Текст книги "Три секрета для Миллиардера"

4

– Могу я спросить, почему вы назначили такую высокую цену за репетиторские услуги? – процедила сквозь зубы с пластиковой улыбкой, от которой уже через миг начало сводить скулы.

– Да, – чуть замялся Вадим, будто это вопрос был для него неудобен.

О, ну надо же! Я думала, его ничем не проймешь!

Но мужчина даже на миг отвел в сторону взгляд, подбирая слова:

– Дело в том, что нам нужен не простой репетитор. Скорее… друг. Понимаете?

– Что? – я нахмурилась. – Вы имеете в виду, что девочка сложная? С ней непросто будет найти общий язык?

– Нет, нет, – оборвал он меня. – Моя дочка самый ласковый ребенок на свете. Но очень закрытый. И я не смогу подпустить к ней человека, который будет… совершенно для нас посторонним.

Я вздернула бровь в немом вопросе.

– Я с большим трепетом отношусь к ее окружению. И весь персонал в этом доме, нам с дочкой уже скорее, как члены семьи. Мне бы хотелось, чтобы наш будущий репетитор тоже стал частью нашей с дочерью жизни. Это не просто работа, вы понимаете?

– Понимаю, – отозвалась, совершенно ничего не понимая. Но слава богу Вадим поспешил пояснить:

– Знаю, что прошу слишком многого, но вы готовы будете изменить свою привычную жизнь? Переехать сюда? Стать для моего ребенка настоящим другом?

– Переехать?…

– А, вам не сказали? Да, это обязательное условие. Моя дочка очень любит свое дело, и намерена каждый день заниматься. На втором этаже мы обустроили для этого специальный зал с нужной акустикой. Но я не хочу, чтобы будущий репетитор был просто приходящим с улицы человеком. Он должен стать моей дочери по-настоящему близким. Думаю, только так она на самом деле сможет открыться и открыть свой талант.

Он замолчал, а меня вновь захлестнула обида.

Этой девочке с рождения дано все! Все блага мира! И заботливый отец вдобавок! Тогда как моим крошкам даже грамма отцовской заботы не перепало.

– Вы не подумайте, условия для жизни здесь отличные, – по-своему расценив мое молчание, продолжил Вадим. – У вас будет отдельный гостевой домик со всеми удобствами. При желании, я могу выделить машину с водителем, и даже охрану, если в ней будет надобность. Ну и конечно, любые переработки будут щедро оплачены.

Я гордо вздернула подбородок. Вопрос денег стоял слишком остро. Насколько глупо будет отказаться от подобного предложения из-за старых обид?

Но принимать решение я не спешила:

– Мне нужно подумать.

– Конечно, – легко отозвался Вадим. – И я не готов нанимать вас прямо сейчас. Мы просто обсуждаем детали, – уголок его губ дернулся в ироничной усмешке. Меня это немного задело. Вот он – деловой человек, рационально ко всему подходящий. Не то, что я – еле держащая бушующие эмоции под контролем. – И, прежде, чем сделать вам окончательное предложение, я бы хотел, что бы вы познакомились с моей дочерью. Кстати, вот и она, – на этих словах строгое мужское лицо изменилось. Будто озарилось невидимым светом, а взгляд, устремленный к двери, наполнился теплотой:

– Милая, – совершенно особенной интонацией обратился к кому-то Вадим. Я обернулась, заметив как дверной косяк смущенно подпирает хрупкое девичье плечико. Сама же девочка прилежно сомкнула ручки и смотрела смущенно, будто боялась, что нам помешала. Но ее отец протянул руки и широко улыбнулся: – Беги сюда.

Девочка несмело кивнула, и прошла вглубь гостиной, садясь рядом с отцом. С любопытством на меня посмотрела:

– Вы мой новый репетитор? – тонюсеньким голосом произнесла.

Я завороженно кивнула, оглядывая ребенка. И, честно признаться, эта крошка покорила меня с первой секунды. Для своих пяти лет она была слишком хрупкой. Надави сильнее – сломается, словно хрустальная ваза. Худенькая, с острым плечиками, темными волосам, собранными ленточкой в хвост. В вязаном розовом платьице и шерстяных белых колготках. Но мой взгляд буквально прилип к ее пальцам, и я зачарованно выдохнула.

