Текст книги "Проект «Новая Земля»"

3. Исис

«Школа – это святилище, где стираются классовые различия и каждый может расширить поле своих возможностей». Таков девиз нашего учебного заведения. Звучит просто супер. Жаль, что не имеет ничего общего с реальностью…

Кажется, я никогда в жизни не бегала так быстро. Опоздать – это позор. Остался ещё один поворот – и я на месте. На полной скорости огибаю угол здания.

Ай! Что за чёрт?!

Я всегда хорошо рассчитываю траекторию движения. И этого препятствия точно не должно было оказаться на моём пути. Я на земле, напротив меня – другой ученик, тоже упавший на пятую точку. Мы врезались друг в друга, причём весьма сильно. Кажется, он тоже бежал. Ничего страшного, скажете вы?

Да, кроме того факта, что я сбила с ног не абы кого. А Неприкосновенного. Не уверена, что он оценит пятна на своей безупречной белой форме. Я бросаю взгляд на его лицо и еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться. (Я часто ругаюсь, но никогда не позволяю себе этого в школе.) Мало того, что мой путь пересёкся с Неприкосновенным. Так это ещё и не просто какой-то Неприкосновенный. А Орион Паркер, сын Артура Паркера, самого богатого человека на планете.

Я невольно бросаю взгляд на табличку, висящую над входом в школу. Эти слова, набранные красным цветом, напоминают всем выходцам из низших кварталов, что любой физический контакт с Неприкосновенными строжайше запрещён:

Нарушение этого правила

ВЛЕЧЁТ ЗА СОБОЙ СТРОГИЕ САНКЦИИ,

вплоть до исключения из школы.

В одну секунду все мои мечты лопаются как мыльный пузырь. Прощай, квартира на твёрдой земле, интересная работа, достаточное количество пищи… Меня выгонят из школы, потому что я сбила с ног Ориона Паркера. Представляю разочарование родителей. Как я им объясню, что всё испортила, поскольку не услышала будильник? Засиделась допоздна за уроками, надеясь получить самую высокую оценку? Я уже слышу нашу старую соседку с её грошовыми нотациями. «Лучшее – враг хорошего. Довольствовалась бы оценкой поплоше. Я всегда говорила, что у тебя не получится закончить эту школу для богатеньких».

Да, конечно. Но так уж я устроена. Ненавижу проигрывать. Хочу быть лучшей. И делаю всё, чтобы этого добиться. Не обращая внимания на всяких там соседок. И, надо сказать, чаще всего мне это удаётся. Но сейчас может случиться катастрофа: я так боюсь показаться слабой, а слёзы предательски подступают к глазам.

– Всё в порядке? Тебе больно?

Мой мозг с трудом расшифровывает слова Ориона Паркера. Я сплю? Или он действительно сейчас поинтересовался, как я себя чувствую? Должно быть, стукнулся головой, бедняга.

– Э-э-э, да, я в норме. Извини, пожалуйста. Мне правда очень жаль.

Да уж, жаль. А что ещё я могу сказать? Я совершила ошибку и очень дорого за неё заплачу.

Вдруг я вижу, что к нам направляется Миранда, эта маленькая язва. Тут же вспоминаю, что они с Орионом каждое утро вместе приезжают в школу. На машине, которая стоит как десяток квартир на твёрдой земле. Ненавижу эту девицу. Она красива, богата, перед ней – блестящее будущее. Что не мешает ей быть ужасно противной и при этом очень посредственно учиться. Увидев нас обоих на земле, она восклицает:

– Ты совсем чокнутая?! Что случилось? Эта замарашка дотронулась до тебя, Орион? Ты в порядке?

– Мы столкнулись у дверей. Это моя вина. Я не смотрел, куда иду.

– Твоя вина? Ты бредишь? Она заслуживает исключения за то, что натворила. Я расскажу директору.

– Нет!

Я изумлённо прислушиваюсь к этой сюрреалистической дискуссии. Орион действительно сказал «нет»?

– Что значит нет?! – визжит Миранда, и её кукольное личико краснеет от возмущения. – Ты же не позволишь этому ничтожеству прикасаться к тебе?! Ей уже невероятно повезло, что она дышит одним воздухом с нами…

– Нет. Ты понимаешь, что я говорю? Это моя вина. Её не исключат. И директору никто ничего не скажет.

– Но…

– Миранда, я ненавижу, когда меня пытаются заставить делать то, чего я не хочу. Ты мой друг. И я рассчитываю, что ты будешь уважать моё решение. Я хочу, чтобы ты дала слово.

