Текст книги "Жду трамвая"

– А ты, стало быть, знаешь? – прищурился Юрец.

– Знаю. Если ты не успел заметить, я не шибко везучая по жизни.

– Не заметил. Я спас тебя от смерти на трамвайных путях, помог получить зачет и с комфортом довезу до универа. Чем не везение!

– А еще порвал куртку и испачкал шапку. И напугал меня до полусмерти.

В ответ Юра рассмеялся.

– У тебя, судя во всему, стакан всегда наполовину пуст?

– Не наполовину.

– И кстати, нормальные у тебя ноги. – Юра снова погладил мою ушибленную ногу, и в этот раз я покраснела не от стыда. – Ты заморачивайся поменьше. А с курткой и шапкой я решил вроде.

– Решил. Временно.

– Ну вот. Улыбнись, Надя!

Я улыбнулась, но не потому, что он сказал, просто сложно было не улыбаться, глядя в его глаза. Только мои проблемы на этом не закончились. Скоро я выйду из теплой «газели», так и не позвав Юру на свидание. А почему? Потому… Что-то звенящее в груди и заставляющее коленки дрожать очень сильно мне мешало. Было страшно. А вдруг он откажет? Не может везение длиться вечно.

Вселенная, словно услышав мои мрачные мысли, послала мне новый знак. В кармане моей куртки завибрировал телефон.

Юра и тут оказался проворнее, достал его и бесцеремонно посмотрел на экран.

– Кто такой Кирилл? Он тут тебе боль‐ ше двадцати пропущенных оставил. Поклон‐ ник?

– Бывший… – Сердце мучительно сжалось, когда я вспомнила, какой подарочек преподнес мне этот гад на Новый год.

– Ну во‐о-от. Может, одумался. Ответим ему? – предложил Юра. Откуда у него это желание все склеить и починить?

– Не надо. Не одумался он. Ты сообщения открой и все поймешь.

Чудов на некоторое время замолчал, повозился с моим мобильником, а потом выдохнул:

– О!

Видимо, прочитал гневное сообщение, где Кир просит вернуть ему ключи от квартиры, которые я тридцать первого случайно унесла с собой. Я не специально. Так вышло. А теперь понятия не имела, как отдать их ему. Знаю, что у него другая. С ней он и встречал Новый год, пока я грелась в подъезде и думала, что делать со своей никчемной жизнью.

– Тебе жить негде? – догадался Юра.

– С сегодняшнего дня негде.

На самом деле мне прямо с тридцать первого негде было жить. Понятия не имею, что бы со мной стало, если бы соседка сверху внезапно не предложила помощь.

– Это тоже решаемо, – уверенно сказал Чудов.

Я хмыкнула. Все у него «решаемо», как я погляжу.

– Ага. Если бы ты меня не оттащил от трамвая номер семнадцать, то и проблем бы не было.

Он как-то странно посмотрел на меня, а потом строго сказал:

– Никогда так больше не говори, поняла?

– Поняла. Зря ты со мной связался, Юра. Не боишься заразиться невезением? Полкан говорит, я уже начала на тебя плохо влиять.

– А оно у тебя воздушно-капельным путем передается или еще каким? – подмигнул Юра. – Хотя в любом случае придется в аптеку идти – за эластичным бинтом или за презервативами.

– Не проверяла я… А? – Ничего себе у него юмор. Хотя этот чудик вполне может иметь в виду что-то совсем другое. Натягивать их на выхлопуху, например, и смотреть, как лопаются. Из Юры наивность через край плещется. Как там Полкан сказал? Розовые очки! Вот у него они с двойными стеклами.

– Ты мне пару часов дай, я все твои проблемы решу. Сдавай экзамен спокойно и меня дождись в универе.

– Куда же я денусь в твоих вещах? – Я потрясла длинными рукавами. – Да и идти мне некуда.

– Не денешься, – кивнул Чудов, пошарил в кармане моей куртки, достал ключи Кирилла и убрал к себе в рюкзак. – Это будет залогом. Доверяй, но проверяй. Ключи мы вместе твоему бывшему вернем.

– Спасибо! – Это предложение особенно грело, и мне очень хотелось, чтобы Кир увидел меня с другим парнем, вдруг у него тоже хоть немного кольнет в груди от досады. Какую девушку потерял! Я недолго по нему страдала. Вон какого нашла себе.

