сначала доходные дома поставить. Да, слава Богу, передумали. Говорят, Безобразов тому и поспособствовал. Последовали примеру парижан. Они тоже снесли свои крепостные стены и на их месте сделали бульвары – зелёные аллеи. Красота!

– О, Париж! Вы мне напомнили, – вступила вновь в беседу более юная спутница, до этого так внимательно слушавшая даму постарше, – на днях из Парижа мне доставили очаровательную шляпку и превосходную дорогую ткань на костюм. У неё такой необычный орнамент – в форме раковин и медуз. Точь-в-точь по парижской моде этого 1906 года.

– Ага, значит, я попал в 1906 год. Класс! – Чуть ли не вслух воскликнул Серёжка. – Интересно, знают ли эти дамочки, что только год тому назад, в 1905 году, на этом Казанском бульваре произошло важное политическое событие.

Ярославские студенты и гимназисты 1 мая 1905 года устроили на Казанском бульваре маёвку – по-современному – акцию протеста под лозунгом «Долой царя!».

Сначала маёвкой называли пикник – выход или выезд на природу горожан в первые тёплые после зимы весенние дни. Чаще это происходило в мае. Увеселительная загородная прогулка поднимала всем настроение. Люди радовались тёплому солнышку и первой зелёной травке. Играли, гуляли, кушали взятые с собой всякие вкусности. Потом маёвками стали называть нелегальные, то есть не разрешаемые правительством собрания революционно настроенных рабочих. Рабочие устраивали эти собрания тоже на природе.

Ярославская маёвка проходила совсем необычным образом. Протестующая против царя молодёжь выплыла на лодках на середину Волги напротив набережной, где прогуливалась городская публика. Конечно, все увидели, как эта молодёжь на лодках вдруг развернула красные флаги, а вскоре услышали выкрики: «Долой самодержавие!». Так назывался тогда политический строй в России – самодержавие, а царя-батюшку называли самодержцем. Он практически один в стране всё решал.

Полицейские бегали-бегали по берегу, но ничего сделать не могли. Как достанешь лодки на середине реки, если на берегу ни одной лодки не осталось.

Лодочную демонстрацию разогнал пароход, и то только спустя несколько часов. После этого молодые люди не успокоились и пошли на Казанский бульвар. Однако на суше их быстро разогнала конная полиция. Хлестали нагайками налево и направо.

Когда политический строй в стране сменился и пришла советская власть, в честь произошедшего 1 мая 1905 года события Казанский бульвар переименовали в Первомайский. «Красивое название, весеннее, радостное», – подумал Серёжка. И как только он подумал о своём времени, в котором живёт, тут же оказался снова перед музейным зеркалом.

Прошёл ровно час. Зеркало, как Серёжка и просил, вернуло его назад, точнее, вперёд – в будущее, а ещё точнее – в настоящее. «Ну, спасибо, Зеркало! Я к тебе обязательно вернусь», – пообещал Серёга и помчался в кабинет забирать свой рюкзак и сумку у тёти Оли.

Рассказ второй
Ярославль в руинах

Наступило лето. Вместе с ним пришли долгожданные самые длинные каникулы у школьников и студентов. Серёжина мама не ходила в университет. У неё там наступил отпуск. Началась работа в другом месте. На причале. Так коротко она называет свою летнюю работу.

Причал находится на Речном вокзале на Волжской набережной. Летом туда почти каждый день приходят большие теплоходы с туристами. Туристы совершают круиз. Это значит, что они плывут на теплоходе, вернее, идут, как правильно говорят моряки и речники. Идут из Москвы или Санкт-Петербурга, или вообще из Ростова на Дону. Ночью спят, на следующий день просыпаются, бац – уже новый город. В каждом городе на причале гостей ждут туристические автобусы. Туристы в них рассаживаются, и, чтобы им было не скучно, гиды проводят экскурсию. Часа три-четыре рассказывают об истории города, о его современном состоянии, приглашают посетить музеи.

Таким гидом, экскурсоводом работает летом мама Сергея Белова. Ей эта работа очень нравится. Как и Серёжка, она любит родной Ярославль и хочет, чтобы он полюбился и туристам. Она умеет увлекательно рассказывать, причем на русском и на немецком. Ведь в Ярославль приезжают не только русские, но и зарубежные гости. Почти со всего света. Серёжка видел американцев, датчан, немцев, австрийцев, швейцарцев, французов, итальянцев, испанцев, китайцев, даже один раз австралийцев. Поэтому на причале работает много экскурсоводов, которые знают разные иностранные языки.

