Текст книги "Невеста Стального принца"

– Странно, что после этого вас не пришлось отводить к лекарю. Морок не любит, когда его трогают.

«Не то чтобы не люблю… Просто не позволяю это делать кому попало».

Значит, я для него уже не кто попало. Надо же!

Хальдаг повторил приказ, и дог нехотя потрусил к хозяину, а я потрусила наверх, в спальню, в которой меня ждало очередное свидание с «любовным романом».

Глава 5

Вейр не обманул, хальдаги действительно обладали способностью проникать в чужое сознание, чтобы управлять им, или же и вовсе на время вселялись в человека, зверя, насекомое (нужное подчеркнуть), опять же чтобы использовать его для своих целей и нужд. Это, можно сказать, было их фирменной фишкой, отличительной чертой этих не в меру одаренных колдунов.

Помимо превращения живых существ в марионетки они легко управлялись со стихиями, могли, например, вызвать шторм в море или спалить к шертовой бабушке целый город. В книге приводилось немало таких примеров. Про то, чтобы разжечь костер в лесу, чтобы помочь согреться одинокому путнику или послать дождь в засуху, нет, об этом ничего сказано не было.

Оставалось надеяться, что свою силу Стальные лорды все же использовали, чтобы делать этот мир лучше, а не разрушать его.

К управлению стихиями, а также управлению всем, что могло дышать и двигаться, можно было смело прибавить способность быстро перемещаться в пространстве, быструю опять же регенерацию, острое чутье, не менее острый ум, а также умение предчувствовать опасность и предупреждать ее.

После этих строк я окончательно пригорюнилась. Острое чутье и ум – это плохо. Очень. Надеюсь, он не учует во мне иномирянку. Нет, если де Горт является классическим образчиком своего вида, без всяких дефектов и отклонений, то рано или поздно он просто обязан все учуять и все понять. Сложить два и два. Но я, будучи заядлой оптимисткой, всем сердцем уповала на «поздно» и на то, что к тому времени, как лорд изволит заняться занимательной арифметикой, меня на Шаресе уже не будет.

А жеребчик хочет, чтобы Филиппа отправила жениха на тот свет. Ну вот и как прикажете такого завалить? Завалить – в смысле прикончить, а не…

На этом моменте я поняла, что мне пора баиньки, потому что заваливать де Горта я в принципе не собиралась. Ни в каких смыслах. Надеюсь, в «Лордах Шареса» будет что-то и про наин с асави, но сегодня пропускать через себя еще одну порцию информации я уже была не в состоянии.

Сказывалось напряжение минувшего дня.

Снова негромко вспомнив шерта и его бабушку (насколько поняла, в Харрасе это бранное слово, означающее что-то вроде черта), я сунула книгу под подушку, перевернулась на бок, умостила под щекой руки и пусть и не сразу, но постепенно отбыла в царство дедушки Морфея. Точно не могу сказать, сколько времени там провела, гоняясь за Мэдоком с ножом и с каким-то цветным пузырьком, подозреваю, что яда. Потом герцог точно так же гонялся за мной, неумолимо настигая. Тоже, наверное, желал завалить, вот только я так и не успела выяснить, получилось у него это или нет, а если и получилось, то в каком все-таки смысле?

Не успела, потому что проснулась от ощущения чьего-то присутствия. Заметив притаившуюся в углу большую черную тень, тоненько пискнула, едва не отдав местной богине душу. Резко сев на постели, вжалась в подушку, натянула повыше одеяло, чтобы лицо скорее спрятать. Вдруг это вчерашний провокатор. Вдруг узнает. Вдруг…

В темноте сверкнули два красных глаза, и я облегченно выдохнула:

– Морс, это ты? Собака ты дикая, как же ты меня напугал!

Но вейр… молчал. Ничего не отвечал. Просто сидел и смотрел на меня своими внимательными вампирскими глазами.

Постепенно мои глаза тоже привыкли к темноте, густившейся везде, кроме камина, в котором слабо тлело уже почти рассыпавшееся пеплом полено. Дог продолжал сидеть истуканом, и от этого его взгляда становилось жутко. Даже впервые его увидев, я так не боялась, а сейчас чувствовала, будто у меня заледеневают все внутренности.

– Морс… Морок, – позвала негромко.

Если бы это был он, ты бы заметила разницу. Я хоть и часть его, но все равно другой.