Длинные, гибкие… Да они будто созданы для игры! О, бог знал, какой талант дать этой девочке, когда ее создавал!

Я широко улыбнулась и отмерла:

– Привет, – осторожно поздоровалась с крошкой, – у тебя очень красивые руки.

Девочка тут же зарделась и совсем засмущавшись, опустила глаза. Мне стало неловко.

– Спасибо, – пискнула она тихо, окончательно замолчав.

– Простите, – я глянула на Вадима. Не думала, что таким замечанием на корню обрублю наш начавшийся с крошкой контакт.

Но тот улыбнулся, кивнул своим мыслям, и показал мне, что извиняться не стоит.

– Вы ей понравились, – благодушно сказал.

Я вытаращила глаза, не сдержавшись, а Вадим пояснил:

– В ином случае, она бы вообще с вами общаться не стала.

Следом он что-то тихо сказал своей дочке, та вскинула сверкающий взгляд и живо кинула.

– Вы готовы сейчас провести пробный урок? – вновь обратился Вадим ко мне.

Готова ли я?… Да я даже не готова решить, хочу ли на него работать! Но раз уж пришла… Тем более девочка смотрела с азартом и ожиданием. Было видно, что этот урок она всей душой сейчас жаждет.

Потому я согласилась с улыбкой, и позволила отцу малышки провести меня на второй этаж, в огромный зал с фортепьяно.

Урок прошел замечательно, и мы с малышкой даже на время забыли, что за нами сейчас наблюдает притаившийся у входа Вадим.

Я искренне поразилась умениям девочки. Для своего возраста она играет прекрасно. Пальчики живо перебирают по клавишам и почти что не путаются. Даже мои редкие замечания были восприняты ей совершенно спокойно. Умничка тут же принимала их к сведению и усердно пыталась исправить.

Минутой позднее, Вадим отправил дочь в ее комнату, и посмотрел на меня.

– Я готов вас нанять, – непоколебимо оповестил.

– Вы так быстро приняли решение?

– Не привык сомневаться, – твердо ответил.

Мою память мазнула картинка из прошлого. Да, он совершенно откровенен сейчас. И я точно знаю, что этот мужчина всегда знает, что ему нужно.

Я спрятала взгляд, борясь с внутренними сомнениями.

– И все же, мне надо подумать. Бросить всю жизнь и переехать на другой конец города…

– Что вас держит?

– У меня есть семья! – вскинулась я.

– У вас будет отдельный дом. Вы можете переехать туда со всей своей семьей. Я не против.

– У меня трое детей.

– Меня это устраивает, – не стал тянуть он с ответом. – Это даже лучше. У вас уже есть опыт общения с детьми, а значит, я буду уверен, что и к моей девочке вы точно найдете подход. Когда вы с мужем сможете переехать? – уточнил он с напором.

Испытующе на него посмотрела. Неужели, даже известие о трех моих дочерях не заставило его ничего заподозрить?

– Мужа нет, – сухо ответила, – я воспитываю своих дочек одна, – процедила с укором, и не сдержалась – устремила на него обвиняющий взгляд.

Но его не проняло:

– Отлично, сколько им лет?

– Три, – от злости меня начало немного потряхивать.

Неужели, и правда меня не узнал?! Просто не верится!

– Должно быть, вам было непросто, – отрешенно отозвался Вадим. – Так когда, говорите, сможете переехать?

Закусила губу, чтобы прямо сейчас не высказать все, что я о нем думаю.

А потом эмоции отпустили, и я, наконец трезво смогла оценить перспективы работы.

Раз уж отец моих дочек решил однажды исключить нас из жизни, оставив на окраине бедности, то почему бы мне хоть так не воспользоваться подарком судьбы и не забрать себе этот шанс вырваться из долгов?

Однако, молчала я непозволительно долго. А Вадим, не привыкший к отказам, решил пойти ва-банк:

– Я удвою вам жалование, – твердо сказал. – И устрою ваших дочерей в частный детский сад. Он здесь рядом. Детей после него берут в любую гимназию. Там отличная подготовка.

Я с грустью хмыкнула.

