Текст книги "Инфер 2"

Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, команданте Оди.

– Кто починил твои потроха? Кто этот тайный гремлин? – захлопнув забрало, я врубил все имеющиеся системы и медленно закрутился, во всех режимах осматривая логово Управляющей. – Кто он? Или она? Кто модернизирует тебя? Твой голосовой модуль был поврежден и отключен.

Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, команданте Оди.

– Ладно, – пробормотал я, снова замирая на месте. – Ладно… Каждый бережет свои активы как может, да, Управляющая?

– Это логично, команданте-мерсенарио Оди. Поздравляю с повышением внутреннего статуса ВестПик. Твоя лояльность, оперативность и эффективность выше всех похвал. Как и твоей группы. В нейрочипы направлена моя верифицированная настоятельная рекомендация о включении новых положительных пунктов в ТИР каждого из вас.

– Бросила нам сахарок?

– Заслуженная награда вызывает радость и бодрость.

– Скажи это своим гоблинам, что получали редиску вместо зарплаты.

– Благодаря твоей помощи ситуация исправлена. Новая денежная система работает. Цифровые товары уже доступны для приобретения и активно раскупаются. Мой запас наличности растет, задолженности уменьшаются. Хотя я не могу логично объяснить причину, заставляющую жителей приобретать избыточные товары явно не с целью перепродажи. Создается отчетливое впечатление, что многие приобретают лишь ради приобретения, а купив, тут же забывают о покупке, отправляя ее на дно личных сундуков и ящиков.

– Гоблины, – широко улыбнулся я. – Гоблины такие гоблины…

– Ты и твой отряд быстро накапливаете оружие, медикаменты, снаряжение, постоянно очищая их, ремонтируя, модернизируя. Это логично. Вы боевые наемники…

– Ты стала разговорчивой, Управляющая.

– Твой внутренний статус вырос, команданте. Это повод для доверительной беседы.

– Ну да… поощряешь послушных и полезных широкой машинной улыбкой и цифровым похлопыванием по розовой жопке?

– Ты беспричинно злишься, команданте-мерсенарио Оди?

Помолчав пару секунд, я кивнул:

– Да. Это так.

– Тебя раздирает желание что-нибудь или кого-нибудь уничтожить…

– Поймать, вспороть ушлепку живот, вытащить внутренности и ими же удавить, неотрывно глядя в выпученные глаза. Да. Я злюсь и хочу кого-нибудь убить.

– Вам срочно нужны инъекции.

Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, команданте Оди.

Задолженности: нет.

Статус: ***

Внутренний статус ВестПик: 3

Социально-карьерный статус: команданте-мерсенарио.

– Хотя бы машины держат слово в этой сраной жизни – пробормотал я, заходя в следующий раздел.

Задание: Осмотр центрального сектора второго лабораторного комплекса (Дополнительное).

Описание: получить ориентиры, разгрести завалы в указанном месте, проникнуть внутрь и осмотреть центральный сектор.

Цель осмотра: Объект № 4.

Главная цель: третья комната Объекта № 4, проверка состояния и запуск синтезатора № 17ГЕН.

Время выполнения: нет.

Приоритет: срочный!

Причина приоритета: психическое состояние исполнителей.

Награда: 4 песо + комплекс стабилизирующих инъекций в случае их обнаружения.

Дополнительно: за успешно выполненное задание, за проявленное трудолюбие, расторопность и готовность к дополнительным усилиям есть крайне небольшая вероятность повышения статуса (внутреннего).

Задание: Осмотр и запуск терминала ТТЛ-12 (Дополнительное).

Описание: Осмотр и запуск терминала ТТЛ-12, находящегося внутри Объекта № 4.

Время выполнения: нет.

Награда: 150 песо.

Дополнительно: за успешно выполненное задание, за проявленное трудолюбие, расторопность и готовность к дополнительным усилиям есть высокая вероятность повышения статуса (внутреннего).

И про себя железяка не забыла. Уверен, что как только мы активируем терминал – если там есть что активировать – появятся новые задания.

Не осуждаю. Сам бы поступил точно так же, окажись в роли полупарализованного машинного разума.

– Где?

