Текст книги "Нерушимые каменные мосты"

Часть первая.

Кристи.

Предисловие.

Ненависть… В сердце столько ненависти! Мерзкой смолой, липкой и тягучей, она просачивается в каждую клетку организма, пожирая изнутри, превращая в озлобленного отшельника.

Окружающие принимают иллюзорный облик за исчадие ада, не удосужившись разузнать что-нибудь о человеке, о его прошлом, настоящем. Они созерцают тленную оболочку, вынося конечный вердикт, не подлежащий осуждению. Им плевать, что творится в израненной душе, в спутанных мыслях. Люди не желают примерять на себя образ Фрейда и проводить глубокий психоанализ. Они судят о содержание книги, не открывая ее, мельком взглянув на обложку.

Вы рассказывали кому-нибудь о своих проблемах, пристально наблюдая за поведением собеседника? Блуждающий взгляд, скучающее выражение лица, автоматические кивки в знак согласия. А если пересечете черту и ненароком пустите слезу, то перед вами окажется загнанный в ловушку зверь, мечущейся в поисках спасительного выхода. Ваш слушатель предпочтет погибнуть от инфаркта, нежели согласится дальше терпеть размазывание соплей и мелодраматические нюансы исповеди.

Я ненавижу! Да, я ненавижу людей с их фальшивой учтивостью, показными манерами, театральной заботой! Я не приемлю религию, служащую щитом для грешников и трансформирующуюся в святых мучеников. Я презираю Господа! Если предположить, что он все же существует, то так называемый Творец, ничем не лучше Дьявола, созданного им по образу и подобию. Он закрывает глаза на несправедливость, прощает насилие, позволяет совершаться бесчинствам. Он благоволит тем, кто наделен властью, нечистой совестью, подвержен порокам и уверен в своей безнаказанности. В моем сердце нет места для такого Бога, лишь слепая ненависть!

Я пренебрегаю всем миром за не оказанную помощь, в которой так нуждалась, за безразличие в те минуты, когда я стонала словно раненая лань, но все были глухи к моему крику отчаяния, и за ту нестерпимую боль, что мне причинили, невзирая на мои слезы и мольбы.

На этой бездушной планете нет места добру и милосердию! Все вокруг фарс – черная комедия, разыгранная на подмостках мировой цивилизации, где постановщиком спектакля является Господь! Сценарист и зритель в одном лице! Лауреат премий за самую лучшую драматургию! Он дико хохочет, удобно расположившись на небесном троне, созерцая созданную им трагедию, где страдания марионеток доставляют ему неимоверное удовольствие.

Моя вселенная никогда не станет прежней! В моем темном царстве нет места солнечному свету! Здесь я, в сырых подземельях, создаю свой полный мрака мир. На этих просторах есть лишь один хозяин – моя темная сущность. Если Господь разгневан и жаждет поквитаться со мной, что же… Я встречу Его во всеоружии. Никто больше не посмеет причинить мне боль! Никому не позволю унизить себя и втоптать в грязь. Пока мое сердце бьется, и я могу дышать, то буду нести Разрушения и Хаос. Пока жива, я буду жаждать возмездия за ту мерзкую ночь, сломавшую мою жизнь, превратившую мое сердце в обломок гранита. Я отомщу за тот кошмар и безудержный смех Создателя, созерцающего смерть моей души!

Глава 1

Кристи было почти восемнадцать. В ее внешности отсутствовала юношеская наивность, мечтательный взгляд, безграничный оптимизм. Волосы, черные как смоль, спадали длинными неопрятными прядями ниже лопаток, напоминая прическу Оззи Осборна на пике карьеры. Мрачный макияж резко оттенял неестественную бледность кожи. Впалые щеки и темные потухшие глаза, придавали сходства с мертвецами из дешевых фильмов ужасов. Черная одежда с длинными рукавами в любое время года. Каждая мелочь в девушке, словно кричала о том, что она из иного измерения, где живут лишь призраки. Возможно, поэтому она предпочитала кладбище.

