Текст книги "Пир попрошаек"

За дверью обнаружилась комната, подобная солярию госпожи Присциан, только застекленная стена ее выходила не в сад, а на террасу, и вся меблировка состояла из располагавшихся полукругом кушеток. На одной из них и возлежала (а точнее – валялась) опухшая от рыданий Дуэсса, прикрывая руками лицо. Она то стонала, то всхлипывала, уклоняясь от попыток служанки пристроить ей на лоб мокрое полотенце.

– Бекула! – Госпожа Присциан, сжав кулачки, шагнула вперед. – В доме – грязь, на кухне – свинарник! Почему ты не занимаешься тем, чем должна?

Служанка обернулась и с глумливой усмешкой сказала:

– Мне некогда! Моя госпожа нездорова, мадам!

Словно подтверждая ее слова, Дуэсса застонала еще пуще и перевернулась на другой бок, пряча лицо в подушки.

– Чушь! Она просто перепила на вчерашней пирушке. Иди и вычисти кухню!

– Моя леди больна, – упрямо повторила служанка и повернулась к мадам спиной. Лайам и Кессиас обменялись взглядами. Они оба чувствовали себя весьма неуютно.

– Бекула! – прикрикнула, вконец рассердившись, вдова.

Зареванная леди Окхэм вновь застонала.

– О-о… Сделай, что она говорит, Бекка, прошу тебя… Я не вынесу этого крика!

Бекула резко выпрямилась, отшвырнув полотенце.

– Как прикажете, леди.

И она с наглой ухмылочкой двинулась к выходу, чуть было не задев бедром госпожу Присциан. Лайам и Кессиас едва успели посторониться.

Когда рассерженная служанка ушла, госпожа Присциан подступила к племяннице и увещевающим тоном сказала:

– Дуэсса! Здесь господин Ренфорд и мастер эдил. Ты должна с ними поговорить.

– О-о, тетушка Трэзи, пожалуйста, пусть они придут позже! – захныкала та, не поднимая лица от подушек. – Я не могу принять их сейчас!

Дуэсса пошевелилась, и ее и без того короткое платьице задралось – причем куда выше, чем допускали приличия, если, конечно, о них можно было сейчас говорить. Лайам покраснел и повернулся к эдилу.

– Может быть, нам действительно прийти в другой раз? – шепнул он приятелю.

– Пожалуй, – пробормотал эдил растерянным тоном.

– Ну же, Дуэсса, перестань! Ты ведешь себя, как ребенок, – упрекнула племянницу тетушка. – Им надо с тобой переговорить, они ведь заняты поиском пропавшего камня!

– К черту камень! – простонала Дуэсса. – Меня сейчас вытошнит!

– Господа! – испуганно воскликнула вдова, поворачиваясь, но в комнате уже никого не было. Лайам и Кессиас рука об руку шагали по коридору.

– Мы навестим вас позже, – крикнул Лайам, обернувшись через плечо.

Ответом ему были характерные звуки. Леди Окхэм, похоже, и вправду стошнило.

4

– Девчонка здорово вчера набралась, – снисходительно ухмыляясь, сказал эдил, когда они покинули дом.

– Судя по всему, да, – буркнул Лайам. Его больше волновало неловкое положение, в которое ставила госпожу Присциан, нет, даже не взбалмошная Дуэсса, а вся ситуация в целом. Да, собственно говоря, не только госпожу Присциан, но и самого Лайама. Что-то уж очень быстро он начинал впутываться в личные дела своей будущей компаньонки.

Погода радовала. Солнце поднялось высоко и ярко светило. Ночной снег с мостовой уже успели убрать и сгрести в большие аккуратные кучи. Приятели остановились возле крыльца дома, из которого они вышли, невольно любуясь ухоженными и хорошо отделанными фасадами зданий, обступавших Крайнюю улицу. Возле самого большого строения, расположенного поодаль от них, стоял черный экипаж с золоченой резьбой на дверцах, запряженный парой вороных, лоснящихся на солнце коней. Мимо него как раз проходили двое богато одетых мужчин.

– Это дом Годдардов, – сказал Кессиас с оттенком гордости в голосе. – Знаете, у них есть свой театр. Настоящий театр, хотя и небольшой – прямо в покоях! Зачем, спрашивается, людям иметь свой театр?