Не знаю, откуда взялась уверенность, но я вдруг четко осознала, что передо мной не Морок. Кто угодно, но только не самодовольный болтун-вейр, лучшая часть этого отхода сталеплавильного производства.

После такого не самого приятного озарения страх никуда не делся, только теперь к нему прибавилась еще и злость. Сильная, жгучая. Это что же получается? Он теперь будет каждую ночь забираться ко мне в спальню под видом своей собаки, пока я буду спать, и будет за мной наблюдать?

Извращенец!

Маньяк!!!

Мало мне было жеребчика, еще один ночной визитер нарисовался.

И от него надо было срочно избавляться.

– Морсик? – Откинув одеяло, я перебралась к изножью кровати. Добротному такому изножью, резному. К нему была приставлена изящная кушетка, самое то для какой-нибудь викторианской леди, а дальше шел ковер с густым мягким ворсом. Там-то и сидело это животное. Герцог который. – А хочешь, я тебе пузико почешу? Ясно же, что твой хозяин совсем не уделяет тебе внимания и совершенно тебя не ценит. Другое дело я. Я просто обожаю таких очаровательных зверюшек в доспехах. Сейчас мы их быстренько снимем и займемся твоим брюшком. А еще ушками и спинкой. Как ты на это смотришь, пупсик?

На слове «пупсик» его всемогущество заметно оживился. Или же из амплуа плюшевой игрушки его вывела бесшумно подкрадывающаяся наина. Соскользнув с постели, я стала медленно приближаться к собаколорду. Ночнушка, которую привезла из «отчего» дома, была до неприличия тонкой, почти прозрачной, но за свои прелести я не переживала. В комнате темно, света от камина кот наплакал, даже будь я голой, хальдаг ничего бы толком не рассмотрел.

А хотя… Как вообще собаки видят в темноте? А вейры? А наглецы-герцоги в телах вейров?

Но отступать было поздно, я уже почти достигла цели. Цель негромко зарычала, как будто предупреждая, что ближе не подпустит, но если уж я за что-то берусь, то привыкла доводить начатое до конца. И если уж прогонять этого железного мерзавца из своей спальни, то прогонять решительно, раз и навсегда.

– Ну, Морсик, не будь такой злюкой, – канючила, подступая. – Я всегда мечтала о комнатной собачке, но в обители нам заводить животных не разрешали. Ты, можно сказать, моя нереализованная мечта. И сейчас я буду ее реализовывать. Буду тебя тискать.

Животное шарахнулось в сторону, а потом, коротко гавкнув, как будто выругавшись, метнулось к выходу из спальни. Толкнуло лапами дверь, навалившись на нее всей своей, подозреваю, что тяжеленной, тушей и скрылось в образовавшемся проеме. Не теряя времени, я закрыла дверь за незваным гостем, после чего придвинула к ней кушетку. На всякий случай.

Вдруг его всемогущество передумает и вернется с требованием, чтобы пятая наина почесала ему пузико.

После свидания с недопсиной еще долго я ворочалась с боку на бок не в силах уснуть. Злилась, ругала за полуночное вторжение де Горта, а заодно и весь этот мир с его дурацкими законами, согласно которым женщина становилась чуть ли не собственностью мужчины. Эмансипации на них нет и феминизма.

Так, промаявшись с час, а может, и целых два, я все-таки села на постели, взбила подушки, зажгла светильник и раскрыла свою шпаргалку по выживанию в мире Истинных. Про Стальных лордов все более-менее ясно, а вот что касается их избранниц…

Спустя пару часов кропотливого изучения каждой страницы я пришла к выводу, что роль и положение, которое эти самые избранницы занимали в жизни магов, мне категорически не нравятся. Стать наиной на Шаресе считалось почетным и престижным. Хальдаги выбирали себе в невесты только девушек знатного происхождения, в жилах которых текла Чистая кровь. Что это за зверь такой, Чистая кровь, в книге не уточнялось, но для себя я уяснила главное: чтобы стать наиной, девица должна быть не младше восемнадцати (видимо, лордам не хотелось возиться с детьми), но и не старше двадцати пяти (кому охота жениться на старой деве?). У нее должна быть знатная фамилия и длинная родословная, как у какой-нибудь породистой лошади, и обязательно, чтобы в предках отметился хотя бы один железный человек, но лучше – несколько. Может, это-то и делало кровь девушки, а значит, и саму девушку особенной.

