Текст книги "Король Леброн. Первый в истории НБА"

Он хотел сделать это главным образом для нее, для мамы. Единственный постоянный спутник его жизни, источник поддержки, мама, которую он в детстве ждал бессонными ночами, расположившись на диване какого-нибудь друга, надеясь, что она вернется домой живой и здоровой. Детство Глории отличалось от детства ее сына. Она жила в деревянном доме на Хикори-стрит. В совсем не богатом доме, но зато с многочисленной семьей. В любви и безопасности у нее никогда не было недостатка, с того времени, как она малышкой смотрела бейсбол, сидя на руках у деда. Джеймсы были очень дружной семьей, и когда Глория забеременела, хотя ей было всего шестнадцать, она знала, что могла рассчитывать на них всех.

«Семья – это люди, которые разделят с тобой и счастливые, и трудные времена».

Жизнь не была к ней щедра. Смерть бабушки и матери в 1987-м перевернула все с ног на голову. Вынудила ее взрослеть быстрее, становиться женщиной, искать способы выживания. Одно ей было ясно всегда: Леброн для нее был главнее чего угодно. Даже в самые тяжелые дни для нее важнее всего была уверенность в том, чтобы мальчик, которому она на трехлетие подарила маленький щит с корзиной, тут же ставший его любимой игрушкой, как можно меньше знал о том, что его окружало.

«Когда я был маленьким, наши дела были плохи, но меня это никогда не угнетало. Она делала для меня все: как мать, как отец, как старшая сестра. То, что она для меня делала, было невероятным. Например, Рождество и мой день рождения в календаре близко – 25 и 30 декабря. Учитывая трудности, которые были у нас, я всегда думал: “Будет один подарок, два или не будет ни одного? ” Но подарки были всегда. Она готовила меня к жизни, учила разнице между хорошим и плохим. Учила тому, что иногда случаются и ошибки, но нужно понимать, что в итоге будет правильным, и быть готовым справляться с последствиями того, что ты делаешь».

Одинокая Глория не могла обеспечить Леброну безопасную жизнь, поэтому «защитить его» для Глории означало также отправить сына к Уокерам, чтобы он пожил в настоящей семье в ожидании того, когда ее дела наладятся; это было то самое «правильное».

– Она была красивая и гордая, но Леброн для нее стоял на первом месте, – говорит о ней Брюс Келкер, первый тренер, который пригласил ее с сыном жить у них.

Каждый раз, когда Леброн переходил в новую команду, в новую обстановку, первое, что делала Глория, – убеждалась, что там все как надо, что тренеры – хорошие люди (и это важнее, чем хорошие специалисты), что обстановка подходит для мальчишек, для сына. Таким же был и подход Глории ко встречам с людьми, которые стали интересоваться им, когда он стал считаться будущей звездой баскетбола. Вместе с Эдди они колесили по стране, выслушивая предложения агентов и компаний, желающих связать имя Леброна со своим именем.

В начале последнего года старшей школы в жизни Леброна появилась еще одна женщина. Саванна Бринсон, третьеклассница из «Буктела», была чирлидером, и Леброн заметил ее на одном из матчей.

– Я понятия не имела, кто он, и это он знакомился со мной, а не наоборот, – говорит Саванна.

Сначала Леброн пригласил ее сходить на матч, в котором он не участвовал. Потом – на ужин, потом – на первое настоящее свидание. В «Аутбек», ресторан, специализирующийся на мясе и стейках. Не самое романтичное место в мире, конечно, но между двумя молодыми людьми проскочила искорка и ударила молния. Такая же, как между Леброном и спортом. Саванна была в белом и розовом, Леброн надел все лучшее, что у него было, и взял напрокат машину. Он хотел произвести впечатление на ее отца: был пунктуален, забрал и привез ее в то время, на котором настаивал мистер Бринсон.

«СЕМЬЯ – ЭТО ЛЮДИ, КОТОРЫЕ РАЗДЕЛЯТ С ТОБОЙ И СЧАСТЛИВЫЕ, И ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА».

«Я хотел играть по ее правилам, хотел произвести на него впечатление».