Из сферы ударило два зеленых лазерных луча, следом, с небольшой заминкой, появился и желтый, указавший в третье место.

– Указаны места, где находятся накрытые обломками две служебные лестницы. Третий луч указывает на вертикальную вентиляционную шахту, перекрытую стальными решетками.

– На лестницах взрывные заряды ставились?

– Скорей всего – да. Точно ответить затрудняюсь – заложение взрывчатки производилось без моего участия, по требованию закладывающих взрывчатку специалистов я производила каскадные отключения наблюдения в целых секторах предприятия. Я могу лишь предполагать, основываясь на их времени пребывания в «темных» секторах, а также на то, где они входили и выходили. С большой степенью вероятности – да, на лестницах были установлены заряды.

– Скольких гоблинов работяг и ученых ты недосчиталась после взрыва?

– Во втором лабораторном комплексе было потеряно девяносто процентов рабочей и научной силы.

– Материал вентиляционной шахты?

– Стальные колонны, железобетон, стальные перекрытия.

– Шахта, – кивнул я и махнул рукой Каппе. – Есть подробная схема комплекса?

Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

Я остановился.

– Сколько единиц должен иметь мой внутренний статус ВестПик для получения подобной информации?

– Пять.

– Тогда мы, пожалуй, погодим пару деньков с выполнением этих двух заданий.

– Ваше психическое состояние и уровень агрессии…

– Да в жопу! Я лучше прибью пару дохляков, выместив на них злобу, чем полезу непонятно куда без подробной схемы! И на этой схеме должны быть указаны все точки АЗАС до единой! Все автоматизированные двери. Все стальные решетки и вообще все то, что может помочь нам выполнить задание и не сдохнуть по дороге!

– Логично…

– Вот и договорились, – усмехнулся я и, бросив последний взгляд на истекающую водой зеленую стену, отмеченную сиротливым желтым лазерным лучом, развернулся и пошел к выходу.

– Стой, команданте-мерсенарио Оди.

– Да?

– Учитывая обстоятельства, степень важности препаратов и мое техническое состояние, что медленно ухудшается, ради блага всех жителей ВестПик…

– Ну конечно ради их блага… ради кого же еще?

– … я приняла положительное решение по поводу твоего запроса технического плана второго лабораторного комплекса.

– Как славно… ты такая заботливая… Отсылай.

– Отсылка произведена. Активизирован новый раздел в твоем внутреннем меню. Название: Карты.

– Какие еще карты ты имеешь?

Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Ну да… такой же раздел активизируй для моего сержанта. Он должен иметь допуск к карте.

После крохотной паузы Управляющая ответила:

– Выполнено.

– Ладно, – оскалился я, опять поворачиваясь к заросшей цветами и лианами стене колодца, глядя на нее сквозь мерцающую разноцветную схему. – Ладно…

⁂

Как и ожидалось – лестницы сложились, лифтовые шахты сплющились и были завалены, а вентиляция выдержала все невзгоды и устояла, превратившись в надежную опору для этой горы обломков. Шахт было несколько, но нам с Каппой хватило и одной – места более чем достаточно, что странно для такого сравнительно небольшого здания – все же не небоскреб. Если в вентиляции и были системы фильтрации, то их снесло ливнем обломков. Рухнуло и несколько стальных решеток, чьи крепления не выдержали многотонного груза. А нам повезло, что не пришлось начинать путь с самого низа – содрав растительность, выдрав перекошенную плиту и вызвав небольшую каменную лавину, мы обнажили стену шахты, а затем пробили ее и проникли внутрь, оказавшись на вершине завала.

– Гнида Хван, – это было первое что я произнес, увидев на камнях зеленые и почернелые кости гоблинов. Того я обнаружил в похожем логове. Только на тех костях еще оставалось тухлое мясо.

Кто из запертых внутри после самоликвидации гоблинов оказался достаточно умен, чтобы отыскать лазейку из западни. Отыскав лазейку, этот умный ушлепок собрал остальных выживших и повел сюда. Здесь они и умерли, подтвердив одну древнюю истину, что давным-давно поведал мне тощий чернокожий старик, живущий на вершине полузатопленной жилой башни.