Перед тем как представить потенциальную наину Стальному лорду, ее обязательно проверяли магией, чтобы убедиться, что в будущем она сможет подарить мужу здоровое потомство. Надеюсь, Филиппа прошла такую проверку в своей обители, потому что мне никак нельзя на прием к местному гинекологу. Не дай бог, выяснится, что я уже давно не девица. Понятия не имею, как на это отреагирует де Горт. Вряд ли придет в восторг.

Хотя карамелька тоже, судя по всему, уже успела распрощаться с девственностью, но это ее проблемы. Моя же, самая главная и насущная, – это как можно скорее найти способ вернуться на Землю.

Видимо, в Харрасе знатных дев с Чистой кровью от восемнадцати до двадцати пяти было не так уж много, раз де Горт обратил свой взор даже на сиротку. Или у него на то были другие причины… Как бы там ни было, факт остается фактом: любая из наин могла в конечном счете выиграть главный приз – стать женой хальдага. Его неотделимой половиной, частью его самого, что бы это ни значило. Браки у Истинных заключались один раз и навсегда, так сказать, до победного конца, ну то есть до смертного одра.

Что же касается асави, тут все было совсем печально. Вице-жена, своего рода запасной вариант.

Так как разводов у Стальных лордов не предусматривалось, а самая главная жена (это которая неотделимая половина) могла, допустим, умереть, так и не подарив мужу наследника, их всемогущества предпочитали подстраховываться. Если с первой женой что-то случалось, ее место тут же занимала вторая. Но до тех пор хальдаг с асави не имел никаких отношений, после свадебного обряда единственная женщина, с которой он занимался сексом, – это его первая избранница. Видимо, так было нужно, чтобы не плодить бастардов.

И если эта самая избранница жила и здравствовала всем на радость, второй, асави, ничего не оставалось, кроме как вести жизнь блеклой тени в доме хальдага. Старая дева – по-другому не назовешь. Бедняжка не могла испытать радости материнства, не могла создать свою собственную семью, любить и быть любимой.

Да, она жила в довольстве, ни в чем не нуждалась, даже могла принимать участие в светских мероприятиях, но… Но всю жизнь прожить с осознанием того, что ты пятый лебедь в третьем ряду, – такой судьбы я бы даже Верочке не пожелала. Не говоря уже о себе любимой. Хотя себе я не желала и судьбы неотделимой половины.

Ну их всех, этих хальдагов с их гаремными заморочками.

Оставшиеся три наины возвращались в отчий дом и могли впоследствии выйти замуж за аристократов без стальных панцирей.

Интересно, а как обстоят дела в доме хальдага до свадьбы? Уверена, Паулина уже не раз успела побывать в постели герцога. А что же другие наины? Тоже там отметились? Или, допустим, просто мимо проходящие женщины… Придворные дамы или те же шлюхи из борделей.

Нет, мне без разницы, с кем и как часто скрашивает свои ночи его всемогущество. Этот вопрос волновал меня исключительно потому, что лично я скрашивать господину Мэдоку ничего не собиралась.

Наверное, не стоило об этом даже думать, потому что ответ на этот животрепещущий вопрос я получила уже на следующее утро. Собираясь к завтраку или, точнее, позволяя собирать себя сразу нескольким служанкам, приставленным ко мне разлюбезным хозяином, я услышала, как в передней хлопнула дверь, а спустя пару секунд увидела на пороге спальни его возможное будущее каменное величество.

Стальной прошел в комнату, по-хозяйски так, даже не удосужившись сообщить о своем появлении стуком в дверь, и девушки, повинуясь его короткому приказу, всполошенными пташками тут же выпорхнули из спальни.

Сегодня на нем были темно-серые штаны, заправленные в высокие сапоги, и белоснежная рубашка, которую его всемогущество не потрудился застегнуть на верхние пуговицы. Лучше бы застегнул, честное слово. Что бы я ни испытывала к де Горту, должна признать, мужчина он хоть куда, а фигура у него так вообще отпад. Широкие плечи, накачанная грудь и руки, узкие бедра. Сильный, красивый, властный – ну прямо ожившая мечта героини любовного романа. Вот только я не героиня любовного романа, а горе-попаданка, которой стоит опасаться этого не в меру красивого и властного.

Оглядев меня с ног до головы, словно все еще сомневался в правильности своего выбора, де Горт соизволил поприветствовать свою наину:

– Доброе утро, Филиппа. Надеюсь, вам хорошо спалось в новом доме?