– Здесь живут Антеурии, а здесь – Кессильваны, продолжал пояснять он, тыкая для наглядности в здания пальцем. – Это дом старого пня Рошария, – Кессиас поворотился в другую сторону, – а там – дом Клунбрассилов. Дальше построился Апельдорн. У него патент на торговлю во всех свободных портах, и он любит сорить деньгами.

– Где-то тут живет и Фрейхетт Неквер, – сказал Лайам, чтобы внести в разговор свою лепту. Он часто бывал в доме названного торговца, когда занимался расследованием убийства мастера Танаквиля.

– Да, верно. На улице Герцогов, за углом. В последнее время он что-то мало показывается на людях, – Кессиас прокашлялся. – В двух домах от него обитает Рейф Кэвуд. Правда, отсюда не видно, – добавил он, когда Лайам повернулся, чтобы взглянуть. – Граф Ульдерик также живет за углом, но чуть ниже, рядом с заведением Герионы…

Гериона содержала публичный дом, куда эдил однажды привел Лайама, надеясь добыть там кое-какие сведения.

– Надо же! Такое соседство…

– Н-да, соседство… хотя ничего общего с борделями Муравейника, раз уж у нас с вами пошел такой разговор.

– А где проживают Фурзеусы?

Кессиас поразмыслил немного, потом сказал:

– По-моему, ближе к площади. По соседству с «Белой лозой». Они не столь состоятельны и родовиты, как пытаются изобразить из себя.

– А последний подозреваемый? Как его там? Квэтвел?

– Этот барон владеет поместьями к северу от Саузварка и здесь бывает наездами. Наверное, Окхэмы его приютили, поскольку своего дома в городе у него нет.

– Что ж, он единственный, чей ночлег в чужом доме оправдан…

Кессиас внимательно посмотрел на приятеля.

– Что вы имеете в виду?

Лайам кивнул в сторону богатых особняков.

– Разве вам не кажется странным, что гости заночевали у Окхэмов, хотя почти все они живут совсем рядом?

Эдил в задумчивости потеребил бороду и признался:

– Да, теперь, после ваших слов, это действительно кажется странным… Хотя, говоря по правде, тут ничего странного нет. Прошлой ночью мело, компания подгуляла, да и зачем куда-то тащиться? В конце концов, они могли просто уснуть, где сидели. Особенно если выпили столько же, сколько хозяюшка, – он поднес два пальца ко рту, надул щеки, потом рассмеялся.

Лайам придержал его за руку.

– Тише!

– Что? – удивился эдил и тут же умолк. Двое богато одетых мужчин, которых Лайам и Кессиас заметили раньше, приблизились к ним вплотную. Тот, что был повыше другого, приветливо улыбнулся.

– Господин эдил! Вы уже изловили мошенника?

– Нет, лорд Окхэм, – поклонившись, ответил эдил. – Хотя мы надеемся вскорости это сделать.

Лорд Окхэм – довольно красивый мужчина лет тридцати пяти, высокий и стройный, с прямыми черными волосами до плеч и лихо подкрученными усами – был одет в помятый, но дорогой и элегантный костюм для верховой езды. В глазах его блеснули искорки озорства, когда он ответил изящным кивком на поклон эдила.

– Милорд, позвольте представить вам квестора Ренфорда, он ведет следствие по делу о краже.

Лайам поклонился. Лорд Окхэм дружелюбно улыбнулся ему.

– Ба! Да неужто это тот самый господин Ренфорд, о котором так хорошо отзывается тетушка Трэзи?

– Тот самый, милорд, – подтвердил эдил и поклонился еще раз.

Лорд Окхэм повернулся к своему спутнику – совсем молодому еще человеку (едва ли старше двадцати лет) с длинными белокурыми волосами, заплетенными сзади в косичку. Тот был невысок, но весьма худощав и одет довольно крикливо.

– Квэтвел, вот человек, с которым моя тетушка собирается вести в дальнейшем дела. Мне кажется, он вполне достоин ее доверия, – добавил лорд, вновь поворачиваясь к Лайаму. Высокородный красавец держался очень доброжелательно, но Лайам чувствовал, что его внимательно изучают.

