Текст книги "Затерянные земли"

Глава четвертая. Сила плохой музыки

Едва я опрометчиво и смело заткнул кулаком отверстие в скале, как случились сразу две вещи – нескончаемый плач утеса стал громче и надрывней, а меня за руку укусила какая-то гадина, плавающая с той стороны стены. И это уже не говоря про пронзивший мое тело электроразряд. Злобно заорав, я почти наугад ударил вторым кулаком и закупорил еще одно отверстие. Плач утеса стал напоминать рев капризного ребенка. Меня трясло в электрической агонии, волосы стояли дыбом, одежда хоть и мокрая, но дымилась, к потолку вздымались клубы дымного пара. Мне почудился запах говяжьего стейка…

– Святые угодники! – причитал Док, наотмашь хлестая меня волшебной оздоровительной плеткой. – Святые угодники!

Господи… я оказался в раю мазохистов.

– Ненавижу музыку! – прохрипел я, ударяя по стене лбом и затыкая третье отверстие.

Утес взревел как церковный орган. Меня отбросило от стены. Упав на гладкий каменный пол, залитый водой, я проскользил пару метров и затих в дыму. Кажется, у меня поджарился язык…

– Чума! Просто чума! – приплясывал надо мной щуплый доктор. – У тебя сапоги порвало! А сообщения-то какие!

– Какие? – просипел я, медленно поднимаясь.

– Читаю вслух, босс! Пока не дергайся, подлечу тебя. – Мне в плечи уперлись окутанные сиянием ладони врача, просевшая на две трети жизнь начала подниматься. – Просто слушай…

Сообщения не радовали.

Едва успокоившиеся было птицы устроили новое безумство, ускорившись в разы и резко расширив диаметр смерча, зацепив своими ударами с десяток парящих разведчиков от различных кланов. Утес Приливная Смерть привлек к себе всеобщее внимание. Вокруг гигантской скалы сосредотачивается все больше сил. Всем очень интересна суть происходящего. Но никто ничего не знает – кроме Неспов. А те загадочно созерцают горизонт и сплачивают ряды.

«Местные» упорно молятся и столь же упорно отмалчиваются. Никто из них не дает заданий, связанных с утесом или хотя бы просто с тем регионом. Как отрезало.

Только что, после того как я заткнул третье отверстие каменной «флейты» собственной головой, около утеса начали погибать игроки. Десятками. И это не шутка.

Суицеллы. Они устроили массовое самоубийство. Не из злобы – от невозможности продолжать жить. Плач утеса слышен не только нам – он прекрасно слышен и снаружи, более того, все тело утеса вибрирует в такт нескладной мелодии, звуковая волна настолько мощна, что резонансное эхо разносится очень далеко. Монстры-суицеллы же напоминают собой ожившие электрические лампочки с жалом, необычные безобидные существа. Но когда тембр плача изменился, суицеллы заметались из стороны в сторону, как обезумевшие. Их начало трясти. Внутри них нарастал звон… а затем существа попросту ударили себя собственными жалами. Так смертельно раненный скорпион пронзает себе спину жалом в желании быстрее обрести смерть. Вот только скорпионы не взрываются, подобно ядерной гранате. А суицеллы еще как…

Десятки мощнейших взрывов сотрясли песчаную полосу с ближайшей к Крылу части утеса. А там собралось немало игроков, с интересом ожидающих развязки неожиданного птичьего пляса. И тут начали раздаваться взрывы – причем необычайно сильные для столь небольших существ. Танки выжили. А вот маги, лекари, лучники, некроманты и прочие «хилые здоровьем» классы разом померли и улетели на далекую локацию возрождения, толком не успев ничего понять. Большинство получили ранения. Многие потеряли часть экипировки, вооружения и артефактов. Если у тебя хрустальный посох с уже пониженной прочностью… для его уничтожения многого не требуется. Это же относится к столь любимым не слишком обеспеченным магам костяным или же слюдяным волшебным головным уборам. Про мелких питомцев вроде скворцов вообще лучше не думать. Их убило даже не взрывом, а его первым дуновением.