Саванна – жизнерадостная девушка с множеством интересов. Она играла в софтбол, ей нравилось быть чирлидером. Жила в доме на окраине города, в конце улицы, обсаженной деревьями. Она была младшей из пяти детей, и папа Джей Кей, как и мама Дженнифер, учили их тому, насколько важна помощь обществу. Бринсоны были небогаты, и с пятью детьми у них хватало забот. Но их двери всегда были открыты для тех, кому нужна была помощь. Для таких, как Глория и Леброн. У Саванны детство было не столь трудным, как у Леброна. И она не задумывалась о том, насколько велика роль спорта в жизни этого высокого парня, с которым она встречалась.

– Поначалу я и не знала, что он играет за «С.В.», потом, узнав, думала, что он станет этаким героем местного масштаба, а после школы бросит играть, – вспоминает Саванна.

На следующий день после их первого свидания Леброн снова постучался в ее дверь. В руках у него был пакет с едой, оставшейся после вчерашнего ужина, из ресторана «Аутбек», который она попросила у официанта, а потом забыла в машине. Открыв дверь и увидев улыбающегося Леброна, Саванна подумала, что это был предлог для новой встречи. Но все было иначе: для него эта девушка, моложе его на год, которую он увидел среди чирлидеров соперников, была особенной. Она могла стать его королевой.

10

Одно мгновение может изменить жизнь навсегда. Секунда, взгляд, случайная встреча где-нибудь – и незнакомый человек вдруг становится частью твоей жизни. Неотъемлемой частью.

«Это была судьба. Я мог сесть на один рейс, мог на другой. Он – на третий. Но все же мы встретились».

Летом 2002-го Рич Пол был 21-летним молодым человеком, с мечтами в ассортименте и билетом из Акрона в Атланту. Леброн заметил этого невысокого парня, одетого в винтажную майку Уоррена Муна, легенды футбола, в хвосте самолета.

– Эй, ты где такую нашел? – спросил его Леброн.

– Я ими торгую, – ответил Пол.

Он объяснил Леброну, что занимается продажей футболок в Атланте, и если он хочет, может к нему приехать.

– Сошлешься на меня – тебе там скидку сделают. Меня зовут Рич, Рич Пол.

Леброн поблагодарил его и, будучи в Атланте, зашел купить майку к Энди Хайману, продавцу, которого посоветовал тот парень в самолете. Когда он сказал, что пришел по рекомендации Рича Пола, он получил скидку. Все, как Пол и обещал. Вернувшись домой, Леброн позвонил Ричу и поблагодарил его. Так он нашел себе нового друга.

У них оказалось много общего. Рич был на четыре года старше него, уже любимчика Акрона, школьника, от которого вся Америка ждала большого прыжка в НБА. Оба были из неполных семей: Леброна воспитывала мама, Рича – отец, Рич Пол – старший. И они оба чувствовали себя парнями с окраины, теми, кто знал, что будущее им не гарантировано, что мир заранее закрыл перед ними двери, а вот ад свои двери готов открыть для них всегда, готов поглотить их, сделать их частью статистики, добавить их имена в списки заблудших душ.

Рич взрослел за прилавком продуктового магазина своего отца в Гленвилле, безвестной восточной окраине Кливленда, на озере Эри. Это одно из тех мест, где бедность и тяжелый труд – удел каждого, где каждый мечтает о лучшей жизни, где сирен и выстрелов больше, чем капель воды во время дождя. И где обитатели квартала – твоя семья, всегда готовая помочь тому, кто попал в трудное положение, знающая, что однажды может случиться так, что придется не оказывать помощь, а просить ее. Они жили в маленькой квартирке Рича Пола – старшего над его магазином – центром притяжения всего квартала. За дверями, на углу улицы, был старый, ржавый, постоянно трезвонящий таксофон, малыш Рич рос, наблюдая за папой, который, как и Глория Джеймс, старался как можно надежнее оградить сына от подступающих к ним трудностей. Того, что приносил магазин, едва хватало на жизнь, но на столе всегда что-то было, да и отопления в холодные дни хватало. Рич учился у отца вести дела и общаться с клиентами. Это давалось ему очень легко. Отцу даже удалось отправить его в лучшую школу, которую он знал, – «Бенедиктин», частное заведение, католическое и преимущественно для белых. В этой школе от учеников требуют носить форму и держаться подальше от проблем. Точно как в акронской «Сент-Винсент – Сент-Мэри».