– А вам? – вскинула на него взгляд, который до этого лишь неимоверным усилием воли смогла опустить.

Еще одна дурацкая традиция, которой мне не понять.

– Неплохо. Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? Не самое лучшее качество для наины.

– А вы всегда следите за своими спящими наинами?

Не собиралась этого говорить и уж точно не собиралась ему дерзить, но… В этом мужчине было слишком много надменности, если не сказать – пренебрежения. Как будто одним своим появлением в этих стенах он делал одолжение, освещал светом своего самомнения всю мою никчемную жизнь. Вот и не сдержалась, дала волю эмоциям.

Де Горт нахмурился:

– Откуда узнали?

– Морок не стал бы так на меня реагировать.

– Вы только познакомились с моим вейром, а уже знаете, как бы он на вас реагировал? – сардонически усмехнулся герцог.

– Я хорошо лажу с животными, легко нахожу с ними общий язык. Можно сказать, чувствую их.

– Надеюсь, что и нам с вами удастся легко найти общий язык, леди Адельвейн. – Мэдок приблизился ко мне, коснулся моего подбородка, небрежно скользнув по нему большим пальцем, и проговорил с легкой хрипотцой в голосе: – Сегодня вечером я приду к тебе, Филиппа.

Э?

– В каком смысле придете? – дернула я подбородком, вскидывая голову. – Как Морок?

Чтобы не смотреть на этого часто приходящего снизу вверх, поднялась с пуфика, правда, тут же об этом пожалела. Теперь я была еще ближе к герцогу, что явно мешало собраться с мыслями, оставаться спокойной и невозмутимой.

– А в каком смысле хальдаг может приходить вечером к своей наине? – Он снова меня коснулся, скользнул пальцами по изгибу шеи, не спеша обвел родинку на ключице, давая почувствовать, как горяча его кожа. Или это моя вдруг стала горячее раскаленного на огне железа?

Главное, чтобы не пошел гулять дальше, ну то есть ниже.

Не сразу до меня дошел смысл его слов, а когда дошел… Я вспыхнула, задрожала. В голове лихорадочно заметались мысли, и я, нервно сглотнув, отчеканила:

– Боюсь, лорд Мэдок, ничего не выйдет.

– Это почему же?

– У меня те самые дни, – быстро нашлась с ответом.

– А я не брезглив, – тоже не растерялся герцог.

Ну вот и как с таким говорить!

Что это вообще за законы такие, позволяющие хальдагу пользоваться невестой как какой-то вещью?!

– То есть вы не собираетесь на мне жениться, но спать со мной готовы начинать прямо сейчас?

– Хм, сейчас… – Де Горт подался ко мне, втянул носом воздух возле моего лица и хрипло прошептал: – Тоже неплохой вариант.

– А вы не думали, кто меня потом такую, опороченную, замуж возьмет?

Врезать бы ему чем-нибудь. По причинному месту, с которым он приходить ко мне собрался.

Мерзавец.

– Во-первых, леди Адельвейн, все еще может измениться и вы останетесь со мной. Во-вторых, любой почтет за честь взять в жены бывшую наину хальдага.

– После того как вы ею, то есть мной, вволю наиграетесь?

– После того как узнаю вас поближе и решу для себя, подходите вы мне или нет.

Железобетонная логика.

Перестав осматривать, ощупывать и обнюхивать свое приобретение, де Горт направился к выходу, бросив на ходу бесцветное:

– А пока заканчивайте собираться и не заставляйте вас ждать, леди Адельвейн. Выезжаем сразу после завтрака.

Хальдаг ушел, я опустилась на пуфик и нервно закусила губу. Ну вот и как теперь быть? Не буду я с ним спать! Не хочу и не могу! Это только все усложнит, а может, и вовсе меня раскроет.

Вернулся, что называется, почесать себе брюхо.

У-у-у, животное ты стальное!

Справившись с желанием швырнуть чем-нибудь в дверную створку, за которой скрылась эта недособачья морда (никогда подобным не страдала, а тут вот руки зачесались), я залпом осушила бокал воды, в которой плавали дольки фруктов и листики мяты. Больше ничего сделать не успела (разве что хорошенько поматерилась в мыслях) – вернулись служанки. Гуськом прошли в спальню и принялись с еще большим энтузиазмом кружить вокруг меня. Расчесывали и скалывали мне волосы, создавая у меня на голове какую-то сложную и совершенно непонятную прическу, добавляли на лицо свежий румянец, хоть щеки и без румян пылали, помогали обрядиться в пышное нежно-голубое платье со вставками серебряного кружева.