Здесь было тихо, казалось, тонкая грань между загробным миром и миром живых исчезала, соединяя их воедино. Под слоями земли тлели кости многолетней давности, или гнили свежие трупы. Но они молчали. Они не испытывали ни любви, ни ненависти, ни жажды, ни голода. Они были холодны к глобальным катаклизмам и ядерным войнам. Покой и безмолвие. Царство скорби и забвения.

Кристи, сидя на гранитной плите, сделала глубокую затяжку. Сигарета, злобно шипя, истлела до половины. Девушка открыла рот и медленно выпустила клубы дыма. Никотиновое облако, похожее на сказочного джина, приняло причудливою форму и поднимаясь к небесам, начало неспешно растворятся в воздухе.

Тишина. Полуразрушенные могильные памятники и склепы, заросшие плющом, почерневшими остовами возвышались на фоне оранжевого заката. Августовский ветерок притих среди кленовой листвы, слегка опыленной багрянцем. Солнце лениво плыло к линии горизонта, не желая отдавать этот мир наступающим сумеркам, притаившимся в тени высокой травы и кустарников.

Кристи потушила сигарету о гранитную плиту, выбросив рядом окурок. Она сделала глубокий вдох, наслаждаясь безмолвным покоем погоста. Ей совершенно не хотелось домой. Здесь она чувствовала себя в безопасности. В этом месте она не ловила на себе осуждающие взгляды. Рядом с ней не было вечно орущей матери, изображающей из себя набожную даму на публике, а в семейном гнезде превращающуюся в безумного монстра. Здесь не было отца – безмолвного раба строгой супруги, боявшегося молвить слово наперекор. И не было младшей сестры, всюду таскающей Библию в руках и восхваляющую Господа. Кладбище являлось убежищем. Мертвым все равно как ты одета, ходишь ли ты по воскресеньям на мессу. Им плевать на твои невзгоды и радости. Они безразличны ко всему.

Кристи, прищурившись, взглянула на заходящее солнце. На ее лице появилась ироничная улыбка. Черная помада на тонких губах и длинные вечерние тени на лице, создавали пугающий эффект. Словно на мгновение в девочке пробудился демон, жаждущий поработить бренный мир. Кристи поднялась и медленно побрела по заросшей тропинке, пританцовывая. Издалека могло показаться, что чей-то призрак получил второй шанс на земную жизнь и, радуясь внезапной удаче, пустился в безумный пляс.

Это было ничем не примечательное воскресное утро. Солнце, не спеша, поднялось над мегаполисом, обещая жаркий летний день. Горожане лениво покидали душные дома – коробки, совершая утреннюю прогулку, или же с семьей отправляясь на мессу. Даже владелец булочной, с супругой и детьми, в этот день присутствовал на заутрене. Местные жители могли купить румяную выпечку только после службы, когда хозяин заведения возвращался из церкви и открывал двери магазина для всех желающих полакомиться ароматной сдобой и горячим хлебом.

Мария, смотря в зеркало, тщательно пыталась уложить выбившуюся из прически прядь. Она нервно поглаживала пальцами волосы, но они словно взбунтовались, продолжая торчать посреди ровного пробора. Прическа в виде кокона старила женщину. Да, в свои сорок лет Мария выглядела на много лет старше, чем ее ровесники. Возможно, суровый нрав иссушил ее кожу и добавил седины волосам, а может неприязнь к косметике превратила ее в сухощавую старуху, покрытую паутиной морщин. Марию возраст не волновал, как и мнения окружающих по поводу ее внешности. Она была уверена, Бог ее любит такой, какая она есть. Господь отворит врата Рая перед ней, ведь она чтит его законы, трудится во славу Божью и возносит молитвы каждый день.

У Марии не было подруг, если не брать во внимание нескольких дам из приходской общины, которые максимально соответствовали ее стандартам дружбы. С ними она старалась встречаться лишь по церковным делам. Богобоязненные особы вызывали восхищение, но все равно были не ровня ей. Она чувствовала, что Всевышний направляет ее, благословляет и поддерживает, в то время как остальным дарит лишь жалкие крохи своей любви. Марии нравилось ощущать себя Избранной, и она свято верила, что так оно и есть. Она – излюбленное Дитя Господа!