В общем, пару минут назад вокруг утеса рвануло множество мощных динамитных зарядов. Детонировал их не кто иной, как я. В фильмах подрывники крутят рукояти взрывных машинок или нажимают кнопки миниатюрных детонаторов, я же их переплюнул – я подорвал кучу игроков самым удивительным образом. Я боднул каменную стену и тем самым убил много игроков… просто феерично…

Такие вот дела…

– Дерьмо! – прошипел я, вставая и стряхивая с переносицы бегающую там миниатюрную шаровую молнию. – Только этого не хватало!

– Злоба злобно матерится, – добавил Док. – Его трижды отбросило взрывами, помотало по пляжу, как тряпку, гонимую ветром, а затем сверху на него упал сбитый с лап белый медведь. Это спасло его от четвертого взрыва. Но на белого медведя рухнул черный носорог. О как… но он не в претензии, если мы найдем дверь в данж.

– Дверь! – заворчал я подобно голодному волку. – Мы тут мелодию найти не можем. И меня почти посадили на электрический стул! Куда уж тут с дверью… пиши – мы работаем.

– Понял… ты еще раз пробовать будешь?

– Буду, – набычился я и шагнул к стене. – Либо я правильно сыграю на этой долбаной флейте, либо помру в корчах! Приглядывай за мной.

– Ладно…

– И попроси всех любопытных покинуть зону поражения – скажи, что мы все еще музицируем и у нас нет нот.

– Передаю. Они все спрашивают про дверь.

– Пиши – мы работаем. Ну-с…

На этот раз мои дрожащие руки заткнули новые отверстия, а левое колено заглушило течь в нижней части стены. Результат не заставил себя ждать. Надрывные нотки исчезли, но в плаче послышалось некое радостное безумие, а общий звук напоминал смешливое прысканье в великанскую ладошку. Видимо, моя музыка рассмешила утес… Подергиваясь в судороге, я все же решился и заткнул лицом четвертое отверстие. Меня снова отбросило назад…

С громким треском потолок коридора позади мамонта раздался в стороны, как люк самолета-бомбардировщика. И в него начал пролезать гигантский гикран, издающий злобное писклявое верещание. У нас заложило в ушах – тварь использовала акустический удар. Трехсотый уровень монстра! Толком не восстановившись, я метнулся к проклятой стене и наугад «сыграл» новую мелодию. Люк в потолке схлопнулся с яростью медвежьего капкана. Гикрана передавило пополам, чудовище задушенно завыло, а затем его голову потряс чудовищный удар мамонтовой палицы, направленный снизу вверх. Видимо, Орбит попытался вбить гикрана туда же, откуда он пришел. Но края люка держали крепко, поэтому бескрылая летучая мышь осталась на месте, медленно умирая в ловушке. Эльфа такая непокорность разозлила. Пока я примеривался к «флейте», высчитывая новые варианты, до моих ушей доносились непрестанные чавкающие удары и сдавленное взблеивание гикрана. Еще слышалось оханье Дока, обрушившего на меня всю имеющуюся целительную магию.

Правое верхнее, правое нижнее, центральное левое, левое нижнее и центральное правое локтем…

Подземелье накрыло звуковым валом… плач превратился в песню. Весь громадный утес задрожал в пронзительной печальной мелодии, невероятно умиротворяющей, явно созданной очень хорошим композитором. И вряд ли здесь обошлось лишь духовыми инструментами – я отчетливо слышал струнные переборы.

Это колыбельная.

Однозначно.

И мелодия об этом говорит ласкающими слух переливами, и тихо шипящие валы набегающей и отступающей воды утверждают то же самое. Ну еще и высветившаяся перед нашими глазами надпись об этом заявляет напрямик.

