Текст книги "Король Леброн. Первый в истории НБА"

Глава II
НБА

1

Драфт – это райские двери. Рукопожатие двух сезонов – того, что только что завершился коронацией чемпиона, и того, что грядет. В эту ночь НБА узнает свое будущее, знакомится с теми, кто, возможно, будут ее новыми звездами, которых, как в случае с Леброном, она давно искала. Для них, талантов, терпеливо ожидающих, когда аукционист объявит их имена, драфт – прежде всего портал в новое измерение, туда, где есть взрослая жизнь, профессиональный статус, воплощение грез. Одновременно и конечный, и отправной пункт: ты пришел в НБА, в мечту, к которой стремился всю жизнь, но с той минуты, когда тебя выбрали, ты должен с нуля строить свою карьеру и будущее. Иначе это будет только проблеском; пусть и самым ярким в твоей жизни, но мимолетным, как и все проблески.

Драфт‐2003 состоялся 26 июня в Нью-Йорке, в «Мэдисон-сквер-гарден». Долгая ночь, начавшаяся в 19:30 по местному времени. Для кандидатов в профессионалы это финальный этап длинного пути просмотров, встреч с заинтересованными клубами, во время которых игроки рассказывают о себе и о своей жизни, чтобы клубы могли понять, подходят ли они им. Чем больше вероятность быть выбранным раньше, на первом этапе драфта, тем больше о тебе хотят знать: что тебе нравится, что ты ешь, где и с кем живешь, каким видишь свое будущее. Командам нужно оценить тебя не только как игрока, но и как личность, они хотят не просто понимать, что им нужен ты, что ты лучший из доступных для выбора, что ты лучше адаптируешься. Они должны еще и оценить, есть ли в тебе потенциал для того, чтобы стать суперзвездой – и не только в спортивном, а и в человеческом плане: способен ли ты точно бросать, когда вся арена тебе улюлюкает, когда соперник противостоит тебе всей своей мощью, нацелившись на то, чтобы остановить именно тебя. И хотят также понимать, способен ли ты выдерживать давление, готов ли ты сделать то, что нужно для перехода к лучшей версии самого себя. Готов ли ты стать взрослым, совершенным игроком, и не быть больше подростком, каким ты был до сего дня.

На календаре в квартире Джеймсов с двумя спальнями в акронской многоэтажке 26 июня 2003 года давно было обведено красным кружком. Это день, когда его мечты должны стать реальностью: они с Глорией давно его ждали. Ждал и Акрон: Джеймс – любимчик, и своим талантом он послужит освобождению целого города, в котором трудно живется всем, где люди на улицах рассказывают истории своих бесконечных несчастий. История Леброна – это сага об освобождении, рассказ о человеке, взошедшем на гору, которую судьба поставила перед ним, не дав ему ничего для ее покорения. Леброну удалось оказаться наверху: он обходился тем, что у него есть, но на долгом пути он встретил много людей, готовых протянуть ему руку помощи.

Весь Огайо ждал 26 июня 2003 года. «Кливленд» был единственной командой НБА в штате, и мысль о том, что ее звездой станет акронский парень, распаляла всеобщее воображение.

Со спортивной точки зрения «Кливленд» был кошмаром. У клуба были профессиональные команды в футболе и бейсболе, но и они не выигрывали ничего с 1964 года – тогда Джим Браун привел футбольную команду к чемпионскому титулу. Сменялись поколения, на долю которых выпало стать свидетелями спортивной истории города, полной падений и горьких разочарований, крайне редких радостей, застрявших в горле радостных восклицаний – каждый раз, когда спортивный Кливленд приближался к победе, что-нибудь да происходило. Что-то, обрекающее команду на поражение. С Леброном все будет иначе, с этим акронским парнем, при его безмерном баскетбольном таланте, с этим вундеркиндом, о котором все говорят уже два года, все будет иначе. Именно он-то и снимет проклятие.

