Текст книги "Не оглядывайся"

8

Первый сеанс

Три года назад

– Меня зовут доктор Оливер Холден. Со мной находится моя пациентка Сэди Кросс, возраст – тридцать один год. Я работаю с ней методом регрессионной терапии. Сейчас проходит первый сеанс.

На записи слышно, как шуршит бумага.

– Сэди, вы готовы начать?

– Наверное.

– Я хочу, чтобы вы закрыли глаза и расслабились. Позвольте всем мышцам расслабиться. Начните с шеи и плеч. Пусть они станут мягкими, и тогда из них уйдет напряжение. Дышите медленнее. Медленно и глубоко. Теперь руки. Пусть лежат вдоль тела. Никакого напряжения. Никаких ожиданий. Просто лежите. Дышите глубоко. Медленно. Вдох… выдох. Расслабьте ноги. Они мягкие. Не напряжены. А теперь я хочу, чтобы вы в уме начали считать в обратном порядке с трехсот. Медленно, в обратном порядке, медленно, медленно. Цифры ускользают. Мысли и чувства, которые удерживают вас в этом времени и в этом месте, ускользают вместе с цифрами. Уходят, уходят, уходят.

На записи слышится медленное глубокое дыхание.

– Полтора года назад. Осень. Седьмое сентября. Вы помните седьмое сентября, Сэди?

– Да.

– Расскажите мне про тот день.

– Я участвовала в операции по внедрению в преступную группу, в наркокартель Осорио. – С каждым словом ее голос становится громче.

– Дышите глубоко, Сэди. Я рядом с вами. Расскажите мне, где мы находимся.

– В той дыре, где я жила, чтобы соответствовать легенде. Грязный маленький домик в Друид-Хиллс. – Тишину нарушает звук резко вдыхаемого воздуха. – Он здесь. Вернулся. Как и говорил.

– Кто он, Сэди?

– Эдди. Эдуардо Осорио. Моя цель.

– Ваша цель. – Пауза. – Что имеете в виду под целью?

– Сын Карлоса Осорио, главы крупнейшего наркокартеля в Мексике, славящегося безжалостностью. Они глубоко запустили лапы в США. От Атланты до Хьюстона. От Нью-Йорка до Чикаго. Во все места между этими городами, – поясняет Сэди. – Атланта была их базой на юго-востоке. Оттуда много лет велось руководство всеми операциями. Когда началась наша операция, они по неизвестной причине перемещали базу сюда, в Бирмингем. Эдуардо вел все дела, требовавшие личного присутствия. Отец никогда не выезжал из их поместья в Мексике. Карлос слишком боялся, что его убьют или арестуют правоохранительные органы. До сих пор боится, если жив.

– Вы раньше встречались с Эдуардо?

– Да. Каждый раз, приезжая в Бирмингем, он останавливался у моего фудтрака. Это и была моя легенда – я торговала в передвижном кафе. Я ставила грузовик рядом с его гостиницей. Эдуардо всегда останавливался в одном и том же месте. Странный ритуал, который мог бы привести к его смерти, но, похоже, Осорио-младшего это не беспокоило. Он производил впечатление бесстрашного человека. Яростного. Сильного и властного.

– Вы говорите так, будто восхищались им. – В голосе Холдена слышится удивление.

– Мне требовалось его понять. Понять его modus operandi. Как он двигается, реагирует. Это входило в мою задачу.

– Хорошо. Объясните мне, как вам приказали приблизиться к этой цели.

– Мне дали задание найти способ стать для него близким человеком. Убедить его мне доверять. Ставилась задача получить приглашение к нему домой для знакомства с папой. Никому никогда не удавалось попасть в это поместье, а потом прожить достаточно долго, чтобы о нем рассказать. Я хотела туда попасть, несмотря на высочайший риск.

– Почему Эдуардо вернулся в Бирмингем в тот день?

– Это была пятница. Предполагалось, я поеду с ним домой на выходные. Он обещал приехать за мной, но я не была в этом уверена. Все происходило гораздо быстрее, чем ожидал кто-то из нас.

– Кого нас, Сэди?

– Из спецгруппы. Мы ожидали, что инфильтрация займет гораздо больше времени.

– Каким образом в спецгруппе объяснили этот неожиданный успех?