Он обратил на себя внимание в спорте, играя в баскетбол и завоевав два трофея на национальном уровне; на площадке он не блистал, но быстро учился, был любознателен и хотел открыть мир, понять, что и как в нем работает.

Его отец умер от рака, когда 18-летний Рич уже почти окончил школу. Он остался один. Рич был знаком с Хайманом и начал торговать в Кливленде его винтажными футболками великих спортсменов. В этих футболках было очарование старины, печати ушедшего времени – устоять перед покупкой было невозможно. Рич возил их в багажнике своей машины и охотно дарил друзьям, а те ходили в них гулять, на дискотеки или на вечеринки. Взамен он просил их рассказывать об этих майках и раздавать визитки. Это работало.

Сработало и с Леброном – теперь его часто можно было видеть в футболках от Рича. Но отношения между ними были глубже: похожий жизненный опыт, оба научились от своих родителей быть ответственными, знали разницу между хорошим и дурным и искали свое место в мире.

«Мы сразу друг друга приняли. Сразу друг друга поняли. Каждый раз, когда я хотел что-то сделать и сомневался, я звонил Ричу и спрашивал его, как поступить, что он думает об этом».

Они говорили обо всем – от телепрограмм до девчонок, от родителей до друзей, которых больше нет. Они вместе тренировались, говорили о своих мечтах, о своих твердых намерениях их воплотить: Леброн – в баскетболе, Рич – в бизнесе. Его дело с футболками развивалось, но он попробовал себя и в сфере спортивной экипировки вместе с Леброном, которому она нравилась и который ее носил.

Рич стал еще одним близким человеком, частью того узкого круга, которому Леброн доверил свою жизнь. Мама и Эдди, «Великолепная пятерка», с которой они, воплощая мечты на площадке, взяли в составе «Файтинг Айриш» еще один титул штата перед тем, как покинуть школу и стать взрослыми. В этом круге были также Мейверик Картер и Рэнди Мимз. Оба они учились в той же школе, на несколько лет раньше Леброна, но и с ними у Леброна сложились тесные отношения, они пытались представить себе, какими они будут, когда повзрослеют, фантазировали о деньгах, которые у них будут, о том, кем они станут. Это была дружба из тех, что длятся всю жизнь.

11

Выпускной год для каждого школьника – это одновременно и долгое прощание, и трамплин. Ты постепенно начинаешь понимать, что та жизнь, которой ты живешь сейчас, заканчивается, и хочешь насладиться ею полностью, но тебе не терпится узнать, каков он – взрослый мир за пределами школы, вне этих стен, годами диктовавших, кто ты, как одеваться, каким правилам надо следовать. Тебе не терпится узнать, что будет дальше, ты готов сделать большой прыжок во взрослую жизнь, но прямо сейчас ты еще продолжаешь вести себя, думать и жить как подросток.

В последнем классе старшей школы Леброн жил между двумя мирами – юношеским, с его акроновской популярностью, и будущим, в статусе суперзвезды, баскетболиста, которого НБА ждет с распростертыми объятиями и заискивающими спонсорами. Джеймсу было запрещено принимать какую-либо дополнительную спонсорскую помощь, которая так или иначе могла связать его с той или иной маркой или компанией. Это крест любого спортсмена-ученика: твоя школа зарабатывает благодаря твоим успехам, продает майки и другую продукцию с твоей фамилией, но ты не получаешь ни гроша. Точно такой же порядок и в студенческом спорте, в NCAA, где у тренеров миллионные контракты и зачастую именно они – самые высокооплачиваемые сотрудники учебного заведения. Спортсмены при этом должны быть любителями, и в первую очередь это касается студентов, живущих на стипендию, которая и позволяет им заниматься спортом. В противном случае их с позором отчисляют, навесив ярлык неудачника.