Леброн приехал в Нью-Йорк за два дня до драфта. Последний этап, состоящий из просмотра и собеседований, он преодолел быстро. У «Кливленда» было право первого выбора, и всякий понимал, что они нацелены на Леброна. Кармело Энтони, как и Дарко Миличич, считался игроком, способным усилить клуб, в серии интервью он пытался подавать себя как лучшего молодого кандидата на драфте. Среди тех немногих, кто ему верил, менеджеров «Кливленда» не оказалось. Энтони, с которым Леброн крепко дружил со времен их школьных баталий («Оук Хилл» против «Сент-Винсент – Сент-Мэри»), был очень способным, в перспективе он мог стать топ-игроком, что и показывал своей игрой в колледже. Но для «Кливленда» Леброн был чем-то другим: своим парнем, будущей звездой, способной мгновенно стать лицом клуба. Возможно, и всей лиги. Не выбрать его было невозможно.

Для кандидатов день драфта был также первой возможностью явить себя миру. Телевидение вело прямой эфир, оно доставляло это шоу в каждый уголок земного шара, где интересовались Американской лигой. В тот миг, когда ты поднимаешься на сцену, ты должен показать себя: это первое публичное впечатление на твоего будущего работодателя. Замечается каждая деталь, начиная с одежды. Твой внешний вид должен быть уникальным – это способ запомниться. Особенно если ты школьник, которого ждут как никого другого, если ты считаешься наследником Джордана, если ты тот, кого все хотят разглядеть как следует. Леброн понимал, какое ожидание витало вокруг него: для этой особенной ночи он пошил одежду у портного из Шарлотта. Ему предложили полностью белый костюм свободного покроя, немного мешковатый. Одежду Глории, которая, конечно же, должна была быть рядом, сшили из той же ткани. Да, наряд Леброна не был образцом стиля, как говорили впоследствии, но он вполне был в духе моды того времени. И потом, если на тебя смотрят все, почему бы не надеть что-то, что немедленно привлечет внимание? Для того, чтобы выделиться среди других, сразу быть замеченным фотографами, постоянно быть под софитами, нет ничего лучше, чем белый костюм.

ЛЕБРОН ПРИБЛИЗИЛСЯ К СТЕРНУ, ПРОТЯНУЛ ЕМУ РУКУ. И УЛЫБАЛСЯ, УЛЫБАЛСЯ – КАК И МНОГО РАЗ В СВОЕЙ ЖИЗНИ. ИСКРЕННЯЯ УЛЫБКА ПАРНЯ, КОТОРОМУ ВСЕ УДАЛОСЬ, СПОРТСМЕНА, ПОЛУЧИВШЕГО МАКСИМАЛЬНО ВОЗМОЖНОЕ ДО ЭТОГО ВРЕМЕНИ ПРИЗНАНИЕ. ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНЕГО ЧЕЛОВЕКА, ЖИВУЩЕГО СЕЙЧАС В СВОЕЙ МЕЧТЕ.

Герои завтрашних дней прибыли в «Гарден» все вместе на автобусе, который заказала для них НБА. Они бродили по залу несколько часов, заучивая протокол и стараясь запомнить, что от них потребуется, когда они выйдут на сцену. Леброн сразу стал хозяином положения, ходил по сцене и между столиками с той же непринужденностью, с какой вел вперед своих «Файтинг Айриш» на площадке. Он купался в свете рампы: напряжение его не касалось, совсем никак, хотя он понимал, что все внимание направлено на него. За час до начала в зале появились и те, кто был приглашен игроками. А также публика и фанаты, купившие билеты, чтобы посмотреть церемонию. И надеявшиеся увидеть своих новых кумиров, понять, кому они будут аплодировать во время матчей. Они во множестве приехали из Акрона, кто-то – в майках «Файтинг Айриш». По залу объявили, что пора занимать места и что телетрансляция начинается. Было почти полвосьмого, настало время выходить на сцену.

Комиссар НБА Дэвид Стерн подошел к трибуне, чтобы объявить выбор первого номера. На сцене за его спиной появился герб «Кливленда», под микрофоном красовались логотип НБА, надпись крупным шрифтом: «Драфт», буквы NY и цифры «03».