– Час не такой уж ранний, – заметил Квэтвел, никак не отреагировав на слова своего товарища. – В тех местах, откуда я родом, негодяя уже давным-давно бы нашли и повесили. Почему так медлительна саузваркская стража?

– Ну-ну, Квэтвел! – сказал лорд Окхэм примирительным тоном. – Поймать злодея не так-то легко.

– Глупости! Эдил, который торчит тут и ловит ворон, наверняка знает наперечет всех местных ворюг.

Лайам насторожился, заметив, что Кессиас начинает злиться. Эдил набычился, сжал кулаки и пробормотал сквозь зубы:

– Если бы я их знал, они бы сидели в тюрьме, а не докучали почтенным во всех отношениях людям. Впрочем, у нас уже есть на примете кое-кто, по кому давно плачет решетка.

– Ну не наглость ли, Этий?! – воскликнул барон. – Мне кажется, тут намекают, что камень украл кто-то из наших друзей. И ты это стерпишь?

– Признаться, Квэтвел, того же мнения придерживается и тетушка Трэзи, – сказал Окхэм. – Строго говоря, первой эту мысль высказала она.

– Но он тоже так считает! – возразил Квэтвел, указав на эдила пальцем.

– Смею вас заверить, барон, что эта версия уже не в ходу, – поспешил вмешаться в разговор Лайам, не давая разгневанному эдилу достойно ответить задиристому хлыщу. – У нас есть веские основания полагать, что в краже замешан кто-то чужой, причем нам также уже известно, что этот мошенник искусно владеет воровским ремеслом.

– Да? – удивился Квэтвел. Сторонняя и учтивая реплика явно сбила его с толку.

Лайам меж тем, не мешкая, обратился к лорду:

– Прошу прощения, ваша светлость. Не могу ли я обсудить с вами кое-какие вопросы, связанные с этой досадной историей?

– Конечно, – кивнул лорд и сдержанно улыбнулся. – Квэтвел, прости, но, боюсь, тебе какое-то время придется поскучать без меня. Получаса вам будет достаточно, господин Ренфорд?

Лайам поклонился.

– Более чем достаточно, милорд.

– Вот и прекрасно. Может быть, мы пройдем в дом? – И Окхэм шагнул к крыльцу.

Обеспокоенный враждебными взглядами, которыми обменивались Квэтвел и Кессиас, Лайам сказал:

– Милорд, позвольте мне на пару минут задержаться. Я бы хотел сказать несколько слов эдилу.

– Да, конечно. Идемте, Квэтвел, – кивнув на прощанье Кессиасу, лорд Окхэм открыл дверь и вошел в дом. Белокурый юнец, вздернув заносчиво подбородок, двинулся следом.

– Нет, вы это видели? – взорвался эдил, когда Лайам увел его от крыльца на достаточное расстояние. – Каков говнюк! Ну как с ним иметь дело? Лорд держит себя прилично, но этот барон! Он просто несносен! А ведь и остальные ему под стать, такие же индюки, а то еще и похуже! Ах, Ренфорд, я не устаю благодарить небеса за то, что они надоумили вас ввязаться в эту историю!

– Рад быть вам полезен, – беспечно сказал Лайам, хотя у него самого на сердце скребли кошки. Если в деле фигурирует хотя бы еще один тип, подобный заносчивому барону, оно может весьма и весьма усложниться. – Послушайте, Кессиас, я вот что хочу спросить, не можете ли вы отправить кого-нибудь из людей в поход по здешним ломбардам? А лучше всего обойдите их сами. Нужно проверить, не пытался ли кто-нибудь заложить или продать что-то похожее на наш камень. Вор уже мог попытаться сбыть с рук добычу.

Кессиас покачал головой.

– Это бессмысленно, Ренфорд, – вы же сами мне говорили. Ни один скупщик в Саузварке не рискнет, даже задешево, купить эту вещь. Того, кто принесет на продажу сокровище Присцианов, любой, даже самый прожженный барыга вытолкает из лавки взашей.

– Вот именно, поэтому-то и надо по этим лавкам пройтись. Купивший краденое ничего о том не расскажет, он будет держать рот на замке. А не купивший…

Эдил радостно заулыбался, осознав наконец, к чему клонит Лайам.