– Под цвет ваших чудесных глаз, – одарила меня комплиментом одна из девушек.

– Они как будто вобрали в себя серебряный блеск звезд и безмятежную голубизну неба, – подхватила другая камеристка.

А остальные две активно закивали, с ними соглашаясь.

Как по мне, так глаза у меня самые обычные – серо-голубые, без всяких звездных блесков и небесной голубизны. Но, наверное, здесь так принято – льстить наинам и во всем им угождать. Девушки просто выполняют свою работу, а потому я постаралась улыбнуться и сказала:

– Спасибо.

Когда со сборами было покончено, самая молоденькая из служанок вызвалась проводить меня в столовую.

Значит, настало время знакомиться с остальными «наложницами».

Спустившись по мраморной лестнице и миновав просторный холл, мы оказались в столовой. Светлой, теплой, уютной. Стены, обшитые деревянными панелями с затейливым резным узором, длинный, накрытый ажурной скатертью стол. Морозные росписи на окнах и пламя в камине, возле которого, растянувшись на коврике, дремал дог.

Ни де Горта, ни его девочек нигде видно не было.

– Леди и его всемогущество сейчас подойдут, – заверила меня служанка и, изобразив что-то вроде книксена, вышла из столовой, притворив за собой дверь.

Подхватив дурацкие юбки, в которых по-прежнему путалась, я бросилась к догу. Надеюсь, что это все-таки он, а не его худшая половина.

– Морок, это ты?

«А кто ж еще», – лениво ответил вейр, не открывая глаз, старательно делая вид, что продолжает спать.

– Ну мало ли. Вдруг твой бессердечный хозяин. Хотя, возможно, сердце у него и имеется. Железное. И, скорее всего, уже порядком проржавевшее.

«Обиделась? И что вы с ним, голубки, не поделили?»

Обиделась? Да я зла на него, как… как… В общем, очень зла! Даже на Кирилла так не злилась, когда выяснилось, что он мне изменяет. А вот на этого Истинного…

– Он ночью приходил ко мне, прикидываясь тобой. Ты знал об этом?

«Не-а. – Собака широко зевнула. – Когда разум хозяина занимает это тело, мой собственный на время отключается».

– Ясно.

«Ты из-за этого на него теперь щеки дуешь? – Дог все-таки изволил открыть глаза, и они сверкнули двумя лазерными прицелами, направленными точнехонько на меня. – Женщины! Вам только дай повод покапризничать и встать в позу».

– Нет, не из-за этого. Вернее, и из-за этого тоже, но… – Оглянувшись на двери и удостоверившись, что мы все еще одни, быстро продолжила: – Твой господин с утра пораньше явился ко мне с заявлением, что сегодня ночью он изволит со мной спать. Ты представляешь?!

«Представляю».

– Может, есть какой-нибудь способ заставить его передумать, а? Ну или занять его чем-нибудь? Что скажешь? – спросила с надеждой.

Дог внимательно на меня посмотрел, а потом флегматично произнес:

«И чего ты так взбеленилась, цыпа? Что естественно, то не безобразно. Да и вообще, уверен, тебе понравится. Еще будешь просить добавки».

– Вот совсем не помогаешь!

«Да не с чем тут помогать. К тому же я здесь ничего не могу поделать. Никто не сможет. А ты тем более. Раз решил войти, значит, будет входить».

– Ку… куда входить?

После слов вейра мне как-то совсем поплохело. Почему-то до этого я не представляла всю полноту… хм, ситуации, в которой оказалась. А теперь вот представила. В подробностях и красках. Животрепещущих и таких ярких.

«В твои покои, куда ж еще. К себе он тебя точно не пригласит. Он любит спать один, даже Полька у него в спальне ни разу не бывала. Только я».

– Да вы с ним прямо сладкая парочка, – пробормотала я, лихорадочно соображая, как бы избежать пыточной ночи с хальдагом. А потом меня осенило. – Слушай, Морс, а давай ты сегодня вечером сильно заболеешь? Вот прям очень-очень. Ляжешь на бок, протянешь лапы и будешь скулить. Громко так, протяжно, душераздирающе.

Чтоб твоему хозяину резко стало не до вхождения: ни к наине, ни в наину.