Поступление в колледж до последнего рассматривалось лишь одним из вариантов (в число финалистов в борьбе за Леброна вошли Дьюкский университет, Луисвилльский, а также университеты штатов Северная Каролина, Флорида и Огайо), поскольку все близкие Леброна, и не только они, знали, что его будущее – в НБА, что с сезона‐2003/04 он станет профессиональным баскетболистом. Уже в конце его третьего года старшей школы он хотел уйти туда и дал понять самой известной лиге мира, что готов участвовать в драфте‐2002. Гром среди ясного неба! Это был вызов правилам, вызов всему баскетбольному миропорядку. Всему, что запрещало парню, еще не окончившему школу, участвовать в драфте – лотерее, которая распределяет молодые таланты со всего мира по клубам. Неважно, насколько он был хорош, неважно, сколько о нем говорили, сколько его матчей показывали по национальному телевидению, сколько журналистов вилось около «Сент-Винсент – Сент-Мэри», чтобы услышать его реплику. Неважно, что Леброн считался будущим Майклом Джорданом. Чтобы попасть в НБА, нужно сначала окончить школу, так пола– гается.

«МЫ СРАЗУ ДРУГ ДРУГА ПРИНЯЛИ.

СРАЗУ ДРУГ ДРУГА ПОНЯЛИ. КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА Я ХОТЕЛ ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ И СОМНЕВАЛСЯ, Я ЗВОНИЛ РИЧУ И СПРАШИВАЛ ЕГО, КАК ПОСТУПИТЬ, ЧТО ОН ДУМАЕТ ОБ ЭТОМ».

«Правила неправильны, но такова жизнь. Я останусь еще на год, потому что здесь все мои друзья. При этом семнадцатилетний гольфист-профессионал – это возможно. И в теннисе профессионалы играют уже в четырнадцать. Почему в баскетболе нельзя?»

Ничего не поделаешь, Леброну пришлось оставаться в подвешенном состоянии, между двух своих миров. Школьным миром, где человек зависит от родителей. И миром, где будущий профессионал-миллионер не может пока даже агента себе нанять. Для Леброна последний год в школе стал долгим нетерпеливым ожиданием. С одной только целью: продолжать показывать на паркете, что он лучший в Америке, самый талантливый молодой игрок, зарабатывать первый номер на драфте, который должен изменить его жизнь. Этот драфт должен, наконец, принести ему деньги, которых у него и Глории в его первые восемнадцать лет не было. С их помощью они забудут все эти квартиры, уберут в архив эту тяжелую часть жизни. Он мог бы добиться успеха, жить той мечтой, о которой они с «Великолепной четверкой» говорили в средней школе, проводя столько времени вместе, фантазируя, что будут как Майкл Джордан, Коби Брайант, Пенни Хардуэй, Аллен Айверсон и все другие звезды, с которыми, как теперь понимал Леброн, он скоро будет играть.

Эта мечта помогала им двигаться дальше даже в самые трудные минуты жизни. Она давала им цель, смысл тренироваться каждый день, сидеть в классе по утрам, потеть в тренажерке после обеда. Давала им возможность играть в больших матчах, хотя они не были взрослыми, даже спиртное покупать не могли.

«У нас с друзьями было общее кредо: мы любим баскетбол и хотим видеть свет в конце тоннеля. Когда есть четыре-пять человек, настолько сплоченных, настолько стремящихся к успеху, когда каждый помогает каждому в погоне за целью – можно достичь действительно многого».

