Текст книги "Избранник из мечты [Невеста сердится]"

Глава 4

Эмилия резко повернулась к нему лицом – ее великолепные рыжие волосы рассыпались у нее по плечам.

– Что вы за чепуху мелете?! Саймон снял пояс и положил его на туалетный столик.

– Ну как же, – улыбнулся он, – похоже, здесь только одна кровать.

– Вы не можете серьезно думать, что… – Эмилия пристально посмотрела на него. – Я не стану делить с вами постель ни при каких обстоятельствах!

– Поступайте, как вам нравится. – Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу своего мундира и сказал: – Но эта кушетка не очень удобна.

Эмилия улыбнулась и довольно злорадно заявила:

– Раз вы настаиваете на том, чтобы остаться здесь, – ваша судьба спать именно на этой кушетке.

Саймон посмотрел на предмет обстановки, о котором шла речь. Крохотный, больше похожий на кресло, диванчик стоял у мраморного камина и представлял из себя довольно элегантную небольшую вещицу, узкую и гладкую, покрытую темно-зеленым шелком, и, уж конечно, совсем не подходящую для мужчины ростом более шести футов.

– Боюсь, вы неверно поняли меня, мисс Мейтленд, – произнес он.

– В каком смысле?

Саймон снял мундир и бросил его на лирообразную спинку кресла рядом с кроватью.

– Лично я собираюсь наслаждаться хорошим сном в этой удобной постели. Если вы не желаете присоединиться ко мне – это ваша забота, не моя.

Эмилия посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

– Вы хотите сказать, что собираетесь согнать меня с моей собственной постели?

– Ни за что. – Саймон опустился на край кровати, удовлетворенно вздохнув, когда мягкий матрац прогнулся под его весом. После стольких лет, проведенных на твердых, набитых соломой тюфяках, он часто задавал себе вопрос: сможет ли уснуть на нормальной постели, окажись он на ней. Кажется, сможет. Он стянул с себя начищенный до блеска черный сапог и уронил его на пол. Эмилия вздрогнула, когда Саймон добавил:

– Вы можете присоединиться ко мне в любое время.

– Да как вы… – едва не ослепнув от гнева, девушка увидела, как он снял другой сапог и опустил его на пол рядом с первым.

– Что вы делаете?

Он принялся расстегивать свою белую льняную рубашку.

– Готовлюсь ко сну.

Она несколько секунд беспомощно хватала воздух и, наконец, смогла потерянно вымолвить:

– Но вы не можете сделать этого.

– Разве? – он вытянул рубашку из бриджей и снял ее через голову.

– О небеса! – прошептала девушка.

Саймон провел рукой по волосам, приглаживая взлохматившиеся волнистые пряди, бросил взгляд на Эмилию, следившую за каждым его движением широко раскрытыми глазами, так, будто никогда в жизни не видела полуобнаженного мужчины. И казалось, она была очарована.

Взгляд ее горящих золотых глаз скользнул по его плечам. Эмилия нахмурилась, когда увидела рубец шрама на левом плече мужчины. Саймон думал, что она с неприязнью и отвращением отвернется при виде этого рваного шрама. Она же, напротив, опустила глаза ниже, изучая каждый дюйм его тела, словно перед нею был замысловатый узор гобелена. От ее горячего взора у Саймона перехватило дыхание.

Он почувствовал, как закипает кровь в его жилах и учащается пульс. Проклятье! Он так гордился умением контролировать собственные инстинкты и желания, а эта женщина одним своим взглядом сломала все преграды, с таким трудом им возведенные.

– Мисс Мейтленд, если вы не хотите, чтобы была оскорблена ваша невинность, вам лучше отвернуться.

Она подняла глаза и испуганно взглянула на него.

– Простите?

Он расстегнул верхнюю пуговицу на бриджах.

– Я собираюсь снять брюки.

– О! – Эмилия стремительно отвернулась, закрыв лицо руками.

Он сделал глубокий выдох, стараясь унять волнение в груди, и только после этого разделся.

Эмилия быстро подошла к столику и положила томик стихов на прежнее место.

– Вы действительно настоящий варвар, – раздраженно заметила она.