Молчание.

– Сэди?

– Он… Эдуардо увлекся мной гораздо быстрее, чем мы ожидали. Я напоминала ему его покойную жену. Именно поэтому мой начальник и боролся, чтобы меня включили в спецгруппу. Я была идеальной приманкой.

– Понятно. Вы отправились домой к Эдуардо? В это поместье в Мексике?

– Да.

– Как вы туда попали?

– Его самолет стоял на летном поле. Все просто. То есть хочу сказать, что я внедрилась, но очень многое могло пойти не так. Если бы меня поймали… Я не могла этого допустить.

Дыхание Сэди Кросс заметно ускоряется.

– Дышите медленнее, Сэди. Расслабьтесь. Вы в безопасности. Вы счастливы. Расскажите мне, что произошло после того, как вы приземлились в Мексике.

– Мы поехали в поместье. Его отец совсем не обрадовался из-за того, что Эдди – Эдуардо – привез меня туда. У Карлоса возникли подозрения, но я этого ожидала. Я была готова к его подозрениям. Я пошла прямо к отцу Эдуардо и обняла его. Сказала ему, что рада с ним познакомиться. Мое поведение удивило Карлоса. Он не знал, что обо мне думать.

– Как выглядело поместье?

– Очень большое, но это мы и так знали. Просто великолепное. Бесчисленные акры земли. Везде вооруженная охрана. По периметру окружавшей его стены – дюжина различных мини-ловушек. Там народ не в игры играл.

– С кем вы там еще познакомились, Сэди?

– С дочерью Эдди, Изабеллой. Ей было лет восемь или девять. Это оказалось новостью. Никто у нас не знал, что у него есть ребенок. Была информация про умершую жену, но никаких сведений о детях. Потом Эдди сказал мне, что держит существование ребенка в тайне. Дочь могли выкрасть и использовать против него. Я удивилась, что Эдуардо удалось так хорошо хранить эту тайну. Я решила, что девочка была на домашнем обучении. Вероятно, ей никогда не дозволялось покидать территорию поместья.

– Вы понравились его маленькой девочке или она робела?

– Я ей понравилась. В первый день она взяла меня за руку и повела в столовую, а там за ужином усадила рядом с собой. Я не очень хорошо лажу с детьми, но она, похоже, этого не замечала.

– Как вы себя чувствуете, Сэди? Похоже, вы не очень нервничали, находясь в поместье.

– Мы выпили шампанского во время полета. Эдди хотел отпраздновать. Я чувствовала себя замечательно.

– Что он праздновал?

– Не знаю точно. Может, какую-нибудь большую сделку.

– Во время ужина вы познакомились с кем-то еще? С кем-то важным, имеющим отношение к вашему заданию?

– Присутствовали только Карлос, маленькая девочка, Эдди и я. Конечно, если не считать прислугу. Постоянно бегали какие-то люди, подавали еду. Следили, чтобы бокалы были наполнены. – Сэди делает паузу, словно рассматривает какое-то конкретное воспоминание. – Мне было немного не по себе, ведь ребенок постоянно внимательно за мной наблюдал. Наверное, ей было любопытно.

– Что произошло после ужина, Сэди?

– Мы пропустили по стаканчику с отцом Эдди. Потом Эдди отвел меня в свою комнату, и я там ждала его, пока он укладывал Изабеллу спать.

Слышится скрип кожи. За что-то задевает ткань.

– Вы приходите в возбуждение, Сэди. Вы нервничали от того, что находились в его комнате? Не забывайте: вы только просматриваете воспоминания. Физически вы там не находитесь. Вы со мной в кабинете.

– Нет, я не нервничала. Я же и раньше с ним спала.

– Тогда почему вам становится не по себе при этих воспоминаниях?

Долгая пауза. Звук все более частого дыхания.

– Сэди, дышите медленно и глубоко. – Холден начинает говорить мягче. – У вас нет поводов для беспокойства. Это только воспоминание.

– Мне следовало уехать. До…

– Расслабьтесь. Расслабьте мышцы. Вы в безопасности. Я все еще здесь, Сэди.

Пауза. Дыхание более медленное, более глубокое.

– А теперь скажите мне, почему вы испугались?

– Потому что я знала, что Эдди собирается сделать.