– О, ты рано меня благодаришь. Если думаешь, что я тебе бескорыстно помогаю, то чертовски ошибаешься, Надя. Я опутаю тебя самим прочными сетями, – предупредил Чудов.

– И какими же? – поинтересовалась я, хотя его угроза меня совсем не пугала.

– А ты разве уже не чувствуешь это в своем сердце? – Он прижал ладонь к своей груди.

Ну вот. Опять зажгло под ребрами и щеки покраснели.

– Что чувствую?

– Ну-у-у… это самое… – Юра пощелкал пальцами. – Как оно называется?.. Когда ты ничего не можешь с собой поделать. Тебя непреодолимо тянет к человеку, и ты рада бы сбежать, но никак. Готова на все ради него.

– А?

Меня на самом деле сейчас непреодолимо тянуло к этому парню, правда, бежать уже никуда не хотелось, когда я поняла, что он нормальный. Даже слишком нормальный.

– Чувство долга, Надя. Ты будешь должна мне. Я тебе услугу, а потом ты мне. Баш на баш.

– А‐а-а… – разочаровано выдохнула я.

– А ты о чем подумала, Надя?

Вот же!

Глава 3

Надя

Когда мы доехали до универа, на улице было уже совсем светло. Только новый знакомый все еще оставался загадкой для меня. Называет Павла Константиновича Пашкой, водит «газель» с кучей непонятных коробок, оказался в нужное время в нужном месте и проявляет подозрительное участие ко мне. А еще при дневном свете Юра, как назло, стал только симпатичнее. Никакие у него не серые глаза, как мне показалось в утренних сумерках, они у него голубые. В каштановых волосах блестело солнце, мерцая золотом на прядях, замирало огоньками на длинных ресницах и сыпалось с них искорками. Я аж засмотрелась. Мои волосы на пару оттенков светлее и так не сияют. Висят усталыми лохмами.

– Ты очень странная, – не выдержал Чудов. – Вроде торопилась, а теперь сидишь и таращишься на меня. Так хорош?

– Да, то есть нет. То есть… Блин. Давай отмотаем назад. Повтори вопрос. – Вот опять он меня подловил.

– Окей. Запала на меня? – уже в лоб спросил Чудов.

– Ты не повторил вопрос, ты новый задал!

– А ты не ответила.

– Не запала. Как же это?.. Секундочку… – Я принялась щелкать пальцами, передразнивая его недавний жест, а Юра с интересом наблюдал за моим кривлянием. – Забыла, как называется это чувство, когда тебя тянет к одному-единственному человеку непреодолимо. Изнутри гложет и гнетет.

Черт, слишком много букв «г» в одном коротком предложении, на последней я сбилась, и Чудов забавно вскинул брови, услышав мой говор.

– Да как же, как же. О! Чувство долга! – закончила я свое выступление.

Он хмыкнул.

– Вот-вот. Не забывай о нем. Через пару часов я вернусь, и ты уже никуда не денешься. Я, кстати, отметил твой актерский талант. Очень пригодится, когда будешь долги возвращать.

Его уверенность заражала, и я уже не сомневалась, что совсем скоро все в моей жизни навсегда изменится. Все уже менялось. Болезненная рана на сердце начала затягиваться, пусть останется уродливый рубец, но уже что-то.

Юра обошел машину, открыл для меня дверь и помог вылезти. Я старалась не смотреть ему в глаза. При одном взгляде в них у меня начинали ноги подкашиваться. Очень паршивый знак вкупе с объятыми огнем щеками. Не время сейчас вот так вот влюбляться. Слишком больно будет вновь ошибиться. Хотя, если подумать, я уже была на самом дне, только оттолкнулась. Если что, путь назад недолгий.

– Ты только не заболей, – попросила я своего спасителя.

– Будешь меня лечить. – Он даже не спрашивал, ставил перед фактом.

– Ты флиртуешь со мной?

– Даже не думал. Просто ты мне обязана теперь. Для начала сдай экзамен, а там посмотрим, как можно тебя использовать в благих целях.