– А ведь и верно! Тому, кто откажется от покупки, нет причины таиться. По крайней мере, он будет держаться вольнее и что-нибудь да сболтнет. И мы сможем взять след не там, где вор сбыл краденое, а там, где он не сумел его сбыть!

Лайам предостерегающе поднял руку.

– Не слишком на это надейтесь. Я лично считаю, что реликвию похитили вовсе не для того, чтобы продать. Однако нельзя упускать из виду и такой вариант…

– Да уж нельзя, – согласился эдил, все еще улыбаясь. – И это дело как раз по мне. Сказать по правде, Ренфорд, я бы с радостью повесил вот это…– он кивнул на дом Окхэмов, – и все это… – эдил обвел рукой обозримую часть квартала, – на вас. Не люблю я этих лордов и леди, и они, как видите, тоже меня не любят. Так что я поручаю эту часть разбирательства вам. Делайте тут, что хотите и как хотите! А я, пожалуй, пойду!

– Не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность! – съязвил Лайам. На этот раз эдил уловил насмешку в его словах и громко расхохотался.

– Вы сами напросились на это, Ренфорд, сами! Так что глядите повеселей!

«Что-то сам ты с утра не был таким веселым», – подумал Лайам.

Они договорились встретиться ближе к вечеру, и эдил ушел с таким видом, будто ничто в целом мире его уже обеспокоить не может.

Лайам еще некоторое время постоял у крыльца, собираясь с мыслями. Он решил, что будет вести себя с лордом Окхэмом достаточно откровенно. Ему казалось, что этот неглупый и, похоже, довольно дружелюбный красавец способен отплатить честному с ним собеседнику той же монетой. А в откровенном разговоре Лайам сумеет у него кое-что выведать о вчерашних гостях. К ним ведь нужен подход, не начинать же с пустого места.

Он вдруг вспомнил, с чего начался сегодняшний день. С незнакомки в его доме и мертвеца на морском берегу. А теперь он причем исключительно добровольно – взялся сыскать преступника среди людей, для которых практически не писаны никакие законы. Ему почему-то пришла на ум старинная мидландская поговорка: «Волки нападают лишь стаей». Ее употребляли, когда хотели сказать, что беда не приходит одна. Однако сейчас Лайам склонен был воспринимать эту мудрость буквально.

«Очень состоятельной стаей, – сказал он себе, поднимаясь по ступенькам крыльца. – Но все-таки стаей!»

На стук открыла Бекула. С ее оголенных рук стекала мыльная пена. Даже не пытаясь скрыть неприязнь, служанка спросила:

– Чего вам еще? Вы же только-только ушли!

Немного отстранившись, чтобы неприветливая девица не закапала его лучший костюм, Лайам сказал:

– Да, но теперь я опять здесь. Меня ожидает лорд Окхэм.

– Ха! – фыркнула служанка, словно сомневалась, что такое возможно. Выказав таким образом свое отношение к происходящему, она развернулась и ушла в дом, оставив дверь приоткрытой.

Из глубины коридора донесся ее голос:

– Тассо! Тут пришли к господину!

Откуда-то сверху в коридор спустился слуга – лысеющий черноволосый тип с кислой физиономией.

– Господин Ренфорд? – спросил он недовольно и, поджав губы, сказал: – Ступайте за мной!

Не дожидаясь ответа, слуга развернулся на каблуках и стал подниматься по лестнице.

Лайам на мгновение задержался в прихожей, заметив толстый деревянный брус, прислоненный к стене. Похоже, на ночь его навешивали на дверь вместо засова. Он осмотрел брус и двинулся вверх по лестнице, попутно размышляя о том, чем руководствуются знатные господа, выбирая прислугу. По крайней мере, эту парочку Окхэмы держали отнюдь не за учтивое отношение к посетителям. «Впрочем, барона Квэтвела наверняка здесь встречают с большим радушием», – подумал Лайам. Лакеи дворян, как правило, двоедушны – с кем-то они нагличают, а с кем-то держатся подобострастно. Возможно, в будущем, если его партнерство со вдовой сладится, Тассо и Бекула к нему переменятся. Хотя вряд ли. Бекула, вон, не ставит ни в грош и госпожу Присциан.

Лайам остановился на лестничной площадке, поскольку потерял из виду Тассо. В коридоре второго этажа было темно.