– Что он собирался делать, Сэди?

– Он вернулся в комнату и просто стоял, наблюдал.

– Почему вас это беспокоило, Сэди? Какие мысли вас посещали?

– Мне следовало его тогда убить.

Пауза.

– Но вы же добились цели, не правда ли? Вы оказались в поместье. Вы встретились с Карлосом Осорио. Зачем вам было раскрываться?

– Потому что… тогда все и началось.

– Что и где началось, Сэди?

– Я… начала становиться невидимой.

9

Вторник, 13 апреля 8:00

Управление полиции Бирмингема Первая авеню, Север

– Согласен с тобой, Девлин.

Керри внимательно посмотрела на напарника. Им следовало бы работать по делу, расследование которого им поручили, а вместо этого Керри Девлин хотела послушать, что он думает о Тори. Вчера за ужином они с Тори разговаривали о случившемся в школе. После этого Фалько провел очень много времени в попытках успокоить девочку. Несомненно, у него сложилось какое-то мнение, но он его не высказывал.

– Фалько, мы с тобой работаем вместе почти год. Не пытайся ввести меня в заблуждение. Мы говорим о моей дочери.

Фалько сидел, положив ноги на стол и сплетя руки за головой. Секунду или две он удерживал ее взгляд, а потом признался:

– Она что-то недоговаривает. Ты права. Ты это хотела услышать?

– Нам нужно выяснить, что скрывает Тори.

У Керри возникло ощущение, будто он сражается с ней из-за этого. Ну, может, тут никакая не борьба, но Фалько определенно вел себя очень сдержанно, что было на него совсем не похоже.

Фалько опустил ноги на пол и склонился вперед.

– Я не могу сказать, имеет ли это отношение к случившемуся – к падению Майерс. Ты же знаешь, какими дети бывают в этом возрасте. Они многих ненавидят. Они еще и стесняются мыслей. Может, твоя дочь желала, чтобы Майерс каким-то образом пострадала. Девчонка издевалась над подругой Тори, а Тори страдала.

Он поднял руки ладонями к ней, словно сдаваясь.

И тогда Керри приняла решение.

– Я скоро вернусь.

– Дев… лин, – предупредительно произнес он, растягивая слоги, когда она уже развернулась.

Керри проигнорировала Фалько.

Сайкс и Петерсон работали в том же общем рабочем пространстве, в своем отсеке, где склонились над доской с собранными материалами по делу. Керри откашлялась, и эти двое отпрыгнули друг от друга с видом, словно обсуждали последний номер порножурнала.

Впрочем, как только их взгляды уперлись в Керри Девлин, они сделали по шагу в направлении друг друга, словно отрабатывали это движение. Сайкс и Петерсон действовали синхронно. В результате они уперлись плечами друг в друга, чтобы закрыть ей вид на материалы по делу.

– Есть новости о Майерс?

Сегодня утром Керри сама звонила в больницу и знала: состояние девочки никак не изменилось. В больнице работала давняя подруга Керри, вместе с которой она училась в колледже. Она была рада поделиться новостями. Ей не требовалось знать, что Керри не участвует в расследовании. Эта тема вообще ни разу не всплыла. Собеседница просто предположила то, на что Керри надеялась.

Сайкс скорчил гримасу.

– Ты знаешь, мы не имеем права обсуждать с тобой это дело, Девлин.

Петерсон скрестил руки на груди.

– Если только у тебя есть новости, которыми хочешь с нами поделиться.

В Керри Девлин вскипела злость.

– Давайте надеяться, что мне никогда не поручат дело, которое будет касаться кого-то из вас двоих, поскольку мне будет сложно забыть происходящее сейчас.

Детская тактика, но Керри была в отчаянии. Речь шла о жизни ее дочери. Она едва ли могла вынести ужас, который видела на лице Тори, когда сегодня утром отвозила дочь в школу. Она даже надеялась, что Тори сломается и выдаст недоговоренное, но Тори ничего больше не сказала.

Если дочери нечего скрывать, то не было причин избегать школы.

Тем не менее Керри мучило огромное чувство вины за то, что она отправила Тори в школу, ведь ей придется выдержать игру, которую дети устроят сегодня. А дети могут быть очень жестокими.