Риткина мама летом тоже работает экскурсоводом. Она превосходно знает английский. Собственно говоря, здесь мамы ребят и познакомились. Потом оказалось, что и живут они все в одном дворе. Так Серёжка с Риткой и подружились благодаря своим мамам. Позже дети стали ходить в одну школу, домой возвращаться вместе. Оба растут без отцов. Матери постоянно в поисках заработков. Дети быстро стали самостоятельными.

Серёжка летом часто приходит на причал к маме. Это его любимое развлечение в каникулы. Ритке, наоборот, не нравятся причал и «все эти туристы», как она говорит. Мать Маргариты постоянно норовит, чтобы дочь попрактиковалась в английском, а та его ненавидит. «Не люблю коверкать слова. Хватит того, что я их понимаю, а если мне что надо будет, и жестами объясню», – убеждена Ритка. Она вообще девчонка своенравная, с «неуправляемым характером», как говорит её мама.

Серёжка же с удовольствием приходит на причал. Спросив разрешения, он обычно тихонечко забирается на заднее сиденье в туристическом автобусе и катается вместе с туристами. Так он узнал все самые интересные исторические места в родном городе и постепенно стал неплохо понимать немецкую речь. Английский и немецкий Серёжка учит в школе, но это не самые любимые его предметы. Как любого мальчишку, его тянет к технике, поговорить о машинах и всяких разных деталях к ним. Поэтому, когда мама просит водителя остановить автобус, чтобы пройтись с туристами пешком, Серёжка остаётся. Вскоре подъезжают другие автобусы с гидами и туристами. Те тоже уходят гулять и знакомиться с обязательными по программе достопримечательностями. Оставшись с водителями, Серёга интересно проводит время за мужскими разговорами о машинах и деталях к ним. Бывает, что он и просто сидит в пустом автобусе, ожидая возвращения мамы с туристами, но тоже не скучает. Серёга общается со своим «электронным другом». Так его называет мама. Это смартфон. Современную технику – ноуты, планшеты, компьютеры, смартфоны – Серёжка уже давно освоил. Интернетом он начал пользоваться раньше, чем заговорил. «Настоящий современный ребёнок» – снова слова мамы. Сама она не очень любит интернет, по-прежнему читает бумажные книги, но, конечно, пользуется всемирной паутиной, как все.

Весь июнь Серёга вспоминал о музейном зеркале. Со времени той волшебной майской прогулки в прошлое он ни разу не был в музее. Все мамины маршруты с туристами пролегали по другим местам и другим ярославским музеям. Музеев в Ярославле больше десяти. Каждый по-своему интересен. Но Серёжке надо было именно в художественный. О произошедшем в мае он никому не рассказал. Зачем? Да и вдруг не поверят. Но сам постоянно прокручивал в голове то, что увидел и услышал.

Когда Серёжка оказался тогда на бульваре в 1906 году, он, признаться, опешил и не всё сразу подметил. Постепенно в памяти всплыло, что он видел не только чинно прогуливающуюся почтенную публику, но и много детей. Они играли на детской площадке почти на том же самом месте, где стоял его любимый турник с кольцами. Это его сильно удивило.

«Наверно, именно такое и называют «преемственностью поколений», – пришла в Серёжкину голову умная фраза. «Эти дети начала прошлого века играли тут в сопровождении гувернанток и нянь, мама ходила сюда на детские аттракционы, я тут с горки катался. Сейчас снова именно здесь дети гуляют и играют. Надо же, столько времени прошло, а ничего не поменялось», – философствовал Серёжка. И ему очень сильно захотелось ещё разок побывать в прошлом, в каком-нибудь другом месте Ярославля, чтобы сравнить, что было, что стало. И вскоре такой шанс почти случайным образом появился.

Серёжка узнал, что Ритка весь июль будет ходить в Школу искусств. Для одарённых детей эту летнюю школу организует Ярославский художественный музей. Ритка хочет стать дизайнером. Правда, она ещё не решила – дизайнером чего? Одежды, мебели, интерьера или ландшафта? Но твёрдо решила, что будет развивать талант в области искусств, а там разберётся. Рисует Ритка, действительно, суперски, даже умеет дружеские шаржи нарисовать – это такие забавные смешные рисунки людей или животных.

Вечером Серёга приготовил ужин. Готовил он хорошо класса с третьего. Мама его научила поварским кухонным премудростям. Потом он сам стал выдумывать разные вкусные салаты, а супы и щи варил быстрее, чем мама. Не любил только печь и вообще возиться с духовкой.

Мама пришла усталой. Сегодня она провела три экскурсии подряд. Серёга выбрал момент, когда она немного отдохнёт, и спросил:

– Мам, а что если мне вместе с Риткой походить в Школу искусств? Художественный набор делает. Ритка говорит, там клёво.

– Какая Школа искусств? Ты ж рисовать, даже лепить совсем не умеешь. Твой «конёк» – компьютеры да машины, – удивилась мама.