«Интересно, как бы повела себя эта парочка, если бы узнала, что я когда-то был отпрыском знатного рода и мог унаследовать земли размером с четвертую часть Южного Тира?» подумал Лайам и тут же напомнил себе, что все его размышление держится на понятии «был». Был, и очень давно. Не имеет смысла кичиться титулом, которого ты лишен. И потому он лишь чуть улыбнулся, когда слуга прошипел ему из полумглы:

– Что вы топчетесь там, сударь? Соизвольте поторопиться!

Поставив на место нерасторопного гостя, Тассо распахнул дверь, возле которой стоял, и по всем правилам этикета доложил о посетителе высокочтимому лорду. Он сделался вдруг так почтителен, что даже придержал для Лайама дверь.

Лайам отвел взгляд, чтобы скрыть усмешку при виде столь внезапного превращения грубияна в образчик учтивости, и прошествовал мимо слуги в кабинет лорда.

Пол кабинета устилали звериные шкуры, на стенах висели оленьи рога, к зеву пылающего камина было придвинуто несколько ничем не примечательных кресел. Из высокого узкого окна открывался вид на противоположную сторону улицы. Сам лорд стоял, протягивая руки к огню, и поглядывал на гобелен, украшавший глухую стену. Искусная вышивка с удивительной достоверностью воспроизводила сцену охоты. В охотнике, пронзающем оленя копьем, Лайам с первого взгляда узнал супруга так некстати прихворнувшей Дуэссы.

Окхэм обернулся и, заметив, что Лайам смотрит на гобелен, сказал:

– Изумительная вещица, не правда ли? Тетушкин подарок на свадьбу.

– Прекрасная работа, милорд, – вполне искренне отозвался Лайам. Окхэм усмехнулся.

– Мне кажется, она полагает, что сумела польстить моему самолюбию. Однако, как бы там ни было, мы с вами здесь вовсе не для того, чтобы обсуждать, насколько это ей удалось. Скажите, действительно ли есть надежда, что похитителя вскоре поймают?

Какими бы ни были здесь слуги, их господин начинал вызывать в госте симпатию. Лорд Окхэм держался просто и задал вопрос прямо – из чего Лайам заключил, что может найти в нем союзника.

– Это зависит от многих обстоятельств, милорд.

– От каких же? – Лорд указал на кресло. – Присаживайтесь, пожалуйста, и расскажите мне все как есть. Я хотел бы, чтобы это дело поскорей разрешилось.

– Во многом, милорд, его успешное завершение зависит от вас, – честно сказал Лайам, поддавшись внезапному чувству приязни.

Лорд Окхэм замер на мгновение и пристально посмотрел гостю в глаза. Тот поспешил продолжить:

– Я покривил душой, когда сказал, что подозрения с ваших гостей сняты. В преступлении наверняка был замешан некто, находившийся в ту ночь в вашем доме.

– Почему вы так считаете? – Окхэм оперся о каминную полку и нахмурил брови.

– Замки на дверях, ведущих в семейный склеп, были вскрыты. Там поработал опытный вор…

– Ну и…– перебил его Окхэм и повел рукой так, что за этим жестом ясно угадывалось – «и при чем же тут мои гости?»

– Да, конечно, вор без труда вскрыл внутренние замки. Но деревянный брус переломить он не мог. А именно этот брус защищает ночью дверь вашего дома.

Лорд Окхэм на мгновение прикрыл глаза, потом кивнул и, болезненно морщась, сказал:

– Значит, вы считаете, что кто-то открыл дверь изнутри и впустил в дом сообщника?

Он заложил руки за спину и принялся расхаживать перед камином.

– Да, милорд. Я понимаю, как это все неприятно – ведь под подозрение подпадают ваши друзья…

– Пустое, – перебил его лорд Окхэм. – Все они по большей части друзья моей женушки. И хотя я отношусь к ним неплохо, у меня нет на их счет никаких иллюзий. Знатный вельможа порой способен выкинуть то, от чего в ужасе отшатнется бродяга. Хотя, должен вам заметить, – Окхэм остановился и повернулся к Лайаму, – что Квэтвел – не из таких. Он мой двоюродный брат, я всецело на него полагаюсь и в случае нужды готов без колебаний вверить ему как свою жизнь, так и свою честь.