Трудно быть подростком. Прошло уже два десятка лет с тех пор, когда сама Керри переживала эти годы, наполненные страхами, тревогами, беспокойством, однако сейчас она чувствовала себя точно так же.

Сайкс с Петерсоном переглянулись, потом расступились и позволили Девлин взглянуть на доску с приклеенными и приколотыми материалами по делу.

– Как видишь, у нас не больше информации, чем было вчера, – проворчал Петерсон.

Керри подошла поближе и прочитала нацарапанные заметки, которые виднелись за правым плечом Петерсона. Это была информация об Элис, новой девочке в школе.

– Что вы узнали про Кортес?

– Немного. – Сайкс проследил за взглядом Керри, направленным на фото девочки. – Она была на домашнем обучении, пока жила с родителями в Синалоа. Она переехала в Бирмингем прошлой осенью и пошла учиться в Уолкеровскую академию. В Брайтонскую перевелась в январе. Учителя ее любят. Говорят, что она блестящая ученица и прекрасно себя ведет.

По словам Тори, у девчонки не получалось заводить друзей. Керри нахмурилась.

– А зачем переходить из Уолкеровской академии в Брайтонскую? – Уолкеровская академия также считалась очень хорошим учебным заведением. Только в Брайтонской делался упор на гуманитарные науки, а в Уолкеровской на естественные. – Ей не подошла академическая философия?

Петерсон пожал плечами.

– Мы ничего не знаем про философию, как академическую, так и какую-то другую. Некоторые родители отправляют детей в государственные школы. – Он стрельнул глазами в Керри. Она закатила глаза, а Петерсон продолжал говорить: – По словам директора школы, Элис Кортес заявила, что в той школе у нее возникли большие проблемы. Ей не понравилась атмосфера. Кортес боялась за безопасность.

Проблемы в предыдущей школе и теперь вот это? Интересно.

– Она была вовлечена в какой-то инцидент?

– Нет, – ничего не выражающим тоном ответил Петерсон.

– Пока она там училась, произошла пара инцидентов, – признался Сайкс и уголком глаза посмотрел на напарника.

Керри вопросительно приподняла брови. У этих двоих явно расходились взгляды по поводу информации, которой стоит или не стоит делиться. Странно. Обычно Петерсон и Сайкс вели себя как пожилые супруги, женатые много лет, – все вместе до гробовой доски.

– Какие?

– Две ученицы попытались сами себя исключить как раз перед Рождеством. – Произнося слова «сами себя исключить», Сайкс нарисовал в воздухе кавычки. – Опекуны решили, что Элис права: атмосфера там не очень хорошая.

Очевидно, что попытки самоубийства оказались безуспешными, иначе об этих ужасающих событиях обязательно говорили бы во всех программах новостей.

– А Элис была знакома с этими ученицами?

– Уолкеровская академия значительно меньше Брайтонской, – проворчал Петерсон. – Как она могла их не знать? Элис Кортес утверждает, что тесно с ними не общалась и даже, можно считать, не знала их.

– Вы допросили этих двух учениц из Уолкеровской академии?

– Не можем пробиться сквозь их родителей. – Сайкс покачал головой. – Ты же знаешь богатых людей. Они не хотят раскрывать секреты. Не хотят, чтобы подобное попало в личное дело ребенка и тянулось за ним хвостом. С таким пятном деточки могут не попасть в Лигу плюща[8]8
   Лига плюща – ассоциация восьми частных американских университетов, отличающихся высоким качеством образования. Название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих университетах.


[Закрыть].

В некоторой степени это можно сказать про любого родителя. И Сайксу следовало такое знать. У него трое детей. Никто не хочет, чтобы какой-то позор тянулся за их ребенком до конца жизни. По крайней мере, пока существуют несправедливые социальные стигмы.

– В таком случае вы не можете быть уверены, что Кортес не знала тех учениц и не сыграла никакой роли в их решении самим себя исключить, если использовать твое выражение, – заметила Керри.

Нужно бросить другого ребенка «под каток», чтобы не вовлечь Тори в этот кошмар? Сама мысль вызывала судороги у Керри.

Она уже стала таким родителем?

Смогла бы она сделать то же самое с Сарой Тэлли? Ребенком, которого знала почти десять лет? Подругой Тори?