Ум без силы – ничто.

Мало отыскать лазейку. Еще надо обладать достаточной силой, чтобы пробить стену пусть даже голыми руками, а затем, если придется, задушить вставшего на пути к спасению противника.

Сила. Вот чего не хватило тем, кто сдох в этой шахте – ведь от свободы их отделяло всего пять сантиметров потрескавшегося железобетона. А пронизывающую его толщу арматуру всегда можно раздвинуть – опять же при помощи ума и силы.

Шагнувший Каппа раздавил пару костей, неожиданно провалился по колено и, раздраженно выругавшись на полузнакомом мне языке, пинком сбросил груду останков ниже. Беспричинная ярость уже окутала холодный разум мечника.

Проверив на прочность тянущиеся по одной из стен стальные скобы, я двинулся вверх, держась подальше от свисающих обрывков проводов и не забывая находить дополнительные опоры. Крысы всех мастей проворно убирались с моего пути, легко путешествуя по отвесной поверхности, перепрыгивая с провода на комки бурого и белого лишайника, теряясь в их космах и снова показываясь, с истошным писком спасаясь от огромных белых мышей, что вдвое и втрое превосходили крыс в размерах. Увидев неожиданно умный взгляд крохотных глазок замершей в темноте белой мыши, я понял, что тут без генных манипуляций не обошлось. Эти твари – выжившее наследие прошлого.

Не удивлюсь, если они живут благодаря хитрожопой Управляющей, что не захотела умирать и сделала все, чтобы доступными ей способами уменьшить последствия ликвидации. Их жизни спасла машина. И если однажды эти твари эволюционируют до чего-то разумного – пусть кланяются старому стальному шару внутри колодца. Ведь она их Создательница.

Преодолев двадцать метров, мы встретили лишь кости, черепа, обломки и… дебри лишайников, что буро-белой ватой заблокировали собой все пространство шахты. Полезшему первым Каппе пришлось прорубаться, буквально вырезая огромные кусища плотной растительности, что мягко летела вниз, беззвучно ударяясь о стены. В вате то и дело встречались мерзкие скорпионоподобные пауки, снабженные длинным хвостом. Броня экзов ежеминутно принимала на себя жалящие удары, по ней стекали мутные капли яда. Он же стекал по забралу, но его то и дело смывали обрушивающиеся сверху потоки зеленоватой воды, кишащей гусеницами и червями. Воды тут столько, что и огнемету не справиться. А чем выше мы поднимались – тем влажнее становилась растительная вата вокруг.

Наше продвижение не было быстрым – мы искали выходы, старательно очищая стены и открывая все попадающиеся створки. Но пока видели за ними лишь сплющенные стены или слишком узкие лазы, забитые лишайником, крысами и пауками. В одном из таких лазов, внутри огромного кома лишайника, мне почудилось что-то знакомое и, резко выбросив руку, я схватился за что-то живое, плотное, забившееся. Резко дернул на себя и… наполовину вытащил из узкой дыры крупного белого плукса. Тварь забилась в стальной руке, выплюнула из щелевидной пасти десяток живых пауков, что тут же ударили по броне хвостами. Сдавив пальцы, я выкрутил запястье, ломая плуксу хребет. Брызнула молочная кровь, плукс затих, зато взбесившиеся пауки начали буквально прыгать на моей руке, словно сошли с ума.

Дерьмо…

Схватившись за следующую скобу, я полез за Каппой, не обратив никакого внимания на очередной свалившийся на голову кусок вырезанной ваты.

– Лид…

– Вижу, – глухо отозвался я, замерев и уставившись на плотно сомкнутые створки технического люка.

Никаких перекосов, никаких выбоин, тут лишь пара царапин на стальной клепаной обшивке и вздутия защитных сервоприводных каналов – створки явно открывались автоматически.

– Давай.

– Есть.

Пара небрежных движений, и перебитые каналы лопнули, выплюнув из себя воду и оборванные тросы. Еще одно движение, и створка отошла, открывая вид на массу белого лишайника, подсвеченного изнутри красной лампой аварийного освещения. Вторая створка сдвинулась еще легче, пошедшее вдоль стены мачете начало резать растительную массу.