Женщина старалась тщательно стереть из памяти те времена, когда ее душа блуждала в потемках, а заветы Господа были лишь навязанными предками традициями. Обретя веру, Мария превратилась в добровольного изгоя и заодно обрекла свою семью на вечное одиночество. В доме все должны были безоговорочно следовать ее правилам и законам Божьим. Любое неповиновение жестоко каралось. Наказание подкреплялось стихами из Библии, которые лишь подтверждали правоту женщины.

Мария взглянула в настенное зеркало. Завиток наконец-то перестал сопротивляться и ровно лег к другим волосам. Женщина холодно улыбнулась. Вокруг рта и глаз глубокими канавками пролегли морщины. Знаменитая улыбка надменной королевы. Безжизненная, фальшивая, идеально подходит для прихожан в церкви.

– Все готовы? Мы должны были пятнадцать минут назад выйти из дому. Скоро начнется месса.

Мария достаточно часто кричала, но даже тогда, когда ее голос звучал сдержанно и спокойно, он разносился по дому, словно раскат грома, от которого дрожали стены. Щуплый, невысокого роста мужчина, второпях поправляя галстук, подбежал к ней. Его лицо выражало хроническую усталость, будто он испытывал недостаток сна или дни напролет занимался тяжелым физическим трудом. Побочным явлением недосыпа стало полное выпадение волос на голове. Лысина мужчины, пожалуй, была единственной видимой частью тела, которая выглядела великолепно, сияя при тусклом комнатном свете.

– Дорогая, не волнуйся, мы не опоздаем.

Мужчина виновато взглянул на грозную супругу, боясь ее гнева.

Мария посмотрела на мужа с презрением. Казалось, что перед ней стоит не отец ее детей, а отвратительное насекомое, которое жаждет быть раздавленным носком ботинка. Резким движением она затянула узел галстука на шее супруга, да так туго, что он чуть не задохнулся. Став пунцовым от нехватки воздуха, он боязливо опустил глаза, чтобы избежать пронизывающего, колючего взгляда.

– За столько лет, вы не можете выучить одно простое правило?! Мы никогда не опаздываем в церковь, – сухо процедила Мария и переключила свое внимание с мужа на пустой коридор. – Девочки, быстро спускайтесь вниз! Я не стану ждать ни секунды!

– Дорогая, они уже в церкви, ждут нас, – голос мужчины превратился в шепот, в нем появилась легкая дрожь. – Лаура их отвезла.

Мария нервно поджала губы, в ее глазах появились металлические искры. Мужчина вжал лысую голову в плечи, в надежде, что этот трюк спасет его от гнева благоверной, но его попытки были тщетны, супруга пришла в бешенство.

– Кто дал разрешение Лауре везти моих детей на воскресную службу? Она няня, и не более того! Моя законная привилегия распоряжаться детьми, указывать, куда им идти и что делать. Они – моя собственность, а не ее, – тон Марии был ледяным. Покажись Лаура сейчас на пороге, женщина растерзала бы ее на месте.

– Ты права, бесспорно, права, дорогая. Лаура подумала, что так будет лучше. Ты же знаешь, что Кристи не упустит возможность затеять ссору с тобой. И тогда мы точно бы опоздали, – не поднимая глаз, мужчина чуть ослабил галстук, позволяя воздуху свободно проникнуть в легкие.

– Я никогда не опаздываю!!! – взвизгнула Мария.

Супруг испугано вздрогнул, еще больше втянув голову в плечи, словно ожидая удара.

– Эта самовольная няня сегодня же будет уволена! Она дурно влияет на детей! А с твоей порочной дочерью я бы справилась, не впервой.

Мария сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться и, взглянув в зеркало, поправила прическу. Настроение было испорчено.

– Она и твоя дочь, – тихо прошептал мужчина.

Мария резко обернулась и отвесила мужу звонкую пощечину. Бедолага молча стерпел оплеуху, зажмурив глаза, в ожидании новых побоев.