– Несомненно, милорд, – сказал Лайам, а про себя тут же перевел молодого барона на первое место в списке подозреваемых. – Человек, которому вы так доверяете, ничего дурного замыслить не мог.

– Я готов поручиться только за Квэтвела, – сказал лорд и снова принялся расхаживать перед камином. – А теперь скажите, каким боком раскрытие преступления зависит от меня?

– Милорд, все ваши гости – либо знатные господа, либо привилегированные торговцы…

Окхэм нетерпеливо взмахнул рукой, требуя, чтобы Лайам поскорее переходил к сути дела.

– …поэтому следствию очень трудно к ним подступиться. А чтобы разобраться в этом деле, я должен иметь возможность задать им кое-какие вопросы.

Лайам умолк, полагая, что об остальном лорд догадается сам.

– Я понял, что вы хотите сказать. Вам нужно опросить участников вечеринки, но эдил не может проделать это в официальном порядке по… по многим причинам. И все же мне пока что не ясно, чем я могу вам помочь.

Лайам откашлялся. Он вплотную подвел свою лодку к опасным рифам, но не сумел их перескочить на попутной волне. Догадливость лорда имела пределы, а вот щепетильность могла и не иметь разумных границ. Впрочем, Лайама несколько обнадеживали слова Окхэма о том, что он не питает к своим вчерашним гостям особых симпатий.

– Я хотел бы, милорд, прийти к этим людям не с пустыми руками, иначе они просто от меня отвернутся, а с какими-то рекомендациями… от вас… например, в форме письма с просьбой оказать мне содействие… вы можете даже представить меня им, как хорошего знакомого вашей тетушки, пытающегося по мере своих сил ей услужить…

Лайам смешался и смолк. Лорд Окхэм долго молчал, приглаживая усы указательным пальцем. Он, несомненно, понял всю подоплеку этой невинной, на первый взгляд, просьбы. На ухоженном красивом лице его появилось выражение озабоченности.

– Это кажется мне не совсем честным, господин Ренфорд.

– Возможно, это и кажется не совсем честным, однако в сути своей является правдой. Я действительно знаком с вашей тетушкой настолько, что собираюсь вести с ней дела, и она сама попросила меня ей помочь.

– Но сообщить это и не сообщить, что вы подозреваете каждого из них в преступлении, – все-таки не совсем честно. – Окхэм заговорил тише, словно уже думал о чем-то другом, взгляд его стал рассеянным.

Лайам снова заговорил, мало, впрочем, надеясь, что собеседник сейчас его слышит:

– Они, несомненно, и без того понимают, что находятся под подозрением. Кого же еще тут можно подозревать?

Окхэм внезапно рассмеялся и снова обратил все внимание на Лайама.

– Вы совершенно не знаете этих людей, господин Ренфорд, иначе бы вы так не говорили. Им даже в страшном сне не привидится, что кто-то в чем-то может их заподозрить. А если они все же это поймут, то воспримут рекомендательное письмо, о котором вы просите, как страшное оскорбление с моей стороны. – Он замолчал и сосредоточенно уставился в пол. Потом, прежде чем Лайам успел что-то сказать, продолжил: – Однако я придумал штуку получше. Письмо письмом, а вот почему бы мне не представить им вас лично? Я смогу повернуть дело так, что все произойдет словно само собой. Никаких писем, никаких рекомендаций. Вы сможете общаться с ними… на короткой ноге, вот как сейчас со мной. Что вы на это скажете?

Лайаму это предложение показалось еще более уязвимым в этическом отношении, чем его собственное, но он не собирался делиться своим мнением с лордом. В неофициальной обстановке ему будет, конечно, неизмеримо легче выведать что-то, способное дать какую-нибудь зацепку для успешного продвижения дела. Дружеская болтовня ни к чему не обязывает, люди в своем кругу чувствуют себя вольно, а настороженность, вызванная появлением чужака, через минуту-другую исчезнет. Особенно если этот чужак появится в компании лорда Окхэма, а не в качестве хотя и добровольного, но все же агента госпожи Присциан.

«Если уж сам лорд Окхэм решил, что это удобно, то кто я такой, чтобы ему возражать?» – подумал Лайам.

– Меня вполне устраивает то, что вы предложили, милорд. Вы совершенно правы – никто не примет меня в штыки, если не будет видеть во мне судебного исполнителя.