Вы получили эффект «Божественная сонливость».

Ваш физический и магический урон снижен на 20 %.

Ваша скорость передвижения снижена на 20 %.

Ваша грузоподъемность снижена на 20 %.

Невозможна активация любых умений, связанных с бешенством и яростью.

Все зелья, дарующие спешку, ускорение, ярость, бешенство, нетерпение и многие прочие схожие по типу эффекты, не подействуют при их использовании (подробней в описании).

Сила и время действия любых заклинаний и умений, связанных с умиротворением, покоем и сонливостью, увеличены на 40 %.

Эффект длится до исчезновения или покидания пределов действия эффекта «Божественная сонливость».

Внимание!

Подземелье Ань Гдар под воздействием массового эффекта «Божественная сонливость»!

Местные обитатели замедлены на 15 %.

Урон местных обитателей снижен на 15 %.

Агрессия местных обитателей снижена на 50 %.

Местные обитатели впали в глубокий мирный сон с вероятностью в 10 %.

Эффект длится до исчезновения или покидания пределов действия эффекта «Божественная сонливость».

Чуть ниже светилась специальная надпись, тихо и радостно напоминающая, что на меня божественные силы не действуют. Такова мощь эффекта «живой крови», нейтрализующей как плохое, так и хорошее. В данный момент я был рад этому.

– Божественная? – произнес я вслух, прикладывая ладонь к вибрирующей скале.

Меня больше не било электричеством. А через сквозные дыры стены-флейты можно было увидеть дрейфующих в воде неподвижных угрей. Монстры заснули.

– Птицы вокруг вершины утеса успокоились! Золотой дракон с всадником уже взлетели и по крутой дуге упали в джунгли. Дракон сильно пострадал, одно крыло не работает. Всадник почти голый, его ободрали до подгузника, – частя, начал докладывать Док, выступающий в роли специалиста по нашей связи с общественностью. – Вокруг Флориана и его драка собираются Архи. Будут лечить, я думаю.

– Освободился все же, – облегченно выдохнул я. – Что ж, мы обещали – мы сделали.

– Ой, вряд ли Флориан будет пылать к нам благодарностью, босс, – покачал взъерошенной головой целитель. – Скорее наоборот.

– Мы его туда не звали! – отрубил я – Еще новости?

– Море новостей! Птицы либо разлетелись, либо забились в норы. Перешли к режиму мирной жизни. Папы охотятся, мамы начинают нести яйца. Или наоборот. Кто знает законы их пернатых семейств?

– Не растекайся мыслью по утесу, Док. Суицеллы?

– Возродились, но ведут себя мирно. Не взрываются. Злоба пишет…

– Потом! Орб! Либо добей урода, либо пусть спит!

Шмяк!

Этот «шмяк» оказался последним, и гигантский гикран наконец-то сдох. Монстр развеялся в серой посмертной вспышке, вниз полетели трофеи, люк в потолке с треском захлопнулся. Интересно, а можно ли было люк как-то застопорить и забраться внутрь обиталища громадного бескрылого нетопыря? Наверняка можно было бы… но… но нам не до этого. Я не вижу здесь ни единого синего пятнышка – подсказки нужного типа. Не говоря уже о синих указателях. Но опыта дали много. Я получил еще один уровень.

– Что теперь, аньгдарские музыканты? – вопросил я, утирая мокрое лицо и сбивая последние дымки с почерневшей одежды.

– Как-как? Аньгдарские музыканты? Круто! Вот это прозвище, босс! Или так – музыканты Ань Гдара, напевающие беду…

– Понесло тебя, брат, понесло в дали приливные. Что дальше делаем?

– Жме-е-ем, – нарушил молчание эльф, принимая от Колывана подобранные с пола здоровенные клыки гикрана.

– Что жмем?

– Флейту-у-у.