– Морсик, миленький, пожалуйста…

«Вот еще! – безжалостно фыркнул вейр. – Я не могу обманывать свое первое «я». Да и вообще, с чего бы мне что-то там симулировать? Какой резон? А где выгода? Ради тебя, приблудной, стараться, которая меня еще и оскорбляет?»

– Ничего подобного. – Я почти обиделась. – Морс отличная кличка. А Морсик еще лучше звучит. Нежно, певуче. С любовью.

«Грр… Советую больше никогда меня так не называть».

– А ты перестанешь называть меня цыпой?

Молчание.

– Ну, значит, Морсом и останешься.

– Грр… – А это уже вслух.

– Вот вообще не страшно. После утренних угрожалок твоего хозяина меня в этой жизни больше ничто не напугает.

«Посмотрите-ка! Эк как мы печемся о своей невинности. Здоровая девка, а непонятно из-за чего трясется!»

О другом печемся и из-за другого трясемся, но не суть важно.

Ответить я ничего не успела, от двери раздалось певуче-нежное:

– Осторожней, укусит ведь.

– Глупости, – отмахнулась я и легонько ущипнула пса за складочку на мясистой шее. – Морсик у нас хороший.

«Цыпа, не доводи до греха… Ведь действительно укушу».

Склонившись к вейру, еле слышно прошептала:

– Только попробуй, и я тебе больше слова не скажу. И слышать тебя перестану.

– Грр…

– А если его всемогущество не откажется от своих кобелячьих планов, мне станет очень плохо и я могу лишиться своих способностей. Из-за психологической травмы. Такое бывает, знаешь?

«Ультиматумы, значит, ставим?»

– Просто предупреждаю о возможных последствиях и нежелательных вариантах.

– Чудна́я ты. С вейром шепчешься.

Тут я вспомнила о девушке в дверях и поспешила отлепиться от лучшей половины Мэдока.

– Это у меня с детства привычка такая: разговаривать с животными. Иногда мне даже кажется, что они меня слышат и понимают.

– Глупости какие! – хмыкнула блондинка, а помедлив, с явным интересом спросила: – Значит, ты и есть та самая пятая наина?

– Та самая?

– Паулина о тебе рассказала.

– А ты, получается…

– А я третья. Одель Ротьер, старшая дочь маркиза ле Верт, – представилась девушка.

Сказать дежурное «приятно познакомиться» я не успела, так как в комнату вошли еще две девушки: брюнетка и шатенка. Прибавить к этому белокурую Одель, рыжеволосую Паучиху и меня, почти златовласку (и, между прочим, ни разу не крашенную), и получится полный комплект.

Группа «ВИА Гра» нервно курит в сторонке и тихо зеленеет от зависти и злости.

– Так, так, так, – протянула шатенка, обходя меня по кругу, совсем как первая наина вчера вечером.

Еще одна паучиха? Хотя нет, эта больше походила на кошку (надеюсь, что не дикую): зеленоглазая, грациозная, она двигалась плавно, почти беззвучно и делала это с таким видом, будто не из праздного любопытства присматривается, а подкрадывается перед атакой.

– А ты ничего такая… – Девушка усмехнулась одними уголками своих тонких аккуратных губ, над которыми темнела пикантная точка-родинка. – Шилла, конечно, была посмазливее, но и ты совсем не уродина.

– Ну, спасибо, что ли, – поблагодарила я за сомнительный комплимент не то вторую, не то четвертую наину.

Как же этих двоих зовут? Нет, так с ходу и не вспомню…

– Просто Паулина нам вчера все уши прожужжала, доказывая, какая ты страшная, – хихикнула Одель, устраиваясь за столом. Взяла в руки салфетку, легонько ее встряхнула и расправила у себя на коленях, после чего жестом пригласила меня быть ее соседкой. – А выходит, совсем наоборот. Ну, давайте же, садитесь скорее! Сегодня придется завтракать в спешке, если хотим поспеть в столицу к ночи.

Не хотим!

Вернее, я не хочу. Ни в столицу, ни уж тем более этой ночи.

– Меня, кстати, Винсенсия зовут, – отодвигая стул, представилась зеленоглазка. – Можно просто Винси. А ты как предпочитаешь? Ли или Филиппа?

– Лучше Ли, – ответила я, решив, что так мне будет привычнее.

– Отлично, Ли, садись! – Одель похлопала ладошкой по обтянутому бархатом сиденью.