Окхэм кивнул и снова принялся расхаживать по кабинету.

– Вот и прекрасно. Таким образом мы сможем вместе во всем разобраться. Начнем, пожалуй, с Ульдерика, он звал нас с Квэтвелом быть сегодня вечером у него. Я, правда, отказался от приглашения, но Квэтвел собирался пойти, так что мы оба запросто сможем к нему присоединиться. С Кэвудом все просто – мы подловим его завтра утром на Штапельном складе. Я с ним частенько там сталкиваюсь, он ничего не заподозрит. Кроме того, я ведь представлю вас как давнего знакомца тетушки Трэзи.

Для человека, который минуту назад рассуждал, этично ли вести двойную игру с приятелями супруги, лорд Окхэм поразительно рьяно включился в эту игру. Впрочем, для Лайама тонкости светских взаимоотношений, и особенно здесь – на юге, всегда были темным лесом. В Мидланде владетельные вельможи мало общались между собой и встречались друг с другом разве что на турнирах или в кровавых стычках. От родного поместья Лайама до замка ближайшего лорда нужно было скакать около суток. Сам Лайам видел соседа всего три раза. В первый раз – когда тот приезжал требовать от Ренфордов вассальной присяги, во второй – когда армия этого наглеца осадила отцовский замок, и в третий – когда Лайам его убил.

«Если Окхэм считает, что письменная рекомендация чем-то хуже личной протекции тайному соглядатаю, то и пусть. Главное – проникнуть во вражеский стан», – подумал Лайам.

А лорд между тем все расхаживал по кабинету, яростно теребя усы.

– Все складывается отлично, только с Фурзеусами, пожалуй, выйдет загвоздка. Сам я с ними почти не знаком – они приятельствуют с Дуэссой и только. Придется как-то договориться с ней насчет них, но попозже – сейчас она не совсем здорова. Как бы там ни было, у нас под рукой Ульдерик и Кэвуд. Надеюсь, этого для начала достаточно?

– Более чем, милорд, – Лайам почтительно поклонился. – Много больше, чем то, на что я рассчитывал, – он поклонился еще раз.

– Погодите-ка! – Окхэм подошел к Лайаму. – Вы ведь еще не собираетесь уходить?

– Я…– начал было Лайам, но Окхэм его перебил:

– Нужно же мне знать, как вы планируете вести расследование? И что собираетесь делать дальше? – Он заговорил так горячо, что Лайам даже несколько растерялся. А собеседник, чуть не насильно усадив его в кресло, продолжил: – Я должен это знать, я, возможно, смогу оказаться вам еще в чем-то полезным. Эта кража стала ужасным потрясением для Дуэссы, и мне просто не терпится отыскать негодяя.

– Конечно, милорд, – Лайам кивнул, удивляясь такому пылу. – Но, собственно, все уже сказано. Двери склепа открыл вор-профессионал. Мы с эдилом попытаемся взять его след. И одновременно начнем с вашей помощью выяснять, кто помог ему проникнуть в ваш дом. Вот и весь план. Ничего другого мне пока что в голову не приходит.

Окхэм присел рядом с Лайамом. Его лицо выражало крайнюю заинтересованность.

– Но как? Я имею в виду, как вы собираетесь напасть на след взломщика?

– Есть определенные способы… – сказал Лайам и, осознав, как туманно это звучит, пояснил: – Есть люди, которые сами ничего не воруют, но часто общаются с охотниками до чужого добра. Скупщики из закладных лавок, содержатели кабачков, женщины определенного сорта… Мы их обойдем и, возможно, что-нибудь разузнаем.

– Скупщики… – повторил лорд Окхэм, откидываясь на спинку кресла. Его интерес заметно угас. – Уличные девки… Понимаю, понимаю. Тогда, разумеется, вам надо идти. Такую уйму народа не опросишь в какой-нибудь час…

В ближайшее время Лайам намеревался опросить только одну особу, причем воровку, а не девку с панели, но лорду Окхэму незачем было об этом знать.

– Да, милорд. Не могу ли я просить вас еще об одной малости?

– Ну разумеется, – сказал Окхэм, хотя и не очень охотно.

– Может быть, вы согласитесь описать мне ваших вчерашних гостей?