«Газель» слишком шустро для своих габаритов рванула с места, взрыхлив снег с песком у обочины. Я еще долго смотрела ей вслед, а голове, как в школьной тетрадке, уже начала выписывать имя «Чудов Юра» и пририсовывать вензельки к буквам. Даже пару сердечек налепила рядом. М‐да, только этого мне не хватало для счастья.

Интересно, на какой улице он жил и в какую школу ходил в Курске? Могли ли мы случайно встречаться в городе? Сколько ему лет?

* * *

– Надя! – прокричала Оля Протасова, моя неизменная соседка на всех лекциях и семинарах.

Она побежала ко мне навстречу, а затем стиснула в таких крепких объятьях, что даже мужская куртка не спасла от этого удушающего приема. Что за нежности с утра пораньше?

– Знаю, знаю. Ты соскучилась, – прохрипела я подруге, пытаясь выкарабкаться из опасной ловушки. Не вышло. Я опустила руки, перестав сопротивляться, и спросила у своих побледневших сокурсников.

– Кто последний?

Тишина. Гробовая. Все так бояться cдавать зарубежку? Легкий же экзамен. Оля так вообще слезу пустила и начала вытирать лицо о Юрину куртку.

– Вы чего? Оль, а ты чего ревешь?

Какой-то сюр непрекращающийся.

– Живая. Ты живая. Надя, ну как так-то? Почему к телефону не подходишь?

– Да потому что… на беззвучный поставила.

Ну вот, вспомнила про Кирилла! Ушел Чудов, и открылись старые раны. Как-то не хочется мне посвящать всех в свои личные проблемы. Тем более что еще дней пять назад я успела их достать разговорами о своем парне. Какой он у меня классный, заботливый, какой подарок купит на Новый год… Подарок реально удивил. Так! Тпру! Что там Протасова несет? Живая?

– А почему я неживая-то должна быть? – Я вывернулась из объятий и посмотрела подруге в глаза.

Оля опять завыла, заставив всех в коридоре зажать уши. От нее я точно ничего не допрошусь, так что я нашла взглядом самого адекватного среди сокурсников. Только наш спортсмен был спокоен, как удав, и со скучающим лицом следил за разворачивающейся драмой. Он приперся автомат получить и уехать защищать честь факультета на областных соревнованиях.

– Витя, хоть ты скажи, что за истерика массовая?

Вместо ответа он протянул мне свой телефон с поставленным на паузу видео.

– «Девушка упала на трамвайные пути, 18+, смотреть до конца», – прочитала я вслух и нахмурилась.

Вроде же Юра меня не домогался, какой там еще «восемнадцать плюс»? Из-за расстегнутой молнии, что ли? Недолго думая, я запустила ролик. Снят он был, видимо, на регистратор. Сначала было сложно разглядеть что-то в потемках, а потом фонарь выдернул из утренних сумерек мой силуэт. Как-то опасно близко я стою на краю. Вообще не помню этого.

Дальше из динамиков послышалась ругань и трамвайный звонок. Трамвай следовал без остановки, поняла я это по нечленораздельным звукам, издаваемым вагоновожатым. Да мне бы голову зеркалом снесло, если бы не тень, отбросившая меня на снег. На записи ничего подобного не было, это я уже сама помнила. Но на видео я услышала только короткое: «Жива».

– Ты что, не видела трамвай? – ругалась Олька. Она перестала реветь и теперь отчитывала меня.

Как же так? Задремала я, что ли? Или задумалась? Выходит, Чудов на самом деле меня спас. Я прокрутила еще раз момент со своим исчезновением за мгновения до возможного столкновения с зеркалом и поежилась. А если бы он проспал, не пришел на остановку? Что он там вообще делал, если у него своя машина есть? Как же хорошо, что Юра там оказался… Хорошо и странно. Чудесное спасение, не иначе.

– Ну все-все. – Я погладила Протасову по руке. – Обошлось же.

– Точно? А что на тебе за куртка такая?

– Перестанешь всхлипывать, расскажу.

К счастью, общая суматоха быстро прекратилась. Мы с Олей сели вместе, и я рассказала ей про странную встречу с Юрой.

* * *

– Чудов Юрка? Тот самый? Обалдеть!

Это единственное, что удивило Олю во всей истории. Не чудесное спасение, не Полкан на «мазде» и мой внезапный зачет. Зато имя Чудова Протасова произнесла, как молитву.