Может, на нем кнопки какие или дохлые препарированные лягушки?

Если же нет, то этот белокурый ангел (а девица Ротьер уж больно его напоминала: светлые, чуть ли не платиновые кудри, голубые глаза и пухлые маленькие губки) пока что однозначно нравилась мне больше остальных наин.

Полька, как назвал вейр первую претендентку на ржавое сердце де Горта, производила впечатление капризной, взбалмошной девчонки, если не сказать – истерички. Эта Винси казалась хитрой лисой, и вот с ней точно надо быть осторожной. Брюнетка уселась за стол с таким каменным лицом, что понять, какие чувства она испытывает к новоприбывшей, пока не представлялось возможным.

Одна Одель улыбалась, светло и, кажется, искренне. Я бы даже сказала – заразительно, потому что хотелось улыбнуться ей в ответ. Поэтому я все-таки заняла место рядом с третьей невестой, прежде бегло проверив стул на наличие сюрпризов.

Но сюрпризов, к счастью, не было.

Будем надеяться, что с этой наиной я не прогадала.

Не успела так подумать, как в голове зазвучал голос дога, на которого все три девушки поглядывали настороженно или и вовсе старались не смотреть.

«Не доверяй первому впечатлению, цыпа. И второму тоже. Моему хозяину одному из немногих прочат Каменный трон, и поверь, есть за что, а этим девицам чистокровным с детства внушали, что в будущем они почти наверняка станут женами или асави хальдагов. А тут не просто борьба за одаренного мужика – тут борьба за одаренного мужика с короной. И они будут бороться. Все до единой. Поэтому не ведись на сладкие улыбочки и никому здесь не верь. Вот тебе мой совершенно бесплатный, между прочим, совет».

Не знаю, что я за телепат такой, но ответить Морсу при помощи азбуки Морзе, а вернее, мыслей, так и не смогла. Или он просто не подал виду. Снова прикрыл глаза, не то погружаясь в сон, не то самым бессовестным образом демонстрируя абсолютно здоровый, безмятежный и всем довольный вид.

Влом ему, видите ли, ради меня ненадолго «заболеть».

– А ты, Марлен, перестань наконец кукситься и познакомься с леди Адельвейн, – обратилась к брюнетке третья наина.

Значит, Марлен. И Винси. А еще Одель и Полька-Паучиха. Теперь главное не забыть и не перепутать.

– Рада знакомству, – буркнула девушка, даже не пытаясь изобразить эту самую радость.

– Я тоже, – негромко кашлянула в ответ.

– Не обращай на нее внимания, – подалась вперед, чтобы быть ближе ко мне, сидящая напротив Винсенсия. – Она сегодня просто встала не с той ноги.

– Потому что вчера долго не ложилась. Все его ждала, – хихикнула Одель.

– А ну замолчи! – прошипела, сверкнув глазами, Марлен.

– Его? – повторила я эхом за невестой.

– Ну да, – пожала плечами Винсенсия, отщипывая кусочек от ароматной, еще теплой булочки. – Наша вторая наина всю неделю добивалась внимания его всемогущества в надежде, что он наконец-то ее заметит и придет к ней. Ночью. Ну чтобы… В общем, ты поняла, о чем я. Вроде бы добилась, удостоилась милости, а он взял и не пришел. Видимо, планы изменились, – ядовито улыбнулась наина.

– Винсенсия, я дважды повторять не стану, – процедила сквозь зубы Марлен, на щеках у которой проступали свекольные пятна.

Не то от смущения, не то от ярости.

– Все, все, умолкаю, – пошла шатенка на попятную.

А я, наклонившись к Одель, чуть слышно спросила:

– То есть герцог с ней еще ни разу ни того?

Блондинка потупилась и снова захихикала:

– Нет еще. Ни с ней, ни со мной, ни с Винси.

– Ну все! – прорычала Марлен, заметив наши перешептывания.

Вскочила на ноги с самым воинственным и грозным видом, но тут двери в столовую раскрылись, и в нее стремительно вошел де Горт вместе с семенящей сзади Паулиной.

Все три девушки тут же опустили взгляды, а я чуть не прорычала: «Какого черта?!»

Если он еще ни с этой, ни с той и ни с другой, то с какой такой радости собрался тогда со мной?!

Тут, получается, целый дом желающих, а превращать в постельную грелку его всеборзейшество собрался нежелающую меня?

Нет, ну вот что за ерунда!