Текст книги "Растопи мое сердце"

Глава 13 – Зеленый свет

Артем

Проигнорировав то, как молниеносно наливается низ живота раскаленным, бурлящим свинцом, я выругался про себя. Смачно так, отборно, правда толку от этого никакого, потому что перед мысленным взором застыла картинка чертовой Таи, такой, какой я ее запомнил почти год назад.

Стеснительная, вся румяная такая, глазки в пол и свою пышную «троечку» от меня старалась спрятать стыдливо. Воспоминания в моменте подрывают килотоннами тротила мои мозги: кожа её бархатистая и стоны сладкие, губы пухлые и белоснежные зубы, что впивались в мое плечо, когда я впервые погрузился в ее жар…

И мне тогда было реально по-кайфу. Если бы не ее нафталиновый стайл, то возможно я бы и не усвистел от девчонки так быстро и еще бы пару раз отвязно повалял ее на горизонтальных поверхностях. А так, на кой мне была нужна влюбленная в меня по уши дурочка, которая верит, что на свете еще не перевелись принцы на белых конях?

Да, это был единственный существенный минус, который, увы и ах, одним махом перекрыл все остальные плюсы. Даже зачетные сиськи и крутые бедра, между которыми мне было так потрясающе двигаться.

Проведя пальцем по сенсору, я едва не совершил самый большой грех – чуть не отправил ей свою заинтересованность ее согласием. Потом мысленно втащил себе по лицу и напомнил, что вообще-то Артем Бессонов поношенное выбрасывает, а не донашивает за какими-то старпёрами. Нет, я не был фанатом девственниц, но и не делить одну девушку на двоих, тем более со старым пердуном, желания не имел… Это грань извращения. Выбрала его вместо прекрасного и расчудесного меня? Ну вот и пускай теперь пожинает плоды. Хрен с ней, с этой Таей. Девиц, что ли, мало?

Давай, до свидания!

Я включил блокировку и засунул телефон в задний карман брюк. Походил ещё немного по комнате, позабыв обо всем на свете, включая Арсеньева. Но одно стояло перед глазами, как приклеенное – сообщение Таи. Проклятье буквы, словно гипнотизировали меня вернуться к ним, перечитать и дать самый положительный ответ.

Но, к счастью, я не поддался на провокации собственного разума, а потом и вовсе уехал на тренировку. Вот тут мне знатно промыли мозг. Наш тренер, Михаил Козак, как увидел моё разукрашенное лицо, так его аж всего перекосило. Он грозно кивнул, намекая, что ждёт меня у себя в кабинете.

А затем угрожающе похрустел костяшками, намекая, что будет больно.

– Мы помянем тебя, чувак! – проорал мне в спину Жук, и тут же вся команда дружно заржала, а я только показал всем «фак» двумя руками и дополнил их волнообразным движением туловища, да пошел получать люлей.

Ведь заслужил как-никак.

Вообще Михаил Аркадьич был у нас дядькой хоть и молодым, по моим меркам, но достаточно строгим. В свои сорок пять он успел обзавестись тремя детьми, которым практически не уделял внимания. Его жена вечно высказывала по телефону мужу, как её бесит хоккей и ледовый дворец. Откуда я знал? Даже динамик у тренера был закаленным и горлопанил не хило, и, как итог, излияния его ненаглядной стали общественным достоянием.

– Ну садись, – строго сказал Козак, жестом показывая на кресло. Кабинет у него был небольшой, но довольно светлый и уютный. Особенно тот кактус с бабочкой возле компьютера, кажется ему его подарила дочь.

Я плюхнулся туда, куда было предложено и приготовился к допросу.

– Ничего не хочешь сказать, Бессонов?

В ответ я, словно подросток, которого вызвали на ковёр к директору, пожал плечами и коротко выпалил:

– Никак нет.

– Хорошо, тогда я скажу – меня бесит твое лицо, Артем.

– Да я упал…

– Что ты несёшь? – он повысил голос, стукнув рукой по столу. И правда атмосфера напоминала школу. Меня частенько вызывали в кабинет то к завучу, то к директору. Пару раз даже к участковому.

– Говорю же, упал. Под ноги не смотрел, вот и поскользнулся. Растяпа я, короче, – улыбнулся и развел руками.

– Я по-твоему на идиота похож?

– Честно? Не очень, – попытался я пошутить, но кажется, тренеру шутка не зашла.

– Твою мать! – я поджал губы, пытаясь рассмотреть больше, чем позволял Аркадьевич. Если он ещё не заговорил про Арсеньева, значит пока о нашей милой стычке не знает.

– Слушайте, ну правда случайно вышло… слово даю, зуб да! Скажите, что еще отдать, мне для вас, Михаил Аркадьевич, ничего не жалко, – я вновь изобразил подобие улыбки, тренер же на это театрально закатил глаза.

– Ты уже забыл, что на кону твоя карьера, Артем? НХЛ, слава, бабки, безбедная старость на Карибах в окружении пышногрудых девиц, м-м?

Я уже говорил, что обожаю своего тренера?

– Да все будет путем, не парьтесь.

– С кем мейкап наводил? – только и прорычал он.

– Ни с кем.

– Артем…

– Я сказал! – поднял я голос и собственную задницу со стула, а затем уже более миролюбиво добавил. – Тренировка не ждет, тренер. Это важнее, чем мои фонари, последствия которых я уже решил. Осадите, ок? Я не ребенок и не инфантил.

Аркадьич ничего не ответил, хотя по виду казалось, расстроился. Нет, мне было приятно, что он так близко к сердцу все воспринял, да только я же тоже тертый калач. Не допущу, чтобы какое-то мудло испортило мне карьеру.

Вернувшись в раздевалку, я полез в сумку и из неё случайно выпал мобильный. А там опять… проклятое сообщение попалось на глаза. У меня аж снова внутри все вскипело. И, кажется, даже дым из ушей повалил.

Чертова телка!

– Да ну её, – прорычал шепотом и ушёл переодеваться.

И вроде не была Тая такой уж особенной, чтобы мой член залез в мозг и активно напоминал об этой девчонке. Не была и точка! Хотя у тренера и команды возникло другое впечатление, потому что, откровенно говоря, сосредоточиться на тренировке я так и не мог.

До вечера себя загонял. Придумывал тысячу ненужных, «срочных» дел и летел их решать, а потом, уже за полночь, вернулся домой и почти до утра ворочался в собственной постели, уговаривая себя забыть про Таю, названную в честь бабушки.

Почти получилось. И я наконец-то забылся тяжелым, поверхностным, полным уродливых образов, сон. А когда проснулся далеко после обеда, то понял, что не успокоюсь, пока окончательно не закрою этот гештальт. А там хоть трава не расти.

Взял в руки телефон. Четверть часа гипнотизировал последнее ядовитое сообщение от этой кошки, а затем… Плюнул!