Все в этом деле было непросто и совершенно точно не безболезненно.

– Тори сказала что-нибудь, указывающее, что Кортес именно такой ребенок?

Этот вопрос задала бы сама Керри, если бы они с Сайксом поменялись местами.

– Нет. – Керри решила не повторять сообщение дочери о доме Кортесов, а именно о том, что при его посещении мурашки бегут по коже. – Показания Тори не изменились.

Петерсон задумчиво смотрел на Керри.

– Вы близкие подруги с матерью Тэлли?

Она секунду обдумывала вопрос.

– Мы с ней не лучшие подруги. Вряд ли мы близки в этом смысле. Мы давно знакомы, с тех пор, как девочки вместе пошли в детский сад. Наши дети неоднократно ночевали друг у друга дома. Мы провели массу времени вместе на футбольном поле, когда девочки играли в футбол. Мы вместе участвовали в благотворительных акциях по сбору средств, проводившихся в школе. – Керри Девлин пожала плечами. – Наверное, про нас можно сказать, что мы – подружившиеся мамы. Почему ты спрашиваешь?

– Никакой конкретной причины, – соврал Петерсон. – Просто нужно поставить еще одну галочку. Ты сама знаешь, как обычно ведется расследование.

Если нужно просто поставить еще одну галочку, то зачем врать? А было очевидно, что он врал, поскольку Петерсон слегка дернулся и отвел взгляд. Керри не знала, какую цель он преследовал. Пытался вызвать у Девлин какую-то реакцию? Или, может, Рене Тэлли сказала что-то плохое про Тори? Но это нелепица! Что она могла такого нехорошего сказать про Тори?

– Нам пора идти.

Сайкс обошел Керри и протянул руку к куртке, висевшей на спинке его стула.

– Да. – Петерсон обошел письменный стол и схватил куртку. – Еще увидимся, Девлин.

Керри легко взмахнула рукой и смотрела, как они уходили. О да. Эти двое хотели увидеть ее реакцию. Керри Девлин проигнорировала эмоции, бурлившие внутри нее. Она не стала давать им никакие «патроны» – ничего, что Петерсон и Сайкс могли бы использовать.

Детектив сама спросит у Рене. Они дружат много лет. Почему бы им не поговорить об этом?

– Ты готова?

Голос Фалько резко вывел Керри из задумчивости.

– Да, конечно.

Сейчас ей следовало думать о двойном убийстве. Тори никогда не причинит кому-то боль. Что бы там ни случилось, виноват кто-то другой.

Проблема заключалась в том, что семьи других девочек, вероятно, считали точно так же.

* * *

Табачная лавка «У Лео» Оук-Гроув-роад Хоумвуд, полдень

Когда Фалько и Девлин уже собирались выходить из здания, где находился их отдел, им позвонили эксперты-криминалисты, поэтому вначале они снова направились в дом Лео Курца, чтобы встретиться там с коллегами из отдела криминалистики. Дом Курца напоминал его «Бронко». Винтажный и определенно привлекательный для коллекционеров. Небольшой, но элегантный, причем все было оформлено с тонким вкусом – сдержанно, строго. Керри подумала, что как раз такой дом идеально подходит для одинокого мужчины или семейной пары, которая не хочет обременять себя большим помещением.

Девлин и Фалько осматривали его уже во второй раз, и если работающие в нем сейчас криминалисты ничего здесь не найдут, то это место можно будет считать бесполезным для их расследования. Пока не находилось ничего, указывающего на какую-то связь Курца с торговлей наркотиками и на какие-то взаимоотношения или связь с Уолшем.

К счастью, вторая остановка, которую сделали Керри и Фалько, оказалась более полезной. Появилась информация о Таре Макгилл. Все восемь сотрудников табачной лавки «У Лео», включая Макгилл, расселись вокруг барной стойки. Вместе с ними прибытия Керри и Фалько ждал полицейский Франклин и следил, чтобы никто не выходил в складское помещение или кабинет и не смог согласовать версии.