– Да кто он такой-то? С Павлом Константиновичем на «ты». И ты вон его знаешь.

Меня даже начали злить ее восхищения. Сама не пойму, почему. Видимо, не хотелось, чтобы еще кто-то, кроме меня, заметил такого классного парня. Что за ревность такая внезапная?

– А ты не помнишь его? Ах точно… Ты же наше посвящение проболела.

– Даже если бы не болела, это год назад было, я бы десять раз его забыла. Ну, что особенного в этом Юре?

– Он же выпускник иняза нашего. Красный диплом, капитан волейбольной команды, в аспирантуре сейчас учится и в школе преподает. Блин, да чего он только не пробовал! Член студенческого самоуправления, на борде в Шерегеше катался, в Бангладеш или черт его знает куда ездил помогать строить дома. Короче, он на всю голову герой. А на нашем посвящении он пел песню собственного сочинения. Что-то грустное и лиричное про первую любовь. Я бы посмотрела на ту дуреху, что такого парня упустила.

Оля намычала знакомый до зубовного скрежета мотив. Да эта мелодия у половины факультета на рингтоне стоит!

– Это Чудов сам сочинил. Прикинь?

– Врешь, не может один человек столько всего…

– Ты просто Чудова плохо знаешь, он вездесущий. Везде и при этом нигде. Главное – не влюбиться в такого, – печально подытожила Протасова.

– Это почему же?

Не то чтобы я прям собиралась. Но в груди что-то заворочалось.

– А потому, Надя, что тот, кто мил со всеми, не мил ни с кем. А Юра принадлежит целому миру и никому. Да, и говорят, что так он и не перестал любить ту девушку из песни. С ним даже одногруппница мутила пару лет назад, но у них не срослось в итоге. Она сдаваться не планирует, тоже с ним в аспирантуру поступила. Ты ее знаешь, Анастасия Сергеевна, у нас практику речи в первом семестре вела.

От ее слов стало как-то грустно. Когда тебе говорят: «Не влюбляйся», то очень хочется не послушаться, тем более, когда сердце предательски подскакивает при одной только мысли об этом загадочном парне. А уж если Анастасии Сергеевне не удалось его очаровать, у меня точно нет шансов.

– Ты к экзамену-то готова? – К счастью, Протасова быстро перевела тему.

Я похлопала себя по животу – к нему я подвязала целый пояс из шпаргалок, и Олька рассмеялась.

– Ты, главное, не шурши громко, – напутствовала подруга.

Но ни одну шпору я так и не достала. Вытащила счастливый билет и сдала первый экзамен на отлично. Никакая я больше не Бедова. Вернулось ко мне везение! Я решила похвастаться папе перед тем, как ошарашить его новостью о моем плачевном финансовом и квартирном положении. Надо сначала под‐ сластить пилюлю.

– Па, слушай, – затянула я, но вместо признания вдруг захотелось узнать кое-что другое. Просто так. Ну а вдруг.

– Что такое, Бельчонок?

Я поморщилась и огляделась. Не дай бог кто услышит это домашнее прозвище. Хотя это лучше, чем Бедова.

– Глупый вопрос. Но помнишь, ты говорил, что Курск как одна большая деревня, все друг друга знают и все такое?

– Ну? – немного напрягся отец, а я на всякий случай обернулась, не стоит ли за моей спиной обладатель ромбических оленей и вязаных перчаток. Точно, он еще вяжет! Кошмар какой-то…

– Ты не знаешь никого по фамилии Чудовы? И сын у них Юра. Четыре года назад в Москву переехал.

Я ждала, что папа помолчит, честно изобразит, что пытается вспомнить Чудовых, но совсем не ожидала, что он скажет:

– Надь, ты чего, заболела?

– Нет. – Но я на всякий случай потрогала лоб.

– Юрка Чудов в соседнем подъезде жил. А потом рванул в Москву зачем-то, хотя его в наш пед без экзамена брали. Дядя Саша же заходил к нам перед твоим отъездом и телефон Юрца тебе давал, чтобы ты за помощью к нему, если что, обращалась. Земляки своих поддерживать должны.