Школьный выпускной год – дело нелегкое. Леброн понимает, что его ждет дальше, потому что уже сейчас каждый его шаг и каждое его действие – как на площадке, так и вне ее – разбирались, попадали в газеты. Как та история с машиной, которую ему подарила Глория на его восемнадцатилетие, – внедорожник стоимостью 80 тысяч долларов. Чтобы купить его, она взяла кредит в банке, рассчитывая на то, что ее сын вскоре станет звездой баскетбола. Управляющий банка одобрил кредит, и часть денег Глория потратила на подарок, о котором ее сын мечтал: машину. Этот подарок стал причиной расследования ассоциации, регулирующей школьный спорт в Огайо. Ничего незаконного в этом не нашли, однако новость о разбирательстве наделала немало шума. Куда более неприятной стала история, случившаяся несколькими неделями позже: в кливлендском магазине Леброн принял в подарок две футболки стоимостью 845 долларов. Комиссия решила, что это нарушает правила любительских спортивных соревнований штата для учащихся. Казалось, что Леброн как спортсмен-школьник мог закончиться на несколько месяцев раньше положенного: за такие штучки ему грозила дисквалификация, которая к тому же могла понизить его шансы на выбор на драфте НБА. В итоге благодаря работе юристов (400 долларов в час), оплаченных школой, он был дисквалифицирован лишь на два матча. Маленькое приключение в пути, маленькое пятнышко на карьере самого известного школьника Америки.

В отличие от того, что было год назад после обложки Sports Illustrated, все это внимание не отразилось на Леброне. Баскетбол остался на первом месте в его списке приоритетов, миллионные контракты могли и подождать. Внимание прессы, фанаты, выстраивающиеся в очередь, чтобы сфотографироваться с ним, бесконечные просьбы об автографе уже стали частью его жизни, фоновым шумом, вроде того «у-у-у», который слышен, когда он идет к линии, чтобы исполнить штрафной бросок. В голове у него только одно: баскетбол.

«Я не чувствую давления. Многие задаются вопросом: достаточно ли сильна наша команда, чтобы считаться лучшей во всей стране? Мы хотим показать это на площадке. И потом, не внимание делает меня знаменитым. Я сам сделал себя таким, выполняя работу, которую нужно выполнить, чтобы стать знаменитым. Мне все это дается с помощью партнеров и божьей помощи».

Под руководством тренера Дрю «Файтинг Айриш» стали лучшей командой страны. И самой известной. Конечно, в этом была заслуга талантливого Леброна: в последнем, легендарном школьном сезоне он набирал 30,4 очка, 9,7 подбора, 4,9 передачи, 2,9 перехвата в среднем за игру. Это был сезон, сплошь состоящий из побед, проявлений класса и таланта на самых важных площадках. Команда «Сент-Винсент – Сент-Мэри» выиграла 25 из 26 матчей. И снова стала чемпионом штата, а Леброн – MVP турнира, в финале которого он набрал 25 очков. Он снова чемпион. Он и «Великолепная четверка» сдержали обещание: вместе учились, играли в баскетбольной команде и победили. Благодаря своим талантам и дружбе.

25 апреля, спустя месяц с небольшим после выигрыша своего последнего школьного титула, Леброн собрал всех в «Сент-Винсент – Сент-Мэри», чтобы объявить: он уходит в НБА. С 1975 года до Леброна было 19 случаев, когда игрок взлетал на профессиональный уровень, едва закончив школу и минуя студенческий спорт. Первопроходцем был Мозес Мэлоун, выбранный в 1974-м на драфте АБА, которая тогда была профессиональной лигой-соперницей для НБА до их слияния в 1976-м. Но Мэлоун выбивался из общего течения – он был столь талантливым, что в 1996‐м, к 50-летнему юбилею лиги, его включили в список 50 лучших игроков в ее истории. Первым, попавшим на драфт НБА напрямую из школьного спорта, был Дэррил Доукинс в 1975-м, выбранный под общим пятым номером «Филадельфией 76». В том же году прямо из школы десантировался в НБА и Билл Уиллоуби – «Атланта» выбрала его под 19-м номером. Затем – никого вплоть до 1995 года, когда Кевин Гарнетт пришел в НБА под общим пятым номером. В следующем году настал черед Коби Брайанта, выбранного «Шарлотт Хорнетс» под общим 13-м номером и почти сразу проданного в «Лос-Анджелес Лейкерс».

Перейти сразу в профессионалы – огромный скачок для 18-летнего юноши, но примеры Гарнетта и Брайанта показывали, что такое могло происходить и даже становилось все более привычным делом – как, например, с Трэйси Макгрэди в 1997-м. В 2000-м Кваме Браун был выбран «Вашингтон Уизардс» под общим первым номером – в руководстве клуба тогда находился Майкл Джордан. Амаре Стадемайр пришел в НБА из школы в 2002-м, став первым обладателем приза «Новичок года НБА» из игроков, никогда не игравших за колледж. Эти примеры доказывали Леброну, что столь серьезный скачок возможен, если у тебя есть соответствующий талант.