Франклин продолжал играть роль няньки, пока Керри и Фалько работали в зоне отдыха сотрудников и превратили ее в некое подобие комнаты для допросов. Пока все, кого они опрашивали, сказали одно и то же. Лео был прекрасным человеком, потрясающим начальником, никто не слышал про его врагов. Вообще никаких проблем не возникало. И говорили это все до Джорджа Колдуэлла. Он дольше всех работал на Курца. Когда Джордж присоединился к Керри и Фалько, невооруженным глазом было заметно, как ему неуютно.

Как только они закончили с обязательными деталями и предварительными вопросами для оформления протокола, Колдуэлл выпалил:

– В последнее время Лео ходил какой-то встревоженный. Не могу сказать почему. Я только знаю, что он выглядел так, будто его что-то беспокоило.

Керри с напарником переглянулись. Никто не упоминал никакой обеспокоенности.

– Мистер Курц говорил о беспокойстве о чем-то конкретном? – уточнил Фалько, чтобы прояснить этот вопрос. – Это ваши личные ощущения или выводы?

– Он ничего не говорил, – признал Колдуэлл. – Но что-то было не так. Он был сам не свой. Я слишком давно знал Лео, поэтому не мог не заметить. И да, это мой вывод на основании того, что я видел.

– Есть ли у вас основания считать, что у него возникли финансовые проблемы? – спросила Керри, несмотря на то что они с Фалько уже ознакомились с выписками с банковских счетов и кредитной карты. Детективы обнаружили весьма существенные сбережения и почти никаких задолженностей. – Никаких расставаний с кем-либо? В личном или профессиональном плане?

Колдуэлл покачал головой.

– У Лео была налаженная жизнь, и он не испытывал недостатка в финансах. Лео сделал хорошие сбережения и еще и удачно инвестировал. Ему не требовалось это заведение. Он им занимался, потому что любил лавку и не хотел лишать работы никого из нас. И Лео жил один после смерти партнера.

– Он ни с кем не встречался, не ходил никуда с кем-то хотя бы время от времени? – спросил Фалько.

– Ни с кем. Не думаю, что Лео ощущал в этом потребность. После смерти Перри вся его жизнь сосредоточилась здесь.

– Так звали его партнера, с которым он был всю жизнь?

Керри уже знала ответ, но всегда лучше получить подтверждение. Перри Сейджер и Лео Курц прожили вместе тридцать лет. Ни у одного из них не имелось родственников, только это заведение.

– Да, – кивнул Колдуэлл.

– Вы можете назвать хоть какую-то причину, объясняющую его обеспокоенность или рассеянность, которую заметили? – продолжала давить Керри.

Колдуэлл пожал плечами.

– По моему мнению, дело, вероятно, в Таре. Не думаю, что она оказалась соответствующей ожиданиям Лео, когда заняла новый пост помощницы управляющего.

Так, они хоть как-то теперь продвигались вперед.

– Я думал про Тару, – заметил Фалько. – Вы работали у Курца дольше всех остальных сотрудников. Почему не вас назначили помощником управляющего? Почему Тару?

«Вот именно», – подумала Керри.

– Дело в моем здоровье, – пояснил Колдуэлл. – Я принимаю сердечные препараты, и еще давление мучает. Врач говорит, что если я хочу продолжать работать, то нужно ограничить уровень стресса. Лео хотел, чтобы я занял эту должность, но мне пришлось ему отказать. – Джордж вздохнул. – Я не мог рисковать.

Фалько бросил взгляд на Керри, когда она задавала следующий вопрос.

– Почему вы не упомянули обеспокоенность состоянием мистера Курца, когда мы разговаривали в первый раз?

Джордж Колдуэлл снова вздохнул, покачал головой.

– Наверное, я был в состоянии шока. И это казалось неважным в сравнении с убийством. Потом я стал об этом думать, и мысль не выходила из головы. Грызла меня! Я должен был вам об этом сказать, независимо от того, имеет это отношение к делу или не имеет.

– Вы с Тарой об этом не разговаривали? – задал Фалько следующий вопрос, который был логичен в данной ситуации.

Пожилой мужчина снова покачал головой.

– Не видел смысла. В особенности сейчас. Если она и не оправдала его ожиданий, то сейчас, после его смерти, это не играет роли.

Само собой.

– Мы хотим попросить вас составить список друзей и людей, с которыми Лео сотрудничал и тесно общался, кроме персонала лавки. Если у вас есть чьи-то телефонные номера, то это вообще великолепно.