Стерн к тому времени уже девятнадцать лет руководил НБА, возродил ее, сделал ее популярной на мировом уровне. В 1984-м, когда он стал ее комиссаром, он получил в наследство лигу, находящуюся в кризисе, в самой низшей точке популярности – такой, что финалы НБА шли в эфире американского телевидения в записи, а Италия была единственной кроме США страной, которая показывала эти матчи. Теперь же трансляции шли на двести стран мира, а прямые эфиры в одних только Штатах смотрели более двадцати миллионов зрителей. Лигу тех времен, когда она досталась Стерну, захлестывала волна проблем с наркотиками, репутация ее была сомнительной, и поэтому спонсоров найти было трудно. Заслугой Стерна стало ее очищение, для чего он использовал популярность таких легендарных игроков, как Мэджик Джонсон и Ларри Берд, а потом – и Майкла Джордана, который пришел в НБА в том же 1984 году. Если Джордан стал игроком, изменившим своей популярностью восприятие НБА в мире, то находчивость и менеджерская хватка Стерна сделали ее ориентиром, спортивной лигой с взрывным ростом популярности и прибыльности, находящейся в авангарде, смотрящей на мир, а не только в свой палисадник.

Церемония драфта – это отработанный ритуал: комиссар выходит к трибуне и объявляет игроков, выбранных клубами, игроки встают, обнимаются с близкими, сидящими с ними за столиками, расположенными около сцены (это называется «Зеленая комната»), и подходят пожать руку комиссару и сфотографироваться с ним, надев при этом бейсболку своей новой команды. Это инициация, момент перехода, официальное начало профессиональной карьеры, мгновение, когда они из подающих надежды становятся игроками. Момент, когда они знакомятся с новой командой, городом, в который должны будут переехать, обстановкой, в которой будут делать первые шаги в таком сложном мире, как НБА.

Свист фанатов – тоже часть ритуала. Это привычное дело каждый раз, когда комиссар выходит к трибуне. Нью-Йорк для НБА – дом, здесь расположен офис лиги, а именно – на углу Пятой авеню и Восточной 51-й улицы, в «Олимпик-Тауэре», черном небоскребе, нависающем над собором Святого Патрика, одной из немногих католических церквей Большого Яблока, которая рядом с этим небоскребом кажется малюсенькой, хотя на самом деле она довольно внушительных размеров. Где-нибудь еще «Олимпик-Тауэр» мог бы считаться значительным зданием, но на Манхэттене он – лишь один из небоскребов, который вносит свой вклад в очарование и уникальность города. И вот, когда комиссар выходит на сцену «Мэдисон-сквер-гарден» для объявления результатов драфта, фанаты первым делом начинают свистеть. Как будто за все время правления Стерна «Нью-Йорк Никс» ничего не выигрывал именно из-за него. Шум прекращается, только когда комиссар начинает объявлять, кто стал первым общим номером драфта. Все знают, что «Кавальерс» выберут Леброна Джеймса. Из выбирающего третьим «Денвера» за несколько часов до драфта звонили в «Кливленд», чтобы узнать, не хотят ли те рассмотреть вопрос об уступке права выбора первого номера. Но это было скорее проверкой (хотели убедиться, что никто больше не подсуетился с таким предложением), нежели действительно попыткой совершить такую скандальную сделку.

– Как мы и предполагали, их это не заинтересовало, – говорил Кики Вандевеге, в 2003-м занимавший должность генменеджера «Наггетс».

Все так, «Кавс» не были в этом заинтересованы: они несколько месяцев вели Леброна, талант, выросший у них во дворе, того, кто, как они были убеждены, мог изменить их клуб навсегда. Отказ от права выбора в их планы не входил. И ожидание, которое витало вокруг Леброна, делало эту минуту, это объявление комиссара Стерна торжественным: если парень из Акрона реализует хотя бы половину того, на что способен, если он талантлив хотя бы наполовину так, как о нем говорят, этот миг станет историческим, одним из тех, что меняют лигу навсегда. Так что лучше помолчать и послушать.

– Под первым номером на драфте НБА 2003 года «Кливленд Кавальерс» выбрали…

Стерн произнес это с едва заметной улыбкой и сделал театральную паузу, как и предписывает ритуал.