Да. Он еще раз дал мне понять, что не принимает отказов. Однажды, я уже познакомилась с этой стороной блестящего бизнесмена Вадима Берга слишком уж близко…

5

– Нет, нет, – я металась по комнате под встревоженным маминым взглядом. – Я зря согласилась. Сейчас позвоню и сообщу, что все отменяется, – даже схватила мобильник, но родительница меня перебила:

– Радочка, милая, не понимаю, чего ты боишься?

– Мам, ну как? Как я оставлю тебя тут одну? – это казалось блестящей отговоркой! Разве не так?

Но мама лишь обиженно фыркнула:

– Я что, по-твоему, немощеная старуха? Не могу сама о себе позаботиться?

– Нет! Конечно я не это имела в виду.

– А прозвучало именно так.

Я отложила телефон обратно на тумбочку и села на край кровати. Виновато заглянула маме в глаза:

– Все… сложнее. Я тебе не сказала, но… – взгляд не выдержал и трусливо спрятался в углу спальни.

– Говори уже. Я же вижу, тебя что-то тревожит.

– Человек, который хочет меня нанять, это… Вадим. – Выдохнула и ощутила, как на сердце стало чуточку легче. Рано обрадовалась. Имя Вадима было внашей семье под запретом. Я сама ввела мораторий три года назад. Так что сейчас мама просто не поняла о ком я вообще говорю:

– Вадим? Так. Хорошо. А что тебя беспокоит?

Я посмотрела на мать обреченно. И простонала:

– Мам, тот самый Вадим!

Глаза родительницы наполнились немым изумлением:

– Ты рассказала ему о тройняшках? – первое, что она спросила испуганным голосом после затянувшейся паузы.

Я скисла сильнее. Повесила плечи.

– Это было бы сложно. Учитывая, что он меня даже не узнал.

– Как не узнал?

– Ну вот так, – развела я руками. – «Добрый вечер. Вас зовут Рада?», – процитировала отца своих крошек, специально сделав тон голоса слишком противным. – А о том, что однажды он мое имя… И меня… – а дальше я хватала ртом воздух, не в силах вслух повторить слова о любви.

Мама положила руку мне на плечо. Легонько погладила. Через миг пришла к выводам:

– Может быть, просто вид сделал? У него дочка есть, если я правильно понимаю? Наверное, и жена тоже?

– Нет, мам. Вернее, дочка-то есть. Но мы достаточно были наедине. Там не перед кем было комедию изображать.

– Значит, и впрямь не узнал? Но ты все равно согласилась на эту вакансию?

– О! Было сложно не согласиться! Ты себе не представляешь до чего он бывает настырным! Да он буквально гипнотизирует! Если захочет чего – всё! Пиши, пропало! Добьется!

Я споткнулась на полуслове, поняв, что делаю из отца своих дочек какого-то хладнокровного монстра. Но, наверное, так мне было легче принять свое прошлое. И ошибку, которую я совершила, поверив не тому человеку.

– Но, раз так, – осторожно продолжила мама, – может, и правильно, что согласилась? Такие зарплаты на дороге не валяются. Я не хотела тебе говорить, но у меня трое учеников на той неделе от занятий отказались. Ничего не поделаешь, кризис в стране.

Мое сердце болезненно сжалось. Мама и так работает с утра до ночи, чтобы иметь возможность нам с дочками помогать. И тоже очень сильно переживает, когда денег катастрофически не хватает. Она у меня скрипачка. Много лет была преподавателем в педагогической филармонии. А потом ее скосила болезнь, с которой мы долго боролись, и от постоянной работы мама вынуждена была отказаться. Теперь, как и я, перебивается репетиторством. И это бы могло приносить хороший доход, если бы не было настолько непостоянным – сегодня ученики есть, и горят своим делом. А завтра потухают как догоревшие спички, навсегда зарывая в землю зачатки таланта. Тех, кто всерьез занимается – единицы из общей толпы.

– Мам, и все же. Переехать к нему вместе с девочками? Что, если он их узнает? Они ведь похожи. Ты просто не видела. Цвет глаз одинаковый. Или когда они хмурятся… Или смеются… У всех троих мимика их отца. Такое нельзя не заметить!

– Ну узнает, и что? – возмутилась родительница. – Разве, ты должна себя за что-то винить? Ты пыталась ему сообщить. И встречи искала, и звонила не раз. Это он виноват, что не шел на контакт после того, как свое получил. Знаешь, даже хорошо, если узнает. Пусть станет стыдно! Может, совесть проснется и он будет девочкам помогать? А ты не раздумывай даже. Соглашайся на должность. О тройняшках подумай.