Миранда оборачивается и смотрит на меня со всем презрением, на которое способна. Клянусь, в её мелком умишке хранятся просто неиссякаемые запасы этого чувства. Я лишь секунду выдерживаю её взгляд, потом опускаю глаза, понимая, что моё будущее решается здесь, на крыльце школы.

– Что же. Если тебе так угодно, Орион, то я даю слово. Но тебя, Исис Мукеба, предупреждаю: если осмелишься задержать на мне взгляд дольше двух секунд, я позабочусь о том, чтобы тебя водворили обратно в загаженный квартал к другим Серым!

Да, Неприкосновенные зовут нас Серыми. Из-за цвета нашей формы. Но не только. Это ещё и цвет мира, в котором мы живём. Химическая пыль оседает на всём. На зданиях, на тротуарах, даже на людях. У обитателей низших кварталов землистый цвет кожи, а одежда, которую они носят десятилетиями, постепенно тоже теряет свой цвет. Да и зачем выбирать оттенки, если они никогда не заиграют в солнечных лучах? В Зоне Затопления я одна из немногих, кто вообще задумывается о том, как одеваться (за пределами школы, разумеется). Я отлично вижу, что окружающих это удивляет. Но я такая. Люблю отличаться от остальных. Это касается и внешности. У меня длинные чёрные волосы и смуглая кожа, которая выгодно подчёркивает мои зелёные глаза. И если судить по взглядам, которые бросают на меня парни, я даже красивая… Что до Миранды, если она хочет унизить меня, называя Серой, то пусть старается сколько влезет. Я чувствую себя какой угодно, только не Серой.

Во мне тысяча и один оттенок, которые только и ждут, чтобы вырваться на свободу.

Орион встаёт на ноги и не задумываясь протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Табличка, повешенная над входом в школу, делает своё дело: нельзя прикасаться к Неприкосновенным. С извиняющейся улыбкой я шарахаюсь от его руки и быстро вскакиваю сама.

В молчании мы пересекаем коридор, ведущий к классной комнате, и, постучав, заходим. Учитель бросает на нас строгий взгляд.

– Вы знаете, сколько времени?! – раздражённо интересуется он.

Но, увидев Ориона, быстренько смягчается.

– Извините, сэр, – говорит тот. – Мы задержались из-за массовых беспорядков. В нескольких кварталах отсюда.

– Все трое? – удивляется преподаватель.

– Да, все трое, – подтверждает Орион.

Учитель ни за что не осмелится поставить под сомнение слова Ориона Паркера.

В полной тишине мы занимаем свои места. Неприкосновенные – справа, я – слева. Уроки у нас совместные, но серое с белым никогда не смешивается, нет. А то вдруг наша нищета окажется заразной? Я мысленно благодарю Ориона Паркера. Сегодня утром он меня дважды спас. Не верится, что такое возможно. Слегка поворачиваю голову в его сторону. И меня тут же пронзает взгляд Миранды. Хорошо, что в её глаза не встроен лазер, иначе меня бы размазало по спинке стула. Да, несомненно, сегодня я обрела «подругу»…

4. Исис

Я ни разу не покидала пределы Нью-Йорка. Куда-то ездят только те, у кого есть деньги. Когда я была помладше, меня это расстраивало. Но лишь до тех пор, пока я не открыла, что книги вполне могут компенсировать нехватку впечатлений. Перелистывая страницы, я совершила уже не одно кругосветное путешествие…

Вечером, после уроков, меня провожает Флинн. Тощий как жердь, и с вечной усмешкой на губах. Длинные каштановые волосы в беспорядке падают на плечи. Кажется, для него дело чести – никогда не причёсываться. «Это моя дикая натура», – постоянно повторяет он. Мы с Флинном – единственные обитатели Зоны Затопления нашего возраста, кого отобрали для учёбы в смешанной школе. За его расхристанным внешним видом скрывается очень умный парень. В математике он силён почти так же, как я. Почти. Но это не самое главное. Флинн – мой лучший друг. Человек, которому я рассказываю всё. Он мне как брат. Ну, я, конечно, не имею в виду своего младшего брата – злобного гнома, который отравляет мне жизнь с утра до вечера без выходных…

– Ты сегодня легко отделалась, – поддразнивает меня Флинн.

– Ты считаешь?

– Второе опоздание за неделю. Это может тебе стоить нескольких баллов в конце месяца…

На фоне катастрофы, разразившейся утром, опоздание выглядит милым анекдотом. Я через силу улыбаюсь.

– Я сказал что-то смешное? – удивляется Флинн.