Если Курца что-то беспокоило, как предположил Колдуэлл, может, он и поделился обеспокоенностью с каким-то другом.

– Конечно, но только должен вам сказать, что это мы были друзьями и людьми, с которыми Лео тесно общался. – Колдуэлл похлопал себя по груди. – Он всегда говорил, что люди вне лавки – просто знакомые.

Макгилл по сути говорила то же самое.

– Любые имена и фамилии, которые вам удастся вспомнить, могут оказаться полезными. – Керри вручила Колдуэллу визитку. – В дальнейшем у нас могут появиться еще вопросы.

– Конечно, – закивал он. – Сделаю все, что могу. Только бы вам помочь. Я любил Лео, как брата.

Фалько отодвинул назад стул и встал.

– Спасибо, мистер Колдуэлл. Пожалуйста, позвоните, если вспомните что-то еще.

– Не сомневайтесь, обязательно позвоню. – Колдуэлл встал. – Я хочу, чтобы того, кто это сделал, обязательно поймали. Лео был хорошим человеком. Он не заслужил такую смерть.

Когда Колдуэлл вышел от них, Фалько заметил:

– У нас остался один Лаки Вэндивер.

Они оставили его напоследок. В основном, чтобы заставить Лаки попотеть. Макгилл сообщила, что этот молодой человек, последним пришедший на работу в лавку, еще и нюхает кокаин. Его пару раз привлекали за появление в общественном месте в нетрезвом виде. Один раз за нарушение общественного порядка. Определенно, у парня были проблемы, включая взрывной характер.

– Давай выясним, что он нам может сказать, – кивнула Керри.

Фалько направился к двери, отделявшей служебные помещения от зала. Он открыл ее и высунул голову.

– Эй! Вэндивер, ваша очередь.

Напарник Керри ждал у двери, пока Вэндивер с самодовольным видом не добрался до нее, а потом закрыл с громким стуком.

Вэндивер устроился на стуле напротив Керри. Фалько прислонился к стене где-то в метре от них. Керри несколько секунд визуально оценивала этого двадцатитрехлетнего парня. Косматые светлые волосы. Налитые кровью голубые глаза. Выглядел Лаки Вэндивер так, словно не спал несколько дней. Похоже, еще несколько дней он спал в рубашке от «Хенли». Керри заметила логотип этой фирмы на кайме, и, вероятно, таких же дорогих джинсах. Папочка заставляет его работать, но Керри сомневалась, что Лаки покупал одежду на свою маленькую зарплату.

– Мистер Вэндивер, спасибо, что пришли сегодня, – заговорила Керри.

Одно плечо Вэндивера поднялось, он небрежно им дернул, а потом опустил.

– Разве я мог отказаться?

В общем-то, это так и было.

– Вы точно не хотите, чтобы при нашем разговоре присутствовал адвокат?

Керри задавала этот вопрос всем, кого они опрашивали. Это был один из предварительных вопросов, и лишь потом они переходили к вопросам по существу дела. Девлин посчитала, что в случае этого человека он особенно важен, ведь нужно задать тон беседы. Керри была готова поставить все деньги на банковском счету до последнего цента, что Вэндивер не сообщил отцу о сегодняшнем сборе сотрудников лавки по требованию полиции. Если человек что-то скрывает, то для этого всегда имеется причина – мотив. А в деле об убийстве нужно анализировать любой из них.

Даже тот, который окажется совсем не относящимся к делу.

Лаки покачал головой.

– Не нужен мне никакой адвокат.

Значит, он ничего не хочет рассказывать отцу, потому что тогда придется подвергнуться допросу, который будет проводить уже отец. У Керри сложилось впечатление, что Лаки, он же – Лукас Лоренцо Вэндивер, предпочтет встречу с расстрельной командой, а не с отцом.

– Хорошо. Расскажите нам про воскресный вечер.

Лаки уставился на Керри.

– С чего начинать?

– С момента вашего появления на рабочем месте.

– Я пришел в шесть. Я вытирал столы, загружал и разгружал посудомоечные машины. Около девяти я начал уборку. Ушел вскоре после того, как пробило десять, как и Тара.

– Здесь кто-то оставался, кроме Лео, когда вы уходили?

Он покачал головой.