Я, не выдержав распирающих мыслей, тяжко вздохнула и отбросилась на жесткий матрац. Раскинула в сторону руки, уставившись в потолок.

– О них и думаю в первую очередь. А что, если он захочет их у меня отобрать?

– Глупости не говори. Никто детей у матери не сможет забрать.

– Да, только если их отец не самодурный миллиардер. Я не знаю, что ему завтра в голову может взбрести.

– Нет, милая, – строго ответила мама, – я сильно сомневаюсь, что три года ему дети были не нужны, а сейчас он вдруг к ним воспылает любовью.

Сердце прострелила горечь обиды.

– Но он же не знал о них, – в защиту Вадима произнесла. – Вот к своей дочке он с таким трепетом относится. Ты бы видела.

Не сдержавшись, смахнула слезинку, предательски скатившуюся из уголка глаза.

Мама вздохнула. Посмотрела в окно. А потом тихо произнесла:

– Тебе ли не знать, как обманчива может быть видимость чувств. Ты ведь на себе его «любовь» испытала.

Ну всё. Добила. Я крепко зажмурилась, мысленно вспоминая его хриплый голос и горячее признанье в любви.

– Ты меня с ума сводишь, Рада, – шептал Вадим на ухо. А у меня от его голоса по телу рассыпались сладкие грозди мурашек. – Никогда… Никогда я не терял от девушки голову… Пока не встретил тебя. Ты особенная. Ни на кого не похожая.

Он склонился еще ниже и взял в плен мои губы. Они и так были распухшие и покрасневшие от неистовых поцелуев, но я вновь поддалась, с энтузиазмом ему отвечая.

– Подумать только, – шептал сквозь поцелуи, – всего неделю знаю тебя, а будто всю жизнь… Разве такое бывает? – он смотрел ошарашено, словно нашей любовью его хорошенько огрело по голове. Ради справедливости, надо заметить, что и у меня взгляд был точно таким.

– Рада… Радость моя… – продолжал отрывисто целовать, унося меня своими прикосновениями куда-то в другую реальность.

Мы были друг другом опьянены. С упоением целовались до исступления. Изнеможения. Купались в сладкой неге влюбленности. Наслаждались ласками и объятиями. И оба желали, чтобы это никогда не заканчивалось.

Но, увы – любой сказке приходит конец. Наш – был печальным.

6

Вадим.

– На следующей неделе в «Войс» выйдет заметка о нашей помолвке, – Таисия вскинула томный, ласковый взгляд из-под ресниц, и накрыла мою руку своей. – Ты ведь не против?

– Насколько я понимаю, ты не спрашиваешь, а ставишь меня перед фактом?

Заявление мне не понравилось. Ее чарам я в очередной раз не поддался. Выдернул руку, и посмотрел в ответ строго.

– Милый, – кротко улыбнулась она, – ну что ты начинаешь?

Поднялась со стула, обогнула меня, прошлась пальчиками по шее под рубашкой, и принялась массировать плечи. Вместо расслабления я получил противоположный эффект – голова была забита совершенно другим.

– Нельзя больше тянуть, – нашептывала мне на ухо Тая. – Скоро и так все узнают. Пойдут сплетни. Люди станут гадать, почему мы это скрываем. Припишут мне какую-нибудь беременность, или того хуже…

– Мне все равно на мнение людей. Я не хочу огласки.

Ее руки резко от меня отстранились. Таисия села на место, взяла в руки вилку, и уткнулась в тарелку. Кольнуло чувство вины:

– Мы ведь обсуждали это, – уже мягче сказал. – Журналисты всю жизнь за мной охотятся. Я не желаю контактировать с ними. И не важно, что…

– А для меня важно! – огрызнулась она. Такая манера для Таисии была совершенно несвойственна, и я немного опешил. Поняв, что сплоховала, девушка тут же исправилась: – Я просто не пойму, почему ты тянешь? – подняла жалобный взгляд. – С момента нашей помолвки уже полгода прошло. Да уже свадьба должна была состояться, а ты о ней даже говорить не хочешь.

– Ты же знаешь, сейчас не до этого.