– Чепуха, мисс Мейтленд. – Саймон скользнул под белое мягкое одеяло и вдохнул аромат свежего льняного белья, согретого и просушенного на солнце. – Если бы я действительно был варваром, то вы лежали бы сейчас на спине в этой мягкой кровати, а я ласкал бы ваши нежные бедра.

Эмилия вскрикнула, резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и ее щеки вспыхнули ярким румянцем.

– Да как вы смеете!

– Возможно, вы будете первой, кто узнает, как именно я смею!

– Что вы хотите сказать?

Саймон оперся локтем на подушку и положил свою щеку на ладонь. Он улыбнулся, зная, что это невероятно злит Эмилию и она не способна это скрыть. Ему нравилось смотреть, как ее лицо заливает румянец.

– Все вокруг думают, что мы муж и жена, почему бы нам не насладиться друг другом?

Девушка надменно подняла голову, ответив на его улыбку холодным взглядом.

– Смею вас заверить, что я не смогу получить наслаждение от ваших скотских привычек.

– Вы в этом уверены?

Она скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него:

– Абсолютно уверена.

– Эта уверенность основана на вашем большом опыте общения с другими мужчинами?

От возмущения Эмилия несколько секунд не могла ничего ответить и только беспомощно хватала ртом воздух.

– Как вы осмеливаетесь предполагать, что я опущусь до подобного порока? – наконец сказала она.

– Фиктивный брак дает вам превосходную возможность попробовать запретный плод и избежать осуждения общества.

– О-о-о-о, вы настоящее чудовище!

Его разбирал смех, когда она схватила покрывало, лежащее на полу. Она выглядела такой возмущенной, такой невероятно невинной, такой до боли соблазнительной!

Саймон вдруг представил себе эту картину: она лежит рядом с ним в этой огромной удобной постели – тепло ее кожи согревает все его тело, ее стройные длинные ноги касаются его нот, а мягкие соски девичьих грудей упираются в его грудь. Ему хотелось разбросать ее волшебные волосы по подушке и зарыться в них лицом, вдыхая сладкий лавандовый аромат. Как много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз был с женщиной, от которой пахло лавандой. Почти вечность.

О, как чудесно заниматься любовью с женщиной, от которой не исходит запах другого мужчины. Держать ее в объятиях всю ночь напролет. Чувствовать что-то большее, чем пустота, когда наступит вожделенная разрядка. Жить завтрашним днем и будущим вместо одного мгновения. Может быть, все это ничего не значит для других. А жизнь, которую вел Саймон, не позволяла ему мечтать о таких простых подарках судьбы.

Он заглянул в глаза Эмилии Мейтленд и подумал: что произойдет, если эта женщина посмотрит на него иначе, чем в тот раз, когда он держал ее в своих объятиях и когда в ее глазах» блестела первобытная страсть.

Но сейчас она стояла у края постели, прижав покрывало к груди и глядя на Саймона так, будто он только что выполз из пещеры.

– Я хочу, чтобы вы знали, – звенящим от волнения голосом сказала она, – только один на свете мужчина узнает мою любовь, и этот человек – не вы.

У Саймона защемило в груди, когда он узнал, что эта маленькая красавица уже отдала свое сердце кому-то другому. Он подумал о посвящении в книге сонетов и удивился, откуда у него появилось непреодолимое желание задушить этого незнакомого ему мужчину.

– И кто же этот счастливчик? Тот самый Генри, что подарил вам этот томик?

Она выпрямилась.

– Это не ваше дело.

Саймон провел кончиками пальцев по изящному кружеву, окаймлявшему край простыни с его стороны.

– Полагаю, что Генри уже женат, ибо в противном случае не было бы нужды в этом подлоге. Вступая в фиктивный брак, вы и ваш любовник можете продолжать вашу связь, не боясь последствий, правда?

– Вы способны только на низменные догадки.

Он посмотрел на нее, борясь с желанием схватить ее за узкие плечи и встряхнуть. А впрочем, зачем ей тратить время на человека, который не сказал ей даже своего имени. Саймон кивнул:

– Думаю, что это действительно не мое дело.

– Вот именно. – Она повернулась и решительно направилась к кушетке; покрывало цвета слоновой кости волочилось за ней по полу, но девушка шла, гордо подняв свою рыжеволосую голову, похожая на тигрицу, которая провела свое первое сражение.