– Я же уже сыграл, – впал я в недоумение. – Утес затих, Флориан улетел. Нам бы прекратить музицировать, Орбит. Вылезет еще одна тварь – с нашими срезанными силами нам не поздоровится. Так что, может быть, не надо?

– Надо! – остался категоричным тощий эльф, и я обреченно вздохнул, понимая, что играть придется на равных условиях – мы должны помогать друг другу в наших начинаниях. Вот только мои начинания скромны и дальше желания получить пару процентов маны не идут. Тогда как начинания тянущего слова провидца простираются весьма далеко и хаотично. И мне очень не нравится внезапно упоминание «божественности». Это очень настораживает.

Что еще за «божественная сонливость»?

– Сыграю, – кивнул я, возвращаясь к чертовой стене. – Вижу, ноты ты внезапно вспомнил, да?

– Ноты колыбе-е-ельной не знал, – покачал лысой головой тот. – Че-е-естно. Там только ме-е-етодом ты-ы-ыка…

– Методом тыка? Мой любимый способ… а сейчас что играть? Сколько отверстий нужно затыкать?

– Двенадца-а-ать… запомина-а-ай…

Через несколько минут инструктажа я взялся за дело, вооруженный новыми знаниями. Мой репертуар утесного флейтиста обогатился на одну композицию. Что ж… сначала правый кулак сюда, левый дырявый сапог сюда, лбом заткнуть отверстие вверху, локтем ткнуть сюда…

Сыграл я безошибочно. И меня даже не ударило электричеством. Что еще интересней – колыбельная продолжила звучать, успокаивая наши нервы и чудовищ поблизости. Но кое-что после моей виртуозной игры все же произошло – каменная флейта исчезла, буквально провалившись в пол. Я на мгновение увидел нечто вроде стремительно выпячивающегося бока водяного пузыря, что тут же лопнул и ударил в нас ревущим потоком. Колыван спас – мамонт послужил моей опорой, когда меня впечатало в его мохнатый зад. По лицу стучали мирно спящие угри, дважды мне в живот ударили крабы. Был и кто-то бодрствующий, но их унесло прочь, к моему булькающему счастью.

Когда вода схлынула, мы превратились в здоровенную кучу водорослей, по непонятной причине высящуюся посреди коридора. Открыв глаза, я едва не завопил от ужаса – у меня на животе сидела крошечная суицелла, с задумчивой истеричностью постукивая себя жалом по стеклянному затылку.

– Ути-пути-пути, – нервно зашептал я. – Ути-пути-пути… В каждом маленьком ребенке, и в мальчишке и в девчонке, есть по двести грамм взрывчатки или даже полкило! В суицелле так и больше – может, даже пять кило… Ты пойми, милая, жизнь – это великий дар! Не стоит им пренебрегать! Живи, живи, малышка… Наслаждайся каждым днем, каждым мигом своего существования. Живи!

Тюк-тюк… тюк…

Что-то пискнув, суицелла деловито спустилась с моего живота и поцокала себе вниз по коридору, ярко засветившись по ходу движения. От нас удалялась ядерная светящаяся граната…

– А-а-а… – выдохнул я, безвольно съезжая на мокрый пол.

Мелькнула тень, на камень шмякнулся трясущийся в судороге смеха лысый тощий эльф. Следом за ним сполз потрепанный Док, неопределенно поглядывая на меня и покачивая головой, как китайский божок:

– Да, босс… ты просто…

– Просто очень уж сильно жить хотелось, – признался я, с кряхтением поднимаясь и награждая Орбита пинком под ребра. – Я так понял, нам выше по коридору?

– Да-а-а-а… ути-пути-пути… гуки-гук-и-и-и-и-и…

– Ну так поднимайтесь и пошли, чего разлеглись? Кто мне расскажет о происходящем? Почему на всех напала сонливость, я понял – эффект колыбельной, которую я наиграл на каменной флейте самолично. А вот для чего здесь колыбельная божественного уровня? Только ради успокоения обычных обезумевших птиц?