– У этой дряни твои гены! Но я не стану сейчас обсуждать ее и еще больше расстраиваться перед мессой. Няня больше не войдет в эту дверь. А с тобой и бесноватой девчонкой я разберусь после обеда. И прекрати сейчас же строить из себя жертву! Это меня раздражает! Иди, подгони автомобиль!

Мужчина быстрым шагом покинул дом, тихо закрыв за собой дверь. Мария пренебрежительно взглянула ему вслед, затем подняла глаза к потолку и прошептала:

– Господь Всемогущий, дай мне сил справится с этими дьявольскими отродьями. Дай терпения, направить их на путь истинный…

Огромная католическая церковь в романском стиле, величественно возвышалась на холме, днем и ночью непрерывно следя за городом и его обитателями, словно часовой на посту. Башенные часы отсчитывали время смертных на этой грешной земле, напоминая, что все в этом мире не вечно. Храм был пристанищем праведных католиков, не пропускающих мессы, и лицемеров, отдающих дань многовековым традициям. Здесь всегда было людно. Особенно по воскресным службам и христианским праздникам, сюда стекались прихожане со всего города. Внутри всегда пахло горящими восковыми свечами и цветущим олеандром, кустарники которого буйно разрослись в церковном саду. Хор ангельских голосов и звуки органа создавали располагающую обстановку, чтобы каждый горожанин или гость чувствовал себя ближе к Всевышнему. Все прихожане, посещающие Божий дом, были не без греха, если не брать во внимания новорожденных и маленьких детей. Каждый мирянин, войдя в храм Господень, считал своим святым долгом надеть маску набожности и смирения.

Пожилой священник, с лицом заправского алкаша, мастерски создавал образ праведника и в свободное время напутствовал советами, приводя примеры из Евангелия. Паства покорно соглашалась с рекомендациями святого отца, хотя присутствующие знали – это всего лишь пустые слова. Ни для кого не было секретом, что святой отец не прочь вечерком выпить рюмку – другую чего-нибудь горячительного, а порой и вообще напиться в хлам. Горожане закрывали глаза на столь незначительные грешки главы церкви, ведь он был единственным шансом попасть в райские кущи, а за комфорт в загробном мире прихожане могли простить любые оплошности священнослужителю. Ну, а если бы кто-то решился упрекнуть, упаси Господи, святого отца в излишнем потреблении алкоголя, то кара божья незамедлительно бы настигла нечестивца. Священник хранил компромат на всех и каждого.

Тайна исповеди – идеальное средство для манипуляций. Ты владеешь колоссальным запасом секретов. И если действовать с умом, то можно использовать информацию в своих целях, не нарушая церковных канонов. Святой отец, хоть и был отъявленным пьяницей, обладал весьма трезвым взглядом на данную ситуацию. Если вдруг кто-нибудь из жителей города рискнул насолить ему, то ответная реакция не заставила бы себя долго ждать. Преподобный знал об абортах, изменах, рукоприкладстве, мошенничестве и прочих повинностях. Он слушал душеизлияния прихожан, а после заносил добытые сведения, если они представляли собой ценность, в маленькую тетрадь, которую бережно хранил от людских глаз.

Каждый раз, читая проповедь, он смотрел на свою паству и обещал им Эдем после смерти, а сам надеялся, что вся эта ничтожная толпа, утопающая в грехах, сгорит в Геенне огненной. Ежедневно священнику приходилось примерять на себя образ миролюбия и благочестивости. Он был прекрасным актером, которому неимоверно легко удавалось воплотиться в роль богобоязненного человека – представителя Господа.

Преподобный терпеть не мог своих прихожан. Они для него были просто серой массой, не желающей чтить законы божьи, но жаждущие вечной жизни после смерти. И все же, среди одинаковых лиц были те, к которым он испытывал особую неприязнь

Такими значимыми личностями являлись Мария и ее семейство.

Мария вызывала у священника легкий страх и тошноту. Ее набожность граничила с безумием. Временами он ловил себя на мысли, что если бы у этой дамы была возможность стать Папой Римским, то она с усладой ввергла этот мир в темное Средневековье. Преподобный благодарил неоднократно Господа за то, что Он не сотворил Марию мужчиной.