И назвал имя, которое ждали все:

– Леброна Джеймса.

Зал отреагировал чем-то средним между «у-у-у» и возгласами изумления: условный рефлекс требовательной публики. Ничего личного – так было раньше, так будет всегда. Леброн их даже не услышал. Его мечта стала реальностью: он в НБА, его выбрали под первым общим номером драфта. И он будет играть в «Кливленде», в сорока минутах езды от того места, где вырос. Перед тобой в такую минуту проносится вся жизнь, все тяготы, которые ты перенес ради того, чтобы оказаться здесь. Лишения, время, проведенное в тренажерке, разочарования, матчи, те усилия, что ты прилагал каждый божий день с того мгновения, когда понял, что твое призвание – быть игроком НБА. Для Леброна это было еще и минутой, после которой его трудное детство осталось в прошлом. Акрон навсегда останется с ним, всегда будет частью и его, и того, кем он хочет стать. Но сейчас все беды позади. Теперь он окончательно перешел ту границу – между Бундоксом и благополучной частью города. Теперь он – Леброн Джеймс из «Кливленда», первый общий номер на драфте‐2003. Какой бы ни оказалась его карьера, никто не отнимет у него эти минуты, эти чувства.

Но есть и обязательная часть этой программы, которую репетируют несколько дней. Леброн должен подняться на сцену и пожать руку комиссару Стерну. Операторы с телекамерами бросились к его столику, как только Стерн произнес его имя. Леброн не мог не улыбаться. Обнял своего агента, сидящего слева, потом пожал руки всем, кто сидел с ним за столиком. Ему подали красную бейсболку с гербом «Кавальерс», как и предусмотрено церемониалом. Леброн надел ее. Потом обнял маму, сидящую тут же. Это было объятие облегчения, но еще и нечто вроде передачи эстафеты: до этой минуты о них обоих должна была заботиться Глория. Она из кожи вон лезла, чтобы вывести Леброна из акронского гетто, она сделала все возможное, чтобы он не чувствовал давящей тяжести нищеты, убожества угла, в который их загоняла жизнь. Глория все преодолела: Леброн вырос сам и вырастил свой талант. А теперь – еще и стал первым общим номером драфта НБА: их мир менялся на глазах, менялся безвозвратно. Драфт и пятилетний контракт на 87 миллионов долларов, подписанный им с компанией Nike несколькими месяцами ранее, стали переломом: их старая жизнь закончилась навсегда. И началась новая. Для Леброна, суперталанта, заполучить которого жаждали все. Но и для Глории тоже.

Объятие – казалось, вечное – длилось мгновение, хотя и было более долгим по сравнению с объятиями других сидящих за его столом. Теперь он должен подняться на сцену, подойти к комиссару, навстречу своей новой жизни. Стерн ждал: он проводил уже девятнадцатый драфт в своей карьере и отлично знал, что требуется делать. Вызывать кандидатов, пожимать руки, улыбаться при фотографировании. Леброн шел уверенно, как актер, прекрасно выучивший свою роль – что он должен делать, где быть, куда смотреть. Как будто он уже сам управлял сценой, ритуалом НБА. Леброн приблизился к Стерну, протянул ему руку. И улыбался, улыбался – как и много раз в своей жизни. Искренняя улыбка парня, которому все удалось, спортсмена, получившего максимально возможное до этого времени признание. Восемнадцатилетнего человека, живущего сейчас в своей мечте. Стерн и Леброн позировали фотографам, потом комиссар показал первому общему номеру, где ему нужно стоять, пока он сделает следующее объявление с трибуны, пожмет руку следующего игрока, перейдет к следующей части ритуала.

Часть собравшихся в зале гордо держали майки «Файтинг Айриш» с номером «23». Другая часть публики, пока Леброн давал интервью в прямом эфире, принялась скандировать:

– Переоцененный! Переоцененный!