Глянув вниз, в проделанный нами черный извилистый лаз, я проверил уровень заряда, еще раз глянул на льющуюся из расположенной ниже дыры белую густую кровь и покинул шахту, следом за Каппой забравшись в узкий коридор. Раньше здесь ползали технари, эти бесправные боги в грязных комбезах. А теперь тут двигались мы, полусогнувшись и пробиваясь через становящийся все реже лишайник. Еще десяток шагов, и мы оказались в небольшой каморке с парой шкафчиков, верстаком и десятком пластиковых контейнеров в углу. Еще имелся железный самодельный стул, на котором лежала груда костей. На верстаке стояли три пустые бутылки и всего один стакан, лежали пустая пачка из-под крекеров, пластиковый файл с листком желтой бумаги внутри и пустая же упаковка от каких-то лекарств.

Наклонившись над столом, я аккуратно подцепил пластиковый файл, стряхнул с него пыль и прочитал написанное на листке:

«Мы заперты. Правил больше нет. Бояться больше некого.

Я трахнул эту гордую суку! Трахнул эту рыжую сучку-лаборантку прямо здесь – на этом столе! А затем придушил суку! И утрамбовал в шкафчик с грязными носками! Шкафчик номер два – могила гордой рыжей дохлой, мать ее, суки! Теперь ты не морщишься от моего запаха, да, сука?! Теперь тебе нравится?!

Младший техник Пьер смену закончил. Самое время выпить и сдохнуть. Привет сраному миру!»

Выронив бесполезную записку, я раздавил лежащий на полу маркер и, выдавив хлипкую дверь плечом, вышел в тускло освещенный коридор.

Энергия все еще в здании. Дальше по коридору мелькают редкие искры, слышен звук льющейся воды, писк мелкого зверья. Увидев часть слов, я шагнул к стене и содрал бурый пласт лишайника. Отступив, прочел: «ЛабКом-2. Центральный сектор. Объект-3».

Ниже несколько цветных стрелок, показывающих направления к прочим объектам – включая нужный нам четвертый. Он чуть левее – как раз там, где нет освещения и где мелькают искры короткого замыкания.

– Это место похоже на твою родину, лид?

– На Окраину?

– Да.

– Это место взахлеб сосет даже у цветущего по их меркам Дерьмотауна, – рассмеялся я. – А на Окраине куда хлеще.

– Так я и думал. Вижу двух плуксов, лид. Белый и красный. Только что спрятались за углом… вроде как смотрят на нас, хотя глаз я не увидел…

– Эти твари умны. А где-то поблизости их настоящий мозговой центр, – процедил я. – Мы что-то новое для них… новое в их вонючем лишайниковом царстве…

– Сюда бы Джоранн. Она умна.

Пальцем раздавив голову гигантской волосатой гусеницы, что начала сползать по стене в луже собственной слизистой крови, я задумчиво хмыкнул:

– Не удивлюсь, если здешние коридоры взорванной лаборатории похожи на то, что находится внутри ее рыжей головы. Влажно, хрустяще, мерзко, хаотично и очень много насекомых…

– Здесь не любят рыжих, лид. Их трахают, душат и трамбуют в шкафчики с вонючими носками.

– Убей тех плуксов, Каппа.

– Да, лид.

– Объект три, – пробормотал я, проходя мимо заблокированных прозрачных потрескавшихся дверей с цифрой три. – Куча изолированных объектов на одном этаже в одном лабораторном комплексе. Что вы тут такое выращивали, суки?

– На схеме не указано. Многое закрашено серым.

– Само собой, не указано, – буркнул я. – Она выдала нам кастрированную схему, чтобы мы не передумали выполнять опасное задание. Почему? Потому что задание срочное – мы в любой момент можем слететь с катушек и хрен его знает что натворить. Управляющая не хочет терять таких бойцов, как мы. Вот она и пытается угодить всем сразу – и нам и вам. Хитрожопая машина так просто не расстанется с закрытой инфой. Даже спустя века она хранит секреты своих хозяев.

– Давно сдохших хозяев.