– А… Ну да, точно, – вспомнила я. Правда, номер выкинула, по ходу, еще в подъезде. Я же самостоятельная. – А у дяди Саши разве фамилия Чудов?

– Прохоров у него фамилия. Слушай, ребенок, ты не переучилась там, а? Юрка не родной ему. Он детдомовский. Прохоровы опеку над ним оформили, когда тете Марине сказали, что своих у них не будет. Ему лет одиннадцать тогда было.

Мой мозг не справлялся с потоком информации. Почему все вокруг помнят и знают этого идеального парня, а я нет? Бред какой-то! Я чесала лоб и отчаянно пыталась вытащить из своего подсознания Чудова. Пустота. Соседний подъезд. Мы точно пересекались во дворе, может, даже праздники семьями встречали.

– А его фотографии есть, па? Может, не он это… – сомневалась я, зато если это все правда, то никаких чудес не бывает и совпадений волшебных тоже. Даже спокойнее на душе стало.

– Я тебе вечером перешлю после работы. Да он это. Он! Ты же когда поступила с ним в один универ, дядя Саша ему звонил, просил приглядывать за тобой.

И Чудов не подвел. Приглядел. От трамвая спас и, кажется, даже больше… Как все прозаично. Понятно, почему он возился со мной рано утром. Вот и конец мистики и тайнам, только на сердце стало паршиво и тоскливо. Я почти поверила в волшебную сказку. А все почему?

«А потому, Надя, что тот, кто мил со всеми, не мил ни с кем», – звучали в голове слова Оли, и я резко перестала чувствовать себя особенной. Просто землячка Чудова. Которая не умеет петь, не каталась в Шерегеше и никогда никому в жизни не помогала, не то что несчастным в Бангладеше.

Я положила трубку, так и не сказав папе, что лишилась жилья и что до стипендии мне есть нечего. Хотя аппетита у меня тоже теперь не было.

Юра

Я проследил, чтобы Надя точно зашла в университет и с ней ничего не приключилось, и покатил на поиски мастерских по ремонту одежды. Теперь, выходя из машины, я каждый раз проверял, выключил ли фары. Не выдержала моя газелька нескольких дней дежурства у Надиного дома. Когда потащился за своей Бедовой, то в спешке оставил ближний свет. Если бы не Пашка, мы либо насмерть замерзли бы, либо Надя довела бы меня до… ручки. Я нервно хохотнул от собственного каламбура, вновь прокручивая сегодняшнее утро в голове. Но уже без смеха. А если бы я не был законченным параноиком и не поджидал бы ее у подъезда, чем бы все кончилось?

Не хочу даже думать об этом. И так старался каждый шаг просчитать наперед, чтобы у Нади не было проблем!

Я прекрасно знал о ее несданном зачете и окучивал Пашку еще с прошлого года. Просил сжалиться над Беловой, но он был непреклонен. Сам только-только аспирантуру кончил, а корчит из себя строгого препода. Ну что ему стоило-то?

– Юр, она девушка твоя, что ли? – недовольно спросил Паша, когда я в очередной раз ввалился к нему в кабинет.

– Нет, – быстро ответил я.

– А что тогда? Родственница? Мне просто надо понимать, ради кого ты так впрягаешься сейчас. Даже для тебя подобное перебор.

– Паш, не спрашивай. Все сложно.

На самом деле все было куда проще, чем я накрутил, да только рассказать значило пережить тот страшный день еще раз. Хотя я и так день за днем варился в тех детских воспоминаниях.

– Она как минимум из Курска, – задумчиво рассуждал Паша. – Но ты же не просто за землячку просишь, да? Она тебе нравится?

Я молчал. «Нравится» – глупое слово. Слишком уж детское и наивное. А мы с ней больше не дети.

– Юр, просто ответь. Я тебя таким никогда еще не видел. Ты из-за нее с Настей расстался?

Я отвел взгляд. Настя сама ушла, когда поняла, что я за человек и что не дам ей того, чего она хочет.

– Нравится, – пробормотал я, глядя себе под ноги, и почувствовал, как дышать становится все тяжелее. Не сейчас надо было это говорить. А тогда… Еще в Курске. До всего.

– Ладно, не буду ее мучить. И так не собирался, не по своей вине она зачет пропустила, сама себя наказала больше. Но девчонка реально бедовая, Юр. Мы с ней в одном дворе живем. И это нечто. Каждый день вижу, как она чешет в универ, спотыкается, опаздывает, мрак.