– Нет. Просто вспомнила, что произошло перед этим. Я сбила с ног Ориона Паркера. Представляешь, плюхнулся прямо на задницу…

– Ты меня разыгрываешь?..

Я в красках описываю ему все детали нашего столкновения.

– Не-ве-ро-ят-но! – произносит Флинн, чеканя каждый слог. – Когда расскажу пацанам…

– Никому ты ничего не расскажешь.

– Издеваешься? Сначала сообщаешь сенсацию года, а потом просишь хранить её в тайне?!

– Да, именно.

– Ты жестока, Иммакуле-Сисси…

Я отвешиваю ему хороший удар кулаком в плечо.

– Ай!

– Ты знаешь, что я не выношу, когда меня так называют!

– Да. Но меня это веселит.

– Посмотрим, как ты посмеёшься, когда тебе нужна будет помощь на уроке литературы, а я тебя пошлю куда подальше!

– Но ты ведь никогда так не поступишь, правда?

За разговором мы не заметили, как дошли до Зоны Затопления. Несмотря на гигантские волнорезы, установленные в километре от берега, море сегодня неспокойно, и наша маленькая вселенная ходит ходуном от волн.

– О, опять блевать, – вздыхает Флинн, который плохо переносит качку.

Я уже вижу свой дом. Меня совсем не радует перспектива до конца дня терпеть выходки моего чокнутого братца. Поэтому я предлагаю Флинну проведать нашу плантацию. Две минуты спустя мы уже выводим лодку из потайного укрытия и отчаливаем.

Три года назад, исследуя заброшенные здания (надо же чем-то заниматься помимо уроков), мы с Флинном обнаружили лазейку в один затопленный дом. Только последний этаж ещё возвышался над водой. Разумеется, мы устремились в найденный проход, хоть это и могло плохо кончиться. Внутри мы наткнулись на настоящее сокровище – старую библиотеку, почти поглощённую океаном. Большая часть книг уже ни на что не годилась, съеденная солью и водой. Но несколько верхних полок уцелело.

Интернет даёт нам доступ к бескрайнему морю информации – намного превышающему то, что человек способен прочитать за всю свою жизнь. Но мне почему-то гораздо приятнее шелестеть бумажными страницами.

Флинн, прирождённый коммерсант, мгновенно оценил, что наша находка не стоит ни гроша. И тут же потерял к ней интерес. Все бедняки крутятся как могут. И мы не исключение. Любой предмет, найденный в руинах старого Нью-Йорка, имеет рыночную стоимость. Говоря «рыночная стоимость», мы имеем в виду одно: ЕДА!

– Книги больше никого не интересуют, – прагматично заметил Флинн.

Тем не менее я несколько раз возвращалась к этой библиотеке. Я быстро поняла, что она имеет довольно узкую специализацию. Тут были в основном книги по экологии. Про уважение к природе, про медленный распад экосистем и тому подобные вещи, которые люди так и не смогли до конца уложить в голове. Видя нынешнее состояние планеты, я думаю: не лучше ли было начать интересоваться всеми этими вопросами немного раньше? Вместо того, например, чтобы запускать космические корабли к Новой Земле, находящейся на расстоянии четырёх световых лет отсюда. Только представьте, более 30 % почвы ушло под воду за один лишь прошлый век… Но я отвлеклась.

Читая эти старинные книги, я наткнулась на несколько статей, объяснявших, как заниматься сельским хозяйством, имея весьма ограниченные средства. Изначально данные разработки предназначались, очевидно, для территорий, которые когда-то называли «странами третьего мира», – Африки, Азии и всё такое… Хорошенько изучив вопрос, я устроила на крыше того затопленного здания маленькую экспериментальную ферму, надёжно скрытую от посторонних глаз. Я перепробовала множество разных методов, но реально сработали только два. Во-первых, аквапоника[4]4
  Реально существующий способ ведения сельского хозяйства, сочетающий аквакультуру (выращивание водных животных] и гидропонику (выращивание растений без грунта]. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Это когда заводишь аквариум с рыбками и их испражнения служат удобрением для растений. Ёмкость с саженцами помещается прямо над аквариумом. Поливаешь их водой оттуда, почва её фильтрует, вбирая все полезные органические вещества, а потом, уже очищенную, возвращает обратно рыбам. Овощи, выращенные по такой системе, получаются крепкими и сочными. Поначалу Флинн лишь насмехался надо мной: «Невозможно ничего вырастить на этой почве, отравленной кислотными дождями, моя бедная Исис. Все это знают. Земля уже давно бесплодна».