– А вот это, сука, не факт, – произнес я, медленно шагая по почти пустому коридору, с редкими кучками костей, покрытых умершим лишайником. – Даже в нашей родной опухоли давно решена проблема бессмертия. Богатые гоблины с рюкзаком власти за плечами больше не умирают, Каппа. Они живут вечно. И те, кто в свое время отдал приказ взорвать этот клоповник вместе со всем персоналом и штатом ученых, вполне может быть здоровехоньким и вовсю орудовать своим седеньким хером над очередной малолеткой. Настоящей малолеткой, а не искусственно омоложенной старпершей. И спроси ты сейчас такого бессмертного упыря с хером, торчащим из ширинки дорогих штанов, про взорванных гоблинов – он ведь искренне удивится, потому что даже не вспомнит.

– А ты помнишь всех своих мертвецов, лид?

– Нет. Нахрена блуждать по личному кладбищу?

– Глупая трата времени и эмоций.

– Почему здесь все подорвали? Слишком большая трата. Слишком все быстро зачищено. Так быстро, что не сработали системы особой глубокой зачистки.

Я покосился на стальную решетку в полу, затем перевел взгляд на ряд мелких отверстий в стене.

В подобных лабораториях, что работали с биологическим материалом, даже самоликвидация проводится по особым жестким правилам. Тут нельзя просто взять и взорвать все это вирусное, генное и прочее дерьмо – ведь разлетится по окрестностям и выживет. Как здесь и случилось, судя по странному лишайнику, паукам, бегающим в этом дерьме плуксам и хрен его знает, что нам встретится еще. Тут все проделано неправильно – и это странно. Перед взрывами тут должна была сначала произойти зачистка особым газом, гарантированно убивающим все живое, после чего в этих коридорах должен был разверзнуться огненный ад, и уже только затем должны были прозвучать взрывы, которые предназначены для уничтожения оборудования и самой постройки, чтобы не достались потенциальному противнику. К моменту взрывов все реально самое ценное и опасное давно уже мертво и обуглено.

Я не знаю, что случилось на гигафабрике ВестПик, но в одном уверен на сто процентов – самоликвидация тут прошла не по плану.

Каппа трижды выстрелил. Я, отступив чуть в сторону, добавил одиночным, перешибая хребет крупному и вялому белому плуксу. Медлительные твари с белой кровью.

А ведь у хорошо известных мне плуксов родного мира-опухоли изначально кровь вроде как зеленая. Но она меняет свой цвет на привычный красный после того, как плунарный ксарл отведает гоблинского мяса. Что странно и никак не вяжется с их логовом – мясным пульсирующим гнездом, куда плуксы стаскивают в желудках награбленную в стальных коридорах кроваво-мясную пюрешку.

– Охренеть, – выдохнул я, глядя на высветившиеся на внутреннем экране забрала красные цифры.

– Лид?

– Кислород.

– Его мало?

– Его до жопы. Содержание – тридцать семь процентов на текущий момент и продолжает повышаться. В тех лишайниках, через которые мы продрались в шахте, кислорода было под тридцать, что тоже, сука, странно – там ноль солнечного света, с какого перепугу лишайники выделяют кислород?

– Ты мудр, лид. Имеешь глубокие познания…

– Да в жопу все эти глубокие познания! Это она мне вбила в голову в свое время кучу ненужной хрени!

– Госпожа?

– Кислорода дохрена.

Вскинув руку, я чертыхнулся, вспомнив, что игстрела больше нет, и шарахнул пулей, вбив ее в бок попытавшегося одним прыжком пересечь коридор белого крупного плукса. Тварь сумела довершить прыжок и рухнула во внутреннем помещении, со звоном и треском забившись там среди мусора.

– Кислорода дохрена, – повторил я, поднимая голову и глядя на ползущий по потолку буро-белый лишайник, покрытый частыми желтыми крохотными цветочками. – Нам этим долго дышать нельзя. А дозировка повышается. Проверь работу фильтров. Не вздумай поднять забрало. Нас такая доза сведет с ума, а затем мы ослепнем и сдохнем от рвоты и судорог. Если перед этим не умрем от дикой головной боли, безумной раздражительности и невероятной злобы.