– Знаю, что бедовая, Паш. Спасибо тебе огромное.

Он закатил глаза и покачал головой. А я на какой-то миг почувствовал себя кем-то вроде Надиного ангела-хранителя. Эта роль мне даже понравилась. И я с ней отлично справлялся вплоть до этого момента: соседка-кошатница, трамвай, зачет автоматом.

А теперь мне предстояло решить вопрос с курткой. Не думал, что это окажется такой сложной задачей. Все мастерские были закрыты, а в единственной работавшей за срочный ремонт попросили столько, что проще новую купить. Так почему бы сразу не поехать и не купить Наде куртку? Вряд ли Кир осчастливил ее новогодним подарком. Родители Нади тоже далеко. Получается, только я могу хоть как-то исправить эти праздники для нее.

Решено!

Я перелез в кузов и достал шубу Деда Мороза. Шуба – это, конечно, громко сказано, скорее, пестрый халат из синтетики, но я не жалуюсь, главное, тепло. Все равно сегодня выступать в нем перед детьми. Да и вручать Наде подарок будет символичнее. От Чудова Юры она его может не принять, а от Дедушки Мороза – обязана!

Глава 4

Надя

Ястояла у окна, кутаясь в чужую куртку, и вглядывалась в полупустую парковку университета. Уже начало темнеть, и все мои одногруппники разъехались по домам после экзамена, а Чудова все еще не было. Зря не взяла номер телефона у него перед прощанием. Вдруг он прямо сейчас обносит квартиру Кирилла? Я бы его попросила захватить мою сенполию… Хотя, с другой стороны, куда мне торопиться? Я вздохнула. Сегодня заканчивался мой устный договор с соседкой. Но больше тревожило меня то, что Юра где-то там на морозе и без куртки. Я переживала за него. Загадочный парень, которого все знали и которым все восхищались, снова решил стать неуловимым для меня.

– Кого высматриваешь? – сзади послышался голос моего нового знакомого, а его подбородок уперся мне в плечо. Что-то пушистое защекотало шею.

Сердце мгновенно затрепетало. Не поворачиваясь, я нащупала рукой ватную бороду и с трудом сдержала улыбку.

– Принес подарки, Чудов? Не поздновато для такого наряда?

– Тсс! Не так громко. Ты привлекаешь к нам излишнее внимание. – Он зажал мне холодной ладонью рот и оттащил подальше от окна.

Кроме бороды у Чудова имелось расшитое блестящими снежинками пальто, висящие на резинках рукавицы, съехавшая набок красная шапка и мешок в тон. Не хватало только обуви подходящей – на ногах у него были обычные зимние ботинки. Я пощупала шубу. Вроде теплая, если Чудов все время так ходил, то есть призрачный шанс, что не заболеет.

– Это я-то привлекаю внимание? Ты одет как Дед Мороз!

– Если бы я летом так нарядился, это было бы странно. Но сейчас зима, утренники, корпоративы, запоздалые поздравления преподавателей. Я смешался с толпой, – загадочно проговорил Юра. – И потом, Чудов гораздо круче Деда Мороза. Ему не пройти незамеченным в свою альма-матер, а у нас мало времени.

– А еще Чудов Юрий очень скромный, – хмыкнула я.

– Этого у него не отнять. – Хоть за бородой я не видела его губ, но по глазам поняла, что Юра улыбается.

– У меня к тебе только один вопрос. Как ты остался для меня незамеченным, если все вокруг тебя знают? – Я задала самый волнующий вопрос, но Юра лишь пожал плечами.

– Пф-ф-ф. Ты трамвай-то перед носом не разглядела, а куда до него самому классному парню в универе? – продолжал красоваться Чудов.

А вот сейчас обидно стало, про трамвай этот дурацкий напомнил. Так что я решила ответить колкостью на колкость:

– Сам себя короновал?

– Нет. Это все вокруг меня переоценивают, но обещай, что не скажешь им, что я из плоти и крови на самом деле. – Юра ткнул себя в утренний порез и подмигнул. Ранку он пластырем так и не заклеил.

– Постараюсь. Что в мешке?