Сложнее всего оказалось найти семена. Много дней подряд мы обшаривали помойки, окружающие большой Купол, прежде чем наткнулись на парочку гнилых овощей, откуда потом терпеливо выковыряли все семечки. С рыбами дело обстояло гораздо легче, разумеется. Когда живёшь на воде, рыбалка – один из расхожих способов добыть немного белка. Хотя, увы, поймать что-нибудь удаётся всё реже. Отец говорит, что рыбы делаются хитрее с каждым новым поколением. А я думаю, что просто вода становится грязнее, а её обитатели – малочисленнее. Мы поселили тех, кого нам посчастливилось поймать, в старом аквариуме, найденном, разумеется, в одном из брошенных домов, и приступили. В течение нескольких месяцев мы терпеливо, каждый день, приносили из школы в рюкзаках по горсти украденной с клумб земли и складывали в ящики для посадок.

Когда моя система заработала и мы собрали первый урожай, Флинн был поражён до глубины души. Постепенно мы усовершенствовали конструкцию и теперь кормим несколько семей, начиная с наших собственных, разумеется.

Есть ещё один действенный способ выращивания овощей, но о нём я расскажу в другой раз, потому что мы уже подплываем к нашей секретной плантации. В этом районе Манхэттена больше никто не живёт. Фундаменты стали хрупкими от воды, и дома могут обрушиться в любой момент. Поэтому селиться здесь запрещено. Мы выбрали здание, с виду наименее повреждённое. Ну и не особо высокое. Ведь лодка доставляет нас только на пятый этаж, а дальше приходится подниматься своим ходом.

Каждый раз, когда мы наведываемся на ферму, как мы её называем, я ужасно боюсь обнаружить, что кто-нибудь там побывал и украл наши драгоценные овощи или – ещё хуже – разорил конструкции для их выращивания.

После подъёма на десять этажей ноги у меня гудят. С Флинном совершенно невозможно карабкаться наверх не бегом. И в этом упражнении, признаю, он часто побеждает…

Я вздыхаю с облегчением, удостоверившись, что всё на месте. Нас ждут прекрасный зрелый кабачок и два помидора.

– Хвала тебе! – произносит Флинн.

Покормив рыб, я снимаю овощи и бережно укладываю в рюкзак.

Потом мы оба какое-то время смотрим на океан, развалившись в двух старых шезлонгах, которые притащили сюда. Вдалеке огромные волнорезы пытаются смягчить колебания океанского настроения и уменьшить качку. Они похожи на зубы акулы, которая терпеливо ждёт, пока поблизости проплывёт неосторожная добыча. По другую сторону защитного барьера беснуются вспененные валы, соревнуясь, кто дотянется до небес.

Я закрываю глаза и представляю себе, на что этот пейзаж был бы похож, омытый лучами солнца. Точнее – пытаюсь представить. Потому что никто из нас никогда не видел настоящего солнца, только в кино.

Флинн берёт меня за руку. Я инстинктивно её отдёргиваю и, подмигнув, говорю:

– Пора возвращаться.

Насколько я помню, Флинн всегда был немножко в меня влюблён. Я его обожаю, но, к сожалению, не разделяю этих нежных чувств. Я никогда не решалась открыто признаться ему в этом – из страха сделать больно…

5. Исис

Я возвращаюсь домой, нагруженная кабачком и помидорами, которыми надеюсь всех осчастливить. Но, видимо, сейчас неподходящий момент.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, увидев мрачное лицо отца.

Он опускает голову и молчит. Вместо него отвечает мать:

– Сегодня утром папе опять не удалось наняться на работу.

Уже второй раз за неделю. Нет работы – значит, нет еды. В наших трущобах деньги давно не в ходу. Люди, способные работать, приходят на центральную площадь и выстраиваются в очередь, ожидая, что работодатели завербуют кого-нибудь на стройку или завод. В удачные дни работа достаётся всем и каждый приносит домой немного еды. Правительство называет это «исключительной гибкостью кадровой политики». Я называю это рабством, чем сильно раздражаю отца. Но сегодня вечером у меня нет охоты вступать с ним в бессмысленные споры. У него такой побитый вид. И я сильнее, чем когда-либо, осознаю, насколько родители нуждаются в том, чтобы я успешно закончила школу. Я просто обязана вытащить их из нищеты. А значит, я должна быть более серьёзной. Например, ставить два будильника вместо одного. И главное – никогда больше не прикасаться к Неприкосновенным. Если меня вытурят из школы, отец этого не перенесёт.

Внезапно я чувствую себя ужасно глупой со своими ничтожными овощами. Я кладу их на стол. Мать бросает на меня полный благодарности взгляд. Сегодня у нас будет хоть какой-то ужин…

– Наверное, завтра повезёт, – говорю я отцу.