Поступить в колледж означало провести в спортсменах-студентах как минимум еще год: Леброн продолжал бы развиваться, но ему пришлось бы отклонять спонсорские предложения и деньги. Его талант позволял ему пренебречь этим, он был тем, кто должен входить в НБА через парадный вход и сразу начинать зарабатывать деньги. Такие, каких у него и его мамы никогда не было и которые могли теперь навсегда изменить их жизнь.

«Когда предоставляется такая возможность, за нее нужно хвататься – вот почему я склонился к такому решению. Жду не дождусь, когда смогу принять этот вызов. Обожаю вызовы, но и понимаю, что все будут выкладываться по максимуму в матчах против меня, чтобы понять, чего я стою».

Драфт был назначен на 26 июня 2003 года.

«Не подведу клуб, выбравший меня, какой бы он ни был. Постараюсь быть лидером в команде, стремящейся год от года играть лучше и лучше».

Леброн не сомневался, что переход в НБА был для него оптимальным выбором. При принятии решения он посоветовался с мамой, Эдди, тренером Дрю и «Великолепной четверкой» – теми, кого считал самыми важными людьми в своей жизни.

«Все поддержали. Они понимали, что в итоге решаю я, но все они помогли мне принять правильное решение».

12

Выйти на драфт, сразу заявить, что становишься профессиональным баскетболистом – это было решение, убравшее все барьеры, открывшее Леброну путь на последние этапы перед официальным вступлением в НБА. Теперь, когда все было объявлено, талантливый юноша, мечты которого разделял и весь Акрон, мог подписывать агентское соглашение, заключать спонсорские контракты. С этим решением он перестал быть сыном Глории, многообещающим спортсменом-школьником – он официально стал профессионалом. Бизнес-проектом с многомиллионными перспективами. Контракт, который он подпишет в НБА с выбравшей его командой, – это ерунда по сравнению с тем, что сулили ему рекламщики.

ПЕРЕЙТИ СРАЗУ В ПРОФЕССИОНАЛЫ – ОГРОМНЫЙ СКАЧОК ДЛЯ 18-ЛЕТНЕГО ЮНОШИ, НО ПРИМЕРЫ ГАРНЕТТА И БРАЙАНТА ПОКАЗЫВАЛИ, ЧТО ТАКОЕ МОГЛО ПРОИСХОДИТЬ И ДАЖЕ СТАНОВИЛОСЬ ВСЕ БОЛЕЕ ПРИВЫЧНЫМ ДЕЛОМ – КАК, НАПРИМЕР, С ТРЭЙСИ МАКГРЭДИ В 1997-М.

Главное, чем стоило озаботиться в это время, – выбором производителя экипировки, чьим именно лицом он будет. Первым большим контрактом в его карьере.

«Путь от десяти долларов в кармане до обладания сотней миллионов я прошел, еще учась в школе».

Все наиболее известные экипировщики извивались ужами. И делать это они начали давно, не при его объявлении о выходе на драфт и не когда он увенчал свою школьную карьеру очередным титулом. Леброн – идеальное лицо бренда: все считали, что в НБА его ждет успех, что он может стать иконой как минимум на десятилетие. Он пришел в НБА с ореолом наследника Джордана, он, еще не окончив школу, уже стал знаменитостью. У него были душещипательное прошлое, обаятельная улыбка и заразительная непосредственность, но еще и взрослость не по его восемнадцати годам. Люди уже обожают его, аплодируют его чудесам, его уже прощают за редкие ошибки.

Когда он еще учился в третьем классе старшей школы, Nike пригласила Глорию и Эдди в свою штаб-квартиру в Бивертоне, штат Орегон, на переговоры с главным человеком в компании – Филом Найтом. Найт рассказал им, что думает о Леброне, объяснил, в какой роли он его видит: она была похожа на роль Джордана, с которым Фил и компания работали над всемирным продвижением Nike в 1984 году. Леброн мог вести «свуш» [4]4
  Эмблема «Найк» в виде стилизованного крыла. – Прим. ред.