– Подарок для тебя! Закрой глаза и увидишь, – заговорщически прошептал Чудов.

– Немного нелогично. Если закрою глаза, то ничего не увижу.

Он нетерпеливо тряхнул мешком, и пришлось послушаться. Даже интересно стало, что задумал этот странный парень. Гадала я недолго, Юра опять принялся меня раздевать, второй раз за день. Многовато. Я вцепилась в его теплую куртку и услышала что-то напоминающее злобный рык:

– Да, отдай сюда, иначе свой подарок не получишь. Не думаешь же ты, что я к тебе в коридоре универа приставать буду? Ты чего такая пуганая-то? Расслабься уже!

– Не думаю я ничего, – недовольно буркнула я, но сопротивляться перестала.

К счастью, мое раздевание ограничилось только верхней одеждой. Рядом раздалось шуршание мешка и чего-то еще.

Мою куртку, наверное, отремонтировал, потому так долго его не было. Сейчас же мастерских-то работающих не найдешь, поди и за ремонт втридорога сдерут. Но к чему весь этот цирк?

– Идеально! – Юра осторожно застегнул мне молнию под самое горло и набросил капюшон сверху. – Все. Теперь можно смотреть. Нравится? Если нет, я чек сохранил, поменяем. Только бирки не отрывай и на цену внимания не обращай. Считай, подарок тебе на Новый год за все твои страдания.

Чек? Я посмотрела на абсолютно новую куртку, которая была на порядок теплее моей старой, и стоила наверняка кучу денег. Погладила ладонями рукава с декоративными застежками, ремень, наметивший талию, которой не было у моего бесформенного пуховика.

– Чего молчишь-то? Менять едем или нравится? – поторапливал меня Чудов, а я все крутилась на месте и разглядывала свое отражение в окне.

– Нравится. Сколько я тебе должна?

И зачем спросила? Денег у меня все равно нет. Ну скажет он, а дальше?

– Нисколько плюс один поцелуй, – без тени смущения сообщил Юра.

Всего-то?

Я шагнула вперед и, не раздумывая, сдернула с него дурацкую бороду вниз и остановила взгляд на его губах. Какие они? Мягкие, наверное, и теплые. Так хотелось прикоснуться…

Шутил ли Чудов или был серьезен, я уже не хотела проверять. Просто потянулась навстречу в бесконтрольном желании доказать ему и самой себе, что я особенная. Не одна из тех, кому он вечно помогает. Мне хотелось присвоить себе этого парня вместе с его пошловатыми шуточками и слишком добрым сердцем.

Всего мгновение, и я узнаю, какие на вкус его губы. Пойму, почему у меня так сильно жжет в груди, и перестану, наконец, считать себя ничтожеством, которое бросили ради другой. Я прикрыла глаза и вдохнула запах Юры. Вот он, человек, который не позволил трамваю снести мне голову этим утром, но из-за которого в этой самой голове теперь внезапно помутилось. От мучающей меня загадки, от его самоотверженности, от внезапной заботы. Просто от Чудова Юры, самого странного парня на свете.

Но… Ничего не вышло. В последний момент Юра увернулся от моей навязчивой благодарности, а я ткнулась в его щеку и тут же услышала смешок:

– Ай-ай-ай, внученька. Не смущай дедушку такими вещами. Не привыкший я к страстным лобызаньям, – по щелчку пальцев вошел в роль Чудов, оставив меня ни с чем.

Я зажала рукой рот, чувствуя, как меня начинают душить одновременно стыд и обида. Сам же сказал про поцелуй, а теперь отворачивается!

– В‐в-внученька? Какая к черту внученька?! – задыхалась я.

– Ах, ну да! Ты же еще не в курсе. – Юра вытащил из мешка украшенный блестками кокошник и потряс им у меня перед носом. – Ты теперь моя Снегурочка до конца зимних праздников. Пойдем, мы уже очень сильно опаздываем, а тебе еще переодеваться.

Как он это делает? Секунду назад я злилась и обижалась на него, а теперь стою в кокошнике и удивленно хлопаю глазами.

– Куда опаздываем?

Чудов быстро вернул бороду на место, спрятав свое лицо, и потащил меня по коридору мимо удивленных студентов и преподавателей, которым не повезло задержаться в универе в этот час.