Эта женщина, как и священнослужитель, легко могла бы получить Оскар за лучшую роль. Она достойно могла сыграть великомученицу или пресвятую деву, замаскировав под толстым слоем грима лик гремучей змеи, ждущей удобного момента, чтобы впиться ядовитыми клыками в жертву. Мария была единственной в приходе, на кого не удалось собрать компромат. Ее исповеди были тщательно отрепетированы и весьма поверхностны. Ни единой улики указывающей на преступление. Но старого священника сложно провести. Он догадывался, что в тихом омуте полно затаившихся чертей. На эту мысль его наводило чудное семейство святоши. Не кривя душой, он мог сказать, что старшая дочь дамочки, своими выходками радовала его, а вернее радовало выражение лица Марии, потерявшей контроль над чадом.

Кристи была хороша. Она, словно тайный союзник священника, терпеть не могла свою идеальную родительницу и не упускала шанса покрыть позором безукоризненное имя матери. Правда от проделок страдали так же прихожане, интерьер храма, и даже сам преподобный, временами становился объектом нападок подростка. В душе он ликовал, глядя, как Мария безуспешно стремится затащить дочь в обитель божью, а та в отместку выкрикивает бранные слова во время службы, наносит урон церковному имуществу, а однажды даже устроила стриптиз.

Святой отец помнил в деталях тот день, когда Мария слезно просила его получить одобрение на ритуал экзорцизма. Она была уверена, что телом дочери овладел сам Сатана. Преподобный ответил ей отказом, посоветовав показать ребенка медицинскому специалисту. Он помнит взгляд Марии: колючий, полный презрения и ненависти. Священнику казалось, что она его придушит, но женщина лишь холодно кивнула в знак согласия. И преподобный понял, что приобрел злейшего врага, который при удобном случае не побрезгует вонзить нож в спину.

Безумная баба попыталась отомстить, написав жалобу епископу. К счастью, тот оказался здравомыслящим человеком и не предал значения инциденту. Да еще к тому же, повторно отказал даме в ритуале экзорцизма, пояснив, что единственный демон способный овладеть ребенком, всего лишь переходный возраст. Изгнать его церковнослужителям не под силу.

Сегодня был обычный воскресный день, и святой отец предвкушал насладиться очередным шоу, которое может произойти, благодаря черноволосой бестии. Храм был полон. Кристи с младшей сестрой и няней сидели на скамье в ожидании начала литургии, но Марии с супругом не было видно. А без них спектакль мог не состояться и не возыметь такого сногсшибательного эффекта.

Преподобный заподозрил что-то неладное. Своевольная и деспотичная дамочка, за три года посещения данного прихода, никогда не опаздывала к литургии. Дальше откладывать мессу священник больше не мог.

Лаура, невысокая женщина лет пятидесяти с мягкими чертами лица, тревожно поглядывала на дверь храма. Она нервничала, хотя и старалась не подавать виду. Ее переживания в первую очередь были связаны с Марией, которая наверняка разгневается, узнав, что няня без разрешения повела детей в церковь. Вторая причина – Кристи, которая в любой момент могла сорваться и спровоцировать очередной скандал. Лаура взглянула на девочек.

Десятилетняя Анна прекратила чтение Библии и внимательно слушала священника, начавшего мессу. Кристи, с каменным лицом, смотрела в пространство, словно ее разум летал в иной вселенной. Лаура знала, что девушка терпеливо ждет прихода родителей, чтобы хорошенько их позлить. Несомненно, у нее в запасе был новый цирковой номер, который она намеревалась показать сегодня в храме. Внезапно Кристи пришла в себя, огляделась и сосредоточенно уставившись на преподобного, с презрением прошептала:

– Ненавижу воскресенье! Ненавижу проповеди, причастие и этот идиотский хор!

Лаура беспокойно сжала руки, так сильно, что костяшки пальцев побелели. Она умоляюще взглянула на девочку.

– Прошу тебя, Кристи. Только не сейчас.