[Закрыть] к новым вершинам, с его-то улыбкой и талантом. И быстро превратить их в огромный контракт.

Adidas тоже давно обхаживал Леброна. Они стали спонсорами «Файтинг Айриш», даже предлагали этому чудо-мальчику стать автором дизайна формы для его команды, а менеджеры «трехполосных» тем временем ходили по пятам за Глорией. И пытались убедить Леброна (с помощью чартера для него и его друзей), что лучший экипировщик – именно они. Чтобы добиться расположения Леброна, Nike подключала Джордана, Adidas же запросила помощь у Коби Брайанта, еще одного кумира его детства. Тут же нарисовалась и Reebok, чьими лицами были Шакил О’Нил, выигравший с «Лейкерс» три титула НБА, и Аллен Айверсон, один из героев Леброна – тех, кто приветствовали его каждое утро с постеров на стенах его комнаты. Один из тех героев, перед которыми Леброн благоговел.

Для того, кто рос в бедности и без крыши над головой, эти предложения были космическими. Все сулили пятилетние контракты. Adidas – на шестьдесят миллионов долларов. Nike выложила на стол восемьдесят семь. Самой щедрой оказалась Reebok: сто девятнадцать миллионов. После нескольких дней раздумий Леброн заключил соглашение со «свушами». Не потому, что Джордан способствовал их всемирной известности, а потому что, по его мнению, они были теми, кто в долгосрочной перспективе мог дать больше – как с точки зрения заработка, так и для продвижения его лично.

Прошел месяц после объявления о переходе в НБА, и за месяц до драфта Леброн узнал, кто его выберет. Это принцип, позволяющий дать слабым командам возможность усилиться молодыми игроками, переходящими из школьного или студенческого спорта, а также лучшими талантами из-за рубежа. Таким образом удается поддерживать баланс стоимости игроков на рынке и иллюзию того, что любой клуб лиги может рано или поздно сражаться за титул.

Ожидалось, что это будет один из драфтов, изменяющих расклад сил: на нем были три игрока, способные качественно преобразить клубы. Ожидалось, что он станет драфтом, на котором команды стремятся получить право выбора пораньше: все понимали, что в этом длинном списке молодых ребят могут скрываться их новые символы, будущие знаки эпохи, приобретение которых может обернуться трофеями – спортивными и коммерческими. Помимо Леброна это были Кармело Энтони, первокурсник колледжа, только что победивший с «Сиракьюс Орандж» в NCAA, и Дарко Миличич, сербский талант – о нем отзывались очень лестно.

Право первого выбора предоставляется с помощью лотереи, в которой команда, побеждавшая реже других в предыдущем сезоне, имеет больше возможностей выиграть. Это настоящая лотерея: в лототрон загружаются тысячи шаров разного вида, и так, что количество шаров худшей команды больше, а, следовательно, у нее больше и шансов победить. На кону – первый общий номер драфта. Однако все в НБА считали, что настоящим призом этой лотереи, и, как следствие, первым номером, должен быть Леброн Джеймс. Победитель объявляется в ходе шоу, где НБА собирает руководителей клубов, показывая их реакцию в прямом эфире.

Командами с большими шансами на успех, то есть выступившими неважно в предыдущей регулярке, закончившейся всего за несколько дней до того, как Леброн объявил о своем решении, – оказались «Кливленд» и «Денвер». «Кавальерс» были домашней командой для Джеймса, они базировались в сорока минутах езды от Акрона. В глубине души он надеялся выступать именно за «Кавс», поскольку это позволило бы ему оставаться дома, стать героем своих родных мест. Судьба взяла это в свои руки: третий выбор достался «Денверу», второй – «Мемфису» (который в рамках обмена, состоявшегося несколько лет назад, обещал его «Детройту», лучшей команде Восточной конференции). Первый же, право выбора Леброна, достался именно «Кливленду». Это было 23 мая 2003 года.