– Так научат, на то и школа. А потом я чертить умею.

– Ладно… Если ты хочешь… Поговорю завтра с тётей Олей, – пообещала мама.

«Йесс!! Пойду в эту летнюю школу – будет легко пробраться к зеркалу», – обрадовался Серёжка, а маме по-мужски сдержанно сказал:

– Спасибо.

Она тоже поблагодарила его за вкусный ужин:

– Как хорошо, что у меня есть ты, – улыбнулась она, – после сегодняшнего я вряд ли смогла ещё и у плиты стоять.

Ритка, когда узнала, что Серж, так по-французски она любила подразнить приятеля, будет тоже ходить в Школу искусств, слегка удивилась, но обрадовалась. Она уже привыкла, что они везде вместе чуть ли не с детсадовского возраста. Правда, она до сих пор не понимала, что такое наговорила тётя Оля организаторам школы про художественные способности Серёжки, чтобы его приняли. У него их не было никаких. Ну, совсем. Ничего. Ритка решила: если «что», она ему, так и быть, как верный друг, поможет.

Занятия в Школе искусств начались, а в художественном музее их группа была только раз – на коротком организационном собрании. Всю первую неделю июля они таскались по другим музеям. Там им рассказывали и показывали, что такое фарфор, что такое каслинское литьё, что такое керамика, изразцы, майолика, горячая эмаль, финифть. В общем, ужас какой-то! Только Ритке могло это всё нравиться. Домашние задания она выполняла за двоих – что-то лепила, рисовала, обжигала, приносила в школу или ещё во дворе отдавала поделку «неспособному и непутёвому» Сержу, чтобы тот выдавал её за свою.

Наконец, объявили, что оставшиеся три понедельника июля учёба будет проходить целый день только в художественном музее, когда в нём не бывает обычных посетителей. Серёжка обрадовался: «Ура! Я смогу подобраться к зеркалу». Но не тут-то было.

Весь день 11-го они провели в музейной библиотеке и в фондах. Фонды – это такое помещение, где хранятся разного рода музейные редкости. Обычные посетители их не видят. Оттуда предметы, картины берут на новую выставку и показывают всем желающим в музейных залах. Всё, что музей имеет, нельзя показать за один раз. Не хватит места.

Домой Серёжка шёл расстроенный. Опять он не смог подойти к зеркалу. В этом июле остаются только два понедельника – 18-е и 25-е числа. Но на 25 июля назначили выпускной. Его решили провести торжественно в парадном зале. Это, конечно, совсем рядом с зеркалом, но будет толпа народа. Ученики придут с родителями. Обещали ещё музыку, возможно, даже танцы, точнее, мастер-класс по бальным танцам.

– Остаётся только 18-е, – пробормотал себе под нос Серёга.

Наступил понедельник, 18 июля. С самого утра Серёжка думал: «Интересно, что произошло 18 июля в Ярославле в прошлом двадцатом веке». Про точный год он как-то не подумал. С этими не до конца додуманными мыслями он и доплёлся до художественного музея к назначенному времени. Ритка была уже там в своём пышном летнем сарафане. День с самого утра выдался солнечным и жарким.

В музее всех ребят, кто пришёл в летнюю Школу искусств, вывели в Губернаторский сад на пленэр. Это значит, надо рисовать на открытом воздухе. Все дети разбрелись по саду. Ритка убежала в самый дальний угол. Она нашла какой-то необыкновенный ракурс, с которого нарисует купола церкви Ильи Пророка. Они были хорошо видны через ограду Губернаторского сада. Серёжка намеренно остался ближе к пандусу – это такой горке, по которой можно забраться и открыть дверь прямо в тот музейный зал, где стояло заветное зеркало. Мольберт Сергей спрятал под пандусом. Улучив момент, когда все увлеклись творчеством, опрометью вверх по пандусу Серёга добежал до двери и быстро проскользнул в неё.

Запыхавшись, он встал перед зеркалом, перевел дыхание в спокойный ритм и уверенно сказал:

– Зеркало, возьми меня на часок в прошлое! Но только верни обязательно, Ритка будет меня искать.

Что-то яркое сверкнуло в зеркале рядом с Серёжкиным отражением, и через мгновение он стоял внутри каких-то развалин.

– Ну, и где это я? – не удержавшись, прямо вслух произнёс Серёжка.

Вокруг валялись разбитые кирпичи. Кое-где можно было разглядеть остатки обгоревших книг. «Библиотека, что ли, какая сгорела?» – подумал Серёга. Он поднял пару обгоревших книг. На одной можно было прочесть заголовок: «Очеркъ науки полицейского права, год издания 1897». Именно так, с твёрдым знаком – «очеркъ». На другой Серёга с трудом прочитал имя автора – Дюгамель Карл.