Теперь это замечание было уместно: он пока не показал ничего, чтобы действительно считаться новым Джорданом, не проявил того таланта, который оправдывал бы уверенность в огромных ожиданиях от него; с этой минуты ему придется биться в стену скептицизма, его захлестнет море пристрастности, люди будут корить его за каждую ошибку, каждое поражение, упрекать, что он не так хорош, как о нем говорят. Леброн принимал это как фоновый шум. Он уже два года жил под давлением, под беспокоящим вниманием прессы, готовой разбирать каждый его шаг, спрашивать о причинах его выбора – от того, почему он надел белый костюм, в котором он на сцене в церемонии драфта выглядел таким гордым, до того, почему он отдавал пас, когда мог бросать. Он к вниманию привык. И привык к телевидению.

– Быть общим первым номером – это фантастика, – говорил он, пока публика в зале тянула свою канитель: «Переоцененный!» – Я давно об этом мечтал, и мечта наконец сбылась. Сейчас вся работа, проделанная мной, приносит плоды. Наша команда с каждым днем должна играть все сильнее. Лучшим результатом будет тот, которого мы сможем достичь, потому что я чувствую, что мы станем отличной командой. Это будет моей главной целью. Я готов ко всему, что тренер Сайлас будет требовать. Ко всему, что может помочь моей команде побеждать. Не знаю, получится ли выиграть звание лучшего новичка. Мне важнее команда, важнее помогать ей побеждать, помогать партнерам становиться лучше. Личные достижения меня не волнуют. Волнует команда.

Ведущая дала ему выездную, красную майку «Кавальерс». На ней был номер «23» – номер, который выбрал Леброн. Под ним он играл всегда, со времен «Сент-Винсент – Сент-Мэри», он взял его в честь своего кумира, Майкла Джордана. С этим номером он постарается идти по его следам и теперь, когда он официально стал игроком НБА. С этим номером он постарается доказать, что он действительно может стать его наследником.

«Но я не хочу быть новым Джорданом. Я хочу быть Леброном».

2

Такая ноша, как ярлык «новый Джордан», очень тяжела. К тому времени, когда Леброн ощутил ее на себе, еще до прихода в НБА, она уже многих придавила. Невозможно приблизиться к Джордану, даже на значительное расстояние. Человек, которого единогласно считают лучшим баскетболистом всех времен, уже в третий раз ушел из спорта, когда «Кливленд» выбрал Джеймса на драфте.

В течение своей выдающейся карьеры Джордан преобразил игру, разделив ее на «до» и «после». В НБА он пришел в 1984 году, третьим номером драфта («Чикаго Буллз»), начал завоевывать титулы в 1991-м, был лидером «Дрим-тим» – первой команды, составленной из профессионалов, в 1992-м очаровавшей мир на Олимпиаде в Барселоне и положившей начало всепланетному взрыву популярности баскетбола, плоды которого НБА начала пожинать. Впервые он объявил о завершении карьеры в 1998-м (в период с 1993-го по 1995-й он не играл полтора года, исполняя свою детскую мечту – стать звездой бейсбола), имея за плечами шесть титулов и будучи уверенным в том, что он – лучший игрок планеты. После терактов 11 сентября 2001 года Джордан решил вернуться, на два сезона надев майку «Вашингтон Уизардс», клуба, в котором он стал менеджером. Он не был лучшим на площадке, но от него исходила аура феномена, инопланетянина среди людей. Эта аура коснулась и Леброна, когда они познакомились лично, после того, как он много лет изучал игру Майкла, смотря матчи по телевизору и пытаясь научиться делать то, что делал Джордан.

«КОГДА Я ВЫХОЖУ НА ПЛОЩАДКУ, Я ДЕЛАЮ ЭТО НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ – Я ПРЕДСТАВЛЯЮ ЗДЕСЬ СВОЕ ИМЯ И ВСЕ ТО, ЧТО С НИМ СВЯЗАНО».