– Увидишь. Ты же у нас отличница, вы‐ учишь роль минут за… – Он на ходу достал телефон и посмотрел на экран. – Великий Устюг! Пятнадцать минут. Бегом!

Я пыталась поспеть за своим Дедом Морозом, но при каждом шаге ушиб напоминал о себе. Я хромала и морщилась.

– Юр, не могу. Нога болит. – Я вырвалась и согнулась пополам, поглаживая припухшее место на лодыжке.

Парень обернулся. Все бы отдала сейчас, чтобы содрать с лица эту идиотскую накладную бороду и увидеть его настоящие эмоции.

– Сценарий придется переделать. Плясать и хороводить ты точно не сможешь. – Юра задумчиво почесал свою красную шапку. – С другой стороны, всем уже порядком надоел сюжет, где дети помогают найти снеговику потерянную морковку, так ведь?

Он бредит, что ли? Какой снеговик? Какая морковка? Но в одном Чудов чертовски прав, хороводить я точно не смогу. Мне идти-то больно.

– В этот раз мы будем искать лекарство для Снегурочки. Так даже интереснее, драмы больше. Такого точно еще не было ни на одном утреннике.

Глаза у Юры загорелись, а до меня наконец дошло, что он не шутил про внученьку и какую-то там роль, и пока я растирала свой ушиб, мечтая только о мягком диване, Чудов обдумывал очередную идею.

– Держи мешок. Понесешь.

– Ты меня не слышал? Я иду с трудом, какой еще мешок?! Смерти моей хочешь?

Он закатил глаза и, передразнивая меня, произнес:

– Слушай, Гена, давай я понесу мешок, а ты…

Совсем рехнулся, о чем он вообще говорит? Да еще рукой мне машет, мол, продолжай.

– Я говорила, что ты меня пугаешь? – Я точно ответила не по сценарию, который был в голове у Чудова.

– Ага, твоя гелевая ручка была очень убедительна, но мы это еще обсудим, Чебурашка, а сейчас сделай, пожалуйста, что я прошу, и возьми мешок!

– А‐а-а, в этом смысле? – Мне вдруг стало так смешно, и я пропела детским голоском: – А ты понесешь меня!

– Это ты здорово придумал, Чебурашка! – хрипловатым голосом продолжил Чудов, и я уже улыбалась во весь рот.

Стоило мне только ухватиться за мешок, как Юра подхватил меня на руки и понес дальше. Я уткнулась в бархатистую ткань его костюма и изо всех сил пыталась отогнать от себя мысль о губах Чудова. Теперь-то он не сможет сопротивляться. Все время щеку подставлять – шея устанет. Может, попробовать еще разок?

Но Юра вдруг сказал:

– По поводу поцелуя. Я не шутил, Надя. Но не сейчас. Когда между нами не останется неоплаченных обязательств, я не буду тебе мешать. Договорились?

Я смотрела на него во все глаза. Либо этот парень мысли читать умеет, либо я слишком жадно таращилась на его ватную бороду.

– Уверен, что я захочу это сделать? Вдруг использую тебя в корыстных целях и сбегу?

– Конечно, захочешь, ведь мы оба расплатимся с долгами и не сможем отвертеться. Да и потом, это не ты меня используешь, а я тебя. Самым наглым образом.

– Кто ты такой вообще?

Он как-то горько усмехнулся в свою белую бороду, и я злобно прошипела:

– Если скажешь, что ты Дед Мороз, я тебя придушу. Я чокнутая, ты уже в курсе! Отвечай, кто ты?

– А тут нет никакой интриги, Надя. Я очень плохой парень, и это знаем только мы с тобой. – Голос его вдруг стал каким-то чужим. Или как раз наоборот, настоящим, потому что мне вдруг послышалась смертельная усталость и надлом в этих словах. И опять эти загадки!

– Я первый раз тебя встретила сегодня. Я тебя даже не знаю, – соврала я, не моргнув, потому что, конечно, я его знала – отец даже фотку прислать пообещал. Только не помнила.

– Еще узнаешь, – пообещал Чудов. – Скоро я тебе все расскажу, Надя. Осталось недолго. Но пока держись крепче, у нас с тобой выступление перед очень благодарной, но нетерпеливой публикой.