– Эмили! – окликнул он.

Она швырнула покрывало на узкую кушетку.

– Что?

Когда она повернулась к нему, Саймон бросил ей одну из подушек. Подушка ударилась ей в грудь и мягко опустилась на пол.

Он улыбнулся, заметив свирепый взгляд «жены».

– Я думал, вы любите спать на подушке. Эмилия издала звук, похожий на фырканье.

– Подумаешь, какой догадливый… – С этими словами Эмилия подняла подушку и швырнула на кушетку.

– Доброй ночи, сердце мое, – произнес он, глядя на ее застывшую спину. Она снова фыркнула в ответ.

Саймон подавил смешок.

– Вы сами погасите свет или хотите, чтобы это сделал я?

Она гневно посмотрела через плечо.

– Оставайтесь там, где лежите.

– С удовольствием.

Девушка гордо прошествовала к подсвечникам, закрепленным вдоль стены, и резким, чересчур нервным движением погасила свечи, затем подошла к масляной лампе, стоявшей на маленьком прикроватном столике из красного дерева. Когда пламя исчезло, лунный свет просочился через окно и рассыпался по комнате серебристыми нитями.

Эмилия задержалась на мгновение у кровати, глядя на Саймона так, словно недоумевала, откуда взялся этот мужчина в ее постели. Лунный свет заливал ее фигуру сиянием, и в эту минуту лицо девушки казалось бледным и гладким, как нежные лепестки роз. Ее волосы ниспадали на плечи водопадом темного огня, так, что у Саймона при виде этой картины перехватило дыхание.

В его жизни было время, когда он позволял себе окунуться в мир фантазий и надеялся, что и у него появится свой дом, семья и женщина, с которой он разделит остаток своей жизни. Судьбе было угодно лишить его всего, у него остались одни мечты. И когда Саймон сейчас взглянул на Эмилию, ему на мгновение показалось, что она вышла из его снов.

Подчиняясь безотчетному желанию, он схватил девушку за руку и задержал, когда она постаралась освободиться.

– Не растрачивайте свой огонь на человека, который никогда не будет принадлежать только вам, Эмили, – вдруг хрипло произнес он. Эмилия перестала сопротивляться, замерла как лань, увидевшая льва и не знающая, что собирается сделать царь зверей: убить ее или оставить в живых.

– Если хотите знать, у меня никогда не было любовника, – вдруг призналась она.

И тут же напряжение в его груди спало. Женщины лгут так же естественно, как и дышат. Однако ей Саймон поверил. Потому что, посмотрев ей в лицо, он страстно захотел поверить, что ни один мужчина не почувствовал жаркого пламени ее страсти.

– Я никогда не позволю себе вступить в связь с человеком, женатом на другой женщине, – добавила она.

Саймон провел большим пальцем по нежной коже на ее запястье.

– Однако это может случиться. Она облизнула сухие губы.

– Могу вас заверить, что не вижу ничего привлекательного в бесчестном негодяе, который обманывает свою жену.

– Любовь не всегда следует правилам.

– Я и не ждала от вас понимания принципов чести.

Эмилия дрожала от его прикосновения, как дикая птица, попавшая в ловушку. Она казалась такой хрупкой. Саймон ощущал ее слабость и знал, что именно в этом заключается ее сила. В глазах этой девушки светилась простая вера в собственные мечты – яркая и чистая, как солнечный свет. А в нем самом, в каждом уголке его души, затаились тени, и Саймон страстно желал изгнать их и устремиться к этому свету.

– Скажите, зачем вы придумали майора Блейка? – внезапно спросил он.

Она смотрела на его руки, будто старалась как следует рассмотреть его пальцы, охватившие ее хрупкое запястье.

– Мои родители настаивали, чтобы я вышла замуж, прежде чем Анна сможет выйти в свет.

Он погладил пальцем нежную девичью ладонь.

– И поскольку вы не смогли найти мужчину своей мечты, вы придумали его… Она кивнула.

– В то время мне казалось, что это хороший план.

– Интересно. Вы выдумали себе военного. Я думал, что вы стремились к более высокому идеалу.

– Я не такая неопытная, как вы считаете. – Эмилия освободила свою руку и прижала ладонь к сердцу. – Мой отец богатый и знатный человек, но для «света» он – всего лишь торговец. И это делает его дочерей изгоями в глазах остального общества.