Он горько улыбается.

– Конечно, моя дорогая. Как любил повторять твой дедушка, надо всегда верить в лучшее. Он был смелым человеком. Мужественным.

Таким мужественным, что умер от истощения, не дожив до пятидесяти. Я его уже не застала. Мне бы не хотелось, чтобы отец закончил так же.

– Чёртовы роботы.

– Не надо, Исис. Это прогресс. И всё тут.

Несколько лет назад роботы достигли такого совершенства, что теперь постепенно вытесняют с производства живую рабочую силу. Началось это ещё в прошлом веке с простых профессий, требующих большой физической силы. Но машины становятся всё более ловкими и уже многое делают лучше людей. Да и как конкурировать с куском железа, способным не жалуясь пахать двадцать четыре часа в сутки! Так что работы всё меньше, а рабочих рук – столько же… Ну а работодатели, не желая решать эту проблему, просто требуют от людей трудиться с той же скоростью, что и роботы. Нередко рабочие падают от изнурения прямо на ленту конвейера.

– Завтра попытаю счастья на бесплатной раздаче продуктов от NEP, – предлагает мать.

– Нет, Сандра. Ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты туда ходила, – возражает отец. – Это опасно. Люди готовы на всё ради жалкого энергетического батончика. Завтра я просто встану пораньше, чтобы быть уверенным, что меня выберут.

Мать вздыхает. Пораньше. Сегодня папин будильник прозвонил в три часа ночи. Куда уж раньше-то?

– А как твой день, дорогая? – спрашивает он. – Всё хорошо?

– Э-э-э, да… Да, хорошо!

Я плохо умею врать, но сейчас никто не обращает внимания на мой фальшивый тон, так что всё к лучшему… Сейчас я бы не могла рассказать им, что была на волосок от исключения.

– Думаю, я хорошо написала контрольную по математике.

– Отлично, – рассеянно произносит отец. – Отлично.

– У меня тоже хорошая новость, – сообщает вдруг мама.

Все поворачиваются к ней.

– Пришло ежегодное послание от вашей тёти Лили!

Зак отрывается от конструктора, с которым играл, и присоединяется к нам. Учитывая крошечные размеры комнаты, для этого ему даже не нужно никуда идти, достаточно просто развернуться в нашу сторону. Тётя Лили. Младшая сестра матери. У меня о ней очень смутное и не сильно приятное воспоминание. Девять лет назад она попала в число счастливчиков, выигравших один из первых тиражей NEP. Вместе с мужем и сыном она получила билет на ковчег, направлявшийся к Новой Земле. Вот уже три года, как они прилетели. И каждое лето Лили отправляет нам небольшую весточку. NEP вынужден ограничивать частную переписку между Землёй и её далёким двойником, поскольку связь очень дорогая. Не понимаю, как передача информации может столько стоить. Хотя, конечно, я разбираюсь не во всех тонкостях космических путешествий.

Мама выводит сообщение на наш экран, заряжающийся от ветряного двигателя на крыше хижины.

Ловлю себя на том, что в глубине души желаю, чтобы батарея оказалась разряжена. Нет никакой охоты лицезреть тётю Лили, расписывающую своё счастливое житьё, тогда как мы тут практически подыхаем с голода.

Маленький видеоролик похож на тот, что она присылала в прошлом году. Лили немного постарела. Набрала вес (с нами этого точно не случится). Она показывает нам свою ферму, домашних животных, сына Джеймса, который тоже чертовски вырос. Мы видим, как он, обнажённый по пояс, валит лес. Он стал таким большим и сильным… Что-то меня беспокоит. Никак не могу понять, что именно. Но мне вдруг начинает казаться, что это очень важно. Я хмурюсь. И изо всех сил вглядываюсь в происходящее на экране. Что же не так? Тётя Лили улыбается, её муж тоже… Мать смотрит на эту идиллию со слезами на глазах.

– Мы их когда-нибудь увидим? – спрашивает Зак.

– Так, всё. Я – спать.

– Но, Исис, мы ещё не поели!

– Я не голодна. К тому же мне надо ещё немного позаниматься.

Разумеется, это неправда. Про голод. Не про уроки. В животе урчит, но я думаю о родителях и брате, которые сегодня вообще ничего не ели. Я-то хотя бы пообедала в школе. Так что пусть разделят между собой те крохи, которые я принесла. А я наверстаю завтра, в столовой…

В любом случае я не желаю ещё раз пересматривать блокбастер «Тётя Лили счастлива, эпизод третий». Даже под пыткой…