– Кислород – самый страшный яд, – согласился Каппа. – Мы проходили это в школе. Я смутно помню детские годы. Уроки экологии. И уроки любви к природе. Для насекомых здесь рай, лид.

– Ага, – ответил я, награждая вспучившийся потолочный пласт лишайника выстрелом картечи – Дерьмо!

В брызгах желтой слизи на пол рухнуло огромное насекомое, по размеру и форме похожее на канализационный люк с ножками. Жвала-секаторы судорожно сокращались, длинный плоский хвост колотился по полу, а в центре почти круглого туловища зияла здоровенная дыра, пробитая моим выстрелом. Полосни такие жвала по незащищенному горлу…

Шагнув в сторону, Каппа перечеркнул тесаком вздутие на потолке и на пол шлепнулась еще одна такая же тварь – только крупнее. Белесая, с десятком пущенных по кругу глаз, с более короткими жвалами, но при этом с крабьими плоскими зазубренными клешнями, в одной из которых бился почти разрезанный паук со скорпионьим хвостом.

– Для насекомых здесь рай.

Я повторил слова Каппа и, развернувшись, всадил очередь в грудь белого гиганта, перегородившего собой весь коридор. Поймавший три пули огромный плукс прыгнул вперед, мигом оказавшись рядом и содрав по пути со стен лишайники и лопающихся тварей. Мясистая грудь с треском лопнула, брызнув кровью и чешуей; из родившейся на наших глазах новой пасти, прежде скрытой кожей, полезли длинные изогнутые клыки. Коридорный пожиратель сделал еще один прыжок, почти достав нас.

– Охренеть, – процедил я, оставшись на месте и забросив в пасть твари зажигательную гранату. – Вдохни поглубже, сука.

Уже отступая назад, я вздрогнул и выругался за миг до огненной вспышке – внутри разверстой гигантской пасти я смутно увидел частично облепленную мясом человеческую фигуру. И этот кто-то явно был жив – я увидел изумленное и будто сонное, только что проснувшееся морщинистое женское лицо, разглядел пряди невероятно длинных темных волос, тянущихся вглубь живого организма носителя.

Полыхнувший огненный взрыв подбросил рефлекторно прыгнувшего плукса на метр и ударил в потолок. Рухнув, огромная тварь забилась на полу, заживо сжигаемая внутреннем огнем. Из пламени донесся пронзительный и мгновенно оборвавшийся женский визг.

– Дерьмо…

– Это ваши подземные гномы, лид? Старая сука в мясном костюме…

– «Наши»? А кто их в Зомбилэнде мочил? Не ты?

– Ну…

– Это не гномы, – покачал я головой, глядя на дохлую мясную баррикаду на нашему пути. – Прорубайся, Каппа. Достань эту сонную шлюху из жопы плукса.

– Выполняю.

Сразу достать не получилось – по коридору прокатился огненный вал, по пути наткнувшись на дохлую тушу плукса и толкнув ее, как пробку в горлышке бутылки. Мы отскочили от мясной пробки, спокойно выстояли несколько секунд в прорвавшемся огненном валу и вернулись к делу. Мачете в умелых и усиленных сервоприводами руках творит чудеса. Обмотанную собственными волосами и мясными волокнами обугленную бабку выплеснуло из проделанной дыры наружу, где она и замерла у моих ног.

Старая.

Очень старая. Я бы сказал иссушенная, но здесь этот термин не подходит – старуха скорее казалась чуток «разжиженной». Не могу и представить, как долго она пробыла внутри туши плукса, но, судя торчащему из ее рта мясному шлангу, по загнутым длинным и частично обломанным ногтям, по местами слезшей, а места сросшейся с чуждым мясом кожей, по невероятной длины волосам… Да. Она пробыла внутри ксарла очень долго.

Присев, я содрал часть покрывающих ее обнаженное тело мясных волокон, осмотрел бледную влажную кожу и убедился, что нет и следа татуировок. Она не из касты гномов. И уж точно она не похожа на элитных гномьих самочек, по которым сохнут рыцари.

Но она…

Она нечто. Идеальный образец исследования для высоколобых научных мужей, желающих знать последствия запредельно долгого симбиоза одного организма с другим.