– Тогда зачем ты вообще сделал мне предложение?! – она сжала окольцованную руку в кулак.

Я стиснул челюсть:

– Напомнить, как все было на самом деле?! – сорвался. Очень хотелось поставить Таю на место, и рассказать, что даже это кольцо выбирал мой секретарь, а не я. Но это был бы удар ниже пояса, поэтому я промолчал.

А вот моя невеста любым методом не гнушалась. Потому заявила:

– Как долго ты будешь тянуть? Как долго твоя дочь будет без матери? Ты знаешь, как ей одиноко? Ты постоянно занят, Вадим. У тебя на нее нет времени. Ты все время работаешь. Девочка закрыта. Отстранена от всего внешнего мира. Одним этим пианино своим живет!

– Роялем, – на автомате поправил. – И не надо становиться моей дочери матерью, если без свадьбы ты не способна стать ей по настоящему близкой, – холодно бросил в ответ.

– Ты же знаешь прекрасно, что ближе меня у нее никого нет! – возмутилась невеста. – Что бы с ней было, если бы не я?! Напомнить, что ты даже не заметил, когда она заболела?! – Тая бросила на стол скомканную салфетку. – Тоже мне, отец года!

Натянутые нервы не выдержали. С противным скрежетом я отодвинул стул и встал на ноги. Собирался выйти из столовой, но вовремя заметил дочку в дверях. Как всегда, она притаилась, боясь встревать в разговор.

Мышцы на лице тут же расслабились.

– Малышка, – я ласково ей улыбнулся, – иди сюда.

Усадив дочь за стол, приказал подать ужин.

– Тебе понравился новый репетитор? – решил еще раз уточнить у малышки.

Та спрятала улыбку и потупила взор. Через паузу кивнула:

– Она добрая, – довольно изрекла дочка.

– Добрая? – фыркнула Тая. – Главное, чтобы она была профессионалом, – назидательно поправила Миру.

Я сжал вилку в руке и холодно посмотрел на невесту.

– Ну а что? – та недоуменно пожала плечом. – Разве я не права? Мало быть просто доброй за ту сумму, которую мы ей собрались платить.

– Я. Я собрался платить.

Таисия подняла вверх ладони и закатила глаза.

– Ладно, ладно…

– Па, а мы перед новым годом поедем в Париж, как ты обещал? На концерт, – спросила дочка, не упустив из внимания, что ситуация за столом накалена до предела.

– В Париж? – вскинулась Тая. – А почему я об этой поездке не знала? В последнюю неделю декабря там будет проходить показ мод! Я бы тоже хотела поехать!

Мира почему-то сникла в момент.

Я хмуро посмотрел на дочь, потом на Таисию:

– Мы с Мирой собирались поехать вдвоем, если честно.

Взгляд девушки налился немым возмущением. Но, проглотив обиду, она бросила сухо:

– Конечно. Как скажешь. – И продолжила дальше жевать свой салат.

– В любом случае до нового года еще слишком долго. Решим ближе к делу.

Мира поникла. Настроение малышки испортилось, и в этом снова я виноват.

Порой хотелось язык самому себе оторвать. Но как объяснить этой маленькой девочке, что дороже нее у меня никого нет на свете? Что готов на все ради нее. Что так много работаю только, чтобы у нее было все, что та пожелает. Чтобы она ни в чем никогда не нуждалась. И что мне, ради этой работы, иногда приходится соглашаться на жертвы…

Я осторожно коснулся крохотных пальчиков дочери. Та вздрогнула и подняла глаза на меня:

– Эй, не расстраивайся, – тихо сказал. – Я сделаю все, что возможно, чтобы нам удалось поехать туда.

Тае мой ласковый разговор с дочерью явно давил на чувство собственного достоинства, поэтому она ядовито сказала:

– Мира, не налегай так на картофель. Фигуру нужно беречь.

Крошка непонимающе на нее посмотрела. Потом перевела жалобный взгляд на свое блюдо с картофелем. И нехотя отодвинула тарелку подальше.

А я просто рассвирепел:

– Что ты несешь?! Побойся бога! Ей пять!

Тая распахнула глаза и втянула голову в плечи, поняв, что ляпнула лишнего.

Часто и глубоко дыша, я всеми силами пытался сдержать ураган, что зарождался внутри.