– Вы, значит, засидевшаяся в девах внучка графини Кэслри.

– О да! – Эмилия горько улыбнулась. – Моя бабушка убедилась, что я использовала все приглашения и возможности, чтобы выставить себя как товар на рынке невест.

Саймон нахмурился, чувствуя всю горечь сказанного ею.

« – Думаю, что многие молодые люди хотели бы видеть вас своей женой.

– Вы правы. Правда, богатство моего отца для них было более притягательным, чем моя собственная родословная.

– Понимаю. Вы думали, что любой интересующийся вами мужчина стремился лишь к вашему богатству.

Эмилия изумленно посмотрела на него.

– Похоже, что так.

Саймон еще некоторое время изучающее смотрел на нее.

– Я подозреваю, что именно ваше отношение к этому вопросу не позволило вам выйти замуж.

Она нахмурилась:

– Мое отношение?

– Вы видите опасность там, где ее нет, – пояснил он.

Девушка вздернула подбородок, возмущенно фыркнув:

– Не вам рассуждать о благородстве и аристократах.

Саймон усмехнулся, подумав, что она сказала бы, узнав, что он тоже принадлежит к этому классу. Несомненно, он окончательно потерял бы уважение Эмилии, а возможно, совсем упал бы в ее глазах.

– Для меня просто очевидно, что вы никогда не встречали такого аристократа, который смог бы изменить ваше мнение и мужчинах.

– Терпеть не могу высокомерных снобов, которые ищут толстые кошельки. Мне не нужен муж, который будет содержать любовницу после того, как поклялся мне в верности. Мужчина, за которого я выйду замуж, будет честным и верным. Он оценит мою верность и целомудрие. И он будет любить меня так же сильно, как я его.

– Как рыцарь из легенды. – Саймон улыбнулся, вспомнив рыцарей и замки, о которых он грезил в детстве. – Воин, который отдаст сердце и меч своей даме.

– Понимаю, для вас это все смешно.

– Ну, почему же? – он посмотрел ей в лицо и в глубине ее золотых глаз увидел свет, подобный солнечному. – Совсем неплохо, если вы поставили своей целью выйти замуж только по любви. Вы достаточно умная и отчаянная женщина, раз уж смогли разработать такой план и обмануть весь свет.

– И вы думаете, что я…

– Удивительная.

– О! – Эмилия отступила назад, ударившись о столик из красного дерева, стоявший рядом с кроватью. Зазвенело стекло лампы. Эмилия схватила ее и тут же задела небольшой пейзаж в позолоченной раме, на котором был изображен средневековый замок. Картина упала на пол.

Саймон улыбнулся, заметив смятение девушки и ее неловкую поспешность. Руки Эмилии дрожали. По какой-то странной причине эта девушка вызывала у него радостные, светлые чувства. Возможно, если бы они встретились в другом месте и в другое время, они стали бы друзьями, а может, и полюбили бы друг друга. Они могли бы стать близкими людьми навсегда.

Саймон покачал головой – жизнь уже давно научила его не обольщаться и не особенно надеяться на подарки судьбы. Он посмотрел на Эмилию и вдруг спросил:

– Скажите мне, кто он?

Девушка отвернулась от него и потерла ладонь, стараясь вновь обрести спокойствие и сохранить собственное достоинство.

– Кого вы имеете в виду? – спросила она.

– Того, кто огорчил вас настолько, что вы стали видеть в каждом интересующемся вами мужчине лишь охотника за богатыми невестами.

– Если и был такой человек, то это не ваша забота.

– Я ваш муж, поэтому это моя забота.

– Мы не женаты, – она произнесла это, выделяя каждое слово, будто разговаривала с надоедливым ребенком. – И я найду способ избавиться от вас.

Саймон оперся подбородком на руку и улыбнулся:

– Это был Генри, не так ли?

– О, вы… – она опустилась на кушетку и прикрыла колени покрывалом, как будто хотела что-то скрыть от собеседника.

– Чем этот Генри оскорбил вас? Эмилия некоторое время молчала, а затем ответила вопросом на вопрос:

– Почему вас это интересует? Саймон и сам не знал, почему, но он не сказал ей об этом.