– Я понятия не имею, даю честное врачебное слово, – заверил меня Док, прижимая руки к узкой груди. – Вот честное благородное слово. Рос, ты какой-то чересчур шустрый на нашем заторможенном фоне.

– На меня эффект «божественного умиротворения» не действует, – ответил я. – Что радует. Уважаемый Орбит, может быть, пришло время рассказать правду, какой бы она ни была? Куда ты нас ведешь? Что нас ждет за этой стеной? Я ее убрал при помощи сложного кода – даже боюсь представить, что бы случилось, ошибись я хоть немного.

– Чем длиннее комбинаци-и-ия – тем страшнее уда-а-ар… ты бы поги-и-иб.

– Отлично. А черт… вода подступает… прилив в разгаре. В боевой порядок, камрады. Время двигаться дальше. Я вот понять не могу – вода то сверху льется, то снизу на пятки наступает. Мы выше уровня моря или ниже?

– Орб бубнил себе под нос что-то про систему сифонов и колодцев давления, – сообщил Док.

– Бубни-и-ил, – согласился эльф. – Рос, этот утес приблу-у-удный, не здешни-и-ий.

– В смысле?

– В прямо-ом.

– Я мало что понял. Но слова твои пугают. Что нас ждет в конце этого коридора?

– Смерть.

Во время расспросов мы уже шагали, бодрым темпом, преодолевая метр за метром по медленно поднимающемуся тоннелю. Когда эльф произнес неожиданно и отрывисто слово «смерть», мы как раз достигли вершины подъема, и у наших ног разверзлась черная бездна, заполненная светящейся изнутри бурлящей водой, переливающейся через края и уходящей по коридору. Отзвуки мрачного слова отразились от потолка, вобрали в себя влажную мрачную насмешливость этого места и снова ударили по нам, заставив меня и спешившегося Дока отступить на шаг назад.

– Чья смерть? – мой голос невольно дрогнул. Слишком уж сильно происходящее напоминало начало фильма ужасов с невероятно плохим концом, где не выживет вообще ни один из героев.

– Ничья-я-я… и все-е-х… там спит убаюканная смерть, Рос… давай разбудим ее…

– Да ты о чем?!

– Аньрулл… – Полусумасшедшие глаза Орбита сверкали ярко, как никогда. – Пропавший бо-ог из пантеона пе-еервых… О нем ни слова! Он исче-е-ез!

– Бог Аньрулл? Я о таком не слышал никогда, – признался я. Стоящий рядом Док лихорадочно закивал. – Но даже если бы и слышал – зачем будить спящего бога? Это ведь не мирная соня Ивава, если я правильно понял! Это хороший бог?

– Аньру-у-улл? О нет! Он смерть! Его заставили заснуть обманом! Давным-давно – еще до нас!

– Тогда пошли отсюда, – дернул я нервно плечом, глядя на залитую черной водой пропасть. Парадокс – вода кристально прозрачна, светится изнутри, но при этом она черная и клокочущая.

– Рос… сейча-а-ас все боги плохи, – пытливо взглянул на меня эльф. – Все рвут друг друга на куски-и-и! За власть! За трон! За право жить и править! Там нет хороши-и-их.

– Так зачем нам еще один?

– Он первый! Сильн-ы-ый! Не мы – другие пробудят Аньрулла! Так пусть он будет должен нам! Без тебя ника-а-ак…

– Я не знаю, – признался я. – К черту Аньрулла, Орб. Это опасная затея.

– Прошу. Помоги-и-и…

Шах и мат. Я просил Орбита много раз. Он выручал меня много раз. Уже и не счесть, сколько раз рваноухий пророк спасал мою шкуру из передряг, помогал выполнить сложнейшие задания. А еще он мой друг. И до этого дня он меня ни о чем не просил, разве что об участии в очередной моей авантюре. И при этом он никогда не был мертвым грузом. Я должен ему куда больше, чем он мне. И с каждым днем мой долг не уменьшается, а растет в геометрической прогрессии. Я могу отказать Черной Баронессе. Но я не могу отказать ему.