– Мира, милая, беги в свою комнату. Я прикажу принести тебе ужин туда.

Дочка кивнула, а уже через миг скрылась из виду. Будто только этого и ждала.

– Как ты можешь кричать на меня?!.. – дрожащим голосом выдала Тая.

– Какого черта ты говоришь ей такое?!

– А что я такого сказала?…

– Правда не понимаешь?!

– Давай успокоимся. – Процедила Таисия и резко подскочила на ноги. – Думаю, моя недельная командировка пойдет нам обоим на пользу.

– Я тоже так думаю, – сухо изрек.

Смерив меня осуждающим взглядом, невеста пошагала к выходу, разнося по дому эхо ударов шпилек о кафель.

Уже у двери, обернулась:

– Ты даже не поцелуешь меня на прощание? Мы не увидимся целых семь дней.

Я промолчал, хоть и осознавал, что веду себя не лучше обиженного мальчишки. В нашей паре мудрее оказалась Таисия. Невеста тут же остыла, и вернувшись, поцеловала сама.

Коснулась пухлыми губами моих. Углубила движения, обвивая плечи руками.

Механически ответил на ее действия, как всегда, отмечая, что не чувствую совсем ничего. И в очередной раз пришла в голову мысль, что эта затея с помолвкой моя самая большая ошибка…

Но думать об этом мне не хотелось.

Зато с большим удовольствием думалось совсем о другом. Вернее, другой…

7

– Ва-ау, – восхищенным хором выдали девочки, и, как по команде приросли маленькими ботиночками к земле, еще и головы задрали, от чего шапочка Веры съехала набекрень. Белокаменный особняк тут же попал под прицельный взгляд трех пар зеленых глаз.

– Нет, нет, – я подтолкнула девочек в спины, – не застреваем. Нам еще идти и идти. – Махнула рукой на аккуратный домик рядом с бассейном. Тот самый, который я разглядывала из окна гостиной Вадима.

– Ма, это дволец? – Надя, как всегда, отставала. Ее мне пришлось подхватить под капюшон, поэтому малышка проворно передвигала ногами, все еще пытаясь повернуть голову так, чтобы было удобнее разглядывать дом.

– Дворец, ага. Графа Дракулы блин, – в сердцах бросила я, перепрыгивая через слякотные лужи на вымощенной камнем дорожке. – Девочки, а ну отомрите! Идем!

Дочки вняли моему тону и наконец зашевелились. Их крохотные розовые чемоданчики катились за ними. В них разве что по комплекту пижамок могло разместиться. Все остальные пожитки расположились в другом чемодане. Который тащила я, пыхтя как паровоз.

– Ну, вот и пришли! – наигранно весело оповестила и вытерла со лба пот.

Мы остановились на аккуратном крылечке такого же аккуратного домика. Вблизи он показался мне еще более милым, чем из окна.

– Черт, а ключа-то у меня нет… – рассеянно пробормотала, хлопая себя по карманам. Будто от этого заветный ключик мог там появиться. Наверное, нас должен был кто-то встретить и открыть дверь? О, нет. Надеюсь, нам с девочками не придется снова топать через весь двор?

– Чельт? – ехидно прищурилась Люба, упирая ручки в бока. – Ма, монетка!

Я деловито кивнула, вскидывая ладонь.

– Клянусь, как только разберем вещи, положу ее в баночку.

Традиция, как-никак. Тут не отвертишься. Монета на сладости – кара за любое ругательное слово при дочках. Они за соблюдением правил бдят неустанно. А иногда и сами вынуждают ругнуться. Бизнесменши, блин, маленькие. Все в отца, вероятно.

С облегчением выдохнула, когда заметила, как дверь особняка отворилась, а из нее показался Вадим. Он спешил к нам, на ходу запахивая пальто.

Но облегчение быстро сменилось тревогой. Ноты паники зародились в душе, и, сколько бы я не пыталась их на корню задушить – только набирали свои обороты.

Сейчас мои крошки впервые увидят отца. А отец впервые увидит своих дочерей.

Узнает их? Что-то почувствует? Такое возможно вообще – почувствовать что-то к детям, с которыми ты никогда не был знаком?

Когда Вадим к нам подошел – я до того себя накрутила, что маску спокойствия перекосило, а кожа лица превратилась в меловую поверхность.