Конец эпохи Джордана оставил пустоту в звездной системе НБА. Лига, будучи в первую очередь коммерческим проектом, пыталась эту пустоту заполнить. Претендентов было достаточно: Шакил О’Нил и Коби Брайант в «Лейкерс», Аллен Айверсон в «Филадельфии», Трэйси Макгрэди и Винс Картер, Тим Данкан в «Сан-Антонио» – команде, которая в 2003-м стала чемпионом, победив «Нью-Джерси Нетс» Джейсона Кидда. А еще – Яо Мин, китайский гигант, выбранный «Хьюстоном» под первым номером на драфте‐2002, игрок, благодаря которому НБА стала невероятно популярна в Китае, на важнейшем для глобальной экспансии рынке. В этом списке претендентов был и Леброн. Ожидания от него были огромными: когда тебя называют новым Джорданом, все хотят убедиться, что это на самом деле так. И все в тебе сомневаются.

– Уже были игроки-претенденты на это место, и посильнее него, – говорил о Леброне Карлос Бузер перед тем, как «Кавальерс» выбрали Леброна.

– В НБА нет места восемнадцатилетнему, и неважно, насколько он талантлив, – высказался о нем Фил Джексон, тренер «Лейкерс», а до того – «Буллз» времен Джордана.

«Я могу это сделать, могу справиться с давлением. У меня есть способы».

«Кавальерс», взявшие Леброна на сборы перед стартом сезона‐2003/04, были новой командой (и не только потому, что сделали ребрендинг) по сравнению с той, которая выиграла в предыдущем сезоне семнадцать матчей из восьмидесяти двух, что стало антирекордом лиги. Это, конечно, помогло выбрать Леброна на драфте, но было низшей точкой падения клуба, который никогда не становился чемпионом, никогда не играл в финалах и не выходил в плей-офф с 1998 года.

Тренером стал Пол Сайлас, шестидесятилетний ветеран, приводивший «Хорнетс» к плей-офф в четырех предыдущих сезонах.

– Мне в команде нужен был лидер, и как только я увидел Леброна, я понял, что на площадке он умеет все, – делился наблюдениями тренер.

Среди помощников Сайласа был и его сын Стивен, который сразу же разглядел качества Леброна:

– Он хорош, действительно хорош, по разным параметрам. То, что его действительно отличает от остальных, – его ум, способность очень быстро учиться самому разному, понимать, как все устроено и как это делается.

Не все шло гладко: новичок в НБА должен пахать на площадке больше, чем ветераны. Даже если его и признают очень талантливым, как в случае с Леброном. И ветераны «Кавс» поначалу не были уверены, что новичок сможет повести за собой остальных.

Первый матч Леброна в НБА состоялся 29 октября 2003 года в Сакраменто. Прямой эфир шел на всю страну, начало игры отложили, поскольку предыдущий матч перешел в овертайм, а вещатели хотели, чтобы матч дня, первая игра того, кого хотели видеть все, был показан полностью. Все задавались вопросом: способен ли выдержать давление огромных ожиданий этот школьник, взлетевший на уровень выше? Самым легким для прогноза результатом был провал – ну не может же этот мальчишка быть настолько крутым, как о нем трубят! Даже Nike подшучивала над ситуацией: запустил ролик, в котором Леброн впервые в матче получает мяч и застывает на месте. Он полностью недвижим, стоит около трехочковой линии перед щитом «Кингс», партнеры и соперники перед ним, а весь зал внезапно затих, уверенный, что мальчишка сломается, что у него зажим, что он не справится с давлением. После добрых тридцати секунд Леброн расплывается в улыбке и резко начинает атаку. Бууум! Лед сломан.

Реальность с лихвой превзошла ожидания.

«У меня внутри как будто все обрывалось, но когда арбитр подбросил мяч, я был уже готов».

Леброн в красной майке «Кавальерс» с номером «23» – такой же, как и та, которую он с гордостью показывал на драфте, с красной же налобной повязкой. Этот образ мгновенно станет каноническим, его отличительным знаком. Как и первый бросок, двухочковый (после начала матча прошло чуть больше трех минут). Перед этим он уже сделал свою первую передачу – на Рики Дэвиса, одного из тех ветеранов, больше которых Леброн и должен был пахать.