– Что надо сделать? – выдохнул я.

– Вода в пропасти – жидкая сме-ерть. Аура Аньрулла. Божественная эссенция сме-е-ерти… – оживился и засиял эльф. – Дыша-а-ать ею нельзя. Плыть в ней не-е-ельзя. Убье-е-ет любо-о-ого в один миг! Но не тее-е-ебя… ни вода, ни аура божественной сме-е-ерти…

– Статус Великого Нави и мои особые эффекты, – понял я с полуслова. – Вот это совпало… ты предлагаешь мне утонуть в жидкой смерти. А там на дне…

– …Аньрулл! Плененный и усыпленны-ы-ый. И унесе-е-е-енный прочь…

– Предположим, я добрался до дна. И не умер. Дальше что?

– Я расскажу…

– Мужики! Вы чего?! Обалдели?! – вытаращился Док, понявший, что мы не шутим. – Не будите лихо, пока оно тихо! На кой черт?!

– На-а-адо…

– Я лишь инструмент, Док, – улыбнулся я, разводя руками. – На меня не смотри.

– Бог смерти? То есть темный бог? Усыпленный самими Великими незнамо когда и вместе с чертовым утесом отправленный сюда, а затем утопленный на дне океана? Да, может, из-за этого чертова утеса и утопили все местные острова! А вы хотите его разбудить? Аньрулла разбудить?

– Все боги серы! – махнул тонкой рукой эльф. – Великие усыпи-и-или и заперли Аньрулла – и они же закры-ы-ыли Зар’граа-а-ад. Может, не поплыве-е-ем ту-у-уда?

– Хм…

– Я верю ему, – прервал я спор. – Прекрати, Док. Если начнем выяснять причины и подоплеку – останемся здесь еще на трое суток. Может, больше. Если Орбиту это надо – мы ему поможем. Так же как он помогает нам – не спрашивая причин. Он просто забирается на мамонта и помогает. Давай поступим так же?

– Ну… если что – я тебя подлечу.

– Отлично… так как мне разбудить Аньрулла? Что шепнуть ему на ушко?

– Это легк-о-о-о, – широко, очень широко улыбнулся эльф, потирая ладони. – О-о-о…

– А когда он проснется, что будет?

– Будет оче-е-е-ень интере-е-е-есно… – пообещал нам лысый провидец.

– Рассказывай…

Долго объяснять не пришлось. Не потому что я умный – просто инструкции были предельно простыми. Веревка имелась. Тонкая эльфийская. Ею меня и обвязали вокруг пояса. За другой конец взялся Колыван. Запрокинув голову, я осушил фляжку с вином, утер губы рукавом, наклонившись, наполнил флягу страшной водой и, туго закрутив крышку, бросил флягу Доку.

– Прибереги для меня. Вдруг пригодится. Ну…

И я шагнул вперед.

Черная клокочущая вода беззвучно приняла меня в свои объятья, и я камнем ухнул вниз. Перед глазами замелькали панические красные сообщения, тут же сменяющиеся зелеными. Меня пытались растворить, утопить, разорвать, сплющить и отравить одновременно. Но проклятой воде я был не по зубам. А насчет дыхания… учитывая мой статус, я прекрасно обходился без оного, не обращая внимания на дрожащий замерший таймер.

Светляк в моей руке не выдержал чрезмерной божественности вокруг и угас. Но света хватало. Дно быстро приближалось, в моих ушах ревела невероятно сильная здесь колыбельная. Теперь я знал ее предназначение – она поддерживала сон Аньрулла. А птицы – это лишь побочный эффект.

На мое лицо упали зловещие зеленоватые отсветы. Вскоре я сумел разглядеть очертания того, что лежало на каменистом дне угрюмой пропасти…