– За такие слова можно попасть в ад, – произнесла Анна механически, продолжая внимательно слушать священника.

Кристи громко расхохоталась, привлекая своим смехом недовольные взгляды прихожан. Преподобный еле заметно улыбнулся, но не прервал службу. До кульминационного момента еще надо было немного подождать.

– Мне плевать на ваш Ад, Рай, Страшный суд!!! Меня сейчас вырвет от этой угнетающей музыки, этих восхваляющих Господа речей, от ваших смиренных физиономий!!!

– Извините, извините нас! – Лаура виновато оправдывалась перед присутствующими и священником, который делал вид, что ничего не замечает.

– Кристи, замолчи. Ты в храме Господнем. Тебе не стыдно?– Вновь вмешалась Анна, на этот раз серьезно посмотрев на сестру. Малышка пыталась помочь няне, которая взглядом растерянно искала поддержки у окружающих, но лишь встречала неодобрение и осуждение в выражениях одинаковых, серых лиц.

– Да горите вы все адским пламенем, лицемеры!!! – Кристи вскочила со скамьи, плюнула с отвращением на пол и побежала к выходу. Ее тяжелые каблуки, на черных кожаных сапогах, отбили четкую дробь, звук которой отразился от стен храма, перебив ангельские голоса хора.

– Кристи, вернись,– отчаянно прошептала Лаура, но не двинулась с места,– Мария меня уничтожит, если не найдет тебя здесь.

Просьба няни осталась неуслышанной. Девочка стремглав выбежала из здания, громко хлопнув тяжелой, дубовой дверью. Кристи было все равно. Она больше не могла находиться в этом помещении, где густой воздух сдавливал горло, а давящие звуки органа вызывали головную боль. Она должна была уйти. Кристи понимала, что Лауре предстоит тяжелый разговор с Марией. Такова была ее работа.

Преподобный довольно ухмыльнулся, глядя на встревоженные и недовольные лица прихожан. Лицемеры! Как точно подросток дал определение этим людям. Эх, жаль, что в этот раз спектакль был таким коротким. Вот если бы Мария была здесь… Странно, святоша до сих пор отсутствовала. Священник начал серьезно беспокоиться. Что могло воспрепятствовать богобоязненной даме, посетить мессу?

– Мама будет недовольна. Я уверена, ты ей все объяснишь, – тихо прошептала Анна, успокаивающе гладя няню по руке.

Лаура нервно сглотнула. По ее телу прошла мелкая дрожь. Она надеялась, что Мария ее не уничтожит после сегодняшних событий, ведь Лаура оплошала два раза. Вначале забрав детей без спросу, затем упустив Кристи. Мария не прощала ошибок никому и никогда.

Внезапно дверь церкви тихо отворилась. Лаура, услышав скрип петлей, вздрогнула. Она напряглась, не посмев повернуть голову. Прихожане и святой отец, наоборот, с любопытством взглянули в сторону входа. Анна также обратила внимание на вошедших.

– Лаура, мне кажется у нас проблемы… – Испуганно произнесла Анна, дергая няню за рукав кофты, чтобы та, наконец, взглянула на гостей.

Собравшись духом, Лаура перекрестилась и обернулась. По проходу шли двое мужчин-полицейских с серьезными лицами, они направлялись в ее сторону. У женщины бешено заколотилось сердце. Внутренний голос подсказывал ей, что случилось что-то ужасное.

– Господь Всемогущий, дай мне сил, – Лаура вся побледнела, глядя на приближающихся стражей порядка,– Анна, я надеюсь, твоя сестра не совершила очередную глупость…

Глава 2

Смерть не всегда приносит душевные муки. Временами она долгожданный вестник облегчения. Внезапный уход человека образует пустоту, но не угнетающую, не бросающую тебя в бездну ада. Вместо скорби возникает чувство невесомости. Тяжкий груз спадает с плеч, и ты чувствуешь свободу. Там, где были чугунные цепи, сковывающие тебя, распускаются крылья. Нет, не воспарить в бескрайнее небеса, крылья давно подрезаны. Только осознание того, что они есть, дает надежду, что не все потеряно. Больше нет якоря, тянущего тебя на дно темной морской пучины. Ничто ни нависает над тобой дамокловым мечом. Свобода, осуждаемая окружающими людьми, награждает безразличием! Ни одной слезы не упало на сырую землю могилы. Отрешенность на лице застыло каменной маской.