Все ждали его, пришельца из Акрона. Леброн отлично знал, что эта игра, первая, была экзаменом: он показал все, что у него было, как продавец, вываливающий на прилавок весь свой товар, когда в магазин заходит покупатель с тугим кошельком. Он провел на площадке 42 минуты, набрал 25 очков, 6 подборов, 9 передач и 4 перехвата. Он двигался с уверенностью, заметно превосходящей ожидаемую от парня его возраста, впервые играющего на профессиональном уровне. Казалось, что, выйдя на паркет, он уже знал, что надо делать, как двигаться. Как будто бы всю жизнь играл в НБА. Это был его личный успех.

– Действительно, впечатляющий дебют, – похвалил его Рик Адельман, тренер «Сакраменто».

– Он и вправду так хорош, как о нем говорят, – подтвердил Владе Дивац, ключевой игрок «Кингс».

Тем не менее «Кавальерс» проиграли 92:106, и первые мысли Леброна были о команде.

«Я мог сделать больше для того, чтобы помочь команде, я мог играть более активно».

Однако так мощно разбитого льда оказалось недостаточно для страховки от разочарований первого сезона. В каждом матче он обязан показывать все: при любой ошибке, любой потере, любом неточном броске находился кто-то, ставящий под сомнение его способности. Его все ждали как нового Джордана, и поэтому он сразу должен был играть на таком же уровне, должен был немедленно стать тем, кто «делает разницу», и никому не было дела до того, что он дебютант, паренек, скакнувший из школьников сразу в профессионалы и не имеющий права в силу своего возраста отпраздновать победу даже пивом. Только все и сразу. Это шоу-бизнес, детка.

Нет, Леброн не заиграл с первых матчей так, как Джордан. Иногда в нем была видна неопытность, молодость. Но он был блестящим талантом, будущим феноменом. И всякий раз, когда у него была возможность показать это, он это показывал. Четко давая понять, что он – не новый Джордан, он – Леброн Джеймс. И он хотел быть только им.

Леброн сразу же оказал влияние на клуб: посещаемость «Ганд Арены» выросла на 50 процентов по сравнению с предыдущим сезоном, домашняя площадка «Кавс» по этому показателю быстро поднялась с 29-го места в лиге на девятое. А каждый раз, когда «Кавальерс» играли на выезде, на трибунах можно было увидеть майки с 23-м номером и фамилией Джеймса. По выездной посещаемости «Кливленд» вышел с последнего места на первое. Все это – заслуга как Леброна, так и фанатов НБА: они хотели убедиться, что игрок, о котором они слышали уже несколько лет, действительно так феноменален. Сработал и его образ как рекламный проект: Nike в декабре 2003-го выпустила первую в сотрудничестве с Леброном именную обувь. Первый же месяц стал рекордным – только на американском рынке было продано 72 тысячи пар Air Zoom Generation.

Первый сезон в НБА изменил многое. Леброн, получив гонорар по контракту с Nike, покинул квартиру в Акроне и купил жилье в спокойном пригороде Бат Тауншип. Участок земли, утопающий в зелени, почти три тысячи квадратных метров в тихом местечке, подальше от любопытных. Подходящее место для возведения своей крепости, для наслаждения своим новым статусом. Он построил виллу, расширившуюся с течением лет до огромных размеров, ставшую чем-то вроде сказочного замка, в котором было все, чего у них с мамой никогда не было. Бассейн, большой сад, слуги, личный повар, любые машины, какие Леброн мог пожелать, в том числе и эксклюзивные. Свой кинозал, студия звукозаписи. Даже парикмахерская. К восемнадцати годам у Леброна уже был свой дом, полностью его дом. Символ американской мечты, явное доказательство того, что он достиг успеха.