– Лео сидел в кабинете один. Я знаю, потому что попросил у него аванс в счет зарплаты.

– Зачем вам потребовался аванс? Вы же получили деньги в пятницу.

Лаки заерзал на стуле и посмотрел на Фалько.

– Да по самой обычной причине. Я был на нуле. У вас никогда так не бывало, что вам выплатят зарплату в пятницу, а в воскресенье вы уже на нуле?

Фалько не удосужился ответить.

– Кто-то слышал ваш разговор? – спросила Керри, и Лаки опять обратил внимание на Девлин. Тара про это не упоминала.

Он снова пожал плечами.

– Не знаю. Спросите у Тары. Она постоянно что-то вынюхивает.

– Вам нужно было раздобыть колеса? – спросил Фалько.

У Вэндивера округлились глаза.

– Что? Нет, что вы. Я подобным не балуюсь.

– У нас другая информация, – заметил Фалько. – Мы слышали, вы регулярно нюхаете кокаин. Ваш папа, вероятно, этого не знает.

Лаки Вэндивер хрюкнул.

– Не верьте всему тому, что вам говорит эта сука Тара, – предупредил он. – Она вообще сдурела.

– Почему вы решили, что Тара скажет подобное и что она, по вашим словам, сдурела? – уточнила Керри. – Очевидно, мистер Курц ей доверял, если сделал Тару помощницей управляющего.

Вэндивер фыркнул.

– А вы спросили у Тары, как она получила эту должность? Догадываюсь, тогда Тара стояла на коленях.

Фалько подошел к столу, оперся о него ладонями и нагнулся к Вэндиверу.

– Что вы такое говорите?

Вэндивер развернулся к Фалько и рассмеялся.

– Я говорю, что Тара Макгилл сделает все, что угодно, только бы продвинуться вперед или подняться повыше, в том числе будет распускать сплетни обо мне. Она такая. Как вы думаете, почему она получила эту должность, а не Джордж?

– Мистер Колдуэлл отклонил предложение, – сообщил Фалько. – Он не хотел взваливать на себя дополнительную ответственность.

– Да, он должен был вам такое сказать, – фыркнул Вэндивер. – Человеку нужно сохранить статус.

Керри понимала, что именно так могут думать остальные сотрудники, если Колдуэлл не делился с ними проблемами со здоровьем.

– Значит, Тару вы не любите, – сделал вывод Фалько и распрямился. – Так? Она была заодно с хозяином и, может, совсем вам не благоволила.

– Как я уже сказал, она сука. Если бы вы на самом деле знали Тару, то все поняли бы.

– Мистер Курц выплатил аванс? – спросила Керри.

Вэндивер снова обратил на нее внимание.

– Конечно. Он был хорошим человеком. Дал мне сотню баксов.

– И что вы сделали с этими деньгами? – опять влез Фалько и склонился к парню.

Вэндивер улыбнулся и взглянул снизу вверх.

– А вот это уже не ваше дело.

– Мы оба знаем, что вы, вероятно, помчались на встречу с любимым дилером, – продолжал давить Фалько. – Почему вы не получили то, что вам требовалось, у Лео?

– Вы шутите? – Вэндивер уставился на Фалько так, словно его голова только что совершила поворот на триста шестьдесят градусов и снова села на плечи, как раньше. – Лео колесами не занимался. Да он бы сразу же дал мне пинок под зад, если бы узнал… Черт побери! – Парень плотно закрыл рот.

– Ваш отец дружил с мистером Курцем, – произнесла Керри. Она просто констатировала факт.

Вэндивер моргнул.

– Да. Он знал, что мой старикан – властный ублюдок, который обожает давить на людей.

– Мистер Курц когда-нибудь упоминал про какие-то проблемы в собственной жизни? Что-то, вызывавшее у него беспокойство? – спросила Керри. – Может, он в последнее время казался рассеянным или обеспокоенным? – Девлин решила повторить слова Колдуэлла и посмотреть на реакцию Вэндивера.

– Насколько мне известно, никаких проблем у него не было. Лео отличался невозмутимостью и не позволял никакому дерьму к нему липнуть. Он просто катился по жизни. Знаете таких людей?

– Вы когда-нибудь раньше видели в лавке Эшера Уолша? – уточнил Фалько.