– Нам придется провести вместе немало времени. Если мы хотим убедить людей, что мы муж и жена, то нам необходимо больше знать друг о друге.

Эмилия вздохнула с облегчением. Некоторое время она молча смотрела на него, постукивая пальцами по коленке, но в глазах у нее все же было сомнение.

– Ну же, Эмилия, кто этот Генри? Она сжала губы и немного нахмурилась, но Саймон продолжал настаивать:

– Кто-нибудь другой расскажет мне, если вы сами не сделаете этого.

– Не думаю, что мне понравится, если вы начнете расспрашивать обо мне всех вокруг.

– Ну ладно, ладно. Так кто же он, этот Генри?

Она снова вздохнула.

– Лорд Генри Кавердейл, виконт Эйвсбери.

Саймон нахмурился, пытаясь вспомнить это имя в ряду аристократов, с которыми он встречался во время своего недолгого знакомства с лондонским высшим обществом. Однако ничего конкретного не вспоминалось.

– Что же он совершил, что так подорвал ваше доверие к мужчинам?

Эмилия горько улыбнулась, но выражение ее глаз осталось холодным, как зима.

– Он попросил меня выйти за него замуж.

Сердце Саймона сжалось, едва он почувствовал, что пробил стену молчания, которой Эмилия окружила свое прошлое.

– Вы любили его? – Он не собирался задавать этот вопрос, так как знал, что это действительно не его дело. Но по какой-то странной причине он ждал ответа, затаив дыхание.

– Я думала, что люблю, но ошибалась. Он снова вздохнул.

Эмилия посмотрела на свои руки, провела пальцами по ладони и сжала кулаки.

– Это все по молодости. Мне не было и двадцати, когда я впервые вышла в свет. Сколько надежд! А он был так красив, умен и учтив. Он был любимцем светского общества. Мне так польстило, что он заинтересовался мной.

Саймон хорошо мог представить себе Эмилию в Лондоне. Она была подобна дыханию весны во всех этих холодных гостиных и залах, среди аристократов, которые давно превратились в подобия изваяний, существующих без искры жизни, совсем как его собственный отец.

– Я встретила Эйвсбери в первый вечер на своем первом балу. Помню, я стояла рядом с бабушкой и больше всего на свете боялась, что никто не пригласит меня на танец. Бабушка приложила столько усилий, чтобы увидеть мой первый выезд на бал. – Эмилия разгладила покрывало на коленях. – Я была уверена, что я слишком высокая и волосы у меня слишком рыжие, а говорю, как настоящая провинциалка. В тот момент я была готова все отдать, лишь бы стать такой же маленькой и белокурой, как Анна.

Саймон поймал себя на том, что хотел бы в тот вечер оказаться там. Ах, с каким бы удовольствием он вывел бы эту юную рыжеволосую красавицу на середину танцевального зала!

А Эмилия продолжала свой рассказ:

– Мне казалось, что я простояла там целую вечность в ожидании кого-то, кто спасет меня от полной гибели. – Она снова принялась нервно теребить край покрывала. – И тут на помощь пришел Генри. После нашего танца и другие джентльмены в зале обратили внимание на молодую девушку из Бристоля. После этого я протанцевала весь остаток ночи, но именно Генри стал моим героем в тот вечер.

Саймон нахмурился, услышав печаль в ее голосе, сохранившуюся с тех пор. Эйвсбери, видимо, глубоко запал ей в душу. И осознав, как бы ему самому хотелось помочь Эмилии залечить эту рану, Саймон испугался.

– Мы были знакомы меньше двух недель, когда он предложил мне стать его женой. Я помню, что чувствовала себя такой счастливой. – Девушка рассмеялась, но от ее смеха у Саймона появилось страстное желание найти этого Генри и задушить.

– Именно бабушка первой услышала сплетни о нем. Он отправился в Бристоль, чтобы просить у отца моей руки. Но слухи о нашей неминуемой помолвке уже распространились по всему Лондону, и, естественно, друзья моей бабушки поспешили рассказать ей последние слухи, касающиеся моего будущего мужа.

Впервые в жизни Саймон испытал благодарность ко всем этим язвительным пожилым светским дамам, которые негласно управляют высшим обществом.

– Что же вы узнали? – мягко спросил он.