Кристи помнила. Она помнила, как вернулась домой, ожидая услышать бесконечные вопли матери, упреки в свой адрес и возможно заслужить пару пощечин. Но к ее удивлению в этот раз все было иначе. Тишина. Гробовая тишина, заглушающая биение сердца, скрипы половиц, гул машин за окном. Полицейские с хмурыми лицами, словно они не только принесли печальную весть, а и сами понесли утрату. Заплаканные Лаура и Анна, которые непрерывно всхлипывали, так тихо, что можно было догадаться лишь по легкому вздрагиванию плеч. Кристи поняла – случилось ужасное. Как только эта мысль посетила ее голову, тут же тиски, сжимающие ее душу, ослабли. И через мгновение их не стало, они растворились во времени и пространстве.

Кристи не забыть, как няня рыдая, сообщила ей о жуткой аварии, в которой погибли ее родители, по дороге в церковь. Сердце девушки не сжалось от боли. С ее уст не сорвались душераздирающие крики отчаяния. Она ничего не почувствовала, словно страшное известие не касалось ее. Несчастье произошло с кем-то другим, с теми чужими людьми, про которых пишут в сводках новостей местной газеты, а судьба незнакомцев ее не интересовала. Кристи невозмутимо взглянула на няню и молча прошла в свою комнату, закрыв дверь на ключ. Единственный человек, к которому в данный момент она испытывала сострадание – это сестра, утопающая в слезах.

Кристи не могла себя заставить скорбеть по матери, превратившей ее жизнь в кромешный ад. Она не жалела отца, отказавшего ей в помощи, под влиянием деспотичной супруги. Он просто скрылся в раковине, как трусливая улитка, не желая вступать в конфликт. Кристи было наплевать на биологических родителей, погибших несколько часов назад! Без них ее жизнь, возможно, не станет лучше, зато теперь ей не придется терпеть издевательства Марии.

Огромные лесистые холмы, словно волны безбрежного океана, простирались зеленым покрывалом до самого горизонта, превращаясь в исполинские горы с лысыми вершинами. С приходом зимы острые пики покроются снегами, скрыв прогалины, где трава высохла от невыносимого летнего зноя. А весной лучи растопят лед. Ручьи бурными потоками потекут в долины, и ненадолго вершины покроются сочной растительностью, пока безжалостное летнее солнце не сожжет все заново, превращая все вокруг в бесплодную пустошь.

Исполинские ели, буйно растущие вдоль длинного шоссе, вьющегося среди холмов юркой змейкой, отбрасывали длинные тени на дорогу. По автомагистрали спешили редкие автомобили, жаждущие поскорее покинуть живописную провинцию и утонуть в пробках задымленных мегаполисов. Лишь старый синий форд стремился прочь от большого города, словно пытался сбежать в глушь диких мест от проблем, стараясь скрыться под тенью густых крон хвойных деревьев.

Лаура вела осторожно автомобиль, сосредоточенно смотря на дорогу, не превышая скорость. Временами она поглядывала в зеркало. Ее взору открывался вид пассажирского сиденья, где устроились девочки.

Кристи отсутствующим взглядом смотрела в окно, прислонившись лбом к стеклу. Зеленая стена леса, отражалась в ее карих глазах, словно в зеркале, делая ее взгляд еще более холодным.

Анна не смотрела на дорогу. На ее коленях лежала Библия, которую она с упоением читала. Ее губы беззвучно шевелились, пальцы водили по строкам. Лаура тихо вздохнула.

Кристи внезапно словно очнулась от сна. Она открыла окно. Ветер ворвался в салон и заиграл прядями волос девочек. Кристи глубоко вдохнула прохладный горный воздух. Анна оторвалась от книги и внимательно посмотрела на няню, которая молча вела авто.