Груди отсутствуют, вместо них наросла багровая кожа, а сами вторичные придатки будто содраны. Ногти обломаны, в их расщепах застряли обрывки почернелых мясных волокон – и это не последствия недавней огненной прожарки. Старуха кромсала плукса изнутри. Вонзала в него ногти тех пальцев, коими еще могла шевелить. А шевелить она могла очень немногим – она вросла в плукса. Вернее, плукс прирастил ее к себе и, скорей всего, сделал это насильно. Если же это было добровольно, то… не знаю, когда она поняла, что больше не может покинуть внутренности своей белой «лошадки». И что больше у нее нет свободы. Нет будущего. Женщина перестала быть независимой гоблиншей, превратившись в разумную опухоль в глотке огромного плукса.

Предысторию уже не узнать. Как и не узнать, кем была эта проглоченная и даже частично переваренная, но все еще живая баба. Скользнув взглядом ниже, я глянул на ее тощие бедра, на то, что торчало у нее между ног и пробормотал:

– Вот дерьмо. Тебе повезло, если это был катетер…

– Эта тварь… пыталась размножаться?

– Хрен его знает. Да и знать не хочу, – буркнул я, поднимаясь. – Вот еще один урок, Каппа. Играя с генетикой – будь готов, что генетика тебя поимеет. И будет иметь на протяжении оставшейся жизни.

– Она могла быть одной из ученых, попавшей в ловушку после взрыва.

– Сомнительно, – покачал я головой. – Прошли десятилетия. Века. Даже если плукс уже жил в момент взрыва и был достаточно большим, чтобы заглотнуть эту дуру… все равно они прожили слишком долго.

– Он мог быть генетически запрограммирован на бессмертие, – возразил мечник.

– Мог, – согласился я. – Но она – нет. Что бы он не пихал в нее с обеих сторон – это не подарило бы ей бессмертия. Нет, Каппа. Вряд ли эта парочка шарахалась тут больше нескольких десятков лет.

– В то время это здание уже было взорвано.

– Верно.

– Она пролезла сюда снаружи?

– Может быть, – кивнул я, выдвигая из руки лезвия. – Забралась на территорию гигафабрики, нашла лазейку внутрь. Управляющая ее не заметила – с глазами у ней пока плохо. Она забралась внутрь и… угодила в пасть плукса, голодного до секса и размножения. Оставшиеся лет тридцать-сорок, может больше, он таскал ее у себя в брюхе, старательно кормя, регулярно потрахивая и веря, что однажды станет счастливым отцом.

– Плукс и человеческая женщина… получить потомство невозможно.

– Расскажи это какому-нибудь псу, что вздумает поиметь твою ногу.

– Понимаю. Инстинкт размножения. Так она забралась снаружи и попала в мясную ловушку? Нет, – мечник равнодушно взглянул, как мое лезвие срезает верхушку опаленного черепа старухи. – Вряд ли.

– Почему?

– Здесь все запечатано, лид. Ведь снаружи нет белого лишайника, нет плуксов, нет этих пауков.

– Верно, сержант, – удовлетворенно хмыкнул я. – Верно. За прошедшие столетия, будь здесь хоть одна щель, что-то да вылезло бы наружу. Нет. Здесь запечатанное пространство со своей извращенной экосистемой.

– Откуда старуха?

– Плукс скажет. – ответил я, запуская стальные пальцы в мозг старухи.

– Нейрочип?

– Три, – удивленно ответил я. – И крупные. Слишком крупные.

Лежащие в мозговой жиже на моей ладони темные «тыквенные семечки» были так крупны, что казались шрапнелью. Они были разных размеров и, судя по всему, располагались в разных частях мозга – это я так черпанул, что они оказались в моей горсти.

– Она не из современных гоблинов, – окончательно убедился я. – В наших башках чипы куда меньше и в одиночном числе. А эти мозговые осколки… похожи на прототип. Слишком крупные.

– Разве от такого не болит голова?