– Помимо того что Генри содержал любовницу в милом домике на Парк-Лейн, было похоже, что он проиграл все свое состояние и глубоко погряз в долгах. И после того, как я приняла его предложение, он известил кредиторов о своей предстоящей женитьбе на состоянии Мейтлендов, что, очевидно, должно было стать гарантией покрытия его долгов. Странно, но, услышав это, я не поверила.

– Думаю, что, в конце концов, вам пришлось поверить, – тихо сказал Саймон.

Эмилия снова одернула покрывало.

– Он сам мне обо всем рассказал. Похоже, Генри думал, что я стремлюсь отдать свое состояние в обмен на его титул, и, уж конечно, он не собирался расставаться с любовницей после свадьбы.

«Не удивительно, что она так энергично отреагировала на это», – подумал Саймон, а вслух спросил:

– Зачем вы сохранили книгу?

Эмилия опустила глаза, но Саймон заметил улыбку на ее губах.

– Как напоминание о собственной глупости.

– Этот Эйвсбери был законченным глупцом. Эмилия подняла глаза, и в них отразился лунный свет.

– Почему же? Он просто хотел поправить свое положение.

Саймон скрипнул зубами, чувствуя себя неуютно, оттого что оказался слишком похож на мужчину, которого Эмилия справедливо ненавидела.

– Похоже, что сегодня у нас вечер воспоминаний, – усмехнулась Эмилия. – Может быть, теперь вы мне расскажете, откуда у вас этот шрам?

Саймон изобразил ухмылку:

– Какой вы имеете в виду?

– У вас не один шрам?

– Есть еще несколько маленьких. Эмилия нахмурилась и возразила:

– Я бы не назвала этот шрам на плече маленьким.

Саймон потер пальцами рваную отметину выше ключицы. До сих пор, когда погода становилась холодной и сырой, старые раны все еще болели. Но от воспоминаний было еще больнее.

– Эту небольшую памятку я привез с собой с Пиренейского полуострова.

– Так вы действительно воевали?

– Вы удивлены? Эмилия пожала плечами:

– Я и не знала, что в армии служат негодяи.

– Да, иногда они оказываются там по ошибке.

– Это, должно быть, довольно ужасно.

– Война вообще довольно ужасная вещь.

– Да, – девушка посмотрела на него, – а теперь война идет между нами.

Саймон вздохнул. Он бы предпочел, чтобы между ним и этой девушкой возникло нечто другое, а не вражда.

– Я бы не хотел, чтобы вы считали меня своим врагом.

– Боюсь, вы не оставили мне выбора. – Она отвернулась и положила ноги на узкую кушетку. – Это война, и я не собираюсь сдаваться.

«Война»! Милая девушка не имела понятия, что значит это слово. Оставалось надеяться, что она никогда не узнает этого.

– Спокойной ночи, моя дорогая.

– Я не ваша дорогая.

– Именно «моя», – Саймон посмотрел на Эмилию и встретил ее гневный взгляд. – Вы моя, пока не найдете способа избавиться от меня.

– Вы можете улыбаться своей самодовольной улыбкой сколько угодно, сэр-негодяй.

– У меня такое чувство, будто вы хотите доказать мне, что вы достойный противник, миледи.

Эмилия с вызовом посмотрела на самозванца, претендующего на звание ее мужа.

– Вы даже не представляете, как я это сделаю, милорд.

Саймон перевернулся на спину и, нахмурившись, уставился в потолок. Конечно, Эмилия права. Они враги. Ему нужно сосредоточиться на деле, а не на рыжеволосой красавице, которая может зажечь кровь единым взглядом. Женщины умеют быть вероломными, мужчины остаются верными себе. Связь с такой незаурядной женщиной может оказаться смертельно опасной.

Он повернул голову на подушке, посмотрел на Эмилию, уже лежавшую свернувшись клубочком под шелковым покрывалом, и вновь вспомнил, как держал ее в своих объятиях, вспомнил тепло и аромат ее кожи. Саймон разочарованно вздохнул. Ее отец вполне мог оказаться тем самым негодяем, которого разыскивают, а он, Саймон, вполне может стать человеком, который пошлет Хью Мейтленда на виселицу. Любая мысль о будущем с Эмилией глупа. А глупость в его деле недопустима.