– Сегодня – важный день для кливлендского спорта, – заявил Гордон Ганд, держа в руках майку «Кавальерс» с номером «23» и фамилией Леброна. – Я очень рад за болельщиков Кливленда, за Акрон, наш город, за весь северный Огайо.

А Джон Паксон, генменеджер команды, спустя некоторое время говорил:

– Думаю, понятно, что первым номером мы намеревались взять Джеймса.

На следующий день состоялась презентация Леброна Джеймса в конференц-зале «Рэдиссон-отеля» в Кливленде, в окружении новых партнеров. Он был в белой налобной повязке с логотипом спонсора и выглядел гордым в куртке от того же спонсора. В обоих ушах – по серьге, как у обожаемого им рэпера. И улыбка в тридцать два зуба: он выглядел как человек, который знает, что его жизнь теперь изменилась и что вскоре изменится еще больше. Она будет совершенно другой по сравнению с той, что была до этой минуты. Леброн производил впечатление человека, понимающего, что он вплотную приблизился к своей мечте. И улыбка не сходила с его лица.

«Я останусь в Кливленде, в Огайо, и я правда, правда доволен. Я здесь не для того, чтобы пообещать выиграть титул. Я здесь для того, чтобы пообещать, что мы будем становиться сильнее день ото дня, что мы будем лучше, чем в прошлом году. Вот это я могу гарантировать. Я здесь не для того, чтобы спасать клуб, даже притом что надеюсь остаться тут на десять-двенадцать лет, чтобы вернуть команду туда, откуда Майкл Джордан нас, извините за выражение, пинками выгнал… Надеюсь, что быстро верну радость кливлендцам, увлеченным спортом. Я должен много что улучшить в моей игре: принять новую роль и надеяться, что партнеры почувствуют во мне лидера. Я должен вести себя правильно, чтобы адаптироваться к НБА, привыкнуть играть восемьдесят два матча в отличие от двадцати семи школьных. Хотя не представляю, как я откажусь от конфет. Но не во мне дело: на первом месте команда, то, как мы можем стать лучше вместе. Я не ощущаю давления, потому что делаю то, что люблю, – играю в баскетбол».

Леброн был готов. Готов стать тем, кем мечтал стать со времен средней школы: профессионалом НБА. Готов быть новым Джорданом. Пока он настраивался на драфт, на официальное начало своей новой жизни (той, в которой деньги не проблема, а баскетбол – уже не развлечение, а работа), он не забывал, кем он был. Ночи на диване в ожидании возвращения мамы, бесконечные переезды, пропущенные уроки. Ощущение настоящей семьи у Уокеров. Не забывал все советы тренера Дрю, время, проведенное с Малышом Дрю, Сиэном, Уилли и после – с Ромео, в фантазиях о баскетболе, в тренировках, в просмотре матчей, все их вопросы к самим себе – станут ли они однажды действительно такими, как Джордан? Сейчас, когда Леброн готовился стать профессионалом, посвятить себя работе, доказать миру, что он может быть как Джордан, что баскетбол – его жизнь, этот парень, быстро взрослеющий не по своей воле, прокручивал в голове все уроки своего Акрона. Города, который помогал ему расти, несмотря на их с мамой трудную жизнь, никогда не бывшую к ним щедрой. Города, что дал ему систему поддержки, позволившую ему выжить, – людей, показавших ему путь, тех, с кем он плечом к плечу противостоял жизненным неурядицам.

«Думаю, что все было не случайно. И что все трудности, через которые я прошел в Акроне, сделали меня тем, кто я есть сейчас».

Неважно, каким будет его путь в НБА, насколько классным игроком он станет, сможет ли подтвердить, что он и в самом деле наследник Джордана. Леброн был уверен в одном: он навсегда останется парнем из Акрона.

ЛЕБРОН БЫЛ ГОТОВ. ГОТОВ СТАТЬ ТЕМ, КЕМ МЕЧТАЛ СТАТЬ СО ВРЕМЕН СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ: ПРОФЕССИОНАЛОМ НБА. ГОТОВ БЫТЬ НОВЫМ ДЖОРДАНОМ.