– Я не совсем понимаю, чего вы хотите. – Лорд выпрямился в кресле и с подозрением воззрился на Лайама.

Лайам тоже сел прямо и с невиннейшим видом продолжил:

– Я всего лишь прошу рассказать, как они выглядят, милорд. Мне известны только их имена, а люди, которых я буду расспрашивать, могут этих имен и не знать. Зато они могут описать внешность людей, с какими общались в последнее время.

– Ах, вот в чем дело, – облегченно сказал Окхэм. Его подозрительность рассеялась так же быстро, как и недавний энтузиазм. – Тогда я к вашим услугам. Начнем, пожалуй, опять с Ульдерика…

Лорд Окхэм описывал своих знакомцев в общих чертах, словно стараясь покончить со всем побыстрее. Он явно предпочитал галоп рыси, но Лайам всеми силами старался придерживать проворную лошадку его речи, чтобы выудить у собеседника как можно больше подробностей. Правда, преуспеть ему в этом не удалось. Впрочем, пару раз лорд все-таки не сдержался и высказался кое о ком довольно крутенько, и Лайам взял эти случаи на заметку. Сообразив, что большего ему от Окхэма не добиться, он стал сворачивать разговор.

Они уговорились о встрече, и Окхэм вызвал Тассо, чтобы тот проводил посетителя к выходу.

– Значит, увидимся в восемь?

– Да, ваша светлость, – ответил Лайам и, поклонившись, вышел из кабинета. Тассо почтительно сопроводил его вниз по лестнице, но в прихожей вновь показал норов. Он захлопнул за гостем дверь с такой поспешностью и с таким стуком, словно выгнал из дома надоедливую собаку.

Сойдя с крыльца, Лайам остановился, прикидывая, все ли он выжал из ситуации. Конечно, не все. Ему следовало осмотреть комнаты, где спали гости, и можно было также еще раз попробовать поговорить с леди Окхэм…

«Так почему же ты этого не сделал?» – спросил себя Лайам, хотя прекрасно понимал почему. Ему помешал лорд Окхэм, он подавил его своей ухоженностью, родовитостью, изысканностью манер. «Ты и сам не из захудалого рода», – укорил себя Лайам, но это не помогло. С тех пор как враги разграбили замок отца, юный лорд Ренфорд стал бездомным скитальцем – как в самом Таралоне, так и за пределами королевства. И дружбу он уже водил преимущественно с простыми людьми. Солдаты, моряки, контрабандисты, шпионы, караванщики, воры, бродяги – среди них Лайам чувствовал себя своим, с ними он знал, как себя держать. А тут вдруг словно бы оробел, столкнувшись с холеным представителем высшего класса.

«Боги, как свободно он держит себя! И как прост в общении! – мысленно восхитился Лайам. – Впрочем, он может себе это позволить. Всю простоту и приветливость господина с лихвой компенсируют наглые слуги. Да и потом – приятны в общении далеко не все титулованные особы. Взять, хотя бы, того же Квэтвела…» Лайам подумал, что Кессиасу приходится тяжко, если ему хоть раз на дню встречается подобный наглец. «И как он только все это выносит?» Да, собственно говоря, никак – ответил он сам себе. Раздражается, конечно, но принимает выходки знати как данность. И уж точно – ни о чем не задумывается. Считает, что таково положение вещей.

Он пожал плечами и твердо решил следовать достохвальному примеру приятеля, после чего повернулся и двинулся к дому госпожи Присциан.

Но внезапно остановился, почувствовав на себе чей-то внимательный взгляд.

Лайам вскинул голову, и глаза его встретились с глазами лорда. Тот, отдернув занавеску в окне, явно за ним наблюдал. Увидел, что Лайам его заметил, лорд улыбнулся и сделал рукой жест – дружелюбный и снисходительный одновременно, так машут тому, с кого все получено и чье присутствие делается докучным.

Лайам еще раз поклонился и зашагал к зданию, очень похожему на то, где он только что побывал.

Дверь ему открыл Геллус, который сообщил, что госпожи Присциан сейчас нет.

– Леди Окхэм болеет, – сказал слуга, многозначительно кивнув в сторону соседнего дома. – И моя госпожа присматривает за ней. Может быть, вы подождете, господин Ренфорд?