Несмотря на всю славу, его отношения с Саванной, начавшиеся в последнем классе школы, продолжались. Еще до выпускных она обнаружила, что беременна. Это ее обеспокоило: она думала, что беременность все изменит, начнутся неприятности с родителями, с Леброном, что это повредит ее начинающейся карьере. «Не волнуйся, ничего не изменится, – сказал ей Леброн. – Меня не остановит ничто, я буду делать то, что делаю». Его не напугали мысли о ребенке: Леброн – отец, которого у него самого никогда не было и которого он искал в каждом взрослом мужчине из тех, что встречались на его жизненном пути. В Брюсе Келкере, Фрэнке Уокере, Дрю Джойсе, а также в Эдди, временами исчезающем из его жизни (он попадал в тюрьму за какие-то мошенничества с кредитами). Всегда рядом с ним была только Глория – одновременно и мать, и отец. Научившая его всему, что свойственно мужчине, всему, что помогало ему, 19-летнему, показывать в НБА свою взрослость. Он готов к чему угодно, и к отцовству тоже. И у него не было сомнений в том, что Саванна для него – лучшая. Когда она позвала его на школьный выпускной бал, он пришел, несмотря на свою занятость.

«Все для моей королевы».

Придя в НБА, он не забыл, кто он и откуда, не забыл друзей, помогавших ему преодолеть трудности. Спустя неделю-другую после драфта он позвонил Ричу.

– Какой у тебя номер социального страхования?

Рич недоумевал, зачем это Леброну, но все же назвал номер. Спустя две недели он получил чек с суммой, сопоставимой с первыми неделями работы людей, окружавших Леброна. Оклад в 50 тысяч долларов в год.

– Считай, что с этого момента мы договорились. Я хочу видеть тебя рядом с собой.

Леброн не очень представлял себе, какую работу Рич мог бы для него выполнять, но он хотел, чтобы тот был рядом. Как и Мейверик, и Рэнди, еще двое друзей, вошедших в близкий круг Леброна. Они не были классическими «друзьями-пиявками» – теми, что вьются около богатых и знаменитых, довольствуясь объедками, падающими со стола, или, что еще хуже, теми, кто садятся на спину богатого друга и едут на ней всю жизнь. Эти трое стремились извлечь максимум из шанса работать рядом с Леброном, из той финансовой уверенности, которую давала эта работа. Мейверик, завершивший карьеру баскетболиста в университетской команде «Вестерн Мичиган», перешел на стажировку в Nike, когда Леброн еще учился в школе, и, выучившись на экономиста, занимался контрактами Джеймса со «свушами». Рич стал у Леброна кем-то вроде порученца: он взял на себя заботы о его имидже, старался сделать его более общительным, объясняя, что это помогает ему и способствует его привлекательности. Леброн, попав внутрь этой индустрии, изменился: он теперь не просто баскетболист, он – бренд.

«Когда я выхожу на площадку, я делаю это не только для себя – я представляю здесь свое имя и все то, что с ним связано».

Этот подход не отвлекал его от паркета. Именно там, бросая мяч, Леброн должен был показывать то, чего он стоит, быть достойным тех ожиданий, что витали вокруг него. Играл он еще не как Джордан, но его первый сезон в НБА принес ему успех. 20,9 очка, 5,5 подбора, 5,9 передачи в 79 матчах: за всю историю лучшие показатели были только у Джордана и Оскара Робертсона. Джеймс завоевал все призы «Лучший игрок месяца» в Восточной конференции, с ноября по апрель, постоянно (за исключением ноября) набирая в среднем больше 20 очков. Была только одна нота не в такт: «Кавс» не вышли в плей-офф, хотя и улучшили результат с 17 побед в сезоне‐2002/03 до 35 в сезоне‐2003/04. И благодаря приходу Леброна стали командой, на которую ходили все фанаты НБА.

20 апреля 2004 года из рук Джулиуса Ирвинга, одной из звезд баскетбола прошлого, очень образованного человека, Леброн получал в нью-йоркском NBA Store премию «Новичок года НБА». 78 из 118 опрошенных журналистов выбрали лучшим его.

«Я верил, что смогу произвести впечатление, играя в НБА, и доказал это».

Когда Леброну вручали приз, Ирвинг сказал о нем:

– Об этом необычном парне невозможно мыслить как обычно. Он сразу заткнул критиков и продолжает это делать. Этот приз лучшему новичку – его первый шаг на пути к Залу славы.

А владелец «Кавальерс» Гордон Ганд добавил:

– Он показал нам всем, что такое принимать серьезные вызовы. Он вышел за рамки любых наших ожиданий. И поднимает планку все выше.