– Добрый… день, – запинаясь произнесла.

– Привет, – бросил он дружелюбно, роясь в кармане. Дул ветер, за шиворот пробиралась холодная морось, и мужчина явно спешил отыскать ключ и поскорее нас в дом пропустить. Поэтому на девочек, весело болтающих о чем-то между собой не обратил никакого внимания.

А те продолжали молоть языками, зацепившись в очередном бессмысленном споре. Надя что-то усердно Вере доказывала, а Люба со своей рассудительностью наблюдала со стороны, выполняя роль рефери.

– Я же тебе говолю! – возмущенно топорщила пальчики первая. – Длакула пьет кловь! Он же вампил!

– Но она же не вкусная! – перечила сестренке вторая. – Зачем ее пить?

– Потому что по-другому он бы выжить не смог, – назидательно заверила третья.

Я закатила глаза. Ляпнула же на свою голову.

Пока девочки спорили, Вадим отворил замок на двери, и шире ее распахнул, пропуская нас внутрь. Сам зашел следом, закрыл дверь за собой, не позволяя промозглому ветру ворваться внутрь дома.

– Ну вот, – приглашающее оповестил, отряхивая пальто от мокрых капель дождя. – Проходите, располагайтесь. Экскурсию провести, или сама разберешься?

Ответить я не успела. Девочки, топтавшиеся у входа, решили, что сейчас идеальный момент, чтобы на них обратили внимание.

Надя вышла немного вперед и подергала Вадима за край пальто.

Тот опустил голову, его взгляд на секунду стал удивленным, будто мужчина только сейчас обнаружил присутствие детей в этом доме.

– Плостите, – деликатно покашляв, подала голос малышка, – вы могли бы нам с сестлами подлобнее объяснить, – на этих словах она чинно указала рукой на подельниц, – как именно вы пьете кловь? Свежую? Или валите? Может, чем-нибудь ее заплавляете?

– Наплимел, майонезом? – встряла Вера, и вскинула на Вадима любопытное личико.

Я покраснела как помидор.

Вадим ошалело молчал.

Девочки ждали ответ.

В тысячный раз пообещала себе быть при дочках аккуратнее в выражениях. Но сейчас ситуацию это обещание было спасти неспособно. Потому, я сделала шаг, закрывая дочек собой.

Порывисто улыбнулась Вадиму:

– Не обращайте внимания, – с моих губ сорвался нервный смешок, – они иногда как что-нибудь ляпнут…

– Ма! – послышался возмущенный хор из-за спины. – Но ты же сама сказала, что он Глаф Длакула!

Бровь Вадима поползла вверх, явно подразумевая вопросик.

Я разулыбалсь еще пуще прежнего.

– Я пошутила, – во всеуслышание объявила.

– Хорошо, если так, – задумчиво выдал мужчина. – Иначе, я начну считать, что ты за что-то меня недолюбливаешь.

Эти слова прозвучали настолько фальшиво, что я невольно задумалась – не намекает ли он на наше с ним прошлое? А если так – значит, помнит меня?

Пытливо прищурилась:

– Что вы, Вадим Викторович, – елейным голоском процедила, – разве мне есть за что вас недолюбливать?

– Давай, без условностей, – мастерски съехал он с темы. – На «ты» и просто Вадим. Договорились?

– Как будет угодно, – попытка уйти от ответа вызвала во мне раздражение.

– Так что насчет экскурсии? – и тон у него слишком воодушевленный. С чего вдруг такое радушие?

– Думаю, мы справимся сами, – ответила я и огляделась по сторонам.

Вадим сухо кивнул, засобирался на выход, бросив отрешенное «располагайтесь». А я сделала в сторону шаг, перестав загораживать девочек.

Один случайный взгляд зеленых глаз на тройняшек, и мужчина застыл на месте, как вкопанный.

Его лицо в момент напряглось.

Время будто остановилось, а я поняла, что только сейчас Вадиму удалось разглядеть девочек по-настоящему. Он так и застыл в полушаге, не убирая пальцы с ручки двери, но и не решаясь открыть, чтобы выйти.

Девочки тоже молчали, подняв на Вадима въедливые любопытные взгляды. Точно такие же, как у отца…

Пауза затягивалась, а нить моего пульса стала поверхностной, чтобы через миг исчезнуть совсем.