– Не знаю, – я встряхнул ладонью, и остатки мозга вместе с чипами шлепнулись на грудь пахнущего вареными свиными сосисками трупа. – Но если все эти годы у нее болела голова, если все эти годы ее трахал чуть ли не инопланетный монстр, а его желудочный сок в этом время выжигал ее сиськи и заживо варил кожу…

– Ты описал истинный ад, лид.

– Если все так – она была рада сдохнуть.

– Погребение началось, – подытожил мечник, смотря, как первая подбежавшая плоская «тарелка» со щелчком жвал откусила мизинец жертвы и принялась за трапезу.

– Заглянем сюда, – решил я, ударом ноги вышибая остатки толстенного стекла из стальной рамы двери. На пол со звоном упали осколки с цифрой «3».

Объект № 3 не входил в наше задание, но я успел увидеть, как оттуда выглянул и тут же скрылся крохотный белый плукс.

– Откуда взялась старуха в здании?

– Не можешь выбросить из головы? – усмехнулся я, снова выдвигая лезвие и обрубая рваный полог лишайника преградивший путь.

– Не могу. Это фактор риска.

– Это фактор холодильника, Каппа, – проворчал я, когда последняя преграда упала на пол, открывая вид на покрытую слоем прозрачного льда стену с легко читаемой надписью под ним:

«Хладсклад№ 1».

Вдоль стены тянулся коридор с заиндевевшим полом, со свисающими с потолка огромными ледяными сосульками. У низа стен тянутся серые сугробы. На инее отчетливые знакомые следы различных размеров, но все одного типа – плуксы протоптали здесь знатную тропинку.

– Дерьмо, – процедил я, глянув на ярко светящуюся лампу дальше по коридору. – Иногда избыток постоянной энергии только к беде. Реактор пашет – твари живут и плодятся. Не будь энергии – все бы они давно сдохли.

– Как и Управляющая.

– Да, – признал я. – И хрен бы нам обломился новый внутренний статус.

– Мы пробили дыру во внешний мир, лид.

– Да.

– Оставим как есть? – с абсолютным равнодушием спросил шагающий следом Каппа.

– Ну нет, – ответил я. – Постараемся обесточить здесь все, не зацепив при этом Управляющую. Пройдемся здесь огнеметом. А затем снова запечатаем это дерьмо. Если здешние твари вылезут наружу…

– Гоблинам гигафабрики конец?

– Срать я хотел на этих ленивых ушлепков. Нет. Если чуждая и наверняка запретная флора и фауна окажется снаружи, и глобальная система засечет эту весело прыгающую херню… это даст ей шикарный повод вмешаться в происходящее – ради всеобщего блага. Ксеноформы должны быть уничтожены. Сюда тут же явится отряд шагоходов с огнеметами вместо членов и зальет здесь все нахрен напалмом, а мимоходом, как бы, сука, случайно, отрубит к херам питание, заглушит реактор и прибьет Управляющую. Нам это надо?

– Нахер нам такое.

– Ага.

– Может, послать сюда самых ленивых? Пусть их проглотят и поимеют – это научит остальных старанию и трудолюбию.

– Тише, – я замер, упершись рукой в обледенелую стену и вслушиваясь.

По коридору прокатился дрожащий женский голос – дрожащий из-за проблем со связью, а не из-за эмоций. Это какое-то записанное и воспроизведенное оповещение. Целиком фразу я не понял, но часть слов все же разобрал.

Женский голос оповещал, что затребованные объекты реанимированы и поданы к какому-то там приемному люку.

– Вперед! – бросил я, переходя на лязгающий бег. – Все живое – в мясо!

– Есть!

Прыгнув вперед, Каппа рассек сонного белого плукса, а следом отшвырнул вторую тварь ударом ноги. Не успел плукс оправиться от удара о стену, как я пробил ему башку своим лезвием. Вырвавшийся вперед мечник врезался в небольшую стайку охреневших от такой подляны плуксов, что выскочили из левого коридора – мы оказались на развилке. Заметив тревожное мигание справа, я рванул туда, отметив, что иней на полу превратился в слой снега, хранящего на себя отпечатки очень крупных и тяжелых тварей. Ни одного мелкого следа. Либо наст так крепок, что легкие плуксы не оставляют следов, либо мелочь сюда просто не суется. Почему?