– Как ты думаешь, Лаура, мама с папой сейчас в раю?

Женщина грустно улыбнулась, взглянув в зеркало заднего вида, встретившись взглядом с девочкой. Она утвердительно кивнула.

Кристи усмехнулась, высунула руку в окно, подставляя ее ветру.

– Какая же ты наивная, сестренка. Они не заслужили ни рая, ни ада!

– Кристи, прошу тебя… – Лаура, сбавила скорость, ожидая очередного скандала.

– Злая ты. Мама, не одобрила бы твои слова… – Анна с обидой взглянула на сестру.

Кристи вновь усмехнулась.

– Думаешь, они там наверху? На небесах? – Девушка указала на ясное небо, – По-твоему, они наблюдают за нами? Что же, если ты права, то они должны это увидеть! – Кристи вытянула средний палец и подняла его вверх.

Глаза Анны наполнились слезами. Она сжала Библию руками.

– Хм… Меня не сразил гром небесный! Значит, никого там наверху нет. Ни бога, ни родителей, ни черта!!!

– Кристи, прекрати… – произнесла сдавленно Лаура.

– Мама была права, ты – сущий дьявол!!! – захлебываясь в слезах, вскрикнула Анна. – Ты черствая, эгоистичная!!! Господь тебя накажет, за твои деяния!!!

– Девочки, умоляю вас, не начинайте ссору. И так тяжело.

Лаура напряглась, надеясь, что ситуация разрешится и не перерастет в драку. Кристи было уже не остановить, она вошла в раж. Девушка с презрением взглянула на ревущую сестру и язвительно произнесла:

– Знаешь, что я думаю о твоем Господе? Его не существует! А если предположить, что горе-творец и есть на этом свете, то он является истинным злом! Он так возлюбил тебя, что оставил сиротой! Он так оберегал меня, что моя жизнь превратилась в бесконечный кошмар! Он так обожал наших безумных родителей, что превратил их в кровавое месиво! Да ему плевать на нас всех!!! – Голос Кристи сорвался на крик, глаза загорелись огнем ненависти, дыхание участилось.

– Замолчи!!! – взвизгнула Анна, попытавшись ударить сестру библией. К счастью, Кристи успела схватить книгу и избежать удара.

– Девочки!!! – Лаура резко остановила машину, но ее действие не прекратило ссору.

– Твой бог – самый безжалостное чудовище в истории человечества! – Кристи вырвала библию из рук сестры. – Я презираю его и все, что связано с ним! – девушка с ненавистью вышвырнула книгу в распахнутое окно.

– Кристи, да что с тобой не так!!! – Воскликнула Лаура, выскакивая из автомобиля.

Анна заревела во весь голос и набросилась на сестру с кулаками. Кристи холодно схватила ее за запястья, с усмешкой глядя, как сестра безуспешно пытается ударить ее.

Лаура подняла книгу и, подойдя к задней двери автомобиля, распахнула ее.

– Анна, прекрати драку и сядь вперед. Быстро!!! – Голос няни звучал угрожающе. – А ты, Кристи, закрой свой рот до конца поездки и перестань провоцировать сестру. Еще один такой инцидент, и я вас поколочу, несмотря на то, что вы в трауре.

Лаура твердым шагом направилась к месту водителя. Сев в автомобиль, она положила Библию в бардачок и терпеливо стала ждать, когда Анна сядет рядом с ней.

Кристи отпустила сестру. Анна молча пересела вперед.

– Вот и отлично, теперь мы можем продолжить путь.

Лаура завела автомобиль. Форд медленно тронулся. Кристи сжав губы, посмотрела в распахнутое окно.

Кристи помнила. Она помнила каждый момент ее жизни до того злосчастного дня: молитвы перед сном, деревянный крест с Иисусом, висящий на стене в изголовье ее кровати, первое причастие. Она помнила Марию, возложившую на алтарь поклонения свою любовь к богу, отодвинув семью на задний план.

В памяти Кристи всплыл один из моментов, который ей не суждено было забыть.